Текст книги "Ранняя осень"

Автор книги: Б Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Я разлил кофе, вначале в ее чашку, потом в свою.

– Но этот уик-энд вам, мужчины, придется перебиваться самим, неожиданно сказала она. Я кивнул.

– Мне нужно съездить в Нью-Йорк навестить друзей.

Я снова кивнул и принялся за еду.

– Я каждый месяц туда езжу. Хожу в театр, в музей, на выставки. Это очень стимулирует.

– Да, – согласился я и доел второе яйцо.

– А вы знаете Нью-Йорк, мистер Спенсер? – спросила она, съев кусочек яйца.

– Когда спрашивают, знаете ли вы Нью-Йорк, обычно имеют в виду центр города – Манхэттен.

– Пожалуй, верно. Именно это мы и называем Нью-Йорком, когда туда ездим, – она отпила глоток кофе.

– А кто раньше оставался с Полом, когда вы уезжали? Люди из агентства Пинкертона?

– Нет, – улыбнулась Пэтти. – Я нанимала женщину. Обычно миссис Травиц. Иногда – Салли Уошберн. Всегда кто-то был.

– А вы не думаете, что Пол может не захотеть остаться со мной? спросил я.

Она немного удивилась, как будто я задал уже совсем идиотский вопрос.

– Конечно нет. Вы нравитесь Полу. Он понимает, что мне надо уехать. Что я должна как-то себя выразить. Он сознает, что я не могу быть просто матерью, как не могла быть просто женой.

– Конечно, – согласился я.

– Я считаю, что просто удивительно, как долго женщины не могли понять ценности и необходимости самовыражения, – продолжала она.

– Действительно, – поддакнул я. – Поразительно долго.

– Да, Нью-Йорк для меня своего рода предохранительный клапан.

– И, по магазинам есть возможность пройтись, – подсказал я.

– Да, – кивнула Пэтти. – Обычно один день я провожу на Пятой авеню.

– А Пола с собой когда-нибудь брали?

– О Господи, конечно же нет. Ему было бы скучно таскаться повсюду со мной. Нет, он бы все испортил. У вас ведь детей нет, не так ли?

– Нет.

– Вам повезло, – она слегка усмехнулась. – Даже дважды: вы мужчина и у вас нет детей.

– А как насчет самовыражения и прочего? – спросил я.

– Я действительно так считаю. Я борюсь за это. Но что в нем проку для одинокой женщины?

– А почему так важно выйти замуж? – опять спросил я.

– Потому что только так можно получить доллары, – вполне искренне ответила Пэтти. – И вы это знаете.

– Не уверен, что я это знаю, ведь я никогда не был женат.

– Бы прекрасно понимаете, что я имею в виду. У мужчин есть деньги. А женщине, чтобы получить их, нужен мужчина.

– Интересно, Глория Стайнем принимает вызовы на дом? – вслух подумал я.

– Это все чушь собачья, – сказала Пэтти Джакомин. Голос ее звенел. Вы, как и все, говорите в либеральном духе, но ведь вы-то знаете, что такое реальность! У мужчин есть деньги и сила. Если женщине нужны деньги или сила, она должна мертвой хваткой цепляться за нужного мужика.

Меня передернуло. До меня начало доходить, откуда у Пола появилась эта привычка.

– Я знаю ребят, которые могли бы с вами поспорить, – сказал я, – но я не из их числа. Я слишком занят подсчетом своих денег и укреплением силы.

– Вы действительно выглядите сильным, – улыбнулась Пэтти. – Поднимаете штангу?

– Иногда, – скромно ответил я.

– Я так и думала. Мой муж, бывший муж, тоже поднимал штангу.

– Но недостаточно.

– Правильно. Вы ведь его видели, не так ли? Он стал жирным. Но когда мы познакомились, он выглядел очень прилично.

– Вы и правда считаете, что он еще раз попытался похитить Пола? осторожно спросил я.

– Уверена. Он, он... – она никак не могла подобрать слово, – он такой. Он должен сравнять счет. Он не выносит проигрыша.

– Завоевать приз, – пробормотал я.

– Простите?

– Просто думаю вслух, – покачал я головой.

– Нет, пожалуйста, скажите. Вы ведь что-то сказали? Вы меня осуждаете?

– Одобрять или осуждать – это не мое дело, – твердо сказал я. – Мое дело – обеспечить безопасность вашего ребенка.

– Но ведь только что вы что-то сказали. Повторите, пожалуйста.

– Я сказал: завоевать приз. Ребенок выступает в роли приза, который вы оба разыгрываете.

– Ну что ж, все равно этот сукин сын его не получит, – с ожесточением сказала Пэтти.

– Точно, – подтвердил я.

– Вы не хотите забрать кофе в гостиную и почитать газету? – предложила она. – А я пока здесь приберу.

Я хотел.

Она убрала посуду в посудомоечную машину и подмела пол. Закончив читать газету, я пошел в свою комнату, переоделся и отправился на утреннюю пробежку.

Зима уже закончилась. Погода установилась хорошая. Откуда-то доносился голос горлицы. Громче всех шумели воробьи. Я побежал к центру города. Весеннее солнышко ласкало спину, но воздух еще не прогрелся по-летнему. Уже через милю появилась приятная испарина, ноги налились силой, а мышцы расслабились. В это время дня на улице появлялись и другие бегуны, в основном женщины. Может они ищут мужчин, в которых можно вцепиться из-за силы и денег? Может поэтому и Сюзан привязалась ко мне? Бедная старушка Пэтти. Начиталась всякой ерунды в журнале "Космополитан", усвоила несколько терминов вроде "самовыражение", а на самом деле по-настоящему хочет только одного: поймать мужика, у которого есть и сила, и деньги.

Впереди меня бежала девушка. На ней был свитер от бежево-голубого спортивного костюма и голубые высоко обрезанные шорты. Весной женщины всегда выглядят более реальными. Например, вот эта. Загар еще не касался ее в этом году, и ноги были белыми и какими-то беззащитными. Хотя и довольно красивыми. Интересно, если я предложу ей деньги и силу, она побежит со мной? Может быть. А может, прибавит скорость и убежит. А вдруг я ее не догоню? Это будет унизительно. Я набрал темп и обогнал ее. В ушах у девушки были серьги в виде больших колечек. Когда я пробегал мимо, она дружелюбно улыбнулась. Я старался казаться сильным и богатым, но она не поспешила догонять меня.

Я оббежал вокруг центра Лексингтона мимо памятника минитмену и, сделав крюк, вернулся на Эмерсон-роуд. Я бегал около часа с четвертью, значит, намотал километров десять-двенадцать. "Ауди" не было на месте. Я сделал несколько упражнений на растяжку, принял душ и оделся. К дому подъехала машина Пэтти. Мы встретились в холле. Она как раз заходила на кухню с сумкой, полной продуктов.

– Привет, – сказала Пэтти. – Хотите перекусить перед обедом?

– Вам нужны мои деньги и сила? – спросил я.

Она искоса быстро взглянула на меня и сказала:

– Может быть.

Глава 9

На уик-энд Пол существенно увеличил время сидения у телевизора. Пэтти Джакомин уехала самовыражаться в Нью-Йорк. В моем распоряжении была гостиная, Пол же в основном торчал у себя в спальне, за исключением коротких экскурсий на кухню, чтобы пошарить в холодильнике. Иногда он смотрел в открытый холодильник по несколько минут кряду, но при этом редко что-нибудь ел. Заглядывание в холодильник, по-видимому, само по себе уже было действием.

Я был привязан к этому дому, поэтому никак не мог заняться сооружением шкафчиков для Сюзан, как обещал. Большую часть дня я читал о жизни и подвигах Энгерана де Куси в четырнадцатом веке. В субботу вечером посмотрел баскетбол по телевизору. Около шести вечера я прокричал ему наверх:

– Ты хочешь ужинать?

Он не ответил. Я крикнул еще раз. Он вышел из спальни и спросил:

– Чего?

– Ты хочешь ужинать?

– Мне все равно, – ответил он.

– Ну, как знаешь. А я приготовлю что-нибудь. Я голоден. Скажешь, если захочешь есть.

Он ушел в свою комнату. До меня доносились звуки старой кинокартины.

Я обследовал кухню. Нашел свиные отбивные. Я заглянул в буфет. Там был рис. Отыскались также какие-то орешки, консервированный ананас, кое-какие приправы и банка китайских апельсинов. Да еще сливки – универсальная приправа к любым блюдам. Жалко, что не такие густые, как надо, но сгодятся. Была также дюжина банок пива "Шлиц", которые Пэтти приобрела перед отъездом. Жалко, со мной не посоветовалась. Если бы она спросила, я бы лучше заказал "Бек". Но сойдет и такое. Я открыл банку и попробовал. Резковатое, с приятным привкусом, без следов танина.

Я вырезал кружочки из отбивных и подровнял их. Остальное мясо выбросил. У Пэтти не нашлось молоточка для отбивания, поэтому я отбил кружочки рукояткой ножа. Потом положил немного масла на сковородку, разогрел ее и положил туда свинину. Допил пиво и открыл еще одну банку. Когда мясо подрумянилось, я приправил его гвоздикой, добавил ананасного сока и накрыл сковородку крышкой. Приготовил в духовке рис на курином бульоне с орешками, тимьяном, петрушкой и лавровым листом. Через пять минут снял крышку со сковородки, слил ананасный сок, добавил сливки и дольки ананасов и китайских апельсинов, затем выключил газ и прикрыл сковородку, чтобы не остывала. После этого сервировал стол на двоих. На четвертой банке пива рис дошел до готовности. Я сделал салат-латук, заправив его подсолнечным маслом и добавив чуть горчицы и два мелко нарезанных зубочка чеснока.

Я вынул две тарелки, положил на каждую свинину и рис, налил Полу стакан молока и с банкой пива подошел к лестнице.

– Ужин, – проорал я, вернулся и сел есть.

Я уже наполовину поужинал, когда появился Пол.

– Что это? – спросил он.

– Свинина, соус, рис, салат, – ответил я и, отправив в рот еще кусочек мяса, запил его глотком пива. – И молоко.

Пол ткнул кружок свинины вилкой. Я съел немного риса. Он подцепил пальцами лист салата.

– Что ты там смотрел? – осведомился я.

– Телевизор, – однозначно ответил он.

Я кивнул. Он ткнул вилкой еще один кружок свинины.

– И что ты смотрел по телевизору? – не унимался я.

– Кино. – Он отрезал еще кусочек свинины.

– Какое кино? – все уточнял я.

– "Чарли Чен в Панаме".

– С Уорнером Оландом или с Сиднеем Толером?

– С Сиднеем Толером, – он набрал полную вилку салата и запихнул в рот. Потом съел еще свинины и риса.

– Вы сами готовили? – спросил он.

– Да.

– А откуда вы знаете, как это делать?

– Научился.

– А где берете рецепты?

– Придумываю.

Он тупо уставился на меня.

– Ну, в общем, я сам их составляю. Я перепробовал множество разных блюд, в том числе в странах, где к ним подавались соусы. Вот и наловчился сам составлять соусы и блюда.

– В ресторанах это подают?

– Нет. Это мое изобретение.

– Не понимаю, как вам это удается, – честно признался он.

– Это несложно, если знаешь, что все соусы приготавливаются ограниченным числом способов. Один из них – это добиться загустения до состояния сиропа и добавить сливки. Получаются сливки с привкусом ананаса, или вина, или пива, или чего хочешь. Можно даже сделать соус с привкусом кока-колы, но кто этого захочет?

– Мой отец никогда ничего не готовил, – сказал Пол.

– А мой готовил.

– Он говорил, что готовят только девчонки.

– И был наполовину прав, – согласился я.

– Как это?

– Готовят девчонки. Но готовят и мальчишки. Готовят женщины, но готовят и мужчины. Ты сам знаешь. Так что он прав только наполовину.

– Н-да.

– А что ты готовил на ужин, когда матери не было дома?

– Готовила тетка, которая присматривала за мной.

– А отец за тобой когда-нибудь присматривал?

– Нет.

Мы закончили ужинать. Я убрал со стола и сложил тарелки в посудомойку.

– А на десерт что-нибудь есть? – спросил Пол.

– Нет. Хочешь, съездим купим мороженое или что-нибудь еще?

– Хорошо.

– Куда?

– В "Баскин-Роббинс", – ответил он, не задумываясь. – Это недалеко от того места, где мы в прошлый раз ели.

– Идет, – согласился я. – Пошли.

Пол съел сливочное мороженое в большом конусообразном вафельном стаканчике. Себе я не купил ничего.

– А почему вы не ели мороженое? – спросил Пол по дороге домой.

– Я установил для себя правило, – ответил я. – Если пью пиво, то не ем десерта.

– И всегда ему следуете?

– Да.

– Всегда-всегда?

Я выпятил грудь колесом и сказал басом:

– Мужчина должен делать то, что он должен делать, мой мальчик.

Уже стемнело и было плохо видно. Но мне показалось, что он почти улыбнулся.

Глава 10

Уже вот-вот должен был начаться май, а я все еще жил там. Каждое утро Пэтти Джакомин готовила мне завтрак, каждый день – обед, каждый вечер ужин. Сначала Пол обедал с нами, но всю последнюю неделю он забирал поднос с едой к себе в комнату, и мы с Пэтти ели одни. Пэтти пыталась поразить меня чудесами кулинарии, смешивая сыр "Чизвиц" и брокколи. Я не возражал. В армии меня приучили есть все что угодно. Возражал я против все более возрастающей интимности. В последнее время к обеду всегда подавалось вино, каждый раз соответствующее блюду: красное, белое, розовое. Я съедал кружок отбивной, запивал его "Ламбруско", а она рассказывала мне о том, как провела день, говорила о телевидении и пересказывала услышанные раньше анекдоты. Я начал завидовать Полу: мне тоже хотелось забрать поднос с едой и уйти в свою комнату.

В четверг утром я отвез Пола в школу и возвращался обратно по Эмерсон-роуд. Было уже достаточно тепло, чтобы опустить верх машины. Весело пригревало весеннее солнышко, кожу приятно обдувал слабый ветерок. Из магнитофона на полную громкость орала кассета Сары Воган. Она исполняла "Спасибо за воспоминания", и у меня в душе должен был бы звучать симфонический оркестр. Но душа отказывалась петь. Я чувствовал себя соловьем, у которого отобрали песню, и вместо весеннего возбуждения почему-то накатывала тоска, как у заключенного в камеру-одиночку.

Каждое утро я все так же наматывал свои привычные десять-двенадцать километров, но вот уже больше двух недель не был в зале и все это время ни разу не видел Сюзан. Поселившись в Лексингтоне, я ни на секунду не удалялся от того или другого Джакомина более, чем на десять метров. А мне было просто необходимо попинать грушу, потягать штангу. Хотелось повидаться с Сюзан. Так что, подъезжая к дому, я не чувствовал ничего, кроме тоски и раздражения от всего этого вынужденного безделья.

Кухонный стол был накрыт на двоих. На нем стояли цветы и два стакана апельсинового сока. Работал электрокофейник. Но Пэтти не было на кухне. Не варились яйца. Не подогревался бекон. Хорошо. Я взял стакан и выпил сок. Пустой стакан положил в посудомойку.

– Это вы? – раздался голос Пэтти из гостиной.

– Да, – отозвался я.

– Зайдите сюда, я хочу посоветоваться с вами кое о чем.

Я зашел в гостиную. Она стояла перед большим окном, выходящим на задний двор, вся в лучах утреннего солнца.

– Ну, как я вам? – томно спросила Пэтти.

На ней был голубой с металлическим отливом пеньюар. Она стояла в позе модели: ступни под прямым углом, колени чуть расслаблены, плечи назад, грудь вперед. Яркость солнечного света и достаточно тонкий материал пеньюара наглядно демонстрировали, что больше на ней ничего не было.

– О, Господи, – вздохнул я.

– Нравится? – игриво спросила Пэтти.

– Розочки в зубах не хватает, – попытался отшутиться я.

– Разве вам не нравится мой халатик? – нахмурилась она и слегка выпятила нижнюю губку. Потом повернулась в пол-оборота, слегка расставила ноги и положила руки на бедра. Солнечный свет четко обрисовывал все ее контуры.

– Да. Халат красивый, – выдавил я.

Меня вдруг бросило в жар. Я нервно прокашлялся.

– Не хотите подойти ближе, чтобы получше рассмотреть?

– Мне и отсюда неплохо видно.

– А разве вам не хочется увидеть побольше?

Я отрицательно покачал головой.

Она загадочно улыбнулась и позволила халату распахнуться. Он повис, обрамляя ее обнаженное тело. Голубой цвет прекрасно гармонировал с цветом ее кожи.

– Так ты уверен, что не хочешь рассмотреть поближе? – продолжала она.

– О, Господи-Иисусе, – воскликнул я. – И откуда вы только берете эти диалоги.

– Чего? – растерянно спросила она. Лицо вытянулось.

– Все это напоминает сцену из порноромана "Игра в свидания", если бы его можно было экранизировать.

Она покраснела. Распахнутый халат теперь вызывал скорее жалость, чем возбуждение.

– Значит, ты меня не хочешь, – отчетливо прошептала Пэтти.

– Конечно же хочу. Я хочу всех хорошеньких женщин, которые только попадаются на глаза. А если вижу лобок, то вообще теряю над собой контроль. Но не надо так делать. Это неправильно, детка.

Ее лицо все еще было красным. Говорила она по-прежнему шепотом, только теперь он стал более сиплым и менее театральным.

– Но почему? – спросила она. – Почему неправильно?

– Ну, во-первых, все это слишком наиграно.

– Наиграно?

– Да. Вроде как читаешь книжку "Все о женщине" и делаешь выписки.

В ее глазах появились слезы. Руки беспомощно повисли.

– Есть и другие причины. Пол, например. И другая женщина.

– Пол? А Пол-то тут при чем? – Она уже не шептала. Голос стал грубым. – Я что, должна спрашивать у него разрешения, чтобы с кем-то переспать?

– Дело не в разрешении. Когда Пол узнает, ему это не понравится.

– Что ты знаешь о моем сыне? – бросила Пэтти. – Думаешь, ему не наплевать? Или считаешь, что он будет думать обо мне хуже, чем сейчас?

– Нет, – отрезал я. – Он будет думать хуже обо мне.

Секунд на пять она застыла, затем отработанным движением сбросила свой халатик на пол. Теперь она была совершенно обнаженная, только в туфельках из прозрачной пластмассы.

– Все равно большую часть ты уже видел, – сказала она. – Хочешь увидеть все?

Расставив руки, она медленно сделала полный оборот.

– Ну? Что тебе больше всего нравится? – голос ее совсем сел. По щекам покатились слезы. – Хочешь заплатить мне? – она подошла поближе. – Ты думаешь – я шлюха, так может хоть за деньги согласишься? Двадцать долларов, мистер? Получите большое удовольствие.

– Прекрати, – сказал я резко.

– А кто скажет Полу, что ты трахал его шлюху-мать?

Откуда он узнает, что ты запачкался? – Голос ее дрожал и срывался. Она плакала.

– Ты сама ему скажешь при первом же удобном случае. Или расскажешь его папаше, а тот расскажет ему. И кроме того, ты забыла про другую женщину.

Пэтти Джакомин прижалась ко мне. Плечи ее сотрясались. Она плакала навзрыд.

– Пожалуйста, – умоляла она. – Пожалуйста. Я хорошо себя вела. Я готовила. Я плачу. Прошу тебя.

Я обнял ее и успокаивающе похлопал по спине. Она уткнулась лицом мне в грудь. Руки повисли, как плети. Она отчаянно зарыдала. Я похлопывал ее по спине и пытался отвлечься. "Карл Хуббель обыграл Кронина, Рута, Герига, Симлюнса и Джилши Фокса на Матче всех звезд. Когда это было? В 1934 году? Рыдания не прекращались и даже, скорее, нарастали. Я уперся подбородком в ее макушку. – Кто играл с Коузи на площадке в Холи Кросс? Кафтан. Джо Муллани? Дерми О'Коннел. Франк Офтринг. – Она прижалась ко мне всем телом. Я сосредоточился еще сильнее. – Попробую составить команду из всех звезд, которых я вообще видел. Мьюзиал, Джеки Робинсон, Риз и Брукс Робинсон, Уильямс, Димаггио, Мэйс, Рой Кампанелла, Санди Куфанс как левый защитник. Боб Джибсон как правый защитник, Джо Пейдж в нападении". – Плач, наконец, начал ослабевать.

– Ну-ну, – шепнул я. – Одевайся. Я приму холодный душ, и мы позавтракаем.

Она не шевелилась, но плакать перестала. Я опустил руки. Она отступила и грациозно присела на корточки, чтобы подобрать пеньюар. Небрежно перебросив его через руку и даже не взглянув на меня, она повернулась и удалилась в свою спальню.

Я пошел на кухню, встал у открытой задней двери и вдохнул ароматный весенний воздух. Налил чашечку кофе, сделал большой глоток и обжег язык. Одно из лучших противовозбудительных средств.

Минут через пятнадцать Пэтти вышла из спальни. Тем временем я пошарил по кухне и приготовил омлет с картофелем и луком. Когда она вошла на кухню, омлет как раз дожаривался. Она навела макияж и аккуратно причесалась, но лицо все равно было некрасивым, как и большинство лиц после плача.

– Присаживайтесь, – предложил я. – Сегодня угощаю я. – И налил ей кофе.

Она села.

– Некрасиво, конечно, получилось, но не надо придавать этому слишком большое значение, – медленно проговорил я. – Я польщен вашим предложением. Вы не должны воспринимать мой отказ как отрицательное отношение к вам лично.

Пэтти сделала глоток кофе и молча покачала головой.

– Послушайте, – продолжал я, – совсем недавно вы прошли через тяжелый развод. Почти шестнадцать лет вы были замужем и вдруг ваш дом остался без мужчины. Естественно, вы немного растерялись. И тут появляюсь я. Вы начинаете готовить для меня, ставите на стол цветы. И вскоре вновь начинаете чувствовать себя хозяйкой. То, что было сегодня утром, не могло не произойти. Понимаете, вам нужно было доказать, что вы хозяйка дома. И это послужило бы своего рода подтверждением. Но оно еще и утвердило бы меня здесь в совершенно новом статусе, которого я не хочу, да и вы на самом деле тоже не хотите. У меня есть обязательства перед другой женщиной. Кроме того, я обязан защищать вашего сына. И интимные отношения с его матерью, сколь бы они не были приятны, не могут этому способствовать.

– Почему? – Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Ну, во-первых, в конечном итоге возникнет вопрос: за что я получаю деньги – за то, что защищаю Пола, или за интимные отношения с вами в качестве суррогатного мужа?

– Жиголо?

– Не надо так говорить. Не надо всех снабжать аккуратными этикетками и классифицировать. Вы – шлюха, я – жиголо и тому подобное.

– А что же я такое, если не шлюха?

– Симпатичная женщина, которая хочет быть любимой и не скрывает этого. Не ваша вина, что вы выразили это не перед тем, кем надо.

– Ну что ж. Мне очень жаль. Получилось неудобно. Я вела себя, как какая-то необразованная девка.

– Я не знаю, может низшие классы делают это иначе, чем высшие, к которым относимся мы. Но я все же не жалею, что увидел вас без одежды. Это доставило мне удовольствие.

– Просто я не могу без мужчин, – призналась она.

Я утвердительно кивнул головой и добавил:

– У них доллары.

– Но ведь это правда, – настаивала Пэтти. – Хотя и не вся.

Я снова кивнул.

– Женщины уж о-очень утомительны, – протянула она.

– Как-нибудь я познакомлю вас с одной своей знакомой по имени Рейчел Уоллес, – пообещал я.

– Писательницей?

– Да.

– Вы с ней знакомы? С писательницей-феминисткой? Впрочем, теоретически все правильно. Но мы с вами знаем, что такое реальность.

– То есть?

– Можно получить гораздо больше, хлопая глазами и вихляя задницей.

– Да уж, – вздохнул я. – Только вспомните, до чего это вас довело.

Быстрым движением она смахнула на пол чашку недопитого кофе, резко встала и вышла из кухни. Я слышал, как она поднялась к себе в спальню и хлопнула дверью. Она так и не попробовала мой омлет. Я выбросил его в мусорное ведро.

Глава 11

Через пару дней после истории с пеньюаром за мальчиком пришли. Это случилось вечером, после ужина. Позвонили. Пэтти открыла дверь, I! они вошли, оттолкнув ее. Пол у себя в комнате смотрел телевизор. Я читал седьмую главу "Зеркала далеких дней", но, услышав шум, вскочил на ноги.

Их оказалось двое. Тот, что оттолкнул Пэтти, был коренастый бочкообразный коротышка в омерзительнейшем парике. Самом мерзком из всех, что мне приходилось видеть. Он напоминал натянутую на самые уши лыжную шапочку. Его напарник был повыше и более тщедушный, со стрижкой, как у флотского новобранца, в форменной морской фуражке, которая смотрелась на нем как засаленная ермолка.

– Где пацан? – деловито осведомился коротышка.

Длинный посмотрел на меня и как-то сразу поскучнел:

– Спенсер? Меня не предупреждали, что ты замешан в этом деле.

– Привет, Бадди, – сказал я.

– Кто это? – спросил коротышка.

– Частный сыщик, зовут Спенсер – пояснил Бадди. – Ты здесь на работе, Спенсер?

– Да, – кивнул я.

– Мне не сказали, что ты здесь будешь.

– Мэл не знал, Бадди. Он не виноват.

– Я ничего не говорил ни про какого Мэла, – начал оправдываться Бадди.

– Не валяй дурака. Кому еще нужно посылать тебя за пацаном?

– Короче, кончай базар, – злобно прошипел коротышка. – Тащи сюда этого малолетнего сосунка.

– Слушай, Бадди, что это за друг у тебя такой резвый? – усмехнулся я. – И мешок какой-то еще на голову напялил.

Бадди кисло улыбнулся.

– Что ты хочешь этим сказать, засранец? – взвился коротышка.

– Хочу сказать, что ты перепутал купальную шапочку с париком. Такого смешного парика я еще в жизни не видел.

– Давай-давай, засранец, повозникай тут еще у меня, – процедил коротышка.

– Успокойся, Гарольд, – сказал Бадди и повернулся ко мне. – Мы пришли забрать пацана и отвезти обратно к па-хану. Мы не знали, что ты здесь, но это наших планов не меняет.

– Меняет, – покачал головой я.

– Хочешь сказать, что мы не сможем его забрать? – уточнил Бадди. Нет, мне очень жаль, но это не меняет наших планов.

– Вы не сможете его забрать.

Гарольд вынул из кармана черную резиновую дубинку в оплетке и похлопал ею по ладони.

– Сейчас я немного развлекусь, – сказал он.

Я нанес ему жесткий прямой удар левой с разворотом корпуса, чтобы усилить его и одновременно уменьшить площадь поражения. Из носа брызнула кровь. Коротышка отступил на три шага, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Дубинка зацепила настольную лампу. Она свалилась на пол и разбилась вдребезги. Гарольд, наконец, обрел равновесие, потрогал рукой текущую из носа кровь и потряс головой, как будто в ухо ему залетела муха.

Бадди с некоторым сожалением пожал плечами. Гарольд снова подскочил ко мне, и я в точности повторил удар в то же место, только на этот раз приложился немного сильнее. Он осел на пол. Лицо и рубашка были залиты кровью.

– Господи Иисусе, – простонал он. – Бадди, давай встревай. С двумя ему не справиться.

– Увы! Этот справится, – тоскливо вздохнул Бадди.

Гарольд начал подниматься на ноги. Тело не слушалось.

– Оставь его, Гарольд, – сказал Бадди. – Еще одна попытка – и он тебя убьет.

Гарольд нетвердо стоял на ногах, пытаясь остановить кровотечение из носа. В правой руке он все еще сжимал дубинку, но, похоже, уже не помнил об этом. Вид у него был сконфуженный.

– Эх, Бадди, – с упреком сказал я. – И вот этого слюнтяя ты привел в качестве силового обеспечения?

– Ну, если бы эта баба была одна, он бы справился, – пожал плечами Бадди. – Вообще-то он неплохо ладит с парикмахерами, которые не хотят платить взносы за защиту. Да и с торговцами автомобилями тоже. – Бадди развел руками.

– А почему же Мэл сам не пришел?

– Не знаю я никакого Мэла.

– Не запирайся, Бадди. Ты же не хочешь обсуждать с Лексингтонской полицией вопрос о незаконном вторжении в частное домовладение и о нападении на мирных граждан?

– И что они с нами сделают? Отобьют все внутренности?

– Тюрьма есть тюрьма, мой родной. И какая разница, кто тебя туда посадит? Давно вы с Гарольдом оттуда вышли?

– А может мы просто уйдем? – предложил Гарольд осипшим голосом. Он прижимал носовой платок к лицу.

Я достал из кобуры пистолет, показал его им обоим и улыбнулся.

– Ну ладно, знаем мы Мэла, – сказал Бадди. – Думали, окажем ему услугу. Он слышал, что его "старуха" наняла в охранники частного детектива. Мы просто хотели помочь ему забрать пацана. Мы же не знали, что это окажешься ты. Думали, это какой-нибудь придурок из банковской охраны. Черт побери, мы даже пушку с собой не взяли.

– Бадди, откуда ты знаешь Мэла?

– Видел пару раз, – Бадди снова пожал плечами. – Просто пытались оказать ему услугу.

– И сколько он вам заплатил?

– По "штуке" каждому.

– Ну и дела, – протянул я.

– Ладно, до встречи, – сказал Бадди. – Пойдем, Гарольд. Уходим.

Гарольд выразительно посмотрел на пистолет. Потом на Бадди.

– Пойдем, – еще раз повторил Бадди и повернулся к двери. Гарольд снова посмотрел на меня и шагнул за Бадди.

– Спенсер, – возмутилась Пэтти.

Я покачал головой и засунул пистолет в кобуру.

– Передайте Мэлу, что, если он еще хоть раз вздумает нас побеспокоить, я рассержусь всерьез, – сказал я.

Бадди кивнул и спустился по ступенькам в холл. Гарольд последовал за ним.

– Следующие, кого он пришлет, отсюда не выйдут, – добавил я.

Бадди выдержал паузу и обернулся.

– Ты все-таки не стрелок, – сказал он. – Это твой недостаток.

Он вышел из дома. Гарольд поплелся за ним. Послышался звук закрываемой двери.

Все это время Пэтти Джакомин не сдвинулась с места.

– Почему вы позволили им уйти? – недоуменно спросила она.

– У нас был договор, – объяснил я. – Если они ответят на мои вопросы, я не буду сдавать их в полицию.

– Но вы этого не говорили, – удивилась она.

– Не говорил. Но это знал и я, и Бадди.

– А откуда вы их знаете? И вообще, кто они?

– С Гарольдом я не знаком. А с Бадди сталкиваюсь уже несколько лет. Он работает в порту. На подхвате. Когда есть работа – грузчиком. Когда нет подворовывает. Мальчик на побегушках. Если вам нужно поджечь склад, чтобы получить страховку, дайте Бадди пару долларов, и он его сожжет. Если вам нужен "мерседес", заплатите Бадди, и он его для вас украдет. Мелкий клерк задолжал вам и не хочет возвращать долг – Бадди сходит и вернет ваши деньги. Ничего серьезного. Ничего сложного.

– Криминальный тип, – заявила Пэтти.

– Да, пожалуй. Он сидел. И еще будет сидеть. Но он не такой уж плохой парень.

– А по-моему, достаточно плохой, – настаивала Пэтти. – Вломился в мой дом. Поднял на меня руку. Пытался похитить моего сына. Я думаю, он очень плохой.

– Это потому, что вы не встречали по-настоящему плохих людей.

– А вы встречали?

– Встречал.

– Ну что ж. Тогда я рада, что не встречала их. Надеюсь, Пол всего этого не видел.

– Как же не видел, – сказал я и кивнул в сторону лестницы. В тени наверху стоял Пол и смотрел вниз.

– Пол, – ласково спросила Пэтти, – как долго ты тут находишься?

Он ничего не ответил.

– С тех пор, как Гарольд и Бадди зашли, – ответил я за него.

– Не бойся, Пол, – попыталась улыбнуться Пэтти. – Все хорошо. Мистер Спенсер их прогнал. Он не позволит им больше нас тревожить.

Пол начал спускаться и остановился на середине лестницы.

– А почему вы их не застрелили? – спросил он.

– В этом не было необходимости, – ответил я.

– Вы боялись застрелить их?

– Пол, – укоризненно сказала Пэтти.

– Боялись?

– Нет.

– Этот тип сказал, что у вас что-то не в порядке. Что вы не стрелок.

– Правда.

– Что он имел в виду?

– Хватит, Пол, – попыталась вмешаться Пэтти. – В самом деле. Ты грубишь.

– Нет, – покачал я головой. – Все это закручено вокруг него. Он имеет право задавать вопросы.

– Так что он имел в виду? – повторил Пол.

– Он хотел сказать, что если бы я убивал без предупреждения, то мои угрозы были бы более действенными.

– А это так?

– Возможно.

– Тогда почему вы не убиваете.

– Видишь ли, это затрагивает вопрос о ценности человеческой жизни. Такая вот ерунда.

– А вы вообще кого-нибудь убивали?

– Пол! – воскликнула Пэтти.

– Да, – кивнул я.

– Ну и?

– Мне приходилось убивать. Но я не убивал, если в этом не было необходимости. Так что абсолютного ничего нет.

– Что вы имеете в виду? – он наконец спустился с лестницы.

– Я имею в виду только то, что, когда устанавливаешь для себя правила, должен знать, что возможно иногда их придется нарушить. Потому что всех ситуаций предусмотреть невозможно.

– Не понимаю, о чем вы оба говорите, – не выдержала Пэтти, – но прошу вас, прекратите! Я не хочу больше слышать об убийствах, не хочу говорить об этих людях. Правда. Я хочу, чтобы вы это прекратили. – Произнося последние слова, она начала заламывать руки.