Текст книги "Сладкая парочка"

Автор книги: Барбара Макколи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Она умолкла, и Рэю потребовалась вся его сила воли, чтобы не накинуться на нее с расспросами. Но он понимал – ей трудно собраться с мыслями, и потому терпеливо молчал.

– По словам моего отца, – наконец продолжила Тина, – Вильхайм ненавидел его, унижал и оскорблял по любому поводу, иногда публично. После четырех лет, проведенных в пекарне, мой отец, которому уже исполнилось девятнадцать, решил – с него хватит. И уехал. Вильхайм разозлился и наврал констеблю, что папа украл у него старинные рецепты, передававшиеся из поколения в поколение, которые Вильхайм хранил в страшной тайне. Папу должны были арестовать.

Рэй слышал, что в деловом мире рецепты фирменных блюд берегли как зеницу ока, скрывали под семью замками и сложными сигнальными системами. Кража рецептов была хоть и экзотическим, но преступлением.

– Но преследование на работе это одно, а Лжесвидетельство и обвинение в промышленном шпионаже – совсем другое. Зачем Вильхайму так жестоко поступать с твоим отцом? – спросил Рэй.

– Он ненавидел папу, – ответила Тина. – Хотя все рецепты, которые увез отец, были его собственные, Вильхайм немало на них разбогател. Он испугался банкротства и позора.

– В таком случае Иван мог легко доказать свою невиновность, – опять не удержался Рэй. – Любой суд его бы оправдал.

– Может. А возможно, и нет. – Она вздохнула. – Но у Вильхайма имелись связи... наверху. Мой отец был молод, у него не было защиты, и он очень боялся попасть в тюрьму. Так что он и моя мать сбежали из страны на торговом судне. За проезд папа расплатился, работая на камбузе. Когда они приплыли в Америку, то взяли себе другую фамилию. Сначала они жили в Нью-Йорке, потом переехали во Флориду и наконец очутились в Саванне. Тут и родилась София.

Тина была так бледна, что Рэй испугался за нее. Испугался впервые в жизни. Пустота в ее глазах наполняла его холодным ужасом.

– Тина. Сядь. – Рэй взял ее под руку, она вдруг начала упираться, но Рэй все-таки заставил ее сесть и опустился на колени перед ней. – Это было тридцать лет назад. Вильхайм, наверное, давно умер.

Тина покачала головой.

– Он не умер.

– Пусть не умер, что с того? – настаивал Рэй. – Прошло столько времени. Вряд ли он до сих пор ненавидит твоего отца.

– Еще как ненавидит, – сказала она спокойно. – Уезжая, отец все-таки украл кое-что у Вильхайма.

– Что же?

– Мою мать. Вильхайм – мой дедушка.

Ничего себе!

Рэй даже присвистнул, затем сел на стул рядом с Тиной.

– Ничего себе! – Это все, что он сумел сказать.

– Да уж. Ничего себе...

Некоторое время они оба молчали, потом Тина продолжила:

– Моя мать несколько раз за эти годы звонила дедушке и пыталась наладить с ним отношения, но он упорно отказывался. Он по-прежнему называет папу вором и настаивает на его аресте. Но мама никогда не говорила дедушке, под каким именем мы живем и где – на тот случай, если он надумает осуществить свою угрозу.

– Ему бы и не удалось. Любой юрист в два счета вам это объяснит.

– Папа боялся, что само обвинение разрушит его бизнес и покроет позором нашу семью. Вот почему он всегда держал нас взаперти – опасался, вдруг это все всплывет.

– Но ваша мать была в восторге, когда думала, что я волочусь за Рэйчел, – озадаченно припомнил Рэй.

– Ей так хотелось выдать одну из дочерей за Данфорта, обо всем остальном она и думать забыла, – ответила Тина. – Мой отец точно знает, что невиновен. Но он также знает – и у невиновных людей рушится карьера и даже жизнь, стоит лишь тени подозрения пасть на них. Ты и сам это прекрасно знаешь.

Она была абсолютно права. Человек может быть чист, как слеза младенца, но самое безосновательное обвинение способно навсегда испортить его репутацию и очернить в глазах окружающих.

– Послушай, Тина, я знаю, как это все тебе неприятно, но мы...

– Это не неприятно, Рэй. Это конец. – Она поднялась и твердо посмотрела ему в глаза. – Я не хочу подвергать опасности мою семью. А твою – так просто не имею права. Если мы продолжим встречаться, журналисты непременно заинтересуются Александерами, станут копать, нет ли за нами чего-нибудь скандального. Это навредило бы политической карьере твоего отца. Навредило бы вам всем.

– Черт возьми, Тина. – Рэй встал и схватил ее за руку. – Мы найдем способ...

– Нет никакого «мы», – спокойно остановила его Тина. – И не может быть. Ни сейчас, ни когда-либо.

И вырвала руку.

Рэю хотелось схватить ее и как следует встряхнуть. Он готов был спорить, орать, запереть дверь и не выпускать ее отсюда, пока она не передумает.

Но лед в глазах Тины сказал ему, что все это бессмысленно. Она уже приняла решение.

И Рэй ничего не сказал. Только почувствовал, как его сердце перевернулось, когда Тина открыла дверь и навсегда ушла из его жизни.

Глава десятая

– Я не хочу большую свадьбу. Пусть будет человек сто, не больше. Ну, максимум двести. Тина и София, вы поможете мне с угощением. Яна, ты будешь фотографировать.

Несмотря на то, что Рэйчел и Джейсон укатили в Лос-Анджелес уже десять дней назад, Маришка целыми днями планировала торжественную церемонию, которая должна была состояться, когда молодые вернутся. Никто не решился обратить ее внимание на то, что каждое свое указание она повторяет сто раз на дню. Она была слишком захвачена предстоящим событием, чтобы слышать кого-то, кроме самой себя. К тому же вскоре на свет должен появиться ребеночек! Маришка Александер станет бабушкой! Об этом должны знать все!

Пока мать грохотала противнями, отец чистил печь, Тина вытирала формочки для кексов, которые мыли София с Яной. День выдался долгий, и Тина осталась помочь родителям. Когда она занималась делом, ей удавалось хоть немного отвлечься от мыслей о своей погубленной жизни.

– И торт! Иван, ты должен придумать что-то особенное, настолько исключительное, чтобы люди от одного вида с ума сходили. А от вкуса вообще умирали.

Одно упоминание о свадебном торте едва не заставило Тину расплакаться. Она, конечно, была счастлива за сестру и за Джейсона, но когда твое собственное сердце навсегда разбито, очень трудно выслушивать восторги и планы по поводу чьей-то предстоящей свадьбы.

Рэй несколько раз подстерегал ее то у квартиры, то у кондитерской, пытался поговорить, но Тина холодно пресекала эти попытки. О чем тут говорить? Какой смысл строить планы, которые никогда не осуществятся? Встречаться открыто было невозможно, тайком – опасно.

Возможно, и к лучшему, думала Тина. Они едва знают друг друга. Если бы дело зашло дальше, то очень скоро оба об этом бы пожалели, уговаривала она себя. Но это почему-то не помогало. Тина не могла себе представить тоску более ужасную, чем та, которая терзала ее сердце.

– Секретарь Абрахама Данфорта звонил утром и заказал три сотни печенья к субботе, – похвасталась Маришка. – Нам нужна ваша помощь. Заказ должен быть доставлен к четырем.

Пальцы Тины нервно стиснули полотенце. Даже звук имени Данфортов заставил ее сердце подскочить, но она постаралась не подавать виду. Тина знала – вся ее семья очень переживает из-за того, что она рассталась с Рэем. Она не хотела, чтобы они волновались или относились к ней, как к больной.

Тина убедила домашних, что с ней все в порядке, что они с Рэем, здраво поразмыслив, решили остаться просто друзьями и что их это вполне устраивает. Смешно! Она-то прекрасно понимала – ни о какой дружбе между ними и речи быть не может. Каждый раз, когда Тина видела Рэя, ей хотелось только одного: кинуться к нему на шею, прижаться всем телом, услышать стук его сердца, почувствовать его губы на своих губах.

Она помотала головой, чтобы отогнать опасные мысли, поставила на место кастрюлю, которую вытирала, и взяла следующую.

– На вечеринке мы все должны выглядеть как богини! – верещала Маришка. – Сбор в полседьмого, в семь – коктейли, в восемь – обед.

Вечеринка?

Тина застыла с кастрюлей в руках.

Вечеринка! В Крофтхэвене.

Она только теперь вспомнила, как когда-то давно, в другой жизни, Никола пригласила всех волонтеров на прием в честь начала предвыборной кампании. Тина тихо застонала. Она совершенно забыла об этом. А когда сообразила, что до вечеринки осталось всего два дня, то едва не выронила все свои плошки-миски.

О господи! Она не сможет туда пойти. Не сможет спокойно смотреть Рэю в глаза, не сможет даже просто находиться с ним в одной комнате.

– Тина?

Она быстро оглянулась и вопросительно посмотрела на мать.

– Что?

– Ты в порядке? – мягко спросил Маришка. – Можешь не идти, если не хочешь.

– Разумеется, я пойду, – огрызнулась Тина.

Теперь она вынуждена пойти. Вынуждена всеми этими сочувственными взглядами и жалостливыми улыбками. Она должна доказать своей семье, что ей плевать на Рэя Данфорта! Она пойдет и будет веселиться как все: смеяться, улыбаться, возможно даже пофлиртует немного, хотя с большим удовольствием разгрузила бы пару-другую вагонов с кирпичом.

Это далось бы мне много легче.

– Ты уверена? – спросила София тоном сестры милосердия в госпитале для смертельно раненных.

– Я же сказала! – Тина раздраженно пожала плечами и взяла очередную кастрюлю. – И я сотый раз вам всем повторяю: мы с Рэем остались друзьями. Почему бы мне не пойти к нему на прием?

Отец недовольно крякнул, но Тина не была уверена, что стало тому причиной: сумасшедшая дочь или духовка, которая не желает отмываться.

Все нормально, уговаривала себя Тина. Главное – не распускаться. Как бы трудно это ни было, она пойдет на прием к Данфортам и постарается выглядеть так, будто довольна жизнью на все сто процентов.

Была почти полночь, когда Рэй наконец добрался домой. Он провел весь день в штаб-квартире предвыборной кампании отца, потом ему еще пришлось ехать в собственный офис, улаживать проблему с потерянным контейнером фирмы «Максимилиан и Кº». Отправитель потребовал немедленно доставить груз, и Рэй решил взять ситуацию подлинный контроль. К счастью, выяснилось, что «Максимилиан и Кº» сами и виноваты. Пока Рэй со всем разобрался, было уже одиннадцать. Но в глубине души он был благодарен клеркам, напутавшим с номерами контейнеров. Ему гораздо легче сидеть в офисе и ставить на место истеричных клиентов, чем входить в пустую темную квартиру, ложиться в одинокую кровать и ворочаться всю ночь без сна, думая о Тине. И вспоминать, как совсем недавно она лежала здесь, на этих же простынях, со спутанными волосами и замутненными страстью глазами.

Ему не хватало ее улыбки, ее манеры поднимать одну бровь в знак удивления. Того, как она произносила его имя. Когда Тина была раздражена, оно сокращалось до короткого рычания «Рррэй». И нежное, замирающее «Рэээ...», когда они занимались любовью.

Он ни на секунду не мог выкинуть ее из головы, хотя, видит бог, только этого и хотел.

За шесть дней Рэй не слышал от нее ни слова, кроме дежурно-вежливого приветствия, которым она удостаивала его в зале кондитерской.

Шесть дней, черт возьми!

Он швырнул ключи на столик у двери и в отчаянии запустил пальцы себе в волосы. Если Тина и впредь будет отказываться говорить с ним, как, во имя всего святого, они смогут найти выход из создавшейся ситуации?

И есть ли из этой ситуации выход?

Вздохнув, Рэй снял пальто, бросил его на подвернувшийся стул и обессиленно рухнул на диван. Он в сотый раз прокручивал в голове их разговор, припомнил до мелочей все, что Тина ему рассказала, ища хоть какую-нибудь лазейку. Но не находил. Любой вид открытой конфронтации с ее дедом поставит Ивана Александера под угрозу. А если они с Тиной будут продолжать встречаться, пресса непременно начнет копаться в прошлом ее семьи. И очень скоро раскопает эту скандальную историю. Можно себе представить, какую сенсацию раздуют журналюги даже из давнего и ложного обвинения. Хотя Рэй был твердо уверен, что на суде Иван Александер будет полностью оправдан, его деловая репутация безнадежно пострадает. Да и предвыборной кампании Абрахама Данфорта будет нанесен ощутимый удар.

Таким образом, они подарят таблоидам два прекрасных скандала, которые можно будет смаковать месяцами.

Расстегнув рубашку, Рэй утомленно закрыл глаза. Тут же перед его глазами пронеслись восхитительные и недоступные образы: он почти чувствовал запах Тины, слышал ее дыхание. Эта квартира была наводнена ее призраками.

Чертыхнувшись, Рэй вскочил с дивана, подошел к бару, вынул банку пива, потом сунул ее обратно. Слабовато, подумал он, хватая бутылку самого забористого виски. Сейчас нужно что-нибудь, что как следует дало бы ему по мозгам – авось заработают... или хотя бы отключатся.

Залпом выпив внушительную порцию янтарного напитка и почувствовав, как обожгло все внутренности, Рэй тут же налил себе еще, надеясь растопить ледяную глыбу у себя в груди.

Крофтхэвен встречал гостей тысячей огоньков, светившихся среди листвы сада. На лужайке играл оркестр, официанты в белых перчатках разносили гостям тартинки с креветками, помидоры черри, наполненные муссом из лосося, канапе с нежнейшим сыром-бри и пряные фрикадельки в винном соусе. Бар поражал обилием и разнообразием предлагаемых спиртных напитков.

Если оглядываться на традиции Крофтхэвена, сто пятьдесят человек – это совсем скромная вечеринка. Абрахам и Никола пока пригласили только первых волонтеров из главной штаб-квартиры кампании и нескольких сподвижников, которые обеспечивали Данфорту основную финансовую поддержку. Было еще несколько репортеров из тех, кому Абрахам мог доверять. Но журналисты есть журналисты – они шныряли среди гостей, задавали каверзные вопросы, умело вплетая их в светскую беседу, надеясь любой ценой добыть Новость, хоть какую-нибудь, хорошую или плохую, любую! Хотя любой журналист знает, на плохие больше спрос – заголовки выходят эффектнее.

Рэй стоял у дверей и разглядывал гостей: улыбающиеся лица, горящие глаза и оживленные беседы. Он никогда не любил приемы, но и особенного отвращения к ним тоже не испытывал.

До сегодняшнего вечера.

Всю прошлую неделю он избегал заходить в спальню, а ночи проводил в гостиной на диване. В результате по утрам у него ныла шея и болела голова. К тому же сегодня ему весь день пришлось работать за компьютером, от чего теперь нестерпимо горели глаза.

Но когда к нему подошел Йен, Рэй заставил себя улыбнуться.

– Трудно поверить, неужели всего неделю назад тут все было затянуто желтой оградительной лентой, а ближайший полицейский участок едва не перебрался сюда в полном составе, – негромко сказал Йен брату. – Я готов поверить, что весь этот ужас мне только приснился.

Кивнув, Рэй подхватил бокал красного вина с проплывавшего мимо подноса. То же самое чувство вызывали у него мысли о Тине – словно ничего на самом деле не было, а ему приснился прекрасный сон, под конец неожиданно превратившийся в ночной кошмар.

Вчерашний запой нисколько не помог, подумал Рэй, но, черт возьми, возможно, стоит попробовать еще раз.

– Самое невероятное, что ничего не просочилось в печать.

– Никола подготовила официальное заявление, на днях опубликуют. На самом деле она подготовила два заявления: одно на случай, если выяснится, что это Викки, и второе – если это не она, – сказал Йен мрачно. – Пока ждем результатов.

Рэй поглядел на тетю и дядю, стоявших невдалеке. Хотя они без устали улыбались и обменивались рукопожатиями с гостями, Рэй знал – они каждую минуту с замиранием сердца ждут результатов экспертизы.

Он также знал – они предпочли бы не приезжать на этот прием, но опасались, что их отсутствие могло бы привести к нежелательным вопросам, которые, в свою очередь, неизбежно вели бы к подозрениям: а вдруг в семье Данфортов назревает внутренний раскол? Можно себе представить, какие абсурдные выводы сделают пресс-службы политических соперников Абрахама Данфорта из того невинного факта, что его брат с женой не явились на прием в честь начала его предвыборной кампании.

По этой причине и я тут торчу, тоскливо подумал Рэй. Он не испытывал ни малейшего желания улыбаться и вести светские беседы. Напротив, ему хотелось надеть пару боксерских перчаток и выпустить наружу весь гнев, который накопился в нем с того дня, как Тина ушла из его жизни.

Рэй по-настоящему сходил с ума.

Он каждый вечер надеялся, что прошедший день заставит образ Тины хоть немного померкнуть, что стихнет его тоска, что он будет думать о ней не каждую минуту, а хотя бы через одну. Но на самом деле ему становилось все хуже. Рэй с головой зарывался в работу, он трудился по двадцать часов в день, но выполнял все машинально. Делам не удавалось заслонить образ Тины, который будто навеки отпечатался на сетчатке его глаз.

И хотя он говорил себе, что пришел сюда исключительно ради отца, Рэй знал подлинную причину, по которой он торчит с приклеенной улыбкой посреди этой радостной толпы.

Он надеялся, что Тина будет здесь.

А несколько минут назад Иван с Маришкой появились в сопровождении лишь двух старших дочерей. Рэй подозревал, что Тина не захочет прийти, но, если ему не позволено большего, он, по крайней мере, хотел поговоритьс нею. Посмотретьна нее. О таких подачках он теперь мечтал.

И теперь Рэй оглядывал пеструю толпу в смутной надежде, что просто пропустил ее приход, и слушал болтовню Йена, воспевавшего новый сорт кофе, который он закупил для своих кофеен.

– ... зерна округлые, и такой пьянящий запах...

Верно, подумал Рэй, у нее именно пьянящий запах. А ее округлости...

– ... а вкус изумительно мягкий...

Мягкий. Мягкий, как кожа Тины.

– Букет полностью раскрывается...

Рэй вспомнил обнаженную Тину, раскрывающуюся навстречу ему, шепчущую его имя...

Как же ему ее не хватает!

– А что у тебя с глазами? – спросил Йен, прерывая мечтания брата.

– Ничего, – Рэй нахмурился.

Йен наклонился ближе.

– У тебя веко дергается.

– Ну и пусть.

– Понятно. Тина так и не появилась.

– Отстань, Йен.

– Хочешь поговорить об этом? – захихикал Йен. – Ты похож на брошенного щенка.

– Ты меня специально доводишь? – повернулся к нему Рэй.

– Нет, – расплылся в улыбке Йен. – Просто я хотел посмотреть на выражение твоего лица, когда я скажу тебе – Тина стоит в дверях вместе с тетей.

Рэй резко обернулся. У него мелькнула мысль, что Йен просто дразнит его, но все равно не мог удержаться.

И тут он увидел Тину у дверей, и сердце его замерло.

Она была в красном. Глубокий, волнующий цвет красного вина. Платье облегало ее, подчеркивая манящие изгибы ее фигуры, но оставляя зазор тайны между шелковой тканью и кожей. На Тине были босоножки на безумно высоких каблуках, с охватывавшими щиколотку ремешками. Ноготки на открытых пальчиках были накрашены лаком в цвет платья. Того же цвета были ее губы. Тина по-новому уложила волосы, закрепив их часть в виде лепестков на затылке, а остальные свободными локонами рассыпав по плечам.

Когда она повернулась спиной, Рэй увидел алую шнуровку, стягивавшую платье сзади, оставлявшую достаточно и обнаженной спины для мужских глаз, и пространства для воображения.

– Я ее приглашу? – ехидно спросил Йен. – Ну разумеется, если ты сам не собираешься...

– Заткнись, – зарычал Рэй. – Даже не думай об этом, если не хочешь уже завтра попасть на первую полосу «Саванна морнинг».

Йен рассмеялся.

– Шикарная отговорка.

Не отводя глаз от Тины, Рэй сунул брату в руки свой бокал и стал пробираться сквозь толпу.

– Тина, – Яна взяла племянницу под руку. – Умоляю тебя, дыши. Не то упадешь в обморок.

– Я уже в обмороке. – Тина вцепилась в руку тети и потащила Яну обратно к дверям, через которые они вошли минуту назад. – Пожалуйста, я не могу здесь оставаться. Конечно, я говорила, что охладела к Рэю, но это неправда, я лгала.

– Знаю, Катина. – Яна ласково погладила племянницу по плечу, потом, поддерживая, обняла за талию. – Все мы знаем. Мы тоже лгали, когда говорили, что верим тебе.

– Ты знаешь? Вы все знаете? – переспросила Тина в отчаянии.

– Конечно, дорогая.

– Тогда ты понимаешь, почему я не могу здесь оставаться. – Тина чувствовала, что ее накрывает волна паники. – Если я увижу его, то умру.

– Не будь дурой, – сказала Яна – Женщины из нашей семьи не умирают при появлении мужчин, – и добавила, подмигнув: – А вот наоборот – бывает.

Тина посмотрела на тетю и невольно улыбнулась. Яна была так хороша, что люди обычно невольно попадали под ее обаяние. Но сегодня вечером Тина чувствовала, что не рискует потеряться в тени неотразимой цыганки. Несколько мужчин улыбнулись ей и стали перешептываться, когда она прошла мимо, в их взглядах Тина читала откровенное восхищение. Она вежливо, но без интереса улыбалась в ответ.

Ей нужен только один мужчина, и только этот единственный для нее недоступен.

– Улыбайся, Тина, улыбайся, – ткнула ее в бок Яна. – Я не для того убила два часа, выбирая это платье и укладывая тебе волосы, чтобы ты ходила тут с похоронным видом. Я не позволю такой красоте пропасть даром.

К чему все это? – спросила Тина тихо. – Какая разница, как я выгляжу? Ты же знаешь, нам с Рэем не быть вместе. Я могла прийти сюда хоть в купальной шапочке, это не имело бы никакого значения.

– Кому нужна будет купальная шапочка, так это Рэю, – улыбнулась Яна. – Верь мне, как только он тебя увидит, ему срочно понадобится холодный душ.

– Это мне понадобится холодный душ, – бормотала Тина, пока тетя едва не насильно вела ее к бару, где заказала им по бокалу белого вина. Она уже смирилась с тем, что раньше или позже, но ей придется встретиться с Рэем.

Но когда кто-то взял ее за локоть, Тина вздрогнула.

Рэй был еще неотразимее, чем обычно.

– Можно угостить тебя? – попросил он кротко.

Сердце Тины было слишком занято собственными прыжками и переворотами, чтобы услышать призывы мозга, велевшего ей немедленно отказаться.

– Можно, – ответила она еле слышно.

– Не сходи с ума, Катина – Между ними возникла Яна и аккуратно сняла пальцы Рэя с локтя племянницы. – Тут все бесплатно, если вы не забыли.

Рэй приветственно кивнул ей, не отводя глаз от Тины.

– Добрый вечер, Яна.

Почувствовав поддержку тети и немного придя в себя, Тина принудила себя улыбнуться.

– Очень милый вечер.

– Теперь – да. – Мужчина снова взял руку Тины. – Хочешь, я покажу тебе все?

– Я полагаю, вы уже сделали это, дорогой, – сказала Яна твердо.

– Улыбочку!

Рэй успел отпустить руку девушки как раз в тот момент, когда рядом возник репортер. Хладнокровная Яна с ослепительной улыбкой повисла на плече у Рэя, оттеснив племянницу, позируя перед объективом.

Когда папарацци ушел, Рэй снова повернулся к Тине.

Но Яна была начеку. Она взяла Рэя под руку и одарила его самой непринужденной улыбкой.

– Почему бы вам не показать нам дом?

Рэй растерянно переводил взгляд с племянницы на тетю.

– С удовольствием.

Тина давно бы искусала себе все губы, но решила поберечь помаду. Она нерешительно пошла за Рэем и тетей. Самое время сбежать, но она чувствовала себя совершенно безвольной.

И совершенно влюбленной.

Она вполуха слушала, как Рэй рассказывает Яне историю Крофтхэвена, построенного более ста лет назад его прадедом, Хирамом Данфортом, и признанного историческим памятником. Люстры и мрамор были импортированы из Европы, сад создавался целой армией ландшафтных архитекторов и садовников. Когда они подошли к главному входу, Тина восторженно охнула, поразившись высоким потолкам, белым колонкам, обрамлявшим лестницу, и нарядному паркету из редких пород дерева.

Но следовало признать, что ее восторг в основном был вызван близостью Рэя.

Оглядываясь по сторонам и стараясь сосредоточиться на демонстрируемых красотах, Тина следовала за Рэем и Яной. Они осмотрели музыкальную комнату, где царствовал белый рояль, затем перешли в библиотеку.

– Книжные полки из красного дерева, – рассказывал Рэй. – Собрание книг совершенно уникальное, мы стараемся постоянно пополнять его достойными экземплярами.

Стоять так близко, вдыхать знакомый запах Рэя и не иметь права обнять его, было для Тины невыносимой пыткой. Чтобы чем-то отвлечься, она отошла в противоположный угол библиотеки и стала листать шикарную, в кожаном переплете, антологию американской поэзии. До ее слуха донесся стук закрываемой двери, она оглянулась и обнаружила, что Яна ушла.

Оставив их с Рэем наедине.

Ее рука дрожала, когда она тщетно старалась водрузить фолиант обратно на полку. Обернувшись, она увидела Рэя прямо перед собой. Он молча смотрел на нее, и под его взглядом Тина почувствовала, что забывает все свои благие намерения.

– Я так тосковал без тебя, – сказал он наконец.

Тина отвела глаза.

– Рэй... – попятилась она.

– Нет смысла делать вид, что между нами все кончено. – Он сделал шаг к ней. – Ничего не кончено.

Если бы только ей удалось придумать, чем занять руки! Тогда они не будут так тянуться к нему, тогда она не сможет кинуться к нему на шею и сказать, что умирает без него, что ей невыносима мысль о расставании. Но она лишь молча мотала головой.

– Я принял решение, Тина.

Он наступал на нее – шаг за шагом, пристально глядя ей в глаза. Тина честно отступала, пока не оказалась загнанной в угол. Укрыться было некуда, она прижалась спиной к роскошным полкам и затаила дыхание.

– Тина. – Рэй произнес ее имя с такой нежностью и тоской, что ей захотелось плакать. – Я люблю тебя.

Дыхание с шумом вырвалось из ее груди. Она не ослышалась?

– Ты... Ты любишь меня?

– Да.

Когда он коснулся ее щеки, Тина закрыла глаза. Она чувствовала, что дрожит, но не могла остановиться. Он не понимала, как можно чувствовать такое блаженство и такой ужас одновременно.

Господи, помоги мне.

Она больше не могла притворяться, не могла сдерживать себя.

– Я тоже люблю тебя, Рэй.

– Это хорошо. – Он подошел так близко, что почти прижал ее к полкам. – Говорят, взаимная любовь укрепляет брак.

– Брак? – Тина широко распахнула глаза.

Он хочет на мне жениться?

Ее сердце пело, но Тина заставила себя отвернуться.

– Ты знаешь, это невозможно.

– Невозможно жить без тебя. – Рэй взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. Его взгляд был таким уверенным и твердым, что Тина почти поверила ему. – Я не смогу, – добавил он тихо.

– Но ты же знаешь... обстоятельства... – Тина изо всех сил пыталась сдержать слезы.

– Тогда мы изменим обстоятельства. Мы поедем в Европу. – Рэй уперся ладонями в полки по обеим сторонам ее лица и наклонился к Тине. – Потребуются месяцы, чтобы нас найти. Мы будем жить на вилле на побережье Испании. Там красиво. Выходи за меня, Тина. Позволь мне увезти тебя. – Его губы уже касались ее. – Позволь любить тебя.

Как волшебно это прозвучало.

Тина чувствовала, что ее решимость тает с каждым ударом влюбленного сердца. Но она еще крепче вжалась в полку, уходя от его губ, и покачала головой.

– Сколько мы так протянем? – спросила она, отгоняя ведение белой виллы и их с Рэем, сидящих вдвоем на террасе. – Сколько времени пройдет, прежде чем ты обвинишь меня в том, что я испортила тебе жизнь? – Она проскользнула под его рукой, молясь, чтобы ноги изменили ей не раньше порога библиотеки. – Прости меня, Рэй. Я очень хочу выйти за тебя замуж. Гораздо больше, чем ты можешь себе вообразить. Но я не могу.

Раздалось демонстративное покашливание, Тина обернулась и в ужасе увидела Абрахама Данфорта и собственных родителей, стоящих в дверном проеме.

– Папа? – Рэй переводил напряженный взгляд с отца на гостей. – Маришка, Иван, вы не оставите нас на минуту?

Те переглянулись, но молча попятились к дверям. Абрахам остановил их.

– Боюсь, это касается всех нас, Рэй. – Абрахам закрыл двери и повернул ключ в замке. – И мы не можем позволить тебе...

– Папа! – решительно прервал его Рэй. – Я люблю эту женщину. Я хочу жениться на ней. И я женюсь на ней, черт возьми.

– Как романтично! – Маришка со слезами на глазах подлетела к Тине и взяла ее лицо руками. – Он такой красавец. У вас будут прелестные детки.

– Мама, папа, мистер Данфорт, я знаю, вы все... – Тина перехватила взгляд матери. – Что ты сказала?

– Я сказала, вы нарожаете прекрасных детишек, – повторила Маришка. – Мы не возражаем и пришли дать вам наше родительское благословение.

– Но, папа... – Тина оглянулась на отца, затем на Абрахама. – Я не могу... мы не можем...

– Ты действительно думала, что я на это соглашусь? – В голосе Ивана раздражение мешалось с нежностью. – Позволю тебе пожертвовать собой ради меня?

Тина не знала, что и думать.

– Но это испортит жизнь каждому из нас, – настаивала она. – Нам, Данфортам. Как можем мы с Рэем... – Она задохнулась от слез, но продолжила: – Разве мы будем счастливы, зная, что делаем больно тем, кого любим?

– А мы разве будем счастливы, зная, что портим жизнь вам? – неожиданно спокойно произнесла Маришка.

Рэй подошел к Тине и обнял ее сзади, а она позволила себе уткнуться в сгиб его руки, решив хоть ненадолго насладиться ощущением безопасности, которое давали ей объятия Рэя. Но она ни на секунду не забывала – игра проиграна. У них с Рэем нет будущего.

– Иван и Маришка позвонили мне сегодня утром, – подал голос Абрахам. – Параллельно я узнал еще кое-что. Фамилия Максимилиан тебе что-нибудь говорит?

Тине она ничего не говорила, но Рэю явно была знакома.

– Иоганн Максимилиан? – переспросил он.

Абрахам поглядел на Тину.

– Иоганн Максимилиан – один из наших самых крупных клиентов в Австрии. Я знаю этого человека двадцать лет.

– Моя компания перевозит их грузы, – объяснил Тине Рэй, хотя было очевидно, что он не понимает, куда клонит его отец. – Я целую неделю ежедневно созванивался с их офисом из-за недоразумения с нумерацией контейнеров.

– Я говорил с ним недавно, он подтвердил, это их ошибка, – сказал Абрахам.

– Не понимаю... – Тина отчаянно желала, чтобы кто-нибудь объяснил ей, о чем речь. – Какое этот человек имеет отношение к нам?

– Моя мать в девичестве была Максимилиан, – вмешалась Маришка. – Иоганн Максимилиан мой кузен.

Теперь уже Рэй ничего не понимал.

– Мой отец был всегда несчастным человеком, – сказала Маришка печально. – Очень самолюбивым и тщеславным, тираном в работе и дома. Это я на себе испытала. Он заставил мою мать и меня порвать все отношения с друзьями и родственниками, но бесстыдно пользовался ее громкой фамилией, когда ему было выгодно. После того как моя мать умерла, он порвал все связи с Максимилианами. Он настолько разъярился, когда я объявила о своем желании выйти замуж за вашего отца, что был готов на что угодно, лишь бы меня остановить.

– Вот мы и уехали, – продолжил Иван, беря жену за руку. – Как только мы прибыли в Америку, я написал Яне. Она приехала в Штаты двумя годами позже и тоже взяла фамилию Александер. Я, наверное, должен был принять вызов Вильхайма, но не хотел травмировать мою Маришку.

Тина никак не могла сложить все это в единую картину. Слишком много информации и эмоций обрушилось на нее.

Она поглядела на Рэя, потом на родителей и Абрахама.

– И что теперь? – спросила она осторожно. – Что теперь?