Текст книги "Лекарство от любви"

Автор книги: Барбара Пим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

4

Да, в этом городе нигде не спрячешься, с некоторым раздражением подумал Элвин Форбс, поспешно отворачивая голову в сторону. Все утро он потратил на бесплодные дискуссии со своим адвокатом по поводу грядущего бракоразводного процесса. А потому настроение у него было далеко не самым лучезарным. А тут еще эта встреча!

Впрочем, довольно безобидный эпизод сам по себе. Он как раз вышел из здания суда неподалеку от станции метро «Темпл» и, купившись на хорошую погоду, решил пройтись пешком до метро прямо через парк. Время было обеденное, и парк буквально кишел людьми. Офисные клерки из близлежащих контор заполнили все лужайки, наслаждаясь последними солнечными денечками. Целые компании расположились прямо на траве между пышными кустами георгин, о чем-то оживленно болтали, кто-то читал книгу или просматривал газету, а некоторые просто лежали на земле, ничуть не заботясь о том, что после вчерашнего дождя трава еще может быть мокрой, и, вперив взгляд в небо, бесцельно созерцали плывущие облака. Именно среди этой последней категории мечтателей Элвин и разглядел Виолу. Правда, она не лежала, а сидела, обхватив руками коленки и подставив лицо нежаркому осеннему солнцу. Глаза у нее были закрыты. Сказать честно, вначале его внимание привлекли ярко-красные парусиновые башмаки на шнурках, которые были на ногах загоравшей. Довольно странная обувь для такого места. Он и предположить не мог, что на подобную безвкусицу пойдет та Виола, которую он знал когда-то. Впрочем, что невозможно для Виолы, вполне уместно для Ви или Вайолет. А в том, что это именно она, сомневаться не приходилось.

Он почти бегом проследовал мимо и перевел вздох облегчения лишь тогда, когда купил билет до станции Южный Кенсингтон. Интересно, что она там делала, размышлял он, стоя на платформе. Совершенно непривычное для нее окружение. Все эти офисные клерки, мелкие служащие и чиновники средней руки, с упоением греющиеся на солнце. И среди них – она в красных парусиновых башмаках на шнурках. И выражение лица у нее какое-то полубезумное. Неужели это любовь к нему толкает ее на столь эксцентричные поступки? Он машинально взглянул на толпу людей, выходящих из подъехавшего состава, словно ища у них ответа на свой вопрос. В толпе мелькнуло смутно знакомое лицо. Приятная внешность. Где же он видел эту женщину раньше? Ах, да! Та злополучная лекция в Дербишире. Опозорился он тогда перед аудиторией по полной программе! Вот только едва ли он вспомнит, как же зовут эту милую незнакомку. Но уже через минуту, подхваченный людским водоворотом, заносящим его в вагон, он благополучно забыл и о лекции, и о женщине, случайно увиденной им среди пассажиров, всецело сконцентрировавшись на предстоящей работе в Музее королевы Виктории и принца Альберта, где он собирался провести всю вторую половину дня.

Далси тоже успела выхватить из толпы лицо Элвина. И мгновенно почувствовала неприятную пустоту в желудке. Ее даже замутило от страха, но она сразу же рассердилась на себя за столь неподобающую чувствительность. К тому же, у Форбса был такой отрешенный вид. Он был всецело погружен в собственные мысли, судя по выражению лица, не очень веселые. Впрочем, со стороны многие люди производят впечатление вечно озабоченных своими проблемами.

Она же все утро потратила на домашние хлопоты. Ходила по магазинам в поисках подходящей ткани для портьер в комнату Лорел. Потом заказала ей книжный шкаф и письменный стол, размышляя по пути, что вот теперь комната преобразится полностью и приобретет вполне современный вид. Странно, но все эти приятные хлопоты не доставляли ей удовольствия. И чего она так суетится, спрашивала она сама себя. В конце концов, девочка уже совсем взрослая, у нее свои вкусы, вполне возможно, совершенно не совпадающие с тетиными представлениями о домашнем уюте. Случайная встреча с нищим, просящим подаяния на Оксфорд-стрит, еще более усугубила ее дурное настроение. Он просил милостыню с таким страдальческим выражением лица, словно умирал от боли. Она подала ему шесть пенсов и быстро проследовала дальше, ругая себя за слабохарактерность. В конце концов, в стране есть Министерство социальной защиты населения и все такое. Они и обязаны заботиться о малоимущих. К тому же, ей уже сто раз говорили, что нищенство в наши дни превратилось в весьма доходный бизнес. Поди, вечером развалится возле телевизора и начисто забудет про все свои болячки. Хотя, с другой стороны, такой способ зарабатывать деньги на существование ничуть не унизительнее ее собственной работы. Подумаешь, классифицирует литературу для других людей, проставляет индексы на чужих книгах или копается в справочных фондах библиотек в поисках нужной, опять же другим, информации.

Вот и сегодня во второй половине дня у нее запланировано посещение библиотеки Британского музея. Но, вспомнив Элвина Форбса, она решила, что в ее библиотечных изысканиях есть все же и кое-что положительное. Чтобы немного развеяться и отрешиться от мрачных мыслей, она решила немного прогуляться. Побродить по парку перед станцией метро «Темпл»: там всегда такие чудные цветы.

Виола продолжала сидеть на прежнем месте. Если Далси умудрилась откопать рациональное зерно в своей работе, то Виола, нежась на солнце, пришла к выводу, что языческий образ существования совсем не так уж плох. Точнее, он очень хорош. Без всех заумных разговоров, просто поклонение солнцу, нудизм и прочие вещи, кажущиеся абсолютно неуместными и даже эксцентричными в современном обществе. Она открыла глаза и уставилась на собственные ноги. Ужасно безобразные туфли! Зато в них удобно ходить пешком, бродить по городу, совершать экскурсии по всем церквям Сити, что она и намеревалась сделать сегодня после обеда. А за таким занятием она едва ли встретит кого-нибудь из своих знакомых. Следовательно, ей наплевать, как она выглядит. И хлопчатобумажное платье, наверняка измявшееся от сидения на траве, и парусиновые тапочки алого цвета на шнурках – это именно то, что ей надо для того, чтобы чувствовать себя вполне комфортно.

– О, какая приятная неожиданность! Виола Дейс, не так ли? – услышала она чей-то голос, подняла голову и увидела улыбающуюся Далси, державшую в одной руке большую сумку, до верху набитую книгами, а во второй – какой-то пакет, завернутый в серовато-коричневую бумагу.

– Как это вы замечательно придумали понежиться здесь на траве! – воскликнула она с энтузиазмом, плюхаясь рядом, от чего часть книжек высыпалась на траву. – Не возражаете, если я тоже посижу с вами?

Разумеется, вслух Виола не рискнула сказать, что возражает, ибо появление Далси не вызвало у нее особой радости. Какая же я необщительная, тут же укорила она себя. И с людьми вечно держусь так высокомерно. Вот вам, пожалуйста! Подошла милая женщина, наверняка, с самыми лучшими намерениями, а ты уже готова наброситься на нее.

– Я уже собираюсь уходить, – сказала она холодно. – Нигде поблизости нет приличного места, чтобы перекусить. А потому я прихватила с собой пару бутербродов и съела их прямо здесь, вместе со всеми этими клерками, коротающими обеденный перерыв на свежем воздухе.

Она рассмеялась немного нарочитым смехом, давая понять, что у нее нет ничего общего с такой заурядной публикой.

– Бедняги! – тут же пожалела несчастных Далси. – Им ведь уже пора уходить. Обеденный перерыв вот-вот закончится. Ну, а вы? Чем вы занимались после того, как мы разъехались по домам?

Вопрос показался Виоле крайне бестактным, и она лишь еще глубже спряталась в свою раковину. Хотя, в самом деле, а чем она занималась все последнее время?

– Написала пару статей, – бодро солгала она. – А сейчас вот обдумываю замысел нового романа. Такая работа кажется мне более стоящей, чем какие-то там исследования! – добавила она почти с вызовом в голосе.

– Да, наверное, вы правы! – не стала спорить с ней Далси. – Ведь это же творчество, собственное творчество! Даже если в итоге получится какая-нибудь ерунда. Что вам не грозит, – тут же поспешила успокоить она собеседницу. – По-моему, у вас есть литературный талант. Вы умеете схватывать характер человека, любите наблюдать, а потом переносить свои наблюдения на бумагу.

– О, мой роман вовсе не относится к категории нравоучительных! Терпеть не могу подобной литературы! – проявила свою обычную несговорчивость Виола.

– И как далеко вы продвинулись в своей работе? – миролюбиво поинтересовалась у нее Далси.

– Пока лишь одни наброски, а весь сюжет я держу в голове. Ну, а вы? Чем вы занимаетесь? – перешла она в контрнаступление.

– Варю варенье, консервирую фрукты, готовлю приправы на зиму, – быстро перечислила круг своих обязанностей Далси. – А еще занимаюсь тем, что обставляю комнату для своей племянницы. Она скоро переедет ко мне жить.

– У вас большой дом?

– Да. Особенно для меня одной. Он остался мне от родителей. Четыре спальни.

– Но это же где-то на окраине, насколько я помню. А я вот снимала небольшую квартирку прямо в центре, возле Ноттинг-Хилл-Гейт, но просрочила с платежами, и пришлось расторгнуть договор.

– Я искала вас по телефонному справочнику, – призналась Далси. – Но не нашла вашего номера. Подумала, что было бы приятно встретиться с вами опять.

Виола промолчала, никак не отреагировав на признание.

– И представляете, какое странное совпадение. Буквально за пару минут до того, как я увидела вас, я столкнулась в метро с Элвином Форбсом. И он…

– Вы с ним говорили? – почти грубо перебила ее Виола.

– Нет, я как раз выходила из вагона, а он заходил. Скорее всего, он меня и не заметил. Зато я его сразу узнала. А вы с ним часто виделись после конференции? – спросила она без всякой задней мысли.

– Нет! – коротко отрезала Виола. – Что вы собираетесь делать после обеда?

– Думаю поработать немного в публичной библиотеке.

– Тогда можем прогуляться немного. Я хочу осмотреть церкви на территории Сити. Вот и башмаки одела для этой цели подходящие.

«Так вот почему она вырядилась в такой экстравагантный наряд, – подумала Далси и мгновенно представила себе Виолу среди развалин или на лесах, воздвигнутых вокруг реставрируемых церквей. – Интересно, а настоятели не станут возражать против подобных экскурсий? Впрочем, какие настоятели, если внутри храма одна разруха? Да еще днем! Наверняка только привратник присматривает за ходом работ».

Некоторое время они шли молча.

– Ну, что ж! До встречи! – пролепетала Далси почти униженно, когда они дошли до угла Флит-Стрит. – Мне сюда.

– Обязательно надо встретиться, – дежурно пообещала ей Виола, вовсе не горя желанием новой встречи. – Я позвоню вам как-нибудь. И мы вместе поужинаем.

– Замечательная мысль! – искренне обрадовалась Далси.

– Тогда можно сразу условиться и о дате. Как насчет понедельника?

«А она ведь хочет поскорее отвязаться от меня», – подумала Далси, соглашаясь на предложенный ей день.

– Вот и прекрасно. Жду вас к себе на ужин в половине восьмого. Кэрри-Стрит, 19, – продиктовала свой адрес Виола. – Мой звонок – верхний.

– Спасибо! Приду с удовольствием!

– Но сразу же предупреждаю: на обильный стол можете не рассчитывать!

Они распрощались, и настроение у Далси заметно улучшилось. Что из того, что ей дали ясно понять: никакого праздника живота не будет. В конце концов, люди ходят в гости друг к другу вовсе не для того, чтобы поесть. Она сразу же мысленно перебрала все то, что вызывает у нее наиболее стойкое отвращение. Ливер, рубец, манная каша, инжир. До такого меню Виола точно не опустится. К тому же Далси почти инстинктивно почувствовала, что Виола нуждается в ее дружеском участии, и была благодарна ей за то, что она сама сделала первый шаг к сближению.

Она свернула на Флит-Стрит и остановилась у подъезда научного института, в справочном фонде которого ей надо было поработать в поисках нужной информации. Оставив вещи в гардеробной, Далси направилась к умывальнику, чтобы сполоснуть руки, и с недоумением обнаружила, что вся раковина завалена цветами.

– Что за ерунда, – начала она, немного раздосадованная возникшим препятствием, и замолчала, увидев высокую женщину, которая зашла в комнату. – Вот хотела помыть руки, а здесь цветы.

– Прошу простить меня! – сухо обронила женщина. – Это мои цветы. Просто пока не нашла места, куда бы их можно было пристроить. Я несу их больному.

– Ах, так? – с сочувствием воскликнула Далси, и в ее голосе послышалось раскаяние. Ну, вот! Снова чужая беда. Не много ли для одного дня? Озабоченный какими-то своими проблемами Форбс, нищий с гримасой боли на лице, потом Виола, валяющаяся на траве в ярко-красных тапочках на шнурках. Она уже приготовилась тихо выскользнуть из комнаты, как женщина остановила ее вопросом.

– Скажите, вы случайно не присутствовали в прошлом месяце на конференции в Дербишире? Мне кажется, я вас где-то видела.

– Да, была.

– Забавное получилось мероприятие. Особенно тот инцидент с падающим в обморок докладчиком, – женщина рассмеялась немного нервным смехом. – Никто не ожидал подобного поворота в избитом регламенте мероприятия.

– Да, – эхом отозвалась Далси. – Такая жалость, что мы не смогли дослушать лекцию до конца.

– Невелика потеря! – презрительно фыркнула женщина. – Тоже мне тема! «Некоторые проблемы редактирования текста». Можно подумать, это кому-то сегодня нужно!

– Тогда зачем ехать? – удивилась Далси.

– А вот это уже другой вопрос. Но в любом случае, мне интересно, что сейчас с Элвином Форбсом. И я обязательно все узнаю. Что, кстати, совсем не трудно. Потому что Форбс – родной брат нашего викария.

– Вашего викария?

– Ну, да! А что тут удивительного? Даже у неженатого священника могут быть родственники. Вот и у нашего с вами лектора имеется родной брат-викарий.

Позднее, перебирая каталожные карточки в справочноинформационном отделе, Далси спохватилась, что даже не поинтересовалась у незнакомки, в каком именно приходе служит брат Элвина Форбса. Но что мешает ей заняться самостоятельным расследованием? Это будет даже интереснее. Она сама начнет копаться в телефонных справочниках, адресных книгах. И при этом постарается обойтись без пособий типа «Кто есть кто», потому что они – самый простой путь к получению нужных сведений. Нет, в этой работе ей все же нужна некоторая недосказанность, неопределенность формулировок и сведений, то есть только то, что питало бы воображение и оставляло место для собственных домыслов. А потому ей совсем не обязательно знать такие подробности, как: на ком женат ее герой, есть ли у него дети, и где он проводит свой отпуск.

А в том, что Элвин Форбс уже превратился в ее героя, сомневаться не приходилось. Невероятно, но факт! Она влюбилась. Что ж, можно констатировать, что какая-то польза от всех этих научных конференций все же, несомненно, есть.

5

Сидя в такси, Лорел нетерпеливо смотрела по сторонам, желая удостовериться, что шофер везет ее именно туда, куда ей надо. Вот за стеклом промелькнул огромный мемориал в честь принца Альберта. Теперь можно и расслабиться. Лорел откинулась на спинку сиденья, рассеянно глядя в окно. Хорошо было бы жить в самом центре Лондона, в одном из этих красивых многоквартирных домов с изысканными фасадами, обращенными окнами в парк. Но, с другой стороны, у тети Далси ей на первых порах будет гораздо лучше, чем у какой-нибудь посторонней женщины, которая наверняка с первого же дня установит жесткий регламент для своей квартирантки: ровно в десять и ни минутой позже быть дома. А тетя у нее еще совсем не старая, да и особых вредностей за ней не водится. Правда, скучноватая, и элегантности в ней тоже ни грамма. Вечно ходит в одном и том же твидовом костюме и в туфлях без каблуков. И никогда не красится. Мама сказала, что тетя совсем махнула на себя рукой после того, как у нее что-то там разладилось с женихом. Бедняжка!

Далси встречала племянницу, стоя на ступеньках крыльца, и при этом выглядела так, как и должно выглядеть тетушке, волнующейся за целостность доставки вверенного ей на время ребенка. «И как только родители решились отпустить девочку одну в Лондон, – негодовала она про себя. – А что, если бы какой-нибудь незнакомец пристал к ее молоденькой племяннице прямо на вокзале?» Даже подумать страшно, какие опасности подстерегают неопытную восемнадцатилетнюю барышню в большом городе.

«Еще бы! Пристанут и умыкнут меня в Южную Америку», – презрительно подумала Лорел, слушая тетины охи и ахи. Она поставила коробку с жареной курицей и дюжиной домашних яиц на крыльцо (мама буквально силой всучила ей эту посылку, заставив тащить куриные яйца в Лондон), после чего огляделась по сторонам.

Внушительного вида дома по обе стороны улицы, аккуратно подстриженные кустарники, садовые деревья, с которых уже начала осыпаться листва. Какой-то пожилой мужчина чинно проследовал мимо их дома и раскланялся с тетей с той церемонной учтивостью, которая сразу же выдавала в нем иностранца. В саду напротив женщина старательно подвязывала кусты хризантем. В окне соседнего дома мелькнуло чье-то лицо, мелькнуло и тут же исчезло за складками кружевной гардины. «Какой же это Лондон», – разочарованно подумала девочка. Лондон – это широкие, залитые светом вечерних огней улицы, рестораны Сохо, шумные кафе, в которых в любое время дня и ночи полно народу, это прогулки по тенистым паркам и, конечно же, бесконечные разговоры со сверстниками обо всем на свете. Что ж, на какое-то время придется смириться с тем, что есть, а потом она подыщет себе собственную квартирку, такую, как ей хочется.

Далси, разглядывая украдкой свою племянницу, тоже расстроилась, но уже по другому поводу. Лорел так выросла за минувший год. Настоящая девушка, с которой надо обращаться на равных. Ну, и о чем они, интересно, станут говорить? О работе? О тех домашних мелочах, которые роднят всех женщин, независимо от возраста? О чем еще?

– Идем, я покажу тебе твою комнату, – проговорила она вслух. – Надеюсь, тебе понравится. Я приготовила для тебя спальню с окнами в сад. Там тебе спокойнее будет заниматься. Я ее полностью обновила.

– После смерти бабушки? – с юношеской прямолинейностью уточнила Лорел.

– Вообщем-то, да, – немного растерялась Далси, не ожидавшая такого вопроса в лоб. – Надеюсь, ты не имеешь ничего против самой комнаты. Она действительно самая красивая в доме.

Лорел мгновенно припомнила свои детские впечатления от поездок к бабушке. Слабый запах лаванды, постоянно горящий, даже в летнее время, камин, множество фотографий в серебряных рамочках на туалетном столике и на крышке комода, старинная акварель, изображающая Везувий. Сколько она себя помнит, бабушка всегда лежала в постели. Что же с ней все-таки было?

Далси распахнула дверь, и Лорел увидела, что от бабушкиной комнаты действительно мало что осталось. Светло-бирюзовые обои с неброским белым рисунком, вполне современный диван-кровать, кресло, письменный стол, пустой книжный шкаф и совершенно голые стены. Ни одной картинки.

– Я решила, что ты подберешь эстампы по собственному вкусу, – пояснила Далси, перехватив ее изучающий взгляд.

– А где та картинка с Везувием? Мне она очень нравилась в детстве.

– Она сейчас висит у меня в комнате, – коротко ответила Далси, не став пояснять, что акварель тоже любима ею с детства.

Лорел подошла к окну. Сад как сад, такой же, как у них дома, разве что побольше. То же осеннее изобилие и уже первые признаки увядания: желтые листья на траве, паданцы под деревьями, возле которых вьются осы и суетливо толкутся птицы, пышно рдеющие кусты георгин, разноцветье цинний и первые соцветия ранних хризантем.

– Приводи к себе друзей. И вообще, чувствуй себя, как дома. Здесь есть небольшая газовая конфорка. А в этом шкафчике – чайник и прочие мелочи. Всегда можешь сварить сама себе кофе или вскипятить воду. А пока пойдем вниз, и я угощу тебя чаем в столовой.

Лорел умыла с дороги руки и снова подошла к окну. Какой-то молодой парень бесцельно прогуливался по соседнему саду. А он – ничего, мелькнуло у нее. Даже очень ничего! С таким вполне можно познакомиться в каком-нибудь баре. Наверное, он здесь живет. Надо будет разузнать у тети. Девочка воспряла духом и в столовую вошла в уже более приподнятом настроении.

– Я пригласила сегодня соседей на чашечку кофе, – сказала Далси, когда они с Лорел уже мыли посуду после чаепития. – Это миссис Белтон, ее дочь Моника, сын Поль и синьор Макбрайд-Перейра. Он из Бразилии, работает здесь в дипмиссии и снимает квартиру в доме миссис Белтон.

– Как здорово! – обрадовалась девочка. – А сколько лет Монике и Полю?

– Точно не знаю, но они оба уже взрослые молодые люди. Моника преподает в Лондонском университете, а у Поля – собственный цветочный магазин, который мать специально купила для него. Он – очень милый юноша. Надеюсь, он тебе понравится.

«Еще чего не хватало», – сердито подумала Лорел, однако принялась наводить красоту по полной программе, стараясь, главным образом, для знойного сердцееда из Бразилии, образ которого услужливо нарисовало ее воображение, опираясь на многочисленные южноамериканские сериалы. Впрочем, завидев гостей, она мгновенно поняла, кто есть кто. Вместо темпераментного мачо перед ней предстал тот самый пожилой джентльмен, который так прочувствованно здоровался с тетей на улице. Зато в Поле она узнала молодого человека, которого она успела заметить из окна. Моника, такая же светловолосая и бледнолицая, как и ее брат, производила впечатление невзрачной и совершенно неженственной особы. Трудно было поверить, что она – родная дочь миссис Белтон, надушенной, ухоженной дамы, мелодично позвякивающей при каждом движении бесчисленным количеством браслетов, нанизанных на ее запястья. Соседка явилась в гости с маленьким пуделем на руках, подсиненным в тон ее волосам.

– Наш Феликс будет паинькой, – объявила она с порога. – Он умеет вести себя в обществе. Я прихватила с собой его подушечку.

С этими словами миссис Белтон водрузила на ковер возле камина небольшую розовую думку, обшитую цветными воланами.

Лорел обрадовалась: появление животного – это всегда хороший повод для того, чтобы начать разговор.

– Привет, Феликс! – проговорила она и положила руку на его маленькую квадратную мордочку с намерением погладить пса.

Маленькие черные, похожие на бусинки, глазки блеснули недобрым светом. Пудель вдруг злобно ощерился и вцепился зубами в ее браслет. А в следующее мгновенье браслет уже валялся на полу.

– Ах, у него такие острые зубки! – проворковала миссис Белтон, с обожанием глядя на своего любимца. – Что ты наделал, маленький негодник? Порвал браслет, да?

– Да, нет! Ничего страшного! – смутилась Лорел. – Просто застежка слабая.

– Надеюсь, он ее не сломал? – забеспокоился Поль. – Можно, я взгляну?

Лорел протянула ему браслет.

– Да, здесь действительно все дело в застежке. Я починю ее в два счета.

– Надо же нам хоть как-то извиниться за Феликса, – сухо проронила Моника.

– А при чем здесь Феликс? – немедленно возмутилась ее мать. – Ну, да! Мальчик немного раскапризничался, потому что попал в чужой дом. Вот сейчас мисс Манаринг угостит мальчика его любимым эклером, и песик сразу же успокоится. Правда, мисс Манаринг?

Далси, всецело поглощенная процессом разливания кофе, пробормотала что-то вежливо нечленораздельное. Ей и в голову не могло прийти, что Феликса действительно нужно потчевать эклерами.

– Могу предложить ему для начала печенюшку, – предложила она.

– Не надо нам ваших печенюшек! – обиделась за своего питомца миссис Белтон. – Мы хотим эклер. Правда, Феликс?

Феликс, почувствовав, что в любом случае какое-то лакомство ему гарантированно, принялся носиться по комнате, как угорелый, радостно повизгивая и подпрыгивая, и норовя при этом угодить всем под ноги.

– Да, только животному под силу создать такую атмосферу доброжелательности и детской непосредственности! – глубокомысленно изрекла его хозяйка. – Феликс способен растопить лед отчужденности в любом обществе. Я уже не раз имела возможность убедиться в этом, когда брала его с собой.

– А у вас, мисс Манаринг, есть домашние питомцы? – поинтересовался синьор Перейра у Далси.

– Да знаете, как-то не успела еще обзавестись, – отшутилась Далси. А, собственно, почему нет? Особенно сейчас после смерти матери и разрыва с женихом, когда она осталась одна-одинешенька не только в этом огромном доме, но и на всем белом свете. И вот что удивительно! Ей ни разу не пришла в голову мысль о каком-нибудь котенке или бездомной собачонке. А вот у миссис Белтон – семья, двое детей, а она, между тем, души не чает в своем пуделе.

– Чем вы собираетесь заняться после окончания курсов секретарей? – спросила Моника у Лорел. И девочка мгновенно смутилась, почувствовав себя школьницей, которая держит ответ перед строгой классной руководительницей.

– Я хочу работать секретарем в каком-нибудь издательстве, – пролепетала она вполголоса, стараясь произвести на преподавательницу университета впечатление умной и образованной девушки. – Это ведь так интересно! – воскликнула она и покраснела, почувствовав всю наивность своих последних слов. – Но в бизнес или торговлю точно не хочу идти.

– А какие у вас были любимые предметы в школе? – продолжила свой допрос Моника.

– Английский язык и история, – с готовностью отрапортовала Лорел.

«Бедняжка», – усмехнулась про себя Далси. Сколько таких же вот глупышек, выпархивая во взрослую жизнь, отвечают точно так же. А в сущности, что стоит за этим ответом? Ну да, детская увлеченность героями прошлого: Наполеон, Карл I. Кто еще? Или любовь к поэзии Китса и Мэтью Арнольда. Разве сама она была другой? Помнится, как озадачил родителей ее собственный выбор профессии после школы. Благо, что они могли позволить себе роскошь отправить ее учиться в Оксфорд. И вот итог: она проставляет индексы на чужих книгах и проводит небольшие информационные поиски для других людей. Для тех, кто умнее ее, у кого больше способностей к научной работе и все такое. Правильно съязвила тогда в разговоре с нею мисс Лорд: «Ну, и что это вам дало, мисс Манаринг?»

С другой стороны, какого ответа можно ждать от ребенка, еще не имеющего ни малейшего понятия о том, что такое взрослая жизнь и настоящая работа. А потому, конечно же, английский язык и история.