Текст книги "Любовный узел"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Держась как можно ближе к стене, герцог передвигался почти бесшумно. Добравшись наконец до двери в спальню Анастасии, он заколебался. Несомненно, он совершил глупость, отправившись к ней, но еще большей глупостью было бы допустить, чтобы она сама пришла к нему. Ведь в этом случае он не смог бы от нее избавиться.
Решительно сжав губы, герцог открыл дверь. Он не заметил, как неподалеку бесшумно приоткрылась другая.
Глава 4
Как герцог и ожидал, с распущенными волосами цвета ночи и с ярким блеском в глазах Анастасия выглядела обворожительно.
Вначале его несколько удивило, что на шее у нее все еще было надето ожерелье из черного жемчуга. Однако он тотчас вспомнил, что из-за своей страсти к драгоценностям она не расставалась с ними даже в самые интимные моменты жизни.
Герцог признавал, что черный жемчуг, в равной степени как и изумруды, рубины и прочие драгоценные камни лишь подчеркивали белизну ее кожи цвета магнолии.
Анастасия сидела на краю кровати в тонкой ночной сорочке, почти не скрывавшей прелести ее гибкого тела.
Закрыв за собой дверь, но не проходя дальше в комнату, герцог произнес:
– Я пришел, Анастасия, только потому, что ты вынудила сделать это, шантажируя меня. Однако я не намерен здесь задерживаться. Повторяю, было бы большой ошибкой стараться повернуть время вспять и вернуть прошлое.
Улыбнувшись, Анастасия тихо промолвила:
– Ты очень красивый и желанный, мой дорогой, и, кажется, тебе к лицу то положение в обществе, которое ты теперь занимаешь.
– Ты должна выслушать меня, Анастасия, – терпеливо настаивал герцог. – Не стану скрывать, что ты необыкновенно красивая женщина, но ты замужем за высокопоставленным и всеми уважаемым человеком, поэтому изволь вести себя надлежащим образом.
– Я уже говорила, что ты единственный мужчина, который мог бы мной повелевать! – сказала Анастасия нежным соблазнительным голосом. – Помнишь, Тристам, каким ты был ревнивым и очаровательно жестоким, когда злился на меня?
Смутившись, герцог прошелся по комнате и встал возле камина, повернувшись к нему спиной.
Несмотря на то что дни стояли теплые, по вечерам становилось прохладно.
Хотя огонь в камине и был разожжен, герцог не ощутил исходившего от него тепла.
– Ты заставила меня сегодня прийти к тебе, – сказал он минуту спустя. – Но прежде чем уйти, хочу предупредить, что если ты остаешься в моем доме как гость, то уж не забывай, пожалуйста, что у тебя есть муж.
Анастасия рассмеялась, запрокинув голову назад.
– Дорогой, каким же ты стал напыщенным! Пожалуй, ты мне больше нравился, когда был бедным молодым солдатом.
– За которого ты не пожелала выйти замуж! – резко ответил герцог.
– Что было очень и очень глупо с моей стороны. Но сейчас, Тристам, я с горечью и смирением осознаю, чего лишилась в жизни. – Герцог промолчал, и она добавила: – Однако я все еще женщина, а ты по-прежнему мужчина, и поэтому не сомневаюсь, что стоит нам прикоснуться друг к другу, и мы снова воспылаем огнем, когда-то сжигавшим нас.
– Вряд ли это произойдет, – сдержанно ответил герцог, – и к тому же у меня нет намерения выяснять наши отношения!
– А вот я хочу попробовать! – нежно промолвила она и поднялась с кровати.
Герцог стоял неподвижно, следя, как она приближается к нему и одновременно раздумывая над своими дальнейшими действиями. Он знал, что будет непоправимой ошибкой для них обоих, если он опять не сможет устоять перед ее чарами. Слишком свежа была еще в его памяти ее неуправляемость и безрассудство.
Он не сомневался, что граф Калвертон не станет терпеть сумасбродство своей жены и будет любыми возможными средствами защищать свою честь.
В то же время герцог полагал, что граф не вызовет его на дуэль. Это считалось уже устаревшим методом разрешения конфликта между мужем и любовником, хотя иногда дуэли еще имели место.
Нет, граф мог просто развестись с Анастасией, обвинив также и его, герцога. После этого последовал бы шумный, долгий и дорогостоящий судебный процесс, о котором непременно узнали бы в парламенте.
В последнее время произошло несколько громких разводов, и газеты не умолчали ни об одной пикантной детали поведения любовников.
Герцог отчетливо представил себе, как обошлись бы в таком случае с ним и с Анастасией.
В этот момент она приблизилась к нему и обвила руками его шею.
К своему удивлению, он почувствовал, что его уже больше не влечет к ней. Он сам не мог понять причин этого, поскольку в данную минуту ни одна женщина не выглядела бы столь обольстительной, как Анастасия.
Прозрачная ночная сорочка не скрывала очертаний ее обнаженного тела. От взгляда герцога не ускользнули все так же прелестные груди и тонкая талия. У нее по-прежнему были стройные бедра, некогда приводившие его в восторг.
Однако теперь его тело совершенно не реагировало на прелести Анастасии. Наоборот, герцог с презрением думал о бессмысленности ее усилий соблазнить его. Между ними все было кончено раз и навсегда. Он освободился от плена, в котором она так долго держала его после того, как они расстались.
Было время, когда он ненавидел всех женщин, потому что никак не мог заставить себя вычеркнуть ее из своей жизни. Ему запомнились те долгие ночи, когда он в пылу неутоленной страсти метался по постели под подвешенным опахалом, которое не могло охладить сжигающего его желания.
Анастасия притягивала его к себе все ближе и ближе до тех пор, пока его не обволокло знакомым экзотическим запахом ее французских духов.
Ее губы манили, и он ощущал, как она пылает огнем страсти. Однако он оставался хладнокровным и невозмутимым, словно его обнимала льдышка.
– Mon cher, je t'adore[9], – шептала Анастасия.
Как часто он слышал эти слова прежде и как тосковал по ним, когда она уже их ему не произносила.
Но сейчас его реакция была такой, как будто она всего лишь просила передать ей соль.
Взяв Анастасию за запястья, он убрал ее руки со своей шеи и спокойным тоном произнес:
– Извини, Анастасия.
– Хочешь сказать, что я уже ничего не значу для тебя?
– Что прошло, то прошло, – ответил он, – было бы ошибкой, печальной ошибкой для нас обоих оглядываться назад.
– Я не верю тебе!
Она положила руку ему на грудь. Тысячи раз он целовал эти длинные пальцы.
– Поцелуй меня, Тристам! Поцелуй меня, и ты поймешь, что заблуждаешься. Ведь ты хочешь меня так же, как и я тебя, – упорствовала Анастасия, прижавшись к нему еще теснее.
Герцог отодвинул ее за плечи.
– Ты достаточно здравомыслящая женщина и должна понять, что раз я говорю «нет», значит, так и есть. Нам лучше было больше не встречаться.
Анастасия прямо посмотрела ему в лицо, но на этот раз выражение ее глаз было совсем иным.
– Но я не здравомыслящая! Я люблю тебя, Тристам! Я всегда любила тебя! И не отпущу от себя!
– Возможно, ты любила меня как мужчину, – согласился герцог, – но этого тебе было мало. Ты жаждала денег, мечтала о положении в обществе. А что я мог дать тебе тогда? В конце концов ты все-таки добилась своего и должна быть счастлива.
– А если я несчастна? – спросила она. – Я никогда не забывала о тебе, и меня все время к тебе влекло. О Господи, как я хотела тебя! – Переведя дыхание, она продолжила: – Сейчас мы можем быть вместе, и у тебя есть возможность любить меня так же, как ты любил когда-то.
Герцог горько усмехнулся:
– Ты рассуждаешь как дитя. На свете ничто не повторяется, а уж со мной тем более.
– Я добьюсь того, чтобы ты снова захотел меня! – вскричала Анастасия, бросившись ему на шею.
Герцог попытался отстраниться, но в этот момент кто-то повернул дверную ручку.
От неожиданности они оба замерли, уставившись на позолоченную ручку. В свете зажженных свечей, стоящих в подсвечнике возле кровати, им было видно, как она поворачивалась то вправо, то влево.
Мгновение спустя послышался знакомый голос:
– Это я, Анастасия, открывай!
Взглянув на нее, герцог увидел в ее глазах выражение ужаса. Если бы он сам не находился в данную минуту в столь затруднительном положении, то, вероятно, рассмеялся бы.
Он отметил про себя, какими ничтожными оказались все ее признания в любви в момент опасности.
– О Боже! Это мой муж! – произнесла она чуть слышно, едва шевеля губами.
Вероятно, терпение графа лопнуло, потому что внезапно раздался громкий стук в дверь.
– Открой, Анастасия! – уже закричал граф.
Оглядевшись вокруг, герцог обратил внимание на дверь, ведущую в гардеробную. Направившись уже было к ней, он сообразил, что, поскольку граф так неожиданно вернулся, очевидно, слуги заносят в дом его багаж, и, следовательно, пробраться через гардеробную незамеченным невозможно.
Почти одновременно он и Анастасия взглянули на окна. В спальне их было два.
Словно повинуясь ее просьбе, герцог ринулся к окну, ближайшему от стены, отделявшей комнату Анастасии от соседней спальни.
В то время как он бесшумно ступал по мягкому ковру, граф опять постучал в дверь. На этот раз Анастасия, играя, как подумалось герцогу, подобно великой актрисе, сонным голосом поинтересовалась:
– Кто... там? Что... вам нужно?
– Это я, Анастасия.
Она слегка вскрикнула будто от восторга:
– Хьюго!
– Да, это я, открывай быстрее!
Снова притворившись, она радостно воскликнула:
– Ты... вернулся!
Пока Анастасия искусно изображала из себя счастливую жену, герцог спрятался за портьеры. Он крайне осторожно приоткрыл окно, имевшее форму квадрата, что было характерно для архитектурного стиля конца восемнадцатого и начала девятнадцатого веков.
Еще во времена пребывания у власти регента[10], бывшим владельцем поместья к окнам заднего крыла дома были пристроены балконы с витыми металлическими решетками. Ему не хотелось нарушать изысканной простоты фасада, спроектированного Адамом, но ту часть здания, которая примыкала к парку, он отделал более причудливо.
Перебравшись на балкон спальни Анастасии, герцог отметил, к своему огорчению, что балконы не соединялись друг с другом. Расстояние между ними равнялось приблизительно трем футам.
Однако ничего не оставалось, как только прыгать на соседний балкон, рискуя при этом упасть с высоты более сорока футов.
Несмотря на то что в детстве он был отличным прыгуном, следовало признать, что сейчас, при лунном свете, можно было легко не рассчитать расстояние.
Герцог прекрасно осознавал опасность разбиться насмерть или сильно покалечиться. Однако другого выхода не было. Он услышал, как Анастасия открыла дверь и восторженно защебетала:
– Дорогой, какой приятный сюрприз! Но что случилось?
В десяти милях отсюда произошла неожиданная неприятность, – ответил граф. – Какой-то слабоумный деревенщина на повороте врезался в мой экипаж, отчего одно колесо погнулось. Мне с трудом удалось уговорить местного приходского священника одолжить свой кабриолет.
– О, это ужасно! – воскликнула Анастасия. – Но, mon cher, главное, что ты не пострадал. Мне безумно тоскливо было одной спать без тебя.
Герцог довольно отчетливо слышал ее слова. Как мог он когда-то верить этой лицемерке?
Пока Анастасия продолжала ворковать, он снял комнатные туфли и, держа их в одной руке, босиком забрался на металлическую перекладину. Опершись свободной рукой о стену дома, он повернулся лицом к соседнему балкону, приготовился и, переведя дыхание, прыгнул.
Удачно приземлившись прямо в середине соседнего балкона, он снова обулся. Ему было приятно сознавать, что за последние годы жизни он еще не утратил атлетическое мастерство.
Герцог понимал, что не стоило задерживаться на балконе, так как граф мог в любой момент выглянуть из окна спальни своей жены.
Стараясь двигаться как можно тише, герцог начал осторожно перебираться в комнату. К счастью, окно оказалось раскрытым настежь. Портьеры тоже были раздвинуты, и он увидел в кровати спящего человека.
Еще в армии научившись передвигаться бесшумно, герцог подумал, что при лунном освещении будет нетрудно пройти через всю комнату и. не потревожив лежащего в кровати человека, выбраться отсюда незамеченным.
И действительно, ему уже удалось дойти до середины достаточно большой спальни, как вдруг отворилась дверь и вошла Люси Брэнстон. В руке она держала небольшой подсвечник с тремя зажженными свечами.
Герцог замер, глядя на нее во все глаза.
– Ваше сиятельство! Вот это сюрприз! – изумленно произнесла она. – Что вы здесь делаете?
Только сейчас герцог догадался, что в кровати спала племянница лорда Брэнстона.
Голос тетушки разбудил Катрину, и она села в постели, удивленно спрашивая:
– Что... тут происходит? Что это... тетя Люси?
Голос юной девушки дрожал, но леди Брэнстон не соизволила даже повернуть головы в сторону кровати. Ее взор был обращен лишь на герцога.
Увидев гнев в ее глазах, он сразу понял, что произошло. Вероятнее всего, леди Брэнстон побывала в его спальне и, обнаружив, что там никого нет, догадалась, куда он мог уйти.
«Ох уж эти женщины! Они все так мстительны!» – сказал он сам себе.
Услышав, что граф возвратился, Люси, должно быть, предположила, что комната племянницы ее мужа могла стать единственным местом, где ему удалось скрыться.
Люси была обворожительной, и он знал, что она старалась так выглядеть ради него.
На ней был кружевной пеньюар, замечательно гармонировавший с голубизной ее глаз. При свете свечей ее белокурые волосы отливали золотом.
Герцог понимал, что сейчас в ее взгляде не было бы столько ненависти и злорадства, если бы он остался ждать ее в своей спальне, как и намеревался первоначально.
И конечно же, ее губы в данный момент не были такими нежными и манящими, как тогда, когда он поцеловал ее в вестибюле.
Она ждала ответа на свой вопрос.
Спокойно и невозмутимо глядя на нее, герцог тихо вымолвил:
– Боюсь, вышло недоразумение. Я вовсе не предполагал найти вашу племянницу в этой комнате. Узнав, что граф Калвертон неожиданно возвратился, я решил выяснить, что случилось, и пошел к нему в гардеробную, совершенно позабыв, что она находится с другой стороны спальни его жены.
– И вы думаете, что я этому поверю?! – ледяным тоном спросила Люси.
Герцог раздумывал над очередным ответом, когда сзади леди Брэнстон возникла высокая фигура, облаченная в халат из толстой шерстяной ткани.
– Что здесь случилось, Люси? – проворчал лорд Брэнстон. – Разбуженный каким-то стуком, я обнаружил, что тебя нет рядом.
На мгновение воцарилась полная тишина. Затем, прежде чем герцог смог что-либо произнести, Люси пролепетала:
– Я тоже, мой дорогой, проснулась от этого стука. И мне показалось, что стучали в дверь спальни Катрины. Я пришла сюда, чтобы узнать, в чем дело, и к своему крайнему удивлению застала здесь его сиятельство!
– Его сиятельство? – переспросил лорд Брэнстон, отойдя от двери.
Поскольку он стоял возле жены, его ослеплял яркий свет свечей в ее руке, и он только сейчас увидел, что в комнате племянницы находится герцог.
– Что же все-таки случилось? Ради Бога, скажите, что здесь происходит?
Он посмотрел сначала на герцога, а затем перевел взгляд на Катрину.
Девушка сидела в кровати. Ее казавшиеся сейчас серебряными волосы спадали с плеч мягкими волнами. От удивления ее глаза, и без того огромные, стали еще больше.
– Сейчас я вам все объясню, – обратился герцог к лорду Брэнстону. – Узнав о внезапном возвращении графа, я пошел в его гардеробную, чтобы все выяснить и узнать, доставили ли слуги его багаж. Однако я совершенно забыл, что гардеробная находится с другой стороны спальни графини и по ошибке заглянул именно сюда.
Герцог говорил медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, будто перед ним стоял ребенок.
Леди Брэнстон опередила мужа:
– Ваши аргументы вполне правдоподобны, но факт остается фактом: вы оказались ночью в спальне молодой невинной девушки.
Люси поставила подсвечник на комод, словно ей стало тяжело держать его.
– Да, конечно, – не спеша и отчасти нехотя, произнес лорд Брэнстон, – я принимаю ваше объяснение, Линдбрук, но только надеюсь, что об этом никому не станет известно, в противном случае сильно пострадает репутация моей племянницы.
– Разумеется, я отлично понимаю, – ответил герцог, – и приношу тысячу извинений мисс Дар-лей. Я уже наполовину спал, когда узнал о прибытии графа, поэтому плохо соображал, что делаю.
Заставив себя улыбнуться, он взглянул на Люси Брэнстон и надежде, что успокоил ее. Однако она по-прежнему пылала гневом.
Он ощутил исходившую от нее ярость и ревность.
– В таком случае все в порядке, – сказал лорд Брэнстон. – Предлагаю разойтись и еще немножко поспать. Признаюсь, я очень устал.
С этими словами он повернулся, чтобы уйти.
Когда герцог опять посмотрел на Люси, то заметил, что выражение ее лица изменилось. Однако теперь он не мог понять, о чем она думает. Казалось, ее внезапно осенила какая-то новая мысль, отчего недавний гнев улетучился.
Когда лорд Брэнстон уже подошел к двери, она обратилась к нему тихим ласковым голосом:
– Полагаю, дорогой, ты слишком доверчив, если поверил с такой легкостью оправданию его сиятельства. А вот мне кажется странным, что, узнав о приезде графа, он успел так быстро одеться столь элегантно, хотя до этого момента уже почти спал, как он сам признался. – Леди Брэнстон замолчала, но поскольку ее муж не произнес в ответ ни слова, продолжила: – К тому же, должно быть, граф приехал только что, так как ты сказал, что проснулся от стука в дверь.
– О чем ты говоришь? Что ты хочешь этим сказать? – недоумевал лорд Брэнстон.
– Тебе известно о таких вещих лучше, чем мне, дорогой, – ласково заметила леди Брэнстон. – Но не считаешь ли ты, что герцог должен теперь возместить ущерб, который нанес репутации бедной невинной Катрины?
На минуту оба, и лорд Брэнстон, и герцог, оцепенели.
Затем первый, до которого полностью дошел смысл слов жены, и ошеломленный случившимся, произнес:
– Я понимаю твою тревогу, дорогая, и уверен, что при данных обстоятельствах Линдбрук поступит, как подобает настоящему джентльмену.
Глубоко вздохнув, герцог вымолвил:
– Это мы вдвоем обсудим завтра, Брэнстон. Между тем заверяю вас, что никто, повторяю – никто, не узнает о том, что произошло здесь сегодня ночью!
Он произнес эти слова непререкаемым тоном и снова взглянул на Люси.
Она улыбнулась ему, но выражение ее лица было все так же непонятно.
Смутившись еще сильнее, лорд Брэнстон заметил:
– Конечно, мы поговорим обо всем завтра, Линдбрук. Не сомневаюсь, что, кроме нас, никому ничего не станет известно о случившемся.
Лишь когда мужчины вышли за дверь спальни, Люси обернулась в сторону Катрины. За все это время та не промолвила ни слова. Вне себя от изумления, она по-прежнему сидела в кровати, не понимая что происходит.
Смерив ее взглядом и еще раз убедившись, как та молода и хороша собой. Люси поджала губы. Взяв подсвечник, Люси выпорхнула из комнаты и поспешила за мужем .
Он снова ложился в кровать.
Поставив подсвечник на ночной столик, она с помощью ласки и уговоров решила добиться поставленной цели.
– Ты, как всегда, поступил правильно. Хьюго, заставив герцога осознать, что он должен загладить свою вину перед Катриной, после того как он проник в ее спальню.
Лорд Брэнстон бросил взгляд на жену:
– Но ты же не считаешь, что он пытался соблазнить девушку?
– Так или иначе, – ответила Люси, – но тебе хорошо известно, любимый, что доброе имя твоей племянницы будет запятнано, если кто-нибудь пронюхает об этом позорном эпизоде. – Помолчав, она продолжила: – Можешь вообразить, что сказали бы о юной невинной девушке, если бы стало известно, что ночью в ее спальне побывал мужчина?
– Не могу поверить, что Линдбрук, до сегодняшнего вечера никогда не видевший моей племянницы, преследовал грязные цели! – сказал лорд Брэнстон.
– Но ты ведь понимаешь, дело не в этом, – заметила Люси. – Главное то, что бедной дочери твоей сестры придется расплачиваться. – Люси убрала со лба упавший локон. – В обществе к ней будут относиться как к девице легкого поведения, лишь только появятся слухи, что герцог находился в ее спальне в час ночи!
Лорд Брэнстон нахмурился, но ничего не сказал, и Люси продолжила:
– Ты прав, как, впрочем, и всегда, за что я тебя и обожаю, говоря, что герцог теперь обязан вести себя как джентльмен. Безусловно, он должен жениться на Катрине, и чем скорее, тем лучше. Мы даже не можем представить себе, насколько плохи дела.
Последние слова Люси произнесла с тревогой в голосе. По выражению лица своего мужа она поняла, что он прекрасно догадывался, чего от него ждали.
Однако он все-таки предпринял попытку встать на защиту герцога.
– Если мы все будем держать язык за зубами, а это значит, что ты сама никому не проболтаешься, тогда и не нужно тревожиться, что кто-то узнает о случившемся.
Люси заливисто рассмеялась, что вошло в ее привычку с тех пор, как она покинула школьную скамью.
– Милый Хьюго, ты так добр и всегда всех прощаешь! Но ты не мог не обратить внимания на слуг, заносивших багаж графа. – Она сделала паузу, после чего вновь заговорила: – Раз уж мы их видели, выходя из спальни Катрины, значит, и они заметили нас. Скорое всего они очень удивились! – Люси взмахнула руками. – Если что-то известно хотя бы одному человеку из прислуги, то завтра утром станет известно и всем остальным. Как ты думаешь, что горничные и камердинеры расскажут своим хозяевам и хозяйкам?
Наступила тишина.
Затем лорд Брэнстон, кряхтя повернувшись на бок, ответил:
– Ты права, Люси. Утром я поговорю с Линдбруком, но сейчас мне очень хочется спать.
Он закрыл глаза, а Люси, прежде чем задуть свечи, бросила быстрый взгляд на свое отражение в зеркале.
Она была как никогда довольна собой. Ей удалось с помощью хитрости избавиться от этой надоедливой девчонки. В то же время Люси была абсолютно уверена, что в Линде ей теперь постоянно будут рады. И отныне ей не придется всевозможными уловками, интригами и мольбами получать приглашения.
Ей были известны чувства, которые герцог испытывал к ней, поэтому, когда она увидела, как он зашел в спальню Анастасии, ее обуяла слепая ревность, незнакомая прежде.
Если бы она могла, то убила бы его за то, что он так поступил с ней. Ведь он прекрасно знал, что она должна была прийти к нему, как только заснет ее муж.
С другой стороны, теперь у нее появилась возможность чаще и дольше гостить в Линде. Когда Катрина выйдет замуж, потому что герцог не сможет уклониться от своего долга чести, она тут же даст ему это понять. Он умный человек и должен догадаться, что сейчас им гораздо легче будет встречаться. Им представятся сотни, если не тысячи удобных случаев быть наедине. На них не упадет ни тени подозрения, и все сочтут, что она всего лишь любящая тетушка его жены.
«Лучше и быть не может, – подумала Люси. – И тогда уж точно все закончится для этой разряженной змеи – графини Калвертон!»
Люси чувствовала, что Анастасия была коварной женщиной. От нее не ускользнуло, как та взглянула на герцога, прощаясь с ним перед сном.
Однако Люси не считала ее своей соперницей до тех пор, пока не увидела, как герцог вошел в ее спальню.
Если бы она только могла придушить Анастасию, то сделала бы это без колебаний.
Обнаружив герцога в комнате Катрины, она догадалась, что там он прятался от графа. Тем не менее своим проницательным взглядом Люси заметила, что его одежда не была в беспорядке. Герцог не был похож на человека, наспех натянувшего па себя свой костюм в тот момент, когда граф неожиданно постучался в дверь. Шелковый шарф, обмотанный вокруг его шеи, также оставался непомятым.
Люси поняла, что Анастасия не смогла затащить его в свою постель. Внезапно она ощутила, что от былой ярости не осталось и следа. Ее замысел показался ей лучиком света во тьме.
Катрина была молодой, невинной и, по мнению Люси, наивной. Если бы она вышла замуж за герцога, то ее тетушка могла бы занять надежное место в его жизни.
Устраиваясь поудобнее в кровати, Люси не сомневалась, что ее супруг уже видит сны.
Лежа в темноте, она восторженно мечтала о званых вечерах, которые герцог по ее просьбе станет устраивать в Линде. И безусловно, она будет там самой важной персоной.
Даже если среди приглашенных окажется принц Уэльский, то все равно главенствующая роль будет отводиться ей.
Являясь тетушкой жены герцога, она станет занимать куда более высокое положение в обществе, нежели сейчас.
Наконец Люси решила расслабиться и попыталась заснуть, чтобы на следующий день выглядеть красивой. При этом она не переставала себе твердить, что все идет замечательно и что чем скорее герцог и Катрина поженятся, тем будет лучше.
Этот брак принесет пользу всем, и особенно ей, Люси.
Герцог понял, что заснуть ему все-таки не удастся. Стоя возле окна, но не замечая прелести ночи, он размышлял над тем, каким способом можно было бы выбраться из западни, в которую его заманила Анастасия. Все закончилось несколько иначе, чем того хотелось бы ей или как того ожидал он сам.
Видя решимость в глазах Люси, он понимал, что она будет оказывать давление на лорда Брэнстона, который, в свою очередь, потребует, чтобы он женился на Катрине, считая это единственным выходом из создавшегося положения.
Он оправдывал Люси: у нее были все основания настаивать на свадьбе, поскольку лишь тогда можно уберечься от слухов о проникновении ночью мужчины в спальню молодой незамужней девушки.
Общество отнеслось бы к Катрине благосклонно лишь после свадьбы.
И все же он надеялся, что никто не узнает о случившемся, хотя, с другой стороны, давно уже сделал для себя вывод, что женщины не умеют хранить секреты.
Особенно если речь шла о нем самом и другой женщине, пусть даже и очень юной.
«Они проболтаются, конечно, проболтаются», – подумал он.
Однако его не столько волновали чувства Катрины, сколько свои собственные.
Он так долго избегал женитьбы, несмотря на нажим со стороны своей бабушки и других пожилых родственников, знавших толк в столь деликатном деле.
И сейчас у него не было ни малейшего желания, как он ни старался настроить себя, жениться на молоденькой девушке, которой ни разу не видел до сегодняшнего вечера.
Она была настолько юной, что вряд ли их интересы могли совпадать.
Виною всему была Анастасия, снова принявшаяся за свои старые уловки, чтобы причинить ему боль.
«Я бы с удовольствием удавил ее», – подумал он, вспомнив, сколько страдал из-за нее в прошлом.
Теперь же, когда жизнь дарила ему только радости, она вновь накликала беду на его голову, подобно злой колдунье из сказки.
Ему с трудом верилось в происшедшее.
«Как я мог когда-то так увлечься ею?» – спрашивал он себя, цинично осознавая, что рано или поздно каждому мужчине приходится задавать себе подобный вопрос, и он не исключение.
«Я постараюсь все-таки образумить Брэнстона», – подумал он, наконец-то улегшись в постель.
Он знал, что Люси станет склонять мужа в другую сторону, поэтому у него было мало шансов поступить иначе, нежели так, как «подобает настоящему джентльмену», по словам графа.
На следующее утро герцог не находил себе места от ярости.
Его слуги уже знали, что порой в дурном настроении он бывал леденяще спокоен.
Но на этот раз он бросал вокруг гневные взгляды, а каждое произносимое слово звучало, как удар хлыстом.
Как только он спустился вниз к завтраку, ему доложили, что граф Калвертон уехал рано утром, принеся тысячу извинений и позаимствовав экипаж с лошадьми.
Это означало, что Анастасия в настоящее время одна.
Герцог задумался над тем, каким способом можно было бы избавиться от нее. Встав из-за стола еще до того, как появилось большинство гостивших джентльменов, он отправился в свой кабинет, где его и застал лорд Брэнстон.
– Мне нужно поговорить с вами, Линдбрук, сейчас подходящий для этого момент?
– Думаю, да, – сухо ответил герцог, поднявшись из-за письменного стола, за которым просматривал письма, уже распечатанные секретарем.
Пройдя через всю комнату, он указал на удобное кресло с высокой спинкой, а сам сел напротив.
Ом заметил, что лорд Брэнстон чувствовал некоторое смущение, несмотря на то что, сделав блистательную карьеру государственного деятеля, долгое время находился при королевском дворе.
Словно желая ему помочь, герцог заговорил первым:
– Я очень сожалею, Брэнстон, о том, что произошло сегодня ночью. Но полагаю, вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в том, что я совсем не хотел причинять вред вашей племяннице.
– Безусловно, я вам верю, – ответил лорд Брэнстон. – Но в то же время нам обоим известно, что, если кто-то узнает, что вы были в ее спальне, общественное мнение погубит девушку. – Герцог молчал, и лорд Брэнстон продолжил: – Я очень любил свою сестру. Она неудачно вышла замуж за человека не ее круга. Однако несмотря на это, она была счастлива. Я должен сделать все, что в моих силах, для ее единственного ребенка.
После напряженной паузы герцог произнес:
– Полагаю, вы считаете, что я должен теперь жениться на Катрине.
– Я в самом деле не вижу иного выхода. Моя жена права, говоря, что если даже мы и будем молчать, то кто-нибудь из слуг, вносивших тогда багаж Калвертона, проболтается обязательно. – Помолчав минуту, он добавил: – Мы-то с вами знаем, чего стоят сплетни наших слуг.
– Боюсь, вы правы, – согласился герцог.
В его голосе слышалась безнадежность.
– Я абсолютно согласен со своей женой, – продолжил лорд Брэнстон, – которая говорит, что вам с Катриной необходимо как можно быстрее пожениться и сразу же уехать в свадебное путешествие на время медового месяца, пока никому об этом не станет известно.
Герцог в изумлении вытаращил глаза на лорда Брэнстона.
– Почему она так считает? – поинтересовался он.
Задавая подобный вопрос, ему уже был известен ответ. Вероятно, Люси, которой принадлежала вся эта затея со свадьбой, подозревала, что он попытается увильнуть, поэтому ей необходима была уверенность, что такого не произойдет.
– Мне кажется, это разумная идея, – сказал лорд Брэнстон таким тоном, будто еще сам не принял окончательного решения.
По правде говоря, он действительно вспоминал доводы своей жены.
– Катрина совсем недавно потеряла родителей, – продолжил он, – поэтому никто не удивится, что вы не устроили грандиозной свадьбы. Кроме того, если люди узнают о случившемся, их станет интересовать, не ждет ли она от вас ребенка. Однако, женившись немедленно, вы сможете избежать этих разговоров. – Помолчав, лорд Брэнстон добродушно добавил: – Линдбрук, я волнуюсь за вас так же, как и за свою племянницу.
– Спасибо, – цинично произнес герцог, осознавая, что граф не оценит его сарказма.
– Надеюсь, у вас здесь есть церковь и священник, – продолжил лорд Брэнстон. – Нужно все организовать таким образом, чтобы как можно меньше было разговоров. Как только вы поженитесь, люди успокоятся.
– Совершенно верно.
Герцог был в ярости, что делало его немногословным. Прилагая сверхчеловеческие усилия, чтобы сдерживать себя, он подошел к окну и взглянул на озеро, в котором отражалось солнце.
