Текст книги "Необычная невеста"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Проклятье! Это уже за гранью возможного! – внезапно вслух произнес он, резко захлопнув книгу.

В тот миг, когда он подумал, не станет ли возмущаться Эльмина, если он разбудит ее, раздался стук в дверь.

Сначала он решил, что это ему показалось, но стук повторился снова.

– Войдите!

Маркиз и представить не мог, кому понадобилось тревожить его в столь поздний час.

Дверь открылась, и на пороге он увидел своего учителя.

– Что случилось, Чанг? – удивился он. – Что-то не так с лошадьми?

– Быть может, ваша светлость, моя не знает. Но я думаю, хотя могу ошибаться, тогда покорнейше прошу прошения, ее светлость зовет.

– Ее светлость зовет? – отчетливо повторил за ним маркиз. – Но я ничего не слышал!

Чанг продвигался внутрь комнаты, скрестив перед собой руки, с прижатыми к бокам локтями и низко кланяясь.

– Господин хозяин, простите вашему жалкому слуге его бестактность, но моя слышит зов моей госпожи, боюсь, опасность.

Как всегда, когда Чанг волновался, его английский становился больше похож на китайский по конструированию фраз.

Секунду маркиз колебался, не понимая, есть ли смысл в речах слуги.

Вместе с тем в поведении Чанга было нечто такое, что по крайней мере безошибочно свидетельствовало о его искренности, если не о чем-то большем.

– Сейчас мы убедимся, прав ты или нет, – сказал маркиз.

Он встал с кровати и не одеваясь прошел к двери, ведущей в смежную комнату – спальню Эльмины.

Он тихонько приоткрыл дверь, стараясь не шуметь, чтобы не потревожить девушку.

Он даже не подумал, что, если Эльмина спит, в комнате должно быть темно, но, увидев зажженную свечу подле кровати, почувствовал неладное.

Тут он увидел пустую кровать с наброшенным покрывалом.

Окинув взглядом комнату, заметил ночную рубашку, оставленную возле платяного шкафа.

Теперь он убедился в правоте Чанга.

Когда он вернулся к себе в спальню, тот уже доставал из шкафа его одежду.

Маркиз в отчаянии искал ответа на вопрос, что могло произойти.

Но если, как утверждал Чанг (хоть это и казалось невероятным), Эльмина попала в беду, так или иначе ее надо было спасать.

Торопливо одеваясь и наскоро заматывая шелковый шейный платок, словно это был шарф, маркиз почувствовал, какое значительное место стала занимать в его жизни Эльмина, хотя до сих пор не признавался в этом даже себе самому.

По правде говоря, теперь ему казалось, будто он уже целую вечность любит ее.

И это чувство вовсе не походило на простое желание обладать ею как женщиной.

Глава седьмая

Как только маркиз и Чанг достигли конюшен, Хагсон уже бежал им навстречу.

– Ваша светлость, я только что собирался искать вас! – нервно прокричал он. – Кто-то выкрал арабскую кобылу и еще двух наших!

Он с трудом переводил дыхание и выглядел потерянным.

Маркиз зашел осмотреть стойла, а Хагсон следовал за ним бормоча:

– Они оглушили двух парней, тех, на страже, ваша светлость. Мой младший сынок видел их из окна.

Маркиз приблизился к пустому стойлу Шалом, а Хагсон все продолжал рассказывать:

– Он проснулся от шума, который они наделали, и он говорит, когда они отъехали от конюшни, там среди них был маленький мальчик, завернутый в попону!

Маркиз внезапно замер.

– Мальчик? – с сомнением переспросил он.

– Мой сын говорит, на нем были легкие брюки, ваша светлость!

Фалькон на миг задумался, как ему поступить. Чанг, вошедший в пустое стойло, воскликнул:

– Эти воры – французы, ваша светлость!

– Откуда ты знаешь? – резко спросил маркиз.

Чанг показал веревку, которую грабители сняли с лодыжек Эльмины.

– Во французских конюшнях обычно завязывают узлы именно таким образом, ваша светлость. Англичане так не делают!

Маркиз обернулся к Хагсону.

– Как давно твой сын видел уходящих людей?

– Не так давно, ваша светлость. Не больше десяти минут назад.

– Седлай Самсона!

Приказ прозвучал в конюшне подобно выстрелу. Пока маркиз говорил, Чанг побежал к следующему стойлу и начал седлать другую лошадь.

Он сделал все так стремительно, что оказался во дворе прежде, чем Хагсон подвел оседланного Самсона к маркизу и тот вскочил в седло.

– Бери своих людей, Хагсон, троих, – велел он, пришпоривая коня, – и следуй за мной!

Он, как и Чанг, понимал: если воры имели намерение сбыть кобылу во Франции, то они поскакали в ближайший порт на южном побережье.

Видимо, они проедут через парк по трассе для галопа и далее в долину, где маркиз устраивал скачки с препятствиями.

Зная, каких лошадей украли воры, он рассчитывал, что Самсон будет в состоянии настигнуть их.

Кроме того, похитители везли Эльмину, хотя больно было об этом думать.

Похоже, она застала их за кражей. И скорее всего, оглушив ее, как и дежурных конюхов, они захватили девушку с собой.

Он представлял, какой ужас она должна была испытывать, но больше всего страшило, что воры могли ее ранить или даже убить.

Маркиза не покидало чувство, что, если потеряет Эльмину, он лишится чего-то столь драгоценного, уникального и необычного, что никто и ничто не сможет когда-либо возместить такую потерю.

«Как я мог допустить это?» – терзал он себя. Ему следовало все предвидеть, а не проявлять такую непростительную небрежность.

Ведь после газетной шумихи вокруг его приобретения арабская кобыла становилась объектом особого внимания со стороны его соперников по скачкам.

Это казалось невероятным, но теперь, когда он думал о случившемся, ему вспоминались подобные истории, происходившие пусть и не со столь важными персонами, как он.

Цыгане воровали лошадей и изменяли их внешний вид, дабы обмануть покупателей и публику.

Этих лошадей бывало записывали в забегах как новичков и ставили на них значительно больше чем на скачках, где те побеждали прежде.

Но он не мог припомнить, когда последний раз владелец, занимавший такое же положение в обществе, терял бы лошадь, столь великолепную или столь ценную, как Шалом.

Он приходил в ярость от мысли, что история эта будет вынесена в заголовки газет, популярных среди любителей скачек.

Но все это теряло свою важность в сравнении с пропажей Эльмины.

Главное сейчас – найти Эльмину и вырвать ее из рук злоумышленников.

Они достигли границы парка, и, когда выехали на трассу для галопа, маркиз послал Самсона вперед, хотя огромный жеребец и не нуждался ни в каком посыле.

Следовало наверстать упущенное время, но Фалькона очень интересовало, о чем думает Чанг, едущий позади него.

Сомнений не было – Эльмина призывала его на помощь концентрацией мысли, чему ее научили на уроках карате.

«Черт возьми! – все больше свирепел маркиз. – Я убью этих дьяволов за то, что они с ней сделали!»

Эльмине было крайне сложно ехать вниз по склону, начинавшемуся сразу за трассой для галопа.

Так как руки ее были связаны, она с трудом ухитрялась держаться в седле, сжимая коленями круп лошади, но ей совсем не удавалось не клониться всем телом вперед.

Только рука Берта, придерживавшая ее за пояс, спасала от удара лицом о шею лошади или падения из седла.

Берт то ослаблял захват, то грубо дергал ее назад, причиняя боль.

Когда они подъехали к низине, он сказал:

– Так не может больше продолжаться! Если хочешь тащить эту женщину с собою, сажай ее на свою лошадь!

Никто ему не ответил, и он добавил:

– Из-за нее мы едем медленнее, а это небезопасно.

– Они нас не поймают! – заявил Эйб.

– Еще бы! – вскричал Берт. – Но было бы лучше прикончить ее. Ведь ты же захватил с собой пистолет!

Он сделал движение, словно хотел попридержать лошадь.

– Не здесь, ты, дурак! – одернул его Эйб. – Впереди река, через нее мы переправлялись по пути сюда. Можно сбросить ее тело там, и, десять к одному, они не найдут ее до того, как мы уйдем в море.

– Хорошая мысль! – кивнул Берт,

С этими словами он послал свою лошадь вперед, хотя они уже и так ехали быстро, и Эльмина подумала, что ее последняя надежда умерла.

Она не пыталась ни кричать, ни сопротивляться, так как знала: все ее мысли должны быть сконцентрированы на обращении к маркизу и Чангу – она предупреждала их, что попала в беду.

Теперь она знала – они найдут ее мертвой.

Будет ли маркиз сожалеть о ее смерти или сразу найдет утешение в объятиях леди Карстэйрс и забудет свою злополучную жену?

«Спасите меня! Спасите меня!» – молча взывала она, понимая, что, как бы громко ни закричала, ее крик заглушит толстая попона.

Она вспомнила речной поток в низине, где маркиз проводил скачки с препятствиями.

Хотя вода зимой стояла здесь высоко, в это время года река так мелела, что едва прикроет ее тело, и первый же путник, пересекающий поток, легко заметит его, плывущее по воде.

Но к тому времени она будет уже мертва – какая тут польза от ее обнаружения!

Вновь она отчаянно взмолилась, чтобы маркиз пришел ей на помощь.

«Я люблю вас! Люблю! – кричало ее сердце. – Теперь вы никогда и не узнаете ни о моей любви… ни о том, как все эти годы я думала и мечтала только о вас!..»

Потом она стала убеждать себя, что, даже если б он и знал обо всем, для него ее чувства ничего не значат.

Ну почему она возводила барьеры между собой и мужем!

По крайней мере могла бы позволить ему поцеловать себя хоть однажды!

Тогда сейчас, перед смертью, ей было бы о чем вспомнить.

Она почувствовала, как лошадь под ней сбавила ход.

«Спасите меня! Спасите меня!» – содрогалась она каждым нервом.

И тут в кромешной темноте перед ее глазами словно наяву возникло красивое лицо маркиза, а рядом с ним она ощутила присутствие Чанга и тоже смогла увидеть его.

Несомненно, Чанг был прав: мысль человека важнее всего на этом свете.

Если правильно сконцентрироваться и сосредоточить силу мысли в нужном направлении, для нее не существует никаких преград.

«Спасите меня! Спасите меня!» – снова взывала она.

Но Берт опять натянул поводья.

Было уже слишком поздно.

Он слез с лошади и потянул девушку из седла.

– Ничего себе река! – возмутился он. – Да это какой-то ручей. И как мы с ней обойдемся?

– Пристрели ее, – сказал Эйб. – Но не порть попону у нее на голове. Чересчур жирно.

– Хочешь сказать, чтобы я снял попону? – переспросил Берт.

Эйб не соизволил ответить, и Эльмине показалось, будто он заряжает пистолет.

Она стояла там, где Берт оставил ее, когда высадил из седла.

Он возился с веревкой.

– Жак! – позвал он. – Не могу развязать эту проклятую веревку. Ты привязывал, ты и развязывай!

– Oui,oui! [4]4
  Да, да.


[Закрыть] —не стал возражать француз. – Я сейчас!

Эльмина поняла – он направляется к ней.

Он, должно быть, вел за собой лошадь, так как девушка могла слышать ее дыхание.

Она чувствовала, как развязывают веревку, как Жак или Берт снимают тяжелую попону, закрывавшую ее голову.

На миг она испытала облегчение – можно было вдохнуть свежего воздуха и ощутить на лице прохладу.

Она забыла, что еще ночь, но от лунного света и сияния звезд отчетливо видела все вокруг.

Потребовалось несколько минут, чтобы сосредоточиться и понять, где она.

Эльмина стояла на самом краю потока, а эти трое смотрели на нее.

Она узнала Эйба, которого видела мельком в конюшне, а также Берта.

Жак оказался таким, как она и ожидала: маленьким и смуглым.

Без сомнения, он служил жокеем. Одеты все трое были одинаково, видимо, и эти двое всю жизнь провели среди лошадей. Эйб, похоже, заряжал пистолет. Одной рукой он держал за поводья Шалом. Арабская кобыла не реагировала и, казалось, сохраняла невозмутимость.

В том коне, на котором она ехала вместе с Бертом, девушка признала Веллингтона, одного из любимых охотничьих жеребцов маркиза.

Он словно чуял что-то и беспокойно перебирал ногами, пока Берт, державший его за уздечку, не одернул его резким рывком, от чего конь вскинул голову. Лошадь Жака стояла с другой стороны и тоже сильно нервничала, но он не мог ничего с ней поделать, с трудом удерживая ее.

Эльмина лишь мельком взглянула на них и снова посмотрела на Эйба и пистолет в его руке.

Должно быть, она странно выглядела в своей черной тунике, с волосами, растрепавшимися под попоной и теперь рассыпанными по плечам.

Может быть, стоило попросить их о снисхождении.

Но нет, эти люди – закоренелые преступники, для них жизнь человеческая недорого стоит.

Она поняла, что взывать к их жалости будет пустой тратой времени, и не стала унижаться.

Так она и стояла с высоко поднятой головой.

Неожиданно француз произнес:

– Quellejoliefemme! [5]5
  Какая красивая женщина!


[Закрыть] Мы беррем ее с сопой!

Он не скрывал своих мыслей, и Эйб отрезал:

– У нас нет времени на эти вещи! Ты сможешь скупить всех женщин Франции на деньги, которые получишь за этот товар!

Слово «деньги», по всей видимости, действовало гораздо убедительнее любого иного аргумента. Француз только пожал плечами. Но от его взгляда сердце Эльмины ушло в пятки. Эйб поднял пистолет.

– Вы готовы, леди? – спросил он. – Это будет быстро, легкий укол, и вы ничего не почувствуете. Все совсем не так, как обычно рассказывают!

Он улыбнулся и начал целиться.

Как только он это сделал, Эльмина, словно Чанг оказался где-то рядом и направлял ее действия, бросилась вперед.

Это произошло так стремительно и неожиданно, что Эйб даже не успел хоть что-то понять.

Ее нога, словно железный прут, ударила точно в нужное место, чтобы отбросить его тело назад.

Он упал и инстинктивно нажал на курок.

Пуля вылетела в воздух, не причинив никому вреда, но шум выстрела испугал животных.

Все три лошади вырвались на свободу и с грохотом рванули в поля.

Берт, стоявший ближе к Эльмине, бросился на нее, стараясь прижать к земле; падая, она уже слышала вдали звук копыт, но отнюдь не освободившихся от грабителей лошадей.

Она почувствовала – это маркиз внял ее мольбам о помощи и мчится сюда, чтобы спасти ее.

Он вихрем налетел на них как раз в то мгновение, когда Эйб уже пытался приподняться с земли, грязной руганью оглашая окрестности.

Как только он встал на ноги с пистолетом в руках, маркиз буквально прыгнул на него с лошади.

Он опрокинул Эйба на землю, а Чанг тут же обрушился на Берта.

Он нанес противнику бесподобный удар в шею.

Если б Эльмина видела, как все произошло, то определила бы, что это был один из приемов кунг-фу.

Но лежа на земле она не спускала глаз с маркиза.

От его удара Эйб потерял сознание, и маркиз устремился к Эльмине, чтобы помочь ей встать.

Она не увидела, как Чанг преследует француза и оглушает его тем же ударом, что и Берта.

Она могла видеть только глаза Олстона, глядящие на нее.

– С вами все в порядке?

И тут внезапно, поверив наконец в свое спасение, она разрыдалась.

Она уткнулась ему в грудь и лепетала:

– Они… собирались… убить меня!

Маркиз крепко сжимал ее в объятиях, нежно поглаживая по голове.

– Все в порядке, – успокаивал он ее тихонько. – Все в порядке.

– Я… я думала… никогда… не увижу вас больше!

– Вот он я.

Он дотронулся кончиками пальцев до подбородка и приподнял к себе ее лицо.

В свете луны ее волосы серебрились, в глазах стояли слезы; блестели они и на щеках.

Черная туника порвалась еще в те минуты, когда она пыталась не дать себя связать.

Но, глядя на девушку, Фалькон думал, что она никогда еще не была такой прекрасной.

Не в силах совладать с собой, он привлек ее к себе, его губы прижались к ее губам.

Эльмина не могла поверить, что это происходит с ней.

Словно удар молнии пронзил все ее тело.

Маркиз выпустил ее из объятий и сказал:

– Предлагаю покинуть это место. Я отвезу вас домой.

Он видел, как по склону уже спускается Хагсон со своими ребятами.

Конюх спешился, посмотрел на троих мужчин, валяющихся без сознания на земле в ногах у маркиза, и усмехнулся.

– Вижу, этим ворам по заслугам досталось от вашей светлости!

– Я оставлю их тебе, привези их к нам, Хагсон, – ответил маркиз, – а позже, днем, мы передадим их в магистрат.

– По мне, я бы их всех повесил, ваша светлость! – сердито молвил Хагсон.

Маркиз бросил взгляд на попону, в которую заворачивали Эльмину.

– Положи попону на мое седло.

– Хорошо, ваша светлость.

Хагсон поднял попону и уложил ее поверх седла. Маркиз подсадил Эльмину. Теперь она сидела боком, но все равно чувствовала неловкость от своего вида.

Фалькон быстро вскочил в седло и, не проронив ни слова, поскакал назад по дороге, приведшей их сюда.

Облегченно вздохнув, Эльмина прижалась к его плечу и закрыла глаза.

Она еще не могла осознать, что действительно спасена и ее не успели убить всего за миг до появления спасителей.

Если б маркиз и Чанг не прибыли вовремя, Эйб, конечно, выстрелил бы в нее второй раз, и не только потому, что она являлась для конокрадов опасным свидетелем.

Она сбила его с ног, и он был вне себя от ярости.

Ее стремительность и знание приемов карате спасло ей жизнь.

Эльмина задержала убийц ровно на столько, сколько понадобилось маркизу и Чангу, чтобы успеть появиться вовремя.

Еще немного, и все было бы кончено.

«Я…спасена».

Словно прочитав ее мысли, маркиз еще крепче обнял ее.

Он молчал, и до некоторой степени она была ему за это благодарна.

После всего случившегося у нее почти не осталось сил даже пошевелить губами.

Главное – он здесь, рядом.

Эльмина могла слышать биение его сердца.

Они медленно поднимались по склону.

Наконец они забрались наверх, и маркиз отчетливо видел каждую ее черточку.

Прежде чем они въехали в тень парковых деревьев, он спросил:

– С вами действительно все в порядке? Как же вы решились на такой безумный поступок? Одна, ночью, в конюшне?

– Откуда я могла знать… как я могла… предполагать, что там находятся эти воры… явившиеся за Шалом?

– Больше никогда не должно повториться ничего подобного!

Его губы были очень близко, и она надеялась, что он поцелует ее снова.

Ей так этого хотелось, и ее взгляд был красноречив.

– Мы поговорим обо всем, когда вернемся домой, – добавил он.

Они продолжали путь к дому.

Теперь она чувствовала себя лучше, но по-прежнему льнула к мужу.

Все-таки Эльмина не могла избавиться от страха, что, возможно, маркиз поцеловал ее лишь под влиянием эмоционального порыва и больше никогда не сделает этого.

Им потребовалось всего несколько минут, чтобы миновать парк и подъехать к парадному входу.

Два конюха уже ожидали их и тотчас подбежали взять под уздцы Самсона.

– Хагсону может понадобиться ваша помощь, – сказал маркиз. – Вы оба отправляйтесь и возьмите с собой много веревок. Все ясно?

– Да, ваша светлость!

В их молодых голосах звучал азарт – они явно стремились быть там, где происходит действо.

Ночной лакей держал дверь открытой, но дом встретил их тишиной, так как остальные слуги спали.

Маркиз помог Эльмине слезть с лошади, однако не позволил даже ступить на землю – понес на руках вверх по ступеням.

Он вошел в холл и поднялся по лестнице, прижимая ее к своему сердцу.

Эльмине еще никогда не было так хорошо, и она уткнулась лицом в его плечо.

Что бы там ни произошло с ними в будущем, у нее останется воспоминание об этих мгновениях.

Она не забудет, как прижималась к нему и как в один волшебный, восхитительный миг он поцеловал ее.

Дверь ее спальни так и оставалась приоткрытой, как в минуту ее ухода.

Маркиз внес ее в комнату и бережно положил на кровать, сказав при этом:

– Вам пора отдохнуть.

Не желая, чтобы он уходил, Эльмина протянула к нему руки, и он прибавил:

– Я сейчас же вернусь, и мы поговорим.

Она с улыбкой смотрела на него в свете свечей, а он, закрыв дверь в коридор, прошел в свою спальню.

Эльмина поспешно сбросила порванную тунику и черные панталоны.

Потом вымылась холодной водой – смыла с себя грязь от попоны.

Она надела ночную рубашку, лежавшую там, где она ее оставила, то есть на полу.

Скользнув в кровать, девушка больше не чувствовала себя беспомощной или испуганной, скорее возбужденной от того, что маркиз пообещал вернуться.

Она ждала его и думала о нем, красивом, сильном, замечательном.

О том, что, если б он не услышал ее мольбу о спасении и вместе с Чангом не подоспел на помощь, ее тело уже болталось бы в водном потоке.

Дверь в смежную комнату открылась, и он вошел.

На нем был тот же длинный красный халат, который он надевал в свадебную ночь, и она решила, что он подойдет и так же присядет на край кровати, чтобы поговорить с нею.

Вместо этого он раздвинул шторы на окнах, и она смогла увидеть звезды на небе и лунный свет, который вот-вот исчезнет.

Наверное, было уже около трех часов утра, но ей казалось, будто целая вечность прошла с тех пор, как она вечером поднялась к себе в спальню.

Маркиз стал гасить свечи.

Не успела Эльмина произнести и слова, как он очутился и кровати рядом с ней.

Она вся замерла от неожиданности, а между тем Олстон обнял ее и прижал к себе.

Она затрепетала от ощущения его близости.

– Теперь, милая моя, – сказал маркиз проникновенно, – мы можем обсудить случившееся, если ты все еще хочешь этого. Что касается меня, то единственное мое желание – поцеловать тебя.

– Пожалуйста… поцелуйте меня, – прошептала Эльмина.

Она запрокинула голову, подставив ему губы.

Маркиз осторожно и ласково поцеловал ее.

И вновь как будто молния пронзила ее тело, заставив испытать не то наслаждение, не то боль.

А потом его губы стали более настойчивыми и ненасытными.

Она никогда бы не узнала этого блаженства, если б умерла…

А он все целовал и целовал ее, и она словно растворялась в нем.

Теперь Эльмина чувствовала, как заполнившее ее всю тепло превращается в пламя.

Оно пылало в ее груди и на губах, словно искало встречи с жаром его губ.

Маркиз был охвачен тем же пламенем.

Случилось то, чего она страстно хотела, но не надеялась узнать.

Он замер на мгновение, чтобы посмотреть на нее, и она прошептала:

– Я… люблю вас… ничего не могу поделать… я люблю вас!

– Но и я не в силах бороться со своими чувствами.

И вот уже она сама прильнула к нему и стихла в его объятиях.

– Ты именно этого хотела, не так ли, моя родная? Чтобы я полюбил тебя так, словно никогда никого не любил прежде? Что ж, это действительно произошло!

– Неужели… это правда?

– Думаю, ты бы не поверила моим словам, солги я тебе. Клянусь всем святым, мое отношение к тебе не имеет ничего общего с моими чувствами к любой другой женщине.

Эльмина вскрикнула от счастья.

– Вы уверены? Вы… действительно уверены?

– Впрочем, я уже давно испытываю такие чувства.

– Но почему же… вы ничего… не сказали мне?

– Во-первых, мне хотелось быть абсолютно уверенным в себе, а во-вторых, убедиться, что ты не станешь опять вступать со мной в сражение, как в прошлый раз.

Эльмина тихонько рассмеялась.

– Именно карате спасло мне жизнь сегодня вечером, а также энергия мысли – часть этой… странной науки.

– Представь себе, Чанг услышал тебя и привел меня к тебе.

– Неужели?

– Чанг пришел ко мне в спальню и сказал, что ты в опасности, и когда мы добрались до конюшен, то узнали о похищении арабской кобылы. А маленький сын Хагсона, оказывается, видел, как тебя увозили.

– Они забрали меня с собой, потому что я видела их лица, – объяснила Эльмина. – А потом я мешала им двигаться с нужной скоростью, и они… решили… убить меня.

Этого маркиз не мог выдержать – его губы прильнули к ее губам.

Теперь он целовал ее отчаянно, словно боялся вновь потерять.

Он целовал ее до тех пор, пока ей не почудилось, будто сердце вот-вот вырвется из груди.

Он все сильнее сжимал ее в объятиях, и она понимала, что слова им больше не нужны.

Они были так близки, что казалось, будто их тела, сердца, разум и чувства слились воедино, связанные между собой невидимыми узами, и два человека перестали существовать порознь.

Это была совершенная любовь.

О такой любви мечтала Эльмина, в такую любовь верила.

Любовь вознесла ее к звездам, что ярко светили за окном.

Вскоре звезды потускнели и погасли, луна растаяла и исчезла с горизонта, а бледные отблески рассвета рассеяли ночную темень.

Небо за окном стало такого же цвета, что и волосы Эльмины.

Маркиз провел рукой по ее мягким волосам.

– Рассвет настал, моя красавица. Для нас это рассвет новой жизни.

– Вот почему вы… раздвинули… шторы?

– Сначала ты должна была почувствовать, что принадлежишь звездам, а потом и солнцу, – ласково молвил он, – и хотя в наше счастье вторглись неприятные события, это не самое главное в жизни, ты сумеешь забыть об этом.

Эльмина радостно засмеялась.

– Как вам удалось все это придумать? – воскликнула она. – Мне кажется, я попала в красивую сказку.

– Это ты научила меня думать так, – ответил маркиз. – Ты и Чанг. Я понимаю теперь, в мире еще очень много непознанного, есть множество вещей, которые необходимо постигать.

Эльмина вновь рассмеялась.

– Только не от меня. Я – ваша ученица, и вы прекрасно знаете, что всегда будете моим учителем.

– Я счастлив преподать тебе уроки любви, моя очаровательная женушка, но во всем остальном, подобно звезде на небе, тебе предстоит вести и вдохновлять меня.

– Но сумею ли я?

– Ты уже сумела! С тех пор, как я впервые встретил тебя, мне кажется, будто мы много лет знаем друг друга, нет – столетия! Ты изменила мой образ мыслей, и я знаю, отныне жизнь для нас обоих станет захватывающим приключением, и это твой выбор!

Эльмина затаила дыхание.

Именно эту мысль ей хотелось внушить маркизу, чтобы он никогда не превратился в занудного и надменного человека.

Она придвинулась немного ближе.

– Мне столько хотелось бы… узнать о любви… Я ведь и думать не могла, как это… замечательно… хоть и подозревала, что все так похоже на…

– Похоже на что?

– Похоже… на полет высоко в небе среди звезд… или полет к солнцу.

Она прижалась щекой к его обнаженному плечу и прошептала:

– Вы подарили мне… чувство, похожее на прикосновение обжигающих лучей солнца… они проникают в мою грудь.

– Это ты сжигаешь меня, любимая моя.

За окном становилось все светлее, и он слегка повернулся к ней.

Ему хотелось лучше разглядеть любимую.

Он смахнул длинные волосы, прикрывавшие ее лоб.

– И как тебе удается быть такой особенной? – изумился он. – Ты совсем иначе воспринимаешь этот мир, и это придает тебе особое очарование в моих глазах. Ты и мыслишь, и чувствуешь совсем иначе, нежели все остальные.

– Я хочу быть… особенной только для вас, – искренне призналась Эльмина.

– Но ты и есть особенная, необычная! Мне хотелось бы написать поэму, нарисовать картину, сочинить концерт! И все это – о тебе, о твоих необычных превращениях! Но сейчас мне не хватает слов, чтобы выразить переполняющие меня чувства.

– Неужели… вы говорите все это… мне… мне?

– Это все – правда.

Маркиз посмотрел на Эльмину – ее глаза были полны слез.

– Любовь моя, чем я расстроил тебя?

– Это… слезы… счастья. За всю жизнь никто не… любил меня… никто ни разу не говорил мне таких… прекрасных… и замечательных слов… я буду их помнить… всегда… и никогда… не забуду!

– Теперь ты услышишь от меня еще больше прекрасных слов. И позволь добавить: такого со мной раньше не бывало. Вот опять во мне из-за тебя творится что-то необычное!

Она знала, что он подшучивает над собой, и прижала к себе его голову.

– Я люблю тебя еще с тех пор, как впервые… увидела, когда была еще… совсем маленькая, – прошептала она. – Но все те годы, когда я думала и мечтала о тебе… я никогда по-настоящему не знала, какой… ты чудесный… и… благородный.

– Боюсь, ты мне льстишь, – сказал маркиз. – Но я принимаю твою лесть, ведь именно таким, моя любимая, именно таким я хочу быть для тебя.

– Тогда… пожалуйста, научи и меня стать для тебя всем, чего ты желаешь больше всего… чтобы я никогда… не разочаровала тебя!

–Тебе никогда не удастся разочаровать меня. Ты удивила и очаровала меня, как только мы стали мужем и женой. Теперь мы начинаем наш путь познания. Он будет вести нас через всю жизнь и множество других жизней, пока мы не обретем вечность.

– Но это же основа учения о карате! – воскликнула Эльмина. – Именно в это верили монахи… Вот почему везде, куда ведет наш путь познания, мы будем… находить то, что ищем.

– Мы найдем это… вместе.

Маркиз обнял ее и стал целовать ее губы, глаза, щеки, нежную шею.

В его руках она познавала ощущения, не известные ей доселе.

И он сам испытывал удивление и восхищение, которые дарил ей каждый раз, когда дотрагивался до нее.

Она придвинулась к нему, но тут же заметила, что маркиз смотрит на нее так, будто изучает ее лицо и пытается заглянуть в глубь ее глаз.

– Я боготворю тебя, необычная моя женушка! – сказал он ласково.

Его губы слились с ее губами, и она снова ощутила неодолимое желание прильнуть к нему.

Этим пламенем она не в силах была управлять.

Когда взошло солнце, влюбленные стали частицей его огненного диска.