Текст книги "Ранняя осень"

Автор книги: Б Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Ага, вот, значит, что тебе нужно. – Сюзан отступила в сторону, давая мне войти. – Кофе? Выпивку? Чего-нибудь перекусить? Я мигом. Я же понимаю, как ты занят. Не смею задерживать.

– Кофе, – попросил я и, усевшись за кухонный стол, выглянул в окно.

Сюзан поставила на огонь воду. На ней были вылинявшие джинсы и мужская рубашка из шотландки.

– Есть чищенные орехи, – бросила Сюзан. – Будешь?

– Да.

Она выставила на стол синюю тарелку и насыпала в нее немного орехов. Потом бросила в две синие чашки по ложке растворимого кофе и залила кипятком. Придвинула одну чашку мне и, усевшись напротив, отпила глоток из своей.

– По-моему, ты всегда очень рано начинаешь его пить, – заметил я. Растворимый кофе должен немного постоять.

Сюзан бросила в рот орешек.

– Давай, говори.

Я рассказал ей о Поле и о его мамаше.

– Малыш уже делает успехи, – закончил я. – Я не могу позволить ей забрать его.

Сюзан задумчиво покачала головой и поджала губы, выражая неодобрение.

– Ну и дела, – вздохнула она.

– Согласен.

– Ты уже готов стать отцом?

– Нет.

– Так что же изменилось?

– Ничего.

– Да? По-моему, в прошлый раз мы неплохо провели время втроем.

– Так не будет постоянно.

– Да? Кто же будет охранять его, когда мы захотим побыть вдвоем? Собираешься нанять в няньки Хоука?

Я съел орешек. Запил кофе. И наконец сказал:

– Не знаю.

– Прекрасно. Просто прекрасно. А мне чем заниматься, пока ты будешь играть с ним в детский сад? Может записаться в бридж-клуб? Или начать брать уроки танцев? Или просто сидеть и листать журнальчик?

– Не знаю. Я не знаю, что ты должна делать. Или что должен делать я. Но я знаю, чего я не должен делать. Я не должен отдавать им ребенка, чтобы они опять начали играть им в пинг-понг. Это я знаю точно. Остальное нужно решить. Об этом я и хотел с тобой поговорить.

– Я очень рада, – Сюзан криво улыбнулась.

– Я не собираюсь пока обсуждать твой страх, потому что сейчас меня больше заботит он, а не ты.

– А может говорить обо мне вообще не важно?

– Важно. То, что нам нужно сказать друг другу, всегда важно, потому что мы любим друг друга и принадлежим друг другу. Навсегда.

– Включая и мой, как ты сказал, страх?

– Да.

Сюзан замолчала.

– Не будь такой, как все, Сюз. Мы не такие, как все. Мы ни на кого не похожи.

Она сидела, молча разглядывая свои руки. К губе прилип крошечный кусочек сахара. Из кофейной чашки прямо ей в лицо поднималось облачко пара.

На кухне тикали часы. Где-то вдалеке залаяла собака.

Сюзан медленно протянула мне руку и развернула ладонью вверх. Я нежно пожал ее.

– Нет такого понятия, как "плохой мальчишка", – вздохнула Сюзан. Хотя ты все еще и пытаешься проверить эту гипотезу.

Держа ее руку в своей, я сказал:

– Во-первых, малыш хочет стать артистом балета.

– И?

– И я не имею ни малейшего понятия, как он может осуществить это желание.

– Думаешь, я имею?

– Нет, но ты могла бы это выяснить.

– По-моему, это ты у нас детектив.

– Да, но у меня есть много других вопросов, которые тоже нужно выяснить. Ты можешь найти для меня какую-нибудь инструкцию по всем этим балетным делам?

– Если отпустишь мою руку, я встану и сделаю еще кофе, – улыбнулась Сюзан.

Я отпустил. Она приготовила кофе.

– Так можешь? – повторил я.

– Могу, – кивнула Сюзан.

Я поднял чашку и пожелал:

– Счастливой охоты.

– Предположим, несмотря на усилия обоих родителей, тебе удастся оставить его у себя, – задумчиво проговорила Сюзан. – Предположим, тебе удастся убедить суд, который редко отдает детей в руки незнакомых людей вопреки воле родителей. Представим, что ты сможешь удержать его. Но ты готов помочь ему учиться в колледже? Готов жить вместе с ним? Ходить на собрания учительско-родительской ассоциации?

– Нет.

– "Нет" что?

– Ничего из всего, что ты сказала.

– Ну и?

– Значит нам нужен какой-нибудь план.

– По-моему, тоже, – согласилась Сюзан.

– Во-первых, я не знаю, захотят ли родители вообще ввязываться сейчас во все эти суды. Никому из них мальчишка не нужен. А если и нужен, то только затем, чтобы досадить друг другу. Если они попадут в суд, чтобы вернуть его, я постараюсь доказать, что они не в состоянии воспитывать парня, и могу вытащить на свет божий такие вещи, которые сильно подмочат их репутацию. Не знаю. Может они или один из них из-за того, что я не желаю отдавать им сына, так взбесятся, что подадут в суд, а может старик опять спустит с цепи своих шавок. Хотя склонен думать, что после первых двух провалов у них может поубавиться прыти.

– Даже те родители, которые не любят своих детей, не хотят терять их, – возразила Сюзан. – Дети – это собственность. Иногда единственная собственность родителей. Не думаю, что они захотят потерять его.

– Но он им не нужен.

– Не имеет значения. Просто это нарушает привычные человеческие рамки. Никто не может учить меня, как мне обращаться со своим ребенком. Я все время наблюдаю это в школе. Родители, которые постоянно подвергают физическим оскорблениям своего ребенка, сами, будучи детьми, подвергались физическим оскорблениям. Но попробуй отобрать у них ребенка, они глотку перегрызут.

– Значит ты считаешь, что они попытаются вернуть его?

– Уверена.

– Это усложнит дело.

– И суд вернет им его. Они могут быть не очень хорошими родителями, но они не оскорбляют его физически. У тебя нет никаких мотивов.

– Знаю, – вздохнул я.

– Если они, конечно, обратятся в суд. Как ты сказал, отец вполне может спустить с цепи своих шавок.

– Да. Я сейчас как раз думаю, откуда у него могут быть связи с этими подонками. Агент по продаже домов и земельных участков обычно не связан с такими людьми, как Бадди Хартман.

– Ну и?

– Так какими же делами занимается Мэл Джакомин, если у него есть такие знакомые, как Хартман?

– Может он когда-то продавал ему какую-нибудь недвижимость или страховой полис?

Я покачал головой.

– Нет. Такие, как Бадди, не совершают законных сделок. Он бы просто нашел способ как-нибудь украсть этот полис.

– И что же ты думаешь?

– Думаю, что, если бы мне удалось раскопать что-нибудь против Мэла, а может и против Пэтти тоже, я бы имел неплохой козырь в борьбе за Пола.

Впервые за несколько часов Сюзан улыбнулась мне.

– Так что же это получается, мистер сыщик? Как я понимаю, вы хотите заняться шантажом?

– Именно, – кивнул я. – Самым настоящим шантажом.

Глава 24

Я зашел за Полом в спортивный клуб "Харбор".

– Он сегодня выжал лежа пятьдесят килограммов, – похвастался Генри.

– Неплохо, – улыбнулся я.

– Просто штангу "Универсал" легче жать, – смутился Пол.

– Пятьдесят есть пятьдесят. Какая разница.

Я повел Пола в кафе-самообслуживание "Куинси" в торговом центре "Фейнуил Холл". Мы набрали полные подносы разных блюд и уселись за столик.

– У меня есть план, – сообщил я.

Не отрывая взгляда от тарелки, Пол молча кивнул.

– Я хочу попытаться раскопать что-нибудь о твоих родителях, чтобы шантажировать их.

– Шантажировать? – Пол вскинул брови.

– Не для денег. Или, по крайней мере, не для денег для себя. Мне нужен какой-нибудь козырь, чтобы заставить их оставить тебя да и меня тоже в покое. Ну и попытаться сделать так, чтобы они оказывали тебе материальную поддержку.

– И как вы это сделаете?

– Твой отец знает кое-каких мерзких типов. Думаю, нужно выяснить, откуда у него такие связи.

– Его посадят в тюрьму?

– А ты был бы против?

Пол покачал головой.

– У тебя есть к нему какие-то чувства?

– Он мне не нравится, – ответил Пол.

– Конечно, все не так просто, – попытался возразить я. – Ты все же обязан считаться с его мнением, его чувствами. Ведь он твой отец. Тебе от этого никуда не деться.

– Он мне не нравится, – повторил Пол.

– Об этом нам нужно будет еще поговорить, возможно вместе с Сюзан. Но не обязательно прямо сейчас.

Я откусил бутерброд с сыром и авокадо. Пол принялся за рулет из омара.

– Хочешь помочь мне выяснить все это? – спросил я.

– Насчет отца?

– Да. И насчет матери тоже. Но мы можем раскрыть такие вещи, которые тебе будет не очень-то приятно узнать.

– Мне все равно.

– Все равно, помогать мне или нет?

– Нет. Мне наплевать, если я узнаю что-то об отце и матери.

– Хорошо. Значит, решено. Но запомни, может случиться так, что тебе не будет все равно. И будет больно и неприятно.

– Они мне не нравятся, – снова повторил Пол, доедая рулет.

– Ну ладно, – кивнул я. – Тогда приступим.

Моя машина стояла на площадке за зданием таможни, под знаком "ТОЛЬКО ДЛЯ ТРАНСПОРТА ВЛАСТЕЙ". Когда мы шли к ней. Пол шагал чуть впереди. С тех пор, как я забрал его, он немного подрос. И начал раздаваться в плечах. На нем были джинсы, темно-синяя майка "Адидас" и зеленые кроссовки "Найк" на синих "липучках". На руках уже слегка прорисовывались трицепсы. Да и спина стала чуть шире. Он двигался немного прямее, чем раньше, в походке чувствовалась упругость и пружинистость. Некогда бледная кожа покрылась темным, хотя еще и чуть красноватым, загаром.

– А ты неплохо выглядишь, – заметил я, когда мы сели в машину.

Он промолчал. Я проехал по Атлантик-авеню, пересек мост Чарлзтаун и остановился у бара за площадью Сити. Фасад бара был отделан под камень. Слева от входа – витрина с зеркальными стеклами и неоновой вывеской:

"ПИВНАЯ "ГОЛУБАЯ ЛЕНТА". За вывеской висела грязная ситцевая занавеска.

Мы с Полом вошли внутрь. Справа тянулась длинная стойка, слева стояли столики. На высокой полке – цветной телевизор. Шел матч между "Сокс" и "Милуоки". Я забрался на высокий табурет и указал Полу на соседний. К нам подошел белобрысый бармен с татуировками на обеих руках.

– Вообще-то детям не положено торчать около стойки, – сказал он.

– Он не ребенок, просто карлик, – ответил я. – И хочет выпить кока-колы. А мне плесни-ка пивка.

Бармен пожал плечами, налил кока-колы из большой литровой бутылки, потом нацедил мне порцию пива из медного крана и поставил перед нами стаканы.

– Конечно, мне все равно, – вяло протянул он. – Но существует закон, вы же понимаете.

Я выложил на стойку пятидолларовую бумажку и сказал:

– Нужен Бадди Хартман.

– Не знаю такого, – покачал головой бармен.

– Да знаешь. Он вечно тут сшивается. У тебя да еще у Фаррелла на Разекфорд-авеню.

– Ну и что?

– Я хочу подсунуть ему кое-какую работенку. – Не сводя глаз с бармена, я вынул еще одну пятидолларовую бумажку и положил рядом с первой. Я видел, как точно так же делал один знаменитый сыщик в каком-то фильме. Бармен взял одну пятерку, отсчитал сдачу и бросил на стойку.

– Бадди раньше трех не появляется, – сказал он. – Спит поздно. А потом приходит сюда есть бутерброды с сыром.

Было двадцать пять минут третьего.

– Мы подождем, – бросил я.

– Как хотите, только пацану нечего делать за стойкой. Может лучше перейдете за столик?

Я кивнул и вместе с Полом перебрался за стол в глубине бара. Сдача осталась на стойке. Бармен немного поколебался, потом сгреб деньги и сунул в карман.

Я уставился в телевизор. Пол внимательно рассматривал зал, не проявляя ни малейшего интереса к матчу.

Без десяти три в бар вошел Бадди Хартман. Во рту дымилась сигарета. В руке была свернута трубочкой газета. Он уселся за стойку.

– Тут один парень тебя ищет, – сообщил бармен. – Говорит, по какому-то делу.

– О'кей, – кивнул Хартман. – Сделай-ка мне бутерброд с яйцом и одно пиво, хорошо, Берни?

Он повернулся и, прищурившись от сигаретного дыма, небрежно глянул в мою сторону. Я приветливо махнул рукой. Хартман узнал меня, быстро сполз с табурета и направился к выходу.

– Пошли, – бросил я Полу и выскочил на улицу.

Хартман бежал через дорогу, удирая в сторону Мейн-стрит.

– Смотри за машинами, – сказал я Полу и рванул через улицу.

Пол держался следом. Мы оба бежали легко и свободно. К этому времени наши ежедневные пробежки составляли восемь-десять километров. Я был уверен, что Бадди не уйдет. Он несся в сторону готической церкви, напрягаясь изо всех сил. Нет, так он долго не продержится.

Он и не продержался. Я настиг его у ступенек церкви. Пол не отстал ни на шаг. Я схватил Бадди за воротник и со всего маху ударил лицом в стену церкви. Быстро обыскал. Нет, если оружие и есть, то спрятано где-то очень глубоко. Бадди жадно ловил ртом воздух. Я отпустил его. Он повернулся, закашлялся и сплюнул. Грудь тяжело вздымалась.

– Отличная форма, Бад, – улыбнулся я. – Приятно встретить человека, который так следит за собой.

Бадди снова сплюнул.

– Что тебе надо? – выдохнул он.

– Да вот, Бад, хочу потренироваться с тобой немного. Узнать секреты твоей великолепной физической формы.

Бадди сунул в рот сигарету и закурил. Сделал затяжку, закашлялся, снова затянулся.

– Ладно, парень, кончай хреновину пороть. Что надо?

Он стоял в углу между стеной и лестницей церкви. Я специально загнал его туда, чтобы он не смог убежать. Бадди затравленно шарил глазами по улице.

– Я хочу выяснить, откуда ты знаешь Мэла Джакомина, – сказал я.

– Кого?

Я ударил его левой в лицо. Сигарета выскочила изо рта и, разбрасывая искры, покатилась по тротуару.

– Ну ты, кончай, – заскулил он.

– Так откуда ты знаешь Мэла Джакомина?

– Просто знакомый.

Я ударил его правой. Его голова дернулась, и он ударился затылком о стену.

– Кончай, ты что пристал, – снова заскулил Бадди.

– Откуда ты знаешь Мэла Джакомина?

– Это друг одного моего приятеля?

– Какого приятеля?

Бадди замотал головой.

– Смотри, я уже сжимаю кулак, – пригрозил я.

– Не могу сказать. Он мне потом башку оторвет.

Я ударил его левой под ребро. Бадди хрюкнул и согнулся пополам.

– Он позже, а я – сейчас, – сказал я. – Так чей он друг?

Я снова ударил его левой. На этот раз в живот. Он начал сползать по стенке. Я подхватил его под мышки и поставил на ноги. Он бросил взгляд мне за спину, но там никого не было. Если кто-то и видел наш "разговор", то, скорее всего, решил не вмешиваться.

– Так чей?

– Коттона.

– Гарри Коттона?

Бадди кивнул.

– А откуда он знает Коттона? – спросил я.

– Без понятия. Гарри только сказал мне, что он его друг и ему нужно оказать услугу. Больше ничего не знаю. Богом клянусь.

– А ты работаешь на Гарри?

– Иногда.

– Темные делишки проворачиваешь?

Бадди покачал головой.

– Ничего противозаконного, Спенсер. Просто мелкие поручения. – Он прикрыл живот руками.

– Ладно, я не буду говорить Гарри, что ты назвал мне его имя, – сказал я. – Думаю, ты тоже.

– Я ничего не скажу, – прохрипел Бадди. – Если он узнает, мне конец. Ты же знаешь Гарри?

– Знаю. У него все та же стоянка на Коммонуэлс?

Бадди кивнул.

Я повернулся, махнул Полу, и мы пошли по Мейн-стрит к машине. Пол один раз обернулся, чтобы посмотреть, где Бадди. Я не оглядывался.

В машине я сказал Полу:

– Ну, как тебе понравилась эта сцена?

– Мне было страшно.

– Это не твоя вина. Всегда нервничаешь, пока не привыкнешь. И даже когда привыкнешь. Пол выглянул в окно.

– Может передумаешь? – спросил я. – Побудешь с Сюзан, пока я тут все выясню?

– Нет. Я хочу с вами.

– Сюзан не будет возражать.

– Будет, – проворчал Пол.

Я промолчал. Мы двинулись по Резерфорд-авеню, пересекли мост Призон-Поинт и выскочили на Мемориал-драйв со стороны Кеймбриджа. По берегу трусили любители бега, по воде носились гоночные яхты, вдоль дороги прогуливались толпы студентов и стариков. За агентством "Хайатт" я сделал круг и выехал на мост.

– Куда мы? – спросил Пол.

– Повидать Гарри Коттона.

– Это тот человек, о котором говорил Бадди?

– Да. Плохой человек.

– Преступник?

– Да. Преступник высшей лиги. Если твой отец знает его, значит глубоко увяз.

– Собираетесь с ним сделать то же самое?

– Что и с Бадди?

– Да.

– Не знаю. Посмотрим по обстоятельствам. Он будет покрепче, чем Бадди. Ты точно хочешь ехать?

Пол кивнул.

– Больше-то у меня все равно никого нет, – вздохнул он.

– Я говорю тебе, Сюзан.

– Я ей не нравлюсь, – покачал головой Пол. – Я хочу остаться с вами.

– По-моему, мы неплохо с тобой спелись, – улыбнулся я.

Глава 25

Стоянка Гарри Коттона находилась на Коммонуэлс-авеню, на территории старой заправки, где уже давно не продавали бензин. По периметру висели провода с разноцветными лампочками. Ворота в мастерскую были плотно закрыты. На оконных стеклах красовались какие-то картинки. Ничего не указывало на то, чем тут занимаются, кроме, пожалуй, десятка обшарпанных машин без номерных знаков. На стоянке не было видно ни души. Но я заметил, что дверь в комнату заправки слегка приоткрыта. Я вошел. Пол шагнул следом.

В конторе стоял старый ореховый стол, деревянное вращающееся кресло, телефон, лампа с десятком дохлых мух в прозрачном плафоне. На столе полная окурков пепельница в виде автопокрышки. Из угла комнаты на меня уставился устрашающего вида чау-чау со свалявшейся шерстью и седой мордой.

Гарри Коттон сидел за столом и с кем-то разговаривал по телефону. Его облик вполне сочетался с обликом конторы. Костлявый, с обвислым брюхом, длинными грязными ногтями и желтыми зубами. Редкие рыжевато-серые волосенки разделены на пробор над самым левым ухом. Из-под слипшихся прядей проглядывал бледный скальп. Он курил ментоловую сигарету, держа ее большим и указательным пальцами. Похоже, он постоянно держал сигарету именно так, потому что концы пальцев пожелтели от никотина. Справа от чау-чау находилась приоткрытая дверь, ведущая в ремонтную мастерскую – совершенно пустую, если не считать перевернутой металлической бочки да нескольких колченогих стульев. На стульях вокруг бочки сидело трое громил и, потягивая пиво из бумажных стаканчиков, вяло перекидывались в картишки.

Гарри положил трубку и поднял глаза на меня. На давно небритом лице торчала редкая рыжая щетина. На Гарри была красная фланелевая рубашка и серый хлопковый свитер, заправленный в темные брюки с лоснящимися коленками. Конец слишком длинного ремня торчал, подобно черному языку. Ноги в высоких черных кроссовках были закинуты на стол. Из-под сползших черных носков выглядывала бледная кожа.

– Что надо? – проворчал он.

Собака встала на ноги и угрожающе зарычала. Пол придвинулся ко мне поближе.

– Я тут ищу человека на крысоферму, – улыбнулся я. – Все советуют обратиться к тебе.

– Кончай дурака валять, – злобно процедил Гарри.

– Дурака валять? С тобой? Да ты что? Тут вот пацан попросил объяснить ему, что такое "высший класс", вот я и подумал, что будет проще привезти его сюда и просто показать.

Три картежника в мастерской оторвались от игры и посмотрели в нашу сторону. Один встал со стула и двинулся к двери. Но я сомневался, что он сможет протиснуться в нее.

– По-моему, ты просто хочешь, чтобы тебе задницу надрали, – визгливо рявкнул Гарри. – Так ты попал как раз по адресу. Правда, Шелли? Он попал по адресу?

– Точно, – прорычал Шелли. – Как раз по адресу.

Он был огромный и грузный, как бегемот. Только намного медлительнее. И уж, конечно, не такой симпатичный. Жиденькие светлые волосы закрывали ушы. Цветастая рубашка с коротким рукавом обнажала жирные руки, полностью лишенные растительности. Он громко отрыгнул и проворчал:

– Проклятая хамса.

– Ладно, я ищу парня по имени Мэл Джакомин, – сказал я.

– Ты его здесь видел? – спросил Гарри.

– Нет.

– Ну так уматывай.

– Но я слышал, что ты знаешь, где он.

– Хреновину ты слышал.

– Видишь, Пол, – обратился я к мальчишке. – Ты хотел узнать, что такое остроумие. Так вот перед тобой как раз мастер.

Шелли нахмурился и посмотрел на Гарри.

– Я тебя знаю? – спросил тот у меня.

– Спенсер меня зовут, – представился я.

– Да, знаю, – кивнул Гарри. – Это ты уделал недавно Бадди Хартмана и того чурбана, которого он с собой приволок.

– Да, это я. А того чурбана звали Гарольд. И у него еще была дубинка.

Гарри кивнул и затянулся окурком, таким коротким, что он едва не опалил пальцы. Гарри бросил его на пол и медленно выпустил дым.

– И еще я один из тех, кто швырнул твоего парня в реку с моста Массачусетс-авеню, – добавил я.

Шелли молча жевал табак и то и дело сплевывал на пол коричневую кашицу.

– А почему ты думаешь, что это один из моих? – спросил Коттон.

– Да брось ты, Гарри. Мы оба знаем, что они были твои. Мы оба знаем, что ты связан с Мэлом Джакомином и оказывал ему услугу.

– Что это за пацан? – Гарри указал на Пола.

– Этот? Из полиции нравов. Тайный агент, – небрежно ответил я.

– Сынок Джакомина что ли?

Я сунул руки в карманы и спросил:

– Так как ты связан с Джакомином, Гарри?

– Я никак не связан с Джакомином, – отрезал Гарри. – И я не хочу, чтобы ты совал нос в мои дела. Понял?

– Понял, Гарри? Только не забывай про звук "н". Нужно вот так, слушай: понял. Следи за моими губами.

Голос у Гарри стал еще более визгливым, как будто кто-то водил мелом по доске.

– Закрой свой дерьмовый рот, – взвился он. – И не суй свой дерьмовый нос в мои дела, пока я тебя, козла, не урыл прямо здесь, на этой дерьмовой стоянке, перед этой дерьмовой конторой.

– Четыре, – подсчитал я. – Четыре "дерьмовых" в одной фразе. Видишь, Пол, какая цветастая речь? Слушай внимательно, такой случай вряд ли когда-нибудь еще представится.

Еще двое картежников вскочили с мест и встали за Шелли. Конечно, им было далеко до него, но, тем не менее, их никак нельзя было назвать слабаками. Гарри вытащил грязный платок, громко высморкался, внимательно осмотрел результат и, сложив платок, сунул его обратно в карман. И глянул на меня.

– Шелли, – бросил он. – Вышвырни-ка эту задницу за дверь. Да посильнее, чтобы почувствовал.

На его щеках выступили красные пятна. Шелли сплюнул на пол еще один сгусток коричневой слюны и шагнул ко мне. Я выхватил из кобуры пистолет и навел на него.

– Стой где стоишь, Шелли. А то, если я сделаю в тебе дырку, из тебя вытечет все дерьмо и ты будешь весить сорок килограммов.

За моей спиной шумно задышал Пол.

– Гарри, – сказал я, – я слежу за тобой краем глаза. Если увижу, что ты опускаешь руки под стол, всажу пулю прямо между глаз. Я отлично владею этой штукой.

Все замерли. Я продолжал:

– Итак, что тебя связывает с Джакомином, Гарри?

– Пошел ты, – процедил Гарри.

– А если я прострелю тебе ухо?

– Давай.

– Или, может, коленную чашечку?

– Давай.

Мы замолчали. Чау-чау перестал рычать.

– Пол, – обратился я к мальчишке. – Ты видишь перед собой яркий пример закона компенсации. Этот трусливый подонок и тупой, и подлый, и смердит просто отвратительно. Но он крутой.

– Ты еще узнаешь, какой я крутой, – взвизгнул Гарри. – Можешь сразу засунуть себе эту штуку в свой рот и нажать на курок, потому что ты уже покойник. Понял, ты, козел? Я сейчас вижу перед собой покойника?

– И с другой стороны я, – продолжал я. – Симпатичный, интеллигентный и пахну приятно. И намного круче, чем Гарри. Ладно, пошли отсюда.

Пол вышел за дверь. Не сводя глаз с Гарри и его подонков, я спиной попятился к выходу. "Бронко" стоял прямо перед заправкой.

– Иди к машине, – шепнул я Полу. – И быстро. Спрячься за нее и пригнись.

Пол не заставил себя долго упрашивать. Направив пистолет в сторону открытой двери, я попятился следом. Через полминуты мы уже сидели в машине и, выехав со стоянки, мчались по Коммонуэлс-авеню.

Пол был белый, как мел.

– Испугался? – спросил я.

Он молча кивнул.

– Я тоже.

– Серьезно?

– Ну да. До сих пор поджилки трясутся. Но с этим ничего не поделаешь. Нужно делать свое дело и стараться не обращать внимания. Страх – это нормально. Только нельзя, чтобы он тебе мешал.

– А я думал, вы совсем не испугались.

– Старался не показывать вида, – вздохнул я.

– Почему он был готов, чтобы вы его застрелили? Наверное, он и правда связан с моим отцом и не хочет быть предателем.

– Может быть. А может он просто упрямый. Не любит, когда его оскорбляют. Даже у помойщика иногда прорезается гордость. Может помойщикам она нужна еще больше, чем другим.

Перед въездом на мост я развернулся и помчался в город.

– Ну и что вы из всего этого узнали? – спросил Пол.

– Кое-что узнал.

– Что?

– Узнал, что связь твоего отца с Гарри Коттоном стоит того, чтобы ее раскопать.

– А может тот другой парень просто наврал? – предположил Пол.

– Бадди? Нет. Если бы он врал, то совсем не так. Если бы Коттон узнал, что Бадди навел меня на него, он бы просто сделал так, чтобы Бадди исчез. Да, Бадди мог наврать, чтобы избежать неприятностей. Но не так.

– Если этот Коттон богатый и все такое, почему у него такой затрапезный вид? – спросил Пол.

– Наверное, он думает, что так будет меньше привлекать внимание, ответил я. – А может просто скряга. Не знаю – но внешний вид обманчив.

– И что вы собираетесь сейчас делать?

– У твоего отца есть кабинет в квартире?

– Да.

– Устроим там небольшое ограбление.

Глава 26

Мы с Полом переночевали в моей бостонской квартире, а на следующее утро где-то в половине одиннадцатого вломились в квартиру его отца в Андовере. Дома никого не было. Как и любой другой процветающий бизнесмен, Мэл Джакомин работал не щадя сил.

– Его кабинет в дальнем конце дома, в комнате, где я спал, когда жил здесь, – сообщил Пол.

За столовой, слева от которой виднелась открытая дверь в кухню, в глубине небольшого коридора располагались две спальни и ванная. Мэла нельзя было назвать большим аккуратистом. На кухне лежала груда оставшейся после завтрака грязной посуды. Я заметил лишь одну кофейную чашку. Рядом – пачка рисовых хлопьев. Любитель здоровой пищи? Ну-ну. В правой спальне стояла незаправленная кровать. На полу валялся ворох грязной одежды. На полу в ванной – еще мокрые полотенца. Дверь в другую комнату была заперта на висячий замок. Я отошел к противоположной стене и изо всех сил пнул дверь ногой. Замок полетел на пол вместе с вырванными с корнем завесами. Мы вошли внутрь. В кабинете царил порядок. Большой диван, стол, когда-то стоявший на кухне, стул. И металлический шкафчик с двумя запертыми на замок ящиками. На столе – телефон, банка из-под пива, полная карандашей и ручек, пластмассовая коробка с картотекой. Тоже запертая. На полу – небольшой ковер "Ориент". В окне – кондиционер. Вот и все.

– Давай заберем коробку и шкафчик с собой, – предложил я. – Все же проще, чем вскрывать их здесь.

– Но он заметит.

– Он и так увидит, что я выломал дверь. Ничего, пусть знает, что кто-то спер документы. И если подумает, что это сделал я, что ж, прекрасно. Если здесь есть вещи, из-за которых он будет нервничать, это заставит его действовать. Что-то произойдет. А это уже плюс. Ты возьмешь картотеку.

Пол взял коробку, я – металлический шкафчик, и мы направились к выходу.

– Нет, он не тяжелый, – попытался оправдаться я, "борясь" со шкафом. Просто неудобный.

– Все так говорят, – ухмыльнулся Пол.

Мы запихали шкафчик на заднее сиденье "Бронко" и уехали прочь. Никто ничего не кричал нам вслед. Ни один полицейский не приложил к губам свисток. Я уже давно понял, что, если на тебе нет маски, ты можешь свободно заходить куда угодно и выносить все, что тебе нравится, а люди будут только смотреть тебе вслед и думать, что так и должно быть.

Я остановился в переулке позади конторы и вместе с Полом перетащил наши трофеи к себе. Я уже давненько не заглядывал в контору. У двери валялась целая куча корреспонденции. В углу возле окна какой-то наглый паук успел сплести шикарную паутину. Но поскольку она не заслоняла мне вид на рекламное агентство через дорогу, я не стал ее трогать.

Пол положил коробку на стол. Я с грохотом опустил на пол шкафчик. Потом открыл окно, собрал почту и, усевшись в кресло, принялся разбирать письма. Большинство из них тут же полетело в мусорную корзину. Осталась лишь книга с автографом женщины, которая ее написала, женщины, для которой я когда-то кое-что сделал. И еще приглашение на свадьбу к Бренде Лоринг и какому-то парню по имени Морис Керкориан. Торжественный вечер после свадебной церемонии должен был проходить в отеле "Плаза". Я долго задумчиво смотрел на приглашение.

– Что будем делать с этими документами? – спросил Пол.

Я положил открытку на стол.

– Сейчас откроем и посмотрим, что там.

– А что мы ищем?

– Не знаю. Посмотрим, что там есть.

Я вынул из одежного шкафа небольшой ломик и начал ковырять шкафчик.

– Пусть зашевелится. Худшее, что случается, когда пытаешься что-то раскопать о людях, это то, что они начинают нервничать и что-то предпринимать. Если они просто сидят сложа руки и ничего не делают, значит ничего не происходит. Они не компрометируют себя, не дают тебе шанс сделать ответный выпад, не совершают ошибок, не раскрываются.

– А как вы думаете, что может сделать мой отец?

– Он может попытаться вернуть документы.

– И что тогда?

– Посмотрим.

– Так вы даже не знаете?

Последний ящик наконец открылся.

– Нет, не знаю. Но, прости уж меня за банальность, такова жизнь. Никогда не знаешь, что будет завтра. Люди, у которых жизнь течет более-менее спокойно, могут предвидеть это и сделать все возможное, чтобы подготовиться. Как сказал один человек, "главное – подготовиться".

– Какой человек?

– Гамлет.

– Как вы, когда говорили с Гарри.

– Да, в какой-то степени. Продвигаешься шаг за шагом. Я прощупал Бадди, потом Гарри, теперь вот твоего отца. Как будто идешь по длинному коридору с множеством дверей. Ты пробуешь каждую, чтобы найти, какая не заперта. Ты не знаешь, что там за очередной дверью, но, если не будешь открывать, не выберешься из коридора.

– А в этой картотеке только имена, – сообщил Пол. Я взял карточку и прочел: "Ричард Тайлсон. Уолтхэм, Конкорд-авеню, 43. Жизнь. 16.09. 72. Регистрационный №3750916Э".

– По-моему, список клиентов, – сказал я, просмотрев несколько карточек. – Пролистай их, Пол. Выпиши все знакомые имена. Посмотри, есть ли там еще что-нибудь кроме информации о клиентах.

– А зачем вы хотите, чтобы я выписал имена людей, которых знаю?

– А почему бы нет? Может иметь какой-то смысл. Я всегда так делаю. Иногда что-то да обнаруживается. Никогда не знаешь, пока не сделаешь.

Я вручил Полу блокнот и карандаш. Он уселся в кресло для посетителей, разложил карточки на столе и углубился в чтение. Я включил радио, нашел ему какую-то популярную музыкалку и принялся осматривать содержимое шкафчика. Дело продвигалось медленно. Нужно было прочесть кучу корреспонденции, написанной на совершенно непонятном экономическом жаргоне. Через десять минут голова пошла кругом. Музыка не помогала.

В половине второго я переключил на бейсбол и облегченно вздохнул. В два я спросил у Пола.

– Есть хочешь?

– Да.

– Может сбегаешь и купишь нам чего-нибудь в бутербродной?

– А где это?

– В квартале отсюда за углом. Прямо напротив "Братьев Брукс".

– Хорошо.

Он ушел. Я снова взялся за бумаги. Пол приволок турецкие бутерброды из овсяной муки, два бифштекса, лимонный пирог и пакет молока. Я налил из кофейника кофе. К трем часам Пол закончил разбирать карточки.

– Пойду немного пройдусь, – сказал он.

– Денег дать?

– Нет, сдача с бутербродов осталась.

В пять Пол вернулся с книгой о балете из магазина "Буксмит" на Бойлстон-стрит. Он читал книгу, а я рылся в бумагах. Начало темнеть. Я включил свет. В половине девятого я наконец не выдержал.