Текст книги "Воинство Рассвета"

Автор книги: Барбара Джоан Хэмбли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 3

Прекраснейший из всех городов Западного мира, – так Минальда говорила про Гай.

Ледяной Сокол называл его садом.

Но поговаривали, будто Ледяной Сокол мертв... убит в Алкетче, в империи, которую Алвир хотел сделать своим союзником. Минальда... Руди не хотел думать об Альде, хотя в основном именно этим и занимался последние семь злосчастных дней. Гай распростерся перед ними, подобно изъеденному червями трупу прекрасной женщины, у которого сквозь гниющую плоть уже начали проглядывать кости.

Вода, вышедшая из берегов, поглотила нижнюю часть города, да и верхняя часть, где располагались кварталы знати, носила явные следы наводнения. Слякоть и болотный мох покрывали рухнувшие стены, пространство за рассыпавшимися башнями ворот превратилось в обширное дымящееся болото. Лишь звуки падающих капель и крики невидимого воронья, спорившего над своей ужасной добычей, нарушали тишину затянутого туманом города.

«Минальда любила этот город, – думал Руди. – Она выросла здесь, он был частью той жизни, которую она любила».

Хорошо, если она никогда не увидит, во что Гай превратился теперь.

Он переложил посох из одной руку в другую – шестифутовый увенчанный серпом с зазубринами посох, который когда-то принадлежал Архимагу Лохиро, и проверил оружие в чехле у себя на боку. Ручной огнемет, способный извергнуть тридцатифутовый поток пламени. Раз уж ему суждено оказаться в царстве Мрака, то он войдет туда хорошо подготовленным.

Подобно темному облаку, принявшему очертания человеческого тела, рядом с ним возник Ингольд.

– Сюда, – прошептал он. Его голос звучал не громче цоканья крысиных коготков по разбитым плитам мостовой. – Кара сказала, что главная дорога ко Дворцу завалена. Мы можем пройти в обход, по улице Олеандров.

Рядом возникли остальные фигуры: Кара из Иппита и маленький высохший отшельник Кта, который, несмотря на протесты Ингольда, потребовал, чтобы и его включили в эту экспедицию. Кара тихо пробормотала:

– Не нравится мне эта улица. Такое впечатление, будто... будто поперек нее поставлена стена.

Ингольд кивнул.

– Возможно, ты права.

Из-под капюшона он бросил на них тревожный взгляд, словно его нервы были напряжены до предела. Потом маг отвернулся, и промозглая дымная темнота снова окутала волшебников.

По мере того как они пробирались сквозь руины, Руди начал понимать, почему старик так настаивал, чтобы в группу входил кто-нибудь, хорошо знавший Гай. Никакая карта не помогла бы им пройти по задворкам и закоулкам, чтобы избежать открытого пространства площадей, или указать путь в свинцовой тени колоннад. Ингольд с легкостью вел их через развалины дворов, где плети виноградников опутывали закопченные обломки камней и обугленные человеческие кости, вдоль полузатопленных аллей, через пустые конюшни. Дважды, когда утренние лучи несколько рассеивали молочную пелену, Руди замечал небольшие группы дуиков, пробиравшихся сквозь виноградники на задних улочках, наполовину скрытых в тумане. А когда их немногочисленная группа проходила мимо покрытой инеем чаши замерзшего фонтана на одной из площадей, он услышал где-то поблизости плач ребенка, судорожные, беспомощные рыдания, которые наполнили его ужасом.

Руди тронул мага за плечо.

– Ты слышал?

Звук оборвался так же внезапно, как и начался.

Кара нервно обернулась, ее руки крепче сжали алебарду, которую она взяла с собой вместо обычного посоха; маленькие пронзительные птичьи глазки Кта загорелись любопытством. В холодном свинцовом свете лицо Ингольда оставалось непроницаемым, но Руди оно показалось слишком бледным.

– А ты думал, в Гае вообще никого не осталось? – мягко отозвался маг.

Руди прошептал:

– Детеныши дуиков так не плачут. Я их слышал на равнинах. Ты знаешь, кто это? Я думал, в Гае нет ни единой живой души.

– Ни единой?

Волшебник говорил тихо, и Руди услышал приглушенные туманом шаги и хлюпающий звук – по болотистой почве волочили что-то тяжелое. Он ощутил внезапное изменение в воздухе; туман вокруг них начал сгущаться. Кожа зудела под действием скрывающих чар.

– Возможно, людей здесь и впрямь больше нет. По крайней мере, мы бы их людьми не назвали...

– Ты хочешь сказать... Дарки что-то сделали с ними? – Руди повлажневшей ладонью сжал посох, а другой рукой потянулся за огнеметом. – Я думал, они все превратились в зомби... а потом вымерли от голода...

– Так и есть. – Голос Ингольда был не громче дыхания и терялся в перепутанных ветках виноградника, закрывавшего стену у них за спиной. – Но я боюсь, что это касается более безобидных существ. Здесь же мы имеем дело с упырями.

Они появились из тумана рядом с расколотой чашей фонтана, опухшие, омерзительные. От пестрой ободранной одежды из парчи и бархата исходил не просто гнилостный запах разложения; вонь обволакивала их, как грязный туман. Двое мужчин и три женщины. Одна из женщин явно была беременна; другая оказалась совсем еще девочкой. Упыри передвигались крадущейся рысцой, постоянно оглядываясь, двое из них были вооружены огромными ножами из мясной лавки, а вожак – отделанным драгоценными камнями мечом.

Они прошли в нескольких шагах от магов, не заметив их. Руди услышал, как вожак прошептал:

– Разведчик донес, что люди из нижнего города перебрались куда-то недалеко отсюда.

Беременная женщина отозвалась о разведчике в таких выражениях, от которых зарделись бы даже Ангелы Ада. От упырей несло таким зловонием, что Руди невольно затаил дыхание; при этом он отметил, что сами вампиры выглядят довольно скверно. Лицо самой молодой девушки покрывали отвратительные шрамы, наверное, отметины какой-то болезни вроде оспы. Меньший из двух мужчин чихнул и вытер нос мокрым рукавом; второй обругал его и велел заткнуться.

Когда белый туман вновь поглотил их, Руди сообразил, кто это такие.

Это были горожане Гая; они не присоединились к конвою Алвира, отправившемуся на юг, а остались грабить чужие дома и жить в свое удовольствие среди руин. Они цеплялись за город, не желая подвергать себя лишениям дорожной жизни, дрались с бывшими рабами-дуиками и друг с другом за остатки пищи.

Когда мрачная группа скрылась в сгустившемся тумане, Руди пришла в голову мысль, что если Ингольд знал хорошо город в его счастливые дни, то, вполне возможно, лица кое-кого из упырей были ему знакомы.

Руди следовал за волшебником, испытывая одновременно отвращение и жалость.

Они пересекли еще один двор и свернули в проулок, настолько заросший диким виноградником, что, казалось, он заполонил весь квартал. Им пришлось с огромным трудом пробиваться через сплошное переплетение ветвей. Руди задумался, в очередной раз продираясь сквозь вездесущие заросли, каково им будет, когда стемнеет. Затем Ингольд внезапно остановился в самом начале узенькой улочки, которая терялась в молочном тумане. Он тронул Руди за рукав, указав ему на двор перед ними, затем прошептал:

– Сюда.

Руди, прищурившись, начал всматриваться в туман и через некоторое время сообразил, что то, что он принял за сгустившийся туман, оказалось большим зданием с просевшими башенками и обожженными пожаром стропилами. Внезапно туман пробили слабые лучи солнечного света, из сумрака выступили углы здания. Медленно, по частям, перед ними появлялся дворец, похожий на мертвого дракона со сверкающей многоцветной чешуей и выпирающими обнаженными ребрами.

Так, значит, здесь, в руинах, остался покоиться король Элдор, подумал Руди. Здесь Дарки пленили Минальду и все же Гвардейцы Гая успели отбить ее. Здесь Ингольд сбежал с поля боя, унося малыша Тира, сына Элдора и Минальды, через космическую Пустоту во временное убежище, в теплую и солнечную Калифорнию.

Ингольд поправил свернутую в кольцо веревку, которую нес на плече, и прошептал:

– Пересекать двор будем по одному. Кара, последи за Кта.

Руди покрепче сжал посох и шагнул во двор.

Его внимание привлекло какое-то движение у стены слева. Он быстро повернулся, рука уже лежала на огнемете, но это оказалась всего-навсего большая крыса, проскользнувшая среди побегов дикого виноградника и обугленных костей.

В молочно-белой пелене Ингольда нигде не было видно. Руди не обнаружил и его следов на замерзшем болотном мхе разрушенной мостовой.

Наконец он с трудом различил расплывчатый силуэт волшебника в дальнем конце двора, в густой тени арки. Ингольд взмахнул рукой, подзывая Руди.

Руди подчинился, чувствуя себя абсолютно раздетым на открытом пространстве. Маг молчал, да и Руди не очень-то надеялся, что тот поинтересуется, почему его спутник не крикнул, чтобы привлечь к себе внимание. Что ж, период ученичества закончился. Теперь он сам должен позаботиться о себе, если хочет избежать лишних неприятностей.

Кара последовала за ними. Быстро промелькнула тень высокой женщины, краем глаза Руди уловил отблеск тусклого дневного света на алебарде. И вот Кара уже стоит рядом, ее бледное лицо выглядывает из-под капюшона.

Ингольд отошел – разведать, что делается на крыльце. Туман здесь был гуще и расстилался бледной волнистой пеленой у самой земли. Коричневый плащ мага сливался с мраком, растворяясь в густой тени арок. Руди оглянулся.

– Куда подевался Кта?

Кара, которая тоже смотрела в сторону двора, покачала головой.

– Он должен был идти за мной, – прошептала она.

Руди мысленно обругал себя за глупость.

– Кому-то из нас надо было приглядывать за ним, – прошептал он, – может, Кта и живуч, как старый полынный корень, но я не думаю, что он – маг от рождения: ни разу не видел, чтобы он сотворил хоть что-нибудь похожее на заклинание.

И действительно, любой мог сказать, что маленький высохший отшельник – совершенно безграмотный неуч, по-детски радовавшийся заклинаниям молодых магов. Большинство волшебников из Совета относились к нему как к какой-то диковине. Но Руди во время трудного перехода через долины между Гаем и Ренветом, затопленные вышедшими из берегов реками, приметил, что Кта не только никогда не ест и не спит, но и отдохнуть на ночь останавливается лишь из снисхождения к слабости своих спутников.

Кара пробормотала:

– Может, кому-то из нас пойти за ним? Ингольд никогда не простит нам, если мы потеряем...

Конец фразы Руди не расслышал. Ингольд и Кта внезапно появились у них за спиной, Ингольд возбужденно шептал:

– ...и раз уж ты настоял на том, чтобы тебя включили в эту экспедицию, значит ты должен безоговорочно мне подчиняться.

– Да? – сказал маленький отшельник совершенно безразличным голосом.

Он, подпрыгивая, шел рядом с Ингольдом, напоминая крошечную хрупкую фигурку, словно сплетенную из прутиков.

– Тебе, наконец, следует признать, что ты слишком стар для всей этой беготни. Я разрешил тебе пойти с нами, но в Логово мы спустимся одни.

Старик насколько мог выпрямился и внимательно посмотрел на Ингольда блестящими маленькими темными глазками.

– Я буду невидимым, – пискнул он.

– Я только беспокоюсь о твоей безопасности, Кта, – продолжал Ингольд. – Ты сам знаешь...

Кта забежал вперед, и Ингольд чуть было не споткнулся об него.

– Вечно ты тревожишься за безопасность других людей, – привзвизгнул Кта, крошечный розовым пальчиком гневно тыча в волшебника. – И никогда не думаешь, хотят они этого или нет.

– Ты же знаешь, что не сможешь выбраться, если угодишь в ловушку, – мягко произнес Ингольд.

– И ты тоже не сможешь, несмотря на все твое искусство и этот тесак, который носишь с собой.

Ингольд, похоже, обиделся, а Кта, повернувшись, запрыгал вперед, по направлению к огромному пролому, за которым темнела Пустота. Он забрался на покрытый мхом валун, затем полуобернулся и самодовольно выкрикнул:

– И не за мной Дарки гоняются по всему свету.

Ингольд уже открыл было рот для ответа, но Кта исчез, спокойно нырнув в тень внизу. Кара, Руди и Ингольд, не теряя времени, торопливо направились за ним. На пороге Руди негромко заметил:

– А ведь он прав.

Впервые на его памяти Ингольд потерпел поражение в споре.

Волшебник пристально посмотрел на него.

– Глупости, – рявкнул он. – Он слишком стар, чтобы исследовать Логово вместе с нами, и слишком упрям, чтобы это признать.

«А ты слишком сильно его любишь, – подумал Руди, – и не хочешь видеть, как его убьют».

Но вслух он ничего не сказал, воздержавшись от дальнейшего обсуждения, и молча пошел за Ингольдом, всматриваясь в его силуэт сквозь бледно-серый туман.

Здесь повреждения были сильнее – настоящая пограничная полоса перед царством Тьмы. Руди охватила тревога; его не покидало чувство, что он попал в западню; булыжники вставали дыбом у них под ногами, виноградник постоянно цеплялся за одежду.

Интересно, с какой скоростью человек сможет убежать отсюда?

– Вон там, – спокойно произнес Ингольд, указав направление. Там скрытый зарослями, зиял еще один проем, черный и ужасный. – Там – нижние залы, где и находится лестница, что ведет к Гнезду Дарков. Вам всем известны скрывающие чары, что должны спрятать нас от Тьмы... – Он избегал смотреть на Кта. – Не забывайте использовать двойное заклинание и старайтесь избегать, по возможности, места скопления Дарков. – Волшебник продолжал, переводя взгляд с Кары на Руди. – Нельзя, чтобы нас видели пленники Дарков. Они захватывали людей в плен с давних пор, но освобождать их – не наша задача, какую бы сильную жалость они у нас не вызывали. Иначе мы не только поставим под угрозу цель нашей экспедиции, но и собственные жизни. Скрывающие чары не всемогущи. Нам нельзя привлекать внимание.

«Нам это будет легче сделать, чем тебе, – думал Руди, следуя за темной, укутанной в плащ фигурой вниз по лестнице из красного порфира. – Никто из нас не знает Гай. Ты – единственный, кто может здесь встретить кого-то из бывших знакомых».

Много позднее Руди просматривал восковые таблички, на которых набросал карту Логова, отметив там все туннели и пещеры, которые они проходили, и большинство из них, к своему удивлению, он просто не мог припомнить.

Большую часть своих воспоминаний о Логове он затолкал поглубже в подсознание, позволяя им всплывать, как распухшим трупам в темной воде, только в своих кошмарных снах.

Вскоре после того, как они расстались в одной из верхних пещер, обо всем договорившись и наложив обычное заклинание, отмечающее время для возвращения, Руди отправился бродить один, подобно призраку в чуждом и непонятном мире. Это был мир темноты, липкой влаги и постоянно присутствовавшего в тяжелом зловонном воздухе ощущения отвратительной опасности; мир, о котором он ничего не знал раньше и который, как он боялся, никогда не уйдет из его памяти.

Дарки были повсюду. Они заполняли до самого потолка бесчисленные мрачные пещеры, стук их когтей по каменным стенам не прекращался ни на минуту. Магическое зрение позволяло Руди видеть блестящую студенистую поверхность огромных спин. Внутри него нарастал страх быть обнаруженным и заживо погребенным под этими извивавшимися, покрытыми слизью телами.

Руди надеялся, что со временем привыкнет к их присутствию, кроме того, его охраняло заклинание. Но этого не произошло. Не притупились и удушливый ужас перед темнотой, и ощущение того, что многомильная толща земли и камней давит на него.

Несомненно, Ингольд прав, когда говорил, что вторжение в Логово окажется безуспешным. Тоннели, изгибавшиеся во все стороны, нырявшие вверх и вниз в темном чреве земли, были бесконечны, они могли поглотить дюжину армий. Тошнотворное отчаяние вместе с черной безысходностью все сильнее охватывало его, в то время как он все дальше и дальше углублялся в царство Тьмы.

Но его послали сюда на разведку. Несмотря на парализующее отчаяние, некоторые подробности стали ему очевидны. Руди заметил, что Логово было теплым и что потоки теплого воздуха были характерны для тоннелей, ведущих вниз, даже тех, где Дарки не вылезали из нор в прогнившем болотном мхе. Растительность в пещерах также привлекла его внимание. Толстые ковры из темно-зеленого бархатного мха почти сплошь покрывали стены; правда, кое-где они осыпались и превратились в сухую бурую пыль. А в других местах встречались растения, похожие на коряжки. Подобно водорослям, белесая растительность покрывала камни, и стада «домашнего скота» Дарков с жадностью поглощали ее.

Эти стада странно действовали на Руди. Он обнаружил, что ненавидит кривоногие создания с коровьими глазами, чем-то похожие на людей, почти так же сильно, как их хозяев. Ему почему-то казалось, что они будут похожи на дуиков с равнин: такие же волосатые, навроде неандертальцев. Но те создания, которые шаркали ногами по высохшему мху или приседали на корточки, чтобы жадно хлебать из бездонных луж темную воду, были мельче, с большими черепами; они с визгом разбегались от любого постороннего движения.

Но не только они жевали маленькими слабыми зубками клочья болотного мха и вглядывались в темноту полными ужаса глазами. В огромных пещерах, таких больших, что Руди не мог увидеть их конца, ему встречались толпы мужчин и женщин в грязном оборванном тряпье, жевавших все тот же болотный мох и что-то бормотавших себе под нос. Они двигались совершенно не так, как те несчастные зомби, у которых Дарки выели разум, но у Руди тем не менее возникли сомнения в их здравом рассудке. Он отшатнулся, чтобы его не коснулась женщина с длинными светлыми волосами, на четвереньках пробиравшаяся к краю лужи, рядом с которой он стоял. Когда-то она, наверное, была красивой, подумал Руди, глядя на ее изнуренное лицо и раздутый, обвислый живот. Женщина монотонно бормотала:

– Вода в пятидесяти пяти шагах от стены, вода в пятидесяти пяти шагах от стены.

«А ведь это могла быть Альда. – И от этой мысли к горлу подступила тошнота. – А может, это – ее подруга. Ведь говорил же Янус, что Дарки увели много пленников после битвы во дворце?»

Руди закрыл глаза, у него закружилась голова. Но, как сказал Ингольд, они пришли сюда не для того, чтобы проявлять жалость или освобождать пленников. Им нужно составить карту, и Руди пытался запомнить как можно больше, пробираясь все глубже и глубже под землю по бесконечным поворотам темных тоннелей Логова, наполненных отвратительной жизнью. Он обнаружил пещеры, затопленные темной маслянистой жидкостью. То там, то здесь попадались кости, совсем древние, покрытые пылью, или совсем свежие, обглоданные грызунами или насекомыми. Руди нашел места, где Дарки питались и где растили своих детенышей, и от вида этих пещер он был так близок к обмороку, как еще никогда за всю свою взрослую жизнь.

«Если смогу вернуться сюда с коробком спичек, то подожгу все это к чертовой матери», – пообещал он сам себе, сжимая огнемет.

Руди решил немного отдохнуть в каменистой расщелине, где поток воздуха несколько освежил его вспотевшее лицо. Он пометил стену, начертив на ней пальцем серебристую руну; кроме него, никто не мог ее увидеть. Мысль о том, что надо идти вперед, дальше, в бесконечное обиталище темноты и удушающего ужаса, была почти невыносимой. Он устал, однако голода не чувствовал. После того, что он повидал в «детских», он вообще сомневался, что когда-нибудь сможет проглотить хоть крошку.

В царстве Тьмы время не имело никакого значения, поэтому он был очень удивлен, когда увидел, что красная руна Глал, которую Ингольд начертил на тыльной стороне его ладони перед расставанием, стала почти черной. «До чего же быстро летит время, когда развлекаешься от души», – цинично сказал себе Руди, и поднялся на ноги. Сгнивший мох, рассыпавшийся в пыль, сразу же забил ему нос и рот. Внезапно из верхнего тоннеля на него налетел порыв холодного ветра. Из пещеры, которую он только что покинул, до него донесся топот и чье-то тяжелое дыхание.

«Направляется сюда», – подумал Руди, выглядывая из узкой щели, где он прятался. Ветер дул именно с той стороны, преследуя человека, что направлялся в сторону Руди.

«Просто фантастика...» В какую же сторону убегать ему? Руди совершенно не хотелось оказаться между Дарком и его жертвой. Но, прежде чем он двинулся, ветер настиг его, как водопад. Бегущий человек, споткнувшись, упал рядом с Руди, увлекая того за собой.

Дарки, следуя за ним по пятам, ворвались в тоннель. С трудом Руди удалось вывернуться из объятий беглеца, но студенистые тела придавили их обоих, шевеля мягкими кольцами щупальцев.

Даже сам Уайетт Эрп, знаменитый шериф, и то не расстегнул бы кобуры быстрее.

Огнемет выпустил поток ярко-желтого цвета, невыносимо слепящий в вечной темноте подземелья. Пламя потекло вдоль блестящих спин лижущим золотым потоком.

При первой вспышке света перед Руди мелькнуло изможденное лицо беглеца в путанице грязных седых волос. Пленник завизжал, закрыв глаза, которые не видели света с момента падения Гая, но тут Дарки снова набросились на них.

А пламя тем временем распространялось среди чудовищ. Снизу подул встречный ветер, и Руди повернулся; широко расставив ноги на скользком полу, он направил издававшее ровный гул пламя вниз. В тот же момент колючий хлыстообразный хвост задел его. Руди отпрянул, наблюдая за тем, как распространяется огонь, ринувшийся в нижнюю пещеру. Сталактиты и груды кристаллов загорелись ослепительным светом в рубиновых отблесках пламени. Дарки сыпались с невидимого потолка, извиваясь в агонии и разбрызгивая при падении кислоту. Огонь пожирал их с голодным ревом.

Руди бросился бежать по широкому тоннелю, начинавшемуся в дальнем конце пещеры; дыхание чудовищ ударило ему в спину. Оставленные на стенах руны указывали ему дорогу; он повернулся, и огнемет выбросил заряд огня на преследовавших его Дарков. Беспросветная темнота взорвалась пламенем, оно извивалось и дрожало, искры с шипением падали на влажный черный мох на полу. Сжатый стенами тоннеля, ветер навалился на него. Руди, следуя от знака к знаку, время от времени поворачивался и стрелял в своих преследователей или расчищал огнем путь впереди.

Обитатели пещер метались в пламени, крича от ужаса. Руди с ужасом вспомнил, что последнюю пещеру, в которой находились лестница и веревка, полностью покрывал высохший мох. Достаточно одной искры, чтобы огонь охватил всю пещеру, и если он в это время будет еще на полпути...

Верхние пещеры заполнял дым и мрак. Руди с трудом пробирался среди визжавших человеческих и получеловеческих существ, которые натыкались на него, хватали за руки, выкрикивая что-то нечленораздельное.

В последней пещере не было ничего, кроме дикого буйства темноты. Руди чувствовал, как Дарки настигают его, подавляя пламя, так же как они подавляли свет. Он чувствовал огромную силу и мощь, которая пульсировала в завихрениях воздуха. Темные, содрогающиеся тела заполняли проход, что вел наверх; они рекой текли к огню, прикладывая всю свою мощь, чтобы затушить, задавить его. Руди бросился вверх по каменистому спуску в направлении следующего тоннеля как раз в тот момент, когда одно из несчастных существ, объятое пламенем, забежало в пещеру и, споткнувшись, упало.

Пещера, в которую с лихвой поместилось бы все Убежище целиком, просто взорвалась – так мгновенно занялся мох. Руди задохнулся от внезапной нехватки кислорода, голова пошла кругом. На мгновение ему показалось, что сейчас он упадет в обморок и покатился вниз навстречу ревущему адскому пламени. Казалось, будто все Дарки Логова обрушились на него, а также направили всю свою магию, чтобы побороть огонь.

А затем он упал, и сознание покинуло его.

* * *

Руди медленно приходил в себя. Вокруг царила темнота, пахло илом и камнем. Огнемета в руках не было.

С возгласом отчаяния он сел, но кто-то сильным движением уложил его обратно. Руди почувствовал прикосновение чего-то влажного и холодного к обожженной щеке.

– Тихо, – проговорил Ингольд не без сочувствия. – Думаю, ты уже достаточно натворил для одного вечера.

Магическое зрение понемногу возвращалось, и тьма отступила.

Они находились в маленькой комнатке, похожей на склеп. Через единственный выход был виден маленький садик, где с полдюжины абрикосовых деревьев жались друг к другу. Руди почувствовал холод наступившего ненастья. Выделяясь темным силуэтом на фоне двери, Кара из Иппита что-то записывала на одной из своих табличек, ее алебарда была прислонена к стене. Кара повернулась к нему неповрежденной стороной лица, и Руди подумал, что в нее вполне можно влюбиться. Кта спал, свернувшись калачиком, напоминая забинтованную мумию инков.

Руди вздохнул и расслабился на своем ложе из сухих листьев, которое нельзя было назвать совсем уж неудобным. Листья под ним утомленно шуршали и издавали нежный терпкий запах.

– О, Боже! – прошептал он. – Я так надеялся, что вы втроем уже успели выбраться из Логова, когда огонь вышел у меня из-под контроля.

Ингольд улыбнулся, продолжая смешивать в руках мазь из каких-то растений. Руди сумел разглядеть расколотый кувшин, стоявший рядом с волшебником; на полу слабо поблескивала лужица пролитой воды.

– Не задержись я ненадолго, чтобы дать бой преследовавшим меня Даркам, – мягко заметил старик, – то как раз оказался бы в той последней пещере, когда ее охватило пламя. Разве ты меня не видел?

Глаза Руди расширились от ужаса.

– Господи Иисусе! Нет. Извини...

– Полагаю, мне нужно бы порадоваться, что мои скрывающие чары так хорошо сработали... Лежи спокойно, я не собираюсь тебя клеймить. Это просто лекарство от ожогов, тебе оно не помешает. К счастью, там был широкий тоннель, который огибал пещеру, и я по нему выбрался... хотя лестницу и веревку пришлось оставить.

– Как же так получилось?

– Потому что я тащил тебя. – Он откинулся и вытер руки о край одеяла Руди. Его грубая коричневая накидка пахла Логовом. В тени капюшона живо поблескивали глаза. – Судя по всему, твой эксперимент с огнеметом закончился успешно?

Руди нервно засмеялся, Ингольд присоединился к нему. И тут Руди подумал, что всего несколько раз слышал смех мага. Напряжение, переутомление исчезли из его глаз, оставив лишь едва заметный след.

Воспоминания о мерзкой темноте вернулись к Руди, и он тихо сказал:

– Это будет непросто.

Ингольд искоса посмотрел на него.

– Как считаешь, это вообще можно сделать?

Руди нахмурился.

– Конечно. Нам потребуется сильное прикрытие, чтобы дать возможность отряду с огнеметами спуститься на дно Логова, а уж попав туда, они сумеют выжечь себе путь обратно. Если мы уничтожим хотя бы половину Логова, Гай опять станет безопасным для людей.

– Полагаешь, что в человеческих силах разрушить половину Логова?

– Этот мох горит, как бумага. – Руди шевельнулся и сморщился: у него уже затекли мышцы. – Разве не так?

Старик немного помолчал, уставившись на свои обожженные руки. Затем бросил взгляд по направлению к двери.

– Кара? Ты покараулишь первой?

– Если нет возражений, – глубоким голосом откликнулась она.

Руди с трудом сел, поразившись, как болит все тело.

Его руки и лицо ныли под толстым слоем мази Ингольда.

– Я готов тебя заменить, – предложил он. – Или давайте втроем потянем соломинку. Кто вытащит короткую – пойдет спать. Только Богу известно, как Кта выдерживает все это, – добавил он с сочувствием.

– Кта уже сто лет, – мягко заметил Ингольд. – Если на свете и осталось что-то такое, чего он не видел... я о таком не знаю.

Кара с неуверенной улыбкой покосилась на него, но это выражение исчезло едва ли не прежде, чем Руди успел его заметить. Она никогда не смеялась, словно когда-то в детстве ее сильно наказывали за это... Затем она отодвинулась от стены и запихала в свою старую сумку таблички, над которыми работала. Руди обратил внимание, что, как и Джил, она делала заметки на восковой поверхности таблички при помощи заколки для волос; теперь Кара аккуратно закрепляла ее у отворота плаща, и маленький бриллиант засверкал на фоне грубой ткани, подобно звездочке. Даже самые ценные ювелирные безделушки были обычным делом среди тех, кто выжил после бойни в Гае и Карсте.

– А почему бы нам не упаковаться и не покинуть город прямо сейчас? – спокойно спросила она. – Я не думаю, что кто-нибудь из нас в состоянии сейчас уснуть.

Ингольд улегся в тени рядом с Кта и натянул одеяло поверх плаща.

– Нет, – мягко возразил он, – мы не должны ходить по Гаю ночью. Там есть и другие опасности, кроме Дарков. Мы все устали. Слишком просто сейчас допустить роковую ошибку. Рассвет уже скоро.

После этого он отвернулся к стене и, возможно, уснул, хотя Руди бы за это не поручился.

Руди поднялся на негнущихся ногах, его мучила жажда; он выпил то, что осталось в расколотой чаше. Вода была холодной, отдавала камнем и травами, которые использовал Ингольд. Затем он прохромал к двери и сел напротив Кары. Мысль о снах, которые могут прийти сейчас к нему, заставила его задуматься, не будет ли он страдать бессонницей всю оставшуюся жизнь.

– Ну вот, с беготней покончено, – сказал он, – теперь до конца ночи мы можем забавлять друг друга рассказами о привидениях.

Ветер гулял в кронах невысоких деревьев, и под его напором ветки стучали, как кости висельника. Мелкий дождь покалывал обожженную щеку Руди. Ему показалось, что над разрушенными башнями города разносится крик ребенка, а может, это просто был кошачий вой.

– Руди, – тихо спросила Кара, – что ты видел в детских?

– Ты там не была?

Она покачала головой.

– Я изучала боковые проходы и не спускалась вниз. Поэтому до них я так и не добралась.

– Считай, что тебе повезло.

Руди поплотнее запахнул плащ, так как ветер пробирал насквозь. Шершавая шерсть жесткого ворота колола щеку.

– Там так ужасно?

Он помолчал, уставившись в темноту двора. Кара подула себе на руки и потерла их, она продолжала пристально смотреть на Руди. Наконец он ответил:

– Ты выросла в пустыне?

Она кивнула.

– Да.

– Видела когда-нибудь самку тарантула?

– Конечно, – ответила Кара недоуменно.

– Тогда не спрашивай, что я видел в детских.

Он выждал, пока смысл ответа дошел до Кары. Послышался приглушенный звук, словно ее едва не стошнило, – а затем вновь наступила тишина.