Текст книги "Принц для Золушки"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– А его лошадь у вас?

– Да, она в нашей конюшне, цела и невредима.

– Рада это слышать, – откликнулась дама.

– Хотите повидаться с братом? – повторила Мариота. – Тогда вам надо пройти наверх.

– Да-да, конечно. Ах, вы должны меня понять, ведь все это время я была страшно встревожена и думала только о нем. Когда я добралась до Мадресфилда и остановилась у герцога, то от волнения все забыла и перепутала. Даже не могу припомнить, где на меня напали разбойники. А слуги перепугались еще больше.

Она вздохнула и продолжила:

– Сначала поиски ни к чему не привели, лишь прошлым вечером в вашем селении мы узнали, что раненого отвезли к вам.

– Мы позаботились о вашем брате, – поспешила утешить ее Мариота. – Наш доктор и еще один очень опытный врач из Вустера говорят, что в целом состояние его удовлетворительное, если не считать сотрясения мозга.

– И ваши слуги ухаживают за ним? – спросила дама. – Очень, очень любезно с вашей стороны. Передайте им также мою благодарность.

– Мы сейчас крайне стеснены в средствах, – с улыбкой проговорила Мариота. – В основном за ним ухаживаю я, а наш старый слуга моет и бреет его.

– Ваш отец – лорд Фордкомб?

– Да.

– И у вас та же фамилия?

– Я – Мариота Форд.

– А я Норин Коддингтон. Мой муж, лорд Коддингтон, погиб на войне. Я осталась одна, и вы понимаете, как дорог мне мой брат.

– Безусловно, – отозвалась Мариота. – У меня тоже есть брат, и я его очень люблю.

И тут же пожалела, что ненароком упомянула о Джереми. Впрочем, рассудила Мариота, пока он в Лондоне, ей нечего опасаться.

Они направились по коридору в Комнату короля. С каждой минутой леди Коддингтон все больше нравилась Мариоте. «Как она добра и деликатна, – подумала девушка. – Вряд ли такая женщина потребует покарать преступников, не причинивших ей особого вреда».

Они вошли в Комнату короля, и Джекоб, сидевший в кресле у окна, торопливо поднялся.

– Джентльмен проснулся и совершенно спокоен, мисс Мариота, – сообщил он.

– Спасибо, Джекоб, – поблагодарила его девушка. – Я останусь здесь и присмотрю за ним.

Обрадовавшись передышке, Джекоб удалился, а леди Коддингтон приблизилась к постели больного.

– Я здесь, Альвик, как я рада, что наконец-то нашла тебя, – обратилась она к брату. – Как ты себя чувствуешь? У тебя что-нибудь болит?

– Немного, – медленно отозвался граф, с трудом выговаривая слова. – Я не могу вспомнить, что случилось.

– Я все расскажу, когда тебе станет лучше, – пообещала леди Коддингтон. – А пока ты должен отдыхать, побольше спать и ни о чем не беспокоиться.

– Я очень устал.

Граф еле шевелил губами. Когда он уснул, чтобы не тревожить спящего, леди Коддингтон вышла в коридор вслед за Мариотой и с горечью воскликнула:

– Какой огромный синяк!

– Да, удар о большой камень не мог пройти бесследно, – пояснила Мариота. – У него на плече такой же.

– Но он жив, а это главное. Слава богу, что разбойники не ранили его.

– У него нет ни одной раны, – торопливо подтвердила Мариота.

После недолгой паузы леди Коддингтон спросила:

– Вы не станете возражать, если я зайду к вашему отцу? Мне просто необходимо поблагодарить его за проявленную доброту. А как только я вернусь в Мадресфилд, то отправлю к вам слугу брата. Он вам очень поможет.

– Уверена, что его светлость обрадуется, увидев здесь знакомое лицо.

– Вы поступили очень благородно, предоставив моему брату кров и уход, – заявила леди Коддингтон. – Вот увидите, Хикс станет замечательной сиделкой. Он привязан к своему хозяину и служит у него уже немало лет, со времен армии. Уверяю вас, никаких хлопот он вам не доставит.

Леди Коддингтон было ясно, что в Квинз-Форде слишком мало слуг и в замке, несмотря на все старания Мариоты, царят бедность и запустение. Только ненаблюдательный человек не заметил бы вытершихся ковров и выцветших штор.

Они спустились в кабинет лорда Фордкомба. Мариота боялась, что гостья презрительно улыбнется или обронит неосторожную реплику, задев болезненную гордость отца.

Им не в чем было себя упрекнуть, они исполнили свой долг и самоотверженно ухаживали за раненым. Если сестра графа Бэкингема считает иначе, то никто не мешает ей увезти отсюда брата.

Девушка открыла дверь в кабинет. Ее отец дописывал очередную страницу, и появление женщин оторвало его от работы. Нахмурившись, он хотел что-то сказать, но Мариота его опередила:

– Папа, это леди Коддингтон, сестра нашего гостя, графа Бэкингема. Она жаждет с тобой познакомиться.

– Это правда! – воскликнула леди Коддингтон и с распростертыми объятьями устремилась навстречу хозяину дома. – Огромное спасибо, лорд Фордкомб, за то, что вы так преданно ухаживали за моим братом. Я не в силах выразить вам свою признательность.

– Хорошо, что мой сын нашел его. Я был очень рад, – ответил лорд Фордкомб. – Пролежи он всю ночь на дороге, и его ждала бы верная смерть. Но, к счастью, его привезли сюда, и, полагаю, моя дочь сумела о нем позаботиться.

– Вы все так добры, – продолжала леди Коддингтон. – Мне стыдно, что мы так злоупотребили вашим гостеприимством.

Мариота заметила, что ее отец улыбнулся и сразу сделался очень красивым. «Наверное, его обрадовала благодарность леди Коддингтон», – подумала она.

– Разрешите предложить вам бокал шерри? – спросил он.

– Очень любезно с вашей стороны, – откликнулась леди Коддингтон.

Мариота вышла из комнаты и взяла графин. Отец уже угощал доктора Мортимера, и шерри осталось совсем немного.

Она подумала, не стоит ли ей спуститься в подвалы и поискать там одну из подаренных бутылок, но потом решила, что, пожалуй, это займет слишком много времени. Поэтому она принесла на подносе графин с остатками шерри и застала отца и леди Коддингтон сидящими перед камином. И беседовали они отнюдь не о здоровье графа Бэкингема, а о работе лорда Фордкомба над книгой об истории его семьи.

– Да-да, теперь припоминаю, – говорила леди Коддингтон. – Я слышала что-то о Квинз-Форде и всегда считала, что это подходящее название для фамильного замка. Конечно, я читала о ваших предках. Вы вправе гордиться своим родом.

– Среди них были солдаты, моряки и политики, – отозвался лорд Фордкомб. – Но иногда мне хочется, чтобы Форды не так дорого платили за службу родине. Мое поколение пришло в мир нищим, таким же и уйдет из него.

Леди Коддингтон засмеялась:

– Я начинаю чувствовать себя виноватой. Родня моего мужа – полная противоположность вашей семье. Коддингтоны не могут похвалиться древностью рода, зато всегда чувствовали, на чьей стороне сила, и умели приспосабливаться.

– В таком случае они гораздо счастливее нас, – отозвался лорд Фордкомб. Похоже, его позабавила эта мысль.

Мариоте хотелось узнать, какое впечатление произвел на раненого графа визит его сестры. Покинув кабинет, она поднялась в Комнату короля.

Как она и предполагала, граф не спал и спросил девушку:

– Норин еще здесь?

– Да. Ваша сестра искала вас все эти дни и наконец нашла.

– А сами вы кто?

– Меня зовут Мариота Форд.

– Мариота. Ни разу не слышал такого имени.

– Вам необходим сон, – участливо проговорила она. – Тогда вы быстро поправитесь. Ваша сестра хочет, чтобы вы поскорее встали на ноги.

Граф ничего не ответил, но Мариота знала, что он наблюдает за ней. Она взяла кувшин с лимонадом. Он был уже почти пуст.

– Не хотите ли еще немного попить? – поинтересовалась она. – Может быть, сегодня вечером вам стоит поесть.

– Спасибо, я не голоден, но очень хочу пить.

Мариота вылила из кувшина оставшийся лимонад и обратила внимание, что мед, которым она пыталась его подсластить, остался на дне. Наверное, теперь напиток покажется графу безвкусным, огорчилась девушка, но ничего не сказала.

Он допил лимонад и опустил голову на подушку.

– Я спущусь попрощаюсь с вашей сестрой, – предупредила его Мариота. – А потом снова вернусь. Вы уверены, что вам больше ничего не понадобится?

– Вы вернетесь?

– Я вам обещаю. И буду здесь до приезда вашей сестры, то есть до завтра.

Он не отреагировал на слова девушки.

У двери она оглянулась, почувствовав, что граф по-прежнему смотрит на нее. Возможно, он боялся остаться один даже на несколько минут.

– Я не задержусь, – заверила его Мариота. Ей показалось, что именно это он хотел от нее услышать.

ГЛАВА 3

Хикс открыл дверь в спальню графа, и Мариота внесла большую вазу с цветами.

– Они поднимут вам настроение, – сказала она, поставив цветы на стол, чтобы граф смог их увидеть.

– Да уж, не помешают, – сухо заметил он. Мариота, уже успев привыкнуть к его жесткому тону, вопросительно взглянула на графа, и тот пояснил:

– Я чувствуют себя совсем заброшенным. Почему вы не пришли сегодня утром?

– Простите, – ответила Мариота, – но я подумала, что теперь, с приездом слуги, моя помощь больше не нужна.

– Хикс, конечно, заслуживает всяческих похвал, но он неинтересный собеседник.

Слуга покинул комнату, как только вошла Мариота.

Она расставила цветы, подошла к кровати и внимательно посмотрела на графа, заметив, что он явно идет на поправку.

На месте ушиба по-прежнему красовался синяк, но лицо уже утратило мертвенную бледность и постепенно приобретало естественный цвет.

Откинутые назад волосы открывали высокий лоб. Мариота с трудом привыкала к новому облику графа. Девушка часто вспоминала, как он лежал без сознания и как ей казалось, что дни его сочтены. Теперь опасность миновала, он приходил в себя и менялся на глазах.

Граф лежал в красивой ночной рубашке с высоким воротом, напоминавшим жабо. Мариота мысленно сравнила ее со скромной отцовской и тихо вздохнула. Предчувствия не обманули ее: в последнее время она окончательно убедилась, что граф – человек властный, решительный и не терпящий возражений.

– Сегодня ваша сестра вновь приедет вас проведать, – сообщила она. – Отец собирается показать ей ту старую часть замка, которая последние годы была заперта.

– А почему ее закрыли? – полюбопытствовал он.

– Думаю, это очевидно, – отозвалась Мариота. – Комнаты нужно постоянно убирать; заниматься этим, кроме меня и старого Джекоба, некому, а у нас и без того много дел.

Она говорила нарочито беззаботно, не желая заострять на этом внимания, но граф нахмурился и спросил:

– Неужели вы настолько бедны?

– Как церковные мыши, если не хуже! – засмеялась Мариота.

Они немного помолчали. Затем граф задумчиво произнес:

– Я понимаю, что сделался для вас тяжкой обузой. Врачи не разрешают мне вставать, и вы без ложной скромности обязаны сказать, что я могу для вас сделать.

Доктор Даусон категорически запретил ему двигаться до тех пор, пока не заживет вывихнутое плечо. К тому же графа мучили головные боли, хотя с каждым днем они становились все слабее.

– Мы счастливы, что можем хоть чем-нибудь помочь вам, – поспешила возразить Мариота. – И вам не следует слушать Линн.

Граф рассмеялся.

Линн не терпелось повидать раненого. Как только ему стало немного лучше, она без спроса ворвалась в Комнату короля и оживленно проговорила:

– Вы взволновали всю округу. Такого никто и не припомнит. Ну, разве что в прошлые века, когда у нас в замке гостили важные персоны!

Граф удивленно приподнял брови, и Линн пояснила:

– Здесь останавливался сам Карл II, и мне кажется, вы на него похожи.

– Благодарю вас, – откликнулся граф.

– Отец посвятил целую главу балам и пышным пирам в Квинз-Форде. Он еще застал всю эту роскошь, но на нашу долю, увы, остались одни кролики!

Граф окинул девушку недоуменным взором, а та пояснила:

– Другая пища в это время года нам не по карману. Джереми постоянно повторяет, что от жареных кроликов у него скоро вырастут большие серые уши.

Граф засмеялся:

– Да, поистине это очень печальная история.

– Для нас – несомненно, – согласилась Линн. – А ведь вы, наверное, привыкли у себя в Оксфордшире к самым изысканным блюдам.

– Кто рассказал вам о моем замке? – осведомился граф.

– Элайн, моя подруга. Мы с ней вместе учимся, – сообщила Линн. – Теперь я знаю, что вы богаты, знатны, живете в роскоши, совсем как король, а все молодые женщины сходят по вас с ума и мечтают выйти за вас замуж.

На мгновение лицо графа посуровело, но эти слова были сказаны так непосредственно, что он невольно улыбнулся:

– Что ж, вижу, моя репутация меня опередила.

– Вас знают даже здесь, в нашей «глухой дыре»; как говорит мой брат Джереми – на краю света. Как это ни прискорбно, но он прав. У нас нет ни экипажей, ни хороших лошадей, чтобы уехать куда глаза глядят. Вот мы и сидим здесь как прикованные и любуемся грядками.

– Да у вас просто дар к красочным описаниям, – насмешливо заметил граф.

– Все здесь думают только о еде. А может, у нас не только кроличий рацион, но и кроличьи мозги?

В эту минуту в комнату вошла Мариота и, услышав последнюю фразу, нахмурилась:

– Его светлости необходим покой, – резко заявила она. – Ему не до наших проблем!

– А мне кажется, ему интересно побольше узнать о нас, – возразила Линн.

– Сомневаюсь, – откликнулась Мариота. – Дорогая, тебе еще нужно убрать гостиную до приезда леди Коддингтон. Так что стоит поторопиться.

– Видите, как она старается меня выпроводить? – обратилась Линн к графу. – Что ж, Мариота, ты нашла весьма деликатный способ. Я понимаю, ты хочешь наслаждаться обществом нашего гостя в одиночку, и подчиняюсь.

Линн лукаво улыбнулась и поспешила удалиться, пока сестра не обрушилась на нее с упреками.

– Боюсь, Линн успела надоесть вам своими жалобами, – проговорила Мариота.

– Ничуть, – отрывисто произнес граф. – Мне неудобно, что я доставил вам столько хлопот, да еще привез сюда Хикса, а сам ничем не способен помочь.

Предчувствуя, что он сейчас предложит ей деньги, девушка замерла. Но, очевидно, он догадался, о чем она подумала, и сказал:

– Я прекрасно понимаю, мисс Форд, что ваш знатный род прославил себя за прошедшие века, но в то же время…

– В то же время я надеюсь, что вы, ваша светлость, остались довольны ланчем, – резко перебила его она. – Вы же сами сказали, что цыпленок был очень нежен и вкусен.

– Несомненно, – подтвердил герцог. – Но, по-моему, в вашем бюджете появилась лишняя статья расходов.

«Как бы он удивился, узнав, что мы воспользовались его деньгами, – с горечью подумала Мариота. – Ведь именно их Джереми вытащил из его кармана».

– Я попросил сестру привезти фрукты из теплиц герцога, – продолжил граф. – Но полагаю, что она захватит с собой немало провизии, способной подкрепить не только мои, но и ваши силы.

Мариота растерялась и, ничего не ответив, подошла к окну. Она поглядела на запущенный, разросшийся сад.

При ярком солнечном свете он показался ей очень красивым, но девушка знала, что любой другой человек нашел бы его заброшенным и нуждающимся в уходе опытного садовника.

Гордость мешала Мариоте согласиться с заманчивым предложением графа, хотя где-то в душе она понимала его разумность. Подобное смятение чувств стало платой за их маскарад.

– Подойдите поближе, – позвал ее граф. – Мне нужно с вами поговорить. Я не могу сейчас повышать голос.

«Ну, вот, он уже начал мной командовать», – с возмущением подумала девушка. Но граф выглядел столь беспомощным, что она не могла ему отказать.

Мариота неохотно вернулась к кровати.

– Я прекрасно понимаю, что обязан вашему брату жизнью, – начал он. – Иначе я пролежал бы всю ночь на дороге, простыл и заболел бы пневмонией. Вы же вели себя благородно, заботились обо мне и самоотверженно выхаживали в самые трудные дни, пока сестра не узнала, где я. Я уже не говорю о том, что доставил вам массу хлопот и отнял много времени. Поставьте себя на мое место. Неужели вам не захотелось бы отблагодарить хозяев дома?

Мариота не могла найти подходящий ответ, и граф продолжил:

– Хикс сказал, что вы сами ведете хозяйство и трудитесь не покладая рук. Ведь это вы готовили для меня почти все блюда. Неужели вам нравится быть служанкой в собственном доме?

– Я привыкла и делаю эту работу с удовольствием, – не без вызова откликнулась Мариота.

– Какая ерунда! – вспылил граф. – Наверное, мне не стоит вам говорить, что вы произвели бы сенсацию в Лондоне, а через год ваша сестра Линн сделалась бы украшением балов в Сент-Джеймсе.

Мариота вздохнула и ответила столь же искренне и прямо:

– Будь наши желания резвыми конями, нищие наездились бы всласть. Я стараюсь принимать жизнь такой, как она есть, и находить в ней радость.

Граф промолчал, и она добавила:

– Линн тяготит наша бедность, и, надеюсь, вы не станете ее дразнить и рассказывать о лондонских балах. К чему тревожить ее воображение? Ни ей, ни мне не суждена светская жизнь.

– Неужели вы согласны похоронить себя и сестру в этом поместье и каждый день тянуть лямку домашних забот? Ведь здесь все так скучно и однообразно. Хорошо, что вам улыбнулась удача и вы нашли всадника, упавшего с лошади. Ну, а если бы этого не случилось?

Слова графа до глубины души обидели Мариоту. Она хотела ему возразить, сказать, что они тоже, бывало, веселились и хохотали до упаду, убедить его, что их счастье вовсе не за горами. Но он попал в самое больное место, и она, не сумев сдержаться, вспылила:

– Если вы, ваша светлость, считаете, что Квинз-Форд так убог, то я уверена – врачи скоро разрешат вам переехать в замок герцога. Вы нас больше не увидите и перестанете о нас думать.

Она подумала, что граф примется бранить ее, но он лишь произнес странно изменившимся голосом:

– Подойдите сюда, Мариота.

Она обратила внимание, что он назвал ее по имени, но не стала перечить. Граф протянул ей руку, повторив:

– Идите сюда. Я хочу вам что-то сказать.

Она подала ему руку, он сжал холодные пальцы девушки и обхватил маленькую, трепещущую от волнения ладонь.

Он не сводил с нее глаз, и Мариоту вновь поразила их ясная синева.

– Я обидел вас, Мариота, – признался он. – Я вовсе не желал этого. Простите меня.

Теперь он вел себя совсем иначе и не выпускал ее руку. Мариота ощутила неловкость и оробела. Она не ждала от него такого великодушия и деликатности. От волнения у девушки перехватило дыхание.

– Я хочу вам помочь, – заявил граф. – Вы слишком привыкли ни от кого не зависеть, и гордость мешает вам признать правду. Но подумайте об отце, о вашей очаровательной сестре и брате, с которым я еще не знаком.

– Я все время думаю о них, – запротестовала Мариота.

– Я знаю и успел понять, что весь груз семейных забот упал на ваши хрупкие плечи, но это не может продолжаться вечно.

– Возможно, в один прекрасный день что-нибудь произойдет.

– Что же именно?

Он говорил с ней участливо и с явным интересом.

– Я люблю сочинять разные истории. Ну, например, о том, что нашла сокровища в мансарде или закопанный в земле клад. А может быть, папа удачно продаст свою книгу и мы разбогатеем. Или добрая фея спустится с облаков и исполнит три моих желания.

Она рассказывала ему об этом, не ведая, как звучат ее слова. Мариота погрузилась в мир своих фантазий и более не чувствовала, что граф продолжает смотреть на нее и сжимает ей руку.

– Ну, и каковы ваши три желания? – спросил он.

– Во-первых, я хочу восстановить замок. Это мое главное желание. Во-вторых, я мечтаю, чтобы у Джереми появились хорошие лошади, вроде вашего скакуна. А в-третьих, мне хочется, чтобы Линн поехала в Лондон и блистала на балах в Сент-Джеймсе, как вы только что сказали.

– А для себя вы ничего не желаете? – полюбопытствовал граф.

– С меня довольно, если эти мечты сбудутся.

– Признайтесь, – продолжал допытываться он, – вы, наверное, часто думаете о любви. Вы же будете счастливы, если кто-нибудь полюбит вас, а вы полюбите его. Этого хочет каждая женщина.

– Я… так… полагаю, – отозвалась Мариота.

Она отключилась от реальности и перенеслась в сказочную страну, куда всегда устремлялась, оставшись одна.

– Вы никогда не были влюблены? – задал откровенный вопрос граф.

– Я только… грезила о любви.

– И какой был герой ваших грез.

– Высокий, темноволосый, очень красивый и великолепный наездник. Сильный, властный, уверенный в себе и одновременно добрый, великодушный и способный помочь другому в беде.

Слова срывались с ее уст так, словно она давно успела выучить их наизусть.

Мариота вновь увидела, как герой ее фантазий взбирается на вершину горы, путешествует по миру, изучая разные страны, или побеждает на скачках.

Ей не приходилось бывать на знаменитых скачках в Стипл-Чез, но она читала о них в газетах, а когда у них в графстве устраивали забеги на короткие дистанции, то, если ехать было недалеко, Джереми брал ее с собой.

Но обычно скачки ее не радовали, потому что в них не мог участвовать Джереми. Он не находил себе места от досады, а Мариоту захлестывала жалость к брату, и она думала только о нем.

«Я бы обошел этого парня на целую голову», – уверял он сестру, глядя, как улыбается у финиша победитель.

– По-моему, подобный идеал не так-то легко найти, – произнес граф.

Его суховато-резкая интонация отрезвила Мариоту, вернув ее с небес на землю.

Ей сделалось стыдно, что она столько времени пребывала в забытьи. Она попыталась высвободить руку и торопливо заметила:

– Очевидно, вы, ваша светлость, подумали, что я совсем сошла с ума от одиночества и несу всякий вздор.

– Назовете ли вы меня ясновидящим, если ваши мечты когда-нибудь сбудутся? – спросил граф.

– Вряд ли такое случится, – ответила Мариота. – Простите, но мне пора. Я должна пойти и приготовить вам завтрак. Надеюсь, он покажется вам вполне съедобным.

– А теперь вы несправедливы ко мне, – упрекнул ее граф. – Должен заметить, что столь прозаический тон не подходит к вашей роли ангела-хранителя.

– Если только я им была, – откликнулась Мариота. – Полагаю, что вы, ваша светлость, чувствуете себя совсем неплохо и не нуждаетесь ни в каких ангелах.

– Не уверен, – возразил граф. – Кстати, если это вас интересует, моя голова просто раскалывается от боли.

Мариота испуганно вскрикнула.

– Вы должны немедленно лечь, – приказала она. – Это моя вина. Наша беседа слишком затянулась. Сегодня вечером у нас будет доктор Даусон и отругает меня, узнав, что я вас огорчила.

– Вы меня вовсе не огорчили, – поправил ее граф. – Вы меня только немного встревожили. Ненавижу неразрешимые проблемы и непреодолимые преграды.

Мариота осторожно поправила подушку, чтобы графу было удобнее лежать.

– Постарайтесь поспать полчаса до завтрака.

– Я не желаю спать, – заупрямился граф. – Мне хотелось бы еще поговорить с вами.

– При самых благих намерениях я не могу быть в двух местах одновременно, – улыбнулась Мариота. – Миссис Бриндл очень старается, но вряд ли ей удастся приготовить для вас что-нибудь вкусное.

– Хорошо, я вас отпускаю, – согласился граф. – Но обещайте, что придете поговорить со мной сегодня днем, пока ваш отец будет показывать моей сестре замок и развлекать ее разными историями. Согласитесь, это справедливо.

– Я с удовольствием поговорю с вами, милорд, – заявила Мариота. – Но сейчас вам лучше немного поспать.

– Спать! Спать! – воскликнул граф. – Вы и ваши врачи считаете сон универсальным лекарством. А я начинаю выздоравливать, слушая ваш голос, даже если вы спорите со мной.

– Вы ошибаетесь, я вовсе не спорю, – смутилась Мариота, но тут же поняла, что граф ее поддразнивает.

Их взгляды встретились, и на щеках девушки непонятно отчего выступил густой румянец.

– Пожалуйста, постарайтесь уснуть, – умоляюще произнесла она и выскользнула из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Граф не стал закрывать глаза. Он смотрел на вазу с цветами, которую принесла Мариота.

Среди лиловой, розовой и белой сирени виднелось несколько бутонов роз. В этих цветах было что-то юное, нежное, напоминающее о первых днях весны. Букет не только свидетельствовал о вкусах Мариоты, но и являлся ее своеобразным портретом.

Потом граф вздохнул, глаза его сделались печальными, а лицо исказила болезненная гримаса.

Леди Коддингтон приехала примерно в двадцать минут четвертого и сразу проследовала наверх к брату.

Она не позвонила в колокольчик. Ей незачем было отрывать Джекоба от срочных дел на кухне.

Вместо этого она приказала своему слуге внести в дом корзину с фруктами.

– Я немного опоздала, Альвик, – начала она, впархивая в Комнату короля. – Ты должен меня извинить. Завтрак сегодня затянулся, хотя мы и сели за стол раньше обычного. Герцог не любит спешить и во всем следует раз и навсегда заведенному распорядку.

– Я знаю, – откликнулся граф.

Леди Коддингтон поцеловала брата в щеку, а затем повернулась к поднявшейся с кресла Мариоте.

– Добрый день, мисс Форд. Вы позволите мне называть вас Мариотой? Я вижу, что мой брат сегодня выглядит гораздо лучше, и очень благодарна вам за все заботы.

– Боюсь, что вынуждена вас разочаровать. Утром у его светлости болела голова, – сообщила Мариота.

Леди Коддингтон с удивлением посмотрела на брата, граф поспешил ее успокоить:

– Ерунда, головная боль уже прошла.

Мариота знала, что это не так, но граф явно не собирался жаловаться.

Сегодня Мариота откровенно любовалась леди Коддингтон. Та приехала не в трауре, а в платье розовато-лиловых тонов, похожих на цветущую сирень у них в саду. Ее шляпу украшали ленты того же оттенка, а на шее сверкало ожерелье из аметистов и бриллиантов. Когда она сняла перчатки, Мариота увидела, что ее пальцы унизаны кольцами с такими же аметистами и бриллиантами.

Решив оставить брата и сестру наедине, Мариота направилась к выходу, сказав напоследок:

– Мой отец ждет вас, миледи. Он у себя в кабинете, и вам известно, как туда пройти.

– Разумеется! – откликнулась леди Коддингтон. – Мне кажется, вы боитесь, как бы я не переутомила брата. Обещаю вам, что я здесь долго не задержусь.

– Спасибо.

Мариота вышла из комнаты, а леди Коддингтон сказала брату:

– Какая очаровательная девушка, и прехорошенькая. Жаль, что лорд Фордкомб так беден, живет в полном уединении и отказывается воспользоваться гостеприимством герцога и других землевладельцев графства.

– А почему он отказывается? – с интересом спросил граф.

– По словам герцога, он слишком горд и не хочет, чтобы его принимали из милости. Ведь у него нет средств не только для званых вечеров, но и просто для гостей.

Обведя взглядом комнату, леди Коддингтон заметила:

– Это один из красивейших замков. Жаль, что он пришел в такой упадок. Стекла почти везде разбиты, занавеси превратились в лохмотья.

– Увы, ты вряд ли сможешь им помочь, – откликнулся граф. – Мне только что пришлось выдержать с Мариотой настоящий бой из-за того, что я собрался попросить тебя привезти завтра кое-какой еды.

– Еды?! – изумленно повторила леди Коддингтон.

– Да, они не в состоянии меня содержать, – сказал граф. – А младшая сестра, которая обещает вырасти настоящей красавицей, не постеснялась заявить, что я вырываю у них изо рта последний кусок хлеба.

– Я даже не подозревала, – промолвила леди Коддингтон, – что они так бедны. Но ты можешь убедить их… Ведь мы так богаты…

– Бесполезно, – перебил ее брат. – Они дьявольски горды, и я прошу тебя только об одном – привезти мне еду из Мадресфилда. Пусть они считают меня гурманом, недовольным их скромным столом.

– Ну, а ты сам что по этому поводу думаешь? – спросила леди Коддингтон.

Помолчав, граф ответил:

– У меня такое чувство, словно я вернулся к себе в детство.

Сестра рассмеялась:

– Уверена, что немного поголодать пойдет тебе на пользу. Я всегда говорила, что твой повар готовит слишком обильные и сытные блюда.

– В таком случае закажи приготовить еду повару герцога: паштет, его знаменитые бифштексы, говяжий язык или что-нибудь в этом роде.

– Но вдруг девушка и ее отец обидятся и откажутся от этих блюд?

– Я постараюсь уговорить Мариоту, а лорда Фордкомба ты возьмешь на себя.

Граф заметил, как на губах его сестры мелькнула легкая усмешка.

– Мне кажется, лорд ждет тебя, – добавил он. – Полагаю, тебе пора идти к нему. После снова поднимайся ко мне. А я пока немного отдохну.

– Что ж, согласна. Тогда я с тобой прощаюсь, но ненадолго, – заявила леди Коддингтон, направляясь к выходу.

– Господи, какая я рассеянная! – внезапно воскликнула она. – Совсем забыла: Элизабет просила передать тебе привет и наилучшие пожелания. Она хотела бы навестить тебя завтра утром.

– Полагаю, не стоит этого делать, – отрезал граф. – Пусть подождет, пока я окончательно поправлюсь. Ее болтовня может вызвать у меня новый приступ головной боли.

– Конечно, дорогой Альвик, я все понимаю, – хихикнула леди Коддингтон и выпорхнула из комнаты.

Граф нахмурился, на переносице у него обозначилась морщина. Он все еще хмурился, когда в Комнату короля вошла Мариота; она хотела спросить, не нуждается ли он в чем-либо.

– Буду откровенен с вами, милорд, – начал доктор Мортимер. – Я знаю, что вы уже не раз изъявляли желание встать и поскорее покинуть Квинз-Форд. Это непростительное безрассудство, и я не могу этого допустить.

Доктор Мортимер ждал возражений графа, но их не последовало, и он продолжил:

– Меня беспокоят ваши головные боли, к тому же ваш синяк еще не прошел окончательно. В таком состоянии любая поездка для вас опасна, и я не ручаюсь за ее последствия. Сейчас вам нужно отдыхать и набираться сил.

– Но я не могу бесконечно оставаться в постели, – раздраженно проговорил граф.

– Вы лежите всего четыре дня, – напомнил ему доктор Мортимер. – Конечно, вы вправе обратиться к сэру Уилфриду Лоуренсу или какому-нибудь другому врачу, но я желаю вам добра и действую в ваших интересах. Вам необходим отдых, милорд. Понимаю, вас утомило однообразие, но ваше плечо пока не зажило, да и опухоль еще не спала.

– Дело не в том, что я желаю уехать из Квинз-Форда, – пояснил граф. – Просто мне не по душе залеживаться в постели.

– Замечательно, – ободрил его доктор Мортимер. – Завтра можете встать и посидеть в кресле у окна, но только не переутомляйтесь. Если почувствуете усталость или у вас сильно закружится или заболит голова, немедленно ложитесь в постель. Вы поняли, ваша светлость?

– Да, – ответил граф. – Теперь я понял, почему многие обижаются, когда их заставляют делать то, что им вовсе не хочется.

– Тонко подмечено, господин граф, – усмехнулся доктор Мортимер. – Впрочем, милорд, я по-прежнему готов пригласить к вам для консультации любого лондонского врача.

– Да нет, я вам полностью доверяю, – откликнулся граф. – Вы уже потратили столько времени и сил на мое лечение.

Доктор Мортимер улыбнулся.

– Это мой долг, господин граф. Как и все молодые люди, вы слишком нетерпеливы. Вам кажется, что у вас все впереди, и вы боитесь опоздать.

Сделав паузу, он добавил:

– На вашем месте я считал бы себя счастливейшим из смертных. Ведь за вами ухаживают две прелестные юные дамы, мисс Мариота и мисс Линн.

Эта реплика, похоже, пришлась графу не по нраву: ему показалось, что доктор Мортимер бесцеремонно вторгся в мир его чувств. Однако он сдержал свой гнев и, обаятельно улыбнувшись, произнес:

– Ладно, Мортимер, вы победили! Я согласен полежать еще денек-другой, но не больше; через пару дней вы меня не заставите лежать ни за какие коврижки.