Текст книги "Просто люби меня"

Автор книги: Барбара Ханней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Приехав домой в «Саутерн-Кросс», чтобы подготовиться к свадьбе, Энни Маккиннон привезла с собой и свою лучшую подругу Мелиссу, которой надлежало стать главной подружкой невесты. Присутствие в доме сестры было для Рейда словно глоток свежего воздуха. Он слишком долго находился в «Саутерн-Кросс» один, а потому очень обрадовался, когда сестра наконец приехала и в доме поднялась предсвадебная кутерьма.

– Интересно, кто это написал? – спросила как-то вечером Мелисса.

Рейд поднял голову от журнала «Скотоводство».

– Что написал?

Мелисса тряхнула свежим номером «Мирабрукской звезды», полученным с последней почтой.

– Это письмо в рубрику «Письма читателей» в местной газете.

– И о чем оно? – поинтересовалась Энни, расположившаяся на софе с женским журналом.

– Послушайте, я вам прочту, – сказала Мелисса.

– Это обязательно? – проворчал Рейд.

– Да ладно тебе, Рейд, пусть читает.

Рейд и не надеялся переубедить Энни. После нескольких месяцев, проведенных в Италии с женихом, сестра сильно изменилась, но по-прежнему живо интересовалась местными сплетнями.

Мелисса молча переводила взгляд с брата на сестру и обратно.

– Ладно, читай свое письмо, – сдался Рейд, – если тебе так уж хочется.

– Вот и хорошо. – Мелисса кашлянула, прочищая горло. – «Я много лет люблю одного человека, а он, хотя и испытывал ко мне сильное чувство, я это знаю точно, теперь предлагает мне только дружбу. Он прекрасный человек и самый лучший друг, но одной только дружбы мне недостаточно.

Он так и не сказал мне, что заставило его передумать. Насколько мне известно, у него нет другой женщины, но скажите: разве не глупо с моей стороны ждать годы напролет в надежде, что он снова меня полюбит?»

Мелисса ухмыльнулась:

– Разве о таком спрашивают? Вот бедняжка-то. Вы не догадываетесь, кто бы это мог быть?

Мгновение помолчав, Мелисса посерьезнела:

– Энни, что случилось?

Рейд уже не слышал ответа сестры – он так стремительно вскочил на ноги, что стул с резким скрежетом подался назад по натертому дощатому полу.

– Я… я только что вспомнил… про одно дело. – Не обращая внимания на сестру, с беспокойством смотревшую на него, Рейд круто развернулся, выбежал за дверь и далее по коридору на заднюю веранду. Захлопнув за собой дверь, он прислонился к ней спиной, тяжело дыша.

Письмо написала Сара. Рейд глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Бедная девушка в отчаянии написала в газету, и Энни догадалась об этом. А теперь, когда он сам себя выдал, наверняка сообразила и Мелисса.

Подойдя к перилам веранды, Рейд постоял, сунув руки в карманы и устремив взгляд на конный выгул. Надо было давным-давно дать понять Саре, что она свободна, и не доводить дело до такого.

Погруженный в тяжелые мысли, Рейд опустился на ступеньку и застыл, глядя на темный кустарник. Среди облаков время от времени проглядывал тонкий изогнутый месяц, небо над черными растрепанными кронами эвкалиптов светилось металлическим серым цветом. Снизу, от ручья, доносились жалобные крики кроншнепа.

День, который должен был настать, настал. Терпение Сары истощилось. Скоро она вообще покончит с их дружбой, и будет права. Ради себя самой она должна была бы сделать это уже давно.

Рейд почувствовал, что у него дрожат губы. Он снова ощутил чувство потерянности и унижения, которое овладело им еще в тот день, когда начался весь этот кошмар, вынудивший его оборвать любовные отношения с Сарой.

Ему было невыносимо тяжело причинять горе любимой девушке, но что было делать? В те черные дни после смерти отца все в его мире перевернулось вверх дном. Это был ужасный, самый ужасный период в его жизни – душа его погрузилась во мрак.

Он снова, как и много раз за последние годы, пожалел о том, что не может посоветоваться с Кобом Маккинноном. Этот человек был для него больше чем отец. Коб был для Рейда кумиром, он любил его как самого дорогого друга. Они прекрасно ладили.

Коб был сильным человеком, стойким шотландцем, чей характер лишь закалился в суровом австралийском захолустье. Среди скотоводов Звездной долины он слыл лидером.

Рейд сгонял скот на дальнем пастбище и, когда до него дошел слух о том, что отец тяжело болен, бросил все и помчался домой. Он гнал всю ночь, но опоздал.

Самое плохое было то, что Рейд не мог даже отдаться своему горю – кто-то должен был сохранять самообладание. Мать возложила на него все: и организацию похорон, и переговоры с адвокатами, и дела по завещанию.

Кое-как он справился с этим, но затем стало еще хуже.

Однажды вечером, дней через семь после похорон отца, мать подошла к Рейду, когда он сидел на этой же самой веранде.

То, что произошло в тот вечер, впечаталось намертво в память Рейда. Он помнил каждую мелочь – удушающий зной, надвигавшуюся грозу, которая так и не разразилась, исходивший от матери запах чайной розы, поскрипывание дощатого пола под ее ногами, когда она прошла по веранде и остановилась около него.

– Ты не против, если я посижу с тобой? – спросила она.

– Нет, конечно нет. – Рейд вскочил на ноги, освобождая для нее кресло и пододвигая для себя плетеный стул.

Усевшись, мать проговорила:

– Я должна кое-что тебе сообщить, Рейд. – Она замолчала, словно затрудняясь говорить дальше. – Коб собирался сказать тебе об этом перед смертью. Бедный, он держался до последнего, но не успел.

Рейду подумалось, что отец хотел рассказать ему, как вести дела – заняться этим самому или нанять управляющего со стороны.

Однако, когда Джесси снова умолкла, в душу Рейда закралась тревога. Мать сидела, склонив голову, упершись локтями в колени и сжав руки.

Господи, да она молится!

Тревога переросла в панику.

– Мама, с тобой все в порядке?

– Не совсем, – ответила она, глядя перед собой. – Видит Бог, Рейд, мне очень жаль. Мы должны были сказать тебе это уже давно.

–  Чтосказать?

Рейд посмотрел на сгорбленную фигуру матери, на ее сжатые губы.

– Ради бога, мама, в чем дело?

– Это… это связано с твоим рождением.

Какого черта, о чем это она?

Мозг Рейда лихорадочно работал, пытаясь найти разгадку, когда Джесси заговорила снова:

– Я наверняка и раньше упоминала о том, что мы с моей сестрой Флорой жили в Мирабруке еще до того, как я вышла замуж. Обе мы работали в банке, и у нас был маленький домик.

Рейд кивнул.

– Ты также знаешь, что я забеременела вскоре после того, как мы с Кобом поженились.

– Да. Двойняшками. Кейном и мной.

– Нет, дорогой, – участливо проговорила Джесси.

Рейд удивленно уставился на нее.

О господи, мама, лучше ничего не говори.

Ее убитое лицо светилось в темноте белым пятном. Впервые в жизни Рейду захотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть.

– Что ты такое говоришь?!

Джесси торопливо продолжала:

– Флора уехала в Брисбен вскоре после того, как я вышла замуж, и вернулась, лишь когда я должна была вот-вот разродиться. Она привезла с собой младенца.

– Ты хочешь сказать, что этим младенцем был я?

– Да, дорогой.

О господи! Выходит, его родители никакие ему не родители. Это было хуже, чем он мог себе вообразить. Все в одно мгновение рухнуло, сидевшая рядом женщина показалась ему чужой. Он уставился на свои руки, словно никогда не видел их прежде. Кто же он такой?

Как прикажете жить после такого открытия? Почему это случилось теперь? Почему Коб и Джесси ничего не сказали ему, пока он был маленький?

Черт побери, вся его жизнь – сплошная ложь. В детстве он уверял себя, что похож на отца. Всю жизнь они с Кейном были уверены, что они двойняшки.

Выходит, он никакой не Маккиннон.

Рейд повернулся к Джесси.

– Почему вы так долго ничего не говорили мне?

– Мы… я боялась, что ты начнешь задавать слишком много вопросов.

– Естественно, у меня возникают вопросы. Начнем с такого – как я оказался здесь? С вами? – Рейд был в бешенстве. Ему хотелось выругаться.

Рука Джесси взлетела к ее губам, она зажала рот, словно хотела навсегда наложить на него печать молчания.

– Бедняжка Флора была в ужасном состоянии, Рейд, она была на грани нервного срыва и умоляла меня взять ее ребенка.

Бедняжка Флора…Он не хочет другой матери. И уж точно не хочет, чтобы ею была тетя Флора, которую он лишь однажды навестил во время путешествия по Европе. Визит вышел каким-то скомканным, напряженным, и Рейд ушел от нее с таким чувством, что она была нисколько ему не рада.

– И что же такое случилось с бедняжкойФлорой?

В ответ Джесси судорожно вздохнула.

– Тебе это не понравится, Рейд.

– Ничего, как-нибудь переживу.

– Дорогой, мне ужасно жаль. Я понимаю, как тебе тяжело. Я вообще не хотела рассказывать тебе ни о чем. Да и время неподходящее.

А вот это точно. Оба были слишком убиты горем, чтобы говорить спокойно, но прерывать разговор было поздно.

Рейд скрипнул зубами.

– Что случилось с моей… с Флорой? Почему она решила избавиться от ребенка?

– Ее изнасиловали.

Изнасиловали?

Джесси произнесла это слово так тихо, что Рейд, погруженный в раздумье, с трудом расслышал его.

Но все же расслышал. Изнасиловали?Слово пронзило его словно пуля снайпера, попав точно в цель – его сердце. В голове стало пусто, в ней крутилось лишь одно-единственное слово. Изнасиловали.

Он сын насильника.

Изрытая ругательства, Рейд вскочил и заметался по веранде.

Дьявол! Теперь понятно, почему Флора не хотела его видеть. Ей достаточно было бросить лишь один взгляд на него, чтобы перед ней встало лицо того, кто ее изнасиловал.

– Рейд, дорогой.

Голос матери звучал за его спиной. Матери, которая ему вовсе не мать. Но какого черта?! Какая разница, кто его мать, если в нем течет кровь насильника?

О господи…

– Сара…

Это имя сорвалось с его губ вместе с рыданием. Образ любимой всплыл перед его глазами, и он почувствовал себя грязным. Он увидел милое лицо, обрамленное длинными черными волосами, ее пухлые теплые губы, ее ясные синие глаза, светящиеся любовью к нему.

Его девушка. Четыре года он ухаживал за ней.

Во время последней поездки в город, как раз накануне кончины отца, он купил обручальное кольцо и собирался в скором времени, когда семья более или менее оправится от горя, вручить его ей.

Но теперь…Отец, которого он любил, которого похоронил, о котором горевал, не был ему отцом. Никаким отцом он ему не был.

Как же он теперь может жениться на Саре?

Нет!Это было бы настоящим кошмаром!

– Скажи, что это неправда! – закричал он, ударяя кулаком по столбу.

– Ах, Рейд, если б я могла.

В глазах затуманилось от слез. Рейд сердито вытер их рукавом.

– Может, тебе принести что-нибудь выпить?

– Нет!

– Тише, дорогой, ты всех разбудишь.

– Я хочу знать факты, – прошипел Рейд. – Хочу знать, как все было. Где это произошло? Кто этот подонок и где он сейчас?

Джесси прижала к глазам носовой платок.

– Боюсь, я мало что смогу тебе рассказать. Флора никогда не заговаривала об этом. Мне кажется, она вообще постаралась изгнать это несчастье из своей памяти. Но мы решили, что этот… преступник, скорее всего, был сезонным рабочим.

Джесси, умолкнув, глубоко вздохнула.

– Это был отвратный тип, он два раза пытался залезть к нам в дом. Потом полицейский сержант из Мирабрука выгнал его из города, а позже его посадили за изнасилование еще кого-то в Куилпай.

Рейд почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

– Он все еще отбывает срок?

– Говорят, года два назад он умер там, в тюрьме.

Рейд медленно выдохнул.

Они долго стояли молча, глядя в ночную тьму.

– Рейд, я думаю, не стоит говорить об этом Кейну и Энни, – сказала наконец Джесси.

– Конечно.

– Флора не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал.

– Уж поверь мне, я не собираюсь распространять эту замечательную новость.

– То есть я могу надеяться, что ты сохранишь это в секрете?

– Да, черт побери. – Рейд горестно вздохнул. Больше, чем когда-либо, он нуждался сейчас в Кобе Маккинноне.

Словно прочтя его мысли, Джесси сказала:

– Дорогой, Коб любил тебя. Он любил тебя как…

– Замолчи! – На глазах снова выступили слезы, и голос дрогнул. – Не смей говорить мне, что Коб Маккиннон любил меня как сына! Черт возьми, я был его сыном!

Слезы хлынули из глаз Рейда, и он сбежал с веранды, потрясенный, уничтоженный.

В последующие недели Рейд не раз порывался рассказать все Саре. Видит Бог, ему стало бы легче, поделись он с кем-нибудь своим горем, тем более с любимой женщиной. Но обещание хранить все в тайне, данное Джесси, оставалось в силе, да и потом, он заранее знал, как Сара отреагирует.

Она наверняка скажет, что все равно его любит. Но он не мог, просто не мог попросить ее выйти за него замуж.

Прошло время, и Рейд понял, что вел себя как эгоист. Надо было давно порвать с ней. Это было бы жестоко, но все-таки добрее, чем то, как он поступил. Выдумал бы что-нибудь, сказал бы ей что-нибудь обидное, чтобы она сама порвала с ним. Да мало ли что можно было придумать!

Бедная девочка. Как она, наверное, расстроена, если написала о своей проблеме в газету. Между прочим, надо признать, советы таинственной «Тетушки», которая отвечала на письма читателей, всегда были на удивление толковы и к месту.

Что, интересно, она посоветовала Саре?

Подталкиваемый внезапным любопытством, Рейд торопливо вошел в дом, чтобы взять газету.

Энни с Мелиссой не было ни в гостиной, ни на кухне. Его чашка с остатками кофе стояла в микроволновке.

Нигде ни следа газеты.

Нахмурившись, Рейд обследовал кухню. Поиск результатов не дал.

В гостиной газеты тоже не обнаружилось. Рейд поднял каждую диванную подушку, покопался в кипе журналов и даже заглянул под диван.

Вот черт! Энни, наверное, решила избавить его от лишних волнений и спрятала газету, а ему необходимо знать, что посоветовала «Тетушка». Ведь Сара наверняка последует ее совету.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Офис газеты «Мирабрукская звезда» находился через три дома от школы, и Сара иногда забегала туда после обеда, чтобы выпить кофе и поболтать с Недом. Пару лет назад Сара уговорила Неда открыть в газете ежемесячную «школьную» колонку, где помещались бы сочинения ее учеников – стихи, короткие рассказы или отзывы на книги.

Это полностью оправдало себя. Мало того что первую неделю каждого месяца тираж газеты ощутимо возрастал, перспектива прослыть писателем благотворно подействовала и на учащихся. Даже самые ленивые засели за работу, стараясь сочинить что-нибудь эдакое. Для мирабрукских детей не было ничего престижнее, чем увидеть свое сочинение напечатанным в «Звезде».

На этот раз Сара пришла, чтобы отдать очередную порцию творений своих учеников. Войдя в крохотную приемную, примыкающую к кабинету Неда, она услышала чей-то голос.

– Я подумал, не найдется ли у вас лишнего экземпляра газеты за эту неделю? – Голос был удивительно знаком. – В киоске все распродано, а дома Энни нечаянно сожгла газету.

Сердце Сары гулко забилось. Рейд. Нужно поскорее уйти, чтобы не столкнуться с ним.

Как бы не так. Ноги словно приросли к полу.

– Так вы говорите, Энни выбросила газету? – В голосе Неда слышалось некоторое возмущение.

– Нечаянно. Газета случайно попала в мусорную корзину.

Нед хохотнул.

– Признаться, я польщен. Моя газетка, оказывается, представляет такой интерес, что вы не поленились специально проделать весь долгий путь до города.

– Я… у меня тут есть и другие дела.

Сара услышала скрип кресла. Она ясно представила себе, как Нед подходит к кипе газет на полу в углу комнаты, берет одну из них и протягивает Рейду.

– Вот, пожалуйста, приятель. Неужели тут есть что-то особенно интересное для вас?

– Ну… цены на скот.

Сара знала, что он лжет. В голове у нее воцарился сумбур. Неужели Рейд искал еженедельник из-за ее письма?

Годы напролет она давала советы другим, а на этот раз не устояла перед соблазном изложить в газете свою собственную проблему. И это показалось ей небесполезным. Она как бы взглянула на свои отношения с Рейдом со стороны.

Поначалу Сара не планировала публиковать свое письмо и свой же собственный ответ, но потом ей подумалось, что таким образом она положит конец своим отношениям с Рейдом. Но теперь…

– Сара!

Рейд стоял в дверях кабинета и смотрел на нее. Вид у него был такой же ошеломленный, как и у нее.

Сердце женщины подпрыгнуло, как случалось всякий раз, когда она видела Рейда.

– Р-Рейд, не ожидала увидеть тебя здесь.

Он смутился и, сложив газету пополам, сунул ее под мышку, словно надеялся, что она ничего не заметит.

– Как дела? – спросил Рейд.

Стараясь казаться невозмутимой, она помахала листком, который держала в руке.

– Все отлично. Вот, принесла литературные шедевры для следующего номера.

Рейд кивнул, в глазах его застыла настороженность.

Сара хотела было спросить, зачем он сам приехал в город, но тут послышался голос Неда:

– Это ты там, Сара?

Рейд посторонился, пропуская ее в кабинет. Нед встретил ее улыбкой:

– Привет, ну, какой же шедевр ты мне принесла на следующий месяц?

Сара протянула ему листок.

– Симпатичную поэмку.

Нед пробежал глазами листок и остановил взгляд на заголовке – «Хотел бы я иметь собаку». Хохотнув, он уже внимательнее почитал дальше и рассмеялся.

– Действительно шедевр. Умеешь ты подойти к детям, Сара. Жаль, что уезжаешь, прямо и не знаю, удастся ли мне найти кого-то на твое место.

– Нед, – испуганно прошептала Сара, косясь в сторону приемной, где стоял Рейд. – Это пока секрет. – Ей не хотелось, чтобы новость об отъезде распространилась до того, как будет оформлен официальный перевод.

– Все, молчу, прости.

Сара повернулась к двери – сквозь стекло виднелись голова и плечи Рейда.

– Рейд никому не скажет, правда, Рейд? – повысил голос Нед.

Рейд, мрачный, открыл дверь.

– О чем я не должен никому говорить?

О господи, подумала Сара, это просто нелепость какая-то.

– Ни о чем, – буркнула она. – Пока, Нед. Удачи. – Она ринулась к выходу на улицу.

Рейду снова пришлось посторониться.

– Пока, Рейд.

– Погоди. – Он ухватил ее за локоть. Сару словно ударило током. Да что же это такое?! Не глядя на Рейда, она остановилась, стараясь не обращать внимания на то, что он держит ее за руку. – Давай выйдем, – сказал Рейд.

Сара, не говоря ни слова, позволила ему вывести себя на улицу.

– Ты действительно уезжаешь? – спросил он.

– Надеюсь. Подала прошение о переводе.

Он устремил взгляд куда-то вдаль, и Сара заметила, как у него на щеке задвигался желвак. Глаза ее затуманились. Черт! Сара поморгала.

– Пора уезжать отсюда.

– Да, наверное, пора.

Разговаривать с Рейдом всегда было трудно, и уж тем более сейчас, когда мимо то и дело проходили знакомые, которые здоровались с ними и приветственно махали рукой.

– Может, зайдем ко мне, выпьем чаю? – предложила Сара.

Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец легко кивнул головой и взглянул на нее со слабой улыбкой:

– Спасибо, с удовольствием.

До коттеджа было совсем близко. Рейд стоял, поглощенный своими мыслями, пока Сара отпирала дверь, затем вошел следом за ней в кухню, где она вскипятила воду, бросила чаю в заварочный чайник и достала две кружки. Молчание Рейда было настоящим спасением – Сара просто не знала, как она вынесет их разговор.

Взяв кружки с чаем, они вышли на маленькую веранду. Мысли Рейда по-прежнему витали где-то далеко.

Наконец он сказал, не глядя на Сару:

– Ты написала письмо в газету.

– Да. – Не было смысла отрицать это, хотя признаваться в том, что она сама же написала и ответ на свое письмо, Сара не собиралась.

– И что же она тебе посоветовала? Уехать из города?

– А ты что, не прочел ответ? – Сара обернулась: сквозь открытое кухонное окно был виден стол, а на нем сложенная газета, которую Рейд там оставил.

– Еще нет. Я как раз собирался, когда ты появилась. – Рейд устремил взгляд на акации, выстроившиеся рядком в конце школьного двора. – Так что она тебе посоветовала?

Сара глубоко вздохнула.

– Мне нужно уехать. – К горлу подкатил комок, Сара сглотнула.

Он кивнул? Или показалось?

– И еще она считает, что, если этот человек меня любит, мой отъезд может заставить его действовать.

К ужасу Сары, Рейд вздрогнул и закрыл глаза. Потом он резко встал и подошел к перилам веранды.

Сара сжала губы и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– Ты не волнуйся, – сказала она. – Я ничего от тебя не жду.

Рейд стоял неподвижно спиной к Саре, глядя перед собой.

– Что-нибудь еще? – спросил он тихо.

Это был опасный разговор. Словно идешь по минному полю. И ничего не прояснялось, они только-только приближались к тому, что должны были обсудить еще много лет назад. Рейд был молчалив и замкнут, и Сара не могла сказать, достанет ли у нее мужества продолжать эту странную игру.

Но другого пути нет. Идти вперед было тяжело, но отступать она не хотела. Допив чай, Сара поставила чашку на пол, медленно поднялась на ноги и подошла к перилам.

Высоко в небе стая сорок шумно атаковала орла, отгоняя его от своих гнезд. Их стрекотание нарушало послеобеденную тишину.

Наблюдая за птицами, Сара произнесла:

– «Тетушка» также предположила, что этот человек, возможно, догадывается о моих чувствах, но слишком деликатен, чтобы сказать открытым текстом, что я его не интересую.

Он продолжал молчать, и Саре захотелось встряхнуть его.

– А еще она не исключает того, что он гей.

– Гей? – Рейд резко повернул голову и уставился на Сару.

– Ну, я не придала этому особого значения.

Рейд поморщился.

– Как бы там ни было, эта мадам рассмотрела твой вопрос со всех сторон, по своему обыкновению.

Сара кивнула.

– И еще она спросила, был ли этот мужчина моим первым возлюбленным, потому что… – Сара на миг умолкла, кусая губы, – потому что нет ничего тяжелее, чем расстаться со своей первой любовью.

Рейд молчал, но Сара решила не останавливаться.

– Она пишет, что мне пора уехать и начать жизнь заново. Покинув Звездную долину, я найду себе новых друзей, встречу других мужчин.

– Неплохой совет она тебе дала, правда?

– Да, – кивнула Сара. – Точно как ты.

– Я? – Он посмотрел на нее с удивлением.

– Но ты же сам мне когда-то сказал, что я должна расправить крылья, помнишь?

– Ах, да. – Рейд кивнул головой. – Когда ты ездила в Канаду по обмену.

– Да. – Три года назад он советовал ей попутешествовать, посмотреть мир за пределами северного Квинсленда. Она тогда была просто убита тем, с какой легкостью Рейд отправлял ее подальше. Назло ему она задержалась за границей на целый год.

Стараясь выбросить Рейда из головы, она принимала ухаживания молодых канадцев и даже завела себе постоянного бойфренда, но долгие двенадцать месяцев кончились – и она помчалась сломя голову в Мирабрук. И обнаружила, что здесь ничего не изменилось, разве что ее ученики стали на год старше, а некоторые перешли в среднюю школу.

– Надо было мне остаться там, – сказала Сара.

Он с такой силой вцепился в перила, что побелели костяшки пальцев. Когда он повернулся к ней, она увидела такое отчаяние в его глазах, что чуть не заплакала.

– Мне так жаль, Сара.

У нее заныло сердце.

– Я понимаю, что причинил тебе горе. – Его глаза увлажнились. – Ты заслуживаешь много большего.

У него был такой потерянный вид, что Саре захотелось обнять его, но она не посмела. И все же ей надо как-то утешить его.

– Ты не виноват, если… разлюбил меня, это ведь от тебя не зависит. – Сара дрожала. – Умом я понимаю, что человек может разлюбить, но сердце… мое сердце этого не принимает.

Видит Бог, даже говоря такое, она все еще продолжала глупо надеяться, что Рейд станет отнекиваться. Она все еще цеплялась за иллюзию, что инстинкт ее не обманывал и он любит ее.

– Теперь ты понимаешь, Сара? Понимаешь, что я не могу любить тебя?

Господи, вот оно. Я не могу любить тебя.Рейд все-таки сказал эти ужасные слова.

У Сары подогнулись колени. Господи, если бы можно было умереть! Прямо сейчас.

Все вокруг внезапно затянулось серой дымкой, и Саре хотелось только одного – чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Все лучше, чем стоять и слушать, как Рейд Маккиннон говорит, что никогда не полюбит ее.

Словно желая доказать лишний раз свою жестокость, Рейд сказал:

– Я же тебе уже несколько лет назад говорил, что мы можем быть только друзьями и никем больше. Ты знаешь, что между нами ничего не может быть.

– Ну да, конечно, именно это ты и сказал, Рейд. Но почему я должна верить, что ты говоришь правду, если я вижу, как ты смотришь на меня, когда… когда теряешь контроль над собой?

Рейд стоял перед ней неподвижно, как скала. Лицо его побледнело, по нему пробежала дрожь. Однако, когда он заговорил, голос его звучал твердо:

– И все-таки это правда, Сара. Ты зря потратила свое время, оставаясь здесь. Мне очень жаль, если ты ожидала чего-то другого.

Зря потратила время? Сарой овладело бешенство. Да как он смеет говорить ей такое?! После всех этих лет.

Саре хотелось наброситься на Рейда с кулаками, завопить во всю глотку, но ей достало сил – и откуда только они взялись? – чтобы обуздать себя и заговорить со спокойным достоинством:

– Я вовсе не тратила время зря. Я работала и совершенствовалась в своей профессии. Если кто и тратил время зря, так это ты, Рейд Маккиннон.

Он бросил на нее холодный взгляд:

– По-моему, мы сказали достаточно.

С этими словами Рейд Маккиннон, надев на себя маску безразличия, прошагал мимо нее по веранде и исчез в доме. Сара, пребывая будто в тумане, успела только подумать, что он не поблагодарил ее за чай. Рейд всегда был очень вежлив.

Она очнулась, лишь когда хлопнула дверь. Охваченная ужасом и отчаянием, Сара бросилась в комнату, выходившую окнами на улицу, чтобы увидеть, как он пойдет к своему припаркованному неподалеку грузовичку.

Но что это?! Сердце Сары остановилось и ухнуло вниз – Рейд стоял на крыльце, спрятав лицо в ладони… плечи его тряслись.

О Господи, Боже правый! Он что, плачет?

Руки Сары взлетели вверх, зажимая рот. Готовая разрыдаться, она уже было бросилась к двери, когда Рейд неожиданно выпрямился, спрыгнул с крыльца, пробежал по дорожке до калитки и выскочил на улицу.

Растерянная, убитая, Сара смотрела, как Рейд подошел к грузовику, рывком распахнул дверцу и вскочил внутрь. Дверь захлопнулась, и он, даже не оглянувшись, рванул вперед.

* * *

Рейду не спалось.

Воспоминания никак не хотели покинуть его. Сара в его объятиях… в его постели. Рейд помнил каждую подробность счастливых дней и ночей их близости до разрушившего все откровения Джесси Маккиннон.

Рейд жаждал снова почувствовать сладкий вкус ее рта, провести языком по пухлой нижней губке. Перед глазами вставало ее стройное тело, и это было мучительно. Хотелось снова ощутить вес ее грудей в своих ладонях, подмять под себя все эти неодолимо манящие выпуклости и ложбинки и потеряться в них.

Но он потерял ее… по вине своего отца.

Какая это была невинная, доверчивая девушка, когда он впервые встретил ее!

Рейд и подумать не мог, что в двадцатипятилетнем возрасте будет сражен наповал какой-то школьницей, но в то самое мгновение, когда Сара вышла на сцену, чтобы произнести свою прощальную речь, она покорила его.

Он был взбудоражен, владевшая им до того скука мгновенно исчезла.

Позже Рейд попытался понять, что же такое вызвало это эмоциональное потрясение, от которого у него захватило дух. Никогда, ни с одной девушкой он не испытывал ничего подобного.

Может быть, ее внешность – высокая стройная фигура, блестящие черные волосы, сияющие синие глаза и губы, словно созданные для поцелуя.

А еще с самого первого мгновения он уловил исходившее от нее внутреннее сияние, непринужденную доверчивость и искренность.

Рейд до сих пор помнил некоторые отрывки из той речи. Это было своего рода предупреждение ее друзьям по школе, которым, как и ей, предстояло войти во взрослый мир.

– Не подумайте, что я умничаю, – сказала тогда Сара. – Но есть одна вещь, которую я усвоила за те семнадцать лет, что прожила на белом свете. Это то, что наша дорога не всегда будет гладкой, на ней могут встретиться рытвины и ухабы. Может случиться и так, что цели, которые мы поставим перед собой, покажутся нам недостижимыми.

Господи, какими пророческими были ее слова.

Что он сделал с этой замечательной девушкой! Не надо было идти на поводу своих желаний и поджидать ее в тот вечер. Пусть бы шла себе спокойно домой.

Вместо того чтобы отпустить ее в большой мир, где она могла сделать блестящую карьеру, он удержал ее в захолустье своими обещаниями, которые не мог исполнить.

Сердито ворча, Рейд поднялся с постели и встал у окна, глядя в безмолвную ночную темноту. Он будет скучать по Саре. Если она уедет из Мирабрука, все контакты оборвутся. Он будет тосковать по ее доброму отважному сердцу, по ее живому, острому уму и рассудительному нраву.

Черт побери, он просто обожает эту женщину.

А сегодня, глядя в ее синие глаза, сказал то, что должен был сказать ей еще годы назад, – что никогда не полюбит ее.

Дорого стоила ему эта ложь.

Но нельзя забывать, что он должен заботиться о счастье Сары. Уехав, она освободится от него. Может, выйдет замуж, родит ребенка. Она будет прекрасной матерью… А вот ему отцом стать, видимо, не суждено.

Все, хватит!Рейд принялся бесцельно бродить по дому. Луна скрылась за облаками, но в доме все было так знакомо, что он мог ходить и в полной темноте. Его босые ноги ступали бесшумно.

Дойдя до кухни, Рейд решил не включать свет, боясь разбудить Энни и Мелиссу. Вместо этого он нащупал толстую оранжевую свечу, которую девушки оставили в подсвечнике на столе. Рейд зажег ее и при неярком свете заварил себе чаю.

Энни уверяла, что свеча с ароматом цитруса и ванили оказывает успокаивающее действие. Может быть, но только не сегодня. Рейд, в майке и шортах, мерил шагами кухню. Он в тысячный раз говорил себе, что поступил правильно. Это было жизненно необходимо – сказать Саре, что он не может ее любить. Он должен был помочь ей порвать с ним.

Она переживет свое горе и сможет зажить новой жизнью. Он не имеет никакого права удерживать ее. Она заслуживает хорошего, надежного мужчины, мужчины, который женится на ней, сделает ее счастливой, станет отцом ее детей.

Из горла Рейда невольно вырвался стон. Как он сам все это переживет? Как смирится с одиночеством?

Черт, ему и сорока еще нет, впереди долгая жизнь… в одиночестве миновать сорокалетие, потом пятидесятилетие, потом шестьдесят лет… глядя на счастливую семейную жизнь Кейна с Черити и Энни с Тео.

Как раз вчера Кейн позвонил и торжествующим голосом сообщил, что они с Черити ждут первенца.

Рейд снова застонал. Все, не надо больше думать об этом, нельзя распускаться. Он никогда не любил себя жалеть, презирал людей, которые постоянно плачутся на судьбу, но сейчас не мог освободиться от чувства, что вся его жизнь катится под откос.

– Мне послышался какой-то шум.

Рейд резко повернулся – в дверях стояла Энни в симпатичной шелковой пижаме и смотрела на него в неверном свете свечи.

– Ничего не случилось?

– Все в порядке.

– Выглядишь не очень. – Энни села на стул, пригладила растрепавшиеся волосы, потом, согнув одну ногу, поставила ее на сиденье и обхватила руками колено. При свете свечи она выглядела совсем юной, той маленькой сестричкой, которую он так любил дразнить. – За обедом ты выглядел просто ужасно.