Текст книги "Тени старого дома"
Автор книги: Барбара Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
III
Роджер пригласил нас на ужин. К моему удивлению, Кевин откликнулся с готовностью. Казалось, что он очень доволен собой. Среди прочих тем разговор коснулся и Этельфледы, о которой он говорил не более заинтересованно, чем об остальном. Он все еще не добился успеха в поиске материалов, в которых упоминалось бы ее имя.
– Мы должны провести профессиональную библиотечную работу и составить каталог книг, – сказал он. – Я не думаю, что это когда-либо делалось.
– Вы не найдете печатных книг времен Этельфледы, – возразил Роджер.
Кевин окинул его усталым страдальческим взглядом:
– Я знаю, Роджер, знаю. Но могут сохраниться манускрипты – акты, завещания и тому подобное. Если они существуют, то я просто еще не нашел их.
– Может быть, я могу помочь вам? – предложил Роджер.
Реакция Кевина была такой, какой и должна была быть, – одновременное удивление и признательность:
– Если вы располагаете временем, это было бы здорово.
– У меня есть свои мотивы, – признался Роджер.
– Вы предупредите нас, когда надумаете к нам приехать, – произнес Кевин с улыбкой.
– Я не могу сразу. У меня проблемы с... водопроводом. Ничего, если я попрошу вас дать мне несколько дней, чтобы уладить этот вопрос?
– Конечно. Нет проблем. Если тетя Би не возражает.
– Нисколько, – сказала Би.
– Было бы прекрасно, если бы кто-нибудь составил вам компанию, – предложил Кевин.
После ужина Роджер покинул наш дом и уехал «заниматься своими делами». Я предположила, что «дела» состояли в подготовке дополнительных приборов для охоты за призраком, и хотела бы знать, не собирается ли он проводить все ночи в нишах, делая снимки. Я не собиралась сама участвовать в этих «делах», если даже Кевин был осведомлен о его присутствии в доме. Чем чаще я вспоминала о его нападении на мнимого вора, тем больше это тревожило меня. Кевин был не из робкого десятка. Вполне в его характере было хватать непрошеных гостей в одиночку. Но ему совсем не свойственна была жестокость, стремление придушить человека, уже поверженного. Рукопашная борьба такого сорта не характерна для пацифиста, человека, постоянно избегающего контактных видов спорта. Однажды он сказал мне, что не играл даже в баскетбол, хотя университетский тренер пытался уговорить его попробовать свои силы в команде. Личность Кевина развивалась по-другому, более утонченно. Возможно ли, что изменения в нем проявились в склонности к насилию?
Он не пошел с нами в библиотеку. Через несколько минут он внезапно появился только для того, чтобы сообщить, что он уезжает и чтобы его не ждали. Из чего я быстро сообразила, что он пригласил Дебби.
Би все время суетилась, выравнивала книги и газеты, передвигала вазы с цветами и по-разному убивала время. Табида попытался взобраться мне на колени, но встретил противодействие со стороны Петтибоун. После обмена ворчанием и ударами лапой Табида уступил и удалился, негодующе подергивая хвостом. Я поднесла котенка к подбородку.
– Вам помочь? – спросила Би.
– Если не трудно, подайте мне, пожалуйста, книгу с письменного стола – ту, что лежит на промокательной бумаге. Извините, что я такая ленивая. В своем доме мы обычно говорим: «Я не могу встать, потому что у меня на коленях кошка», если мы не хотим утруждать себя лишним движением.
– Причина уважительная, – признала Би, подавая мне книгу. – Вы уже проделали какую-нибудь работу? Я чувствую себя неудобно оттого, что вы теряете летнее время.
– Вам незачем винить себя за это, – сказала я. – Я наверняка не смогла бы предвидеть такие обстоятельства.
Би подсела ко мне, нервно потирая руки.
– Я должна сказать это, хотя рискую быть непонятой, – начала она. – Я очень полюбила вас, Энн. Мне хотелось бы, чтобы мы навсегда остались друзьями.
– Но вы бы хотели, чтобы я уехала.
– Нет, я не хочу, чтобы вы оставляли нас! Это было бы большим несчастьем. Я не только наслаждаюсь вашим обществом, я завишу от вас. Я совсем бы растерялась без вашей уравновешенности, без вашего чувства юмора. Но у меня нет права просить вас остаться. В лучшем случае это пустая трата времени для вас, в худшем...
– Вы думаете, что существует опасность?
– Нет, честно говоря, нет. Но я не имею права подвергать вас опасности нервных срывов и постоянных страхов, о которых мне говорит интуиция. Если бы вы чувствовали что-нибудь к Кевину, то у вас была бы прямая заинтересованность в его благополучии.
– Я всегда испытывала большую симпатию в Кевину, – сказала я. – В последнее время мои чувства качаются вверх и вниз, подобно маятнику. Единственным способом судить, действительно ли он интересует меня больше, чем я представляла раньше, является моя реакция на Дебби.
– Я заметила это.
– Вы? – я натянуто рассмеялась. – Вам следует задаться вопросом, не решаю ли я более значительные проблемы, как, например, влюблена ли я в Кевина или опасаюсь за его жизнь.
– Он может использовать девушку, чтобы заставить вас ревновать.
– Ничего подобного, Би, давайте пока оставим эту тему. В случае чего я честно предупрежу вас. Я так растеряна, что не знаю, что делать.
– В любом случае решать вам, – сказала она.
Я пыталась сосредоточиться на «Течениях в современной американской поэзии», а Би морщила лоб над массивным томом по средневековой архитектуре, когда вошел Роджер, опутанный фотоаппаратами и проводами.
– Я прошел мимо Кевина, когда возвращался, – сообщил он, снимая с себя снаряжение. – Куда он собрался?
– Позднее свидание, я думаю, – ответила я.
– Очень хорошо. Благодарю бога за эту девушку, кем бы она ни была. Она сможет увести Кевина подальше от нас на какое-то время. – Роджер упал в кресло. Табида прыгнул ему на колени и важно взглянул на меня. Роджер в задумчивости положил на него руку.
– Странное чувство не покидает меня, – пробормотал он. – Видеть этого парня, такого открытого и здорового, и тут же вспоминать, как он выглядел прошлой ночью, с его глазами, сфокусированными на чем-то, с его руками, передвигающимися по чему-то, чего я не могу видеть. Как все равно Джекил и Хайд[4]4
Персонажи новеллы Р. Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886).
[Закрыть] или...
– Или Элизабет-Бетти-Бет, – сказала я. Остальные посмотрели на меня вопросительно. – Читали ли вы когда-нибудь «Птичье гнездо» Шерли Джексон?[5]5
Шерли Джексон (1916-1965) – писательница, классик американской литературы 20-го века. Более всего известна рассказом «Лотерея» и романом «Призрак дома на холме».
[Закрыть] – спросила я. – Или «Три лица Евы»?
– О, да, – кивнул Роджер. – Многоликость. Я вижу, почему вы обратились к этому, Энн, но не в этом дело. Это особенная болезнь. Не заразная.
Он начал проверять свои фотоаппараты. Их у него насчитывалось с дюжину или даже больше.
– Чем вы занимались? Покупали эти штуки? – спросила я.
– Нет, я взял их напрокат. Вот почему я сегодня припозднился. Мой друг живет в Хаверфорде.
Би отложила свою книгу.
– Надеюсь, вы не сказали ему, зачем они вам понадобились. Если вы сказали ему хоть слово, Роджер, я никогда с вами больше не буду разговаривать. Я не желаю, чтобы этот дом осаждали ваши назойливые друзья и репортеры.
– Вам бы следовало думать обо мне лучше. Я сказал ему, что это в моем доме кто-то обитает. – Роджер усмехнулся. – Я вынужден был пообещать ему, что он может позднее нанести мне визит. Я надеюсь на его прощение. Скажу, что мне удалось изгнать духов или что-нибудь в этом роде.
– Что вы собираетесь делать с таким большим количеством фотоаппаратов? – спросила я.
– Установлю их, конечно. Я думаю, что начну с большого холла. Желал бы я иметь их сотню; это заняло бы порядочно времени, чтобы перекрыть весь дом.
– Почему с холла? Единственным местом, где мы видели что-то...
– Было место, в котором мы оказались случайно. Кроме того, могут выявиться еще ночные веселья и пирушки, особенно в местах, в которых вы обычно не бываете. Особенно вероятно, что это происходит в старейших частях дома. – Роджер стал заглядывать в объективы. Я не знаю, что он искал или что рассматривал. Затем он положил их на место. – Мы должны проделать все методически точно, – сказал он серьезно. – В случаях, подобных нашему, имеется обычно фокус или центр. Я не уверен, что комната Кевина находится в центре. То, что мы видели, двигалось от нас, как вы помните. Мне хотелось бы узнать, куда это оно ушло?
– А что, если в склеп? – произнесла я тихо.
Роджер чуть не рассмеялся. Он придвинулся ближе ко мне, обдумывая ответ.
– Нет, Энн, – сказал он уверенно. – Этого не может быть. Вы напускаете на себя ненужные страхи. Разве Стив не сказал вам, что средневековая девушка спит спокойно.
– Они могли положить ее туда, – пробормотала я. – Но это не гарантирует, что она пребывает там.
– Я сегодня установлю фотоаппараты в склепе вместо холла, – пообещал Роджер. – Я сомневаюсь, что я получу что-либо, но, может быть, это вас успокоит.
– Все это хорошо, – согласилась я. – Но не рассчитывайте на мою помощь. Я не спущусь туда ночью даже ради литературной Нобелевской премии.
– Он поддразнивает вас, Энн, – успокоила меня Би. – Он не верит в Этельфледу.
– Я не поддразниваю, а пытаюсь переубедить ее! – возмутился Роджер.
– Вам это не удалось, – сказала я ему.
Роджер похлопал меня по плечу так же дружески, как перед этим кота.
– Что вы читаете, любовь моя? – спросил он Би.
– Одну из тех книг, что нашел Кевин, – ответила Би. – «Английские замки». В ней есть глава об этом доме.
– В самом деле? – Роджер выпрямился в кресле. Табида, который извивался под его ласкающей рукой, потерял равновесие и позорно скатился вниз. Роджер извинился и снова поднял его. – Доведите до нас суть, Би. Есть какая-нибудь новая информация?
– Здесь все ново для меня. Книга была написана перед первой мировой войной. По словам автора, это один из немногих оставшихся образцов укрепленного замка. Когда-то он был окружен стенами, имел ров, опускающуюся решетку и все как полагается. Но все эти составные части были взорваны, или же им позволили превратиться в руины в течение восемнадцатого и девятнадцатого веков.
– В них отпала нужда, – сказала я.
– Что? – Роджер внимательно посмотрел на меня.
– Я имею в виду... – Я говорила не думая, только под влиянием минуты. – В те времена закончились гражданские войны и прекратились угрозы вторжений.
– Но был Наполеон, – напомнил Роджер. – И Гитлер.
– Но не они сделали это.
– Какого черта?! О чем мы говорим? – спросил Роджер. – Вы сбиваете меня с толку. Продолжайте, Би.
– Крыло, включающее в себя большой холл, часовню и определенное количество жилых комнат, относится к пятнадцатому веку, – продолжала Би. – Другие части здания сильно перестроены, одни – во времена Елизаветы, другие...
– Не упоминайте о более позднем хламе, – перебил Роджер. – Есть ли что-нибудь ранее пятнадцатого века?
Его голос звучал странно настойчиво. Би взглянула на него с удивлением:
– Что же вам еще нужно? Это и так очень давно.
– Я только хотел знать.
– Умница. Вы правы. – Она прочла в книге: «Главной достопримечательностью „Серой Гавани“ являются остатки каменной кладки, сохранившейся, по-видимому, с более ранних времен на месте заложения замка. Одна из частей склепа с типичными массивными каменными колоннами и плоскими сводами в романском стиле наводит на мысль о норманнской архитектуре. Изящная резьба на колоннах...» – Здесь она прервала чтение, чтобы сделать замечание: – Я не видела никакой резьбы, а вы видели?
– Я не видел, – пробормотал Роджер. – Продолжайте, продолжайте.
– «... напоминает дверные косяки порталов церкви в Килпеке, в Херефордшире, датируемой 1134 годом. Еще более замечателен один из участков фундамента, подвергшийся в более поздние времена реконструкции, в котором можно предположить саксонскую кладку. К сожалению, не было возможности провести исследования, основываясь на этих гипотезах, поскольку подвергаются риску сдвига верхние слои кладки. При этом возникает опасность для всего здания, и теперешние хозяева имения по понятным причинам отказались от исследования. Однако остается предположение, что нынешний дом является позднейшим из нескольких строений, занимавших это место, самое раннее из которых было воздвигнуто до времен завоевания».
– Здорово! – воскликнула я, потрясенная неожиданно для себя. – Ничего удивительного, что Карновски положил глаз на это место. Дом действительно очень старый.
– Это счастье, что он перевез его именно в то время, – сказал Роджер.
– Что вы хотите сказать этим? – спросила Би.
– Не вы ли рассказывали мне, что первоначально он находился в Уорикшире, близ Ковентри? Вспомните, что произошло в этом районе во время второй мировой войны?
Я никогда не понимала нездоровый интерес некоторых людей к той войне, но даже я слышала о Ковентри. Что-то смутно зашевелилось в отдаленных уголках моего мозга. Но прежде чем мне удалось выудить из недр моей памяти нужную информацию, Роджер поднялся и посадил на освободившееся место Табиду.
– Мне нужно заняться делом, – провозгласил он. – Вы ведь не хотите, чтобы Кевин застал меня в подвале. Мне не хватит времени, чтобы придумать объяснение, почему я нахожусь там в такое время ночи.
Собрав свои фотоаппараты, он вышел. Через секунду Би, улыбнувшись мне, пожала плечами и последовала за ним. У меня не было никакого желания присоединиться к ним, и я задумалась, почему это место производит на меня гораздо более тягостное впечатление, чем на других. Может быть, я более восприимчива к вещам, обычно – внушающим страх, – склепам, костям и могильным памятникам? Хотя к настоящему времени никаких костей за четыре века не сохранилось. Если не...
Однажды, не помню когда и где, я мельком прочитала статьи, описывающие эксгумацию различных древних британских королей, когда проводилась реставрация надгробий Вестминстерского аббатства. Я не помню, почему я читала об этих малоприятных вещах, если они производили на меня такое мерзкое впечатление. Некоторые детали еще долго возвращались ко мне в ночных кошмарах. Кажется, его звали Пепи, бонвиана и хроникера XVII века, который хвастался тем, что целовал королеву и держал верхнюю часть ее тела в своих руках. Это была королева Екатерина, жена Генриха Пятого, умершая в 1437 году, за два с половиной столетия до того, как Пепи прижал свои губы к ее мумифицированному лицу. Он писал, что тело ее все еще состояло из плоти, напоминающей загорелую кожу. Все это было отвратительно, извращенно, но со смертью во времена Пепи сталкивались гораздо чаще и были более привычны к ней. Разложившиеся головы казненных изменников, ухмыляясь, смотрели с Лондонских ворот перед зданием Темпля вниз, на прохожих, публичные казни проводились на глазах у вышедшей на прогулку почтенной публики. Разносчики торговали закуской, которая пережевывалась в то время, как осужденный висел и извивался в петле, после чего зрители дрались за право купить куски веревки повешенного человека.
В 1744 году была вскрыта могила Эдуарда Первого, умершего в 1307 году. На теле короля сохранились королевские одежды, золотисто-малиновый мундир и мантия из красного бархата. Рост его составлял шесть футов и два дюйма, и ни один из дюймов не пострадал столетия спустя после его смерти.
В конце XVI века рабочий наткнулся на брешь в могиле Эдуарда Исповедника, короля и святого, который, как предполагают, был канонизирован в 1066 году. Через отверстие рабочий увидел голову святого, целую и невредимую, в верхней и нижней челюстях было множество зубов.
Зубы сохранялись шесть веков.
Я заставила себя отвлечься от предмета. Роджер был прав: я сама нагоняла на себя страхи. В комнате было очень тихо. Я жалела, что не попросила его закрыть окна. Они оставались открытыми перед наступлением ночи, темные высокие прямоугольники. Кто-то рядом с моей рукой тяжело скрипуче вздохнул. Еще через два вздоха я поняла, что это Белла, похрапывающая во сне. Я испытала безумный малодушный страх, вылезая из моего кресла с его охраняющими меня высокими спинкой и подлокотниками.
Почему они так долго задерживаются? Все, что им необходимо сделать, – это установить несколько камер. Решение Роджера натянуть через комнату несколько нитей, чтобы призрак их задел, было смехотворным. Каждый знает, что призраки нематериальны. Если они способны проходить через двери и стены, то нити они никоим образом потревожить не могут.
Внезапно я поняла, что мне придется выяснить, действительно ли Этельфледа находится там, под латунной плитой. Может быть, ее там не было. Множество историй с призраками, которые я читала, предполагали, что духи имеют свойство витать над местами, где захоронено тело. Прирожденный ученый М. Р. Джеймс, он же автор-сочинитель одних из самых страшных историй с призраками на английском языке, написал, в частности, о двух детях, зверски убитых отвратительным стариком с помощью черной магии. Он спрятал их тела в заброшенном винном погребе, но их мстительные духи умертвили его тем же самым способом, какой он использовал для них, – вырвали сердце из его живого тела.
Если бы в тот момент погасли огни, меня бы хватил удар. В очередной раз меня схватило и крепко держало мое воображение. Отправной точкой всех этих историй было предположение, что, где находится призрак, там же должно находиться тело. Однако все это относилось к области фантастики. Я не была знакома с «правдивой» литературой о сверхъестественных явлениях, если такая существует. И все равно я решила, что буду чувствовать себя намного лучше, если буду убеждена, что Этельфледа осталась там и не была перевезена в Пенсильванию, какие бы обстоятельства ни помешали запихнуть ее в контейнер для отправки. В подвале у меня возникала безумная идея поднять с помощью кирки и зубила надгробную плиту. Это было смешно. Даже если бы у меня была сила и решимость для этой страшной работы, я не смогла бы сделать это без ведома Кевина.
Наконец я выпрыгнула из кресла, забыв о страшных фантазиях. Существовал более простой способ узнать то, что мне хотелось. Прошло меньше шестидесяти лет с тех пор, как дом был переправлен из Англии в Америку. Работа не могла быть проделана без сложных требований закона. Должна была быть масса документов, касающихся совершенной сделки, упаковки, перевозки; списки содержимого типа: «Один гроб, содержащий смесь костей и зубов, исцарапанных, сломанных, запачканных...» Сколько стоит переправить через океан прах Этельфледы? Если ее не было в списках, я могу с уверенностью сказать, что она не участвовала в переезде. Рудольф Карновски, может быть, был оригиналом, но он также был и бизнесменом, а бизнесмен любит списки, расписки и разрешения.
Где могли лежать эти документы? Не исключена возможность, что где-то в этом доме. В библиотеке или в одном из чердачных помещений. Я решила, что поищу их завтра. При дневном свете.
Я не поделилась своей идеей с Би и Роджером. Быть может, я становилась излишне чувствительной к плохо скрываемым насмешкам Роджера. Я решила, что на следующий день расскажу об этом Би или отцу Стивену. Возможно, он сочтет меня свихнувшейся или еретичкой, но не станет смеяться надо мной.
Я уже готовилась лечь в постель, когда мне пришла мысль еще об одном возможном месте нахождения документов. Мисс Марион была последним потомком и наследницей старого Руперта. Личные документы, в число которых наверняка входили относящиеся к дому, перешли к ней. А ее опекуном был отец Стивен.
Глава 9
I
Би едва не уехала на следующее утро без моего ведома. Я случайно столкнулась с ней в холле, когда, зевая, спускалась за кофе. Когда я увидела ее в розовом костюме и белых перчатках, то поняла, что она собралась выполнить обещание и нанести визит отцу Стивену. Я сказала ей:
– Подождите меня. – Но она необычно значительно взглянула на меня, и я вспомнила, что не была приглашена.
– Ох! – сказала я. – Извините, я думала... Глупо с моей стороны.
– Вам тоже будут рады, конечно. Но я полагала, что вам неинтересно.
– «Неинтересно»?
– Мне так казалось. Это, наверное, звучит глупо для того, кто...
Установилось короткое неловкое молчание. Впервые я чувствовала себя с ней смущенно. Такое однажды случилось, когда моя тетя Бетти отправлялась с визитом к высокопоставленному лицу Хейгерстауна в Мэриленде и взглянула на меня так, словно я выползла из норы.
Затем Би, рассмеялась:
– Это Роджер виноват. Он все время охраняет меня. Давайте поедем вместе. Я всегда ценила вашу компанию.
Я уселась за руль. За несколько недель я успела разобраться во многих привычках и слабостях Би. Она не любила водить машину и была рада, если кто-то брал это на себя. Я не заядлый автолюбитель, но водить машину люблю. До этого я никогда не водила «мерседес», и вряд ли это когда-нибудь повторится.
Когда мы быстро скользили по гладкому шоссе, я заметила, что она задумчиво рассматривает меня из своего угла. Смутившись, я стала поправлять свои завитушки.
– Я бы привела себя в порядок, если бы знала, что вы поедете так рано, – сказала я.
– Вы выглядите хорошо, – возразила Би. – Но я должна снова принести вам извинения.
– Бросьте, – ответила я. – Я выгляжу как дождевой червь, ведь правда?
– Я бы не стала употреблять такое слово. Но вы выглядите не так хорошо, как могли бы. Я думаю, что это должно больше заботить мое поколение, чем ваше. И я буду последней, кто упрекнет вас за внешний вид.
– В действительности это меня серьезно заботит. Я не хочу выглядеть как маленькая сиротка Энн. – Я засмеялась, чтобы показать, что это меня мало касается. Но Би не поддержала мой смех.
– У вас красивые волосы, – сказала она серьезно. – Этот медно-золотистый оттенок встречается очень редко, и в отличие от других рыжих у вас нет веснушек и противного оттенка красного ростбифа на лице. И все, что вам требуется сделать, так это соответствующая укладка, вместо того чтобы постоянно смахивать спадающие на глаза волосы.
Если бы такое предложение сделала моя тетя Бетти, я бы ответила дерзко или отомстила, прокатив ее на бешеной скорости. Бетти не стала бы делать при этом комплименты и говорить, что ее беспокоят мои чувства. Вместо этого она волновалась бы о том, что подумают обо мне ее друзья.
– У меня нет времени заниматься этим, – отрезала я.
– Дайте мне сообразить, что нужно сделать. Я не профессионал, но...
– Но хуже, чем есть, все равно не станет.
– Я покраснела, когда подавала вам руку при первой встрече, – призналась Би. – Вы выглядели очень броско со своей совершенной стрижкой и очками, идущими к форме вашего лица, и...
– В наполовину изношенной одежде. – Я посмотрела вниз, на свои выцветшие джинсы – на правом колене была дырка – и на свою чистую, но не новую рубашку Т-формы с выразительным девизом: «Женщины принадлежат дому даже в сенате». – Я думаю, что не будет изменой феминистскому движению, если иногда надевать юбку.
В действительности идея увлекла меня. Я была так поглощена, воображая себя красивой, обновленной, что чуть не проехала деревню. Би вовремя подтолкнула меня. Я сделала крутой поворот и очутилась на аллее, ведущей к дому приходского священника.
Не знаю, ожидал ли меня отец Стивен. Но встретил он меня так же тепло, как и Би, и препроводил нас в свой кабинет. Это была подчеркнуто мужская комната с глубокими кожаными креслами и снимками животных на стенах. В ней было пустовато и неуютно. Мы едва успели занять наши места, как вошла пожилая женщина в накрахмаленном переднике с подносом, на котором стояли чашки кофе и лежали булочки. Я несколько поежилась от взгляда, которым она окинула меня. Он говорил о том, что она уже встречалась с такими типами, воспринимает их покорно, но без энтузиазма.
– Не знаю, что бы я делал без француженки, – сказал отец Стивен, когда она вышла. – Но иной раз ее замечания по поводу правильного поведения духовного лица делают меня беспокойным, как подросток. Слава богу, она не касается моего письменного стола, но иногда у меня возникает порочное желание дико скакать по всей комнате и разбрасывать вещи.
Его чистосердечные признания позволили мне расслабиться, чего он, по-видимому, и добивался. Но я все-таки положила свою левую ногу на правую, чтобы спрятать дырку в джинсах.
– Где Роджер? – спросил отец Стивен. – Я бы очень удивился, если бы он упустил возможность выступить в роли защитника дьявола.
– Он срочно уехал проявлять свои последние снимки, – сказала Би. – Он встал ни свет ни заря... – Она залилась прелестным румянцем. Отец Стивен предпочел тактично не заострять на этом внимание, и через несколько секунд Би продолжила: – Честно говоря, отче, я просила вас принять меня пораньше, потому, что хочу поговорить без Роджера, без его насмешек над всем, что я буду говорить.
– Понимаю. Случилось что-нибудь?
Би покачала головой. Отец Стивен повернулся ко мне:
– А у вас, Энн?
– Я сплю как ребенок с тех пор, как сменила комнату, – ответила я небрежно. После этого я снова стала рассказывать отцу Стивену о фотоаппаратах Роджера и о его решении разместить их в склепе. Он улыбнулся и покачал головой:
– Роджер опять со своими игрушками. Он, кажется, не осознает собственной несообразности. Я думал, он не станет потакать вашему беспокойству, связанному с надгробной плитой.
– Склеп был уступкой мне, – призналась я. – Со вчерашнего вечера меня посещают странные мысли.
– Вы начали интересоваться, находятся ли останки Этельфледы в склепе, – сказал отец Стивен. На моем лице отразилось изумление. Он открыто рассмеялся, его глаза сверкнули. – Я должен признаться, что читаю ваши мысли. Вас это удивляет? Долгие годы человечество вырабатывало стереотипы, поэтому нет ничего удивительного, что одна и та же мысль пришла в голову нам обоим. Но я думаю, что вы, так же как и я, пришли к заключению, что эта проблема практически неразрешима. В любом случае мы не сможем это проверить. Даже если Кевин позволит...
Я взволнованно перебила его:
– Нам нет нужды выкапывать ее. Должны остаться записи, списки, составленные, когда дом перевозили.
– Гм, это разумно, Энн.
– И я подумала, что эти записи должны быть у вас, если они являлись частью имущества мисс Марион. Вы были ее законным опекуном...
– Нет, нет. Правовыми вопросами занимался начинающий адвокат, назначенный судом, – младший партнер фирмы, которая представляет интересы семьи Карновски в этом штате. В действительности она не слишком загружала его работой ввиду невысоких доходов.
– Но эти бумаги имеют прямое отношение к дому, – возразила я. – Разве они не необходимы для потенциального покупателя как подтверждение происхождения собственности?
– Очень возможно. Но я стремился не держать у себя никаких документов. Думаю, что можно спросить у того самого юриста – Джека... Джона Буркхардта. Я не знаю, какие доводы мне привести, чтобы оправдать свое любопытство по прошествии такого длительного времени.
– Логично, чтобы это сделал Кевин, – сказала Би. – Он единственный, кто может законно сделать запрос.
– Я не думаю, что нам следует впутывать его в это дело, – воспротивилась я.
– Но он интересуется Этельфледой, – возразила Би. – Он ничуть не встревожился, когда я вчера задавала ему вопросы...
Отец Стивен резко опустил руку на стол. Жест был так красноречив, а мука, исказившая его лицо, так выразительна, что Би оборвала свою речь, и мы обе посмотрели на него с удивлением.
– Этого делать нельзя, неужели вы не видите? – воскликнул он. – Беспечность Кевина, по моему мнению, наиболее тревожный симптом. Меня не покидает ощущение, что мы имеем дело с чем-то крайне неустойчивым, похожим на тяжелый камень, едва удерживающий равновесие. Кажется, что камень стоит на месте, но достаточно малейшего касания, чтобы он опрокинулся.
Чуть поколебавшись, я спросила:
– Вы видите что-то в Кевине, чего мы не уловили?
– Я ничем не могу подтвердить это, чтобы убедить вас. Я могу сослаться только на свои предчувствия. Но я имею многолетний опыт в таких вопросах, хотя никогда не сталкивался со случаями подлинной одержимости...
– Одержимости! – воскликнула Би. – Вы, наверное, шутите.
Пастор вздохнул:
– Я запутался, я вовсе не это имел в виду. Мой язык подвел меня. Дайте мне сосредоточиться. Мы должны рассмотреть все возможности.
– Я не могу, – возразила я. – Я уже напрягала свое воображение, пока не закружилась голова от перегрузки.
– Он изменился, – сказал отец Стивен. – Разве не так?
Я не ответила, но через мгновение он добавил, как бы отвечая на полученную реплику:
– Я ничего не могу утверждать. Я далек от уверенности в своей правоте. У нас недостаточно информации, чтобы защищать любую из точек зрения.
– Именно, – подтвердила я. – А что вы думаете об Этельфледе? Информацию о ней мы могли бы добыть.
Отец Стивен пожал плечами:
– Почему бы мне не навести справки? Я могу сказать Джеку, что нынешние владельцы дома интересуются его историей.
– Святой отец, мы не можем заставлять вас лгать из-за нас, – сказала Би.
– Это не ложь, это правда. Возможно, не вся правда, но это мои проблемы. Поиски могут оказаться напрасными. Относящиеся к нашему делу документы могли быть переданы мистеру и миссис Блэклок при оформлении покупки. Я не знаком с этой процедурой.
– Было бы очень хорошо, если бы вы попытались, – настаивала я. Пусть Би и отец Стивен волнуются за свою совесть. Лично я одобряю ложь во спасение. Что за мир окружал бы нас, если бы каждый все время говорил одну только правду?
– Я охотно возьмусь за это. Но я должен предупредить вас обеих, что, по моему мнению, вы на ложном пути. Особенно вы, Би. Вы не должны впадать в материалистические заблуждения. Мне нет нужды ссылаться на Священное писание...
– «Тогда пусть прах вернется в землю, где он был, а душа вернется к богу, создавшему ее», – пробормотала Би. – Я согласна, святой отец, что не имеет значения, где находятся останки Этельфледы. Все эти теории, глупые игрушки Роджера – ничто не поможет мне в моих намерениях.
– Существует ритуал...
– Нет, отче, только не заклинание.
Отец Стивен поморщился:
– Я тоже не люблю этого слова. Этот обряд заставит меня почувствовать себя настырным и тщетным в своих потугах идиотом из книги, бывшей довольно популярной несколько лет назад. Это трусливая уловка и западня не только для духовенства, но и для каждого адепта христианской веры. Однако это принятый и официально признанный церковью обряд. Почему вы противитесь ему?
Потупив глаза и нервно комкая мягкий воротник платья, Би быстро сказала:
– Я не могу разрешить ничего подобного без согласия моей сестры и ее мужа. Ведь я только гость в этом доме. И даже если бы я решилась побеспокоить их и прервать их поездку, они бы никогда не согласились.
– Это, несомненно, встревожит их, – согласился отец Стивен, криво улыбаясь. – Но что дает вам основание предполагать, что они не согласятся?
– Вы не знаете мужа моей сестры, – ответила Би.
Я не была знакома с этим джентльменом, но знала ее точку зрения. У меня было чувство, что если я когда-нибудь познакомлюсь с мистером Блэклоком, то я увижу в нем пожилой вариант Кевина – очаровательного, доброго, упрямого, скептичного. Нет, такой человек не будет присылать ответную телеграмму: «Приступайте к изгнанию нечистой силы». Он отменит свое путешествие, вылетит домой и учтиво, но решительно выселит сумасшедших, которые попытаются рассказать ему о ночных похождениях его сына.
