Текст книги "Ключ любви"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

На какое-то мгновение граф в молчании замер перед запертой дверью.

Затем он очень спокойно произнес:

– У вас есть какая-нибудь мысль о том, как нам отсюда выбраться?

– Н-нет.

Минерва была так испугана, что говорила почти шепотом, а голос ее постоянно срывался.

Граф отошел от двери и направился к тому месту, откуда лилась вода, – казалось, что она бьет прямо из пола. Сейчас по полу уже медленно тек небольшой ручеек.

Тем же спокойным голосом граф спросил:

– Как нам перекрыть воду?

– Это… это невозможно, – с запинкой пробормотала Минерва. – Вода будет течь изо рва до тех пор, пока ее уровень не станет вровень с уровнем воды во рву.

Граф помолчал.

Затем он встал на колени и попытался отыскать отверстие, из которого лилась вода, чтобы заткнуть его. Однако древний архитектор очень умно спроектировал ловушку, и Минерва знала, что остановить поток можно только извне темницы.

Внезапно ее охватила паника, и девушке захотелось закричать и кричать долго и громко. Впрочем, она тут же поняла, что никто ее не услышит.

Граф же был очень спокоен, и Минерва решила, что ни за что не унизится перед ним и не выкажет страха.

«Мы умрем, – подумала она, – так что по крайней мере надо постараться сделать это достойно!»

И все же она не могла побороть дрожь.

Вода прикоснулась к ботинкам девушки, и она попятилась, понимая, что, сколько бы она ни отступала, вода все равно доберется до нее в этой маленькой темнице, а потом станет подниматься все выше и выше до тех пор, пока оба они не утонут.

Она не могла поверить, что это происходит на самом деле, однако дела обстояли именно так.

Вода неумолимо заполняла темницу.

Минерва попыталась вспомнить, сколько времени нужно, чтобы темница наполнилась доверху.

Граф все еще пытался что-то сделать с отверстием, куда вливалась вода, однако Минерва понимала, что это безнадежно.

Узники прошлых лет тоже пытались спастись от смерти, и вскоре граф, подобно им, поймет, что смерти им не избежать.

Девушка была так напугана, что попыталась прикрыть лицо руками, и вспомнила, что на ней все еще надета бумажная маска.

Она нетерпеливо сорвала маску и уронила ее на пол, заметив, что та поплыла по прибывающей воде.

Теперь вода уже плескалась вокруг ног Минервы и достигла двери темницы, которую запер посол.

Внезапно Минерва осознала, что совсем не хочет умирать, – напротив, ей хотелось жить.

К тому же что станут делать без нее дети? Она закрыла лицо руками и начала молиться:

– Прошу тебя, Господи… спаси нас! Папа, пожалуйста…,подскажи нам путь к спасению… пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста!..

Все ее тело каждой клеткой словно рвалось к Богу и к ее отцу, где бы он ни был.

– Помоги нам… – просила девушка.

Охваченная этим чувством, она почти забыла, что с нею граф, и вздрогнула, услышав его голос:

– Думаю, мне следует выразить сожаление, что вы попали в столь ужасное место, такое невозможно даже представить в наше время.

Минерва не ответила и не убрала рук от лица. Через секунду граф добавил:

– Если вы молитесь, то я надеюсь, что ваши молитвы будут услышаны. Наверное, я тоже должен помолиться, если, конечно, меня вообще услышат.

В голосе его проскользнула нотка цинизма. Минерва почувствовала, что должна ответить, и произнесла:

– Как вы и говорите, нам остается только молиться, чтобы Бог услышал нас.

– Думаю, это маловероятно, – ответил граф, отходя от нее и направляясь к двери темницы.

Он изо всех сил надавил на нее, словно надеясь сдвинуть удерживавший ее засов.

Однако Минерва знала, что дверь была сделана из железа и устояла перед натиском многих столетий, а засов в ней был очень тяжел. Должно быть, чтобы задвинуть его, послу понадобилась вся его сила.

Отчаявшись, Минерва снова начала молиться:

– Помоги мне, папа… Здесь должен быть выход! Ты же не позволишь мне умереть так глупо и бестолково!

Отняв ладони от лица, она инстинктивно взглянула вверх. Опустив затем глаза, девушка заметила, что вода уже достигла нескольких дюймов глубины и заливается через верх ее ботинок.

Граф отвернулся от двери.

– Молитесь, молитесь, – сказал он. – Только Бог может спасти нас отсюда.

Он не мог стоять на месте и потому отошел к противоположной стене темницы, до которой было лишь несколько футов.

Вода плескалась у него под ногами, пока он шел. На какое-то мгновение граф остановился, глядя в пол, а затем произнес:

– Мне кажется, что, раз уж судьба послала нам столь неприятную неожиданность, мы должны готовиться умереть отважно и с достоинством.

Минерва ничего не ответила, и граф добавил:

– Мне кажется, вы гораздо моложе меня, и потому я сожалею, что послужил причиной вашей ранней кончины, однако, поскольку мы ничего не можем поделать с этим, я полагаю, что нужно покориться неизбежному.

Он говорил все с тем же спокойствием, с каким вел себя с самого начала. Минерва глубоко вдохнула.

Она сказала себе, что ни за что не даст ему понять, до чего она напугана.

Ей хотелось броситься к графу и попросить его обнять ее, потому что вода поднималась все выше и выше, а он все-таки человеческое существо.

Сейчас она уже не могла думать о нем как о графе, которого ненавидела, графе, которого за несколько часов до этого она готова была застрелить за те несчастья, которые он принес им. Теперь она думала только о том, что он может говорить и дышать, значит (мысль эта ужаснула ее), она по крайней мере умрет не одна.

Минерва снова начала молиться, молиться о том, чтобы, если ей придется умереть, она умерла так же храбро, как граф, не впадая в панику и не совершая никаких поступков, которых могли бы стыдиться потомки.

Вода уже поднялась выше щиколоток.

Вода была холодна, и Минерва почувствовала, как намокают ее чулки под длинными брюками. Кроме того, поток принес с собой неприятный запах тины.

Минерва подумала, что, когда вода доберется до ее горла, а потом и рта, она почувствует себя грязной и отвратительной.

– Вы все молчите, – заметил граф. – Каетесь в прошлых преступлениях или все еще молитесь о спасении?

– Молюсь, – ответила Минерва, – и вам тоже не мешало бы помолиться!

Граф рассмеялся. Его смех совсем не вязался с этой темнотой, озаренной лишь слабым светом фонаря.

– Вы действительно верите в раскаяние на смертном одре? – насмешливо спросил он. – Когда я думаю об этом, мне всегда кажется, что это слишком легкий способ избавиться от долгов.

При слове «долги» Минерва подумала, что именно они привели их в эту темницу – долги чести, которые следовало платить, какими бы ужасными ни оказались последствия.

Она подумала, что, вероятно, следует рассказать графу о том, кто она на самом деле и почему они оказались в этой ловушке.

Однако она тут же сообразила, что этого делать не следует, потому что придется рассказать графу и о том, каким мерзким и отвратительным человеком она его считала.

«Я должна думать о прекрасном, – сказала себе девушка, – о рае, а не об аде!»

Она увидела, что вода поднялась выше, и оторвала руки от лица, сжав их, чтобы не закричать.

– Господи… пожалуйста… – забормотала она. Словно пожалев ее, граф произнес:

– Смелее, юноша! Мне говорили, что смерть утопленника очень приятна, хоть в последний момент и припоминаешь все свои грехи. Впрочем, у вас в вашем возрасте их наверняка немного, и мне понадобится гораздо больше времени, чтобы все их перечислить.

Он говорил почти шутливо, однако Минерва внезапно вскрикнула.

– В чем дело? – спросил граф.

– Погодите! – воскликнула девушка, – Я… мне кое-что пришло в голову! Я пытаюсь вспомнить, о чем писал в своей книге папа.

Словно помогая себе думать, она прижала руку ко лбу.

– Он говорил, – продолжала девушка, – что, когда англичане бросали датчан в… в темницу… и пускали воду… они смотрели сверху на то, как они тонут… а потом вытаскивали их и хоронили в поле… там до сих пор кости находят.

Она говорила так отрывисто, словно слова приходили к ней в голову откуда-то извне.

Снова вскрикнув, она повторила:

– Смотрели сверху! Над нами должно быть отверстие, сквозь которое они смотрели!

– Господи! – воскликнул граф. – Надеюсь, вы правы!

С этими словами он встал в центре темницы и поднял руки, однако не смог дотянуться до потолка.

– Может быть, вы поднимете меня? – предложила Минерва.

– Конечно, – согласился граф.

Он обхватил Минерву за талию и поднял к себе на плечи.

Теперь, согнувшись в три погибели, она могла прикоснуться к потолку.

Ее туфли были полны воды и стали такими тяжелыми, что она сбросила их.

Девушка начала ощупывать потолок, выискивая место, где могла бы находиться потайная дверь, сквозь которую англичане могли наблюдать за своими жертвами.

С Минервой на плечах граф вышел на середину темницы. Однако она ничего не нашла, и он начал понемногу двигаться то в одном, то в другом направлении.

Изо всех сил прижимая Ладони к потолку, Минерва старалась отыскать люк.

Наконец она почувствовала легкое движение.

– Вот оно! Вот! – воскликнула девушка.

Граф встал поустойчивее и поднял Минерву чуть выше. Она начала нажимать изо всех сил, повторяя:

– Прошу тебя, Господи, пусть она не будет заперта! Прошу тебя, Господи, пожалуйста!..

Она не понимала, что говорит вслух, и понятия не имела о том, что ее голос звучал очень трогательно.

Наконец она почувствовала, что потолок подался под ее руками.

– Очень… тяжело, – выдохнула она.

К ее удивлению, граф усадил ее к себе на плечи, так что ее ноги свисали по обе стороны его шеи. Сейчас он обхватил девушку за талию и произнес:

– Толкайте, а когда скажете «давай», я подниму вас повыше.

Он говорил таким повелительным тоном, что Минерва без вопросов повиновалась ему.

Она положила ладони на потайной люк и сказала:

– Давай!

Она нажала на дверь, и в тот же момент граф рывком поднял ее вверх.

Раздался скрежет, и люк распахнулся. Его крышка, на которую Минерва надавила изо всех сил, упала на пол.

Граф протолкнул девушку в открывшееся отверстие, и, почти без усилия с ее стороны, она оказалась лежащей на деревянном полу.

При этом она заметила, что из решетчатого окна без стекла в комнату льется слабый свет. Это было сияние луны и звезд, высыпавших на ночном небе.

Минерва поднялась на колени и, обернувшись назад, заглянула в люк.

Вода была графу почти по пояс. Девушка увидела, что граф смотрит вверх.

– Найдите мне что-нибудь, на что можно взобраться, – попросил он.

Минерва встала на ноги и огляделась.

Она находилась в небольшой комнатушке со столом, за которым, должно быть, в давние времена сидели дозорные. В комнате было довольно много непонятных предметов, накопившихся за многие годы, и среди этих вещей девушка увидела стул со сломанной спинкой.

Она попыталась поднять его и обнаружила, что он очень тяжел и так стар, словно стоял здесь с незапамятных времен.

Минерва потащила стул к люку, надеясь, что он пролезет в отверстие.

Граф тянул стул за ножки, а Минерва толкала его сверху, и все же им пришлось потрудиться, прежде чем стул оказался в темнице.

Граф поставил стул на пол и влез на него, однако до люка доставала лишь его голова.

Граф вытянул руку, но ему не за что было ухватиться. Он не произнес ни слова, но Минерва поняла, что ему нужно.

Она окинула взглядом комнату, но в полутьме не увидела ни одной подходящей веревки.

Внезапно на нее снизошло озарение. Она расстегнула булавки и стянула с себя итонскую куртку. Обернув ее вокруг прута из оконной решетки, девушка вытянула оба рукава и поняла, что граф без труда достанет их.

Он схватился за куртку обеими руками и стал подниматься. Даже при его атлетическом сложении это было нелегкой задачей.

Минерва схватила его под руку и стала тянуть изо всех сил. К тому времени, как граф перекинул через люк одну ногу, оба беглеца тяжело дышали.

Раздался страшный звук рвущейся материи – спасительная куртка не выдерживала. Испугавшись, что сейчас граф свалится обратно в темницу, Минерва отчаянно рванула его на себя – и граф был спасен.

Когда это наконец произошло, они оба упали на пол.

Минерва лежала на спине, тяжело дыша и чувствуя себя так, словно ее руки были вырваны из плеч.

Несколько минут никто не мог произнести ни слова.

Затем граф встал на колени, а потом и на ноги. Минерва лежала там, где упала.

– Вы в порядке? – спросил он.

– Мы… с-спасены! – негромким дрожащим голосом произнесла Минерва, с трудом сдерживая слезы.

– Чем быстрее мы отсюда выберемся, тем лучше, – сказал граф.

При этих словах он захлопнул крышку люка, словно не желая даже видеть воду, которая всего несколько минут назад грозила им мучительной смертью.

Подойдя к двери в другом конце комнаты, он произнес:

– Надеюсь, она не заперта!

Минерва медленно поднялась на ноги и подошла к графу, который как раз нашел на двери задвижку.

– Будьте осторожны! – предупредила его она. – Если посол поймет, что вы спаслись, он может замыслить еще какое-нибудь злодейство!

Граф застыл на месте. Затем он произнес:

– Не думаю, чтобы это произошло. Однако, как вы справедливо заметили, не стоит ни на что надеяться.

При этих словах он наклонился и снял полные воды туфли.

Очень тихо граф открыл дверь.

В льющемся из бойниц свете они разглядели площадку, от которой шли ступени наверх, в башню, и вниз, к темнице.

– Я пойду вперед, – почти шепотом сказал граф. – Следуйте за мной.

Сказав так, он сделал первый шаг. С его одежды капала вода.

Минерва пошла следом.

Когда они вышли на каменную лестницу башни, Минерва вспомнила, что выше того места, где они сейчас находились, была построенная еще в прошлом веке дверь, которая выходила на первый этаж дома.

Именно за этой дверью Минерва и Тони прятались, когда были детьми. Это казалось им особенно веселым, потому что ни один взрослый не помещался там в полный рост, поэтому ни гувернантки, ни учителя никогда не искали их там.

Граф мягко шагнул вперед, а Минерва дотянулась до двери, в которой было всего четыре фута, и проскользнула в нее.

Она была уверена, что, когда граф обернется и обнаружит, что его спутник исчез, он ни за что не поверит, что в этой части башни есть выход.

Минерва закрыла дверь и, согнувшись в три погибели, со всей скоростью, на какую была способна, побежала по проходу.

В коридоре встречались зарешеченные вентиляционные отверстия, сквозь которые проникал свет.

Девушка знала, что проход идет вокруг этой части дома и по обе стороны от него проложены различные трубы.

Минерва никак не могла провалиться в яму или ушибиться, потому что старалась держать голову пониже.

Когда графские рабочие приводили замок в порядок, они наверняка осматривали трубы и, конечно, вычистили проход. Он пустовал так давно, что грязи там почти не было, и ногам Минервы ничего не грозило.

Девушка знала, что в конце коридора есть выход, который выводит на подвальную лестницу. Когда она добралась туда, спина у нее начала побаливать.

Минерва чувствовала, что холодные мокрые брюки облепили ее ноги, однако это было не важно. Сейчас имело значение только то, что она осталась жива и смогла ускользнуть от графа.

Она достигла конца прохода и открыла дверь, на которой, по счастью, не оказалось замка.

Как Минерва и ожидала, она оказалась на лестнице, которая вела в погреба, где экстравагантный предок девушки хранил дорогие вина.

К счастью, Минерва хорошо знала дорогу, иначе ей было бы нелегко в темноте пройти по мощеному коридору, который шел мимо кухни, судомойни, кладовой и молочной, где хранили молоко.

Наконец Минерва оказалась у двери черного хода.

Разумеется, дверь была заложена засовом и заперта на ключ.

Вокруг никого не было, и девушка выскользнула во двор, куда торговцы привозили свой товар.

Оттуда она прокралась к кустарнику, сквозь который пробиралась к замку.

Луна стояла высоко, звезды светились бриллиантовой россыпью, и Минерва без труда находила путь. В спешке необходимости не было и девушке совсем не хотелось торопиться, потому что камни на тропинке больно ранили ноги.

Только выбравшись из кустов и увидев прекрасный парк, лунный свет на озерной глади и огромный дом, проглядывавший сквозь деревья позади, она поняла, как ей повезло.

Она осталась в живых, хотя казалось, что никаких шансов на спасение у нее уже не было.

Она осталась в живых, а посол уже не сможет завершить свое черное дело и убить графа.

– Благодарю тебя, Господи, – сказала Минерва, глядя на луну.

Все вокруг казалось слишком огромным, гнетущим, и девушка бросилась бежать к своему дому, словно только родные стены могли заставить ее почувствовать себя в безопасности.

Очутившись у себя в спальне, она сбросила мокрую одежду, надела ночную рубашку и юркнула в постель.

Только теперь она могла не сдерживать слез, которые катились по ее щекам.

Уткнувшись в подушку, Минерва плакала, громко всхлипывая, словно ребенок, который испугался темноты и вдруг увидел, что его обнимают руки матери.

– Я жива! Я жива! О папа, ты спас меня, когда я уже не верила в это!

Она плакала до изнеможения, в то же время чувствуя, что слезы приносят ей облегчение после всего произошедшего.

Каким бы ни было будущее, ей совсем не хотелось умирать.

– Я спасена… спасена!

Она повторяла это снова и снова до тех пор, пока наконец не уснула.

Минерва проснулась и поняла, что проспала гораздо дольше, чем обычно.

Она лежала в постели, глядела на проскользнувший между занавесок солнечный луч и вспоминала все события прошлой ночи.

Сейчас все казалось не более чем сном. Такие ужасные вещи просто не могли произойти в действительности.

И все же она каким-то чудом сумела пережить их.

Минерва увидела мокрые брюки и рубашку, брошенную на полу. Девушка лениво подумала, что надо бы встать и убрать их, чтобы дети не увидели странную одежду и не начали задавать вопросов.

Не успела она подумать об этом, как дверь приоткрылась и в комнату заглянула Люси.

– Ты проснулась, Минерва? – спросила она. – Ты так устала, что мы не стали тебя будить и позавтракали сами.

– Какие вы молодцы, – похвалила ее Минерва. – С моей стороны было очень нехорошо так долго спать.

– Дэвид сказал, что ты устала, потому что нервничала, – ответила Люси.

Минерва подумала, что девочка права.

Хотя ее жизнь чудом оказалась спасена, девушке не удалось выполнить свой план и спасти дом.

Она попыталась догадаться, стал ли граф искать ее после того, как добрался до двери и обнаружил, что остался один.

Возможно, посол затаился на случай, если графу все-таки удалось спастись, и напал на него.

Чтобы не думать о графе и о своей неудачной попытке шантажа, Минерва стала быстро одеваться.

Спустившись вниз, она увидела, что дети собираются отправиться на занятия.

– Вот бы я сегодня покатался, если бы у меня была хоть одна из графских лошадей! – сказал от дверей Дэвид.

– Будь мечты лошадями, мы все ездили бы верхом, – переиначила пословицу Минерва.

– У него столько лошадей! – возразил Дэвид. – Вот если бы он позволил мне прокатиться, я был бы так счастлив!

– Сомневаюсь, – ответила Минерва. – Чем больше человек имеет, тем больше он хочет. Тебе придется довольствоваться ходьбой пешком, как всем нам!

Дэвид промолчал, и Минерва поняла, что он с завистью думает о замковых конюшнях. Девушка вздохнула.

– Этот несносный человек перевернул нам всю жизнь! – сказала она себе.

Когда она увидела, что дети, взяв книжки, стали спускаться к деревне, она отправилась в гостиную и села поразмышлять о вчерашней ночи.

Ей пришлось признать, что граф вел себя очень храбро. Должно быть, он не меньше ее ужасался мысли о том, что они попали в ловушку, из которой нет выхода. Разумеется, он был испуган! Попав в подобное положение, ни один человек не смог бы сохранить спокойствие.

Однако граф явно не был трусом, и Минерва никак не могла отделаться от мысли, что ее отец тоже гордился бы своей дочерью, потому что она не стала рыдать и кричать, хотя ей этого и хотелось.

Внезапно она осознала, что не продвинулась вперед ни на шаг и теперь придется изобретать другой способ избавить Тони от уплаты проигранных двух тысяч.

Пока что Минерва видела один-единственный выход – продать дом.

Она стала вытирать пыль в гостиной и каждый раз, беря в руки какую-нибудь дорогую ей вещь, думала о том, что больше уже не увидит ее.

Примерно через час она услышала топот копыт на дорожке и выбежала в холл.

Как она и ожидала, это был Тони. Он спрыгнул с прекрасного скакуна и повел его в конюшню, бросив по пути сестре:

– Я надолго. Мне столько надо тебе рассказать! Минерва подождала брата в коридоре. Вскоре он

вошел, поцеловал ее в щеку и произнес:

– У меня появилась возможность приехать повидать тебя – а знаешь почему? Гости разъехались!

Минерва ошеломленно воззрилась на брата.

– Разъехались?

– Вообще-то это можно понять, – сказал Тони, – потому что вчера вечером вернулся испанский посол, а сегодня они с женой уехали еще до завтрака.

Минерва промолчала, изо всех сил изображая удивление. Тони продолжал рассказ:

– Когда его сиятельство так неожиданно появился, все были очень удивлены, а уж когда они с женой уехали еще до восьми утра, гости начали гадать, что же будет дальше.

– И что же произошло? – спросила Минерва.

– Ну, ты вряд ли поверишь этому, но граф сообщил всем камердинерам и горничным, что вещи их хозяев должны быть собраны к одиннадцати часам.

Минерва взглянула на каминные часы – оказывается, был уже почти полдень.

– То есть ты хочешь сказать, что они все уехали в Лондон? – спросила она брата.

– Граф посадит их на яхту в Лоустофте, но сам вернется в замок.

– А почему… почему ты не… поехал с ними? – спросила Минерва.

– Об этом-то я и хотел рассказать, – ответил Тони. – У меня нет камердинера, поэтому ко мне был приставлен один из лакеев. Он рассказал мне о произошедшем и о том, что его светлость просит меня остаться в замке.

Минерва очень удивилась услышанному. Тони продолжал:

– Я немного запоздал к завтраку и все гадал, зачем все это нужно. Граф сказал мне:

«Я хотел бы потренировать своих новых лошадей, Линвуд, и мне кажется, что вы могли бы оказать мне помощь. Я знаю, что вам нравится верховая езда».

Минерва безмолвно смотрела на брата, и Тони пояснил:

– Это правда, хотя все это и было довольно неожиданно. Разумеется, я согласился.

– Вряд ли ты смог бы поступить иначе, – заметила Минерва.

– Я тоже так подумал, – согласился Тони. – Вообще-то это мне по душе, но я все еще удивлен тем, что граф захотел остаться со мной наедине.

– Ты хочешь сказать… что в замке больше никого не будет?

– Никого, если только граф не пригласит новых гостей из Лондона, но это маловероятно.

На мгновение Минерва задумалась, тщательно подбирая слова, а затем спросила:

– А посол попрощался с графом?

– Странно, что ты об этом спросила, – сказал Тони. – После того как посол уехал, я услышал, как граф говорил своему секретарю:

«Его сиятельство не желал видеть меня перед отъездом?»

«Нет, милорд, – был ответ, – но его сиятельство просил меня передать вашей светлости его извинения за столь ранний отъезд. Он сказал, что у него очень важная встреча в Лондоне».

«Надеюсь, он ее не пропустит, – заметил граф. – Он поехал морем, не так ли?»

«Да, милорд. В Лоустофте его светлость ожидала яхта».

Тони завершил свой рассказ и уселся в одно из кресел.

– Что до меня, – заметил он, – мне гораздо больше нравится оставаться здесь, чем сидеть в Лондоне и думать, где добыть две тысячи фунтов!

– Может быть, тебе… стоило бы объяснить графу, что у тебя… затруднения? – нерешительно спросила Минерва.

Тони покачал головой:

– Я же говорил тебе, что это будет ужасной ошибкой, хотя, быть может, он дал бы мне больше времени.

Минерва подумала, что, даже если граф даст Тони сто лет, легче от этого не станет.

Однако она была слишком тактична, чтобы говорить об этом вслух, и только заметила:

– Знаешь, я думаю, что, если ты нравишься графу – а по-моему, так оно и есть, – он может позволить нам заплатить как-нибудь по-другому.

– Не представляю как! – мрачно произнес Тони.

– Я тоже пока не представляю, – призналась Минерва, – но, возможно, озарение придет, когда мы уже не будем ждать его!

Тони встал с кресла.

– Все это бессмысленно, сестренка, – сказал он. – Ты не хуже меня знаешь, что нам придется продать дом. Я тут подумал – дом все-таки находится во владениях графа, так, может, он захочет купить его.

У Минервы загорелись глаза.

– Тони, какой же ты умница! В конце концов, вдруг однажды он решит купить его как Дуврский дом и не согласится на то, чтобы ты продал его какому-то постороннему человеку.

– Да, идея неплохая, – медленно произнес Тони. – Когда я останусь наедине с графом, я разовью ее. Но только, ради Бога, Минерва, не попадайся ему на глаза! Я не хочу, чтобы он пришел сюда и увидел тебя!

– Н-нет… нет, конечно, – согласилась Минерва.

– Если я заговорю о Дуврском доме, а граф захочет осмотреть его, вам с детьми, наверное, лучше будет уехать на одну ночь.

– Уехать на ночь? – воскликнула Минерва. – Но куда.

– О, ради Бога! – рассердился Тони. – Неужели некому вас приютить?

– Почему же… есть, – ответила Минерва, – но это покажется очень странным, и не только этим людям, но и самому графу.

– Странным или нет, но я не хочу, чтобы он видел тебя, ясно? – отрезал Тони. – Этого не будет!

– Ты… очень ясно… все сказал! – тихо произнесла Минерва.

Неожиданно Тони обнял ее.

– Прости меня, сестренка, – попросил он. – Я так все запутал! Клянусь тебе, я постараюсь все решить тем или иным путем.

– Ты всегда можешь… молиться, – посоветовала ему Минерва. – Так или иначе, а наши молитвы всегда бывают услышаны.

– Хотел бы я, чтобы это было так, – заметил Тони.

Минерва подумала, что прошлой ночью ее молитвы были услышаны как раз тогда, когда она уже думала, что это невозможно.

Она привстала и поцеловала брата в щеку.

– Не волнуйся, дорогой мой, – произнесла она. – Я уверена, что папа, где бы он ни был, присматривает за нами, и я знаю, что ему понравилось бы, что ты ездишь на таких великолепных лошадях. Как это мило со стороны графа – дать тебе такую возможность.

– По дороге сюда я как раз об этом и думал, – просто ответил Тони. – Я хотел бы остаться и пообедать с тобой, но его сиятельство уехал в фаэтоне с четверкой лошадей, а значит, вернется очень быстро после того, как посадит гостей на яхту. Не удивлюсь, если он прибудет как раз к обеду.

– У нас… нечего есть, – призналась Минерва. – Мой тебе совет, Тони, – наслаждайся всем, что получаешь в замке.

Какое-то мгновение Тони колебался, словно собираясь что-то сказать, но вместо этого только поцеловал сестру.

– Ты так стойко вынесла все это, – сказал он. – А мне, хоть я и стараюсь скрыть это, невероятно стыдно за свое поведение!

– Что ж, я очень рада, что его светлость считает тебя превосходным наездником, – произнесла Минерва.

Рука об руку они вышли в холл.

– Я приеду, как только смогу, – сказал Тони, – но, наверное, мне трудно будет ускользнуть от его светлости.

– Конечно, – согласилась Минерва.

Идя от конюшни, она думала о том, что при рассказе о ее ночных приключениях с графом брат был бы не столько потрясен, сколько разъярен. А ведь не найди они люк, к этому времени они оба были бы мертвы, и только спустя много времени кому-нибудь в замке могла прийти мысль поискать их в темнице.

Минерва подняла голову и посмотрела на солнце.

Жизнь была так дорога ей!

Каким бы трудным, каким бы неприятным ни было ее будущее, девушка все же осталась жива, а значит, и дети будут не одни.

– Благодарю тебя, Господи! – произнесла она и вошла в дом.