Текст книги "Принц для Золушки"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Слушаюсь, милорд.
До Мариоты донеслись удаляющиеся шаги старого слуги. Граф, вернувшись в гостиную, подошел к девушке, обнял ее за плечи и подвел к окну.
Мариота неожиданно почувствовала страшную усталость, словно она боролась с порывами ураганного ветра, и положила голову на плечо любимого.
Они молча смотрели на запущенный сад, заросший кустарником, озеро, в котором отражалось бледно-голубое небо, похожее на цвет ее платья.
Граф обнял ее и прижал к себе. Мариота вновь почувствовала, что они стали единой плотью и их сердца бьются в унисон.
Она знала, что в душе графа происходит то же, что и в ее.
– Ты будешь за меня молиться? – спросил он.
– Ты же знаешь, что буду.
– Мне нужны твои молитвы. Без них я не смогу жить. Обещаю тебе, я всегда буду говорить себе: «Этого хотела от меня Мариота». Или: «Она бы это одобрила».
– Ты никогда и ни в чем не ошибаешься, – прошептала Мариота.
– Я ошибся в одном и самом главном, – с горечью отозвался он.
Услышав шаги в холле, они направились к двери.
Старый Джекоб, с трудом передвигая ноги, двинулся им навстречу.
– Я был на конюшне, милорд, – доложил он графу. – Но там нет вашего фаэтона, а еще грум попросил меня передать это письмо мисс Мариоте.
Она растерялась и с ужасом поняла, что ее брат неисправим. Судя по всему, он, позаимствовав фаэтон, отправился на прогулку и, как водится, забыл о времени.
Подобная выходка была вполне в его духе. Очевидно, он решил, что граф покинет их только после завтрака. Но, кажется, она говорила, что тот уедет рано утром.
Взяв письмо, Мариота отпустила Джекоба.
– Прости, мне так неловко, я уверена, что Джереми скоро вернется, – обратилась она к графу.
Отвернувшись и взглянув на конверт, Мариота сразу же узнала почерк брата.
«Странно, – пробормотала она про себя, – я ничего не понимаю, может быть, он решил объяснить, что заставило его сорваться с места?»
Мариота раскрыла конверт, достав оттуда два плотных листа бумаги, и прочла:
«Дорогая Мариота.
Надеюсь, ты извинишься перед его светлостью за то, что я столь бесцеремонно воспользовался его экипажем, но у меня не оставалось иного выхода. Дело в том, что сегодня утром я женюсь, и ты получишь это письмо уже после моего венчания».
Мариота негромко вскрикнула, но продолжила чтение:
«Я и леди Элизабет влюбились друг в друга с первого взгляда. Именно на свидания к ней я ездил на графском скакуне, и ничто не могло помешать нашим встречам.
Когда ты сказала мне вчера, что граф покинет Квинз-Форд рано утром, я понял, что должен предотвратить помолвку Элизабет и первым жениться на ней. Я договорился с преподобным Даути. Старик даже понятия не имел, что мисс Элизабет Филд – дочь герцога. Он знает меня с самого детства и согласился нас обвенчать, так что никаких осложнений с самой церемонией не предвидится. Я сказал ему, что венчание будет тайным, он даже не стал возражать, так как полностью мне доверяет.
Лишь раз мне пришлось солгать, прибавив Элизабет три года, чтобы она могла считаться совершеннолетней.
Я допускаю, что герцог или граф попытаются разлучить меня с Элизабет и доказать, что наш брак недействителен. Поэтому мы намерены бежать и на время скрыться. Я верю, что этот побег удастся и нас ждет упоительный медовый месяц.
Ты всегда выручала меня в трудные минуты, и сейчас я вновь обращаюсь к тебе за помощью. Я смогу спокойно вернуться, когда в «Морнинг пост», в колонке личных обращений, будет значиться имя «Мариота». Куда бы нас ни забросила судьба, я не пропущу ни одного номера этой газеты.
Дорогая Мариота, постарайся, чтобы слухи о нашей свадьбе не вышли за пределы нашей округи. Прежде всего, необходимо оттянуть встречу с герцогом.Я уеду с Элизабет рано утром, когда вы еще будете спать. Она напишет записку и предупредит, что выехала к нам, чтобы отвезти графа в Мадресфилд.
Обман обнаружится, лишь когда он сам появится там без Элизабет. Но надеюсь, что к этому времени мы будем вне пределов досягаемости. Думаю, ты одобришь мой план и скажешь, что я, как обычно, успел многое предусмотреть. Я попросил Элизабет упаковать ее платья в один из больших саквояжей графа и пояснил лакею, что его нужно забрать из Квинз-Форда.
Я знаю, ты спросишь, хватит ли у нас с Элизабет денег, чтобы достойно провести медовый месяц. Я люблю ее совершенно бескорыстно и женился бы, даже будь она без пенни в кармане. Но, конечно, ее богатство облегчает положение, и нам не придется голодать и экономить. Как бы то ни было, кроликов на столе я больше не увижу!
К счастью, я не платил портному в Лондоне и практически весь капитал, добытый мной столь преступным образом, положен в банк. Элизабет захватит с собой деньги и драгоценности, и мы сможем неплохо устроиться.
По-моему, я все предусмотрел, и хотя ты, наверное, рассердишься, но в конце концов признаешь мою правоту. Ты замечательная сестра, Мариота, и я горжусь тобой. Элизабет уверена, что полюбит тебя так же горячо, как я. Пожелай нам счастья, которое, как я убежден, ждет нас в совместной жизни.
Не забудь о моей просьбе, но не торопись. Мы собираемся вволю насладиться медовым месяцем.
Твой любящий и дальновидный брат Джереми».
Мариота, затаив дыхание, дочитала письмо до последней строчки. Ей не верилось, что это правда.
Она молча передала графу два плотно сложенных листа. Он с удивленным видом взял их и углубился в чтение.
Мариота устремила невидящий взор в окно и крепко стиснула пальцы.
Она не представляла себе, как отреагирует граф и что он почувствует. Тревога не оставляла ее ни на минуту.
Наконец он прочел письмо и отдал его Мариоте.
Она окинула его пристальным взглядом.
– Мои планы полностью изменились! – радостно сообщил он. – Я никуда не уеду до вечера.
– Что ты имеешь в виду? – запинаясь, пробормотала Мариота.
– Я имею в виду, моя дорогая, – ответил граф и ослепительно улыбнулся, – что мы должны дать возможность молодой паре беспрепятственно скрыться. Если я останусь здесь, то за ними не бросятся в погоню.
Мариота восторженно посмотрела на него, граф обнял ее и нежно поцеловал.
ГЛАВА 7
Леди Коддингтон приоткрыла дверь в кабинет и увидела, что лорд Фордкомб дописывает очередную страницу своей рукописи.
– Извините за беспокойство, – любезно проговорила она. – Но я никого не могла найти и не знаю, где сейчас мой брат.
Улыбнувшись, лорд Фордкомб встал из-за стола.
– Как я счастлив вас видеть! – воскликнул он. – Я только что закончил главу об одном из моих предков. Этот предок участвовал в походе герцога Мальборо. Мне хотелось бы вам ее прочесть.
Леди Коддингтон вошла в кабинет.
– Вы меня заинтересовали, – проговорила она. – Я сгораю от нетерпения выслушать ее.
Она приблизилась к столу, и лорд Фордкомб обратил внимание на ее нарядное белое платье с кружевами и синими, словно сапфиры, бархатными лентами.
Ее шляпа тоже была белой с синими лентами и голубыми страусовыми перьями, под стать платью.
– Вы превосходно выглядите, – галантно произнес лорд Фордкомб. – И похожи на цветущую молодую девушку.
– Вы мне льстите. Конечно, я не отказалась бы вернуться в прошлое и снова стать молодой. Но годы прибавляют нам мудрости, и теперь я гораздо разборчивее.
Лорда Фордкомба удивили ее последние слова, и леди Коддингтон объяснила:
– В молодости мы слишком доверчивы, а в зрелую пору острее переживаем случившееся и начинаем ценить каждую минуту счастья.
– Иногда мне казалось, что я уже забыл, каким бывает счастье, – заметил лорд Фордкомб. – Но сейчас, говоря с вами о книге, я ощутил прилив сил, и во мне пробудилась жажда жизни.
Он поднялся из-за стола и подвел сестру графа к старой выцветшей софе рядом с незажженным камином.
Леди Коддингтон опустилась на нее и сказала:
– Я рассчитывала, что Альвик приедет в Мадресфилд к завтраку, но теперь понимаю – он почему-то решил здесь задержаться.
– Мы были рады ему помочь и сделать все, что в наших силах.
Лорд Фордкомб сказал об этом как-то вскользь, не отрывая взора от леди Коддингтон. А затем добавил странно изменившимся голосом:
– Как бы то ни было, ваш брат сегодня покинет Квинз-Форд, и я вас больше не увижу.
После недолгой паузы леди Коддингтон откликнулась:
– Да, нам будет нелегко встретиться. Я ведь тоже уеду из Мадресфилда.
– Без вас мне будет очень скучно.
– Вы в этом уверены?
– Мне трудно выразить, что происходит со мной, когда вы рядом. Если вы уедете, мне кажется, что все погрузится во тьму.
Леди Коддингтон обхватила руками колени, крепко сжала пальцы и чуть слышно промолвила:
– Мне тоже кажется… что я уйду во тьму.
Лорд Фордкомб встал, прошелся по комнате и остановился у окна.
Глядя в сад так, словно он впервые видел деревья, он воскликнул:
– Мне нечего вам предложить!
В отчаянии он умолк, закрыл глаза и остался недвижен. Лишь по нежному запаху духов он догадался, что она подошла и встала у него за спиной.
– Вам известно мое положение, – произнес он. – Вы видели мой дом и знаете, как живут мои дети.
– Но речь идет о вас.
Она произнесла эти слова почти беззвучно.
Он повернулся, и ее поразила тонкость и красота его лица. Однако она тут же почувствовала неловкость и не могла избавиться от ощущения, что он имел в виду совсем иное и она его неправильно поняла.
Леди Коддингтон бросила на него умоляющий взгляд, и он произнес низким и хрипловатым от волнения голосом:
– Что я могу сказать? Я нуждаюсь в вас, стремлюсь к вам. Я люблю вас!
Никакие объяснения им больше не требовались. Леди Коддингтон негромко вскрикнула и бросилась ему в объятья.
Мариота и граф миновали заросшую травой лужайку, обогнули кусты белой и лиловой сирени и очутились в роще.
– Здесь нас никто не найдет, – заверила его Мариота. – А тебе нужно немного передохнуть. Убеждена, доктор Даусон не одобрил бы, что ты весь день на ногах; ты слишком нервничаешь и никак не можешь успокоиться.
– Да, я не могу успокоиться!
Граф решительно, почти грубо сжал Мариоту и целовал до тех пор, пока у обоих не перехватило дыхание.
– Я люблю тебя, – сказал он, – и на нашем пути больше нет никаких преград. Мы должны как можно скорее обвенчаться.
Мариота не успела ему ответить, он вновь поцеловал ее, и, лишь высвободившись из его объятий, она заметила у дерева старую скамью.
– Прошу тебя, сядь, – проговорила она. – У меня самой почему-то подгибаются ноги.
Граф засмеялся и осторожно присел на краешек ветхой с виду, но вполне прочной скамьи.
Он хотел усадить Мариоту рядом, но та, прежде чем сесть, поставила ему под ноги деревянную скамеечку.
– Если твоя сестра приедет сегодня днем, то она наверняка изумится, узнав о нашем решении, – начала Мариота. – Только, умоляю, не говори ей пока о побеге Элизабет.
– Вот почему я считаю, что нам нужно спрятаться, – отозвался граф.
– Я до сих пор не в силах поверить, что все случившееся – правда! И теперь, когда тебе не нужно жениться на Элизабет, ты уверен, что мы станем мужем и женой?
– Почему ты задала столь идиотский вопрос? Тебя по-прежнему что-то тревожит?
– Как ты об этом догадался?
– Я люблю тебя, – ответил граф, – и постоянно слежу за выражением твоих глаз, за каждой твоей интонацией. Мне сейчас так хорошо, что от счастья я готов взлететь в небеса и допрыгнуть до луны, но я знаю: ты от меня что-то скрываешь и эта тайна гнетет твою душу.
Он попытался ее обнять, но Мариота отодвинулась и проговорила:
– Я должна сделать тебе одно признание; возможно, с моей стороны это глупость и непростительная ошибка, ибо вполне вероятно, что ты, узнав правду, перестанешь меня любить и не захочешь на мне жениться.
– Насколько я понимаю, эта тайна мучает тебя с первого дня нашего знакомства, – сказал граф.
– Да.
– Как бы то ни было, открой мне все, – продолжил он. – Даже если ты совершила преступление, я все равно буду тебя любить и женюсь на тебе. Ты моя, Мариота, и ничто не в силах нас разлучить.
– Ты должен меня выслушать.
– Я весь – слух и внимание.
Он поглядел на нее и увидел, что она трясется, как в лихорадке. Ему очень хотелось приободрить любимую, поцеловать в трепещущие губы, побороть страх, застывший в ее глазах.
Он вспомнил о своих прежних романах и сказал себе, что ни разу не испытывал столь сильного и щемящего чувства.
Ни одна женщина не вызывала у него подобного желания и в то же время благоговейного трепета перед ее чистотой и невинностью. Про себя он называл эту любовь духовным откровением. Его покорила не только красота Мариоты, но та доброта, которая, казалось, исходила от нее, словно свет от солнца.
– Ты будешь удивлен, неприятно поражен, возможно, даже разозлишься на меня, – полушепотом начала она. – Я не знаю… с чего начать свой рассказ, ведь мне ужасно стыдно, я просто сгораю от стыда.
– Что же ты сделала, моя несравненная?
Собравшись с духом, Мариота с отчаянием произнесла:
– …Я была с Джереми, когда он в разбойничьей маске остановил карету твоей сестры и отнял у нее деньги.
Отвернувшись от графа, она продолжила, мучительно выдавливая из себя каждое слово:
– Это я выстрелила в тебя из пистолета, когда ты выехал на дорогу. Я заметила, как ты прицелился Джереми в спину, потом твоя лошадь взвилась на дыбы и… сбросила тебя.
Мариота почувствовала, как граф изумленно смотрит на нее.
Помолчав, он спросил:
– На тебе был мужской костюм?
– Да. Джереми сказал, что мне нужно переодеться. Он вынудил меня отправиться с ним. Да я и не могла бы оставить его одного.
Мариоте стало ясно – ее счастью пришел конец. Граф ужаснется, начнет ее презирать, но, главное, не простит ей столь запоздалого раскаяния и навсегда покинет ее.
Сейчас он поднимется, вернется в дом и, не медля ни минуты, уедет из Квинз-Форда.
Она никогда его больше не увидит, ее мечты о счастье превратятся в прах. Ей останется только умереть.
Но граф внезапно громко засмеялся.
Она не поверила своим ушам. Мариота повернулась и увидела, что в глазах возлюбленного пляшут задорные искорки. Да, она не ошиблась, он хохотал и никак не мог остановиться.
Затем граф протянул руку и привлек ее к себе.
– О, моя дорогая, только ты и твоя необыкновенная семья могли додуматься до этого анекдотического разбоя. Фантастическая история! У меня такое впечатление, будто я играю роль в какой-то комедии эпохи Реставраций, и я с трудом убеждаю себя, что это было на самом деле. Я обожаю тебя!
Он так крепко обнял Мариоту, что она чуть не задохнулась.
– Мог ли я вообразить себе хоть на миг, что ты станешь столь нелепо рисковать жизнью? – продолжил он после короткой паузы. – Но уверен, моя драгоценная, что подобное больше не повторится.
Мариота уткнулась ему в плечо и заплакала.
– Тебе не о чем плакать, моя дорогая, – принялся он ее утешать.
– Я думала, ты меня возненавидишь и я навеки тебя потеряю.
– Этого никогда не случится, – ласково проговорил он. – И в то же время я не в силах оправиться от унижения. Ведь ты впервые увидела меня, когда я упал с лошади. Не лучший момент для знакомства, хотя, скажу откровенно, очень редкий.
Он прикоснулся губами к ее лбу и добавил:
– Не случись этого, я спокойно доехал бы до Мадресфилда, даже не узнав о твоем существовании. И мне остается лишь благодарить Всевышнего, что Джереми понадобилась новая одежда.
Мариота изумленно поглядела на него, на ее густых ресницах застыли слезы, и несколько капель скатилось по щекам.
– Ты понял, что он нуждался в деньгах?
– Я не однажды задавал себе этот вопрос, – откликнулся граф. – Вы бедны, по словам Линн, питаетесь одними кроликами, и вдруг он появляется, одетый по последней моде. Как я понял, он сшил костюмы у очень дорогого портного.
– Но ты не сердишься на Джереми?
– Сержусь ли я на него? – переспросил граф. – Ни в коей мере. Он помог мне разрубить этот узел и избавил от женитьбы на леди Элизабет, а иными словами, спас мне жизнь и счастье. Я сейчас думаю, что бы им подарить на свадьбу. Они по праву заслужили самый дорогой подарок.
– Ты все понял и готов нас простить! – восторженно откликнулась Мариота. – Как же ты добр и великодушен! Как мне повезло, что я тебя встретила!
Граф ничего не ответил и поцеловал ее.
– Но ты не скажешь своей сестре о Джереми? – вновь встревожилась Мариота.
– Конечно, нет, – поспешил успокоить ее граф. – Было бы величайшей ошибкой, моя дорогая, делиться твоей тайной с кем-либо, кроме меня. Полагаю, что Джереми не станет ничего рассказывать своей жене.
– Я поклялась ему, что об этом никто не узнает, – пояснила Мариота. – Но тайна, нависшая надо мной словно грозная тень, могла бы разрушить нашу любовь.
– Отныне между нами нет и не будет никаких тайн, – с притворным гневом проговорил граф. – Я об этом позабочусь. Ты моя, Мариота, и все твои мысли, движения души и даже сны принадлежат мне.
Она чуть заметно улыбнулась, а он в ответ сказал:
– Я всегда презирал ревнивцев, но знаю, что буду тебя бешено ревновать. Такое случается, когда человек влюблен без памяти.
– Тебе не придется меня ревновать, – возразила Мариота. – Ты заполнил для меня весь мир. Небо, море – все это ты один. Для меня немыслимо сознавать, что на свете существует кто-то, кроме тебя.
Глубина ее голоса, интонация и прозвучавшая страсть не могли нс тронуть сердце.
Граф снова поцеловал ее, и она спросила:
– Как мы объясним твоей сестре, почему ты до сих пор не в Мадресфилде? Несомненно, она явится сюда искать тебя.
– Мне кажется, ей сейчас не до нас и она не станет особенно волноваться. Она предпочитает общаться с твоим отцом.
– Папа тоже любит с ней беседовать.
– А моя сестра любит слушать его.
Он намеренно выделил эту фразу, и Мариота удивленно посмотрела на него.
– Неужели… ты полагаешь?.. – начала она.
– Почему бы и нет? – ответил он вопросом на вопрос. – Твой отец очень хорош собой, и, по моим расчетам, ему примерно года сорок три. Ты больше не сможешь заботиться о нем, а моя сестра заменит тебя и станет ему надежной опорой.
– Мне это даже не приходило в голову! – воскликнула Мариота. – Какая же я глупая! Если твои догадки верны, то это просто замечательно. Леди Коддингтон – милейшая женщина, а папа очень одинок и до сих пор не оправился после смерти мамы.
Она негромко вздохнула и добавила:
– Мы все пытались ему помочь, но дети не в силах заменить любящую жену.
– Конечно, нет, – согласился граф. – Если ты будешь любить наших детей сильнее, чем меня, я начну ревновать и буду очень несчастен.
– Я никого не смогу полюбить сильнее, чем тебя. Но когда у нас появятся дети, мы станем еще счастливее.
Она подумала, что во время болезни он часто вел себя, как мальчишка. Мариота представила себе, как держит в руках его сына, требующего внимания и материнской любви.
Граф догадался, о чем она подумала, и сказал:
– Разве можно считать свою жизнь полноценной, если у тебя нет семьи? Скоро в нашем замке зазвучат детские голоса, и, конечно, наши дети будут кататься на моих лошадях и вырастут отличными наездниками.
Мариота улыбнулась.
– Знаешь, моя дорогая, я еще ни разу не видел тебя верхом. Но не будем торопиться. Мы еще успеем насладиться конными прогулками. Поверь, тебя ждет масса других открытий, ведь у нас впереди целая жизнь.
Он взял ее за подбородок, приблизил лицо к своему и сказал:
– Я обещаю, у тебя будет все, что ты только пожелаешь: меха, драгоценности, роскошные наряды – все, что способно подчеркнуть твою красоту.
– Это… конечно, весьма соблазнительно, – прошептала Мариота, – но на самом деле мне нужна только твоя любовь.
Графиня Бэкингем поцеловала отца, пожелав ему спокойной ночи, а затем нежно и тепло попрощалась с мачехой.
Ей по-прежнему не верилось, что в ее жизни произошли столь драматические и прекрасные перемены. Словно добрая фея взмахнула волшебной палочкой и исполнила ее сокровенные желания.
Граф оказался прав. Леди Коддингтон согласилась выйти замуж за ее отца, и, узнав об этом, Мариота пришла в восторг.
– Раньше я полагала, что Джереми займется нашим замком и восстановит его, – сказала она графу. – Но это могло бы смутить и расстроить папу. А Норин все работы по реставрации придутся по вкусу.
– Конечно, – согласился граф. – Кстати, я уже решил предложить Джереми и Элизабет мой особняк в Ньюмаркете, пока они не решат, где будут жить. Убежден, что Джереми первым делом купит себе не дом или что-нибудь столь же необходимое, а породистых лошадей.
– Это точно! – воскликнула Мариота. – Ты так добр и щедр ко всем нам.
– Не преувеличивай, – ответил он. – Когда их медовый месяц закончится, им придется спуститься с небес на землю. Кроме неприятностей и проклятий, встреча с герцогом не сулит им ничего хорошего. Так что пошли Джереми экземпляр «Морнинг пост» и добавь, что тебе надо с ними увидеться. А затем мы объясним им, что случилось, и решим, как быть дальше.
Мариота протянула ему руку.
– Ты все предусмотрел, – сказала она. – У меня гора с плеч свалилась. Больше мне ничего не надо планировать.
– А по-моему, – ответил граф, – ты все спланировала за меня, а потом убедила, что это мои идеи, так же как ты проделывала это с отцом.
Мариота засмеялась и уткнулась щекой в его плечо.
– Как ты догадался, что я всегда внушаю папе, как ему следует поступать?
– Все женщины – обманщицы и интриганки.
Мариота бросила на него беглый взгляд. Не начал ли он в ней сомневаться, испугалась она, но, увидев его улыбку, сказала:
– Я люблю тебя… и обещаю, что никогда не буду пытаться влиять на тебя.
– Вот этого я и боялся! – ответил он, поддразнивая ее.
Но, конечно, граф от начала и до конца продумал свадебную церемонию, и Форды согласились с его предложениями.
Леди Коддингтон не хотела возвращаться в свой лондонский дом, но должна была уступить, как только герцог узнал о побеге дочери. Но граф пришел сестре на выручку, вызвав в Квинз-Форд капеллана из Оксфордшира.
Рано утром тот обвенчал в маленькой церкви лорда Фордкомба и леди Коддингтон, а двумя часами позже графа и Мариоту.
Лорд Фордкомб настоял на своем, не пригласив на венчание даже дочерей.
– Я начинаю новую жизнь, – заявил он, – и во время венчания хочу думать только о Норин.
Линн принялась было возражать, но Мариота, поняв отца, успокоила ее.
Он любил их мать и после ее смерти решил, что жизнь уже никогда не станет прежней.
Он добровольно замуровал себя, погрузившись в работу над книгой, и старался не обращать внимания на происходящее вокруг.
Но теперь ему улыбнулось новое счастье, и он перечеркнул прошлое, желая забыть о пережитых страданиях и горе.
Неудивительно, что он и леди Коддингтон отправились из Квинз-Форда в церковь в закрытом экипаже графа.
После венчания они вернулись домой. Никто не мешал им наслаждаться обществом друг друга.
Через два часа новая леди Фордкомб опять поехала в церковь вместе с Линн, а Мариота села с отцом в другую карету.
В церкви было тихо и пусто. Никто не глядел на них и не сплетничал об этом тайном венчании. Но Мариоте казалось, что ее благословляют все их предки, а значит, труды отца, написавшего о них книгу, не пропали даром.
Ей также показалось, что, когда они с графом ответили согласием и навеки соединились, сверху из-под сводов зазвучала музыка и хор ангелов запел мелодии ее грез.
Граф просто осыпал ее подарками. На ней было не только великолепное свадебное платье, но и бриллиантовая диадема, и завершавшие гарнитур ожерелье, и браслет с такими же бриллиантами.
По его словам, это было только начало и драгоценности лишь открывали список даров, которые он собирался ей преподнести.
Перед выходом Мариота, взглянув в зеркало, увидела, что не только потрясающе красива, но и как две капли воды похожа на героиню собственных сказочных историй. Такой же всегда видел ее и граф. Когда он подал ей руку перед алтарем, она поняла, что они просто созданы друг для друга. Даже Божье благословение не могло бы прочнее скрепить их союз.
«Отныне мы навеки вместе», – подумала Мариота и поблагодарила Господа за чудесную встречу, за то, что ей больше не нужно бояться одиночества, которого она так страшилась в прошлом.
– А вот обо мне все забыли и бросили на произвол судьбы, – пожаловалась Линн. – Джереми женился, Мариота вышла замуж, и папа тоже нашел свое счастье. Это несправедливо!
– Я вовсе не забыл о вас, – отозвался граф. – Мы с Мариотой постоянно говорим о вашей судьбе. Хотите узнать, что мы решили?
– Как, неужели вспомнили, что я существую, – язвительно заметила Линн.
– Я побывала у миссис Феллоус, – сообщила Мариота, – и она предложила тебе погостить в Грандже до конца лета. Там ты сможешь ездить верхом и держать свою лошадь в конюшне сквайра К зиме лошадей у них прибавится, и ты обязательно примешь участие в охоте или в Грандже, или, если захочешь, здесь, в поместье.
– В охоте? – взволнованно воскликнула Линн.
– Но это развлечение, а вообще тебе стоит заняться чем-нибудь посерьезней, – продолжила Мариота.
– Чем же это?
– Альвик считает, что тебе необходимо расширять кругозор и получить хорошее образование. Он собирается отправить тебя и Элайн Феллоус в Европу, чтобы ты смогла свободно говорить по-французски и по-итальянски.
Глаза Линн засверкали:
– Объясни, пожалуйста, поподробней.
– Он договорился, что вы с Элайн поедете в Париж с гувернанткой, лакеем и несколькими слугами. Посмотришь город, познакомишься с друзьями графа, у которых есть дочери твоих лет, а потом продолжишь путешествие во Флоренции и Риме.
Линн взвизгнула от восторга:
– Я не могу этому поверить! Неужели это правда?
– Мы уже обо всем условились, – отозвалась Мариота. – Через год ты вернешься, и папа устроит бал в твою честь. Вслед за ним тебя ждут балы в Лондоне, в замке Бэкингем и в Оксфордшире.
Линн обомлела, подбежала к графу и поцеловала его.
– Только вы могли придумать такое, – сказала она.
– Я надеялся вас удивить, – откликнулся граф. – Обещаю, что вы будете блистать в Сент-Джеймсе. Но ваша красота требует огранки, и вам необходимо многому научиться.
– Я стану самой образованной дебютанткой из всех представленных королю, – пообещала Линн.
Граф засмеялся.
– Почему ты так добр к моей семье и как ты сумел все устроить? – спросила его Мариота, когда они остались одни.
– Должен сознаться, что я действовал только в собственных интересах, – откликнулся он. – Да будет тебе известно, я закоренелый эгоист и не желаю видеть твой тревожный, озабоченный взгляд и знать, что тебя не оставляют мысли о судьбе близких. Отныне ты должна думать только обо мне.
Он добрался до самых затаенных уголков ее души и осветил все, что скопилось в них за годы бедности и лишений.
– Не знаю, как мне благодарить тебя, и лучше просто скажу – я люблю тебя.
– Это-то я и хотел услышать, – обрадовался граф и поцеловал ее.
Когда Линн осыпала их лепестками роз, а они спускались и садились в фаэтон, запряженной шестеркой лошадей, Мариота вспомнила про свои три желания.
Квинз-Форд, казалось, сиял в лучах солнца, и она знала, что, когда отец со своей новой женой восстановят замок, былая слава вернется к нему.
– Удачи вам! Счастливого пути! – попрощалась с новобрачными Линн. Мариота махала рукой, пока провожавшие не скрылись из виду.
Потом она села поближе к мужу. Он обвел ее восторженным взглядом и показался ей еще более красивым.
– Ты счастлива, моя дорогая? – спросил он.
– Все как в моих мечтах, – тихо проговорила Мариота. – Неужели я действительно стала твоей женой?
– На этот вопрос я отвечу тебе немного позже, – сказал граф. – Но тоже чувствую, что мои мечты сбываются.
Они миновали маленькую церковь, в которой только что обвенчались, и Мариота промолвила:
– Мне показалось, что, когда ты надел мне на палец кольцо, раздалось пение ангелов. Я до сих пор слышу эту музыку, и, по-моему, даже наши лошади повинуются ее ритму.
– Ты сыграешь мне, когда мы приедем домой? – спросил граф. – Ведь ты до сих пор мне так и не сыграла.
– Надеюсь, ты не будешь разочарован.
– Разве меня может разочаровать хоть одно твое слово или жест? – заверил ее он. – Я так люблю тебя, моя дорогая, и знаю, что сильнее любить просто невозможно. Однако сегодня ночью ты станешь моей и узнаешь, какие чудеса способна творить страсть.
– Я вся в предвкушении, – призналась Мариота. – Теперь я твоя жена, и это навсегда.
Она вплотную придвинулась к нему и поняла, что ее слова возбудили графа.
Он по обыкновению мастерски правил фаэтоном, не загоняя лошадей, но они мчались, не ведая устали. Еще не пробило четырех часов пополудни, как фаэтон приблизился к изумительной красоты чугунным воротам и Мариота увидела оксфордширский замок. Его очертания проступали сквозь золотистую солнечную дымку.
Он но был похож на Квинз-Форд, но по-своему красив и величествен, под стать владельцу.
– Дом, милый дом, – проникновенно произнес граф.
Мариота пристально оглядела замок. Его внушительный ВИД и огромные размеры в первую минуту испугали ее.
Она положила руку мужу на колено и тихонько спросила:
– Мы будем здесь жить?
– Безусловно, – отозвался он. – Не бойся, моя дорогая, мы вместе, а все остальное не важно.
– Ты прав, – согласилась Мариота и улыбнулась.
Собравшиеся у входа слуги приветствовали хозяина с молодой женой. Секретарь графа подал им бокалы с шампанским, а после Мариоту отвели наверх, в спальню, некогда принадлежавшую графине Бэкингем.
Она невольно сравнила ее с парадными комнатами в Квинз-Форде. Спальня подавляла своими размерами, и Мариота показалась себе крохотной в комнате с мраморными и золотыми колоннами, высоким потолком, расписанным аллегорическими многофигурными панно, и массивной кроватью с резными купидонами.
Граф стоял рядом и улыбкой подбадривал ее. Когда Мариота сняла шляпу и накидку, они прошли в будуар, примыкавший к спальне.
Комната благоухала ароматом белых лилий, камелий и орхидей.
Она взглянула на цветы, граф крепко прижал ее к себе, и их губы слились в долгом поцелуе.
Мариота вновь почувствовала, что поднимается вместе с ним ввысь, к звездам. В ее груди пылала страсть, а музыка, звучавшая в душе, становилась все громче.
– Я люблю тебя, – проговорил граф. – Теперь ты дома, мы вместе, и я больше не боюсь тебя потерять.
Все испытания, выпавшие на их долю, остались позади, но он по-прежнему помнил о том, как тяжело дались ему и Мариоте эти последние дни.
Она еще крепче прижалась к нему, обвила руками его шею, и их лица оказались совсем рядом.
– У тебя превосходный дом, но я так люблю тебя, что была бы счастлива, очутись мы даже в скромной хижине или в пещере. Твои подарки поистине бесценны, – продолжала она, – но лучшие из них – это твои поцелуи. Я благодарна не только тебе, но и Господу.
– Кажется, пора это доказать, – заявил граф. – Я хочу твоей любви, ты стала моей, и я тоже благодарен за это судьбе, очень благодарен.
После столь страстного признания он внезапно рассмеялся:
– И ведь все это случилось лишь потому, что Джереми понадобилась новая одежда.