Текст книги "Сладкая месть"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Она проснулась от неожиданного толчка. Машина остановилась.
– Вот мы и приехали! – воскликнул Толли. Джин открыла глаза и увидела его руку.
Он полуобнял ее за плечи, не давая упасть.
– Просыпайся, дорогая! Мы уже дома, – ласково сказал он.
– О господи! Неужели я опять уснула! – смутилась Джин.
Отворилась парадная дверь, и из холла хлынули потоки света. Толли помог Джин выбраться из машины. Прямо перед собой она увидела огромный дом, похожий скорее на замок. Почти все окна в доме были ярко освещены. Помпезное парадное крыльцо со ступенями из белого мрамора, в дверях под высоким портиком застыла внушительная фигура седовласого дворецкого.
– Как доехали, милорд? – почтительно поинтересовался он у Толли.
– Отлично, Барнет! Просто отлично! Нам потребовалось ровно три часа и пять минут. Это, правда, несколько хуже моего прежнего рекорда, но я ехал гораздо медленнее. Боялся разбудить мисс Маклейд. – Толли повернулся к Джин: – Дорогая, позволь представить тебе Барнета. Он служит в нашей семье уже более полувека. Ему известны все мои провинности начиная с пеленок.
– Рад приветствовать вас, мисс! – воскликнул дворецкий. Джин пожала ему руку. – Добро пожаловать в Грейстоунз.
– Спасибо! – ответила Джин, почувствовав волну тепла в груди. Слова Барнета и согрели, и успокоили.
– Однако похолодало! – зябко повел плечами Толли. – Мороз! Да, Барнет?
– Шесть градусов, милорд. Я сам смотрел на термометре сразу же после ужина. Проходите в гостиную, там горит большой камин. Мадам ждет вас там.
– Прекрасно! Идем греться, Джин! – оживленно проговорил Толли и, подхватив девушку под руку, повел в дом.
Огромный холл с высоченными потолками был отделан дубовыми панелями. Широкая резная лестница вела наверх. Все стены были украшены фамильными портретами в массивных позолоченных рамах. Пол был устлан тигровыми шкурами. Джин хотелось немного задержаться, чтобы осмотреться, но Толли сразу же повел ее к самым дальним дверям в противоположном конце холла. Он широко распахнул двери, и они вошли в комнату. Джин остановилась на пороге, ослепнув на какую-то долю секунды от яркого света и многоцветия окружающей обстановки. Огромная гостиная утопала в цветах, наполняя воздух экзотическими ароматами. Хрустальные люстры с подвесками, свисавшие с потолка, ярко освещали все помещение. В комнате стоял негромкий гул от множества голосов. Возле камина собралась толпа народа. Во всяком случае, так показалось Джин в первую минуту. Большинство гостей устроились за карточными столиками, покрытыми зеленым сукном, и были увлечены игрой.
Высокая женщина в черном бархатном платье медленно поднялась им навстречу:
– Толли, дорогой! А мы тут все гадаем, когда же ты приедешь наконец!
– Здравствуй, мама! – Толли наклонился и поцеловал мать в щеку. – А это Джин.
– Здравствуйте, Джин! – Мягкая рука сжала пальцы Джин в коротком рукопожатии. – Проходите к огню! Вы, должно быть, оба ужасно замерзли. Сейчас велю подать сэндвичи и горячий кофе. Если же вы очень голодны, то Барнет распорядится приготовить вам ужин.
– Думаю, мы вполне обойдемся сэндвичами, – успокоил мать Толли. – Мы ведь поужинали, перед тем как отправиться в дорогу.
Они подошли поближе к огню, и на них сразу же обрушился град приветствий и вопросов.
– Рад видеть тебя, Толли!
– Как поживаешь, старина?
– Что мы слышали…
– Новая помолвка, это правда?
– Ты герой, Толли!
Голоса сливались в один шумный хор, и трудно было определить, кто и что говорит.
Джин спряталась за спиной у Толли, но тот подтолкнул ее вперед, чем вынудил поздороваться за руку с минимум дюжиной гостей. Лишь тогда, когда он принес ей сэндвичи и чашечку дымящегося кофе и она сделала несколько глотков ароматного напитка, она немного успокоилась и смогла составить хотя бы общее впечатление о людях, собравшихся в гостиной. Гости вели себя с завидной непринужденностью, оживленно беседовали, смеялись.
Мать Толли и вовсе поразила ее. Она предполагала увидеть пожилую почтенную даму, но миссис Мелтон выглядела непозволительно молодо для матери взрослого сына. Высокая, грациозная, с длинной лебединой шеей и нежным утонченным лицом. Пожалуй, другого слова, кроме «утонченный», и не найти, чтобы описать ее огромные карие глаза, упругие кольца темных, коротко остриженных волос, уложенных вокруг высокого белоснежного лба в изящные завитки на манер причесок античных греков. Миссис Мелтон была не просто красива, в ее красоте чувствовалось что-то необычное.
«Ею можно любоваться вечно», – мысленно решила Джин и подумала, что она еще никогда в жизни не встречала такой красивой женщины.
И тем не менее от ее зоркого глаза не ускользнуло, что выражение лица красавицы миссис Мелтон было, пожалуй, грустным. Какое-то внутреннее беспокойство и напряжение сквозило во взгляде ее широко расставленных глаз, уголки губ слегка подрагивали, выдавая затаенное волнение. К тому же Джин заметила или скорее почувствовала, что мать Толли совершенно безучастно слушает то, что ей говорят. Да, она вела себя с обворожительностью самой гостеприимной хозяйки, вступала в разговор, но при этом мысли ее, судя по всему, витали далеко от шумной гостиной.
«Наверное, мне просто показалось», – успокоила себя Джин, но общее впечатление какой-то необъяснимой отрешенности хозяйки дома осталось.
А гости снова уселись за карточные столы со словами, что все партии надо довести до конца.
Джин и Толли остались около матери.
Миссис Мелтон стояла возле камина, опершись белоснежной рукой на каминную полку, и, склонив голову, задумчиво глядела на огонь. Ее платье красивыми складками ниспадало вниз, образуя на полу густую тень.
«Она прелестна! – снова мысленно восхитилась Джин. – Интересно, о чем она сейчас думает?»
– Ты очень удивилась, мама, когда я позвонил тебе? – обратился к ней Толли и потянулся к блюду за очередным сэндвичем. Массивное серебряное блюдо было украшено родовым гербом Брори – орлом с распростертыми крыльями.
– Удивилась? – рассеянно переспросила его мать. – Тому, что ты собрался приехать так поздно? О да! Разумеется!
Было очевидно, что она говорит только для того, чтобы что-то сказать, а потому Джин восхитилась терпению Толли, который упорно продолжал:
– Ты уже поняла, да? Завтра будет объявлено о нашей помолвке с Джин.
– Ты же сам мне об этом сказал! Надеюсь, лично от меня ничего не требуется?
– Нет, мама, ничего! Просто я подумал, а вдруг тебе будет интересно увидеть мою невесту.
– Конечно, мне интересно. Правда, интересно! Завтра, когда Джин отдохнет с дороги, она обязательно расскажет мне о себе.
Миссис Мелтон с улыбкой взглянула на Джин, но когда девушка улыбнулась ей в ответ, то увидела, что мать Толли уже отвела глаза в сторону.
Ее совсем не интересовала реакция гостьи.
Толли бросил взгляд на часы.
– Не пора ли нам в постель? Или мы должны еще оставаться с твоими гостями?
– Это совсем ни к чему! Вы же с дороги. А они еще долго будут играть в свои карты. Я сейчас отведу Джин в ее комнату. Еще кофе, дорогая?
– Нет, благодарю вас! – ответила Джин.
– Тогда ступайте за мной! Не надо прощаться с гостями. Они заняты своей игрой.
Миссис Мелтон быстрым шагом вышла из гостиной. Ее длинное платье словно струилось при ходьбе, образуя некое подобие шлейфа, ниспадающего на пушистый ковер. Толли проводил их до холла.
– Спокойной ночи! – улыбнулся он Джин. – Смело проси все, что тебе понадобится. Увидимся утром.
– Спокойной ночи, Толли! – ответила она и замялась в нерешительности. Быть может, надо попрощаться с ним за руку? Но, кажется, он не ждет от нее такого жеста. А потому она тоже улыбнулась в ответ и покорно последовала за миссис Мелтон. Ей было страшно расставаться с Толли: ведь он был единственным связующим звеном между нынешней жизнью и ее прошлым. Причем это прошлое все стремительнее отступало в тень, распадаясь в ее памяти на отдельные фрагменты.
Они уже дошли до середины лестницы, когда Толли окликнул ее:
– Сладких тебе снов, Джин!
Она остановилась и, склонившись над массивными дубовыми перилами, посмотрела вниз. Он стоял запрокинув голову. На фоне красноватых бликов от догорающего камина, причудливо скользивших по резным панелям, его фигура была исполнена особой стати и смотрелась очень величественно.
– Спокойной ночи! – негромко повторила Джин.
– Благослови тебя Бог! – неожиданно воскликнул он. – И спасибо тебе за все!
Это неожиданное благословение придало ей сил, и она уже смело переступила порог большой комнаты, все стены которой были сплошь покрыты гобеленами. Посреди комнаты возвышалась необъятных размеров кровать с пологом на четырех столбиках. В комнате горел камин, все ее вещи были уже распакованы и разложены по местам. У Джин оборвалось сердце, когда она увидела, что горничная распаковала не только чемодан с вещами от Мишеля Сореля, но и ее старый чемоданчик, с которым она приехала в Лондон. Тот самый, который Джеральд забрал из пансиона вместе со всеми ее скромными пожитками.
На туалетном столике возле высокого трельяжа уже были разложены туалетные принадлежности: расческа с тремя сломавшимися зубьями, щетка для волос в дешевой деревянной оправе. Зато на кровати радовало глаз своей изысканной красотой ночное белье. Горничная разложила сразу несколько комплектов, видно предоставив ей самой сделать выбор. Полупрозрачные ночные сорочки из шифона, скорее похожие на тончайшие паутинки, отделанные кружевом. Чуть в стороне лежала еще одна ночная сорочка из грубого полотна, единственным украшением которой были две костяные пуговички возле глухого ворота да незамысловатая вышивка, сделанная когда-то ею. Какой разительный контраст!
«Но он, – подумала Джин, – очень точно передает всю двойственность моего нынешнего положения». Одна Джин – фальшивая светская барышня, которую за один вечер сотворил Мишель Сорель, а рядом – реальная Джин, забитая простушка, зависимая от всех и вся. Ей вдруг захотелось рассказать обо всем миссис Мелтон. Пусть эта прекрасная женщина узнает истинную правду о том, кто она есть на самом деле и почему вдруг, нежданно-негаданно, очутилась в ее доме. Несмотря на весь ее отрешенный вид, в том, как миссис Мелтон обращалась к ней, чувствовалась симпатия, и потому Джин была готова довериться ей.
Так сказать или не сказать? Признание уже готово было сорваться с ее уст, но тут миссис Мелтон еще раз обвела комнату взглядом, словно желая удостовериться, что все в полном порядке, и сказала:
– Надеюсь, вам здесь будет удобно. Если что понадобится, звоните. Вот звонок. Спокойной ночи!
Она повернулась к дверям, давая понять, что разговор окончен. Джин даже показалось, что миссис Мелтон торопится побыстрее уйти, чтобы избежать ненужных откровений и сердечных излияний, которые может обрушить на нее невеста сына.
– Спокойной ночи! – повторила она еще раз, уже берясь за ручку двери, и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Какое-то время Джин молча смотрела ей вслед, а потом повернулась к кровати и снова стала рассматривать разложенное белье. Заметила ли миссис Мелтон этот контраст между бельем от Сореля и ее собственной ночной рубашкой? Наверняка заметила! И что она могла подумать? «Любой вывод будет не в мою пользу, – подумала Джин. – Ведь одного взгляда достаточно, чтобы понять, где правда, а где ложь!»
Глава пятая
Леди Мелчестер вошла в спальню дочери, подошла к окну и рывком отдернула шторы. Мелия крепко спала, зарывшись в кружева и атлас постельного белья. Она лишь слабо пошевелилась во сне, потом перевернулась на другой бок и снова предалась сну.
– Мелия! – громко позвала ее леди Мелчестер. – Просыпайся! У меня для тебя новость! – Ответа не последовало. Мать подошла к кровати и потрясла дочь за плечо. – Кому говорю, Мелия, просыпайся! Это очень важно! Взгляни, что пишет «Дейли экспресс»!
При упоминании о газете Мелия встрепенулась и рывком села на кровати. Ее темные волосы были аккуратно собраны под бледно-голубой кружевной ночной чепчик в тон ночной сорочке, но отдельные пряди выбились и упали на глаза. Даже в этот ранний час, без помады, пудры и румян, Мелия была прелестна. Она потянулась, потом сладко зевнула и, не говоря ни слова, взяла газету.
– Вот здесь читай! – трагическим голосом проговорила леди Мелчестер и ткнула пальцем в указанное место.
Мелия скользнула взглядом по колонке и тут же погрузилась в чтение.
– Не может быть! – воскликнула она, дочитав сообщение до конца. – Невероятно! Как Толли посмел поступить со мной подобным образом?
Как он посмел!
– Сколько раз я предупреждала тебя, Мелия, – сухо заметила ей мать, – чтобы ты вела себя с ним поаккуратнее. По-моему, ты совершила большую ошибку.
Мелия подняла на мать глаза, потемневшие от гнева.
– Мама, ты понимаешь, что это значит? Теперь все станут говорить, что Толли меня отверг. О господи! Я не вынесу такого позора! Как он мог так поступить со мной! Как он мог!
Мать и дочь смотрели друг на друга глазами, полными отчаяния.
Леди Мелчестер была американкой. Она в молодости сделала, по всеобщему мнению, блестящую партию, выйдя замуж в течение первого же сезона в Англии. Она была представлена ко двору, ее лично опекала жена американского посла, в сопровождении которой дебютантка появилась на королевском балу в Букингемском дворце. Именно там, в обстановке помпезной роскоши и церемонной торжественности, сэр Чарльз Мелчестер и влюбился в юную американку. И ее богатство было тут совсем ни при чем. Сэр Чарльз – слишком прямодушный человек, и он не привык выстраивать хитроумные схемы для достижения своих целей. А потому он жил с искренней верой в то, что и остальные люди ведут себя точно так же. Во всяком случае, он пребывал в полном неведении касательно тех изощренных интриг, которыми с таким упоением занимались его жена и дочь.
Леди Мелчестер осчастливила сэра Чарльза ребенком лишь на десятый год совместной жизни: она родила ему дочь. Единственную! После чего посчитала, что исполнила свой супружеский долг, и не сделала ни малейшей попытки одарить мужа столь желанным для него наследником. Естественно, Мелия росла ребенком, избалованным донельзя. Ее баловали дома, ее безудержно баловали многочисленные американские родственники, которых она навещала каждый год. Именно американская родня и приучила ее к мысли, что мир создан исключительно и только для женщин, которые должны идти по жизни как полновластные хозяйки земли и неба.
Новый Свет привил Мелии не только чувство собственного превосходства. В Америке она научилась элегантно и стильно одеваться, быть по-американски раскованной и общительной, остроумной и занимательной, вести себя свободно и легко и при этом сохранять присутствие духа и хладнокровие в самых непростых житейских ситуациях. Словом, она обладала целым набором качеств, которых не было у ее британских сверстниц. Годы взросления, то есть отрочество и раннюю юность, Мелия прожила исключительно в Штатах, ибо, как только началась война, леди Мелчестер тут же спровадила свою драгоценную дочурку подальше от ужасов бомбежек и авианалетов, вручив из рук в руки обожающим ее американским дядюшкам и тетушкам. Мелии еще не исполнилось и пятнадцати, а она уже стала заметной и вполне самостоятельной фигурой в нью-йоркском высшем свете. Ее общества искали, ее высказывания появлялись в светских колонках газет, ее почтовый ящик в буквальном смысле слова ломился от обилия корреспонденции. Ей предлагали сниматься в кино, просили автограф, ее засыпали признаниями в любви, поклонники делали предложения руки и сердца. А потому не было ничего удивительного в том, что Мелия выросла с сознанием собственной исключительности. История, география, международные события, национальные кризисы и катаклизмы – все интересовало ее лишь в той степени, в какой касалось, непосредственно или опосредствованно, ее самой. Дебют Мелии, уже в высшем свете Лондона, стал настоящей сенсацией. Но она привлекла к себе внимание не только светского общества. Простые британцы, всегда любившие поглазеть на красивых молоденьких девушек, но изрядно подуставшие от популярных кинозвезд, с радостью перенесли нерастраченные эмоции на гламурную красавицу по имени мисс Мелия Мелчестер. Газеты соревновались друг с другом в добывании новостей, касающихся жизни Мелии. Ее фотографии, сделанные в самых неожиданных местах, ежедневно мелькали в колонках светской хроники. А уж редакторы глянцевых журналов и вовсе не мыслили себе, чтобы очередной выпуск их издания обошелся без ее парадного портрета и пространной статьи, напичканной восторженными комплиментами в адрес самой известной английской красавицы послевоенного времени.
Поистине, слава Мелии взмыла вверх со скоростью ракеты. И вскоре уже было трудно отыскать человека по обе стороны Атлантики, который бы не знал, кто такая мисс Мелчестер. Разумеется, число соискателей ее руки множилось, но среди всех претендентов кандидатура Толли Брори была наиболее предпочтительной. В его пользу говорило и знатное происхождение, и его личная слава, и мужская неотразимость. Поначалу Мелию злило, когда он говорил ей, что они с детства предназначены друг другу в супруги. Она привыкла к безудержной лести и восхищенному поклонению своих кавалеров, а потому естественный, дружеский тон Толли в общении с ней страшно раздражал Мелию. Она решила дать ему урок, заставив влюбиться в себя по-настоящему. Это оказалось делом нетрудным.
Во время войны Толли было не до женщин. Конечно, у него случались скоропалительные интрижки и скоротечные романы, но на что-то более серьезное и обстоятельное не было ни времени, ни желания, ни возможностей. А потому по части любовного опыта он, несмотря на свой возраст, был даже наивен. Когда же, вернувшись с фронта, Толли стал ухаживать за Мелией, то девушка пришла в ужас от его прямолинейности и упрямой настойчивости. Казалось, он совсем не реагировал на холодность ее тона в отличие от других ухажеров. Те готовы были бежать куда угодно по первому же взмаху ее белоснежной ручки и впадали в полнейшее уныние от одного вида удивленно приподнятой брови или опущенных ресниц. Но в мужественности Толли было свое очарование, и его наступательный стиль ей, как ни странно, даже импонировал. Пожалуй, впервые в жизни она ощутила внутренний трепет, когда он, несмотря на все протесты, заключил ее в объятия и поцеловал так, как целуют зрелые мужчины.
– Нет, Толли! Не надо! – отчаянно отбивалась она.
– Почему не надо? – совершенно искренне удивился он. – Я тебя люблю и собираюсь на тебе жениться.
Мелия уже не раз ловила себя на мысли, что если бы она позволила их отношениям перерасти в настоящую любовную связь, то, пожалуй, Толли многому бы смог ее научить в качестве любовника, а заодно одарил бы ее и счастьем, которого она еще никогда не испытывала. Но Мелия всегда старательно избегала проявления открытых чувств. Нет, прежде чем уступить, она должна еще и еще раз все старательно просчитать и взвесить. Однако ее неприступность лишь раззадоривала Толли. Он прошел суровую школу, освоив науку побеждать не в учебных классах. Война научила его тому, что нет недостижимых целей, а есть цели труднодоступные и нужно лишь соответствующим образом подготовиться, проявить изобретательность и хитрость, и тогда любая цель будет достигнута. А потому покорение сердца Мелии было спланировано с той же тщательностью, с какой Толли планировал свои диверсионные рейды в тыл врага. Этим рейдам всегда сопутствовал успех. Атака на Мелию оказалась не менее успешной.
Мелия сдалась и приняла его предложение, предварительно позаботившись о соответствующих декорациях для сцены решающего объяснения. Под звуки томного вальса, доносившегося из танцевального зала, они рука об руку прогуливались по картинной галерее исторического дворца, в котором давали очередной бал, любуясь живописными полотнами прославленных мастеров. Казалось, они одни в целом мире, затерянные среди живописных шедевров, на которых были изображены люди из давно ушедших эпох.
Мелия задумчиво остановилась возле окна, опершись одной рукой на подоконник, а пальчиками второй руки стала нервно теребить жемчужное ожерелье, обвивавшее ее точеную шейку. На ней было бальное платье жемчужносерого цвета, украшенное на груди букетиком крохотных алых розочек. В этом наряде она и сама была похожа на красавицу, сошедшую со старинного полотна. Разве что тоненькая жилка, нервно пульсирующая на шее, выдавала в ней живое существо. Вот она взмахнула огромными пушистыми ресницами, подняла головку и посмотрела на Толли.
– Ты прекрасна! – воскликнул он хриплым от сдерживаемой страсти голосом. – Обещай мне, Мелия, что станешь моей женой.
Какое-то время она искусно тянула паузу, а потом промолвила едва слышно:
– Да, Толли, обещаю, что буду твоей женой.
В первый момент он даже не поверил своим ушам. Ведь Мелия уже столько раз и на протяжении стольких месяцев упорно говорила ему «нет». А потом он стремительно шагнул к девушке с намерением заключить ее в свои объятия. Но она лишь слабо вскрикнула и, упершись обеими руками ему в грудь, вдруг проявила неожиданную силу.
– Нет, Толли, нет! Моя прическа! А мое платье! Ты его помнешь!
– Ну и что? – еще больше распалился он. – Какое это имеет значение?
– Очень даже имеет! Не хочу, чтобы все догадались, что мы тут с тобой целовались. К тому же я хочу, чтобы наша помолвка осталась пока в тайне. Мы объявим о ней тогда, когда наступит подходящий момент.
– По-моему, он уже наступил!
– Ах, Толли, – рассмеялась она в ответ и ласково потрепала его по щеке. – Какой же ты нетерпеливый!
Он взял ее руку, поднес к губам и впился страстным поцелуем.
– Я люблю тебя, Мелия! И ты сводишь меня с ума!
Толли и сам толком не сумел бы объяснить, что именно его так влекло к Мелии. Легкая, неуловимая грация, с которой она постоянно ускользала от него? Ее элегантность и шик? Или ее голос, который волновал даже тогда, когда она с ним ссорилась и отталкивала от себя? Но даже в минуты опьянения страстью он не раз спрашивал себя, а хорошо ли он знает настоящую Мелию. И что за сердце бьется в этом прекрасном теле, что за мысли витают в этой прелестной головке за высоким белоснежным лбом?
Впрочем, он и не скрывал, что ему непонятны мотивы, движущие его невестой. А потому он, естественно, взбунтовался, услышав, что помолвку пока следует держать в тайне.
– Не понимаю, чего еще ждать! Давай поженимся как можно скорее и сразу же отправимся в Швейцарию. Проведем там свой медовый месяц.
– Ах, что за спешка! – упорствовала Мелия. – Я не хочу выходить замуж зимой.
– Придется, дорогая моя, захотеть! – ответил ей Толли решительным тоном. – Если ты думаешь, что я буду ждать до лета, то глубоко ошибаешься.
Но, несмотря на все угрозы, уговоры и запугивания, Мелия продолжала стоять на своем. Она объявит о помолвке только тогда, когда будет готова к такому шагу, и ни минутой раньше. Леди Мелчестер одобрительно отнеслась к идее отсрочки свадебного торжества, хотя Толли она любила всей душой, ибо знала его еще с детства.
– Он славный мальчик! – говорила она дочери. – И титул у них старинный. И все же, и все же… Мне так хотелось видеть тебя герцогиней.
Мелия раздраженно махнула рукой.
– Ну и где он, твой герцог?
– В том-то и проблема, дорогая! Многие молодые люди с титулами сложили свои головы на войне. Все повторяется. Помнится, после Первой мировой было точно так же. Что ж, полагаю, по крайней мере фамильные драгоценности Брори не хуже герцогских. Насколько мне известно, миссис Мелтон бо́льшую часть своих украшений поместила в банк – во всяком случае, должна была, – но забрать их обратно из банка совсем не сложно, это чисто технический вопрос.
– Значит, я надену на свадьбу одну из их фамильных тиар. Будет очень красиво! – воскликнула Мелия, представив себе, как эффектно она будет смотреться в таком драгоценном украшении.
– Да, бриллианты в сочетании с белым атласом будут смотреться очень элегантно, – согласилась с ней мать. – Я так люблю бриллианты!
И вот Мелия стала понемногу готовить себе приданое. Не то чтобы она занималась этим планомерно, изо дня в день, но так, между делом: когда спросит совета, когда попросит нарисовать ей пару новых фасонов или, совершая покупки в магазинах, в которых она числилась постоянной клиенткой, вдруг невзначай намекнет на то, что в ее жизни грядут большие перемены. Словом, очень скоро во всем Лондоне не осталось человека, который не знал бы о предстоящей помолвке мисс Мелчестер и лорда Брори.
И именно тогда, когда Мелия была уже совсем близка к тому, чтобы назначить точную дату бракосочетания и перестать водить Толли за нос, случилось ее знакомство с Эрнестом Дэнксом. Она отправилась на благотворительный бал, за билеты на который ее мать уплатила по пять фунтов за каждый. Довольно скучное мероприятие с рутинной программой и толпами людей, жаждущих быть замеченными за занятием благотворительной деятельностью.
Мелия уже собиралась уехать домой, когда вдруг услышала, как одна пожилая дама, сидевшая за столом во время ужина рядом с ней, повернулась к своему соседу и сказала:
– Вот уж не думала увидеть здесь Эрнеста Дэнкса. Он ведь такой серьезный молодой человек. Все говорят, он далеко пойдет. Мой муж уверен, что в скором будущем он станет премьер-министром.
– Полагаю, ваш муж абсолютно прав, – последовал ответ.
Мелия, мгновенно заинтересовавшись таким судьбоносным поворотом в жизни пока еще незнакомого ей мужчины, бросила взгляд в его сторону. И в этот момент их глаза встретились. И, хотя она отвела глаза в сторону, от нее не ускользнуло, что взгляд Дэнкса был исполнен самого живого интереса и откровенного восхищения. Она тут же передумала покидать бал, а спустя какое-то время к ней подошла еще одна пожилая дама в сопровождении Эрнеста Дэнкса.
– Мисс Мелчестер! Дорогая моя! – проговорила дама томным голосом. – Вы, конечно, меня не помните, но на правах старой приятельницы вашей матушки позвольте представить вам мистера Дэнкса. Он давно мечтал познакомиться с вами, ибо наслышан о вас и о ваших успехах, как, впрочем, и все мы.
Женщина слащаво улыбнулась и растворилась в толпе гостей, оставив Мелию и Дэнкса вдвоем.
– Не откажите мне в любезности станцевать со мной тур вальса, – немного смущаясь, проговорил он.
– Я приехала на бал не одна, – уклончиво ответила Мелия, но внезапно одарила Дэнкса лучезарной улыбкой. – Впрочем, почему бы и нет?
Она положила сумочку на столик у стены, где ее терпеливо дожидались три кавалера, каждому из которых она пообещала очередной танец. И, не обращая внимания на их жалобные стенания, позволила Дэнксу заключить себя в объятия и вывести на паркет. Одного тура вальса оказалось вполне достаточно, чтобы узнать о партнере массу полезных сведений. Эрнест Дэнкс был типичным представителем той плеяды людей, которые сделали себя сами. Несмотря на молодость (а может быть, и благодаря этому) он довольно быстро выдвинулся в число ведущих современных политиков, став одной из самых ярких фигур в довольно серой по составу палате общин. А потому перспективы занять в ближайшем будущем пост премьера были вполне реальными. Он сочетал в себе блеск ума и популярность в народе – качества, редко совмещающиеся у большинства политических деятелей. Во всяком случае, в нынешнем составе правительства не было никого, кто мог бы составить ему реальную конкуренцию в борьбе за кресло премьер-министра.
Пожалуй, далекие перспективы и амбициозные планы Дэнкса оставили бы Мелию равнодушной, если бы не одно весьма существенное обстоятельство. Дело в том, что с нынешним премьер-министром, почтенным джентльменом далеко за семьдесят, недавно случился удар, причем прямо в палате общин. С самого начала стало ясно, что шансы старика на то, чтобы справиться с болезнью, ничтожны. Так за одну ночь Дэнкс превратился из просто члена кабинета в фигуру политика уже общенационального масштаба, и эти перемены очень впечатлили разборчивую мисс Мелчестер. Дэнкс тоже не стал терять времени даром и сделал Мелии предложение.
– Еще неделю тому назад я бы никогда не осмелился на такой шаг, – уверенно проговорил он. – Что я мог предложить вам тогда? Но сейчас все изменилось. Вместе мы с вами, поселившись на Даунинг-стрит, перевернем мировую историю.
Такая перспектива пришлась Мелии по душе. Она уже так привыкла быть постоянно в центре внимания, что сама идея переезда из Мейфэра в Вестминстер показалась ей не только логичной, но и вполне естественной. В конце концов, разве она не достойна того, чтобы быть увенчанной сразу двумя коронами? Королева света – раз, и жена политического лидера страны – два.
Но сейчас, читая объявление о помолвке Толли, она вдруг увидела за строчками «Дейли экспресс» его насмешливое лицо и отчетливо поняла, что он одним ударом разрушил все то, что она так старательно возводила в последние годы. Одно дело – отвергнуть богатого аристократа, прославившегося на войне своими подвигами, и совсем другое – быть отвергнутой им самим. К тому же старый премьер-министр все еще жив, а до его смерти незачем официально объявлять о помолвке с Эрнестом Дэнксом. Итак, приходится признать, что Толли выкрал у нее победное знамя буквально из-под носа. Такое вероломство с его стороны привело Мелию в бешенство. А еще (и она чувствовала это) к злости примешивались и ревность, и горечь личной утраты. Толли больше не принадлежит ей!
Ведь, по правде говоря, ее влекло к нему гораздо сильнее, чем ко всем остальным. Да, Эрнест Дэнкс интересовал ее, он был частью ее грандиозных планов на будущее. Но целоваться с ним ей категорически не хотелось. Ей даже было неприятно, когда его некрасивые короткие пальцы касались ее руки. Про себя Мелия уже твердо решила, что, как только они поженятся, она немедленно займется его личным гардеробом. Ей также не нравилось, как он ест, как сидит в кресле, как открывает дверь, пропуская ее вперед. А вот Толли никогда не давал ей повода раздражаться. И вдруг оказывается, что ее Толли обручен с другой девушкой. И от сознания того, что между ними все кончено, сердце Мелии сжалось не только от сожаления, но и от ревности. Она еще раз внимательно пробежала глазами заголовки.
ЗНАМЕНИТЫЙ ГЕРОЙ, КОМАНДИР ДЕСАНТНИКОВ ВСТУПАЕТ В СХВАТКУ С ХУЛИГАНАМИ
ЛОРД БРОРИ СПАСАЕТ ДЕВУШКУ
ЛОРД БРОРИ ОБРУЧАЕТСЯ СО СПАСЕННОЙ ИМ ДЕВУШКОЙ
– Интересно, что она собой представляет? – проговорила Мелия задумчиво. – Толли ничего об этом случае не говорил.
– Что свидетельствует отнюдь не в ее пользу, – не преминула заметить леди Мелчестер.
– Дочь священника. Как это скучно! И фотографии ее нет. Почему?
– Может, она страшненькая? – услужливо подсказала леди Мелчестер.
