Текст книги "Ночь соблазна"

Автор книги: Барбара Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

– Я надеялся, что ты объявишься, – сказал Фэйн Карлайл, герцог Солити, открывая дверь Эвероду. – А Кэдд и Рэм собирались зайти в «Прихоть Мойры» и еще в некоторые твои излюбленные заведения, чтобы посмотреть, нет ли тебя там.

Эверод снял шляпу и рукой пригладил волосы.

– Некоторые мои излюбленные заведения не годятся для Рэма как человека семейного. Если он там нарвется на неприятности, его графиня сделает меня евнухом.

Или одна из моих бывших возлюбленных.

Они с Солити прошли в библиотеку. Два часа ночи. В такое время слуги, должно быть, не встают с постели, А вообще-то Эверод не мог припомнить ни единого случая, когда дверь ему открывал не сам Солити, а кто-то другой. Он очень дорожил дружбой Солити и тем, что герцог старался создать для него какое-то подобие семьи.

– А где твоя герцогиня? – Пока они не вошли в библиотеку, Эверод старался говорить потише: он не хотел поднять на ноги весь дом.

– Спит. – Солити указал на бутылку бренди, но Эверод покачал головой. В голове у него и так все перепуталось, он не хотел туманить разум еще больше.

– Теперь, когда она ждет ребенка, она быстро утомляется, да и тошнота мучит ее постоянно, – объяснил Солити; в его зеленых глазах отразилась тревоги о женщине, в которой теперь для него сосредоточился весь мир. – Она презирает себя за то, что считает непозволительной слабостью. Джипси старается ей помогать, но у этой девочки талант превращать самое простое дело черт знает во что.

Вспомнив недавние проделки Джипси, герцог так захохотал, что повалился на диван. Он прижал руки к груди, будто боялся лопнуть от смеха. Ну если он и сожалел о прежней холостой жизни, то очень умело это скрывал. В прежние времена Эверод никогда не видел, чтобы его друг был так доволен жизнью.

– А у тебя что? – спросил Солити; веселость его утихла, он протянул руку за спину и поправил подушку. – Броули мне тут долго выговаривал за то, что я позволил тебе отойти от карточного стола.

– В задницу Броули! – хмыкнул Эверод.

– И то правда, – согласился герцог, нисколько не обижаясь из-за того, что его зятю нанесено оскорбление. – Но меня огорчает то, что он был прав. После происшествия в театре у меня сложилось впечатление, что ты решил держаться подальше от Уоррингтонов и этой барышни… Как бишь ее? Мэри? – Он сделал неопределенный жест.

– Маура… Маура Кигли, – подсказал Эверод, ни на минуту не веривший, что его друг забыл имя Мауры и ее положение в семье Уоррингтонов. Солити был умнее и сообразительнее, чем все les sauvages nobles, вместе взятые. – Племянница графини.

– А тебе она кто? – Солити сверлил друга взглядом. – Кэдд заметил, что ты увивался вокруг Мауры Кигли отнюдь не как двоюродный братец. А еще он…

Напоминание о том, что Кэдд проявил интерес к Мауре, вновь пробудило в Эвероде прежнее ожесточение.

– Хватит с меня! Пусть Кэдд катится к черту со своими наблюдениями. Если он не рехнулся, пусть не показывается мне на глаза хотя бы ближайшие дни. Я же предупреждал его, а он наплевал на это и побежал к леди Фанкутт просить, чтобы она познакомила его с Маурой.

– Что-то происходит вокруг этой племянницы, – заметил Солити, прикрыв глаза. – Когда ты с нею танцевал, Уоррингтоны прямо из кожи выпрыгивали.

Эверод и сам не знал, от чего он получил больше удовольствия: от того ли, что Маура, не обращая внимания на родственников, решилась танцевать с ним, или же от того, что его отец, Роуэн и Жоржетта кипели от злости.

– Мой младший братец готов был вызвать меня на дуэль за то, что я осмелился дотронуться до руки Мауры. Этот щенок вообразил себя влюбленным. Ты бы только видел, как он млел возле нее, когда…

Солити приоткрыл один глаз.

– Только не это!

– Не это? Что «не это»? – Эверод наклонился и пододвинул еще один стул, чтобы положить на него свои длинные ноги. Солити открыл глаза и набросился на Эверода с упреками:

– Только не говори мне, что ты отправился вслед за Уоррингтонами в их особняк. А тем более – тайком проник в их усадьбу.

– Лондонский особняк принадлежит мне, – сказал Эверод, устраиваясь поудобнее в кресле. – Он будет моим, когда Уоррингтон удовлетворит мои заветные мечты о своей скорейшей кончине.

Эверод с опозданием сообразил, что прошло всего два года с тех пор, как Солити унаследовал герцогский титул после смерти своего отца. Старик умер скоропостижно, и друг Эверода до сих пор скорбел об этой утрате.

– Не надо шутить такими вещами, – сказал герцог; глаза его сузились от гнева. – Возможно, ты никогда не простишь Уоррингтона за то, что он чуть не убил тебя; все равно он твой отец. Кроме того, я хорошо тебя знаю, Эверод: ты не захочешь обагрить руки его кровью.

– Ты мне приписываешь добросердечие, которого сам я в себе не нахожу, – небрежным тоном ответил Эверод. – Ладно, не стоит меня поучать. У меня нет ни малейшего желания встречаться ни с отцом, ни с братом на рассвете с пистолетами в руках. Для чего причинять себе неудобства, ежели Уоррингтоны предоставили мне развлечение и способ развеять скуку?

– Мисс Кигли.

Эверод ссутулился и подпер щеку кулаком.

– Ты так говоришь, словно не одобряешь моих намерений.

– Соблазнять невинных девушек ради своего удовольствия – занятие низкое, я такого никогда не одобрял. – Голос Солити звучал резко, напоминая Эвероду, что так они могут стать врагами, а этого виконт никоим образом не желал. – Я бы с удовольствием умыл кровью лорда Тэтчера Стендиша за то, что он соблазнил мою сестру, но Фэйр испытывала такое унижение, она была поражена в самое сердце изменой этого мерзавца и упросила нас с отцом отказаться от мщения.

Эверод успокоился.

Он уж и позабыл о несчастной любви леди Фэйр к Стендишу, а сам Солити почти никогда не упоминал об этом происшествии. Семье Карлайлов удалось заглушить большую часть сплетен, а бесстыдную похвальбу Стендиша выдать за клевету. Прошло всего несколько недель, и новый скандал отвлек внимание бомонда от сестры Солити.

– К тому же ты не ограничишься соблазнением мисс Кигли, – нарушил неловкое молчание Солити.

Эверод между тем вспоминал, как несмелые уста Мауры прижимались к его губам. Она была совершенно неопытна в таких делах, но его плоти было все равно. Он настолько возбудился, что желал в тот миг лишь одного – прижать ее покрепче к стене и раствориться в ее женской нежности. Он насмехался теперь над самим собой за то, что едва не потерял рассудок.

– Напрасно ты так думаешь, – сказал виконт, прикрывая зевок тыльной стороной ладони. – Если Маура Кигли будет послушна у меня в постели, это сделает меня весьма терпимым по отношению к Уоррингтонам. Она очень предана моему отцу. Вот и посмотрим, согласится ли она пожертвовать своей невинностью ради него?

А может быть, ради того, чтобы загладить свою вину.

Сможет ли она отдаться ему, чтобы искупить свою ложь, которой выгораживала свою тетушку?

– Лично мне противно такое намерение. – Солити даже сплюнул и сел прямо. – Довольствуйся обычной данью от вдовушек и куртизанок, Эверод. Такое мщение недостойно тебя. Мисс Кигли не заслуживает того, чтобы лечь на жертвенный алтарь за предательство Уоррингтонов.

Внутренний голос подсказывал Эвероду, что его друг прав, но гордыня не позволила ему произнести это вслух. Если бы у него действительно не осталось ни капли совести, в чем его обвинила Маура, он уже нынче вечером похитил бы ее невинность. Он ощутил ее любопытство, увидел, что она понимает цель его стремлений. Когда он отпустил ее после поцелуя, она даже обиделась на него за это. Задержись они в саду подольше, девушка разрешила бы ему дальнейшие вольности – в этом у виконта не было сомнений.

– Если я уложу мисс Кигли в постель, обещаю, что это произойдет по ее воле, – сказал Эверод, пытаясь убедить друга в том, что не настолько низко он пал.

– Ты забываешь: мне приходилось видеть, как ты очаровывал и тех, кто вовсе этого не хотел. – Солити стоял на своем. – У меня нет ни малейших сомнений в том, что мисс Кигли будет полагать, будто выбор остается за ней.

Тем временем, не замеченная ими, Килби Карлайл, герцогиня Солити, осторожно попятилась от приоткрытой двери, ведущей в библиотеку, и тяжело оперлась о стол. То, что ей удалось случайно подслушать, огорчило ее. Поначалу она хотела войти в комнату и составить компанию своему мужу и Эвероду, беседовавшим в библиотеке. Но потом она вдруг услышала имя мисс Кигли. Дело в том, что леди Килби, как и ее муж, очень тепло относилась к Эвероду, однако вся эта история с Маурой Кигли ей не нравилась. Фэйн – близкий друг Эверода. Он не станет вмешиваться, пока не прольется кровь, да и тогда он будет защищать друга. А кто защитит Мауру Кигли от Эверода? Было похоже, что юная леди нуждается в дружеской поддержке. И Килби впервые не смогла встать на сторону мужа.

Только утром Маура поняла, почему Эверод нанес «визит» в особняк Уоррингтонов. Доказательством того, что он побывал в доме, служил кожаный футляр. Маура обнаружила этот футляр в своей спальне, за складной подставкой на письменном столе, и если бы она не собиралась утром немного почитать произведение госпожи Радклиф, то не скоро нашла бы его.

Когда девушка открыла футляр, ей стало понятно, почему Эверод не оставил его просто на туалетном столике. Маура медленно опустилась в кресло. На бархате покоилось не только ожерелье из жемчуга и серебра, принадлежавшее матери Эверода, – там были еще серьги, два браслета и узенькое серебряное кольцо. Полный гарнитур. Значит, у Эверода и раньше было все это, кроме ожерелья. Теперь неудивительно, что он так рассердился, когда в театре заметил недостающее ожерелье на Мауре.

Да, но отчего он отдает весь этот гарнитур ей?

Ведь Маура не имела в виду ничего дурного, когда привезла ему ожерелье. Если разобраться, это была память о его матери. Маура взяла в руки тоненькое кольцо и восхитилась тремя жемчужинами, не крупными и не мелкими, оправленными в спиральные завитки из серебра. Ее смутила щедрость Эверода. Она поставила открытый футляр на письменный стол и надела кольцо на безымянный палец правой руки.

Оно подошло ей идеально.

Неожиданно в дверь постучали, и Маура невольно вздрогнула. Опасаясь, что это может быть тетушка, она поспешно захлопнула футляр и убрала его с глаз – обратно за подставку для книг. Стук в дверь возобновился, и весьма решительно, так что Маура снова вздрогнула. У нее мелькнула запоздалая мысль о том, что серебряное колечко осталось у нее на пальце. Ну если кто-нибудь спросит, всегда ведь можно сказать, что это мама ей подарила.

Маура открыла дверь и удивилась: за порогом стоял дворецкий Эббот.

– Извините меня, Эббот, я… э-э… задумалась немного, – запинаясь, проговорила девушка.

– Прошу прощения за беспокойство, мисс Кигли, – почтительно сказал дворецкий. – Приехали с визитом три дамы, они хотели бы встретиться с вами без промедления. Ее светлость[14]14
  Обращение к герцогине в Англии.


[Закрыть] сказала, что ей совершенно необходимо повидать вас не далее как сегодня.

– Меня? – пискнула Маура, жалея о том, что не надела сегодня платье понаряднее. – Вы уверены? Здесь, наверное, какая-то ошибка.

– Ее светлость герцогиня Солити и ее спутницы спрашивали только вас, мисс Кигли. – И дворецкий вопросительно посмотрел на Мауру, которая попятилась от двери. Обычно бесстрастное лицо вышколенного слуги выражало сочувствие. – Я так понимаю, что под всеми этими пышными титулами и нарядами скрываются простые добросердечные девушки вроде вас. Пока вы будете прихорашиваться, я велю повару послать в малую гостиную что-нибудь освежающее и подкрепляющее.

И Эббот с поклоном затворил за собой дверь.

«Боже мой», – подумала Маура, хватая гребень и бросая взгляд в зеркальце на туалетном столике. В малой гостиной Уоррингтонов ее ждет герцогиня! То-то удивится тетушка Жоржетта, когда узнает, что ее племянница не все время проводит, уткнувшись носом в книги.

Но к тому времени, когда Маура вышла на лестницу, ее волнение от предстоящей встречи с тремя дамами несколько поутихло. Она не припоминала, чтобы ее представляли герцогине Солити, хотя Маура о ней уже где-то слышала. Должно быть, это тетушка Жоржетта попросила кого-то из своих знакомых об услуге и молодые леди по этой причине приехали познакомиться с Маурой и предложить ей свою дружбу.

Мысль о том, что герцогиня Солити нанесла ей визит из снисходительности, погасила в Мауре последние искры волнения. Расправив плечи и высоко вскинув голову, она вошла в гостиную.

– Эверод, я очень польщена тем, что ты в последнее время находишь часок-другой для старых друзей, – произнесла Велуэтта, протягивая ему руку для поцелуя, и опустилась на сверкающую золотом кушетку.

– Мне велели тебя навестить. Наша общая подруга леди Сильвер рассказала мне, что ты отвергла многочисленные приглашения побывать у нее, Вель. – Эверод поцокал языком. – Как это не похоже на тебя – запираться в доме в разгар бального сезона.

Обе леди в свое время недолго, но страстно любили почти всех les sauvages nobles по очереди. Эти веселые вдовушки пустились во все тяжкие, порой превосходя многих мужчин смелостью любовных похождений. Однажды эта парочка предложила Эвероду ночь втроем – сначала они предлагали это Солити, но герцог, чванливая задница, испугался и сбежал от них. Обе дамочки исполняли все капризы Эверода, так что он совершенно выбился из сил и получил полное удовлетворение. Это они прозвали его Эверардом[15]15
  От англ. ever – «всегда», hard – «твердый», а также «крепкий», «выносливый».


[Закрыть], что очень ему нравилось. До сего дня у Эверода при одном воспоминании о той ночи сладко подрагивал детородный член.

– Эверод, да ведь я теперь и в двери-то с трудом прохожу, – сказала Велуэтта, и от жалости к себе ее глаза наполнились слезами. На сей раз она была во всеоружии и тотчас же достала из рукава кружевной платочек. – Ты только посмотри! Да я ведь стала в этом наряде круглой, как тыква. Ни один мужчина не будет стремиться к моему обществу, а дамы станут подшучивать надо мной. Ах, мне уже давно следовало бы уехать из Лондона в деревню.

– Вель, – сказал Эверод, растягивая гласную. Он тревожился за нее. Леди Сильвер тоже была обеспокоена, иначе она не послала бы ему записку с просьбой навестить Велуэтту. Нетрудно было догадаться, что причина ее меланхолии кроется в исчезнувшем любовнике.

– Может быть, ты все же умеришь свою гордыню и напишешь отцу ребенка? Если он не ведает о твоем нынешнем положении, ты должна бы его об этом известить. Ведь несправедливо…

Темные глаза Велуэтты испепеляли виконта.

– Кто бы говорил о несправедливости? Даже сидя в четырех стенах, я слышу, что ты строишь козни против некой молодой леди. Пусть ты красив до умопомрачения, пусть ты пылкий любовник, Эверод, но, коль скоро ты желаешь чего-то добиться от других, ты становишься бессердечным негодяем.

Виконт нахмурился и крепче сжал в руках свою шляпу.

– Следует ли это понимать как отказ выйти за меня замуж, Вель?

Это прозвучало так естественно, что Велуэтта расхохоталась. Они с Эверодом были так схожи характерами, что из их брака ничего хорошего бы не получилось. Ее тело так сотрясалось от смеха, что пришлось обхватить живот руками.

– Вы глубоко раните меня своим отказом, миледи, – сказал Эверод, довольный тем, что ему удалось, пусть и ненадолго, развеять печаль Велуэтты.

Она промокнула глаза платочком.

– Тебя, Эверард, нелегко ранить, – ответила она, покачивая головой и дивясь нелепости его предложения. – Ты убьешь всякого, кто попытается это сделать.

Это замечание графини задело Эверода куда сильнее, чем могло показаться. Наконец, собравшись с мыслями, он сказал:

– Переоденься. У меня есть желание прокатиться верхом в парке. – Он погладил ее пальцы и ощутил, как младенец в ее чреве бьет ножкой. Бедная Велуэтта! Ему тоже было бы не до веселья, если бы внутри у него завелся вредный бесенок, лягающийся целыми днями. – Я вижу, твой сынок согласен.

Велуэтта сжала руку виконта, на ее лице отразилась признательность.

– Ты так добр ко мне. Жаль, что не ты отец моего сына.

Эверод слабо улыбнулся, но благоразумно придержал язык за зубами.

– Мисс Кигли, вы, должно быть, считаете наше появление здесь верхом неучтивости, – извиняющимся тоном произнесла Килби Карлайл, герцогиня Солити, после того как покончила с церемонией представления Мауре своих спутниц: леди Фэйр Броули и леди Рэмскар.

– Отнюдь нет, уверяю вас, – сказала Маура, приглашая гостей присаживаться. – Однако признаюсь, меня удивило то, что вы передали мне через дворецкого. Вы ведь сказали Эбботу, что вам настоятельно необходимо повидать меня.

Ее светлость взглянула на свою золовку леди Фэйр. Та в ответ кивнула:

– Да-да, я так и сказала.

Все три дамы были заметно смущены, хотя и в разной степени. Маура осторожно присела на самый краешек кресла. У нее было ужасное предчувствие, что все трое сейчас станут предлагать ей дружбу.

– Надеюсь, вы приехали не потому, что моя тетушка просила об этом через ваших родственников? Я было подумала, что тетушка Жоржетта снова проявляет заботу обо мне. А быть может, даже Роуэн, э-э, мистер Лидсоу. Думаю, что это было бы еще хуже.

У графини Рэмскар было своеобразное чувство юмора. Она чуть не задохнулась от хохота, когда Маура заговорила о своих подозрениях, – не вмешались ли в это дело ее родственники. Впрочем, элегантная блондинка быстро справилась с собой. Ее глаза лучились добротой, когда она пояснила:

– Примите мои извинения, мисс Кигли. Просто мне трудно представить себе что-нибудь более ужасное, чем вмешательство родственников в личные дела.

– Хуже этого разве что докучливые гости в вашем доме, – добавила леди Фэйр.

– И все же вы правы, – сказала герцогиня, и лицо ее напряглось от гнева. – Те новости, какие мы привезли, столь же неприятно слышать, как и рассказывать.

Маура переводила глаза с одной гостьи на другую.

– Простите мою дерзость, но приходилось ли нам видеться раньше? Вы знакомы с Уоррингтонами? С моими родителями – лордом и леди Кортвилл?

– Наши мужья состоят в близкой дружбе с одним человеком… э-э, с лордом Эверодом, – проговорила наконец ее светлость.

– Ах! – Теперь неожиданный визит стал приобретать определенный смысл.

– За исключением моего супруга, мистера Броули, – уточнила леди Фэйр, делая вид, что никакой заминки в беседе и не происходило. – Мой брат, герцог Солити, а также Рэмскар, Кэдд – это лорд Бишмор – и, разумеется, Эверод – те самые джентльмены, которых в свете именуют les sauvages nobles.

– Я слыхала это прозвище и знаю, что лорд Эверод принадлежит к упомянутому кружку, – рассеянно проговорила Маура, глядя на кольцо из серебра с жемчугом, надетое на палец. – Если уж вы знакомы с виконтом, то знаете, стало быть, и о размолвке в его семье.

– Ваша тетка его совратила, а отец сделал все, что мог, дабы его убить, – вставила леди Рэмскар. – Это семейная трагедия, которая достойна театральных подмостков.

– А Эверод, скорее всего, задушит тебя, Пэйшенс, если только увидит свою историю на подмостках Ковент-Гардена[16]16
  Королевский оперный театр.


[Закрыть], – предостерегла подругу леди Фэйр.

Маура поджала губы, почувствовав, что ей известно далеко не все об этой истории. Все три гостьи были, несомненно, очень милы, однако ее тревожило их близкое знакомство с сыном графа Уоррингтона.

– Я полагаю, что лорд Эверод был бы недоволен, узнай он, что его друзья нанесли визит в дом Уоррингтонов. Пусть и с благим намерением предупредить меня, чтобы я держалась подальше от виконта. – Маура встала с кресла. Проводить всех троих до дверей сможет и Эббот. – Верите вы мне или нет, но я хорошо понимаю ваше желание защитить его.

Герцогиня тоже поднялась со своего места. С горячим чувством, которого Маура явно не заслужила, ее светлость сжала ее руки.

– Защищать Эверода? Да нет же, мисс Кигли, мы пришли ради того, чтобы защитить вас!

Глава 14

– Защитить меня от лорда Эверода? – Маура не скрывала своего изумления. Предложение герцогини было столь неожиданным, столь великодушным, что девушка сморгнула невольную слезу. Что же такое было известно этим дамам, чего она сама не знала, но что вынуждало оберегать ее от виконта? – Ваша светлость…

– Килби, – тут же поправила ее молодая женщина. – Подруги называют меня просто по имени. К тому же я считаю настоящей герцогиней мать Фэйна и Фэйр. Я пока еще не успела привыкнуть к этому титулу.

– Мама не согласилась бы с тобой, – возразила Фэйр и встала рядом с невесткой. – Она всем говорит, что ты руководишь моим братом очень умно и хитро, а она наблюдает за этим с большим удовольствием. – Фэйр повернулась к Мауре. – Мой брат Теммз – так называем его мы с мамой – настолько покорен Килби, что даже не замечает, когда ей удается его перехитрить.

Графиня, которая одна продолжала сидеть, почувствовала себя забытой и встала с дивана, присоединяясь к остальным.

– А меня вы можете называть Пэйшенс. Мой муж постоянно говорит, что имя никак не отвечает моему характеру[17]17
  В переводе с англ. Patience – «терпение».


[Закрыть]. А можем ли мы обращаться к вам запросто? Вас зовут Маура, верно? Какое красивое имя! На латыни оно значит «темная».

– Разве? – отвечала Маура, ошеломленная вниманием гостей.

Издалека донесся голос тетушки: она звала Мауру. Девушка бросила тревожный взгляд на закрытую дверь гостиной.

– Вам надобно уходить. – Она отпустила руку герцогини и отступила на шаг. – Господи, я не хотела вас обидеть! Дорогие дамы, я вполне понимаю причины, которые привели вас сюда, но вам необходимо уйти. Прямо сейчас. Тетушка Жоржетта будет очень огорчена, если узнает, что вы друзья Эверода.

Леди Фэйр и бровью не повела.

– У Эверода в Лондоне много друзей. Друзей, которые готовы не на жизнь, а на смерть отстаивать его честь – честь, в которой ему отказывают родственники. Ежели ваша тетушка хочет сберечь нервы, ей лучше было бы оставаться в деревне.

– Маура!

Маура вздрогнула. Ну конечно, тетушка отыскала дворецкого и тот доложил ей, что у них гости.

– Только, пожалуйста, давайте не будем говорить об Эвероде! – сказала Маура шепотом. – Прошу вас!

Дверь широко распахнулась, и в гостиную вошла тетушка Жоржетта. Она окинула молодых женщин критическим, высокомерным взглядом, который приберегала для неприятных ей особ, если желала их унизить.

– Эббот сказал мне, что у тебя гости.

Новые подруги Мауры, несмотря на свою молодость, нисколько не смутились при появлении ее тетушки. Маура быстро представила всех друг другу, лихорадочно подыскивая подходящий предлог, чтобы распрощаться с гостями.

Килби взяла инициативу в свои руки.

– Леди Уоррингтон, я надеюсь, вы не станете возражать, если мы похитим вашу племянницу на часок-другой. Погода стоит теплая, и нам захотелось побывать в Гайд-парке. Если вы согласны, мы с большой радостью возьмем мисс Кигли с собой.

– Ну разумеется, – проговорила тетушка; она успокоилась, и складки вокруг рта разгладились. – То, что запланировано у нас на сегодня, вполне может подождать. Намного приятнее провести время на свежем воздухе, да еще в кругу друзей.

Маура заставила себя посмотреть на тетушку без изумления. Не зря же леди Фэйр так расхваливала ум и хитрость Килби, благодаря которым та управляла своим мужем. Ее светлость обратилась к тетушке Мауры столь почтительно, что рассеяла все подозрения, какие только могли возникнуть у Жоржетты при виде дамы более молодой, более красивой и более знатной.

Леди Фэйр заметила растерянность Мауры и заговорщически подмигнула ей.

Маура в ответ улыбнулась.

Что ж, у Эверода были очень симпатичные друзья.

– Где же Маура?

Вместо ответа Жоржетта виновато улыбнулась Роуэну. Он уже довольно давно приехал, чтобы рассказать ей о своей встрече с Маурой, которая произошла накануне вечером. То, что ему удалось поцеловать Мауру, было хорошим знаком; к тому же, по словам пасынка, девушка благосклонно отозвалась на его пылкость. Ободренная этим, Жоржетта отправилась искать Мауру, дабы Роуэн смог продолжить свои ухаживания. Визит трех дам был совершенно неожиданным. С другой же стороны, познакомиться с герцогиней, дочерью герцога и графиней было для Мауры весьма неплохо. Жоржетта некоторое время назад была представлена вдовствующей герцогине Солити. Герцогиня, на целых десять лет старше Жоржетты и куда менее привлекательная, имела множество друзей и, насколько можно было понять, пользовалась в свете немалым влиянием. Маура только выигрывала от знакомства с такой семьей. Какая жалость, что сын герцогини уже женат, иначе Жоржетта могла бы передумать относительно Роуэна и сосредоточить свои силы на том, чтобы выдать племянницу замуж за герцога.

– Увы, Маура только что уехала со своими новыми подругами, – сказала Жоржетта, обходя Роуэна сзади и кладя руки ему на плечи. – Похоже, что девочка сама сумела найти себе весьма достойных подруг. Как трогательно, что ее светлость герцогиня Солити взяла Мауру под свою опеку. Остается добавить, что такое знакомство и тебе не помешает.

Роуэн сжал ее пальцы, прервав нежное поглаживание.

– Герцогиня Солити? А еще кто? Назови мне их, – коротко потребовал он.

Обиженная его грубостью, Жоржетта прошла на свою сторону стола, специально вынесенного на веранду.

– Еще двое. Леди Фэйр, золовка герцогини, и блондинка… леди Рэмскар, если не ошибаюсь.

Роуэн выругался, отшвырнул газету, которую читал, пока хозяйка искала Мауру, и вскочил на ноги.

– Жоржетта, все эти дамы знакомы с Эверодом.

– Боже милостивый, они что же, все были его любовницами?! – воскликнула Жоржетта. На нее произвела впечатление ненасытность виконта. Если бы Уоррингтон не застал их тогда, она могла бы еще долго наслаждаться ласками Эверода.

– Нет, любовницами его они не были. Подозреваю, что этому помешали их мужья, – сказал Роуэн с обидой, которую часто испытывал, будучи младшим из двух братьев. – Солити и Рэмскар – близкие друзья Эверода. И если ты говоришь, что отправила Мауру из дому в компании жен les sauvages nobles, то я позволю себе усомниться в мудрости такого решения.

Жоржетта с невозмутимым видом грациозно опустилась в кресло напротив Роуэна, не подавая виду, насколько ее потрясли его слова. Она редко допускала ошибки. Для чего Эверод послал жен своих друзей познакомиться с Маурой? Жоржетту донельзя огорчало то, что она никак не могла предугадать шаги виконта, а тот играл, как хотел, и с Уоррингтоном, и со всеми прочими родственниками.

В конечном счете самое благоразумное, быть может, – это встретиться с Эверодом самой. Но она была согласна и на то, чтобы Роуэн стал шпионить для нее.

Следуя привычке, Жоржетта взяла чайник и налила себе чаю.

– Роуэн, миленький мой! Похоже, тебе не повредит, если ты прокатишься верхом по парку.

Молодой человек кивнул: предложение доставило ему мрачную радость.

– Понятно.

Жоржетта оперлась подбородком на переплетенные пальцы.

– Я так и не сказала Мауре, что ты здесь. Если вы встретитесь в парке, она сочтет это простой случайностью.

Таким образом, ее ошибка не причинила никакого вреда. Если герцогиня Солити и ее подруги завязали знакомство с Маурой ради далеких от дружбы целей, Роуэн их спугнет.

У Жоржетты не было ни малейшего желания позволить Эвероду перехитрить ее.

– Может быть, отсюда мы пойдем пешком? – ненавязчиво предложила Килби. – Можно пройти по тропинке к реке, оттуда открывается чудесный вид.

– Здесь обожают писать пейзажи художники Королевской академии. Вы увидите многих из них на поросших травой берегах: чуть сбоку от каждого, – мольберт, одна кисть зажата в зубах, другая в руке, – добавила леди Фэйр, чтобы сильнее заинтересовать Мауру.

– Прогуляться – это звучит так заманчиво! – живо откликнулась Маура.

Килби велела кучеру придержать лошадей. Пока герцогиня отдавала слуге распоряжения, Маура, подавшись вперед, предвкушала захватывающее приключение. Тетушка Жоржетта вмешалась своевременно, тем самым освободив ее от ограничений, налагаемых пребыванием в доме. Возможно, настоящей леди и не стоит в том признаваться, но в родном поместье Маура предпочитала ходить пешком. С тех пор же, как они приехали в Лондон, покидать дом приходилось не иначе как в экипаже.

В это время дня в Гайд-парке было людно, словно на Бонд-стрит. Пока дамы выходили из коляски, опираясь на руку грума, мимо них лился бесконечный поток всадников, прогуливавшихся верхом, и экипажей всевозможных размеров. Хватало и пешеходов, которые любовались пейзажами, да и себя старались показать. Мужья с женами и целые семьи отдыхали на лоне природы, наслаждаясь теплой сухой погодой, так что трава повсюду пестрела разноцветными покрывалами, будто лепестками весенних цветов. Мимо Мауры, заставив ее замедлить шаг, пронеслись стремглав два мальчика, за ними, чуть отстав, бежал третий.

Будь Маура немного моложе, она бы, пожалуй, охотно побегала вместе с этими жизнерадостными мальчуганами.

Кучер остался при лошадях, а грум последовал за четырьмя дамами, которые неспешно прогуливались по парку.

– Давно ли вы знакомы с лордом Эверодом? – спросила Маура своих спутниц, любовавшихся разнообразием пейзажа с его рощами, холмами и лугом.

Фэйр первая отозвалась на ее вопрос.

– Мой брат Теммз и Эверод дружат с детства. Не могу припомнить такого года, когда рядом с братом не было бы Эверода. Когда я была еще девчонкой, Эверод частенько бывал в нашем поместье Арионрод, и, надо сказать, товарищ брата произвел на меня большое впечатление.

Фэйр раскрыла зонтик от солнца – вычурную вещицу с пестрым узором, с тонкой красной каймой по краям. Маура тоже раскрыла зонтик – он был весь в кружевах, а с жесткого каркаса ниспадали кисточки.

– Уже тогда Эверод был выше моего брата, – продолжала Фэйр, шагая рядом с Маурой. – Я по-детски думала, что раз он выше, то может задушить Теммза. Из-за одной этой мысли я была влюблена в него целое лето.

Все четверо весело засмеялись, представив себе девчушку с русыми косичками, которая повсюду бегает за Эверодом в надежде, что он придушит ее брата, если ей так захочется.

Маура смущенно отвела взгляд: она ведь тоже бегала за юным Эверодом. Она была старше Фэйр, а влюбилась в горделивую улыбку Эверода и его задорный нрав. Но в отличие от Фэйр Маура так и не смогла с годами избавиться от этой детской влюбленности.

– Разумеется, ни брат, ни Эверод меня не замечали – это было ниже их достоинства. Я была просто младшей сестрой, маленькой непоседой, – объясняла Фэйр. – Да и не все ли равно? Пару раз мне удалось-таки уговорить брата взять меня с собой. Это было что-то ужасное: я приходила домой и слезах, платьице было порвано и перепачкано в грязи, а на лице и руках – сплошные ссадины и царапины.

– Какой кошмар! – воскликнула Пэйшенс. Они с Килби шли справа от Мауры. Все еще улыбаясь рассказу Фэйр, Маура обратилась к ним:

– Вы тоже давно знакомы с лордом Эверодом?

– Думаю, Рэм, муж Пэйшенс, подружился с Эверодом тогда же, когда и Фэйн, – ответила Килби и взглянула на подругу, ожидая подтверждения своим словам. – Я же познакомилась с ним два года назад, когда обстоятельства свели меня с Фэйном.