Текст книги "Чарующий вальс"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
ГЛАВА IV
Ричард нанял экипаж прямо возле дворца, и они поехали в один из маленьких ресторанчиков неподалеку от Пратера. Он иногда бывал в этом месте, тихом и уютном, и знал, что здесь они не привлекут любопытных взглядов. Вообще говоря, Вену в эти дни трудно было чем-либо удивить.
Однако Ричард прекрасно понимал, что меры предосторожности все-таки необходимы. Пока Ванда искала накидку, он решил поменять свой плащ со звездами на что-нибудь другое.
В одной из галерей он заметил спящего мужчину. Слишком увлекшись вином, он, видимо, не рассчитал свои силы и теперь уютно пристроился на одном из золоченых парчовых диванов, стоящих в ряд под портретами членов императорской семьи.
Быстро развязав темно-синюю накидку спящего кутилы, сняв его шляпу, украшенную перьями, Ричард торопливо переоделся. Еще мгновение, и он уже прятал плащ царя под подушку пустого кресла.
Накидка, которую он позаимствовал, оказалась достаточно широкой и прикрывала большую часть мундира. Орден пришлось снять и спрятать в кармане. Когда появилась Ванда, он двинулся ей навстречу. Вначале она не узнала его и растерялась, но затем радостно улыбнулась.
– Совсем не нужно, чтобы кто-нибудь догадался о нашем «побеге», – тихо объяснил Ричард.
– Конечно, – ответила Ванда, вспомнив о баронессе. Что она подумает, не увидев рядом своей подопечной.
– Мы ведь не задержимся? – немного настороженно спросила девушка.
– Доверьтесь мне и не бойтесь.
Ричард подхватил ее под руку и повел по коридору к дверям дворца, куда все еще подъезжали гости.
Как и предполагал Ричард, в ресторанчике было немноголюдно. Публику невозможно было рассмотреть, так как столики стояли в нишах, украшенных искусственной виноградной лозой. Никто не докучал посетителям. Играл небольшой оркестр, музыканты были в национальных костюмах. Уют и тепло этого местечка так приятно поразили Ванду, что, присев к столику, она воскликнула:
– Как здесь славно! Как называется это место?
– «Золотая лоза», – объяснил Ричард. – Сейчас я прикажу принести еду и необыкновенное вино, которыми славится этот ресторанчик.
Ему нравилось, как она спокойно относится ко всему, что он делал, заказывал, говорил. И когда отошел официант, он обратился к ней с просьбой:
– Снимите, пожалуйста, маску. Мне хочется увидеть вас.
Она послушно потянулась к крошечной маске, прикрывавшей глаза, сняла ее – и свет свечей на столе озарил юное лицо.
Ричард не сомневался в том, что она хороша, но настолько… Синие, как летнее небо над Англией, глаза казались огромными на ее личике; неожиданное сочетание ярко-золотистых волос, синевы глаз и темных ресниц лишили его на мгновение дара речи. Пораженный ее красотой, он силился вспомнить, встречал ли он когда-нибудь в жизни такую свежесть и притягательность. Чувствуя его пристальный взгляд, Ванда очень смутилась, и руки сами собой прикоснулись к щекам.
– Почему вы так смотрите на меня? – неуверенно спросила она.
– Я подумал, как вы отличаетесь от всех, кого я встречал.
– Могу я принять ваши слова как комплимент?
– Да, конечно. А вы хотите быть другой?
– Я никогда не задумывалась над этим. Боюсь, что я слишком мало знаю жизнь и людей. Я ведь говорила вам, что только что приехала.
– А, собственно, почему вы приехали сюда?
– Моя мама перед смертью хотела, чтобы я увидела свет, побывала на балах и праздниках, как и другие девушки.
– На одном из них вы уже были. Вам понравилось?
– Это всегда так чудесно?
Он рассмеялся безыскусности ее вопроса.
– Мне бы хотелось ответить утвердительно, но скоро вы устанете от них. Вы поймете, что сегодняшний бал похож на вчерашний, а завтрашний тоже не принесет ничего нового. Это грустно, но все как-то меркнет, когда входит в привычку.
– Все?
– Все. И даже люди, – уверенно повторил Ричард.
– Нет, это неправда! Люди, которых ты любишь, становятся тебе ближе и дороже. Ты начинаешь все больше ценить их. Это чувство не проходит.
– Вам, скорее всего очень повезло с друзьями или… с любовниками!
Его голос прозвучал так неожиданно резко, что Ванда не смогла удержаться от смеха.
– У меня нет любовников. Вы первый мужчина, с кем я отважилась быть наедине, за исключением моего отца и его старых армейских друзей, приезжавших иногда погостить к нам.
– Неужели? – удивился Ричард, думая о женщинах, которых он знал, молодых, веселых модницах Сент-Джеймского двора. Казалось, страсть к флирту они впитали с молоком матери и ждали свою первую любовь уже на пороге классной комнаты.
– Вы должны верить мне. Я всегда говорю правду.
– Всегда?
– Естественно. Лгать плохо и очень неприятно.
– И у вас никогда не было секретов?
Ванда слегка покраснела и отвернулась от него. Она вдруг вспомнила, что впервые в жизни у нее появился секрет, такой важный и пугающий, что, казалось, был написан на ее челе огненными буквами.
Но когда подали вино и заказанные ими блюда, Ванда забыла обо всем и наслаждалась новой обстановкой. Ей было все легче и легче беседовать со своим спутником. Неужели она когда-то думала, что императоры и цари не похожи на обыкновенных людей? Он был сильный и надежный; и девушка чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. По своей наивности она даже не задумывалась над тем, что могло бы произойти, не окажись он именно таким.
Он так и не снял маску. Она знала, что царь не хочет быть узнанным в таком месте, и поэтому не просила его об этом. Что она из себя представляла? Да ничего особенного. И неважно, что и как она делала. Но Ванда заметила, что он не сводит с нее глаз, и впервые в жизни почувствовала себя настоящей женщиной.
Вино было прекрасное. И хотя девушка была не голодна, она заставила себя попробовать все, что он заказал.
– Расскажите еще о себе, – попросил он.
И она вдруг подумала, что больше всего ей нравится легкий акцент, с которым он говорит по-немецки.
– Но мне нечего рассказать вам. Давайте лучше поговорим о вас. Вы спросили, что я думаю о конгрессе. А что вы думаете о нем?
Ей казалось, что его ответ на подобный вопрос мог бы заинтересовать князя Меттерниха. Но ее собеседник только рассмеялся.
– Говорить о Венском конгрессе так же скучно, как о погоде в Англии!
– Неужели все только и говорят о конгрессе?
– Да, почти не переставая, отвлекаясь только на сплетни о любовных приключениях, – с серьезным видом заявил он.
– А разве еще остается время для любви, если все так поглощены конгрессом?
– Господи! Чем же им еще заниматься, как не любовью. Я, конечно, не имею в виду министров и послов, которые действительно работают. Правда, и отдыхают тоже. Но остальные – монархи и их сопровождение – здесь развлекаются, а какое развлечение может быть лучше любви?
Он говорил цинично, даже зло. И лишь взглянув на расстроенное лицо Ванды, остановился.
– Что случилось?
– Я стараюсь понять, – ответила Ванда. – Мне казалось, что любовь – это не игра, о ней нельзя судить так легкомысленно. Я всегда думала… любовь – это что-то святое.
Ричард молчал. Он знал, как это происходит здесь, в Вене. Все без исключения: поэты, картежники, банкиры, депутаты – все, как сумасшедшие, влюблялись, увлекались, интриговали. Это была опьяняющая, азартная игра.
Он и сам был одним из таких игроков. Его отношения с Екатериной были просто чувственным удовлетворением, не больше и не меньше. А эта девочка заставила его посмотреть правде в глаза и на мгновение устыдиться.
Затем в душе он посмеялся над собой. Неужели он так сентиментален, чтобы поверить, что на свете есть нечто лучшее, чем удовольствие, чем поиски его? Любовь, о которой говорила Ванда, существует лишь в сказках. А что касается святости… Он знал многих женщин, но не мог припомнить, чтобы их любовь была святой. Тем не менее, было просто кощунственно разочаровывать девушку.
– А что еще вы думаете о любви? – спросил Ричард. – Я чувствую себя непросвещенным в этом вопросе, как и вы в событиях в Вене.
Она догадалась, что над ней подсмеиваются, и Ричард почувствовал, что она замкнулась и уже больше не раскроется.
– Я не смею больше утомлять вас своей болтовней, – ответила Ванда с достоинством, о каком он даже не догадывался. – Я и вправду ничего не знаю.
Ричард не мог устоять перед ее обаянием.
– Простите меня, – виновато сказал он. – Я вовсе не смеюсь над вами. Это все оттого, что я сам невежда. Мы жили по-разному, и, возможно, ваши представления о жизни и любви более правильны, чем мои.
Он почувствовал, что Ванда смягчилась, но он помнил, что для нее он царь Александр, который так далек от обыденной человеческой жизни.
– Поделитесь своими мыслями, пожалуйста, – попросил он.
– Эго трудно объяснить. – Ванда задумалась. – Я всегда мечтала о том, что в один прекрасный день встречу человека, которого полюблю, и он ответит на мои чувства. Тогда я смогу сделать все, чтобы он был счастлив. Если полюбить по-настоящему, это ведь так просто – забыть себя и думать только о нем.
– Вы думаете, что на свете найдется хоть один мужчина, достойный такой преданной любви?
– Мужчина, которого я полюблю, будет именно таким, или я вообще не буду любить никого. – Она улыбнулась, и Ричарду показалось, что он не видел улыбки прекраснее.
– Что ж, вы почти заставили меня поверить в то, что мечты иногда сбываются.
– Здесь в это легко поверить, – мягко заметила она.
Она посмотрела на Ричарда, и у него перехватило дыхание. Звуки скрипки заполняли комнату, оркестр исполнял вальс, и мелодия захватила их. Что-то чарующее было во всем этом. Он чувствовал безумное желание схватить ее на руки и увезти из Вены как можно дальше от этих людей с их сплетнями и болтовней, оскверняющими все и всех, увезти куда-нибудь далеко, где мир не посмеет посягнуть на них.
Вальс отзвучал, и Ричард вновь очутился на грешной земле; он вспомнил о своем нынешнем положении: без копейки денег, он вынужден был терпеть прихоти русского двора, чтобы выжить, ибо такова доля изгнанника. Он вспомнил свои обязательства перед царем, роль, которую должен играть сегодня. Он знал, что, даже находясь здесь с девушкой, которую привез из Хофбурга, рисковал потерять свое положение фаворита.
– Нам пора возвращаться.
Он с трудом заставил себя подозвать официанта и рассчитаться с ним.
– Уже пора уходить? – спросила Ванда.
– Гости могут обеспокоиться нашим исчезновением.
– Да, я не подумала.
Ванда как-то виновато поднялась, словно никак не могла расстаться с волшебством, которое заставило ее забыть о времени и ответственности. Она надела маску. Ричард прикоснулся к ее руке.
– Мы скоро увидимся, – уверенно сказал он.
– Вы действительно хотите этого?
Ее бесхитростный вопрос разбудил в нем такие чувства, о которых он и не подозревал.
– Я хочу этого больше всего на свете! – ответил он, и собственная искренность поразила его.
– Я остановилась у баронессы Валузен. Нет смысла скрывать мое полное имя – графиня Ванда Шонберн.
– Если удастся, мы увидимся завтра.
Ричард заметил, как заблестели ее глаза, и понял, что она рада, как и он сам. Он по-прежнему держал руку девушки, и сердце его стучало все сильнее и сильнее.
– Разве можно нам забыть сегодняшний вечер, Ванда?!
– Я… не забуду его никогда!
На мгновение они замерли, а потом, когда Ванда опустила глаза, он встал. Молодые люди покинули уютный ресторанчик и заняли тот же самый экипаж, что ждал их. Закрылись дверцы, и, когда они очутились в темноте, Ричард сказал:
– Я тоже никогда не смогу забыть этот вечер.
Он почувствовал, что Ванда затаила дыхание; Ричард наклонился к ней и коснулся ее губ. Такого поцелуя он еще не знал. Что-то необыкновенное было в нем, возвышенное и чистое. Как все переменилось… Куда исчезли настойчивость, даже грубоватость, которая порой доводила прежних подруг Ричарда до исступления?
В мгновение ока экипаж довез их до Хофбурга. Они не успели даже обменяться двумя словами. Лакей отворил дверцы и помог Ванде выйти. Ричард последовал за ней, расплатился с кучером, оглянулся, но девушки уже не было рядом.
Он напрасно обошел сверкающий зал и галереи, ведущие к нему.
Что предпринять? В первый момент он решил отправиться на поиски Ванды. А уговор с царем? Нет, нужно доиграть спектакль. Ричард быстро отыскал кресло, под которое спрятал плащ со звездами. Он немного измялся, но сейчас это уже было неважно. В раздевалке он разгладил фалды и водрузил на место Шведскую Шпагу.
Не торопясь и беспечно глядя по сторонам, он вошел в зал и встал так, чтобы все заметили сверкающий орден.
Позируя перед публикой, он сознавал, что глаза его ищут только Ванду в этом вихре танца и смеха. Веселье заметно усилилось за время их отсутствия. Разгоряченные вином гости не обращали внимания на свой весьма растрепанный вид. Какой-то огромный мужчина в костюме пирата тащил на плечах маленькую Коломбину, которая вряд ли понимала, что была почти раздета. Ричард узнал мужчину – одного из русских посланников. Интересно, а как развлекается царь, глядя на свою свиту? Неожиданно его размышления были прерваны: он услышал голос Екатерины.
– Где вы пропадали, Ричард? Царь искал вас.
– Он еще здесь?
– Он уже у себя и ждет вас.
– Ваше слово – закон, – пошутил Ричард. – Могу я проводить вас, мадам?
Он предложил ей руку с преувеличенным почтением. Она ослепительно выглядела в своем синем платье, плотно облегающем стройную фигуру. Волосы ее украшал полумесяц, усыпанный бриллиантами. Темные таинственные глаза Екатерины всегда наводили Ричарда на мысль о том, что в ней очень много восточного. Смущала лишь белоснежная кожа.
– Вас так долго не было, – сказала она, когда они достаточно удалились от суетной толпы.
– А как вы узнали, что я не царь?
– Разве может мужчина обмануть любящую его женщину?
– Наверняка вам кто-то сообщил. Я не верю, что вы догадались сами! Царь ошибся, надеясь избежать окружающей его неизменной бдительности!
– Об этом знаю я и еще Бутинский, – быстро ответила Екатерина.
– Бутинский? – повторил Ричард. – Кто такой?
И тут же вспомнил: парикмахер царя. Итак, она следит за каждым шагом своего царственного господина, как и он за ней.
– Вы сердитесь на меня? – мягко и обольстительно спросила Екатерина.
Поднимаясь по широкой лестнице, она потянулась рукой к его щеке, но Ричард отвернулся.
– Вы ведь знаете, я не люблю этих жестов.
– Дорогой, из вас получился великолепный император!
Ричард не ответил. Они подошли к покоям царя и остановились там, где их не могли услышать.
– Вы идете со мной?
– Нет, я иду к себе в спальню, но… спать я не хочу. Ее глаза и губы звали Ричарда.
– Царь может задержать меня, – напряженно ответил он и, повернувшись, направился к двери, которую охраняла стража.
Екатерина обожгла Ричарда взглядом, только подтвердив его догадку.
Едва войдя в танцевальный зал, Ванда бросилась к амфитеатру, где оставила баронессу. Девушку охватила паника, когда она не нашла ее там. Неужели она рассердилась и уехала домой одна? Затем Ванда поняла, что самым подходящим местом для баронессы в это время может быть банкетный зал. Она поспешно шла по круглой галерее, заглядывая во все комнаты, и наконец, ее поиски увенчались успехом.
Баронесса заканчивала ужин за одним из больших столов в окружении своих именитых друзей. Когда Ванда остановилась возле нее, в глазах баронессы было явное любопытство, но ее вопрос к Ванде прозвучал совсем обыденно:
– Вам нравится здесь?
– Очень, мадам!
– Не пора ли нам домой?
– Да, мадам.
– Прекрасно. Тогда дайте мне вашу руку.
Ванда помогла баронессе подняться. Она прекрасно понимала, как, впрочем, и баронесса, с каким любопытством все смотрели им вслед: ее ведь не представляли официально. Поддерживая под руку свою спутницу, Ванда вышла из банкетного зала, и они медленно спустились по лестнице к выходу. Только в экипаже, откинувшись на мягкие сиденья, баронесса заговорила.
– Я заметила, ты танцевала с царем. Он понравился тебе?
– Да, он был очень добр. Но как вы узнали его?
– За кого же ты меня принимаешь? Ведь это Александр. Каждый в Вене знает его.
Тактичность баронессы Валузен взяла верх над любопытством, и больше вопросов не последовало.
Но когда они вошли в замок и направились в свои спальни, Ванда услышала тихий вздох баронессы.
– Ты так молода… слишком молода для таких игр!
Горничная помогла Ванде раздеться. Только оставшись одна, она, наконец, позволила себе прикоснуться пальцами к губам, где, казалось, до сих пор жил волшебный поцелуй. Воспоминания захватили и унесли ее воображение туда, где она была так счастлива.
Боже! Он поцеловал ее! Она чувствовала прикосновение его губ. Время остановилось. Душа Ванды рвалась к нему, трепеща от радости, о какой она и не смела мечтать.
Конечно же, он поцеловал ее! Ни о чем другом сейчас она не могла думать. Это случилось так неожиданно, и вместе с тем весь вечер теперь казался необыкновенной прелюдией этого поцелуя!
Постепенно она успокоилась; чему способствовала и обстановка незнакомой комнаты, где ей предстояло провести ночь. Ванда не сомневалась, что это был настоящий царь, российский император, а она позволяет себе относиться к нему как к обычному человеку. У него есть жена и любовница. Не сошла ли она с ума, чтобы вести себя таким образом, даже если того требуют интересы Австрии?
С внезапным отвращением Ванда резко провела рукой по губам, как будто хотела стереть начисто совсем недавно волновавший ее поцелуй. Ей было велено танцевать с царем, постараться узнать его поближе, разобраться в его мыслях. Но ведь он не сказал ничего, что представляло бы хоть малейший интерес для кого-то, кроме нее самой!
Баронесса права: она еще очень молода и неопытна для подобных дел. Зачастую чувства и эмоции преобладают в ней над разумом. Ванда знала, чего ждет от нее Меттерних, и должна помнить только о приказе князя.
Становилось прохладно. Ванда погасила свечи и улеглась на роскошную кровать.
Сон не шел к ней. Напрасно она пыталась оживить те высокие благородные чувства, которые захватили ее во время встречи с князем. Еще недавно она готова была с радостью умереть за свою родину, а теперь… В темноте ей виделись лишь глаза под маской и губы, и они будили в ней доселе неведомые желания.
ГЛАВА V
Ричард проснулся с ощущением, что он не спал, а мечтал. Когда постепенно глаза привыкли к знакомым предметам, он увидел на туалетном столике веер Ванды.
Лучи бледного солнца, проникающие сквозь незанавешенное окно, падали на перламутровые обломки. Вчера ночью он распахнул ставни, отодвинул тяжелые парчовые занавеси и долго смотрел на усыпанное звездами небо, слушая едва различимые звуки музыки.
Ванда назвала конгресс волшебным вальсом, но это скорее относилось к вечеру, который они провели вдвоем. Неужели мыслимо, чтобы девушка, с которой он случайно познакомился в танцевальном зале Хофбурга, могла так увлечь его?
Ему казалось, что он всю жизнь волочился за женщинами и победы над ними приносили ему одни разочарования. Красивые оказывались глупыми до раздражения, а в умных он чувствовал нечто такое, что удерживало его от дальнейших отношений.
В Ванде все было очень гармонично: и ее светлая радость, и неожиданный смех. А ведь он почти ее не знал!
Ричард вспомнил Лондон. В то время самым модным и общепринятым в поведении молодых людей было умение выглядеть разочарованными и безразличными ко всему. Его друзья изо всех сил притворялись пресыщенными знатоками жизни и клялись, что даже настоящие красавицы нагоняют на них смертную тоску. Он привык к неискренности и скучным, вечно недовольным лицам.
В Австрии все было по-другому: иностранцы чувствовали себя непринужденно, и жизнь от этого становилась значительно интереснее. Находясь в Вене, Ричард проводил все свободное время в обществе капризной и своевольной княгини Екатерины. Она доставляла ему много удовольствия, и он был бы последним негодяем, не признав этого. Никого еще не осыпала Екатерина такими щедротами любви. И все же, что скрывать, это было лишь еще одним его любовным приключением.
То, что он испытал накануне вечером, было чем-то совсем другим, никак не вписывалось в его привычную жизнь. Это было так необыкновенно, что сейчас, при свете ясного утра, все казалось вымыслом.
Он позвонил в колокольчик у постели, но прошло несколько минут, прежде чем появился Гарри.
– Как рано вы проснулись, господин, – весело сказал он.
– Который час? – спросил Ричард.
– Еще рано, около половины одиннадцатого. Я сказал, что мой господин соизволит открыть свои ясные очи не раньше полудня, провалиться мне на этом месте.
Он начал приводить в порядок одежду, брошенную Ричардом на стул после бала.
– Удивительно, вы трезвы как стеклышко, мой господин.
– Ну, хватит, Гарри! Долго я буду терпеть твою наглость?!
– Сейчас я принесу горячую воду, – ухмыльнулся Гарри. – Ее величество Екатерина ждет вас к завтраку, и выглядеть вам нужно наилучшим образом.
Он вышел из комнаты, и Ричард слышал, как он, насвистывая, шагал по коридору. Нужно быть построже с Гарри. Но разве это возможно?! Губы Ричарда невольно расплылись в улыбке. Ведь Гарри не просто слуга, и тут уж ничего не поделаешь.
Когда-то Ричард взял его к себе конюхом: в те времена у него была завидная конюшня и полдюжины слуг ухаживали за лошадьми. Но времена изменились, пришлось распустить всех слуг, кроме Гарри. И он совершенно спокойно выполнял всю работу один, был и поваром, и дворецким и никогда не сердился, если ему не платили жалованье по нескольку месяцев.
Гарри легко брался за любое дело, а главное, трогательно любил своего хозяина, был ему очень предан, а этого не купишь ни за какое золото в мире. У него была особенность: он всегда говорил то, что думал, и остановить его было невозможно. Гарри не любил Екатерину – нельзя сказать, что в ней было что-то особенно неприятное для него, а просто он ревновал Ричарда ко всем дамам его сердца. Может быть, имело значение и то, что она была русская. С тех пор как пришлось жить в окружении царского двора, Гарри начал испытывать отвращение ко всем русским.
Ричард всегда опасался, что в один прекрасный день он обнаружит Гарри с перерезанным горлом или с ножом в спине. И в то же время это огромное счастье, что он отправился в ссылку за Ричардом. Что ни говори, Гарри был единственной ниточкой, которая связывала его с родной Англией – единственным местом, где бы он хотел жить и куда путь был закрыт для него, возможно, навсегда.
При мысли о будущем Ричарда охватывало отчаяние. Неужели ему придется скитаться по столицам чужих стран всю оставшуюся жизнь? Обедневший дворянин, он должен унижаться перед знатью, жить с нелюбимыми женщинами, чтобы прокормиться; или, на худой конец, обчистить карманы незадачливого юнца, прожигающего отцовские деньги!
Мысль была столь неутешительна, что внезапная тоска по родным заставила его встать. Ричард решил отвлечься, выглянув в окно.
Перед ним раскинулся внутренний двор замка, а дальше – дворцовые парки со множеством фонтанов, струи которых переливались в лучах солнца. Великолепные скульптуры расположились вокруг искусственных озер; среди высоких кипарисов виднелся Дельфийский дворец. Но вместо этого великолепия перед мысленным взором Ричарда вставали небрежно подстриженные лужайки возле его дома в Хертфордшире; запущенный парк, спускающийся к ручью, кишащему форелью, и вновь поднимающийся к густому лесу, где водились фазаны.
А, собственно, что он хотел, проводя время на балах и приемах, находясь все время среди дипломатов? Ему бы только почувствовать свист ветра в ушах, вдохнуть запах земли и услышать призыв охотничьего рога!
Его грезы были прерваны стуком двери, которую ногой распахнул Гарри. Он нес кувшин с горячей водой и бритвенные принадлежности.
– В коридоре я встретил одного из раскосых рабов Екатерины, – весело сообщил Гарри. – Вам нужно торопиться, господин. Как говаривала моя матушка, бедняка ноги кормят.
– Тогда быстро побрей меня. И, пожалуйста, поосторожнее. Если, как вчера, у тебя дрогнет рука, головы тебе не носить!
– Это все русская водка, которой они угостили меня, – оправдывался Гарри, – или как там они ее называют. Выглядит как джин, на вкус – дрянь, а через пять минут чувствуешь себя так, словно тебя лягнул мул! Как меня одурачили! Утром голова просто раскалывалась. Я ведь привык к элю, хотя разве здесь достанешь хоть пинту приличного английского эля?
– Гарри, до чего же ты неблагодарный!
– Неблагодарный? Почему?
– Да как ты не понимаешь, что многие люди готовы душу продать дьяволу, лишь бы попасть сейчас в Вену. Здесь весь мир! Вся знать Европы готова отдать состояние за крышу над головой в Вене, какая бы она ни была. А ты живешь в резиденции австрийских королей в Хофбурге и постоянно ворчишь!
Гарри хмыкнул.
– Императоры, короли и князья ведут себя очень важно, а как доходит до дела, они такие же слабаки, как все. Ткнешь их – и так нее кровь течет.
– Сейчас я тебя ткну так, что брызнет твоя кровь, если ты порежешь меня, – прикрикнул Ричард. – Что это у меня на щеке – кровь?
– Ничего подобного, но сидите спокойно, господин; ей не понравится, если ваши щеки будут колоться, как еж.
– Кому это ей? – Ричард почти не вслушивался в болтовню Гарри.
– Ее величеству княгине Екатерине. Ведь вы завтракаете с ней. Или уже забыли?
– Кто сказал?
– Это распоряжение, а отказа она не потерпит. Не забывайте, мой господин, что пять тысяч фунтов когда-нибудь кончатся.
– Черт побери, Гарри! Сколько можно напоминать о моей бедности?! Может быть, впервые за последние годы мы одеты и обуты, вкусно накормлены, и ты получаешь жалованье.
Гарри с грохотом поставил кувшин на стол.
– Вы правы, господин. Но когда все кончится, мы не сможем попасть домой.
– Проклятие! – рассердился Ричард.
Что бы ни происходило в его жизни, всегда было место, куда стремилось сердце, – его дом. Он, конечно, был заброшен: печи требовали ремонта, земли не ухожены, в комнатах скопилась пыль, но это был настоящий дом, и его он искренне любил.
– Да, на сей раз мы не попадем домой, – повторил он, и слова его прозвучали как смертный приговор.
Они замолчали, но молчание было красноречивее слов. Не по вине Ричарда дом находился в таком состоянии. Отец его был отчаянным игроком, и его погубила страсть к картам. Будучи младшим сыном, большим богатством он не обладал; но у него было достаточно средств, чтобы прилично содержать семью и дом. К сожалению, карты оказались важнее семьи и даже его собственной жизни. Он умер как игрок и в наследство Ричарду достались лишь многочисленные долги.
Образы родного дома и леса постепенно исчезли. Настало время посмотреть правде в глаза: сейчас он в Хофбурге благодаря милости русского царя.
Он взял белую шелковую сорочку из рук Гарри, надел длинные узкие брюки от Вестона, которыми восхитился сам принц-регент. Несколько минут ушло на прическу – предмет зависти его клубных друзей в Лондоне.
Глядя на себя в зеркало, Ричард уже не находил прежнего сходства с Александром.
– Приготовь-ка лучше мой костюм для верховой езды. Я хочу размяться перед едой.
– А это, если вам позволят, – не мог угомониться Гарри.
Комната Екатерины утопала в свечах: по дюжине с каждой стороны постели. Ее плечи прикрыты тончайшей розовой тканью, одна из складок которой была обвита вокруг головы.
– Ричард! Я думала, не дождусь вас.
В голосе звучала радость, но губы были надуты. Войдя в комнату, Ричард почувствовал опьяняющий аромат роз: ее любимые цветы были на каждом столике, они окружали ее всегда, летом и зимой, где бы она ни оказалась.
Подходя к ней, он вдруг подумал, что деньги, потраченные на эти розы, могли бы обеспечить ему шикарную жизнь. Он склонился к ее руке.
– Вы так и не пришли ко мне ночью.
– Царь задержал меня допоздна, – солгал он.
– Разве?
– А потом, я подумал, что вы утомлены.
– Вы действительно подумали обо мне? Несмотря на нежность в ее голосе, Ричард смотрел на нее отчужденно.
– Ваш завтрак. – Екатерина указала на стол недалеко от постели. Он с отвращением посмотрел на серебряные приборы и многочисленные бутылки с вином. Ричард чувствовал голод, пока его брил Гарри, но сейчас аппетит, казалось, пропал. Он все-таки надеялся, что к завтраку у Екатерины соберется компания. Но завтрак вдвоем… Что-то смущало его, только он еще не готов был признаться в этом даже самому себе.
В Вене было принято приглашать к завтраку гостей. Это делали не только министры, обсуждающие дела конгресса, а буквально все, лишь бы не пропустить хоть один эпизод праздника. Ради таких утренних приемов гости даже поступались несколькими часами драгоценного сна.
– Здесь очень жарко, – резко сказал Ричард. – Ненавижу завтракать при свечах.
– Я прикажу открыть ставни, – нежно улыбаясь, ответила Екатерина, словно перед ней был капризный маленький мальчик, а не взрослый раздраженный мужчина.
Она потянулась за колокольчиком.
– Я сам справлюсь, – поспешно сказал Ричард. Рывком отодвинув розовые шелковые занавески, он распахнул окно настежь.
Солнце хлынуло в комнату, и все предстало в новом свете: до чего же неестественно, даже театрально, выглядела Екатерина на своей огромной постели с золочеными купидонами и покрывалом из белоснежного горностая!
– Как вы сегодня сердиты. – Ее голос ласкал на расстоянии. – Неужели вас так утомила роль царя?
– Вполне возможно. Знаю, что больше никогда я не стану играть в таких спектаклях, да еще и в чужой одежде.
– Надеюсь, вы не сказали государю, что его мундир тесен для вас. Он очень гордится своей фигурой, и сознание того, что ваши плечи шире, может расстроить его.
– Его не интересовали мои ощущения прошлой ночью. Главное, чтобы ему было хорошо.
– Я думаю, он добился этого.
– Еще бы!
Ричард был просто поражен, как Александр, буквально захлебываясь от волнения, рассказывал о своих впечатлениях. Ему удалось познакомиться с двумя «скромными» особами, которые говорили, что благоговеют перед русским царем и безмерно восхищаются им.
Он с восторгом слушал комплименты в свой адрес, гордился и тешил свое самолюбие – несомненно, вечер был исключительно успешным.
– Ричард, не говорите никому о подмене, пожалуйста, – искренне просил Александр, поведав о своих приключениях. – Ни у кого не возникло даже малейшего подозрения! Я долго наблюдал за вами и уверен, что вы блестяще справились с ролью.
– Я ценю ваше доверие, сир, – сказал Ричард с почтительным поклоном.
– Об этом знает только Бутинский, но он нем как рыба. Он скорее умрет, чем предаст меня!
Ричард чуть было не сказал, что Екатерина тоже знает все и платит Бутинскому, но вовремя промолчал. Пусть шпионят друг за другом, какое ему до этого дело?
Казалось странным, что царь, сам такой подозрительный и непостоянный, доверяет ему, хвастается успехом у двух дешевых продажных женщин своей непревзойденностью. Взгляд Ричарда упал на походную спартанскую кровать Александра, покрытую кожаным матрацем. Он возил ее за собой повсюду. В изголовье лежала Библия, которую он читал по ночам. Вот и попробуй пойми такого человека!
