Текст книги "Нежный взгляд"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дорога поднималась все выше и выше в горы. Иногда они въезжали в густой сосновый лес, где слышен был только скрип колес экипажа и топот лошадиных копыт. Временами попадались каменные мосты, под которыми далеко внизу виднелись узкие ленты рек. Но чаще всего экипаж проходил по краю отвесных скал и, выглядывая из окна, Джасина видела только головокружительные пропасти.
Лошади то и дело поскальзывались на обледенелой дороге, и на какой-то жуткий миг экипаж начинал скатываться назад. Тогда кучер щелкал кнутом и кричал: «Пошли, пошли, пошли!» Лошади начинали сильнее тянуть упряжь, и коляска ехала дальше.
Воздух становился все холоднее. Джасина была благодарна за тяжелое пальто, каким бы невзрачным оно ни было, и глубже засовывала руки в огромную муфту.
Девушка ни на секунду не забывала о присутствии графа.
Когда бы она ни бросала на него взгляд, его лицо казалось застывшим и суровым. Черные глаза хмуро смотрели из-под тяжелых век. Граф почти не разговаривал, хотя на любой вопрос Джасины отвечал с неизменной вежливостью.
Девушка чувствовала, что чем выше экипаж поднимается в горы, в мир Фелиции, тем чаще мысли графа останавливаются на невесте, которую он вот-вот увидит в первый раз.
Джасина невольно задавалась вопросом, хороша ли собой настоящая Фелиция. «Брат графа Криспиан влюбился в нее, – с кривой усмешкой подумала девушка. – Так почему бы Хьюго не последовать его примеру?»
Джасина больно ущипнула себя за руку в муфте. Так не пойдет. Она поехала с графом в качестве друга. Значит, она должна поступать и мыслить по-дружески.
В полдень кучер остановил экипаж у крошечной гостиницы. Хозяин вышел к ним навстречу с кувшином швейцарского пива, хлебом и сыром. Джасина застенчиво спросила, можно ли ей налить супа вместо пива. Граф улыбнулся и велел хозяину принести томатный суп.
Подкрепившись, они продолжили путь. Джасина закрыла глаза и в следующий миг уже крепко спала.
Проснувшись часа через два, девушка почувствовала, что ее плечи укутаны пледом. Она открыла глаза и тут же встретилась взглядом с графом. Джасина покраснела, гадая, наблюдал ли Хьюго за ней, когда она спала.
Граф быстро отвернулся.
– Идет снег, – сказал он.
Джасина выглянула из окна экипажа. В воздухе танцевали огромные, ослепительно-белые снежные хлопья.
Подъем делался все круче. Казалось, экипаж карабкается чуть ли не по вертикальным склонам. Потом дорога выровнялась и они въехали в лес. Сгустились сумерки; Джасина начала различать вой волков.
Было уже совсем темно, когда экипаж въехал в маленький городок Саврин. Кучер притормозил у одной из гостиниц напротив городской ратуши.
Носильщик выбежал навстречу, чтобы принять багаж. Он повел Джасину и графа в гостиницу, а кучер забрал экипаж и лошадей на конюшню.
Граф заказал две комнаты. Кучер переспит на скамье в общей гостиной.
Джасина обрадовалась возможности привести себя в порядок в отдельной комнате. Она отметила, как засияла ее кожа от свежего горного воздуха. Девушка расчесала волосы, переобулась в атласные тапочки и сошла вниз, чтобы поужинать вместе с графом.
Покрытая белым кафелем плита согревала столовую. Посередине стояли два длинных деревянных стола и лавки. Несколько постояльцев собрались у плиты. Они оживленно разговаривали и пили пиво из больших кружек.
Джасина с графом сели на одну из скамеек.
Хозяин поспешил к ним, чтобы представиться и принять заказ. Он сообщил, что сегодня в меню очень вкусное кроличье рагу. Джасина сказала, что рагу подойдет, и граф заказал две порции.
Хозяина заинтересовали слепой граф и его спутница. Передав заказ на кухню, он вернулся к столу и принялся расспрашивать путников, куда они направляются.
Граф помедлил, потом ответил:
– В Ружмон.
В комнате мгновенно наступила тишина. Компания у плиты оборвала беседу. Хозяин потер подбородок.
– Когда вы были там последний раз? – спросил он.
– Я никогда там не был, – признался граф.
– Что ж, тот, кто бывал в Ружмоне, нашел бы, что он теперь очень изменился.
Граф спросил почему, и хозяин объяснил:
– В этом году на поселок сошла лавина. Четверть домов была уничтожена, месье. Много людей погибло.
Граф сидел неподвижно, будто каменный.
– Когда именно это произошло?
Джасина бросила нетерпеливый взгляд на хозяина гостиницы. Тот наморщил лоб.
– В конце марта, где-то так, – ответил он.
Граф затаил дыхание.
– Через месяц после смерти старого графа, – тихо сказал он.
– Прошу прощения, месье? – переспросил хозяин.
Граф покачал головой.
– Это не имеет значения. Скажите, вам что-нибудь известно о директрисе женевской школы, которая переехала туда?
Хозяин сказал, что нет, но один из постояльцев у плиты откликнулся:
– Она погибла, месье. А с ней и другие, кто был в доме. Двух молодых женщин, которые жили с ней, вытащили живыми. Но одна из них позднее умерла.
Джасина взглянула на графа, но ничего не смогла прочесть по его лицу.
– Скажите, – произнес граф, – сколько времени займет дорога отсюда до Ружмона?
Хозяин гостиницы объяснил, что проехать туда всю дорогу в экипаже не получится. Коляска, запряженная четверкой лошадей, пройдет только до Солтье-Пасс. А оттуда до Ружмона ведет лишь узкая тропинка, им понадобится вьючная лошадь.
Граф решил нанять лошадь завтра в гостинице. Они привяжут ее к экипажу и, когда достигнут Солтье-Пасс, пересядут на лошадь, а кучер вернется в Саврин.
Принесли кроличье рагу, и все разговоры стихли. Граф с Джасиной быстро поели и разошлись по комнатам.
В ту ночь Джасине снилось, будто с гор на нее обрушивается громадная стена снега.
Солтье-Пасс находился в двадцати милях от Саврина. Рыхлый снег скрипел под копытами лошадей. Граф молчал всю дорогу. Джасина любовалась из окна восхитительным пейзажем. Вокруг нависали горы. Небо окрасилось в жемчужный цвет.
Красота природы настроила Джасину на задумчивый лад. Возможно, были другие причины, по которым Фелиции не хотелось ехать в замок Рувен после смерти жениха, Криспиана. Быть может, здесь, среди гор, она нашла душевный покой, которого боялась лишиться в Англии с людьми, которых не знала.
В Солтье-Пасс экипаж остановился. Дорога здесь и в самом деле значительно сужалась. Вперед вела заснеженная тропинка, которая терялась где-то в ущелье.
Кучер отвязал лошадь от экипажа. Граф поднял Джасину в седло, сам сел позади нее.
– Думаю, с этой минуты мне безопаснее быть зрячим, – шепнул он.
– Буду только рада, – улыбнулась Джасина.
Кучер развернул экипаж. Крикнув «au revoir» [16]16
До свидания (фр.)
[Закрыть], он погнал лошадей обратно в Саврин.
Граф с Джасиной остались одни посреди, казалось, безбрежной пустыни.
Ветер засвистел над ними, когда они въехали в ущелье. По обе стороны тропинки высились темные, отвесные скалы.
Путь через ущелье был каменистым, и лошадь то и дело оступалась, но Джасина уверенно чувствовала себя, поддерживаемая сильными руками графа.
Они проехали замерзший водопад; он был похож на зеркало, подвешенное в воздухе.
Через час ущелье расширилось и превратилось в долину. Похоже, прошлой ночью тут шел сильный снег. Вся долина лежала под сверкающим, ослепительно-белым покрывалом. Вдали Джасина разглядела несколько красных крыш, сгрудившихся вокруг колокольни.
Холодный ветер остался позади, в ущелье, а в долине было тихо. Джасина сбросила капюшон и подставила лицо под бодрящий воздух.
Руки графа крепко обхватили ее талию. Девушка чувствовала на щеке его теплое дыхание.
«Ах, если бы можно было вечно продолжать этот путь», – думала Джасина. Она не чувствовала ни голода, ни жажды, ни усталости. Кровь быстрее бежала по ее жилам от волнующей близости графа.
Ружмон встретил их тишиной. Они выехали на пустынную площадь поселка. Оглянувшись, Джасина и граф заметили, что от площади ведут четыре улицы. Одна из них резко обрывалась перед стеной снежных руин высотой около двадцати футов [17]17
20 футов (6 метров.
[Закрыть]. Кое-где наружу торчали верхушки фронтонов домов.
Путники сидели в угрюмом молчании, прикованные к месту зловещей картиной. Потом граф быстро спешился. Он протянул руки и помог Джасине соскользнуть с седла. На миг Хьюго прижал к себе девушку, будто решив никогда больше не отпускать. Но потом отступил. Не встречаясь с Джасиной взглядом, граф осмотрелся по сторонам.
На площади появился маленький мальчик в ледерхозе [18]18
Короткие кожаные штаны, традиционная одежда жителей Альп.
[Закрыть]. Граф сделал ему знак подойти. Мальчик начал осторожно приближаться, но ускорил шаг, когда граф вынул из кармана несколько монет. Он пообещал позаботиться, чтобы лошадь накормили и напоили. Когда граф спросил, к кому можно обратиться с вопросами, мальчик махнул в сторону большого дома с красными ставнями, стоявшего на противоположной стороне площади.
– Ma grand-mère! – с важным видом сообщил он. – Elle connaît tout [19]19
Моя бабушка! Она все знает (фp.)
[Закрыть].
Граф слабо улыбнулся.
– Что ж, – сказал он Джасине, – давайте проверим, действительно ли его бабушка все знает.
Они пересекли площадь, подошли к дому с красными ставнями, и граф поднял дверной молоток парадной двери. Казалось, стук разнесся по всему поселку. Джасина почувствовала, что ко всем окнам прильнули лица.
По другую сторону двери послышались медленные, шаркающие шаги. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась маленькая сгорбленная старушка с изнуренным лицом.
– Oui? Que voulez-vous? [20]20
Да? Что нам угодно? (фр.)
[Закрыть]
Граф поклонился.
– Мадам, мы ищем… nous cherchons… [21]21
Мы ищем (фр.).
[Закрыть]мадемуазель Фелицию Делиль.
При этих словах старушка вздрогнула. Она закрыла глаза и вздохнула. Потом подняла дрожащую руку и пальцем, похожим на коготь птицы, указала в сторону шпиля церкви, который виднелся невдалеке.
– La petite est là [22]22
Девочка там (фр.)
[Закрыть], – сказала она и закрыла дверь.
Граф побледнел, проследив за пальцем старушки.
Ни слова не говоря, он зашагал прочь. Джасина побрела следом. Граф словно забыл о ее существовании. Он будто торопился на какую-то встречу, важность которой знало лишь его сердце.
Девушка чувствовала, что за ними наблюдают из полуоткрытых дверей. В конце улицы граф повернул. Джасина перешла на бег, чтобы догнать его. Она видела, как граф открыл калитку и зашел на кладбище.
Сердце затрепетало в ее груди, точно птица, бьющаяся в стекло.
Неужели здесь, на кладбище, в этой ледяной земле граф найдет наконец свою Фелицию?
Джасина следила взглядом, как граф бредет между надгробий. Она видела, как он замер у одной могилы, потом медленно перешел к следующей. Здесь он пошатнулся, а когда вернул равновесие, голова его упала на грудь и плечи обвисли, будто на них вдруг взвалили непосильную ношу.
Джасина медленно пошла по церковному кладбищу, повторяя путь графа.
Она взглянула на могильный камень, который первым завладел вниманием Хьюго. Надпись гласила:
Madame Hermione Gravait,
Née en Genevre Avril 10 1810
Mort en Rougemont Mars 25 1857 [23]23
Мадам Гермиона Граваль. Родилась в Женеве 10 апреля 1810 г. Умерла в Ружмоне 25 марта 1857 г. (фр.)
[Закрыть]
Джасина догадалась, что это директриса школы, у которой жила Фелиция.
Слова второго надгробия как будто прыгнули ей в лицо с мрачного камня:
Felice Delisle
Née en Genevre Novembre 12 1836
Mort en Rougemont Juin 1857 [24]24
Фелиция Делиль. Родилась в Женеве 12 ноября 1836 г. Умерла в Ружмоне в июне 1857 г. (фр.)
[Закрыть]
Фелиция Делиль умерла в июне, через три месяца после схода лавины.
Глаза Джасины наполнились слезами, хотя девушка не совсем понимала, плачет она о графе, о себе или о Фелиции. Она видела только суровую могилу под мрачным небом и графа, раздавленного потерей невесты.
Наконец граф вышел из оцепенения, поднял голову и вздрогнул при виде Джасины, как будто только сейчас заметил, что она рядом.
– Вот и конец, – просто сказал он. – Конец жизни… моего брата Криспиана. – Он тяжело вздохнул. – Мне всегда казалось, что, почитая его выбор жены, я чту его память. Я думал, что могу сохранить частичку Криспиана живой в этом мире. Теперь все кончено.
Джасина опустила голову.
– Мне… так жаль, милорд.
– Я не оплакиваю женщину, которую любил, – пробормотал граф, – ибо я не знал ее. Я оплакиваю женщину, которую любил мой брат. Ради брата я хотел сделать ее счастливой. Теперь этому никогда не сбыться.
Джасина стиснула ладони и ничего не сказала. Граф сделал глубокий вдох и выпрямился.
– Хотя Фелиция мертва, – сказал он, – это еще не конец истории. Теперь мы должны выяснить, кто на самом деле та, которая называет себя ее именем и моей женой. Подозреваю, что она тоже из поселка.
– Возможно, стоит расспросить приходского священника, – предложила Джасина.
Граф решил, что это хорошая идея. Они с Джасиной быстро нашли дом священника. Он стоял напротив церкви. Его ставни были выкрашены в зеленый цвет, а на двери висел колокольчик. Служанка провела их в кабинет, где в камине весело потрескивал огонь. Вскоре появился священник – мрачный, сутулый человек. Он назвался отцом Ламонтом и на превосходном английском поприветствовал путешественников в Ружмоне.
– Хотя, увы, – горестно добавил он, – вы приехали в поселок, который лишился сердца. Жители сломлены горем. Полагаю, вы слышали о трагедии, которая нас постигла?
– Да, – печально ответил граф. – Более того, ваша трагедия затронула меня лично, ибо я потерял молодую женщину, которая многое для меня значила. Ее звали Фелиция Делиль.
– Ах! Мадемуазель Фелиция! – священник посмотрел на него с грустью. – Я знал ее, месье. Ласковая, благочестивая душа. Я так рад, что кто-то наконец приехал почтить ее память.
Граф нахмурился.
– Я приехал бы раньше, – сказал он, – если бы знал. Почему мою семью не известили?
Отец Ламонт вздохнул.
– Вас не известили? Понимаю, понимаю. Тут понадобятся долгие объяснения. Нужно сказать, месье, что после ее смерти имели место… некоторые аномалии. Я все вам расскажу. Но сначала, если позволите, я распоряжусь, чтобы подали чай.
На звук колокольчика пришла служанка. Священник попросил чаю и откинулся на спинку кресла, соединив кончики пальцев под подбородком.
– Не утаивайте от меня никаких подробностей, – быстро проговорил граф. – Я хочу знать все. Начните, пожалуйста, с лавины.
В глазах священника мелькнуло изумление.
– Но, месье… разве можно описать такую ночь? Разве можно описать ад на земле? Горы взревели и обрушились на нас. Это был хаос из камней, снега и льда. Многие жители поселка погибли, многие получили увечья. Было уничтожено двадцать домов. Среди них и жилище мадам Граваль.
Граф кивнул.
– В Саврине, – тихо произнес он, – мне сказали, что из дома вытащили живыми двух молодых женщин.
– Верно, – пробормотал священник. – Мадемуазель Фелицию и еще одну молодую женщину. Они спаслись буквально чудом, месье. Все остальные, кто был в доме, погибли. Мадам Граваль, мадам Фроло – пожилая учительница, которая жила при ней, – и служанка. – Священник остановился и покачал головой. – Две молодые женщины были живы, но мадемуазель Фелиция была в тяжелом состоянии. Она несколько недель пролежала в коме. Врач делал все, что в его силах, чтобы спасти бедняжку, но Божья воля пересилила.
Граф опустил голову.
– Она так и не пришла в сознание?
– Нет, месье.
Граф поднялся с кресла и подошел к окну. Он стоял, сцепив за спиной руки и неотрывно глядя на гору, высившуюся над поселком.
– Кто была… вторая молодая женщина? – спросил он.
– Вторая молодая женщина, – вздохнув, повторил священник. – Она, месье, играет главную роль в истории, которую я должен вам рассказать. Когда у мадам Граваль была школа в Женеве, она по доброте душевной взяла к себе осиротевшую племянницу. Ее звали Лизетта. Лизетта и мадемуазель Фелиция были… диаметральными противоположностями, так ведь у вас говорят? Мадемуазель Фелиция была тиха, любила книги, учебу, молитву. Но крепким здоровьем не отличалась. Лизетта была… другой. Она превратила жизнь тети в кошмар. Но пути Господни неисповедимы, и ту страшную ночь пережила именно Лизетта, а не Фелиция.
– Они с Фелицией дружили? – спросил граф.
Священник задумался.
– В Женеве – точно не знаю. Но, когда мадам Граваль закрыла школу и переехала в Ружмон, племянница последовала за ней. Фелиция присоединилась к ним после болезни. Тогда, конечно, девушкам волей-неволей пришлось проводить много времени вместе. Месье, у нас в поселке горько оплакивали гибель Фелиции. Она была, как мы говорим, «ires sympathique» [25]25
Очень милая (фр.)
[Закрыть]. А вот Лизетта…
Служанка принесла чай, и священник смолк. Когда женщина поставила на столик чашки, он мягко спросил ее о чем-то. Та нахмурилась и ответила:
– Elle avait une ame très cruelle! [26]26
У нее очень жестокая душа! (фр.)
[Закрыть]
– Вот, пожалуйста, – сказал отец Ламонт. – Люсиль дружила со служанкой мадам Граваль, с той, что умерла. Ее подруга называла Лизетту «очень жестокой душой». Я бы не зашел так далеко… но Лизетта в самом деле была тяжелым человеком.
Отец Ламонт остановился, чтобы взять у Люсиль чашку чая, и продолжил:
– Понимаете, школа мадам Граваль не была благотворительной. Племянница должна была работать, чтобы оправдывать свое содержание. Такую девушку, как Лизетта Граваль, это не устраивало. Она хотела от жизни большего. В Женеве она завела любовника – сына местного мирового судьи. Однако отец выгнал его из дому за пристрастие к азартным играм. Любовник плохо влиял на Лизетту. По ночам она незаметно уходила из дому и проводила с ним время в игорных притонах и тавернах. Они планировали сбежать и тайно пожениться. Мадам Граваль узнала об этих планах и пресекла их. Думаю, именно это подтолкнуло ее к решению переехать в Ружмон и забрать с собой племянницу. Подальше от соблазна.
Люсиль раздосадованно проворчала что-то по-французски и вышла из кабинета. Когда за ней закрылась дверь, отец Ламонт вздохнул.
– Как сказала Люсиль, на том дело не кончилось. Позднее мы узнали, что любовник просто поехал следом за Лизеттой. Он остановился не в Ружмоне – сами видите, у нас здесь всего одна таверна. Нет, он отправился в соседний городок Валабр. Там он снял жилье и, насколько нам известно, продолжал играть в азартные игры и пьянствовать.
Граф внимательно слушал.
– Вы говорили, что некие причины помешали вам сообщить мне о смерти Фелиции, – напомнил он священнику. – Аномалии, как вы их назвали. В чем они заключались?
– Месье, Фелиция была очень замкнутой девушкой. Мы знали, что у нее опекун в Англии и жених в Индии, но не более. Мы не знали ни имен этих людей, ни точного места, где их искать. А допытываться у нас не принято. Мы слышали, что опекун Фелиции умер в феврале и что она очень переживала, но делиться своей печалью она, как видно, ни с кем не хотела. Когда сошла лавина, было столько путаницы и горя, так много пострадавших. Можете себе представить… Мы не сразу подумали о том, с кем нужно связаться и кому сообщить о Фелиции, а к тому времени… Лизетта все прибрала к рукам.
Граф резко отвернулся от окна.
– Что это значит?
Священник явно чувствовал себя неловко.
– Это значит, месье, что Лизетта перевезла Фелицию в свой новый дом, ухаживала за ней и вела вместо нее переписку. Можно сказать, что мы не проявили здесь должной бдительности, хотя знали кое-что о характере Лизетты; но… месье, она с такой серьезностью отнеслась к делу. Лизетта как будто взялась за ум, и, кроме того, столько семей требовали помощи, так много нужно было сделать… Мы и теперь еще не расчистили завалы после той страшной ночи, а на нас уже надвигается новый снегопад. Казалось, что Фелицию можно спокойно оставить на попечение Лизетты. Потом, к сожалению, Фелиция умерла. А через несколько часов бесследно исчезла Лизетта.
– Исчезла? – эхом отозвался граф. Джасина бросила на него взгляд. Его лицо вытянулось, сделалось мрачным.
Священник кивнул.
– Мы не знали, что делать. Мы обыскали комнату Фелиции в поисках писем, по которым можно было бы выяснить, как связаться с ее женихом в Индии, но… ничего не нашли.
– Ничего? – Граф выглядел сбитым с толку. – Но она получала множество писем от моего брата, деда и меня лично. Как-то раз она написала мне, что хранит их все. Душеприказчик моего деда написал ей в этом году по меньшей мере два письма.
– Месье, мы нашли только письмо, которое Фелиция сама написала, а не получила. Она заложила его между страницами Библии, но конверт не подписала, поэтому нам оно ничем не помогло. Письмо адресовалось некоему Хьюго. Это вы, месье?
Граф кивнул. Отец Ламонт встал и подошел к письменному столу. Он выдвинул один из ящиков и достал сложенный лист бумаги. Священник вручил письмо графу, и тот быстро пробежал его глазами. Лицо Хьюго приобрело странное выражение. Он взглянул на Джасину и спрятал письмо в карман жилета.
– Благодарю, что сохранили это письмо, – тихо сказал граф. – Хотя не понимаю, почему вы не нашли других.
Отец Ламонт вздохнул.
– В ту ночь, когда Фелиция умерла, одна старая женщина пришла обрядить ее. Она говорила, что Лизетта заходила в комнату Фелиции и забрала большую бронзовую шкатулку. Мы пришли к заключению, что в этой шкатулке хранились личные вещи мадемуазель Фелиции. Пропали не только письма, но и другое имущество. Драгоценности и тому подобное. Все, что принадлежало Фелиции, за исключением одежды, исчезло вместе с Лизеттой.
Граф сурово поджал губы.
– И где Лизетта теперь?
Священник покачал головой.
– Мы не знаем, месье. Она пропала в ту же ночь. Нам известно только, что два дня спустя ее видели в Валабре с любовником. После этого их и след простыл.
Граф поднял голову и встретил взгляд священника.
– А ее любовник? Как его звали? – спросил он приглушенным голосом.
И граф, и Джасина побледнели, когда отец Ламонт ответил:
– Фронар, месье. Его звали Филипп Фронар.
