Текст книги "Принц для Золушки"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Столь же очевидно, что раненому необходим покой и нужно как можно скорее довезти его до ближайшего дома. А когда ему станет лучше, он сможет уехать.

Тщательно осмотрев бумажник, Джереми сунул руку в карман бриджей неизвестного и обнаружил там немало денег.

Он снял маску, и Мариота молча последовала его примеру.

– Ну вот, – произнес Джереми. – Цель достигнута, и мы своего добились. Возможно, я преступник, но этот человек проезжал по нашим землям, и такой случай нельзя упускать.

– Хотела бы я знать, как мы довезем его до дома.

– Нет, только не «мы», – поправил ее Джереми. – Никто не должен видеть тебя в этом костюме. Немедленно ступай домой, переоденься и будь заботливой хозяйкой, когда я принесу раненого на носилках.

– Да, но один ты его не донесешь.

– Знаю, – нетерпеливо отмахнулся Джереми. – По дороге я заметил двоих мужчин, работавших в поле у Робинсонов.

Наклонившись, он окинул незнакомца пристальным взглядом. Мариота тоже пригляделась к нему, заметив, что тот весьма хорош собой.

Неизвестный был одет дорого и со вкусом. Девушка обратила внимание на модные сапоги для верховой езды, наверняка понравившиеся Джереми.

Цилиндр, свалившийся с его головы при падении, весьма отличался от старых шляп отца и брата. Короче, весь облик незнакомца свидетельствовал о богатстве, наличии вкуса и привычки к элегантной одежде.

– Скорее, Мариота, – поторопил ее брат. – Если тебя увидят в таком наряде, мы пропали.

– Да, да, конечно, – согласилась она, подошла к Файрфлаю и, легко вскочив в седло, вскоре скрылась в чаще.

Мариота погнала взмыленного от усталости коня и, только подъехав к дому, окончательно осознала, что Джереми нарушил законы не только людские, но и Божеские.

И однако, столь волнующее приключение надолго избавило их от тягостных мыслей и забот о куске хлеба.

ГЛАВА 2

Мариота с нетерпением ждала Джереми. Ведь он твердо обещал ей вернуться вместе с раненым. Минуты казались ей долгими часами, и она боялась, как бы на обратном пути с ними чего-нибудь не случилось.

Несомненно, Джереми был прав. Они должны проявить милосердие и позволить неизвестному отлежаться в их доме.

Тем более что свидетели их нападения все-таки были. Двое мужчин, работавших в поле, видели сначала их, а потом проехавшую карету. Наверное, до них донесся выстрел, по которому можно было догадаться о происшествии. Следовательно, Джереми просто не имел права бросить раненого на дороге.

«Хорошо, что мой брат находчив, он сумел все предусмотреть», – думала Мариота.

Однако ее по-прежнему путала его бесшабашность и тяга к приключениям.

Она понимала, что брат был на волосок от гибели и лишь ее вмешательство спасло ему жизнь. Незнакомец наверняка выстрелил бы, и тогда Джереми, раненый или убитый, лежал бы сейчас на пыльной дороге. Ей не хотелось даже думать о последующем за этим громком скандале: если бы все раскрылось, отец не выдержал бы позора.

«Это не должно, не должно повториться», – твердила Мариота.

Она больше не доверяла Джереми. Удача воодушевила его, и вряд ли он устоит в будущем перед соблазном очередного грабежа.

«Мы согрешили, мама, мы грешники, – мысленно обратилась она к матери. – Но Джереми так молод, и ему стыдно ходить в старой, поношенной одежде, а праздная жизнь в поместье уже давно надоела».

Она закрыла глаза, как при молитве, а когда вновь открыла их, то увидела группу людей, направляющихся к замку.

Они приблизились, и Мариота узнала двоих сыновей фермера Робинсона, недавно вернувшихся с войны. Одного из них ранили в ногу, и с тех пор он прихрамывал.

Они несли раненого на носилках. И судя по их тяжелой походке, ноша была не из легких.

Подойдя к окну, Мариота наблюдала за ними из-за занавески, мимоходом отметив разорванную подкладку и некогда малиновую, а теперь выцветшую до тускло-розового цвета парчовую ткань.

Робинсоны медленно взобрались на пологий склон перед домом, где сквозь гравий пробивались сорняки. Прежде траву регулярно подстригали, но в последние годы она разрослась, и лужайка больше напоминала дикое поле.

Как только процессия поднялась по лестнице к двери, Мариота вышла им навстречу.

– Что случилось? – спросила она, искусно изобразив удивление.

– Мистер Джереми попросил нас принести этого человека сюда, мисс, – пояснил один из Робинсонов. – Он упал на дороге, а мистер Джереми отправился искать его лошадь.

Мариота наклонилась к носилкам и увидела жуткую царапину на виске незнакомца – след удара о камень. Ей также показалось, что у него вывихнуто плечо.

Словно угадав ее вопрос, сын фермера добавил:

– Мистер Джереми полагает, что у него сломана ключица.

– О, господи! – воскликнула Мариота. – Нам нужно срочно послать за доктором Даусоном. Вы не знаете, где он сейчас может быть?

Робинсоны пожали плечами.

– Досадно, – покачала головой Мариота. – Прошу вас, следуйте за мной и, пожалуйста, осторожнее, я покажу вам комнату, где мы устроим его.

Пока девушка переодевалась, она успела обдумать, в какой комнате лучше разместить незнакомца.

Мариота запирала анфилады комнат и залов не только из-за их ненадобности, но и потому, что ей хотелось собрать рядом всех домашних и чувствовать их постоянное присутствие. Правда, она не осмелилась предложить отцу перебраться из его кабинета в одну из парадных спален для гостей, решив, что Линн и Джереми там вполне могут обосноваться.

Сама Мариота предпочла материнскую спальню, а для Линн оставила так называемую Комнату королевы, где когда-то останавливалась королева Елизавета, по чьей великой милости замок и стал именоваться Квинз-Фордом. В честь приезда ее величества тогдашний владелец выстроил мост над небольшой, но бурной речкой, которую раньше обычно переходили вброд.

Рядом располагалась Комната короля, где после реставрации гостил Карл II. Мариота считала, что она подойдет для Джереми, но вычурная кровать с резными купидонами, коронами и голубями не пришлась ему по вкусу, и он занял другую, более строгую комнату по ту сторону холла. Так как Мариота заперла охотничий зал, Джереми перевесил себе в спальню портреты предков в охотничьих костюмах и коллекцию старинных ружей.

Таким образом, Комната короля осталась свободной, и сейчас Мариота направилась именно туда, но по дороге поняла, что носилки не пройдут в дверь.

Вспотев от подъема по лестнице с тяжелым грузом, Робинсоны опустили раненого на пол.

Внезапно из кабинета вышел лорд Фордкомб с книгой в руках.

Он недоуменно уставился на носилки и спросил:

– Кто это? И почему вы принесли его сюда?

– Я как раз собиралась объяснить тебе, папа, – откликнулась Мариота. – К сожалению, мы не знаем, кто этот человек, но Джереми видел, как он упал с лошади и расшиб голову о камень. Брат подобрал его и приказал отнести к нам в дом. Уверена, мы сможем о нем позаботиться, и скоро он придет и сознание.

– Похоже, удар был сильный, – заметил лорд Фордкомб, наклонившись, чтобы получше рассмотреть рану.

– Мистер Джереми считает, что у него еще и ключица сломана, – добавил один из Робинсонов.

– Его нужно немедленно уложить в постель, – посоветовал владелец замка. – Я вам помогу. Прошу тебя, Мариота, передай Джекобу, чтобы он срочно ехал в деревню за доктором Даусоном, если только Джереми его не опередил.

– Джереми отправился за лошадью этого джентльмена.

– Да-да, пошли Джекоба, а еще лучше – поезжай сама. Так будет быстрее.

– Хорошо, папа.

Мариота сбежала по лестнице. Ее обрадовало, что отец не стал возражать и вообще на редкость участливо отнесся к появлению в их доме раненого незнакомца, которого теперь она могла спокойно на попечение троих мужчин.

По возвращении Мариота не стала расседлывать Файрфлая и просто отвела его на конюшню.

Сейчас она вновь взяла под уздцы старого коня и, подведя его к каменной плите, вскочила в седло.

Будучи умелыми наездницами, Мариота и Линн оставались верными своим привычкам. Правда, у них не было костюмов для верховой езды, и приходилось довольствоваться старыми домашними платьями, с которыми девушки старались обращаться как можно бережнее.

Хотя Файрфлай выдохся после непосильной для него дневной гонки, Мариота добралась до дома доктора Даусона за четверть часа.

Она не застала врача дома, да и не очень на это рассчитывала. Миссис Даусон обещала передать ему сообщение.

– Как странно, что наш брат нашел на дороге раненого! – воскликнула она. – В наших краях такие происшествия – большая редкость.

– Вы правы, – улыбнулась Мариота. – Но я уверена, вскоре мы выясним, кто он такой, и тогда вы непременно узнаете его имя.

– Это будет очень интересно, – призналась миссис Даусон. – Возможно, он направлялся с визитом к лорду Дадли, графу Ковентри или даже к герцогу Мадресфилду. Как по-вашему, он человек из их круга?

– Думаю, что да, – ответила Мариота. – Но я видела его мельком и не берусь что-либо утверждать.

– Хорошо, скоро мы узнаем о нем побольше, – добродушно отозвалась миссис Даусон. – Правда, муж не рассказывает мне о своих пациентах, так что я всецело полагаюсь на вас.

Мариота улыбнулась и поспешила распрощаться с женой врача.

Джереми приехал раньше ее. Зайдя на конюшню, она увидела в соседнем, давно пустовавшем стойле великолепного жеребца.

Жеребец был расседлан и без уздечки. Гладкая черная шкура коня лоснилась и сверкала в лучах солнца, проникавшего через окно.

Мариота представила, как она скачет на нем во весь опор, хотя знала, что ее мечта вряд ли осуществится.

Наверняка объезжать скакуна во время болезни его владельца станет не она, а Джереми.

Брат и отец ждали ее возвращения в холле.

– Ну как, доктор Даусон приедет? – спросил Мариоту лорд Фордкомб.

– Я попросила передать ему записку, папа. Миссис Даусон полагает, что он будет дома примерно через полчаса.

Не дав отцу ответить, она обратилась к Джереми:

– Мне сказали, что ты отправился за его конем. Вижу, поиски оказались удачными.

– Да, я его еле поймал и привыкал всю дорогу, – пояснил Джереми. – Он такой норовистый, не чета нашему Руфусу.

Судя по восторженным интонациям и блеску глаз, Джереми еще не оправился от волнения.

Лорд Фордкомб направился к своему кабинету.

– Сообщите мне, когда приедет доктор Даусон, – сказал он. – У меня масса дел, вся эта суета меня очень отвлекает.

– Прости, папа, – смутилась Мариота.

Но он уже не слышал ее. Когда дверь отцовского кабинета закрылась, Мариота поглядела на Джереми, и тот заговорщически подмигнул ей:

– Пошли, теперь мы можем спокойно подсчитать наши трофеи.

Он взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и Мариота последовала за ним.

Хотя особой необходимости в этом не было, Джереми запер дверь спальни. Он достал бумажник незнакомца, монеты, добытые из кармана его бриджей, и маленький черный кошелек, вышитый белыми цветами.

– Ой, Джереми, это же кошелек той дамы! – воскликнула Мариота.

– Зато я оставил ей бриллиантовое кольцо.

– Какое великодушие, – ехидно заметила сестра. – Позволь узнать, почему?

– Она сказала, что очень дорожит им. Это подарок ее покойного мужа.

– И ты ей поверил?

– Безусловно, – откликнулся Джереми. – И пожалел ее.

Наклонившись к брату, растроганная Мариота поцеловала его в щеку.

– Я тебя обожаю, – сказала она. – Ты гораздо лучше, чем хочешь казаться.

Джереми открыл бумажник, и оба затаили дыхание. В нем лежали две банкноты по сто фунтов и три по пятьдесят.

Он легонько присвистнул, а затем высыпал на кровать содержимое дамского кошелька – три золотые монеты по пять фунтов и десять золотых соверенов.

Мариота не могла вымолвить ни слова и лишь следила, как Джереми подсчитывал соверены из кармана незнакомца. Наконец он скорее растерянно, чем радостно, произнес:

– Триста семьдесят пять фунтов.

– Невероятно! – откликнулась Мариота. – Джереми, может, лучше их вернуть?

– И надеть себе веревку на шею? – отпарировал он. – Не знаю, как ты, но я в ближайшее время умирать не собираюсь.

– Нет, конечно, нет… но…

– Никаких «но», – решительно заявил он. – Дело сделано, и это следует принять как должное. И не стоит никому ничего рассказывать. Но я обещаю тебе…

– Что именно?

– С разбоем покончено. Навсегда.

От этих слов Мариота испытала необычайное облегчение. Она чуть не заплакала от радости:

– И когда же тебе в голову пришла столь гениальная мысль?

– Когда я понял, что твоя жизнь тоже в опасности. Тебя легко могли убить. Я не имел права так рисковать тобой.

Лицо Джереми неожиданно изменилось. Мариота еще ни разу в жизни не видела его таким.

– Когда ты выстрелила и этот человек упал с лошади, я понял, что был глупцом. От смерти меня отделяло лишь мгновение.

Мариота торопливо вытерла навернувшиеся на глаза слезы.

– Я рада, что ты мне это сказал.

– Пока я искал его лошадь, я все обдумал, – продолжил Джереми. —

Я бы не пережил твоей гибели и не смог смотреть людям в глаза. Признаюсь, я до сих пор горю от стыда.

– О, Джереми, Джереми! – воскликнула Мариота срывающимся от волнения голосом.

Зная, что брат ненавидит слезы, девушка заставила себя улыбнуться:

– Теперь ты наконец-то сможешь прилично одеться, поехать в Лондон.

– Так я и сделаю, – отозвался Джереми. – У меня есть причины для отъезда, ведь несчастный случай не входил в наши планы.

Мариота с недоумением взглянула на него.

– Я продумал все до мельчайших деталей, но этот раненый спутал все карты.

– Думаю, доктор Даусон его быстро вылечит.

– Не в этом дело, – возразил ей Джереми. – Ручаюсь, он как-то связан с дамой в экипаже и не случайно оказался рядом.

– Неужели? Я и не подумала об этом, – изумилась Мариота.

– Я в этом уверен, – заявил Джереми. – Он пробудет у нас несколько дней, и она, несомненно, явится его навестить. И может меня увидеть.

– Думаешь, она тебя узнает? – ужаснулась Мариота.

Девушка вспомнила, что по пути к Вустерширской дороге у нее мелькнула подобная мысль: на Джереми непременно обратят внимание, он весьма красив, даже когда его лицо закрыто маской. Такого, как он, нелегко забыть.

Она воскликнула:

– Конечно, тебе нужно немедленно уехать!

– Согласен, – отозвался Джереми. – Предположим, он задержится у нас вплоть до моего возвращения, что маловероятно. У меня будет совсем иной вид, и его жена, или кем там она ему доводится, вряд ли подумает, что бедно одетый разбойник в маске и я – это одно и то же лицо.

– Да. Вполне логично, – согласилась Мариота. – Неделя – немалый срок, и мельчайшие подробности могут легко забыться.

– Ты права, – подхватил Джереми. – Прости, что оставляю тебя расхлебывать эту кашу, но иного выхода у меня нет, и завтра на рассвете я уеду в Лондон.

– Разумеется, дорогой. Но тебе придется подыскать какой-то предлог, чтобы объяснить свой отъезд папе.

Джереми засмеялся:

– Да он и не заметит моего отъезда. Подожди, пока он сам не спросит, где я, а тогда придумай что-нибудь.

– Ладно, – со вздохом проговорила Мариота. – Папа многого не замечает. Даже того, насколько плохо мы жили последние месяцы, перебивались с хлеба на воду.

Невольно подумав о еде, она поглядела на соверены, лежавшие на кровати.

– В Лондоне я тотчас положу деньги в банк, – сообщил ей Джереми. – Это основной капитал. Позднее, когда потребуется, я буду снимать со счета нужную сумму. Но никто не должен знать, каким путем я достал эти деньги. Иначе мы пропали, это станет роковой ошибкой.

– Да, конечно.

– Я оставлю тебе только пять фунтов, – продолжил Джереми. – Этого должно хватить, все остальное – позднее.

– Нет! – воспротивилась Мариота. – Нет, я не хочу этих денег. Ты очень добр, мой дорогой, но они все время будут напоминать мне тот страшный миг, когда всадник целился тебе в спину.

– Да, но ты все-таки спасла меня, – приободрил ее Джереми. – И благодаря тебе я все еще жив.

– Все равно, я возьму деньги только на еду, чтобы хоть как-то поддержать папу и Линн, – ответила Мариота. – А больше мне ничего не надо. Ничего!

Она выкрикнула эти слова с таким нескрываемым гневом, что Джереми не решился с ней спорить.

– Хорошо, будь по-твоему, но, умоляю, не проговорись, что у нас завелись деньги. И трать их поосторожнее.

Мариота негромко рассмеялась.

– Все привыкли, что в моем кошельке не бывает больше шести пенсов и не поверят своим глазам, увидев золото.

– Тогда подожди, и я переведу кое-что на твое имя, пусть люди подумают, что это отцовские деньги. А лучше обменяй золотой в Малверне. Вот тебе пять соверенов.

– А ты побереги остальные, – предупредила брата Мариота. – Их должно хватить надолго.

– Знаю, – понизив голос, откликнулся Джереми. – Уж не думаешь же ты, что я их проиграю или потрачу на всякие пустяки?

Он взял пять соверенов и протянул их Мариоте.

Она медлила. Ей представилось, что эти деньги залиты кровью.

Но здравый смысл пересилил неприязнь, и Мариота решила не церемониться.

С отъездом Джереми провизии в доме заметно поубавится, а ведь ей придется кормить больного и, значит, покупать цыплят, яйца и масло.

Миссис Робинсон, конечно, будет недовольна, если Мариота попросит продуктов больше обычного и не сумеет расплатиться за них.

Подойдя к шкафу, Джереми достал оттуда старый, потертый саквояж. Он был вместителен и достаточно легок, даже набив его до отказа, молодой человек мог без чьей-либо помощи донести саквояж до перекрестка и ждать там почтовую карету.

Мариота догадалась, что, упаковывая вещи, брат думает о новой одежде, и предложила:

– Если позволишь, я выглажу тебе галстуки и почищу ботинки. Ты должен выглядеть элегантно, несмотря на старые костюмы.

Джереми улыбнулся, и она поняла, что он мечтает стать одним из тех, кого называли «светскими львами».

Мариота спросила:

– Ты обратил внимание, как одет незнакомец?

– Еще бы.

– А какой галстук!

– Да уж, – подтвердил Джереми. – Не беспокойся, Мариота. Я знаю, что и где мне надо купить. Хорошие костюмы стоят дорого, их должно надолго хватить.

– Я хочу, чтобы ты выглядел как денди. Это будет потрясающе!

– Только не денди! – с презрением бросил Джереми. – Они просто глупцы, разряженные в пух и прах. А вот если меня назовут «красавчиком», то возражать не стану. У этого господина, которого ты чуть не отправила на тот свет, отменный вкус, ему стоит подражать.

– Не напоминай мне об этом! – негодующе воскликнула Мариота. – Он чудом остался жив, а ведь я могла убить его.

– Выброси это из головы. Вот увидишь, он придет в себя и даже не вспомнит, как упал с лошади.

Мариота не удержалась от улыбки. Расставшись с братом, девушка отперла дверь и побежала к себе в спальню.

Там она положила пять соверенов в ящик туалетного столика, где прежде хранились драгоценности ее матери. Мариота вновь подумала о том, что деньги эти ворованные.

Однако они принесли удачу Джереми, и нападение обошлось без жертв, если не считать раненого в соседней комнате. Надо его проведать, решила Мариота и направилась в Комнату короля.

Он лежал на спине, одетый в ночную рубашку лорда Фордкомба. Первое впечатление не обмануло ее – путешественник был красив, гладко выбрит, с довольно крупными чертами лица и жестким, четко очерченным ртом. Весь его облик свидетельствовал о властных манерах. Рана на лбу кровоточила, прямо над глазами набрякла опухоль. Очевидно, завтра она превратится в темный, отвратительный синяк.

Незнакомец лежал неподвижно, словно надгробное изваяние, похожее на те, которыми Мариота часто любовалась в маленькой семейной часовне. Ее выстроили одновременно с замком, и в ней были погребены ее предки.

Ей нравились тонкие, благородные лица, увековеченные в камне. Раненый был им под стать, и она ни минуты не сомневалась в его знатном происхождении.

«Если, когда к нему вернется сознание, он вспомнит, что с ним случилось, то, наверное, придет в бешенство», – подумала Мариота. Она вновь посмотрела на незнакомца, и ее вдруг охватил страх. А вдруг он умрет, так и не открыв глаза, и виновата в этом будет она?

Чтобы избавиться от страшных мыслей, Мариота поправила простыни и положила несчастному руку на сердце. Девушка с облегчением вздохнула и, желая окончательно успокоиться, подошла к окну. Сквозь него проникали лучи заходящего солнца. Мариота задернула занавеси.

Она вернулась к кровати и вновь поглядела на раненого. Да, Комната короля подошла ему как нельзя лучше – он явно привык повелевать, о чем свидетельствовала величественная осанка.

– Господи, помоги ему, сделай так, чтобы его раны поскорее зажили, – взмолилась Мариота.

Эта мольба шла от самого сердца.

– По-моему, мисс Форд, никакой серьезной травмы у нашего пациента нет, – сообщил ей доктор Даусон. – Однако с ушибом головы шутить не стоит. Похоже, у него было сотрясение мозга.

– Оправится ли он полностью? – с дрожью в голосе спросила Мариота.

– Надеюсь, что да. Искренне надеюсь, – ответил доктор Даусон. – Но, честно говоря, мне хотелось бы проконсультироваться с другими специалистами. В Вустере есть врач, чье мнение я очень ценю.

– Тогда нам лучше послать за ним, – растерянно проговорила Мариота.

Она не сомневалась, что незнакомец сможет заплатить целому консилиуму врачей и подобные расходы на здоровье для него вполне приемлемы.

А вот они с трудом выкраивали жалкие гроши для доктора Даусона.

– А как его ключица? – поинтересовалась Мариота.

– Перелома нет, – пояснил доктор, – но плечевая кость вывихнута. На месте ушиба будет очень большой синяк.

– Мне кажется, стоит сообщить об этом папе, – заметила Мариота. – К сожалению, я забыла предупредить его о вашем приходе.

Доктор Даусон улыбнулся.

– Я не смею беспокоить вашего отца. Как дела с его книгой?

– Он где-то на середине, – откликнулась Мариота. – Но у нас старинный род, и за минувшие столетия Форды успели немало сделать, так что, вероятно, весь труд займет еще несколько томов.

– Ваш отец целиком погрузился в работу, а для него это лучшее лекарство, – пошутил доктор Даусон.

Улыбнувшись, он направился в кабинет лорда.

Мариота достала на кухне бутылку шерри, которую отец хранил для гостей.

Сами они давно не покупали вина, но на прошлое Рождество сквайр подарил им несколько бутылок портвейна и шерри. Когда первая бутылка была выпита, лорд Фордкомб сказал Джереми:

– Остальные нужно сохранить для торжественных случаев, чтобы можно было угостить знакомых хорошим вином; последнее время оно нам не по карману.

Джереми вздохнул:

– Совершенно с тобой согласен, папа, но это отличный портвейн, и я бы с удовольствием его выпил.

– Еще бы, – подтвердил лорд Фордкомб. – Признаться, я часто мечтаю о бокале кларета, но тут же вспоминаю, что наши подвалы пусты.

Вслед за мебелью и драгоценностями они продали запасы вин, получив за них солидную сумму, и с тех пор частенько сожалели об этом.

Достав два бокала и графин, наполовину наполненный шерри, Мариота поставила все на серебряный поднос, который, к счастью, протерла три дня назад, и поспешила к отцу.

Тот поблагодарил дочь, а когда она поставила поднос на стол, добавил:

– Уверен, доктор Даусон, что вы составите мне компанию.

– Непременно, милорд, – откликнулся врач.

Мариота незаметно выскользнула из комнаты.

Доктор Даусон недолго пробыл у хозяина дома. Выйдя в холл, он сказал:

– Мисс Форд, незваный гость, вероятно, доставит вам массу хлопот. Боюсь, вам придется взять на себя роль сиделки и дежурить в его спальне по ночам, на случай, если ему станет хуже. Ваш отец и Джекоб обещали смотреть за ним днем, тогда вы сможете немного передохнуть.

Мариота ничего не ответила. Она знала – отец быстро устанет от новых повседневных забот, а у Джекоба полно других дел.

– Да, я присмотрю за ним, – наконец проговорила она. – Уверена, что скоро приедут его друзья или родственники.

– Будем надеяться, – ответил врач, – но пока мы даже не знаем, кто он такой, так что остается только ждать.

Доктор Даусон спустился по лестнице и, садясь в запряженную старой лошадью повозку, добавил:

– Я пошлю в Вустер за доктором Мортимером и завтра же дам вам знать, так что не беспокойтесь.

– Постараюсь, – пообещала Мариота на прощание.

Обычно она спала очень чутко и сейчас, лежа на софе в Комнате короля и прислушиваясь к прерывистому дыханию незнакомца, поняла, что не сомкнет глаз.

«Да, предстоят тяжелые дни, – подумала Мариота, – но мы сами во всем виноваты и должны искупить этот грех».

Джереми уехал в половине седьмого утра. Он надеялся сесть в почтовую карету на перекрестке за деревней.

Несмотря на то что путешествие заняло у него два дня, он радовался обретенной свободе, забыв о времени.

Джереми рассовал деньги по карманам. Везти их в саквояже было опасно – воры нередко похищали багаж путешественников, когда те обедали в придорожных трактирах.

Мариота много слышала о ночных грабежах и умоляла Джереми не останавливаться в гостинице.

– Не волнуйся, – успокоил он сестру. – Деньги достались мне слишком дорогой ценой, чтоб я выпустил их из рук.

Он крепко обнял ее и поцеловал:

– Спасибо. Ты замечательная сестра. Второй такой не сыщешь. Когда наш гость придет в себя, надеюсь, он будет более общительным, чем сейчас. Кто знает, возможно, он и впрямь окажется приятным собеседником.

Мариота целыми днями занималась домашним хозяйством и привыкла к одиночеству. Чтобы немного отвлечься, она сочиняла разные истории. Иногда они казались ей настолько интересными, что хотелось их записать.

«Наверное, я могла бы написать книгу и получить неплохие деньги», – думала девушка.

Но у нее не хватало времени даже для починки собственных платьев и костюмов отца и Джереми. Так что замысловатые сюжеты просто хранились в ее памяти.

Неудивительно, что вид лежащего без сознания незнакомца пробудил воображение Мариоты.

Она погасила свечи, оставив лишь слабый ночник, и ее фантазия заработала с удвоенной силой.

Мариота еще не встречала мужчин, похожих на их постояльца, и попыталась определить источник магической силы, которой он, несомненно, обладал.

Ее отец был, возможно, красивее его, а Джереми гораздо обаятельней, но зато незнакомца можно было представить себе в роли боевого генерала, побеждающего целые полчища противников.

Она представляла себе, как он покоряет вершины Гималаев, исследует недра земли, находя алмазные россыпи, способные обеспечить достойную жизнь множеству бедняков.

В сознании Мариоты одно за другим проносились красочные видения. То он, подобно Марко Поло и Христофору Колумбу, открывал новые континенты, то, словно греческий бог, спускался с Олимпа, чтобы просветить всех, живущих во тьме.

Она грезила так уже вторую ночь напролет и поэтому долго не могла опомниться, услыхав странный стон.

Мариота сбросила одеяло и зажгла свечу.

Раненый очнулся. Как и предупреждал доктор Мортимер, он метался в лихорадке и бредил.

Она вспомнила слова вустерширского врача:

– Большинство больных с сотрясением мозга заговариваются, становятся беспокойными и даже агрессивными, но потом их состояние нормализуется. Не пугайтесь, мисс Форд, болезнь обычно протекает без осложнений. Но, если понадобится, я пришлю вам успокоительные лекарства, чтобы он смог заснуть.

О советах и предупреждениях доктора Мортимера девушка рассказала Джекобу, но старый слуга, похоже, не воспринял их всерьез.

Приблизившись к постели больного, Мариота положила руку ему на лоб. Он был очень горячим.

Почувствовав прикосновение прохладной руки, незнакомец открыл глаза, заметил неярко горевшую свечу и пригляделся к сидящей рядом девушке.

– Где я? Что со мной произошло?

– Все в порядке, – ответила она. – Произошел несчастный случай, но вам больше нечего бояться.

– Мне жарко… я весь горю.

– Знаю. Я сейчас дам вам холодного лимонада.

Мариота дотянулась до столика, на котором стоял бокал, а потом, пытаясь немного приподнять раненого, поднесла бокал к его губам. Незнакомец осушил его до дна.

– А теперь постарайтесь уснуть, – умоляюще произнесла Мариота. – Вам необходим покой.

Он собирался ей возразить, но не смог выговорить ни слова, закрыл глаза и уснул.

Мариота поправила простыни и вернулась на софу.

Она решила не гасить свечу, подумав, что вряд ли он проснется еще раз, и рассмотреть раненого повнимательней. Прежде Мариота не замечала, что у него темные волосы и темно-синие, будто штормовое море, глаза. «Какое необычное, удивительное сочетание», – подумала она и вновь принялась размышлять, кто же он такой.

На следующий день ее любопытство было вознаграждено.

Когда Мариота и миссис Бриндл заканчивали мыть посуду после завтрака, а Джекоб отправился в Комнату короля, чтобы посидеть с больным, со двора донесся стук колес подъезжающего экипажа.

Мариота торопливо поправила прическу и опустила рукава домашнего платья, застегнув их на запястьях.

Она услышала громкий звон колокольчика у двери и, еле сдерживая волнение, вышла в холл, стараясь держаться с достоинством.

На ступенях стоял лакей в такой же ливрее, что и слуга, в которого она целилась на Вустерширской дороге.

– Прошу прощения, мадам, – начал он, – но нам сообщили, что граф Бэкингем находится в вашем доме.

– Граф Бэкингем? – переспросила Мариота.

– В деревне сказали, что мистер Джереми Форд нашел на дороге джентльмена и распорядился перевезти его сюда.

– Да, это так, – подтвердила Мариота.

Лакей сбежал вниз по лестнице и открыл дверцу экипажа.

Оттуда вышла дама и направилась в дом. Мариота могла поручиться, что это та самая женщина, у которой Джереми отобрал кошелек с белой вышивкой.

Она была в черном платье, и, подойдя поближе, Мариота заметила, что гостья обладает весьма приятной наружностью, хотя уже не слишком молода.

– Мой слуга сказал, что мой брат, граф Бэкингем, находится в вашем доме.

– Мы не знали, что это ваш брат, – пояснила Мариота. – Он был ранен и лежал на дороге.

– Ранен? – воскликнула дама. – В него стреляли?

Мариота была готова к этому вопросу. Она удивленно приподняла брови и спросила:

– Стреляли? Почему вы так решили?

– Меня ограбили разбойники, а когда экипаж продолжил путь, я услыхала выстрел, но было уже поздно.

Мариоте стало ясно, что слуги были в панике и спешно увезли леди от нападавших.

– Должно быть, вы страшно перепугались! – посочувствовала ей Мариота. – Прошу вас, входите. Уверена, что вы очень хотите встретиться с вашим братом, но помните, он еще очень слаб.

– Боже, это очень серьезно?

– Нет, не думаю. Его осматривали два врача и сказали, что у него сотрясение мозга от удара о камень.

– Он упал? – перебила ее дама. – Значит, в него все-таки стреляли?

– Я не знаю точно, как это произошло, – ответила Мариота. – По всей вероятности, ваш брат упал с лошади и разбил голову о булыжник, потому что у него на виске большой синяк.

Они вошли в холл. Дама остановилась и недоверчиво поглядела на Мариоту.

– Уму непостижимо, – недоуменно промолвила она. – Мой брат – первоклассный наездник и просто не способен вот так вдруг упасть.

– Да, это действительно невероятно, – согласилась с ней Мариота. – Но, как вы говорите, на дороге были разбойники. Возможно, они выстрелили в лошадь и промахнулись.