Текст книги "Лекарство от любви"

Автор книги: Барбара Пим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

«О, да это церковь, тяготеющая к католицизму, – подумала Далси. – И, следовательно, брат Элвина Форбса должен быть холостяком». Далси машинально потрогала массивную ручку входной двери. К ее удивлению, дверь неожиданно легко приоткрылась, и она оказалась внутри. В церкви было тихо, но, несмотря на то, что вокруг никого не было видно, Далси инстинктивно почувствовала, что она под этими сводами не одна. Возле самой двери стояла большая мраморная чаша со святой водой. Далси окунула в нее пальцы и перекрестилась, преклонив одно колено, как это делают католики. После чего бодро зашагала по направлению к алтарю. Приблизившись к органу, она на цыпочках подошла к высокому табурету, на котором лежали развернутые ноты. В углу за органом виднелась дверь, и она с трудом сумела разобрать в сизоватых клубах то ли смога, проникшего в церковь с улицы, то ли ладана, еще не развеявшегося после недавней службы, следующее объявление: «Никто, повторяю, НИКТО не имеет права трогать электронагреватель, установленный в этом помещении».

Интересно, кому же предназначена сия угроза, написанная, скорее всего, рукой брата Элвина Форбса? Органисту? Или служкам, прибирающим церковные помещения? О, последних подобная категоричность лишь подстегнет к тому, чтобы обязательно «тронуть» злополучный агрегат. Потоптавшись еще некоторое время возле алтаря и наскоро прочитав молитву, Далси двинулась к выходу, не забыв опустить по несколько монеток в каждый из ящиков для пожертвований: на цветы, на ремонт церкви, на содержание прихода. Последняя статья расходов показалась ей особенно туманной и, быть может, поэтому она пожертвовала на приходские нужды целый шиллинг.

На крыльце она буквально носом к носу столкнулась с женщиной, торопливо прошмыгнувшей мимо нее. Кажется, женщина плакала или платок, который она прижимала к лицу, свидетельствовал о том, что у нее сильный насморк. Следом по ступенькам крыльца поднималась еще одна женщина, которая, заметив Далси, направилась прямо к ней.

– Вот иду, чтобы, наконец, выключить в храме свет и запереть двери. Отец Форбс распорядился, чтобы церковь оставалась открытой допоздна. Ведь даже в такое позднее время у кого-то может появиться желание заглянуть сюда и помолиться в одиночестве.

– Идея неплохая, – согласилась с ней Далси. – Но ведь для вас это только лишние хлопоты.

– Боже мой, какие хлопоты? Никаких хлопот!

– А вы не боитесь, что сюда может заглянуть посторонний человек, да еще нечистый на руку, и украсть что-нибудь ценное из церковной утвари?

– К нам подобные люди не заглядывают! У нас церковь ежедневно открыта до десяти вечера, а потом прихожу я или отец Форбс, и мы отключаем свет и закрываем храм на ночь. Я служу домоправительницей у отца Форбса.

– А разве он не женат?

– Женат? – удивилась в свою очередь экономка Невила Форбса, как будто уже в самом вопросе заключалось нечто крамольное. – Конечно же, он не женат! Разумеется, такому красавцу, как наш настоятель, трудно было совладать в свое время с земными соблазнами, – вздохнула она понимающе. – Все мы люди, и все грешим: и мужчины, и женщины.

С такой универсальной истиной трудно было не согласиться, и Далси лишь молча кивнула головой в знак согласия. Только вот что имела в виду экономка, когда говорила о земных соблазнах? Какая– нибудь интрижка? Например, с хорошенькой учительницей из воскресной школы? А почему бы и нет? В самом деле, все мы люди.

Пожалуй, стоит навестить церковь Невила Форбса еще раз. Только вот в каком качестве ей предстать здесь в следующий раз?

12

Еще несколько дней мысли Далси вращались вокруг Невила Форбса. Она постоянно ловила себя на том, что не перестает думать о тех земных соблазнах, которым подвергается почтенный священник. Интересно, каким?

Она даже рискнула поделиться своими соображениями по этому поводу с Виолой. И услышала в ответ:

– Меня просто удивляет ваш почти что нездоровый интерес к персоне этого священника. Ведь вы его даже не видели.

– О, да это только игра, – попыталась оправдать свое чрезмерное любопытство Далси. – Знаете, такая своеобразная игра воображения. И потом, жить жизнью посторонних людей, сопереживать их радостям и горестям, согласитесь, всегда намного проще и, я бы даже сказала, безопаснее, чем жить своей собственной жизнью. В этом случае мы превращаемся всего лишь в сторонних наблюдателей и следим за перипетиями чужой жизни с той же отрешенностью, с какой вникаем в развитие сюжета в каком-нибудь романе или кинофильме. Ничего личного! А не пригласить ли нам Элвина Форбса на чашечку чая? – неожиданно закончила она свои весьма сбивчивые объяснения. – Что мешает ему заглянуть к нам по пути домой?

– Каком пути? – презрительно фыркнула в ответ Виола. – Где – мы, и где – его дом.

– Хорошо! Тогда мы можем специально пригласить его на ужин, – стояла на своем Далси. – Я даже позабочусь о мужском обществе для нашего гостя. Приглашу еще кого-нибудь из своих друзей.

Вот только кого, тут же испугалась она собственной смелости. Ни один из ее ближайших знакомцев, будь то дядя Бертрам, обходительный сеньор Макбрайд-Перейра или, уж тем более, юный сосед Поль Белтон никак не годятся в качестве собеседника для утонченного интеллектуала Элвина Форбса.

– Неплохая мысль! – одобрила ее Виола. – А почему бы вам не пригласить в пару к Элвину вашего бывшего жениха Мориса? По-моему, у вас с ним сохранились вполне дружеские отношения. Да и им, не сомневаюсь, будет о чем поговорить друг с другом.

– В самом деле, как это мне самой в голову не пришло! – несколько преувеличенно обрадовалась Далси. – Конечно же, я приглашу Мориса. Обязательно!

И пусть он знает, подумала она не без некоторого злорадства, что ее жизнь после их разрыва не кончилась, что она по-прежнему вращается в свете, встречается с разными интересными людьми и вообще ведет весьма насыщенное событиями и людьми существование. Вот, даже знакома с такой знаменитостью, как Форбс. А еще пусть лишний раз убедится в том, какая она замечательная хозяйка, как хорошо готовит и как радушно умеет принимать гостей.

– Значит, решено! Устраиваем званый ужин сразу же после Рождества. Приглашение Форбсу пошлете вы?

– Нет, лучше это сделать вам! – немедленно отказалась Виола. – Иначе он чего доброго вообразит, что таким изощренным способом я выманиваю его на свидание, – с горечью в голосе пояснила она свой отказ.

– Бог мой! Ну какие подвохи может таить в себе банальное приглашение на ужин! – не согласилась с ней Далси. – Вы, по-моему, чересчур сгущаете краски.

– Ах, в любом случае, до Рождества еще дожить надо, – меланхолично заметила Виола, сникнув при мысли о том, что и это Рождество, как и все предыдущие, ей предстоит встретить в родительском доме в Сидинхэме. Что совсем не вдохновляло. И уж точно не придавало хорошего настроения.

«Единственный праздник в году, – подумала Далси, взглянув на помрачневшее лицо подруги, – когда люди полностью теряют собственную индивидуальность, превращаясь на какое-то время просто в маленькие винтики хорошо отлаженного механизма, имя которому “семья”». Воистину, Рождество напоминает каждому человеку о том, кто он и откуда родом, и буквально притаскивает его за руку к той колыбели, в которой он был взращен. Звучит сентиментально, но это так. Вот бы знать, с кем будет отмечать Рождество Элвин. Едва ли он станет встречать сочельник в обществе бывшей жены и ее матушки.

Сама Далси уже получила приглашение от сестры и планировала отправиться на праздники вместе с племянницей Лорел к ее родителям. Что, впрочем, тоже не самое веселое времяпрепровождение. Конечно, у Шарлоты ей будет не так одиноко, как в Лондоне, где она проторчала бы все праздники одна-одинешенька в пустом доме. А с другой стороны, появиться у родственников в статусе брошенной невесты, с перспективой быть сданной в ближайшие несколько лет в архив в качестве стопроцентной старой девы, – увы! тоже далеко не самый лучший вариант.

В свою очередь, Лорел лихорадочно прорабатывала встречные планы. В первую очередь, она должна, во что бы то ни стало, подготовить родителей к мысли о том, что она уже совсем взрослая девушка и вполне готова жить самостоятельно, без опеки тетушки. А для этого ей позарез нужна поддержка Далси. За день до отъезда она, как бы между прочим, поинтересовалась у тети, можно ли ей пригласить на чай свою подружку Мэрион.

– Конечно! – даже обрадовалась Далси. Ей всегда хотелось видеть вокруг себя молодые лица, но по каким-то непонятным причинам племянница старательно избегала приводить однокашников к себе домой. И всякий раз при этом у нее находились все новые, но всегда одинаково веские оправдания: то друзья живут в самом центре, и им будет далеко добираться назад, то очередная вечеринка запланирована в студенческом кафе, то они собираются у кого-то из друзей дома, пользуясь тем, что родители в отъезде.

– Ты должна, – натаскивала она подружку непосредственно перед тем, как привести ее к себе, – обязательно внушить тете Далси, что нет ничего страшного в том, что я перееду жить в меблированные комнаты. Тогда и она поможет мне убедить родителей в разумности такого переезда. Мама с папой ведь и представления не имеют, что такое настоящая столичная жизнь, а тетя – очень разумная женщина, и она все поймет правильно.

«А ведь я и в самом деле уже отработанный материал, просто старая тетка и ничего более, – с горечью подумала Далси, когда Мэрион впервые переступила порог их дома. – Неужели эта девочка всего лишь на каких-то десять лет младше меня? Невероятно! Другое поколение, и все у них уже другое». Элегантная, по-светски раскованная, с той подчеркнутой почтительностью по отношению к старшим, которая сразу же отринула Далси еще на несколько десятилетий назад, мгновенно превратив ее в хрупкую старую леди из какого-нибудь семейного романа начала века. Даже та манера, с которой Мэрион проговаривала каждое слово, отчетливо и гораздо громче, чем это принято, свидетельствовала о том, что юное создание вполне серьезно опасается, что старая леди глуховата и может не расслышать всего того, что ей говорят.

– Ах, как это мило, что вы пригласили меня к себе, – щебетала девчушка – У вас тут так красиво. Просто самая настоящая деревенская идиллия! Я пока ехала автобусом, не переставала любоваться пейзажами за окном. Получилось незапланированное путешествие на природу.

– Ну, на метро дорога показалась бы вам значительно более короткой, – довольно сухо парировала Далси.

– О нет! Ни за что на свете! Я страшно боюсь замкнутых помещений. С детства страдаю клаустрофобией.

– Именно поэтому Мэрион снимает квартирку в самом центре, на Куинс-сквер, – тут же вставила слово племянница. – Очень удобно. И колледж почти рядом. Да и вообще, все…

– Да! – моментально подхватила брошенную ей подсказку Мэрион. – Лорел тоже могла бы… ну, если бы, скажем, в нашем доме освободилась бы…

Девушка замялась в нерешительности, не зная, как закончить свою мысль максимально тактично, чтобы не обидеть старуху.

– Вы хотите сказать, что Лорел могла бы поселиться вместе с вами в одном доме? – закончила за нее Далси. – Увы, но я ничего не решаю. Ведь я всего лишь ее тетя. Так что последнее слово остается за родителями Лорел.

– А вы не обидитесь, если она от вас съедет?

– Я? Обижусь? – рассмеялась Далси. – Господь с вами! С какой стати я должна обижаться?

«А тетка-то еще совсем не безнадежна, и это радует, – подумала Мэрион. – Во всяком случае, градацию того, на что стоит обижаться, а что можно оставлять без внимания, она представляет себе довольно четко». И потом, это так естественно для молодых стремиться к самостоятельности. Далси рассеянно вслушивалась в то, что рассказывала ей Мэрион обо всех прелестях жизни в меблированных комнатах. Имеется полный пансион с хорошей кухней. Так удобно, ведь не надо думать о том, что приготовить себе на обед или на ужин, прачечная тут же, в цокольном этаже, уборка квартиры автоматически включается в стоимость жилья, и далее, и далее…

– Все это звучит очень заманчиво, – подытожила услышанное Далси. – Но повторяю еще раз: окончательное решение примут родители Лорел. Ведь она пока еще не зарабатывает себе на жизнь, а потому обязана считаться с их мнением.

– Но вы-то ведь прекрасно понимаете все плюсы такого варианта, – продолжала упорствовать подружка, твердо вознамерившись пуститься в уговоры по новому кругу.

К счастью для Далси этот раунд перетягивания ее на свою сторону был прерван звонком в дверь. Она поспешила в холл и, распахнув входную дверь, увидела на пороге сеньора Макбрайда-Перейру, который неумело прятал у себя за спиной сверток в рождественской упаковке.

– Позвольте угостить вас сливами в качестве ответного дара за вашу щедрость, – начал он немного напыщенно и тут же расплылся в добродушной улыбке. – Вот! Самые настоящие сливы из Португалии. Это родственники прислали мне такой гостинец к Рождеству.

– Ах, что вы! Я угостила вас самыми обычными сливами из собственного сада, – смутилась Далси. – Право же, такие пустяки!

– Вот именно! А я вас угощаю самыми обычными сливами из сада моего двоюродного брата, только и всего. Они их собственноручно там собирали, а потом приготовили по какому-то особому рецепту, чтобы ягоды не потеряли свою летнюю свежесть.

– Спасибо! – растрогалась Далси столь неожиданному подношению. – Проходите, пожалуйста! Я с удовольствием угощу вас рюмочкой шерри, если вы не возражаете.

– Не откажусь! – мгновенно согласился сосед, сняв хотя бы частично груз ответной благодарности с плеч Далси.

13

Январь уже подходил к концу, когда, наконец, была согласована дата званого ужина и разосланы приглашения Элвину и Морису. По странному стечению обстоятельств этот вечер должен был стать последним, который Лорел проведет в доме своей тетушки. На утро следующего дня был назначен ее переезд на Куинс-сквер: Мэрион все-таки прикараулила свободную квартирку для подружки. Все страхи Лорел, связанные с тем, что родители могут ее не понять и не разрешат проявлять самостоятельность в столь юном возрасте, остались в прошлом. Даже Далси удивилась, с какой легкостью ее сестра с самого начала приняла сторону дочери.

– Я и сама в студенческие годы страстно мечтала пожить в одной из таких крохотных квартирок типа студии, и чтобы никто из взрослых не мешался в мою жизнь, – доверительно сообщила она ошеломленной Далси.

«Надо же, – подумала Далси, – даже женщины, счастливые в браке, а Шарлота уж точно принадлежала к категории счастливых жен, снедаемы неудовлетворенностью желаний, так и не реализованных в далекой юности». Наверное, обладай ее сестра более взрывным темпераментом, она наверняка сожалела бы о том, что не провела в свое время романтическую ночь с любовником в каком-нибудь бунгало на юге Франции. Впрочем, взглянув на деверя, всецело погруженного в классификацию новой партии экспонатов для местного исторического музея – копья и стрелы воинов племени Массаи, – Далси поняла, что даже самые примерные жены имеют право на свои скрытые фантазии, тем более, оправданные в данном конкретном случае.

Виола отреагировала на известие о переезде Лорел более критично.

– Скоро она на собственной шкуре прочувствует, как это дорого жить одной в Лондоне.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась с ней Далси, но мысли ее в этот момент были всецело заняты предстоящим ужином. – Впрочем, насколько я могу судить, современные девушки научились как-то приспосабливаться к сложным житейским обстоятельствам. Бегают с парнями в кафе, а те за них платят. Вот Лорел, к примеру! На днях она сообщила мне, что ее пригласил на ужин наш сосед Поль Белтон. Подозреваю, он далеко не единственный в списке ее кавалеров. А переберется в центр, на Куинс-сквер, и кто знает, может быть, на нее просыплются крошки и со стола самого Элвина Форбса.

– Едва ли! – флегматично отреагировала Виола.

– Вы хотите сказать, что на его столе не остается крошек?

– Я хочу сказать, что едва ли она получит приглашение приблизиться к этому столу.

– Кто знает, кто знает! – с видом заправского философа подытожила дискуссию Далси. – После вечера у нас в доме их отношения вполне могут перейти в фазу близкого знакомства. О, звонок! Это, наверное, мисс Лорд. Я попросила ее, чтобы она пришла сегодня и помогла мне с ужином.

– Надеюсь, она не станет прислуживать за столом. И потом, это уж слишком. Я сказала Элвину, что ужин будет самым простым, безо всяких формальностей.

– Вот как? – Далси почувствовала легкий укол раздражения. – Вы считаете, что служанка, помогающая хозяйке с переменой блюд за обеденным столом, это уже перебор по части формальностей?

«Ты-то ведь не очень бросишься, чтобы помочь мне!» – вдруг не на шутку разозлилась Далси, правда, про себя. И действительно, участие Виолы в совместных работах по подготовке мероприятия свелось лишь к тому, что она отнесла вазу с нарциссами и тюльпанами на стол, предварительно слегка поправив сами цветы. Далси попыталась согласовать с ней меню, но Виола не проявила никакого интереса к кулинарным дебатам, заметив лишь, что, насколько ей известно, Элвин не любит помидоры. А потому Далси немедленно исключила из меню все блюда, в которых используются томаты. Никаких «любовных яблок», строго наказала она кухарке, воспользовавшись старым перифразом для обозначения помидор.

– В чем вы собираетесь на ужин? – перевела она разговор на другую тему.

– Надену свое старое черное платье. Это единственная приличная вещь в моем гардеробе на сегодняшний день. Только вот дополнение к нему… Я еще не решила.

– А вы накиньте на плечи ту свою красивую испанскую шаль. Она вам очень идет. Правда, кисти могут, пожалуй, помешать во время самой трапезы.

– Ерунда! За ужином я сниму шаль и положу ее на стул. А в чем будете вы?

– Тоже в своем старом черном платье.

– Вы любите черное? Вот бы никогда не подумала.

– Во всяком случае, в моем гардеробе оно есть. Понимаю, вы хотите сказать, что с моим типом внешности мне лучше бы надеть бледноголубое платье из мягкой шерсти, присовокупив к нему обязательную нитку жемчуга. Но моя беда как раз в том, что я редко поступаю так, как лучше.

– Вы никого не пригласили для Лорел, и она останется за столом без пары.

– Я хотела пригласить для нее Поля, но она наотрез отказалась. А потому получилась несколько непривычная конфигурация: три женщины и двое мужчин. Впрочем, меня можно не брать в расчет. Я ведь буду все время курсировать между кухней и столовой: то одно подать, то другое принести. Обычные хлопоты хозяйки, принимающей гостей.

– А это, между прочим, самая женская и, я бы даже сказала, самая женственная роль. Боюсь, мы с Лорел на вашем фоне будем смотреться совсем не так уж выигрышно. Кстати, а какое у нас будет вино?

– Красное, «Кло Вог» урожая 1952 года. Хозяин винной лавки, в которой мы постоянно пополняли свои запасы спиртного, порекомендовал мне именно это. Думаю, мы вполне можем положиться на его вкус.

– Да, неплохое вино. И хорошо гармонирует с птицей. У нас ведь основное блюдо – зажаренный гусь?

– Да. А еще я прикупила немного джина для Мориса. Он не любит шерри и…

Далси искоса взглянула на Виолу и, увидев, как по лицу постоялицы разлилась скука, оборвала себя на полуслове. Внезапно она почувствовала страшную усталость. Ей даже захотелось, чтобы еще неначавшийся ужин уже закончился. А еще лучше, чтобы вообще не было никаких гостей и никаких званых ужинов. Как было бы замечательно сейчас усесться на диван возле камина, удовольствовавшись обычным бутербродом с куском холодного мяса.

А в это время Элвин Форбс, сидя в такси, ибо он и помыслить не мог о том, чтобы в такую даль ехать на общественном транспорте, размышлял, стоит ли ему делать остановку по пути, чтобы купить цветы хозяйке. Правда, правила этикета на сей случай весьма строги. Цветы следует отослать уже после ужина. Да и мисс Манаринг (черт, как все же ее зовут?) наверняка позаботилась о том, чтобы флорист украсил ее дом цветами. Воображение тут же нарисовало ему массивный обеденный стол в эдвардианском стиле, украшенный гвоздиками в небольших серебряных вазочках. Во всяком случае, именно так это выглядело на картинках, которыми изобиловала «Энциклопедия для домохозяек». Как ни странно, в детстве это была его любимая книга, и он мог часами рассматривать красочные иллюстрации, устроившись в кресле возле камина в гостиной отеля, которым заправляла его матушка на правах единоличной владелицы.

Конечно, в доме, куда его пригласили, все будет далеко не столь изысканно, однако все равно появляться там с цветами не стоит. Да и потом, не может же он все время приходить к ним с букетами. Еще чего доброго, Виола вообразит, что цветы снова предназначены ей, и получится очень неловко. Интересно, будет ли за ужином та хорошенькая девочка, которая открывала ему дверь в прошлый раз? Кажется, племянница мисс Манаринг. Она бы очень украсила их застолье. Что ж, ему тоже не чужд интерес к хорошеньким молоденьким девушкам, который свойственен большинству его коллег-мужчин из академических кругов. Ну и что в этом плохого, в конце концов? Ведь его интерес к юным прелестницам носит исключительно умозрительный характер.

Его размышления были прерваны вопросом водителя.

– Вам остановить машину прямо возле того дома с белой калиткой?

Элвин, глянув в окно, увидел, как по ступенькам крыльца взбегает симпатичный молодой человек, гораздо моложе его самого. Наверняка приятель той девчушки, о которой он только что думал.

– Нет, пожалуйста, чуть дальше! – поспешно предупредил он шофера, категорически не желая появляться на пороге в толпе других гостей.

Между тем Морис (а это был именно он), стоя перед парадной дверью, испытывал самые противоречивые чувства. На него вдруг нахлынули воспоминания о том времени, когда он был страстно влюблен в Далси и видел в своей невесте только хорошее. А потом в один прекрасный день он вдруг неожиданно для самого себя пришел к выводу, что, пожалуй, хорошего в ней слишком много. Во всяком случае, чересчур много для обычного супружеского союза, и у него просто не хватит сил терпеливо сносить всю жизнь постоянное присутствие рядом с собой столь добродетельной женщины. Вот уж не думал, что еще когда-нибудь ему представится случай снова подняться по ступенькам крыльца ее дома!

Правды ради стоит признаться, что, неожиданно столкнувшись с Далси в галерее, Морис обратил внимание не столько на ее многочисленные добродетели, сколько на чересчур худые ноги, обутые, как всегда, в практичные башмаки на прямом ходу.

Дверь ему открыла незнакомая темноволосая девушка в декольтированном вязаном платье белого цвета. Открытая шея и плечи делали наряд похожим на ночную сорочку.

– Добрый вечер. Меня зовут Морис Клайв, – представился он незнакомке. Слишком зеленая. Такой молодняк никогда его не интересовал. Свежесть этих девочек быстро приедается, а пылкость их чувств очень скоро делается утомительной. Потому лично он всегда предпочитал общество более зрелых дам, уже имеющих вполне определенное представление о том, что такое жизнь. К сожалению, возрастные характеристики его бывшей невесты никак не совпадали с подобающим ее летам жизненным опытом. Слишком многое в Далси напоминало именно невинную восемнадцатилетнюю девушку, а ее неискушенность в житейских вопросах порой даже раздражала его.

– Пожалуйста, проходите! – вежливо пригласила его девушка. – Вот вешалка!

Слегка помутневшее от времени узкое зеркало отразило стройную фигуру Мориса: в нем он смотрелся даже выше, чем был на самом деле. Он слегка тронул рукой свои мягкие волосы. «Надо бы причесаться», – мелькнуло у него. Но девчонка в ночнушке, маячившая у него за спиной, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, явно торопясь спровадить его к остальным гостям. И он поспешил за ней так, как есть.

– А я племянница мисс Манаринг, – небрежно представилась она по пути.

Вот оно в чем дело, племянница! Морис зашел в знакомую гостиную, большую, уютно обставленную комнату. Впрочем, на его тонкий художественный вкус, в ней было чересчур много декоративного фарфора, да и обивка старинной мебели (букеты роз) тоже раздражала своей деревенской аляповатостью. Возле камина застыли в ожидании две женщины в черном, и по выражению их лиц было видно, что обе они ждут чего-то необыкновенного. Что, кстати, было истинной правдой. В одной из дам он узнал Далси. Строгое черное платье сделало ее необыкновенно хрупкой и по-своему очень привлекательной, как это бывает с высокими худенькими женщинами.

– О, Морис! – вполне искренне обрадовалась она его появлению. – Хочешь джина? – Она кивком головы указала на еще непочатую бутылку. – Ты ведь помнишь Виолу Дейс? Я знакомила вас на той ужасной выставке. Виола, это Морис Клайв? Помните? – немного смутилась Далси, почувствовав, что церемония представления гостей с самого начала пошла немного не так, как надо. – Морис был так любезен, пытаясь объяснить нам, что означает вся эта заумь на полотнах художника. Впрочем, кошка с лимоном очень мила. Наверняка ее приобрел кто-нибудь из посетителей выставки. Но вот его абстракции…

– Абстрактная живопись требует особого подхода, – снисходительным тоном профессионала начал Морис, плеснув себе в стакан щедрую порцию джина и чуть-чуть воды.

– А парень не промах выпить. И джин любит, – констатировал Элвин, появившийся в гостиной как раз в тот момент, когда Морис занялся приготовлением собственного аперитива.

– Добрый вечер! – бросилась к нему навстречу Далси. – Рада видеть вас у себя в доме! По-моему, все персоналии вам известны, за исключением Мориса Клайва. Морис! Это доктор Элвин Форбс!

– Приветствую вас, доктор! У вас, должно быть, сейчас чертовски много работы. Такая слякотная погода как нельзя лучше подходит для очередной эпидемии гриппа.

– Ах, нет, Морис! Мистер Форбс не имеет никакого отношения к медицине. Пожалуйста, угощайтесь, мистер Форбс!

– Прошу прощения! Так вы представитель академических кругов, ученый муж, так сказать?

– Можно сказать и так, – улыбнулся Элвин. – Самый что ни на есть бесполезный продукт общества.

– Как вы можете говорить такое? – с жаром воскликнула Виола. – То, чем вы занимаетесь, крайне важно сегодня. При общем уровне падения культуры, засилии телевиденья… и вообще! А ваша последняя книга, посвященная Эдмунду Лиддену, она – образец того, что такое настоящее фундаментальное исследование в области литературы.

– Даже так? – вполне искренне удивился Морис.

– А кто такой этот Эдмунд Лидден? – не преминула вставить свой вопрос Лорел, видно, посчитав, что она единственная в этой комнате, кто, в силу своего возраста и недостатка образования, не знает имени столь значительной фигуры отечественной культуры.

– О, это один малоизвестный поэт XVII века. Очень хороший поэт, – с готовностью пустился в объяснения Элвин. – Он принадлежал к группе неометафизиков.

Право же, какое это удовольствие объяснять хорошенькой девочке роль и значение Лиддена в мировой литературе. Пожалуй, ей стоит подробно рассказать о том, кто такие эти метафизики. Но не сейчас! Боковым зрением Элвин отметил, как в полураскрытой двери мелькнула фигура женщины, облаченной в нарядный фартук. В руках она несла супницу. Было бы обидно, если бы его объяснения прервали на полуслове дежурной фразой: «Обед подан!»

– А я и не знала, что Лидден оставил после себя обширное литературное наследие, – задумчиво обронила Далси.

– Вы правы! – тут же согласился с ней Форбс. – До наших дней дошли крохи. Сохранилось совсем немного его работ: незаконченный цикл «Зимних сонетов», три эпиталамы, и так, отдельные разрозненные фрагменты.

– И где вы планируете издать свой труд? – вежливо поинтересовался у него Морис.

– В Оксфорде. Университетское издательство «Оксфорд Пресс» готовит книгу к публикации.

– Они просто умоляли Элвина отдать им эту рукопись, – снова не удержалась от комментариев Виола.

«Умоляли! Надо же, какие страсти-мордасти», – подумала Далси и тут же представила себе, как все эти крайне серьезные и очень важные джентльмены, подвизающиеся в столь почтенном академическом издательстве, со слезами в голосе умоляют Элвина Форбса отдать им свою рукопись. Веселое зрелище, ничего не скажешь. Смешно! Она вдруг вспомнила о своем визите на Кедровую Аллею. Бедняжка Марджори! Лучше бы он уговорил жену снова вернуться к нему вместо того, чтобы тратить время на сочинительство всяких книг о поэтах, о которых никто нигде и никогда не слышал. Кроме него, разумеется.

– А я, между прочим, помогала в составлении библиографии для этой книги, – продолжала изливать свои восторги Виола.

К счастью для Элвина, именно в этот момент и прозвучала сакраментальная фраза: «Обед подан». Иначе он бы за себя не поручился! Она помогала! Подумать только! Если бы они не столкнулись носом к носу в тот злополучный вечер в библиотеке Британского музея, если бы она, заливаясь слезами, не стала рассказывать ему обо всех неприятностях, которые обрушились на ее голову в последнее время, то наверняка он, движимый чувством жалости к этой странной женщине, не пригласил бы ее к себе домой. К тому же, ему и самому было чертовски одиноко в тот вечер. Ведь все произошло уже после того, как Марджори объявила ему о своем решении вернуться к матери. Да и что у него было с Виолой, в конце концов? Да ровным счетом ничего! Немного выпили, потом он поцеловал ее и отправил на такси к себе домой. Все! И в следующий раз он встретился с ней только на той летней научной конференции. К сожалению, там он дал слабину и согласился принять ее помощь в составлении библиографии. И вот теперь она будет при каждом удобном случае верещать о собственных заслугах и козырять своим неоценимым вкладом в его работу. Что ж, поделом ему. Сам виноват!

Далси на правах хозяйки уселась во главе огромного стола из красного дерева. Справа от нее сел Элвин, по левую руку Морис. Рядом с Элвином усадили Лорел, а подле Мориса заняла свое место Виола. «Пожалуй, присутствие еще одного мужчины совсем бы не помешало», – подумала Далси, окидывая взглядом стол. В этом случае композиция получилась бы вполне завершенной. Как жаль, что она недостаточно близко знакома с приходским священником. Он бы сейчас очень уместно смотрелся на противоположном от нее конце стола.

– Моя племянница переезжает в центр и скоро будет жить почти рядом с вами, – обратилась она к Элвину. – В многоэтажном доходном доме на Куинс-сквере? По-моему, все его меблированные комнатки снизу доверху забиты студенческой молодежью.

– О, да это ведь буквально напротив моего дома! Я все время наблюдаю толпы молодежи вокруг. И молоденькие девушки, которые гуляют вечерами по аллеям нашего парка. Как это там у Пруста? Под сенью девушек в цвету! Что ж, милости просим ко мне в гости! – Элвин с улыбкой повернулся к Лорел.