Текст книги "Необычная невеста"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Девушка задержалась в своей спальне.

Не успела она пройти и половины лестницы, как услышала звук кареты, остановившейся у парадной двери, и с ужасом поняла, что это приехал маркиз.

Бартон ожидал его на крыльце, а два лакея уже раскатали изрядно потрепанную красную ковровую дорожку, которая использовалась для торжественных встреч уже не одно десятилетие, от парадной двери до кареты.

Эльмина колебалась, не зная, продолжать ей спускаться или повернуть назад.

Маркиз, двигавшийся быстрее, нежели она могла ожидать, вошел в дом через парадную дверь и, подняв голову, увидел девушку, все еще в нерешительности стоявшую на середине лестницы.

Ей ничего не оставалось, как сойти по ступенькам вниз навстречу гостю.

Фалькон протянул ей руку, и она присела в реверансе.

– Добрый вечер! – сказал он в ответ на ее приветствие. – Полагаю, вы одна из дочерей хозяина. Как я понял, вас у него три.

– Я самая младшая, милорд.

– Очень рад познакомиться с вами, – произнес маркиз.

– Папа с мамой ожидают вас в гостиной, – сумела выговорить Эльмина. – Сюда, пожалуйста.

Маркиз позволил Бартону снять с него нарядный выходной плащ на красной подкладке, затем отдал лакею высокий цилиндр и трость с позолоченным наконечником.

После этого он повернулся к Эльмине.

– Я в вашем распоряжении!

Девушка в это время напряженно думала над тем, как сообщить ему, что именно она и есть его предполагаемая невеста.

Сочтя подобное признание слишком неудобным для себя, она решила, что было бы лучше оставить решение этого вопроса матери и отцу.

Однако эта встреча дала ей возможность убедиться, какой неотразимой красотой обладает ее будущий жених.

Вблизи он был намного эффектнее, чем издали, ведь раньше она видела его только с определенного расстояния – на скаковом круге или на общем сборе охотников.

Когда рука маркиза, с которой он снял перчатку, коснулась ее руки, Эльмина ощутила исходящие от него волны, словно невидимые иголочки коснулись ее кожи, настолько они оказались сильны.

Чанг поведал ей, что подобные волны исходят и от людей, и от всего живого в природе.

Он рассказывал ей о людях, которые берут силу и энергию у деревьев, о том, что буддисты никогда не сорвут цветок, дабы не уничтожить жизнь, а члены индуистской секты джайна [1]1
  последователи буддизма


[Закрыть]во время прогулки чистят перед собой дорожку из опасения раздавить и отнять жизнь у насекомого.

Она понимала – власть Чанга над лошадьми, да и над другими животными, была результатом воздействия на них волн, посылаемых им.

Она пробовала следовать его примеру и обнаружила, как постепенно начинает управлять своими собственными волнами, так что могла уже, в какой-то степени преднамеренно, использовать их, а не просто распыляться в воздухе, не нацеливаясь на какой-то конкретный объект.

Девушке хотелось бы узнать, чувствует ли маркиз сейчас посылаемые ему волны, как она ощущает его поле, но, вероятнее всего, этого не произошло.

Бартон торжественно открыл двери гостиной и зычным голосом произнес:

– Маркиз Фалькон, ваша светлость!

Эльмина замедлила шаг, дабы позволить маркизу пройти вперед первым, и увидела, что вся семья уже в сборе и готова приветствовать знатного гостя.

Отец смотрелся весьма презентабельно в своем вечернем костюме, а мама вся блестела бриллиантами.

Мирабель была прекрасна.

Она надела то самое белое платье, в котором ее представляли королеве.

Дирдрей отдала предпочтение светло-зеленому – это ее любимый цвет.

Неожиданно вся пышность и великолепие церемонии, задуманной ради одного человека, показались ей забавными.

«Наши наряды чересчур неотразимы, – подумала она, – но имеет ли смысл так стараться сейчас, ведь противник уже и без того попался в сети – бедняга обречен!»

Маркиз казался в меру оживленным и приветливым, но Эльмина инстинктивно почувствовала, сколь ему претит и сама мысль о женитьбе, и необходимость делать предложение будущей невесте, соблюдая все внешние формальности, когда и так все уже решено.

Тем не менее она вынуждена была признать, что, хотя Фалькон и считал всю эту процедуру утомительной, ему все-таки удалось подавить свои эмоции – Эльмина не сомневалась в безошибочности своих ощущений.

– Счастлив видеть вас, Фалькон, – приветствовал гостя отец, – и добро пожаловать!

– Спасибо, – наклонил голову маркиз. – Было весьма любезно с вашей стороны пригласить меня.

Он поцеловал руку графини и с интересом взглянул на Мирабель.

Наблюдая за ним, Эльмина, догадалась, что сестра соответствует его представлению о ней.

Маркиз и правда увидел в ней некоторое сходство с Сафайрой Карстэйрс, подтверждающее верность описания Чарлза.

– Позвольте представить вам мою старшую дочь, Мирабель, – сказал граф. – Она помолвлена, хотя еще без официального объявления, с сэром Робертом Уоррингтоном, нашим соседом. Полагаю, вы с ним знакомы.

Маркиз не ожидал этого, но лишь слегка замешкался с ответом.

– Конечно, я знаю Роберта, надо будет поздравить его в следующий раз, когда мы встретимся.

Мирабель присела в изящном реверансе.

– Благодарю вас, – промолвила она. – Роберт часто говорил о вас, ваша светлость. Он в восторге от ваших скачек с препятствиями.

– А вот моя вторая дочь, Дирдрей, – прервал ее отец. – Она помолвлена, хотя пока это держится в секрете, с Кристофером Бардслеем. Думаю, вы слышали, его отец, лорд Бардслей, безнадежно болен, нет никаких шансов на его выздоровление.

Эльмина не сомневалась, что слова графа опять немного обескуражили маркиза.

Но он сердечно пожелал Дирдрей счастья, и лишь потом возникла несколько затянувшаяся пауза, прежде чем граф сказал:

– Как я догадался, вы уже встретили в холле третью мою дочь, Эльмину.

Маркиз тотчас обернулся к девушке, стоявшей чуть сзади.

Она отлично видела появившееся в его глазах удивление, которое на сей раз он утаить не сумел.

Похоже, он смешался и, подбирая слова, произнес:

– Да… мы встретились в холле.

Воцарившееся было неловкое молчание прервал Бартон; он вошел в гостиную в сопровождении лакея с бокалами шампанского на серебряном подносе.

– Мне кажется, нам надо выпить по этому счастливому поводу, – предложил граф, – и надеюсь, вам понравится шампанское, Фалькон. Этот сорт много лет назад мне рекомендовал король Георг, он тогда был на троне.

– Он, несомненно, имел репутацию большого знатока вин, – поддержал тему маркиз.

И граф с гостем ударились в воспоминания о вечерах, обедах и балах, которые оба посещали во дворце.

– Увы, я был слишком молод, чтобы знать короля Георга, – заметил маркиз, – но шампанское, подаваемое в Виндзорском дворце при короле Вильгельме, мне казалось совершенно неудобоваримым!

– Согласен с вами, – ответил граф. – Бедняга ничего не понимал в винах и еще меньше в лошадях.

– Вы абсолютно правы, – кивнул маркиз. – Вы были бы потрясены видом некоторых лошадей, что, остались в конюшнях со времени его правления! По-видимому, королевские лошади в состоянии дольше влачить свое существование, нежели обычные,– другой причины для их выживания я не вижу. Никто до сих пор не удосужился избавиться от них или перевести на подножный корм, даже когда они состарились и ослепли настолько, что невозможно было применить их хоть с малейшей пользой.

– Конечно, такое постыдное состояние конюшен под силу исправить только вам, – отметил граф.

Они говорили про лошадей весь обед, и хотя Эльмина внимательно слушала их, она даже не попыталась вступить в беседу.

Как ни странно, сестры тоже не посмели участвовать в разговоре мужчин, и, хотя графиня изредка отпускала какие-то реплики, весь обед граф с маркизом беседовали только вдвоем.

По правде говоря, дамы вздохнули с облегчением, когда можно было оставить мужчин одних за бокалом вина.

Выйдя из гостиной, Мирабель сказала:

– Могу поспорить с кем угодно, сегодня был самый скучный обед в моей жизни!

– Я тоже! – согласилась Дирдрей.

Девушки посмотрели на сестру и одновременно выпалили:

– Дорогая, нам тебя так жаль!

–А мне показалось все очень интересным, – призналась Эльмина, – хотя я бы поспорила с его светлостью по нескольким вопросам.

Мирабель замахала руками.

– Что ты, тебе ни в коем случае не стоило этого делать! Если б ты возразила ему, он мог взять обратно предложение жениться на тебе!

Эльмина рассмеялась.

– Сильно сомневаюсь. Причина его срочной женитьбы в том, что он хотел получить назначение на должность шталмейстера Ее Величества, и он сейчас наверху блаженства!

– Откуда ты знаешь, Эльмина? – воскликнула графиня. – Неужели тебе сказал отец?

– Все говорят, – ответила девушка, – и все знают, что это правда. И лудильщик, и портной, и кузнец, и нарочные, и даже старая миссис Блэйк в деревенской лавке.

Тут она сообразила, что сделала промашку – ведь мама понятия не имела о ее прогулках в Фалькон.

Мирабель заметила ее ошибку и, нахмурив брови, неодобрительно посмотрела на сестру, но, к счастью, графиня была слишком обеспокоена чувствами дочери, дабы обращать внимание на что-нибудь еще.

– Не стоит, дорогая моя девочка, – сказала она, – доверять всему услышанному, и я твердо убеждена, маркиз, а он, на мой взгляд, обворожителен, имел более вескую причину для заключения брака, причем скорее личную. Вряд ли им двигало только желание получить должность шталмейстера.

– Без всякого сомнения, так оно и есть, мама, и я вполне могу понять, насколько это серьезно для него. В конце концов, никто не сумел бы лучше, чем он, осуществить преобразование королевских конюшен.

Графиня вздохнула и, явно желая прекратить весь этот спор, произнесла:

– С удовольствием снова побывала бы в поместье Фалькон. Я так давно не была там. Но, надеюсь, дитя мое, в любом случае ты сумеешь проявить такт и не отпускать никаких критических замечаний ни по какому поводу.

– Само собой разумеется, мама, – согласилась Эльмина, подумав, что ее сговорчивость пришлась графине по душе.

Леди Уорнборо переполняло желание проявить внимание и доброту к младшей дочери.

– Твой сегодняшний наряд тебе, безусловно, очень к лицу, хотя это платье по прибытии казалось мне неподходящим. Надеюсь, обычные платья, которые я заказала для тебя, привезут уже завтра, но это лишь на всякий случай, если вдруг его светлость пригласит тебя куда-нибудь днем. Было бы опрометчиво покупать слишком много нарядов прежде, чем мы сами поедем в Лондон и там на месте все посмотрим.

– Я с вами согласна, мама. Большое спасибо за это платье. Мне оно нравится! – улыбнулась Эльмина.

– Бесспорно, оно весьма необычно, – молвила графиня. – Но я все-таки думаю, тебе следовало надеть белое. Мирабель больше похожа на будущую невесту, чем ты!

– Но я и есть будущая невеста, мама! – возразила Мирабель.

Она взяла Дирдрей под руку, и сестры отошли в угол комнаты, где могли посекретничать.

Эльмина знала, что они обсуждают маркиза, а поскольку обладала тонким слухом, то расслышала слова Мирабель:

– Теперь, увидев Фалькона в доме, да еще так близко, я смогла убедиться, что люблю Роберта в миллион раз сильнее, чем прежде!

Потом зазвенел смех сестер, и, подумав, что их реплики расстроят графиню, девушка подсела к ней на диван.

– Конечно, мама, маркиз очень интересный мужчина, – заметила она, – но, наверное, еще лучше он смотрится на лошади!

– У него есть все! – сказала графиня, словно отвечая своим мыслям. – Жаль, Мирабель…

Она остановилась, сообразив, что продолжение может обидеть младшую дочь, но Эльмина успокоила ее.

– Уже слишком поздно для сожалений, мама. Все, что вы способны для меня сделать, так это молиться за меня, чтобы я стала маркизу такой женой, какую ему хотелось бы иметь. А остальное вы, так же как и я, знаете: такой зять чрезвычайно поможет папе.

Графиню слова дочери потрясли до глубины души.

Но она не успела ничего ответить, так как в этот миг в гостиную вошли граф и маркиз.

Они пересекли комнату, направляясь прямо к графине с Эльминой, и граф произнес тоном, который явно давал понять дочери, что ему хотелось бы поскорее все уладить:

– Дорогая моя, маркизу непременно хочется посмотреть изображение лошадей вашего дедушки работы Стаббса в моем кабинете, и я обещал, что вы ему их покажете.

– Конечно, папа.

Эльмина не сомневалась, что родители все запланировали еще до обеда, поэтому вмиг поднялась с дивана и, не глядя на маркиза, направилась к двери.

Они пошли по коридору к кабинету графа, где тот собрал со всего дома лучшие картины на спортивную тему.

Картины Джорджа Стаббса были, вне всякого сомнения, самыми незаурядными среди них, но Эльмина, честно говоря, предпочитала другую картину – кисти Сарториуса.

Однако девушка понимала: эта «экскурсия» задумана, дабы маркиз имел возможность объясниться с ней самой, как ожидалось, несколькими заранее хорошо продуманными фразами.

Когда они достигли кабинета, Эльмина не удивилась, увидев зажженными все светильники на камине и на отцовском столе.

Ей никак не удавалось подавить в себе некоторое волнение, вызванное боязнью, что в последний момент маркиз вдруг почувствует, будто его обманом заставляют жениться на ней вместо Мирабель, и постарается дать задний ход.

Но он, видимо, принимал положение вещей таким, каким оно было в реальности.

Либо для него от этого по крайней мере ничего не менялось, либо он не представлял себе иного выхода из возникшей ситуации.

Когда они оказались в центре огромного кабинета, маркиз произнес речь, слова которой, похоже, заранее отрепетировал:

– Полагаю, леди Эльмина, вы знаете, что я уже попросил у вашего отца согласия на брак с вами. Надеюсь, вы лично относитесь с одобрением к нашим с ним планам, и мне хотелось бы верить, что я сделаю вас счастливой.

Девушка почувствовала, что его официальность предполагает ответ в таком же официальном духе.

Но ей это не удалось.

Посмотрев на него, она сумела только произнести:

– Я… с радостью выйду… за вас!..

– Я доволен, – сказал маркиз. – Я взял с собой кое-что для вас, чтобы вы могли надеть это в знак того, что мы официально помолвлены. Надеюсь, вам понравится. Послезавтра о помолвке будет объявлено в «Лондонской газете».

С этими словами маркиз достал шкатулку и открыл ее.

Внутри лежало кольцо с великолепным бриллиантом овальной формы в окружении других бриллиантов.

Эльмина молча разглядывала камень.

– Это фамильное обручальное кольцо, которое надевали все маркизы Фалькон, но чуть позже я, естественно, подарю вам кольцо, которое будет принадлежать только вам, а не представлять собою экспонат семейной коллекции драгоценностей.

– Спасибо… большое, – только и вымолвила Эльмина.

Она протянула ему левую руку, и маркиз надел кольцо на средний палец.

Оно оказалось немного великовато, и он сказал:

– Вижу, оно велико для вас, разумеется, его можно будет уменьшить по вашей руке. Но я подумал, вам захочется получить его уже сегодня вечером.

– Очень… любезно с вашей стороны… позаботиться об этом.

Она не поднимала глаз от кольца, и маркиз усмехнулся, отметив про себя, что девушка явно не проявляет особой восторженности.

– Было бы интересно узнать, о чем вы сейчас думаете, – обратился он к своей невесте.

К его удивлению, Эльмина засмеялась.

– Не сочтите меня неблагодарной, – вдруг призналась она, – но, честно говоря, я подсчитывала, сколько из ваших замечательных лошадей можно было бы приобрести на это кольцо.

Маркиз определенно был ошеломлен.

– Вряд ли я ожидал от вас подобных слов! Из них я могу заключить, что вы, как и ваш отец, очень любите лошадей.

– Да, действительно! Мне ужасно понравились лошади, на которых я вас видела во время охоты.

Допустив уже один промах в разговоре, Эльмина учла это, решив более тщательно подбирать слова.

–Я чувствую себя неловко, поскольку не могу ответить вам, что и я заметил вас.

– А почему, собственно, вам следовало меня замечать? – пожала плечами Эльмина. – Если уж ты охотишься, то, мне кажется, умнее было бы сосредоточиться на поимке лисы, нежели разглядывать тех, кто собрался в качестве зрителей.

Маркиз оживился.

– Вы правы, но для большинства женщин охота представляет собой одно из общественных увеселений и возможность повстречаться с людьми – вот почему она доставляет им наслаждение.

– Ну, это не обо мне! – заверила его Эльмина. – На мой взгляд, вся эта бестолковая шумиха и болтовня – ужасная трата времени, и я знаю, вы тоже так считаете.

Она промолчала, что пренебрежение, которое Фалькон выказывал остальным участникам охотничьего сбора, преднамеренно держась подальше от них, у всех вызывало досаду.

Именно такое поведение маркиза вынудило Мирабель назвать его надменным человеком, одним своим видом показывающим, насколько все прочие ниже его.

– Я обещаю вам, когда мы поженимся, – сказал маркиз, – вы оседлаете самых лучших лошадей, какие только я смогу предоставить вам для охоты.

Наверное, надо было быть абсолютно слепым и глухим, чтобы не заметить, как вспыхнули радостью глаза девушки, и не услышать восторг в ее голосе.

– Я предпочла бы это взамен бриллиантов, пусть и ценой в миллион фунтов!

Маркиз рассмеялся.

– Думаю, у вас будет и то, и другое!

– Спасибо вам, правда, большое спасибо! – поблагодарила его девушка совсем иначе, нежели в ту минуту, когда получила в подарок от него кольцо.

Но, внутренне почувствовав, что он раздумывает, стоит ли ему поцеловать свою невесту, Эльмина заторопилась показать ему собрание живописи.

– Вам стоит полюбоваться на папины картины, прежде чем мы вернемся в гостиную. Он очень гордится ими, и его страшно разочарует, если вы не обратите на них внимания.

– Думаю, он сможет понять, что в сложившейся ситуации я буду восхищаться только вами!

Маркиз отметил, как озорно посмотрела на него Эльмина.

– Как красиво вы говорите, – промолвила она. – Я и в самом деле могу надеяться, что это – правда?

– Мне остается только решительно отстаивать правоту своих слов, – с некоторым удивлением ответил маркиз. – Вы позволите мне поинтересоваться, сколько вам лет, или сочтете мой вопрос слишком дерзким?

Эльмина залилась колокольчиком, не придавая значения мелодичности своего смеха.

– Я так и думала – вам хотелось это узнать с того самого момента, как вы меня увидели. Как раз на прошлой неделе мне исполнилось восемнадцать. Я знаю, что выгляжу моложе, но, хотя это может вас беспокоить, ручаюсь, с годами это пройдет.

Теперь уже искренне расхохотался маркиз и проговорил сквозь смех:

– Это бесспорно. Но, надо признаться, я не ожидал встретить столь юное и, если позволите, столь необычное создание, как вы.

– Вы писали в вашем письме папе, будто желаете взять в жены его дочь. Поскольку я единственная, кто еще не обручен, у вас действительно не очень большой выбор.

– Я не жалуюсь, – перебил ее маркиз, но у него возникло странное ощущение, что Эльмина не поверила ему.

И тогда она произнесла удивительные слова, которые он не предполагал от нее услышать:

– Думаю, теперь нам следует вернуться в гостиную. Мама будет переживать, если мы останемся здесь слишком долго, а папа начнет думать – вдруг вы решили отказаться от своего предложения, увидев меня и поговорив со мной, и поискать невесту в ином месте.

Маркиз на какое-то время потерял дар речи и лишь молча смотрел на девушку.

Но Эльмина уже приблизилась к двери и открыла ее, и ему ничего не оставалось, как вслед за ней покинуть кабинет графа.

Только когда они уже снова шли по коридору обратно в гостиную, он нашел нужные слова.

– Я был, несомненно, прав, леди Эльмина, сочтя вас самобытной, необычной девушкой, и с нетерпением стану ждать нашей следующей встречи.

– Она состоится через три дня, когда мы приедем к вам обедать, милорд, – ответила Эльмина. – А я, честно говоря, просто жажду увидеть Фалькон и все его сокровища, хотя в это время дня мне не удастся посмотреть ваших лошадей.

Возможно, ему следовало хоть что-то ответить ей, но как раз в это время Эльмина, шедшая впереди, уже открыла дверь в гостиную.

Маркиза не покидало какое-то диковинное чувство, будто в обычных словах девушки присутствовал другой смысл, какая-то скрытая насмешка, которую она оставила при себе.

Он не понимал, каким образом ощутил это.

Ему просто пришла в голову подобная мысль, и он поверил, что не ошибся.

Час спустя, по дороге домой, оставшись наедине со своими мыслями, он пришел к единственному выводу: его будущая невеста не укладывается в рамки его представления о современной девушке на выданье; кроме того она не произнесла ничего такого, что он мог бы от нее услышать.

Просуммировав свои впечатления, он нашел для нее всего одно слово: «Необычная».

Глава четвертая

Эльмина медленно спустилась в холл, где ее ожидал отец.

Он не мог скрыть волнения, как, впрочем, и все остальные члены семьи.

Как только она появилась, он вынул из кармана жилета золотые часы.

– Быстрее, быстрее! Ты опаздываешь! – поторапливал он ее.

Но Эльмине не удавалось двигаться быстрее из-за длинного шлейфа, который несла горничная матери, а так как она еще и боялась упасть, то приходилось крепко держаться за перила.

Отец не смотрел на нее, пока она спускалась.

И она была ему за это благодарна, потому что опасалась его возможной реакции на свадебное платье.

После обеда в Фальконе, заметно отличавшегося от обеда в Уорн-парке, поскольку маркиз пригласил кое-кого из своих родственников, ей так и не представилась возможность поговорить с ним наедине, а он, со своей стороны, вообще не предпринял никакой попытки уединиться с ней.

Эльмина не сомневалась, что, хотя само желание вступить в брак и получило одобрение родни маркиза, все были, несомненно, удивлены его выбором.

Каждый из них так или иначе высказывался по поводу ее юного вида, и немногие соглашались поверить, что ей уже исполнилось восемнадцать.

Девушка была уверена, они надеялись увидеть на ее месте Мирабель, считая сестру именно той из дочерей графа, которую должен был выбрать маркиз.

Из-за этого многих пришлось посвятить в тайну обручения старшей девицы Уорнборо.

Но выбор пал на Эльмину, и это означало для нее одно: в день бракосочетания она должна выглядеть безупречно, тем более из Лондона прибудут многочисленные друзья маркиза, чтобы с пристрастием оценить невесту и, безусловно, раскритиковать ее.

Ей повезло, что графиню слишком волновали мысли о предстоящих трех свадьбах в столь короткое время: из-за этого она не смогла уделять пристального внимания Эльмине, что непременно сделала бы при иных обстоятельствах.

Когда они приехали в Лондон, она повела свою младшую дочь по магазинам, которые обычно посещала сама, выбрала множество платьев, на ее взгляд, подходящих, и предупредила, что на следующий день хотела бы увидеть выкройки и отрезы материи.

Это позволило Эльмине убедить мать, – которая должна была заниматься в Лондоне множеством разнообразных дел да еще отвечать на многочисленные приглашения друзей, – что они с сестрой вполне могли бы вновь пройтись по магазинам лишь в сопровождении служанки и таким образом развязать матери руки.

Графиня была довольна, Мирабель тоже.

– Ты же знаешь, какая у нас мама, – сказала она сестре. – Мама думает, что все знает лучше, чем мы, но, по правде говоря, я больше хочу угодить Роберту, а у него совсем особый взгляд на мои наряды.

Эльмина в ответ промолчала, но подумала то же самое, только о маркизе, и у нее не было никакого желания становиться еще одной заурядной, безликой невестой в белом атласе.

Именно такое платье выбрала для нее мама, поэтому, когда Эльмина пришла в магазин на следующий день, она изменила заказ и выбрала вместо атласа тонкую мягкую ткань, расшитую по всему полю серебром.

Восхитительная и дорогая, эта ткань стоила того, так как обязательно должна подчеркнуть цвет волос и прозрачность кожи Эльмины.

Ей никогда еще не удавалось носить свою собственную, а не перешитую с чужого плеча одежду, никто до этого момента не беспокоился, как она выглядит, и она часто сама придумывала праздничные наряды, лежа ночью без сна с открытыми глазами.

Девочке казалось, будто эти наряды превратят ее из самой незаметной в семье младшей сестры, маленькой и нежеланной, в принцессу, которая, конечно же, очарует прекрасного принца.

Обычно в своих фантазиях она видела себя в какой-то необыкновенной, захватывающей дух амазонке, верхом на черном коне, самом великолепном во всей Англии, на скачках с препятствиями.

Или же она появлялась на балу позже всех гостей, а на ней – платье, расшитое бриллиантами, сияющими подобно звездам, либо платье, как будто из лунного света.

Вот на это-то лунное платье ее грез и пал выбор девушки, ставшей невестой.

Отобранная ткань, если на нее смотреть издали, не просто серебрилась, а переливалась всеми оттенками, как вода лесного ручья.

Портниха графини была артистической натурой и легко поняла желание Эльмины.

Помимо всего прочего на нее, несомненно, произвел сильное впечатление тот факт, что девушка должна была стать маркизой Фалькон.

Поэтому портниха согласилась сохранить выбор Эльмины в тайне от графини и постараться, чтобы платье отличалось от других свадебных нарядов всех без исключения невест, выходивших замуж со дня вступления на трон королевы Виктории.

– Вы восхитительны, ваша светлость! – сказала она на последней примерке, и не возникало сомнения в ее искренности.

– Спасибо, – ответила Эльмина. – Я очень надеюсь, что вы правы.

Произнося эти вежливые слова, она думала о маркизе и безмерно желала, чтобы он залюбовался на нее.

И все-таки она не могла быть уверена, обратит ли он вообще внимание на наряд своей невесты, когда рядом будет леди Карстэйрс, которая наверняка явится на церемонию.

Он, однако, удосужился побеспокоиться и послал в Уорн-парк целую коллекцию бриллиантовых диадем, спасая реноме графини объяснением, что в роду Фальконов невесты надевали семейные драгоценности уже в день свадьбы.

Графиня искренне поверила в это, но Эльмина не сомневалась, что маркиз считал все их украшения значительно беднее тех, что принадлежат ему.

Жених хотел взять на себя большую часть организации церемонии, ибо опасался передоверить кому-либо эту слишком ответственную миссию, сомневаясь, что кто-то сделает все так, как хотелось бы ему.

Когда наконец определили день свадьбы, маркиз словно невзначай заметил:

– Я думаю, милорд, прием по случаю свадьбы было бы гораздо удобнее устроить в доме Фальконов, а не у вас.

Однако же его голос подсказал Эльмине, что он заранее тщательно все обдумал.

Граф взглянул удивленно, а маркиз уже продолжал:

– Вы отлично знаете, что мне придется поставить еще и шатры, в которых мои арендаторы и слуги примут участие в свадебном застолье, а вечером, безусловно, следует обеспечить фейерверк.

Немного помолчав, он пояснил:

– В противном случае нам с Эльминой неизбежно придется покинуть застолье здесь и мчаться во весь дух в дом Фальконов, где я должен буду выступить с речью в обоих шатрах и, разумеется, представить собравшимся мою жену. Это может оказаться несколько утомительным для нас обоих.

Он так убедительно изложил свои доводы, что граф согласился, не выказывая при этом большого неудовольствия.

В то же время граф Уорнборо подумал и о том, насколько такое решение сократит его расходы, и уже подсчитывал стоимость свадьбы Мирабель, а потом и Дирдрей.

Итак, было решено, что молодые обвенчаются в небольшой церкви, где крестили Эльмину и где были захоронены все ее предки, а прямо оттуда они направятся в Фалькон – там состоится застолье в огромном зале для приемов.

Девушка узнала, что маркиз распорядился украсить то место, где новобрачные будут принимать поздравления от гостей, орхидеями, выращенными в его собственных оранжереях.

Садовники так же эффектно украсят и зал для приемов.

Вряд ли ее отец мог себе позволить подобную роскошь.

Надо сказать, когда Мирабель и Дирдрей потратили на украшение одной лишь крохотной церквушки в их поместье целый день перед свадьбой, они уже не сомневались, как скромно будут выглядеть их лилии и гвоздики в сравнении с фантастическим оформлением нынешней брачной церемонии.

Идеи маркиза еще более укрепили Эльмину в мысли, что ей нельзя выглядеть маленькой, невзрачной, незначительной полевой маргариткой.

Так или иначе, она совершенно не сомневалась: леди Карстэйрс предстанет экзотической орхидеей, и соперничать с ней невозможно.

Поэтому Эльмине пришлось сконцентрировать все свои мысли только на самой себе, что она делала раньше крайне редко.

Чанг в этом вопросе ей не помощник.

И все же она чувствовала, как в определенном смысле он уже протянул ей руку помощи.

Ведь это он научил ее сосредотачиваться, внутренне собираться для достижения цели и находить решение проблем внутри самой себя.

Оставаясь в одиночестве, она занималась дыхательными упражнениями по специальной системе, которую монахи применяли для обучения своих питомцев до того, как те приступали к освоению карате.

Девушка тотчас увидела в своем воображении картину, и затем ей уже легко было выполнить желаемое.

Она решила поступить по-своему, кто бы ей что ни советовал.

Мама с гордостью достала старинную кружевную бельгийскую фату, хранившуюся в семье Уорнов уже двести лет.

Но для Эльмины фата оказалась слишком тяжеловесной, хотя она прекрасно должна смотреться на Мирабель.

К тому же, подумала Эльмина, если уж ткань для ее платья серебрится особым узором, то бельгийское кружево может оказаться абсолютно лишним.

Для фаты портниха приготовила тончайшего рисунка ткань, не белую, но цвета утреннего тумана, и расшила ее крошечными кристалликами, напоминавшими бриллиантовую россыпь, – они поблескивали на свету словно капли росы.

И, вновь бросая вызов традиции, Эльмина отказалась от торжественной процессии со шлейфом – пусть искрящаяся ткань свободно стелется за ней, когда она пойдет к алтарю.

Очередной проблемой стал выбор диадемы.

Маркиз прислал три, одна больше другой, но все они своим видом угнетали ее.

– О, как они бесподобны! Такое великолепие! – восклицала Мирабель.

Она примерила одну и тут же сказала:

– Обещай мне, когда я буду выходить замуж, ты позволишь мне позаимствовать у тебя вот эту. Если мне удастся ее надеть, это будет самая шикарная корона в моей жизни.

– Конечно, ты сможешь ее надеть! – не задумываясь ответила Эльмина.

А вот ей самой эта диадема совершенно не подходит.

Она в отчаянии смотрела на другие две.

Пока она мучилась вопросом, как ей поступить, к ней обратился отец:

– Мне кажется, дочка, нелепо тратить безумные деньги, которых у меня не так уж и много, на дорогой свадебный подарок, когда твой будущий муж столь, богат.

– Действительно, ни к чему расточительность, папа, – согласилась Эльмина.

– Вместе с тем, – задумчиво произнес граф, – людям покажется очень странным, если я не преподнесу тебе какое-либо украшение.

– В этом нет никакой надобности… – попыталась возразить девушка.