Текст книги "Вкус вина и любви"
Автор книги: Барбара Босуэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
– Мой отец лишь номинально возглавляет компанию. – Сьерре нелегко далось это признание. – В сущности, руковожу всеми делами компании я.
– Ты? – Ник смотрел на нее с неподдельным удивлением.
Она какое-то время смотрела на него с недоумением. А потом обиделась, догадавшись, чем вызвано его удивление.
– Да, я! – ощетинившись, заявила она. – Что, в это так трудно поверить? Только потому, что на мне эта одежда? Я не соответствую общепринятому облику деловой женщины?
Только сейчас Сьерра поняла, какую ошибку совершила, отказавшись от строгой одежды. Такие зацикленные на бизнесе типы, к которым, несомненно, относится Ник, придают слишком большое значение таким символическим, формальным вещам, как дорогой кейс или строгий костюм от хорошего портного. Она пренебрегла и тем, и другим. С первого же взгляда он решил, что ее можно сбросить со счетов, что перед ним противник, не заслуживающий особого внимания. Вряд ли она сумела произвести на Ника должное впечатление, когда сломя голову неслась по коридору его офиса. Расчетливые, хладнокровные деловые люди так себя не ведут. И то, что она постоянно поддразнивала его, тоже не прибавило ей веса.
– Никто из семейства Эверли ни разу не пожалел о том, что мне доверили этот пост, – упрямо проговорила Сьерра. – Все относятся ко мне чрезвычайно серьезно.
Ник нахмурился:
– Но согласно моим записям половина компании принадлежит Уилларду, который уступил мне свою долю. Другая половина разделена на части, которые являются собственностью вашей бабушки Изабеллы, вдовы Эскотта Эверли и ее сына Эвана.
– Так оно и было. Но пять лет назад все переменилось… – Сьерра решила не углубляться в подробности. – Отец разделил свою часть между мной и моими сестрами. После чего уехал из Эвертона и руководство заводом поручил мне. Я старшая дочь. И бабушка согласилась с его решением, – закончила она.
– Значит, ты уже пять лет руководишь делом? – Ник по-прежнему с недоверием смотрел на нее. – Сколько же тебе было лет, когда ты приступила к делу? Шестнадцать?
– Двадцать три, – нахмурилась Сьерра и подумала, что ей надо было бы пойти в парикмахерскую перед отъездом и уложить волосы. А еще ей надо было подкраситься, попросить у кого-нибудь очки для солидности и выбрать одежду поофициальнее. Если бы она заранее могла представить, как будет проходить эта встреча, она, конечно, привела бы себя в порядок. Жаль, что все нельзя начать с самого начала. Тогда и секретарша Ника не приняла бы ее за одну из брошенных Ником дамочек, и он бы не смотрел на нее сейчас с таким изумлением.
– Значит, ты приступила к своим обязанностям в двадцать три и сейчас тебе двадцать восемь?
Сьерра не понимала, чем вызвана его улыбка. Наверное, Ник считал, что она совершенно не способна руководить большим заводом и что ей это не под силу.
– Что тут смешного, не понимаю! Я закончила колледж, изучала маркетинг, у меня есть диплом. В конце концов, я выросла, можно сказать, при заводе. С самого детства работала и на виноградниках, и в цехе, где вино разливали по бутылкам, присутствовала при составлении договоров. Я знаю, какие возникают проблемы. Я далеко не наивный ребенок, который рос в тепличных условиях. И мне уже довелось немало хлебнуть за мои годы.
– Твой отец, наверное, сошел с ума, когда…
– С того момента, как руководство перешло в мои руки, дела идут хорошо, – холодно отрезала Сьерра. И это гораздо важнее того, кто именно взял в свои руки управление.
– А по моим сведениям, – сказал Ник, – компания стоит на грани разорения. Так что говорить: «Идут хорошо» – по-моему, сильное преувеличение. Дела идут хорошо тогда, когда они приносят заметную прибыль. Неужели преподаватели твоего колледжа об этом не говорили на занятиях?
– Доходы в виноделии отличаются от тех, которые получает твое агентство, устанавливая какую-то аппаратуру, – вспыхнула Сьерра. – И то, что ты преуспеваешь в своей сфере, еще не дает тебе права указывать, как мне добиться успеха в своем деле.
– Дает. Хотя бы потому, что я являюсь владельцем второй половины. Тебе принадлежит только четвертая часть от четверти. А мне – половина. Следовательно, главный держатель акций – я.
– Нет. На самом деле нет, – заспорила Сьерра. – Можешь не размахивать своими акциями. Потому что мы вместе – вся семья Эверли – владеем второй половиной. Бабушка, сестры и я составляем монолит, единое целое. И не позволим устанавливать над нами контроль.
– Ах, ну да – монолит, – кивнул Ник. – Значит, пятьдесят на пятьдесят – ни у кого нет преимущества.
– Судя по всему, ты великолепно управляешься со своими компьютерами, настоящий профи.
Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, и оба не желали сдаваться. Если бы не стук в дверь, неизвестно, сколько бы еще длилась эта бескровная дуэль.
– Доставили твой заказ, Ник, – услышали они голос Юнис. – Можно войти?
– Да, Юнис, спасибо. Входи.
Секретарша вошла с большим пакетом в руках, откуда вынула упаковки с китайскими блюдами. Сьерра все еще кипела от негодования и размышляла, не уйти ли ей прямо сейчас. Но прервать разговор на половине было бы глупостью. Она обязана довести дело до конца. К тому же пряный аромат еды действовал умиротворяюще и заманчиво. Голод не лучший советчик. То беспокойное чувство, которое он вызывает, мешает мыслить ясно и четко. А ей это сейчас требовалось больше всего. С таким человеком, как мистер Николаи, надо быть начеку.
И оставаться с ним наедине тоже небезопасно.
– Может быть, вы присоединитесь к нам, Юнис? – предложила Сьерра, глядя, как секретарша выгружает картонные коробки с заказанными блюдами на стол. – Похоже, тут с лихвой хватит на троих.
Краем глаза Сьерра заметила, как Ник отрицательно качнул головой. Движение было едва уловимым.
– Почему вы не хотите, чтобы Юнис осталась? – потребовала она прямого ответа.
– Потому что у Юнис аллергия на китайскую кухню, но при виде утки по-пекински она не сможет устоять, – с усмешкой отозвался Ник. – А я должен заботиться о здоровье своей сотрудницы.
– К тому же я уже поела, – добавила Юнис, раскладывая пластиковые вилки и ножи. – Приготовить кофе, Ник?
– Может быть, чуть позже, – улыбнулся он ей. – А сейчас принеси бутылку вина компании «Эверли».
Юнис кивнула и вышла из комнаты.
– Мне не хочется вина, спасибо, – сказала Сьерра.
Для человека, занимавшегося виноделием, ее отношение к алкоголю служило серьезной помехой. Сьерре приходилось строго следить за тем, что, где и когда пить. Кабинет Ника – не лучшее место для эксперимента. Даже после одного или двух бокалов вина легкое опьянение могло сослужить ей плохую службу.
– Не самая лучшая пропаганда своей собственной продукции, Сьерра, – заметил Ник с легкой укоризной. – Или ты предпочитаешь к китайской кухне вино других изготовителей? Быть может, считаешь более подходящим для этого случая «Рислинг» Эверли или «Шардоне»?
Сьерра с возмущенным видом посмотрела на него:
– Мы не производим белого вина. У нас не растет виноград нужных сортов. Как можно быть совладельцем винного завода и не знать таких элементарных вещей?
– Пока не растет, – поправил ее Ник. – И как совладелец завода, я хочу исправить эту оплошность. Следующей весной мы посадим кусты рислинга и шардоне, сделаем еще один шаг, чтобы захватить рынок и получить прибыль.
– Никогда! – воскликнула Сьерра.
Она почувствовала, как вся дрожит от негодования. Кровь предков восстала в ней: ее прадедушки – основателя завода, ее дедушки, который старательно продолжал дело, отказавшись от ненужных экспериментов. Теперь она взвалила на свои плечи семейный бизнес и обязана продолжать его в том же направлении, что и все Эверли, опираясь на исконно американские сорта винограда и их гибриды.
– Компания Эверли использует традиционные сорта, произрастающие в штате Нью-Йорк. Нас не интересуют те, которые начал выращивать Константин Франк. Этих марок выпускается и без нас в достаточном количестве. Мы обязаны сохранить свою индивидуальность.
– Ты как попугай повторяешь то, что слышала в детстве, Сьерра, – прервал ее горячий монолог Ник. – Уиллард пересказал мне, как он поссорился с братом, потому что ваш дедушка настаивал на том, чтобы сохранить все как было, не желал ничего менять. Сейчас наступила пора, когда надо шагать в ногу со временем: экспериментировать и двигаться дальше. – Ник говорил спокойным, но достаточно непреклонным тоном.
И Сьерра тотчас вышла из себя:
– Что известно знатоку электроники о винах? Ну, выпито несколько бокалов вина, прочитана пара книжек. Да еще разговоры с Уиллардом, который появлялся на виноградниках раз в десять лет! И ты решил, что, купив акции, теперь знаешь толк в этом деле? Считаешь, что подомнешь под себя семейное предприятие и начнешь диктовать свою волю?
– Как совладелец завода, я считаю, что имею полное право высказывать свое мнение.
– И это мнение заключается в том, чтобы на драгоценных акрах земли экспериментировать с сомнительными сортами, в то время как местные и без того пользуются хорошим спросом? Настаивать на этом, не имея ни малейшего представления о том, насколько суровыми бывают у нас зимы и какое у нас короткое лето для полного созревания винограда? Не зная, как уязвимы столь желанные твоему сердцу сорта, ты готов потратить деньги и рабочую силу на сомнительный эксперимент?
– Это и мои деньги тоже, – напомнил ей Ник. – И я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы испробовать новые методы и ввести то, чего еще не было. Я прочел все про Константина Франка и о том, какую революцию он произвел в восточной части Америки в производстве вин. Он первым попробовал выращивать сорта рислинга и шардоне в штате Нью-Йорк и в районе озера Долгое и добился значительного успеха. – Ник излучал энтузиазм. – И непонятно, почему Эверли не могут последовать его примеру…
– Мне тоже многое известно о господине Франке и о той революции, которую он совершил в виноделии. Мы, Эверли, решительно отказываемся идти по его стопам. И будем сопротивляться всеми способами попыткам – ради прихоти чьей-то фантазии – идти на заведомый риск. – Она передернула плечами. – Слава богу, что идиотская мода на шипучее вино прошла быстрее, чем люди успели моргнуть глазом.
– Но эта ниша на рынке все еще остается незанятой, – напомнил ей Ник.
– Конечно, такая солидная компания, как «Бартлес и Джеймс», может позволить себе что угодно. Но на наших глазах владельцы виноградников и заводов оказываются под пятой этой компании, стоит им только взяться за выращивание этих сортов винограда. Некоторые до сих пор не могут вернуть былую независимость, скинуть их бремя.
– Зато Эверли, которые носятся с теми сортами, которые выращивал их прапрадедушка, упускают возможности, за которые может ухватиться любой дурак, лишь бы он оказался посмелее и не боялся вводить новшества.
Его саркастический тон вывел Сьерру из себя.
– А если какой-нибудь самонадеянный умник станет доказывать, что нет напитка лучше, чем смесь вина и содовой, ты тоже начнешь уверять меня, что это будет пользоваться спросом? Должна же быть и своя голова на плечах. – Она перевела дух. – Впрочем, может быть, именно ты и решился бы вводить новшества в этом направлении. У вас, технократов, отсутствуют такие понятия, как традиция. Если что-то не объявили новинкой – вы тотчас отбрасываете это как устаревшее, как несовременное. Вы поклоняетесь переменам только ради самих перемен.
– А на вашем алтаре только одна икона – прошлое. Вы с подозрением относитесь к любым новым веяниям – всему, что хоть на йоту отклоняется от ваших драгоценных привычек.
Сьерра провела ладонью по густым темным волосам, пытаясь пригладить их. Пальцы слегка дрожали от переполнявших ее чувств.
– Давай положим конец этому прямо сейчас. И тебе не придется заниматься бессмысленными спорами. Я ведь говорила, что прилетела сюда для того, чтобы выкупить вторую половину акций, и хочу сделать это сию же минуту. Догадываюсь, что ты имел определенные виды на то, чтобы взять управление компанией в свои руки. И не исключено, что все эти разговоры о новых сортах – всего лишь часть твоего плана, попытка вынудить нас заплатить большую цену. Что ж, поздравляю, затея удалась. Называйте вашу цену, мистер Николаи. – Она даже снова перешла на официальный тон.
– Эмоциональна и порывиста, – заключил Ник, качая головой. – Нет стратегии, нет тактики, нет логики. Худший способ вести дела.
– И лучший способ закончить на этом наше партнерство. Сколько ты хочешь, Ник?
Холодно и бесстрастно он смотрел ей в глаза:
– Деньги в данном случае меня не интересуют, Сьерра.
Такое его заявление не укладывалось у нее в голове.
– Почему?
– Потому что я не собираюсь продавать свою долю.
– Но ты не можешь оставить ее себе!
– Именно это я и собираюсь сделать.
Дверь кабинета открылась, и вошла Юнис. На подносе, который она держала, стояли два бокала и бутылка красного вина.
– Вот, – проговорила она, – вино компании «Эверли». Самая лучшая марка.
ГЛАВА 3
– Ну и как тебе Нью-Йорк? Удалось договориться насчет доли Уилларда? Сколько нам придется заплатить за нее? – Ванесса Эверли вышла встретить старшую сестру в прихожую, глаза ее горели от любопытства.
– В Нью-Йорке шел проливной дождь, все было промозглым от сырости – совсем как здесь, а когда я летела назад, самолет так болтало, что мне все время хотелось выпрыгнуть и пойти домой пешком. – Сьерра перевела дух. – Я чувствую себя как выжатый лимон, и меня до сих подташнивает.
– Барри здесь, – предупредила ее Ванесса, – в гостиной с бабушкой, поэтому говори потише. Он был вне себя, когда узнал, что ты одна отправилась в Нью-Йорк, чтобы выкупить у… как зовут этого парня, забыла.
– Николас Николаи, – мрачно отозвалась Сьерра. – Теперь нам вряд ли удастся с легкостью избавиться от него. Мы зря надеялись. Увы, нам еще придется иметь с ним дело, и не раз. – И двинулась в сторону гостиной.
– Что ты хочешь этим сказать? – Ванесса устремилась следом за сестрой. – Что произошло?
– Сьерра, почему ты не поставила меня в известность, что летишь в Нью-Йорк? – Барри Векслер – третий из семейства юристов Векслеров, которые всегда вели дела семейства Эверли, вскочил и бросился к ней навстречу. – Ты же знаешь, что я был обязан лететь вместе с тобой.
– Барри, это решение созрело в один миг, когда я проснулась сегодня утром. Иначе я бы просто не успела на самолет. Мне хотелось узнать, что собой представляет этот Николас Николаи. Зачем же беспокоить тебя?
Это была правда. Правда, но только отчасти. Перспектива провести весь день в обществе Барри привлекала ее не больше, чем повестка с вызовом на судебное заседание. Сьерра попыталась улыбнуться, хотя улыбаться ей не хотелось. Как и разговаривать с Барри после всего, что случилось сегодня, после того, как она потерпела сокрушительное поражение.
– Сьерра, это неразумно, нельзя действовать по наитию, когда речь идет о деле, – нахмурился Барри, демонстрируя свое недовольство.
– Мистер Николаи говорил то же самое и теми же самыми словами, – сухо отозвалась Сьерра.
– Значит, я остаюсь в одиночестве. – Изабелла Эверли подняла глаза от книги. Она сидела в своем любимом кресле, обитом цветастым ситцем, перед окном, откуда открывался красивый вид. Ухоженная сиамская кошка лежала, свернувшись клубком, у нее на коленях и спала. – Я верю, что интуиция всегда безошибочно подсказывает, что надо делать и когда. Так что остается только следовать ей. И если сердце подсказало Сьерре, что сегодня нужно непременно побывать в Нью-Йорке, значит, так и надо было поступить. Как ты съездила, дорогая?
Сьерра прошла к креслу бабушки и поцеловала ее в морщинистую щеку:
– Боюсь, моя поездка закончилась полным провалом.
– Вот что значит поддаваться чувствам, – рассердился Барри и еще больше нахмурился. – Я обязан был присутствовать при переговорах, Сьерра. Без своего юриста нельзя ступать в переговорах и шага. Увидев тебя, Николаи решил, что может заломить любую цену за свою долю.
– Ошибаешься, – остудила его пыл Сьерра. – Он вообще отказался продавать ее. Похоже, мистер Николаи решил переквалифицироваться в виноделы.
– Что?! – хором воскликнули Ванесса и Барри.
Голубые глаза кошки распахнулись, и она мяукнула, выражая недовольство, что ее так неожиданно разбудили.
– Спи, спи, Орчида, это не имеет к тебе никакого отношения. – Изабелла погладила кошку и посмотрела на Ванессу и Барри. – По-моему, Сьерра очень ясно все объяснила: Николас Николаи не хочет продавать свою долю. Что меня, собственно, нисколько не удивляет.
– Не удивляет? – Ванесса плюхнулась в кресло, стоявшее напротив того, в котором сидела бабушка. – Почему?
– Наверное, чей-то дух успел сообщить ей эту новость, – сквозь зубы проговорил Барри. Ему никогда не хватало терпимости относиться снисходительно к причудам Изабеллы, которая была уверена, что ее что-то связывает с потусторонним миром.
Изабелла не обратила на его слова ни малейшего внимания. Она целиком сосредоточилась на внучке:
– Если Уиллард вздумал наказать своих родственников – а эту возможность не следует исключать, – то всякий на его месте выбрал бы для продажи своей доли такого человека, который решительно не захочет расстаться с ней.
– И мы теперь вынуждены будем терпеть в своем бизнесе человека со стороны, – угрюмо сказала Ванесса. – Впервые за всю историю своего существования компания «Эверли» не сможет полностью контролировать свое предприятие.
– Но мы все же не находимся под чьим-либо контролем, Ванесса, – напомнила ей Сьерра. – Пятьдесят у Ника – и пятьдесят у нас. Так что ни у кого нет преимущества.
– Николас, Ник… – задумчиво повторила Изабелла.
– Половина на половину. Одна враждебная партия против другой. Полный хаос! – Барри с патетическим видом воздел вверх руки. – Сьерра, если бы мы поехали сегодня вместе, мне бы удалось развязать узел. Но теперь, боюсь, этот хищник Николас успел почувствовать вкус крови. Теперь он знает, что Эверли не в состоянии выкупить долю Уилларда, и попытается взять верх…
– Он и в самом деле хищник? – перебила адвоката Изабелла. Ее темные глаза внимательно смотрели на внучку. – Расскажи о нашем неожиданном партнере. Кто предупрежден, тот вооружен, ты же знаешь.
– Сейчас, после столь безрассудной выходки Сьерры, это не имеет ни малейшего значения, – перебил ее Барри. – Если кто и вооружился, так это Николас. Уж будьте уверены, теперь он своего не упустит.
– Барри, у меня раскалывается голова. – Сьерра приложила пальцы к вискам и закрыла глаза. – Мне нужно сию же минуту принять лекарство от мигрени и лечь. Жаль, что я вынуждена прервать нашу содержательную беседу, но ведь мы можем продолжить ее позже.
Ванесса и Изабелла обменялись понимающим взглядом.
Барри собрался что-то возразить, но потом передумал и подхватил свой кожаный кейс.
– Ну, конечно, я все понимаю. Это был трудный для тебя день. Позвоню в конце недели.
– Ванесса, будь добра, проводи Барри, – попросила Изабелла.
Девушка послушно вышла из комнаты следом за адвокатом. Орчида, услыхавшая, что открывается дверь в запретный для нее мир, попыталась ускользнуть из дома. Но через несколько минуту Ванесса вернулась, прижимая кошку к себе.
– Твои таблетки от головной боли? – Темные брови Ванессы удивленно приподнялись. – С каких это пор ты страдаешь мигренью?
– Пока еще нет, – призналась Сьерра. – Но мне показалось, что если Барри задержится здесь еще на одну минуту, то она у меня непременно начнется. Пришлось выдумать себе мигрень, чтобы иметь возможность избавляться от него при случае. Все лучше, чем накричать на него и вытолкать из дома, что мне иной раз нестерпимо хочется сделать.
– С ним было гораздо проще до той минуты, пока он не вбил себе в голову, что ему пора жениться и что ты – наиболее подходящая кандидатура для роли супруги, – с усмешкой заметила Изабелла. – Жаль только, он не замечает, что ты не разделяешь этого мнения. Но что поделаешь! Векслер есть Векслер. Его дедушка оказался столь же глупым, когда вздумал ухаживать за мной год назад. Им не дано замечать очевидные вещи.
– Барри Векслер будет неплохим мужем, – поддразнивая сестру, вступила в разговор Ванесса. – Он недурно выглядит и вполне прилично зарабатывает. И если он будет жить здесь, в Эвертоне, нам будет удобнее вести с ним дела. А еще…
– С радостью уступлю его тебе. – Сьерра нежно улыбнулась сестре, и голос у нее был столь же сладким, как и ее улыбка. – И с удовольствием буду твоей подружкой в день свадьбы, когда ты станешь миссис Барри Векслер.
– Благодарю покорно, – поспешно отозвалась Ванесса, – но я пока не собираюсь выходить замуж. Во всяком случае, в ближайшие десять лет.
– Тебе прекрасно известно, что у меня точно такие же планы, – напомнила ей Сьерра. – Поэтому прошу тебя прекратить всякие шутки по поводу Барри и моего замужества.
– Девочки, девочки, пожалуйста, перестаньте говорить глупости, – укорила их Изабелла. – Вы должны выйти замуж, завести семью… и как можно скорее! Вы уже обе в таком возрасте – одной двадцать шесть, другой двадцать восемь, – когда самое время рожать детей. Вы же не хотите, чтобы линия Эверли пресеклась, как высохшая лоза виноградника?
– Если мы выйдем замуж, дети все равно унаследуют не нашу фамилию, а фамилию мужа, – уточнила Ванесса. – И надежда на то, что линия Эверли продолжится, исчезла вместе с… – Ее голос дрогнул, и она опустила голову.
– Вместе с Кейтом, – договорила Изабелла. – Почему ты боишься произносить имя своего младшего брата, дорогая? Мне доставляет радость говорить о нем, хотя эта возможность появляется так редко. Он был на редкость очаровательный маленький шалопай. Жаль, что ваши родители со дня похорон Кейта объявили эту тему запретной. Никто в доме не смел даже упоминать о нем. – Она тяжело вздохнула. – И еще глупее, что вы позволяли родителям настроить вас против замужества.
– Но, бабушка, что тут поделаешь? – мягко спросила Сьерра. – Мы сами видели, что происходит, когда люди недостаточно любят друг друга.
– Кто же мешает вам полюбить всем сердцем? – возразила Изабелла. – Возьмите, к примеру, меня и вашего дедушку. Мы прожили вместе пятьдесят четыре года. В нашей жизни были и счастливые годы, и тяжелые, но мы всегда оставались вместе. У него была я, а у меня – он. Мы делили радость и горе пополам. Так что берите за образец нас, а не ваших несчастных родителей.
– Ты безнадежный романтик, бабушка, – нежно проговорила Ванесса.
– Я бы сказала – надежный романтик, – поправила ее Изабелла. Орчида снова вспрыгнула ей на колени, и она принялась поглаживать кошку по гладкой шерстке. – Что ж, Сьерра, поскольку мигрень уже не мучает тебя, может быть, ты расскажешь подробно о поездке в Нью-Йорк? Нам хочется побольше знать о нашем таинственном партнере Николасе Николаи.
– Сколько ему лет? Он капризный чудак или высокомерный нахал? – теребила сестру Ванесса.
– Николас Николаи из числа тех, кто всегда сам по себе. Ему около тридцати семи, он возглавляет агентство, которое разрабатывает программы защиты компьютеров от хакеров и занимается поисками сбежавших с чужими деньгами пройдох. И еще он высокий. Очень высокий. – Сьерра поморщилась, вспомнив, какой маленькой и беззащитной она показалась самой себе, когда он стоял рядом. Его рослая фигура, сила, которая исходила от него, поднимали из глубин естества какое– то инстинктивное чувство беззащитности, что вызывало у нее беспокойство и тогда, и сейчас, даже несмотря на расстояние, разделявшее их.
– Какого же он роста, дорогая? – уточнила Изабелла.
– Очень высокий! Можешь представить сама, если я – при моем росте – с трудом достаю ему до подбородка. И все вокруг него серое. Мебель, стены, потолок, ковры, одежда и даже глаза – все серого цвета! – Сьерра прошлась по комнате из угла в угол. Она не могла усидеть на месте, рассказывая про Ника. – Типичный волк-одиночка, упрямый, самонадеянный, как не знаю кто, и очень высокомерный.
– Звучит неутешительно, – обеспокоенно заметила Ванесса.
– Неутешительно – слишком мягко сказано! Когда я выходила из его кабинета, мы не могли даже слова сказать друг другу. – Сьерра поморщилась. – После того как мне едва удалось проглотить эту вонючую китайскую еду – самое худшее, что мне в жизни доводилось пробовать, – наверное, он заказал ее в том заведении, где готовят из собак, – я снова вернулась к разговору о продаже его доли. Можешь себе представить всю степень его наглости – в ответ он предложил мне выкупить у нас нашу долю!
– Правда?! – Изабелла с заинтересованным видом подалась вперед. – А он назвал сумму, которую готов заплатить?
– Разумеется, я не спросила его об этом! – Сьерра вскинула голову, и ее серьги качнулись. – Мне даже в голову не пришло продолжить эту тему.
– Владелец компании, которая занимается разработкой систем защиты. Зачем ему винзавод, что он будет с ним делать?
– Для него это что-то вроде хобби! Для нас в этом – вся наша жизнь, а для него лишь развлечение. В промежутках между внедрением новой охранной системы и поимкой очередного компьютерного взломщика, – сердито пояснила Сьерра. – И он собирается внедрить на нашем заводе новшества, которые помогут заводу шагнуть в новое тысячелетие, при этом не имея представления о наших традициях – его они ничуть не заботят.
Она мерила шагами пространство гостиной от окна до стены.
– И если он добьется своего, наш завод будет выпускать безвкусное пойло, которое никто и пригубить не захочет. Я уже вижу новую этикетку: «Шоколадное вино Эверли»!
– «Шоколадное вино»? – ахнула Ванесса. – Хуже и быть не может!
– Успокойся, Ванесса. Сдается мне, что Сьерра нарочно все преувеличивает, – вмешалась Изабелла. – Предполагаю, что этот Николас Николаи заинтересовался опытами Константина Франка и собирается посадить в нашем штате некоторые сорта белого винограда.
– Ты попала в самую точку! – Сьерра даже остановилась на секунду. – Я предупредила, что не позволю ему заниматься этим.
– Но, как совладелец, он, конечно, настаивал на том, что имеет на это право, – предположила Изабелла. – Так что нам придется смириться. Наверное, Уиллард надеялся, что ему удастся заставить нас свернуть с выбранного пути именно таким способом. Увы, он не ошибся.
– Но зачем он пошел на это, бабушка? – спросила Ванесса.
– С самого детства Уиллард был изрядным прохиндеем. И не хотел подчиняться вашему дедушке, своему старшему брату Эскотту, впрочем, и своих родителей он тоже не слушался. Пути их неизбежно должны были разойтись. Что и произошло в конце концов. – Изабелла покачала головой. – Родители считали, что он причиняет одни неприятности. Такое впечатление, что с самого начала их не обрадовало его появление на свет. Они обожали Эскотта, для них он был свет в окошке. Его желания были для них на первом месте. А от младшего сына отмахивались, как от назойливой мухи. Второй сын, как им казалось, только отнимает время и силы, которые они могли бы полностью посвятить ненаглядному Эскотту.
– Мне его от души жаль, несмотря на подлость, которую он нам устроил, – пробормотала Сьерра.
– Я тоже всегда считала, что с ним обращаются несправедливо, – согласилась с ней Изабелла. – Но он был такой неуправляемый и зачастую такой неприятный, что иметь с ним дело было нелегко, даже если кто и предпринимал попытки. А еще он любил выпить, играть в карты, делать ставки на скачках. А это только еще больше отвращало от него остальных родственников. А когда ваш отец – Эван – подрос, Уиллард начал заманивать его в такие места, ну… куда приличному молодому человеку не следует ходить и уважающие себя родители обязаны сделать все, чтобы его ноги там не было. Мы пытались объяснить Эвану, когда он рассказывал нам, куда его водил Уиллард, что это предосудительные заведения, что это притоны.
– Представляю, как кричал наш дедушка. Наверное, штукатурка сыпалась с потолка, – сказала Сьерра, хорошо помнившая, каким был Эскотт Эверли – строгий, пуритански воспитанный и совершенно не умевший держать себя в руках.
Бабушка кивнула:
– Эскотт предупредил Уилларда, чтобы тот не смел сбивать Эвана с пути истинного, – они даже подрались. Не знаю уж, как им удалось договориться, но все кончилось тем, что Уилларда изгнали из Эвертона и запретили ему здесь появляться. Единственной ниточкой, которая связывала его с нами, были уведомления, которые приходили на почту до востребования, да еще счета, которые ему отправляли. Он не написал ни слова и не позвонил, когда умер Эскотт, хотя мы отправили ему телеграмму. И я написала ему, когда погиб Кейт, считая, что это может послужить поводом для воссоединения семейства. Но он никак не отозвался.
– Может быть, даже обрадовался, – пробормотала Ванесса. – Единственный внук его брата умер, и поэтому не осталось ни одного наследника по мужской линии, который мог бы унаследовать завод. Наверное, именно тогда он решил продать свою долю Николаи. Чтобы выжить всех Эверли из винной отрасли. А может быть, и из Эвертона тоже.
– Отомстив за то, что когда-то его самого вытолкали отсюда, – согласилась с ее предположением бабушка. – Нельзя сбрасывать со счетов и такое. Уиллард был вне себя от возмущения, когда покидал город. А мистер Николаи рассказывал тебе, где и как они познакомились?
Сьерра покачала головой:
– Но признался, что довольно давно знал Уилларда. Ах да, Ник Николаи упомянул, что у него в Эвертоне живет его друг и он бывал здесь.
– Считаешь, что он приезжал шпионить за нами? – встревожилась Ванесса.
– Что ж, если он даже и пытался выведать какие-то секреты о нашей семье, то наверняка был разочарован, – заметила бабушка. – Сьерра вечно пропадает на заводе. Она нигде и носа не кажет. Ну а ты сама работаешь в полицейском участке и ловишь нарушителей спокойствия, о тебе вообще и говорить нечего.
– Трина учится в медицинском институте в Орегоне, а Карен – еще школьница. С ними тоже не связано никаких скандальных историй, – закончила Ванесса.
– Остались только Орчида и я, – усмехнулась Изабелла. – Мы с ней ведем бурную жизнь, но вряд ли она представляет особый интерес для посторонних.
– Хотела бы я знать, с кем в нашем городе Николас завел дружбу, – задумчиво проговорила Сьерра. – Может быть, этот человек помог бы убедить его продать долю Уилларда.
Ее перебил звонок телефона. Уши Орчиды дрогнули в ответ на резкий звук.
– Если это Барри, сказать ему, что ты уже легла спать? – поддразнивая сестру, предложила Ванесса.
– Скажи ему, что я буду спать еще семьдесят два часа, – сказала Сьерра. – От его мудрых советов и бесконечных сожалений по поводу моей оплошности и поспешности меня тошнит.
– Это не Барри. – Улыбка на лице Изабеллы погасла. – Это твоя мать. И она чем-то сильно огорчена.
