355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Картленд » Чарующий вальс » Текст книги (страница 1)
Чарующий вальс
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 07:01

Текст книги "Чарующий вальс"


Автор книги: Барбара Картленд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Барбара Картленд
Чарующий вальс

ГЛАВА I

– Это невыносимо! – Князь Меттерних с такой силой стукнул кулаком по столу, что золотой письменный прибор зазвенел.

– Но вы ведь предполагали, что с царем будет непросто, дорогой, – мягко заметила его жена.

– Да, конечно, но не до такой же степени. Он ненормальный. Он… – И князь замолчал, подыскивая нужное слово.

– Не такой, как его отец? – спросила княгиня.

– Нет, не настолько. – Князь большими шагами пересек комнату, слегка наклонив вперед красивую голову, как обычно в минуты глубоких раздумий. – Не могу объяснить, что происходит с царем. Временами кажется, что в нем живут два человека.

Княгиня воскликнула:

– Как удивительно, что вы говорите об этом, Клеменс! Не далее как вчера мы обсуждали такую возможность, и княгиня Лихтенштейн сказала, что наши медицинские светила сейчас разрабатывают именно такую теорию о двойственности личности – в человеке могут уживаться и Бог, и дьявол одновременно.

– Их первым пациентом должен стать царь, – резко заметил Меттерних. – В какой-то момент он видит себя властелином мира, высшей силой в Европе, а в следующий – добрым христианином, благодетелем, раздающим милости человечеству.

Княгиня вздохнула. В голосе мужа явно чувствовалось раздражение. Она знала, что он и не ждет от нее участия в разговоре. Обычно в доверительных беседах ему было важно высказаться, внести ясность в свои мысли.

– И это еще не все, – продолжал князь. – Тем, как он ведет свои собственные дела, Александр разваливает работу конгресса. Было же решено: пусть монархи развлекаются, тогда, как их полномочным представителям надлежит заниматься настоящим делом. Царь нарушает все правила игры и настаивает на личных переговорах со мной и Каслри. Граф Нессельроде, бедняга, едва ли знает, что происходит изо дня в день.

– Я понимаю, мой дорогой, как все это раздражает, – сказала княгиня.

– Раздражает? – воскликнул Меттерних. – Это невыносимо. Так не может больше продолжаться. Необходимо что-то предпринять, но что?

Взмах его утонченных выразительных рук был полон отчаяния. Князь стоял спиной к окну. Глядя, как скупое зимнее солнце ореолом освещает его, Элеонора, в который уже раз после их свадьбы, вновь подумала о том, что ее муж самый красивый из всех когда-либо виденных ею мужчин.

И дело не в том, что его черты отличались классической красотой. Это был настоящий аристократ с таким необычным запоминающимся лицом, с такими искрящимися глазами и таким соблазнительным изгибом губ, что даже самая лживая карикатура или рисунок не могли скрыть этих достоинств. Княгиня была уверена, что вряд ли найдется женщина, которая сумеет устоять перед ним, и почувствовала, как тревожно сжалось сердце.

– Что же делать? Что? – в волнении спрашивал князь. – Если мы ничего не предпримем, конгресс окажется под угрозой. Недаром последняя острота – что «танец» конгресса затянулся, повсюду преследует меня. Мои враги утверждают, что это станет самым большим поражением в моей карьере, и они будут правы – да, правы, Элеонора, – если только каким-нибудь чудом мне не удастся остановить царя, разрушающего все на своем пути.

– Чудом? Не слишком ли вы искушаете судьбу? – заметила княгиня со слабой улыбкой.

– Если не оно, мы погибли, – мрачно произнес ее муж.

Он вновь прошелся по прекрасному обюсонскому ковру ручной работы. Дворец и его убранство были творением рук самого князя. Он назвал его «Вилла на Реннвег», на что император Франц, смеясь, заявил, что изменит его на «Хофбург».

Меттерних лично следил за разбивкой парка вокруг своего изысканного дворца, размечал посадки редких пород деревьев и кустов. Вилла стала не только местом празднеств, но и центром притяжения дипломатов и послов всего мира, съехавшихся на конгресс, потому что главным действующим лицом на этой сцене оказался сам имперский министр, князь Клеменс Меттерних.

Никто, кроме его жены и секретарей, не знал, с каким напряжением он работает; он по-прежнему прекрасно держался, был остроумен и очаровывал своими манерами многочисленных именитых гостей, съехавшихся в Вену.

Несомненна, этой осенью князь Меттерних затмил всех, несмотря на их могущество и великолепие. Российский император Александр приехал с огромной свитой. Он жаждал рукоплесканий толпы, уверенный в том, что каждый должен признать его как единственного победителя Наполеона.

В Вену прибыли король Пруссии Фридрих Вильгельм III, короли Дании, Баварии и Вюртемберга, виконт Каслри как личный представитель принца-регента Англии. Ради них съехались сюда самые красивые женщины, собрался высший свет Европы. Но среди всех императоров, королей, князей, государственных деятелей, политиков, придворных, знатных дам и куртизанок, собравшихся в Вене, все-таки особое место принадлежало князю Клеменсу Меттерниху. Забывались балы и маскарады, парады и приемы, и только пронзительные голубые глаза, брови вразлет, орлиный нос, аристократическая бледность и слегка насмешливый рот князя Меттерниха надолго оставались в памяти.

Его выдающийся политический гений породил многочисленных врагов, только и ждущих его поражения в новом 1815 году.

– Чудо, – повторил он снова, – отыщите мне чудо, Элеонора.

В его низком голосе был призыв, против которого она никогда не могла устоять.

– Если бы я могла помочь вам, – вздохнула жена. Подойдя ближе, князь положил руку на ее плечо.

– Вы всегда помогаете мне.

От этих простых слов, сказанных с такой нежностью, на глаза княгини навернулись слезы. Она поспешила отвернуться, чтобы не показать охвативших ее чувств.

– Благодарю вас, – прошептала она.

Он отошел, сосредоточенно сдвинув брови, весь в мучительных раздумьях над своими политическими проблемами. Внимание его отвлек слуга. Стоя в дверях, он ожидал разрешения заговорить.

– Что там еще?

– Здесь леди, ваша светлость. Ей необходимо видеть вас.

– Леди? Кто она?

– Она не назвалась, но умоляет о встрече. Она приехала в столицу из провинции.

– Я не принимаю без предварительной договоренности, – вспылил князь.

– Да, ваша светлость. Я объяснил ей порядок. Но юная леди очень настаивает и уверена, что вы согласитесь принять ее.

– Скажите ей, что она должна подать прошение в общем порядке. Сейчас я занят.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Слуга удалился, а князь продолжал вышагивать по комнате.

– Я не могу позволить суверенной Польше оказаться под пятой России, – сказал Меттерних, как, бы размышляя вслух. – Влияние царя в Европе будет таким, каким не обладал и Наполеон. Но Александр одержим этой идеей, да и Фридрих Вильгельм склонен согласиться с ним хотя бы только для того, чтобы досадить мне и англичанам. Я полагаю, мне остается лишь… – Он остановился на полуслове, так как в комнате снова появился слуга.

– Леди просит передать вам вот это.

Слуга протянул золотой поднос, на котором лежал кулон из бирюзы, украшенный бриллиантами.

«Прелестная безделица, но, в сущности, недорогая», – некоторое время князь пристально смотрел на кулон.

Память воскресила прекрасное тело, белеющее в лунном свете, мягкие, теплые губы, трепетную грудь под его рукой. Казалось, он вновь слышал, как стучала кровь в висках, как громко бились рядом два любящих сердца.

Клеменс медленно протянул руку и взял кулон с подноса.

– Проводите леди ко мне.

Княгиня поднялась со стула.

– Пойду, отдохну перед балом.

Она улыбнулась, и никто, не говоря уж о муже, не мог бы предположить, какой внезапный страх охватил ее душу. Князь прошел вперед, чтобы отворить дверь жене, и, когда она вышла из комнаты, медленно побрел к камину. На его раскрытой ладони ярко синела бирюза, переливались окружавшие ее бриллианты.

Он узнал этот кулон – он сам подарил его Карлотте. В те годы Клеменс с трудом мог позволить себе такую роскошь, но никогда не жалел об этих деньгах. Он до сих пор помнил ночи, напоенные свежестью сирени, и их встречи в маленькой лесной часовне. После стольких лет в его сердце жили эти волшебные минуты. А ведь, сколько их было потом, уже совсем других, но по-своему прекрасных мгновений. Как молоды и безрассудны они были, рискуя всем ради тех тайных пылких поцелуев.

Князь неожиданно вздохнул. Карлотте, наверное, уже около сорока. Как жаль, что встреча с ней после стольких лет может нарушить прелесть его воспоминаний! Но все женщины, увы, одинаковы: не могут довольствоваться тем, что есть, и не ворошить прошлого.

Дверь отворилась. Князь выпрямился и ждал. Его легкая улыбка исчезла, и изменилось выражение глаз. Это была не Карлотта, а незнакомая ему девушка. Он никогда не встречал ее прежде.

Она приближалась к нему столь грациозно, что, казалось, плыла по ковру. Одета она была в дорожную накидку из зеленого бархата поверх белого муслинового платья; ее золотистую головку украшала крохотная шляпка с зелеными перьями. Из-под темных ресниц на князя смотрели синие глаза, такие же синие, как и у него.

Она подошла и склонилась в глубоком реверансе.

– Благодарю за то, что вы приняли меня, ваша светлость.

Перед ним было изящное лицо со вздернутым носиком, пухлыми, яркими губами. Но удивительнее всего были синие глаза.

– Кто вы?

– Меня зовут Ванда Шонберн. Моя мать сказала, что вы, должно быть, помните ее. Она написала вам.

Девушка держала конверт. Даже по прошествии долгих лет он сразу же узнал почерк графини Карлотты Шонберн. Не отрывая взгляда от девушки, князь, молча взял письмо. Он видел ее нежную, словно персик, кожу, легкий румянец на щеках, гордую посадку головы, изгибы тела под плотно прилегающим корсажем платья.

– Да, я помню вашу мать. – Клеменс с трудом узнал свой голос: чужой и далекий.

Затем он открыл конверт и принялся читать письмо:

«Я очень больна. Доктора сказали, что дни мои сочтены, и тогда Ванду отправят жить в Баварию к сестрам моего покойного мужа. Они старые и деспотичные, не понимают молодых людей. Позвольте ей почувствовать себя хоть немного счастливой, повеселиться, послушать музыку перед ее отъездом. Простите, что прошу вас об этом, но думаю, когда вы увидите Ванду, вы поймете меня.

Карлотта».

Князь сложил письмо.

– Ваша мать умерла?

– Да, мамы не стало в начале лета. Вы… вы помните ее?

– Да, конечно, помню.

Внезапная улыбка осветила ее лицо, как лучик солнца, пробившийся сквозь апрельские тучи.

– Я так рада. Ведь я была почти уверена в том, что мама ошибается. У больных людей зачастую разыгрывается воображение, а мама болела очень долго.

– Конечно же, я не забыл ее, – повторил князь. Затем, пристально глядя в синие глаза, окаймленные темными ресницами, он неожиданно резко спросил: – Сколько вам лет?

– Будет восемнадцать в следующем месяце.

– В следующем, – прошептал князь, – и нарекли вас Вандой?

– Полное имя – Ванда Мария Клементина. – Девушка улыбнулась.

О Господи! Если нужны доказательства, вот же они. Имя Клементина дано в его честь. И вновь воспоминания о тех встречах в часовне захлестнули его настолько, что Ванда исчезла на какой-то миг. Уже Карлотта протягивала к нему руки, теплые губы ждут поцелуя, их тела трепещут от желания и счастья. Только у Карлотты серые глаза, а у Ванды синие – такие же синие, как и у него.

С трудом князь вырвался из плена воспоминаний, осознав, что девушка ждет его ответа. Он вспомнил, почему она здесь: он должен решить, останется она здесь или нет, сможет ли он подарить ей праздник.

– Итак, вы должны ехать в Баварию. – Он тянул время, стараясь собраться с мыслями.

– Так велела мама. Я стараюсь не думать о том, как будет плохо там без нее. Но мне некуда больше деваться. Ах, мне ненавистна даже мысль об этом. – В чистом юном голосе звучала страсть.

– Вам не нравятся ваши родственники?

– Я бы не сказала, они достаточно добры ко мне. Но я должна оставить здесь все, что мне близко и дорого, и потом… Австрия – моя родина…

– Вы любите Австрию?

– Конечно.

И как бывало раньше в момент озарения, ему показалось, что неожиданная вспышка осветила нужный ему квадрат и позицию пешек, которые он двигал на сложной шахматной доске жизни. Чудо, о котором он молил, было рядом.

– Вы говорите, что любите свою родину. В таком случае сможете ли вы сделать что-нибудь для нее?

– Конечно, все, что угодно.

– Вы уверены?

– Неужели я должна это объяснять? Поручите мне дело, и я выполню его, каким бы трудным оно ни оказалось. Я обещаю вам.

– Я верю, – князь помедлил, – а сейчас, прежде чем мы продолжим нашу беседу, хотел бы попросить у вас прощения за то, что забыл правила хорошего тона. Вы, конечно, утомлены и голодны после такого долгого путешествия.

– Нет, нет, не беспокойтесь, – живо ответила Ванда. – Я остановилась на постоялом дворе на окраине Вены. Мне хотелось привести себя в порядок перед визитом к вам.

Милая кокетливость девушки позабавила князя, и в то же время он одобрил ее разумное поведение. Она хотела произвести на него хорошее впечатление. Многое зависело от их первой встречи, поэтому она не позволила себе сразу предстать перед ним, не стряхнув дорожную пыль. Ванда переоделась и даже пообедала. Меттерних, как никто другой, ценил предусмотрительность. Что ж, она унаследовала не только синеву его глаз…

– Могу я хотя бы предложить вам сесть? – спросил князь с улыбкой, которая могла покорить любую женщину.

Ванда грациозно присела в кресло и замерла, в глазах – волнение и ожидание.

– Перед вашим приездом я молил о чуде, что поможет мне. Вы здесь, и это ответ на мою молитву.

– Что я могу сделать?

– Об этом мы сейчас поговорим, но – предупреждаю – от вас потребуются смелость и разум, а главное – осмотрительность.

– Я не боюсь.

– Прекрасно. Я постараюсь как можно проще объяснить, что мне хотелось бы от вас. Как вы, наверное, уже знаете, в Вене проходит конгресс великих держав. Его задача – длительный мир в Европе. Я думаю, мира можно достичь, но только при относительном равенстве в статусе и позиции России, Пруссии, Австрии и Франции. Другими словами, необходимо политическое равновесие.

– Я понимаю.

– Как видите, я стараюсь быть предельно кратким и доходчивым.

– Благодарю вас.

– Российский царь – император Александр – намерен прибрать к рукам суверенную Польшу. Австрия не может согласиться с этим, так же как Англия и Франция. У царя тяжелый характер; он очень противоречив: иногда кажется идеалистом, а порой хитроумным и расчетливым интриганом.

– Это звучит пугающе.

– В подобной ситуации самое трудное – опередить противника. А для этого нужно знать, каковы его намерения. Пока все понятно?

– Конечно.

– Один из самых легких способов предугадать поведение противников – узнать об их планах от окружающих людей. А кому доверяет мужчина со времен сотворения мира? – Женщине.

– Я должна помочь вам именно так?

Ванда была совершенно спокойна, и князю понравилось, что ее не смутил его пронизывающий взгляд.

– Да, я прошу вас об этом. Вы новый человек в Вене. Вы прекрасны. Никто о вас ничего не узнает.

– Но царь… – Девушка удивленно всплеснула руками. – А если я не понравлюсь ему, не заинтересую его?

– Время покажет. Царь питает слабость к хорошеньким женщинам, но вы не должны его бояться. Простите мою откровенность, но вам лучше знать все. У него уже много лет есть любовница – госпожа Мария Нарышкина. Но чтобы не ставить в неловкое положение императрицу Елизавету, госпоже Нарышкиной пришлось остановиться на окраине Вены. Она обладает безграничной властью над царем. Запутавшись в бесконечных любовных интригах, она, тем не менее, требует от него абсолютной преданности. Мои агенты докладывают, что он следует этому правилу если не по существу, то хотя бы внешне. Александр любит женщин, флиртует с ними, они вызывают в нем жгучее любопытство, но это все. Я понятно говорю?

– Абсолютно. Но как я встречусь с царем? С чего начать?

– Все будет подготовлено. Единственное, что вам останется сделать, – это воспользоваться возможностью, когда она представится, а дальше – слушать, слушать все, что он скажет. Все любят поговорить: будь то император или слуга, принц или нищий. Они начинают болтать с женщинами, как только почувствуют хоть малейшее поощрение и сочувствие с их стороны.

– А потом?

– Вы расскажете мне обо всем, что говорилось. Мы должны быть очень осмотрительны, вы и я.

– Но каким образом? – поинтересовалась Ванда.

– Вена сейчас живет слухами. Происходящее в одном доме или дворце тут же становится достоянием соседнего дома, и даже стены имеют уши. Если вы собираетесь взяться за эту трудную работу ради Австрии, совершенно необходимо сохранить ее в тайне.

– Да, это понятно.

– Прекрасно, вы не знаете меня, вы со мной не связаны, вы никогда меня не встречали. Я устрою так, что вы остановитесь у очень уважаемых людей, которые помогут вам войти в избранное общество и присутствовать на самых изысканных балах и приемах. Вы будете представлены как дочь Карлотты Шонберн. Лишь немногие знают, что мы были дружны с вашей матерью, и ни один не должен догадаться, что мы с вами хотя бы просто знакомы.

– Но я ведь еще увижу вас?

Горячность ее вопроса вызвала улыбку у Меттерниха. – Мы будем видеться очень часто, при всех и наедине, но не забывайте об осторожности. Моя маленькая девочка, вы сможете сделать это для меня? Я прошу поступить так потому, что я в отчаянии.

Глаза Ванды потеплели.

– Я сделаю для вас все, что угодно. Мама так часто вспоминала вас, говорила, какой вы прекрасный человек. От нее и других людей я узнала, что Европа многим обязана вам.

Князь не мог сдержать улыбку, услышав восхищение в ее голосе.

– Пожив подольше в Вене, вы услышите много самых разных историй. Господин Каслри, например, называет меня «политическим Арлекино».

– Как он смеет!

– Он имеет право на свое собственное мнение. Но вы не должны так открыто демонстрировать свою приверженность делу. Вы уверены, что действительно не боитесь? Если предпочтете отказаться, я вполне пойму вас и позабочусь о том, чтобы вам было хорошо в Вене, чтобы вы посетили балы и самые большие торжества, и забудем о нашем разговоре.

Ванда быстро встала и взяла князя за руку.

– Я думаю, вы не совсем меня поняли. Я была искренна, говоря о своей любви к Австрии. Я готова умереть за свою родину, если потребуется. И если я могу быть хоть чем-нибудь полезной, то я горжусь честью быть избранной.

Князь сжал ее маленькие пальцы. Они были теплые и трепетные. На щеках горел румянец от переполнявших ее чувств.

– Я горжусь вами, – мягко сказал князь и увидел, какой радостью осветилось ее лицо. Она была так хороша в этот момент, что захватывало дух. – А сейчас вам пора ехать, – добавил он. – Ни к чему вашему экипажу задерживаться здесь. Не скрывайте, что были у меня, дожидались аудиенции, но я не смог вас принять. Если кто-нибудь спросит, почему вы сразу поехали сюда, объясните, что вы считали долгом вежливости нанести мне визит по приезде в Вену. Сейчас вы поедете к баронессе Валузен. Она дальняя родственница моей жены, и ей следует доверять. Но даже ей постарайтесь говорить как можно меньше. Позже мы договоримся, как нам связаться. Первое, что вы должны сделать, приехав к баронессе, – это отдохнуть перед сегодняшним маскарадом.

– Маскарадом?

– Да, конгресс знаменит своими костюмированными балами. На них гости Австрии: монархи, князья, государственные деятели и важные персоны из разных стран – свободно растворяются в толпе. Каждый танцует с кем хочет. Все в масках и костюмах, но я постараюсь, чтобы еще до маскарада вы узнали, как отличить царя.

– Я буду танцевать с ним?

– Да, постарайтесь. Случайная встреча всегда более интересна, чем официальное представление, особенно для такого подозрительного человека, как Александр.

– Я не могу поверить, что все это возможно! Ванда почти задыхалась от волнения. Это было невероятно!

Она почти простонала:

– О, это так прекрасно! Благодарю вас, благодарю!

Она склонилась и припала к руке князя. Когда она вновь посмотрела ему в лицо, он заметил, что глаза ее горят, словно звезды.

– Я была так напугана, когда приехала, боялась, что вы отошлете меня обратно, а теперь все изменилось. Я так счастлива, что мне не хватает слов высказать это и отблагодарить вас.

– Слова не нужны. – Князь приподнял ее подбородок, чтобы поближе взглянуть на лицо. – Вы не очень похожи на свою мать.

– И еще меньше на своего отца, – совершенно безыскусно добавила Ванда.

– Нет?

Это был вопрос, но Ванда не поняла его.

Князь опустил руку и пошел к письменному столу. Сел, быстро набросал несколько строк и подошел к камину, где стояла Ванда, наблюдая за ним.

– Это письмо для баронессы Валузен, – сказал он. – Вы остановитесь у нее, и я попрошу ее купить все, что вам необходимо из одежды. Я обещаю, что Вена не покажется вам скучной.

Ванда счастливо рассмеялась.

– Скучной? – воскликнула она. – Я не боюсь этого. Она взяла письмо, направилась к двери и вдруг остановилась.

– Еще одно. Могу я получить назад кулон? Это мамина вещь.

– Конечно. – Князь достал кулон из кармана и протянул его девушке.

– Мама завещала мне всегда хранить его. Он был подарен ей человеком, которого она очень любила.

– Она сказала вам, кто он?

– Нет, но я догадываюсь.

Их одинаково синие глаза встретились. Князь склонил голову и поцеловал крохотные пальчики, сжимавшие украшение.

– Я счастлив, что ваша мать не забыла меня, – с нежностью сказал он.

– Разве можно вас забыть?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю