Текст книги "Можно ли купить счастье?"

Автор книги: Барбара Макмаон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Вошла Марабель, внесла нарезанный яблочный пирог и кофейник. Она быстро всех обслужила, Джонатану тоже дала кусочек и ушла.

Когда Люк сообщил, что пирог пекла Линдси, старик глянул на нее.

– Как это кухарка пустила тебя на кухню?

– Линдси – хозяйка дома, – спокойно сказал Люк. – Она может ходить куда захочет.

– Это я здесь гостья, папа, – сказала Кэтрин. Она вежливо улыбалась, но глаза ее, обращенные к Линдси, были холодны. – Вкусно. У вас много талантов.

Линдси поблагодарила и постаралась съесть свой кусок так быстро, как только позволяли приличия. Наконец она смогла попрощаться и отправилась к Элли. Теплый свет ночника освещал головку и круглый кулачок возле рта спящей девочки. Линдси тихонько прикоснулась к щечке, подоткнула одеяло. Вот ее сокровище. Ей на ум вдруг пришли слова Джонатана. Ей-то самой казалось, что Элли совсем не похожа на Люка, но может, старик видит лучше? Или он видит то, что хочет видеть?

Надев ночную рубашку, Линдси решительно пошла к кровати. Никаких колебаний! Она нырнула под одеяло и выключила свет.

Это было не платье, а мечта! Она никогда не носила ничего подобного. Цвета глубокой ночи, платье облегало ее как перчатка; спереди высокий ворот, спина открыта чуть не до пояса и перекрещена шнуром; короткое, так что отлично смотрятся ноги. Линдси рассматривала себя в четырехстворчатом зеркале и улыбалась. Ни за что не скажешь, что у нее четырехмесячный ребенок: изящная и гибкая, она похожа на подростка. Еще бы: когда чуть не целый день таскаешь на руках пятикилограммового ребенка, быстро похудеешь.

Любуясь своим отражением в высоком зеркале, она решила, что нужно еще подровнять волосы и сделать макияж. Люку будет не стыдно вывести «официантку» в люди.

Элли скривила личико. Линдси так и подпрыгнула.

– Что это, улыбка?! О моя деточка! – Она нежно поцеловала дочку. Элли улыбнулась! Надо будет сказать Люку!

Возле магазина в лимузине ждет Хедли. Он отнесет пакеты с покупками и посадит ее в машину. Наверное, так себя чувствовала Золушка, отправляясь на бал, думала Линдси. Ее не оставляло возбуждение от перемен в ее жизни. Пусть это ненадолго и скоро пробьет полночь. Но пока она будет наслаждаться! Выходное платье она нашла, теперь надо купить все остальное.

О своих планах она не сказала утром ни Люку, ни Кэтрин. Вот уж чего ей не надо так это ходить по магазинам вместе с Кэтрин, часа за обедом с этой дамой ей более чем достаточно.

– Ну как? – Продавщица просунула голову в примерочную.

– Что вы об этом думаете? – настороженно спросила Линдси. Нужно, чтобы кто-то, кроме Элли, оценил платье.

– Великолепно! Как будто на вас сшито. Наденете темные чулки, один-два бриллианта – и будет законченный наряд. Муж призадумается, стоит ли показывать вас другим, и решит остаться дома, – пошутила продавщица.

Линдси прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Вряд ли она может сравниться с красотками, с которыми привык иметь дело Люк, но комплимент был приятен.

– Я беру это платье, – весело сказала она.

Успокаивать и забавлять ребенка во время марафона по магазинам – нелегкая задача, думала Линдси к концу дня. Хорошо хоть Элли заснула. Они приехали на свою квартиру. После дома Люка она показалась маленькой и какой-то серой. Но это был ее дом, тот единственный дом, куда они вернутся, когда умрет Джонатан Балком.

Линдси уложила Элли в ее кроватку и несколько минут подождала, пока не услышала ровное дыхание спящей девочки. Затем она просмотрела почту, оплатила счета, письмо кинула на стол, чтобы ответить позже, и выбросила в мусор рекламки. Быстро протерла пыль в комнате и на кухне. Жаль, нет здесь горничной Тилли, она проворная, в четыре руки они бы живо справились. Зато работа помогает ей вспомнить подлинную жизнь – ту, к которой она вернется через несколько недель.

Она кончила пылесосить спальню, когда зазвонил телефон.

– Алло?

– Линдси?

– Да. Привет, Люк. Что-то случилось?

– Это ты мне скажи. Что ты там делаешь?

– В данный момент убираюсь. – Что?!

– Ну, привожу все в порядок. Уезжая отсюда, я не успела прибраться…

– Линдси, если тебе нужно убрать квартиру, найми уборщицу. Ты вообще собираешься возвращаться домой?

Линдси так и подмывало ответить, что она как раз вернулась домой, но неужели в его голосе она слышит неуверенность? Чепуха, такой человек никогда ни в чем не сомневается.

– Откуда ты узнал, что я здесь?

– Марабель сказала, что ты с утра уехала, и я позвонил Хедли в машину.

– Если бы мы встретились за завтраком, я бы тебя предупредила, – выпалила она.

– Ага, скучала утром без меня? – коварно спросил он.

У Линдси отнялся язык. Да, скучала, была разочарована, что он ушел раньше, чем они с Элли спустились к завтраку. Но раскрывать себя перед этим человеком она не собирается. Он и так о себе высокого мнения, ее обожание ему не нужно.

Обожание?! Нет, нет – уважение. Ну, может быть, симпатия.

– Только потому, что некому было оградить меня от твоей матушки. Но мне повезло, она не пришла.

– Она совсем невыносима? Тогда я ее отошлю.

– Нет, не делай этого! Она хочет быть возле отца. Я уверена, что заодно она рада возможности побыть и с тобой.

– Сомневаюсь. Она никогда к этому особенно не стремилась. Кэтрин думает в первую очередь о себе, во вторую и очень дальнюю – о других.

– Она твоя мать.

– К ее великому сожалению. Линдси, я буду дома около четырех. Приезжай.

Линдси повесила трубку и уставилась на аппарат. Загадочный звонок. Что Люку было нужно? Он, несомненно, питает к ней интерес. Настолько, что ему потребовалось убедиться, что она вернется. А может, он питает к ней интерес настолько, что останется другом и после того, как закончится их брак? Хорошо бы узнать, о каком деле они вчера говорили с Джонатаном. Рядом с ним она чувствует безопасность. И возбуждение.

Ничего себе сочетание – безопасность и возбуждение! А где романтика? Ей бы хотелось хоть немного романтики. Вил умер больше года назад. Пора бы ей собраться с духом и двинуться дальше. Но почему-то теперь Линдси не представляла себе, как двигаться дальше без Люка…

Прервав работу, она посмотрела на фотографию Вила, стоящую на полке. Он ей улыбался. Она задумалась. У Вила глаза были светло-карие, волосы чуть потемнее. В сравнении с черными волосами и черными глазами Люка он выглядел почти бесцветным. Нет смысла сравнивать Люка с кем бы то ни было. Вот отпадет у него надобность в ней, и она опять будет предоставлена самой себе.

А сейчас ей нужно убрать квартиру.

– Я принесу пакеты, мадам, – сказал Хедли, открыв заднюю дверь лимузина. Линдси вылезла из машины с Элли на руках.

– Спасибо, Хедли, буду очень признательна. Пойдем, моя крошка, мы еще успеем до обеда погулять в садике. Хочешь посмотреть на цветочки?

Линдси поднялась по широким ступеням и позвонила. Опять возникло чувство, что она вернулась домой.

Она ожидала, что откроет Марабель, но это был Люк.

– Тебе нужен ключ, – сказал он и протянул руки, чтобы взять Элли.

Линдси не успела ответить, как ребенок уже сидел у него на руках, а Люк наклонился и поцеловал ее в губы.

– Кажется, я слышала звонок, – раздался голос Марабель у него из-за спины.

– У нас не найдется для нее ключа? – спросил Люк, не сводя глаз с ее губ. Линдси пылала.

– У нас есть несколько запасных ключей. Я позабочусь, чтобы у Линдси был ключ.

– Хорошо.

Вошел Хедли, нагруженный пакетами.

– Я с утра ходила по магазинам, – объяснила Линдси, пытаясь не обращать внимания на жар в груди. Поцелуй напоказ для прислуги, не больше. Надо быть полной дурой, чтобы принимать его всерьез.

– Вижу. Скупила несколько магазинов?

– Такое впечатление, да? Я купила всего несколько вещей.

– Я отнесу, – сказала Марабель. – Вы ведь хотите погулять с малышкой в саду? А раз мистер Балком спит, Люк тоже может пойти с вами. – И она двинулась к лестнице, сопровождаемая Хедли.

– Разве у тебя нет никаких дел? – спросила Линдси, когда они остались одни. Она и хотела бы, но не могла не замечать, как темная рубашка подчеркивает каждое его движение и как темные джинсы делают Люка выше.

– Пока Джонатан не проснется, я свободен.

Они пошли в сад. Волнение в душе Линдси все нарастало. Люк вышел на зеленую лужайку, положил девочку на маленькое одеяло, потянувшись, сорвал с бордюра несколько цветочков и высыпал возле Элли.

– Только не бери в рот, поняла?

– Я уверена, что она поняла, – бесстрастно сказала Линдси.

Девочка с важностью смотрела то на них, то на цветы. И вдруг снова улыбнулась.

– Люк, смотри, она улыбается! Она сегодня уже улыбалась в магазине. Ой, и правда улыбается!

– А это не рано?

– Не знаю. Посмотри на нее, ну разве не красавица?

– Красавица.

Что-то в его тоне заставило ее обернуться. Он смотрел на нее.

– Ты сама красавица, Линдси. Значит, и дочь твоя будет красавица.

Она покраснела.

– Спасибо. – Сердце бешено стучало, перехватывало дыхание. Она неотрывно смотрела на Люка.

Он первым отвел глаза. Понаблюдал за Элли, потом откинулся на спину, подложил под голову запрокинутые руки, закрыл глаза.

– Как хорошо. Я уж и не помню, когда в последний раз выходил в сад просто посидеть. Может быть, никогда.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Если бы у меня был такой сад, мы бы с Элли каждый день в нем гуляли, – сказала Линдси, глядя на дочку.

– Линдси, ты меня вчера удивила, – пробормотал Люк, не открывая глаз.

– Чем? – спросила она и стала глядеть на цветы, на синее небо – куда угодно, лишь бы не на Люка.

– Я думал, ты ухватишься за трастовый фонд, который Джонатан предложил Элли.

– Ты с ума сошел? – Она ошеломленно уставилась на него. Он глядел сквозь щелочки глаз, можно было даже подумать, что он спит. – Элли ему не родная. И я ничего не приму от Джонатана Балкома.

– Линдси, это не Джонатан виноват в смерти твоего мужа, а его служащий.

– Но ведь именно он проводил эту политику! Никакая выгода не стоит человеческой жизни.

– И я так считаю, и дед тоже. Думаю, и тот управляющий не ожидал несчастного случая, он виновен лишь в небрежности, а не в убийстве.

Линдси отвела взгляд. Для них с дочкой результат один: они остались без мужа и отца. Прошло больше года, как Вил умер. Она уже с трудом его вспоминает – какой у него был голос, как он заразительно смеялся. Вил был хорошим другом.

– Линдси?

– Я не возьму от него деньги. Не взяла бы и от тебя, если бы не крайняя нужда. К тому же я считала, что при этом помогаю тебе.

– Правильно считала. Любая другая женщина воспользовалась бы случаем меня подоить.

– Ну, а я не другая женщина. И денег от твоего деда я бы не взяла. Я попыталась сказать ему правду про Элли, но он словно не слышал – выглядел таким счастливым, ему так нравилась мысль, что он стал прадедом. Ведь в этом и состояла твоя затея – сделать счастливыми его последние дни?

– Он в восторге. Он говорил о малышке, когда ты ушла.

– Меня удивляет, что твоя мать не просветила его на этот счет.

– Мать – эгоистка, но она любит отца. Она видит, в каком он восторге. Думаю, она охотно поддержит нашу легенду, лишь бы он был счастлив.

Линдси кивнула. Ей хотелось сменить тему, и она сказала:

– Зачем тебе этот сад, если ты им не пользуешься?

– Здесь красиво. Иногда у меня бывают деловые приемы, есть что показать.

– Значит, здесь ты прогуливаешься с друзьями?

Он улыбнулся и закрыл глаза.

– Большинство моих друзей – это знакомые по бизнесу. Приходится много работать, чтобы «Балком Энтерпрайзис» расширялся и процветал.

– Что же ты делаешь, чтобы расслабиться?

– Лежу на солнышке и слушаю детский лепет.

Она тихонько засмеялась.

– А до сегодняшнего дня?

– Да ничего. Я в основном работаю, – вяло ответил он.

– И никаких хобби? – Она выдернула травинку, пропустила между пальцев. В саду было очень тихо. Элли задремала; пестрые цветочки венком лежали вокруг ее головы; теплый воздух был неподвижен. Тишина. Линдси нравилось разговаривать с Люком.

– Никаких хобби, – подтвердил он.

– Но все-таки, может, раньше, в юности, что-то было? Кроме серфинга? – Она помнила, что у него когда-то это здорово получалось.

– Нет.

– А что бы ты хотел больше всего на свете?

Он открыл глаза и посмотрел на нее.

– Затащить тебя в постель.

– Ох! – Она не знала, куда девать глаза. Глядя на Элли, пыталась бороться с нарастающим желанием. Ей и в голову не приходило, что такой яркий, такой мужественный мужчина может ее желать. Она лихорадочно соображала, на какую тему поговорить, чтобы ослабить возникшую напряженность.

– Ох – это все, что ты имеешь сказать? – усмехнулся Люк.

– Вообще-то я не знаю, что сказать…

– Забудь, мне не следовало этого говорить. Теперь ситуация с кроватью для тебя еще больше осложнится.

Это действительно все меняло. Он говорил, что не будет на нее набрасываться, но он никогда не говорил, что она его не интересует. С учетом, что ее-то он очень интересует, все представлялось уже иначе.

Линдси поднялась на ноги и собралась поднять Элли. Люк сел.

– Линдси, я не собираюсь делать ничего такого, чего ты не хочешь. Просто я привык вносить ясность в отношения с людьми. Хотел, чтобы ты знала.

– Пора нести ее домой. Она спит, хотя бы положу ее в кровать.

Люк легко поднялся и взял ребенка на руки. Линдси взглянула на маленький комочек, свернувшийся у широкой груди, и ее пронзила боль. Элли очень хорошо смотрелась на руках у Люка. Как будто там ей и место.

– Люк, если хочешь зайти к Джонатану, он проснулся, – окликнула Кэтрин, глядя с балкона на приближающихся сына и невестку.

– Через несколько минут, – отозвался Люк. – Вот только уложим Элли.

Линдси посмотрела на Кэтрин. Женщина, стоявшая в дверях, казалась жесткой и несгибаемой. И ужасно одинокой. Она взглянула на Люка. Он не посмотрел на мать, но лицо его помрачнело. В Линдси вдруг вспыхнуло горячее сочувствие: каково ему было расти рядом с такой матерью, как Кэтрин?

– Не стоит баловать ребенка, – сказала Кэтрин, видя, что он прижимает к себе девочку.

– У меня другой подход, – тихо сказала Линдси, подняв голову к Люку. – Детство так коротко! Я хочу, чтобы моя дочка насладилась им в полной мере. Когда вырастет, она научится правильно себя вести, но в этом возрасте ее надо нежить и лелеять. Она же совсем крошка. Я не хочу, чтобы она хоть когда-нибудь почувствовала себя обузой, пусть будет счастлива и знает, что ее любят. А начинается все с младенчества, когда ребенка носят на руках.

Люк смотрел на нее темными, загадочными глазами. О чем он думает? Как он будет растить своего ребенка – окружит любовью или требованиями?

– Сказать отцу, что ты идешь? – спросила Кэтрин.

– Я скоро, – ответил он.

Линдси никак не удавалось оторвать взгляд от Люка, такую искусительную картину он представлял собой. Когда у него спутались волосы? Когда лежал на траве? Выдернуть бы вон ту соломинку, запустить пальцы в густую шевелюру. И еще ей очень хотелось, чтобы он посмотрел на нее и, может быть, снова сказал, что мечтает затащить ее в постель…

С бьющимся сердцем она смотрела на Элли и радовалась, что та не может читать мысли.

– Линдси?

– Ой, опять проснулась. Может, искупать ее перед обедом? Она любит мыться. – Линдси болтала без умолку и ничего не могла с собой поделать.

Он улыбнулся.

– Помочь?

– Ты же собирался к деду!

– Скажу ему, что приду, как только Элли угомонится. Ты покажешь, как купают малышей?

– Если хочешь. – Линдси была тронута, что Люк сам предложил вместе купать малыша. Сколько еще продлится его дружеское внимание, когда ей придет пора уезжать?

Сегодня купание получилось особенно забавным. Линдси хохотала, глядя на выражение лица Люка, когда Элли хлопнула ладошкой по воде и обрызгала его. Он играл с резиновым утенком: тыкал его клювом в ребенка, потом щелчком отсылал плавать. Элли была в восторге от всеобщего внимания. Вот как должно быть в семье, думала Линдси, глядя на них двоих. Всем хорошо все делать вместе. Впервые она подумала не о Виле, а о Люке – что, если б они соединили свои жизни? У них было бы много таких хороших дней, как сегодня. Мирный отдых в саду, купание ребенка – а может, детей? Если бы они решили сохранить этот брак, захотел бы Люк иметь своего ребенка? А то и нескольких? Как бы он стал относиться к Элли? Одно дело – разок позабавиться, другое – растить дочь чужого мужчины.

Но Люк не подавал ни малейшего намека, что хочет сохранить этот брак. Он продлится до тех пор, пока не умрет Джонатан. Надо себе это почаще напоминать.

– Мистер Винтерс. – Сестра Спенсер постучала в открытую дверь и просунула нос в щель. – Мистер Балком хочет видеть вас и ребенка. Могу я сказать ему, что вы скоро придете?

– Да. Как только оденем Элли, я зайду вместе с ней на минутку.

Линдси с тревогой посмотрела на него.

– Стоит ли?

– Почему нет? Он счастлив, считая себя прадедом, и раз ты не против, мы будем поддерживать его в этом заблуждении. Она очаровательна, и ему будет приятно на нее посмотреть.

– По крайней мере, она чистая. Ты справишься?

– Пойдем вместе, увидишь.

– Нет уж, папочка, – Линдси улыбнулась, – предоставляю тебе сольную партию. Если будешь рассказывать, что она твоя дочь, мне там лучше не показываться. Смотри не положи ее туда, откуда она может упасть.

Люк прищурился.

– Я управляю огромной компанией. Полагаю, я могу в течение пятнадцати минут управиться с ребенком.

Чтобы не улыбнуться, Линдси прикусила губу и важно сказала:

– Хорошо. Я полностью тебе доверяю.

– Признаю, что раньше не имел дела с такими малютками, но с этой я справлюсь.

Со смешанным чувством Линдси смотрела, как он выходит из комнаты с ее дочкой на руках. Она еще раз подумала о жизни с Люком. Девчонкой она была в него влюблена до безумия, потом постепенно остыла и забыла. Но тревога, возникающая в груди каждый раз, когда она его видит, свидетельствует – прежнее безумие не исчезло бесследно. А вдруг оно со временем перерастет во что-то иное?

Люк открыл дверь ванной и вошел в спальню, обернув бедра полотенцем. Душ освежил его, пора было одеваться к обеду.

– Ой. – Вошла Линдси и застыла в дверях, уставившись на него огромными глазами. Люк почти физически ощутил, как ее взгляд прошелся по груди и спустился к голым ногам. На секунду он испугался, на месте ли полотенце, и даже проверил узел. Прошлую ночь она безропотно легла спать в кровать. Может быть, терпение и осторожность, которые они проявили по отношению друг к другу, сблизили их больше, чем все остальное.

– Заходи, это и твоя комната тоже, – сказал он и осторожно прошел к комоду. Может, она к нему не так безразлична, как старается показать. Сейчас он, безусловно, отметил интерес в ее глазах.

– Я могу прийти попозже.

– Разве тебе не нужно одеваться к обеду?

– Нужно. – Она закрыла за собой дверь, прошла в гардеробную и вышла с розовым платьем в руках. – Я сегодня купила несколько платьев. И еще одно для завтрашнего благотворительного бала.

Люк быстро надел трусы, брюки, застегнул молнию и только после этого повернулся к ней. Она стояла, отвернувшись, и разглядывала платье так, как будто в первый раз его видит.

– Я в приличном виде, если это тебя смущает.

– Нисколько. – Она поперхнулась. – Мне уже приходилось жить в одной комнате с мужчиной.

– А мне нет. То есть я имею в виду – с женщиной, – сказал Люк, надевая рубашку.

– Никогда? – Она круто развернулась. – А я думала…

Молчание затягивалось. Люку стало любопытно.

– Ты думала, я что?..

– Ничего. Ты хочешь сказать, что на протяжении всей жизни ты не имел…

– Что-нибудь вроде парочки любовных связей?

– Ну ведь тебе за тридцать, ты же не монахом прожил всю жизнь. Четыре месяца назад у тебя была невеста.

– Ты спала с мужем до свадьбы?

– Нет. Но это не твое дело!

– А может, я хочу, чтобы было мое. – Он многозначительно понизил голос.

– Можешь думать что хочешь. Я сама решу, что людям можно знать обо мне, а что нет.

– Но я твой муж. – Он почти улыбался. Она заняла оборонительную позицию, стоя в дверях гардеробной и выставив розовое платье, словно щит.

– Ах, какая жалость, объяснение-то с изъяном, у нас фиктивный брак.

– Это всегда можно исправить.

Люк с умилением смотрел, как краска заливает ей щеки. Ему хотелось подойти, обнять ее и целовать до одури. Терпение, сказал он себе.

– Я займу ванную, если она тебе не нужна. – Линдси кинулась к двери в ванну, крепко зажав в руке платье.

Он услышал щелчок замка. Стесняется. И это женщина, которая уже была замужем!

Ему все больше хочется проводить с ней время. Сегодня, придя пораньше, он не застал ее дома и расстроился. Зато как хорошо было в саду. Дом принадлежал ему немало лет, в нем стояла мебель, уют и порядок наводила прислуга, и все же это было место, чтобы спать, есть и иногда принимать гостей. Сегодня он впервые почувствовал, что это его дом. Возникло непривычное чувство завершенности – он, Линдси и Элли.

Это чувство распространилось и на визит к Джонатану. Дед был рад Элли, он потребовал, чтобы ее посадили к нему на кровать. Когда они уходили, Джонатан выглядел явно лучше. Неужели ребенок может доставлять столько счастья? Конечно! Когда Элли у него на руках, он чувствует, что становится выше ростом. Люк встретился глазами с дедом.

– Приятное чувство, да? – понимающе сказал старик. – Я помню твою мать в этом возрасте. Мы ее ужасно баловали, но она была такой чудесной, что удержаться было невозможно.

Люку было странно слышать, что мать была чудесной, но она единственный ребенок Джонатана, и когда-то ей тоже было четыре месяца, как сейчас Элли.

– Хорошо иметь ребенка, Люк. Надеюсь, у тебя будет не один, – сказал Джонатан напоследок.

То ли обеды стали более легкими, то ли она привыкла к Кэтрин, думала Линдси, сидя этим вечером за столом. Она надела розовое платье – то, которое ей сразу так приглянулось. За время, проведенное в саду, она разрумянилась, ей нравилось, как она выглядит, и даже прохладный комментарий Кэтрин ее не задел.

Ее согревало выражение лица Люка с того момента, как они встретились перед обедом, и вместе с эхом слов, сказанных в саду, оно пьянило, как вино. Результат похода по магазинам оказался блестящим. Теперь она с трепетом ждала, что он скажет о платье для завтрашнего бала.

Конечно, ей еще предстоит пережить ночь. Лечь в кровать с мужчиной, который громогласно объявил, что хочет ее, – от одной этой мысли ее кидало в дрожь.

– Тебе что-то дать? – спросил Люк, поймав ее взгляд.

– Нет. Извини, я кое о чем задумалась. – Чувствуя себя полной дурой, Линдси отвела глаза – и встретила уничижительный взгляд Кэтрин.

– Вы пойдете завтра на благотворительный бал? – спросила Линдси, лишь бы что-то сказать, и ей вдруг пришла в голову мысль, что, возможно, бал сулит ей прежде всего не свидание с Люком, а противоборство со всей семьей.

– Да. Я не собиралась, но отец сказал, что хочет послушать про бал, так что я ненадолго заеду.

– Хедли отвезет. Если захочешь уйти оттуда раньше нас, он отвезет тебя и домой, – небрежно обронил Люк.

– У Линдси есть новое платье? – Кэтрин вскинула брови, будто не веря, что Линдси обошлась без нее. Она так грубо игнорировала присутствие невестки, что та с раздражением выпалила:

– Есть.

– Подходит к случаю?

– Я знаю, как одеваться.

– Может быть, позже я посмотрю, – снисходительно кивнула Кэтрин.

– Когда рак на горе свистнет, – буркнула себе под нос Линдси.

Все еще кипя от возмущения, вызванного высокомерием своей временной свекрови, Линдси решила, что ей нужно пораньше лечь спать, чтобы расслабиться. Злость на Кэтрин отодвинула мысли о постели в дальние закоулки памяти, но стоило ей отворить дверь в спальню, и они – тут как тут – выскочили и стали дразнить.

– Только сексуального влечения мне не хватает, чтобы окончательно спятить, – бормотала Линдси, сбрасывая туфли. Расстегнула молнию на платье. Замечания Кэтрин отравили радость от обновки. Как будто она сама не в состоянии выбрать себе платье! У Линдси возникла невольная мысль: а вдруг оно и вправду не очень подходящее?.. А что, сама Кэтрин делает все как надо? В свое время она вырвалась на свободу и гульнула вовсю!

Переодевшись для ночи, Линдси накинула халат и прошмыгнула через холл в детскую. Элли спала как ангел. Линдси коснулась теплой щечки и ощутила прилив такой любви, что от нее можно было задохнуться. Она обожает свою драгоценную девочку.

– Видел бы тебя твой папа, – тихо прошептала она.

Перед ней встал образ Люка, играющего с Элли. Как Люк взял младенца на руки и как отнес к деду. Из него вышел бы прекрасный отец. Интересно, хочет ли он иметь собственных детей.

Наутро Линдси проснулась от какого-то тревожного ощущения. Она медленно открыла глаза и наткнулась на взгляд темных глаз Люка.

– Доброе утро, – сказал он. Он полулежал, опираясь на левый локоть; было видно, что он только что проснулся: отпечаток складки подушки на щеке, спутанные волосы, сбитое до пояса покрывало. Его грудь была голая, и Линдси показалось, что до нее доходит тепло его тела.

Ее глаза метались по этой груди, плененные крутыми мускулами и небольшой темной порослью волос. На загорелой коже темнели плоские соски. Разгоряченная, растревоженная толчком искушения, Линдси обругала себя и посмотрела ему в глаза.

– Доброе утро. – Линдси облизнула враз пересохшие губы. Захотелось сжаться в клубок, накрыться с головой и затаиться, пока он не уйдет. – Это я проснулась рано или ты поздно?

– Я поздно. Хочу кое-что дать тебе, вчера забыл.

Он взял что-то с тумбочки и перекатился по кровати поближе к ней. Под его весом матрас прогнулся, и Линдси соскользнула к нему. На нем что-нибудь надето или он спит голый? На нее нахлынуло неудержимое желание проверить, и она изо всех сил стиснула руки.

Тонкая хлопковая рубашка, в которой она спала, – слишком слабый разделительный барьер. Наверное, нужно вставать.

Конечно, нужно встать, пока она не выкинула какой-нибудь непростительный номер – например, погладила эту мускулистую грудь…

– Что? – спросила она. Ее убивало сознание, что ночная рубашка облегает ее так, что ничего не скрывает, а только прикрывает. К тому же короткая, ноги видны. Да, идея вылезти из постели, пожалуй, была неудачна.

– Вот. – Он держал обручальное кольцо. Взяв ее за левую руку, он бережно надел его на безымянный палец, полюбовался, покрутил его. Сидит хорошо. – Этим кольцом обручаюсь с тобой, – мягко произнес Люк, поглядывая на нее.

– Этим кольцом обручаюсь с тобой, – повторила Линдси. В третий раз она произносит эти слова: первый раз – с Вилом, в маленькой церкви; второй – с Люком, когда они заключали брак. И вот сейчас. Придется ли ей когда-либо еще повторить эти слова?

Почему-то сейчас они прозвучали более значительно, чем четыре месяца назад, когда они с Люком произносили их впервые. Тогда она, в сущности, не знала Люка – так, мимолетные воспоминания детства, мальчик с пляжа. С тех пор она не так уж много о нем узнала, но у нее появилось такое чувство, что она его понимает и даже как-то с ним связана.

Он наклонился, чтобы ее поцеловать, и Линдси обвила его руками за шею. Приятное ощущение. Его грудь придавила ее, пальцы вплелись в волосы и удерживали голову. Губы у него оказались твердые, теплые, их движения были так уверенны, что она отдалась магии поцелуя.

Знакомый плач разрушил чары, вызванные его прикосновением.

Люк отшатнулся, потер пальцем ее влажные губы, глядя загадочными темными глазами. Потом коснулся ее губ легким поцелуем и откатился в сторону.

– Похоже, Элли проснулась.

– Да. – Линдси быстро накинула халат. Хотелось бы умыться и причесаться, прежде чем предстать перед ним, но нужно было спешить к Элли, пока та не зашлась криком.

– Когда ее покормишь, приходи с ней к завтраку. Я вас подожду, – крикнул вдогонку Люк.