Текст книги "Без Веры"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Ольга поднялась со стула. С лейтенантиком они были почти одного роста.

– Это вы должны были наблюдать за домом сегодня?

– Мы, – в голосе лейтенанта послышались нотки смущения.

– И где же вы были? – Оля говорила совершенно спокойно. Спокойнее она, пожалуй, была лишь тогда, когда сегодня билась с маньяком.

– В машине, – ответил ей мусор. Смущение в тоне исчезло, теперь там сквозила беспечность. – Тебя как зовут, амазонка? Меня – Александр.

– Вы слышали, как я орала?

– Нет, у нас же там рация. Трещит, шумит, пони маешь.

– Орала я не по рации. У меня ее, к сожалению, не было. А видели вы, как я, чтобы привлечь ваше внимание, срывала с окон занавески?

– Так в машине ж…

– А почему в машине-то, а не у дома? – хихикнула и расплылась в широченной улыбке Ольга. Со стороны никто бы и не подумал, что эта растрепанная девушка сейчас может точить на кого-нибудь зуб.

– Так ведь дубак-то какой, – тоже развеселился лейтенант. – Минус пятнадцать. Все яйца бы поморозили. А нам ведь еще рожать.

– Мне тоже, – продолжала ослепительно улыбаться Ольга. – Итак, значит, пока меня здесь насиловали и убивали, вы грели яйца в машине. Кто старший наряда?

Летеха в мгновение ока перестал улыбаться, насторожился. Его рожица приобрела надменное выражение.

– Ну, я, предположим. Вот только слушай, подружка. Не надо мне сейчас пудрить мозги: мол, так не делают, я буду жаловаться, меня из-за вас чуть не по…

Он слишком увлекся своим монологом. И пропустил. Справа. Хлесткую оплеуху, в которую Ольга вложила, наверное, все, что накопилось в ней за сегодня.

Лейтенант удивленно схватился за щеку и чуть отступил назад. Ольга решительно шагнула следом за ним и с ходу закатала еще. На этот раз с левой руки. Изо всех оставшихся сил. Так, что мусорок чуть не упал.

Потом ей скрутили руки назад.

Приходя в себя, лейтенант тряхнул головой и поднял на Ольгу безумный взгляд.

– Вот и звездец тебе, шкура! – просипел он. – Допрыгалась! Не дотрахал маньяк, так дотрахаем мы! В ИВС!

Он неосторожно приблизился к Ольге, беспечно предполагая, что раз у нее скручены руки, то огрызаться она уже не способна; сейчас можно говорить ей все, что угодно. И в тот же момент заработал носком сапога по яйцам, которые так заботливо берег от мороза.

– В браслеты стерву, – с трудом выдавил из себя лейтенантик. – У кого браслеты?

– Да брось ты, Саня, – сказал из-за спины Ольги легавый – тот, что продолжал держать ее руки, – пожалуй, самый благоразумный из этой ментовской троицы. – Неизвестно, кто там за ней стоит.

– Это уж точно, – спокойно заметила Ольга. – То, что намылят вам задницы, я гарантирую.

– В браслеты, сказал! – не унимался летеха и даже начал хвататься за кобуру, но в этот момент на пороге объявилась бригада «скорой помощи».

Один из медиков сразу склонился над Карасевым. Другой сперва бросил удивленный взгляд на скрученную Ольгу, потом перевел его на продолжавшего сидеть на корточках мусора.

– Есть еще раненые? – растерянно спросил он.

– Есть, – моментально откликнулась Оля и ногой указала на лейтенанта.

– Что у него?

– Ушиб паха и полная атрофия совести и чувства служебного долга. Эй, – Ольга, как могла, вывернула назад голову. – Отпусти-ка меня.

– А буянить не будешь? – поинтересовался державший ее за руки мусор.

– Да сдались вы мне! Цыпленка вашего наказала и хватит.

И она сразу же обрела свободу. Подошла к столу, допила самогонку, потом остановилась напротив так и не поднявшегося с корточек Саши.

– Слышь, юродивый. Уж не серчай, если там ненароком чего тебе раздавила. Тебе ведь еще рожать. А сейчас поднимайся. Начальство приехало.

И она перевела взгляд на дверь, где на пороге стояли два ментовских майора и с интересом обозревали поле минувшей битвы.

* * *

Всю субботу Ольга занималась хозяйством. Прибралась у себя комнате, простирнула кое-какое бельишко, в пух и прах отчихвостила подвыпившего папашу и сходила в магазин за продуктами. Неприятности, которые она нажила на свою задницу накануне, естественно, не выходили из головы весь день, но воспринимались ею просто как экстремальное приключение. «Почти каждому в жизни суждено хотя бы раз походить по лезвию ножа, – трезво размышляла Ольга, покупая пять килограммов картошки. – Главное, чтобы это благополучно заканчивалось».

…Домой из Форносова ее привезли ранним утром на ментовской машине, помариновав предварительно в отделении пару часов до тех пор, пока она, наконец, не добралась до телефона и не наябедничала диспетчеру.

– Они уже сняли с меня все показания, а домой не везут. Говорят: далеко, мол, поедешь на электричке.

– Потерпи, Оля, ровно пятнадцать минут, – уверенно заявил диспетчер, – пока им не накрутят хвосты. И отвезут, куда денутся? Главное, что с тобой все в порядке.

– А откуда вы знаете?

– Я все знаю, Оленька.

Как же ей в этот момент хотелось хоть одним глазком глянуть на своего собеседника! Может, когда-нибудь…

– И вот еще что, – Оля сообщала об этом так, будто в том, что случилось, была виновата она. – Тот телефон, что мне выдали… Эта сволочь его растоптала.

– Я уже понял.

– Но «симка» не пострадала. Она у меня.

– Хорошо, ни о чем не беспокойся.

И диспетчер отключился. А ровно через пятнадцать минут, как он и обещал, Олю препроводили в вонючий ментовский уазик, на коем и доставили до самых дверей ее подъезда на Васильевском острове.

Утром Оле не составило большого труда убедить удивленных ее неожиданным появлением предков в том, что ночью поссорилась со своим парнем, но он оказался таким джентльменом, что довез ее на своем жигуленке до самого дома.

А вечером в дверь позвонили, и мама, которая пошла открывать, неожиданно позвала Олю.

– К тебе. Какая-то девушка.

Оля удивленно похлопала ресничками. Она никого не ждала. Да и никто к ней домой никогда не приходил.

Девушка оказалась примерно ее возраста, с длинными черными волосами, стянутыми в «конский хвост», в вытертых старых джинсах, черной кожаной куртке и, как ни странно, в темных очках.

– Здравствуйте, Оля. – Голос у нее оказался низким и чуть сипловатым. – Я на секунду. Меня просто попросили вам подвезти. Вот. – И она протянула Ольге небольшой сверток – явно, коробочку, обернутую бумагой.

– Мне где-нибудь расписаться?

– Нет.

Ольга растерянно повертела посылку в руках.

– А-а-а… там, случайно, не бомба?

– Слишком жирно, – улыбнувшись, без обиняков объяснила девушка. – Захотели бы кокнуть, так дали бы по башке в подъезде, и все. До свидания, Оля. Успехов. – И, не дожидаясь ответного «до свидания», девушка в темных очках развернулась и исчезла за дверью. А Ольга поспешила к себе в комнату исследовать таинственную посылку.

Внутри оказалась новая трубочка «Сименс» и десять стодолларовых бумажек. Ставки росли и с двухсот подскочили сразу до тысячи долларов. Или это была надбавка за риск?

Оля радостно улыбнулась, спрятала деньги под скатерть и принялась вставлять в трубку SIM-карту. А потом сразу же набрала номер диспетчера.

– Ага! Ты уже получила посылочку, – порадовался он. – Как настроение?

– Отличное.

– На работу в понедельник выходишь?

– Конечно. Теперь до победного.

– Что, появилась спортивная злость? Это хорошо. Только смотри, не переборщи с этим. И сразу звони, если что, чтобы больше не повторялось такое, как вчера. У тебя все?

– Нет.

– Что еще? – удивился диспетчер.

– Спасибо за все, что сегодня прислали.

– Это не ко мне. Теперь все?

– Да. До свидания.

– До свидания, Оля. – И диспетчер отключился. А Ольга отметила, что впервые он соизволил сказать ей «до свидания». А это уже кое-что значит.

…В понедельник утром, как ни в чем не бывало, она сидела у себя за столом в приемном покое клиники «Эскулап». Сплетничала с Ленкой, читала дурацкую книжку играла в компьютерные игры, строила глазки Василию Данилычу. В половине двенадцатого Лена куда-то срочно сорвалась, но перед этим сунула Ольге записочку.

– Оленька, слушай. Если тут без меня… Одним словом, Борщевский назначил этому человеку на двенадцать, а сам куда-то свалил. Просил меня записать его в очередь. Так если он сейчас появится, пусть подождет. Развлеки клиента. Лады?

– Лады. – Оля прочитала на записке «Сельцов Денис Аркадьевич» и прилепила ее к монитору компьютера. – Развлеку.

– Умничка ты моя. С меня шоколадка. Ну, я побежала.

На часах было 11–35.

А в 11–50 на двери звонко звякнул валдайский колокольчик.

Глава 8
СНЯЛА РЕШИТЕЛЬНО ПИДЖАК НАБРОШЕННЫЙ

Первой, кого я увидел в клинике «Эскулап», была Ольга. Стопудово – Ольга, а не какая-нибудь другая очень похожая на нее девица. Пусть с нашей последней встречи прошло более четырех лет, я был уверен, что не ошибаюсь – для этого у меня слишком хорошая память на лица. К тому же, за четыре года Ольга совершенно не изменилась – сейчас за столиком в приемном покос клиники «Эскулап» сидела та же худенькая медсестра из больницы Гааза с блестящими иссиня-черными волосами, прямым коротеньким носиком, пухлыми губками и большими зелеными глазами.

Вначале я не поверил тому, что вижу, потом слегка вздрогнул и еле сдержался, чтобы не кинуться ей на шею: «Оленька, милая, вот так встреча! Помнишь меня? Я Костя Разин из больницы Гааза. Ты не смотри, что у меня теперь другая физиономия. Просто я сделал пластическую операцию».

Вместо этого я состроил постную рожу и подошел к ее столику.

Ольга опередила меня и поздоровалась первой.

– Здравствуйте. Добро пожаловать в клинику «Эскулап». Денис Аркадьевич?

Я молча кивнул, забыв сказать в ответ «здрасьте». Уж больно я был поражен столь неожиданной встречей.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – принялась ворковать Ольга. – Вам назначено к главврачу на двенадцать, но Борис Анатольевич просил передать свои извинения. Он принять вас сегодня не сможет, ему пришлось срочно отъехать. Вами сейчас займутся наша сотрудница и врач приемного покоя. Придется только чуточку подождать. И пообщаться со мной. – Ольга кокетливо улыбнулась. Совсем другая Ольга, не та, что была четыре года назад. И все-таки Ольга. – Вы не против, Денис Аркадьевич? А? Меня зовут Оля. – Она уставилась на меня, ожидая ответной реакции, при этом банальная кокетливая улыбочка переросла в широченную улыбищу «а ля Голливуд».

Я не поддержал ее игривого тона. Вместо этого озадачил Ольгу, попросив бесцветным голосом:

– Сварите мне кофе. Американо.

– Извините. Но я не знаю, что это такое. У нас «Нескафе». Растворимый.

– Тогда не надо. – И я, как ни в чем не бывало, принялся изучать свои ногти, которые давно пора было постричь. Ольга же вперилась в меня пристальным немигающим взглядом. Казалось, сейчас она меня им скальпирует. При этом мы оба молчали, словно в церкви на отпевании покойника.

– Девушка, – наконец минут через пять не выдержал я. – Вы так на меня смотрите, что я сейчас спрячусь под стол.

Ольга послушно перевела взгляд на монитор компьютера и принялась молча елозить по коврику «мышкой». Я же, крутя на пальце брелок с ключами от «мерседеса», погрузился с головой в размышления, пытаясь проанализировать ситуацию, в которую вдруг угодил. Случайно ли? Или кто-то ее специально подстроил? Однажды обжегшись на молоке, я привык дуть на воду и за последние четыре с половиной года напрочь отвык верить в случайные совпадения и случайные встречи…

– Вы пришли сюда записываться на лечение? – вдруг подала голос Ольга. Ей явно очень хотелось завязать со мной разговор.

– Нет, я пришел сюда играть в кегли.

Так. Заткнулась. Интересно, надолго ли?

Признаться, я тоже очень – очень-очень! – хотел сейчас побеседовать с ней по душам, объявить, кто я такой на самом деле, увезти к себе домой и оставить там надолго. Вот если бы я был на сто процентов уверен в том, что, во-первых, Ольга не связана с мусорами, а, во-вторых, не будет болтать подружкам и родственникам о том, кто я такой…

Как же мне хотелось встретиться с Ольгой уже не в сестринской тюремной больнички и не в холодной душевой, а на воле, в нормальных человеческих условиях! Посидеть в каком-нибудь уютном маленьком ресторанчике, слегка выпить, поболтать о чем-нибудь легком и несущественном. А потом поехать ко мне домой, и не дергаться там, что вот с минуты на минуту начнут колошматить в дверь и орать: «Все, ваше время вышло!»; и не тесниться на узеньком, совершенно не приспособленном для занятий любовью диванчике.

Но… всему свое время. «Выжду недельку, пока подойдет моя очередь и пока буду лечиться в этом „Эскулапе“, – пришел к решению я. – Присмотрюсь повнимательнее к Ольге, а там, глядишь, и приглашу ее куда-нибудь провести вечерок. Конечно, от имени Дениса Сельцова, а не Константина Разина. И постараюсь подольше не раскрывать себя, хотя, поди попробуй провести эту красавицу! Впрочем, так же как и любую другую женщину. Что поделать, уж такой народ эти бабы, чересчур проницательный… Ладно, там будет видно, – подвел я черту под своими раздумьями, тем более, что появилась Лена, регистратор, с которой мне сейчас предстояло общаться. – И все-таки, как же хочется снова встретиться с Ольгой!»

Я перебрался к столику Лены и принялся внимательно слушать лекцию о том, какая хорошая клиника «Эскулап», какой у нее богатый семилетний опыт работы и какие суперврачи возятся здесь с неудачниками вроде меня.

Стоило мне оставить Ольгу, как она, пискнув «Лен, я сейчас», убежала, насколько я предположил, в туалет. Я проводил ее взглядом – такая же худенькая, невысокая, в аккуратном, тщательно выглаженном халатике и немодных простеньких туфельках. Эх, Оля-Оля…

– …Денис Аркадьевич, попрошу ваш паспорт, пожалуйста.

– Да, конечно. – Я полез во внутренний карман пальто, но прежде паспорта наткнулся на лопатник. – Скажите, а во что мне обойдется лечение?

– Это можно будет сказать только после предварительного врачебного осмотра, – прокурлыкала полненькая, но довольно симпатичная Лена. – Сейчас заключим договор, и я провожу вас к врачу. Правда, прежде вам надо уплатить аванс в размере пяти тысяч рублей. И примите, пожалуйста, к сведению, что в случае отказа от лечения, аванс не возвращается.

– Хорошо, – я передал Лене ксиву и начал отсчитывать деньги. А она принялась на компьютере вносить в договор: «Сельцов Денис Аркадьевич…»

* * *

– …Сельцов Денис Аркадьевич. Больше мне вообще ничего о нем не известно. Завязать разговор с ним так и не получилось. Например, на самый нейтральный вопрос «Вы к нам на лечение?» он заявил, что просто перепутал клинику с кегельбаном. Кроме того, попросил не глазеть на него.

– А ты, что, глазела? – усмехнулся диспетчер.

– Я за ним наблюдала.

– И твое впечатление?

– Костю этот тип напоминает ростом, сложением, цветом глаз и волос, но никак не характером, – определила Ольга.

– А если предположить, что это все-таки Разин, но он просто притворяется. Вот, скажем, вошел он в клинику и, увидев там тебя, сразу насторожился. И, опасаясь, как бы ты его не узнала, будто хамелеон, моментально принял другую окраску, сменил имидж. И превратился в этакого надменного типа со сложным характером. Как тебе такое, Оленька? А? Может быть?

– М-м-м… – замялась Ольга. – Не знаю.

– А я вот думаю, что вполне. Что ж, надеюсь, за неделю, пока он будет лечиться, мы его раскусим. А пока, внимание, Оля! Минут через пятнадцать у вас появится один человек, хоро-о-оший актер. Он подсядет к тебе, вы будете тихо-мирно общаться, но как только на горизонте появится этот неприступный Сельцов, наш актер тут же вступит с тобой в конфликт. В нешуточный конфликт, предупреждаю. Возможно, с рукоприкладством. Посмотрим, как Сельцов поведет себя в такой ситуации.

– По-моему, любой нормальный мужчина, – заметила Ольга, – при виде подобной картины повел бы себя стандартно, и если Сельцов вступится за меня, это вовсе не должно означать, что он Константин Разин.

– Конечно, – согласился диспетчер. – Зато у тебя появится повод с ним познакомиться. Вот так-то, Оля. Иди, занимай боевую позицию и постарайся сыграть свою роль достоверно. А я жду от тебя звонка. Во-первых, с рассказом о том, как все прошло. А во-вторых, со всеми данными на этого Дениса Аркадьевича. Удачи. – И он отключился.

А Ольга отправилась занимать «боевую позицию».

* * *

– Ничего страшного, – заметил Василий Данилович. – Типичное осложнение после такого вмешательства, как вы перенесли. Пожалуй, я не встречал ни одного человека, который не обращался бы к врачу с подобными жалобами после такой сложной операции. Дергается щека, дрожат губы, опускаются веки. Все как обычно. И все лечится элементарно. Физиотерапия, массаж, иглотерапия. И через недельку вы в норме.

Одним словом, меня успокоили, что я не стану навечно кривомордым уродом, и записали на четверг:

– Добро пожаловать к десяти утра. Для вас будет подготовлена отдельная палата с телефоном, компьютером и телевизором. Одним словом, все условия, все услуги. Как в пятизвездочных апартаментах, – напыщенно подвел черту под своей хвастливой речью Василий Данилович.

– А что, шлюхи есть тоже? – поинтересовался я и подумал: «Не бывал ты в апартаментах, родной. Впрочем, и я не бывал».

– Шлюхи? – удивленно воззрился на меня Василий Данилович. Он меня понял всерьез. – Нет, вот этого как раз нет.

– Жаль, – сказал я. – Что ж, тогда у меня все. У вас есть вопросы?

– Нет, – промямлил доктор и удивленно похлопал глазами. Вообще-то я был готов дать руку на отсечение, что вопрос у него был: «А дружу ли я с головой?». Просто он не решался произнести его вслух.

– Тогда откланиваюсь. До четверга. – Я поднялся со стула и не спеша направился к выходу из кабинета. Василий Данилович устремился за мной. В этой фирме было принято провожать клиентов до самых дверей.

Мы вместе вышли в коротенький коридорчик, из которого отлично просматривалась часть фойе – как раз та, где находилось Ольгино рабочее место, – и замерли при виде дикой картины: у Ольги в этот момент происходили разборки с одним из клиентов. Мужик в джинсах и черной дубленке стоял, опершись руками о стол, а Ольга испуганно сжалась на своем стульчике. Ну прям как кролик под взглядом удава. До нас даже донеслись обрывки фраз, которые выкрикивал этот агрессивный клиент во все горло: …тварь… вонючая задница… не клиника, а помойка… да чтобы у вас… жопа… с таким персоналом… вонючая задница… жопа…

«Наверное, хотел попасть на прием к проктологу, но ошибся больницей», – подумал я и собрался идти на выручку Ольге, но в этот момент Василий Данилович отстранил меня в сторону – «Извините, секундочку» – и решительно устремился в фойе с твердым намерением принять участие в заварушке. Мне стаю его немного жаль. Буян был примерно на полторы головы выше низкорослого доктора, раза в два шире его в плечах, и ему явно хотелось сегодня намылить кому-нибудь рожу. Василий Данилович подходил для этого как нельзя лучше.

Я вздохнул и неторопливо направился следом за доктором. Начинать лечение с драки, ох, как не хотелось. Но не мог же я позволить какому-то отмороженному ублюдку безнаказанно оскорблять мою Олю. К тому же, было очевидно, что одними оскорблениями он не ограничится.

Но Василий Данилович был уже на месте событий и, как говорят военные, «прямо с марша вступил в бой». Стоило буяну схватить Ольгу за плечико, как сзади в него вцепился маленький доктор и, прокричав речитативом: «Лена звони в милицию где этот проклятый охранник», – попробовал провести бросок через бедро. И через мгновение отлетел метров на десять, потеряв по пути очки. Полоумный клиент просто отмахнулся от него, как от надоедливого слепня, и лишь потом обернулся взглянуть, кого же он сейчас отшвырнул от себя. Ольга получила пару секунд передышки. Пора было вмешиваться.

– А теперь иди и толкни меня, – спокойно произнес я, останавливаясь возле стола и сожалея о том, что на мне сейчас длинное, чуть ли не до земли пальто, совсем не предназначенное для боев без правил.

Мужик оторвал взгляд от успевшего встать на карачки доктора и повернул ко мне рожу завсегдатая дурдома. Я поманил его к себе, и он охотно откликнулся на приглашение. Словно каталонский бык на мулету, попер на меня. Ему очень хотелось на ком-нибудь выместить злость. Ему очень хотелось нажить неприятностей.

Он наступал на меня медленно и уверенно, будто танк. А я отходил к центру просторного фойе. Не хотелось, чтобы, угодив под мой удар, этот придурок смел своей тушей монитор с Олиного стола. Лена, так и не позвонившая в милицию, замерла у меня за спиной. Ольга сидела, сжавшись в комочек, на своем стульчике. Василий Данилович полз на карачках к своим очкам.

Мужик приблизился ко мне на расстояние удара. И я не стал терять время даром. Ведь неожиданность нападения – это половина победы. А я как раз и рассчитывал в первую очередь на внезапность, ведь этот лоб был килограммов на двадцать тяжелее меня. А если он еще умел драться… Я резко крутанулся вокруг оси и попробовал пяткой закатать противнику в челюсть.

Но мой первый удар мужик совершенно спокойно сблокировал. И тут же принял боевую стойку. При этом сразу бросалось в глаза, что это не дешевая показуха, когда пытается что-то изобразить дилетант. Этот бешеный пес явно знал толк в каком-то из боевых искусств.

– Черт! – процедил я немного растерянно и, подпрыгнув, еще раз попытался достать мужика ногой. Пальто мешало, его полы развевались, как крылья. Я рисковал просто взять и запутаться в них. Но не просить же сейчас своего противника: «Погодите секундочку. Я только разденусь».

Тем временем мужик без труда уклонился назад и от второго удара и в свою очередь обозначил контратаку, но вперед не пошел. Пока он только оборонялся, и у меня сложилось впечатление, что при этом он получает небывалое наслаждение. Я даже предположил, что мой противник еще не выложил на стол все свои козыри и сейчас предвкушает, как будет меня убивать. На губах этой сволочи даже играла зловещая ухмылочка.

«Этот пес что-то умеет, – с раздражением думал я, – а то бы он не держался настолько уверенно… Распроклятье! Называется, приехал в престижную клинику полечить себе рожу!».

Готовя очередную атаку, я от усердия даже прикусил губу. Мужик не спеша кружил вокруг меня, не изъявляя пока никакого желания идти вперед.

Тогда вперед попер я. Обозначил удар левой ногой, и мой противник купился, отвлекся буквально на какой-то момент. Этого времени мне хватило на то, чтобы провести удар «Хвост дракона», – резко присев и опершись руками, прочертить правой ногой широкий полукруг у самого пола, подсечь противника под колени. Мужик грохнулся на паркет, и я, стараясь не упустить ни доли секунды, бросился его добивать. Подпрыгнув, обрушился на него, стремясь нанести увесистый удар локтем по почкам. В последний момент эта верткая мразь успела перекатиться в сторону, и я угодил локтем по паркету и чуть не взвыл от боли и от обиды. Но на нытье не было времени. К тому же, мой противник, сделав какой-то немыслимый кувырок назад, каблуком своего ботинка заехал мне по затылку. Совсем несильно заехал, но этого хватило на то, чтобы я с размаху ткнулся лицом в паркет. Во рту появился солоноватый привкус крови.

Я поспешил вскочить на ноги. Мужик в своей дурацкой стойке маячил примерно в трех шагах от меня. И опять улыбался, подлец. Он был явно сильнее меня. И сознавая это, никуда не спешил, уверенно прибирал инициативу в свои руки.

– Ты достойный соперник, – тихо-тихо, так чтобы это мог расслышать лишь я, прошептал он. – Мне будет приятно тебя убивать.

От этого сумасшедшего признания мне стаю не по себе. И я наконец осознал, что то, что сейчас происходит, очень даже серьезно. «Либо я все же достану сейчас этого психа, либо он меня… страшно подумать!» – промелькнула мысль у меня в голове, и я, уже особо и не рассчитывая на успех, попытался провести еще одну атаку. Без затруднений мужик сблокировал мой очередной удар ногой в голову, от второго удара спокойно, не суетясь, уклонился, отступив на шаг в сторону. И сразу же впервые за все время перешел в контратаку. Уже не просто обозначая ее. На этот раз он атаковал на полном серьезе. Май-гери! [6]6
  Май-гери – Удар ногой в корпус.


[Закрыть]Блок! Маваши-гери! [7]7
  Маваши-гери – Удар с разворота.


[Закрыть]Я отклонился назад. И в этот момент мой противник, наконец, допустил ошибку, которую я так ждал.

Он переоценил свои силы. Решил неожиданно сблизиться со мной, рассчитывая на свою массу, на мощь своих кулаков. Обратил ведь внимание, мерзавец, на то, что я стараюсь постоянно выдерживать длинную или среднюю дистанцию, притом не нанес еще ни одного удара рукой и атакую только ногами. А значит, надо лишить меня подобной возможности, сократить дистанцию боя. И мужик резко бросил тело вперед, помышляя только о том, как не дать мне отступить в сторону или назад. Но я и не собирался отступать. Наоборот, вместо этого сделал шаг навстречу противнику, отвел в сторону его левую руку, сблокировал жесткий свинг справа и головой нанес раскрывшемуся мужику сильный удар в лицо. И, сразу же отступив назад, от души влепил своему противнику ногой в пах. Мужик глухо ухнул и грохнулся на колени.

Я добил буйнопомешанного посетителя клиники «Эскулап» добрым ударом в челюсть, и он растянулся посреди стерильно чистенького фойе, пачкая паркет кровью, обильно хлеставшей из носа. А я стер со лба пот и наконец смог перевести дыхание. Посмотрел на Лену, попробовал улыбнуться. Оказалось, что у меня губы трясутся.

– Такое у вас каждый день или только по понедельникам?

– Такое вообще впервые. – Вышла она из оцепенения. – Забредали, бывало, пьяные, но их вышвыривала охрана.

Я тут же вспомнил невзрачного охранничка, который сегодня молча разглядывал меня поверх газетенки. И подумал: «Интересно, и каким должен быть пьяный, чтобы его сумел вышвырнуть подобный сморчок?»

– Кстати, – едко поинтересовался я, – а где она была, эта ваша охрана, когда меня чуть не убили?

Лена молча пожала плечами.

Поверженный мной шизанутый мужик заелозил по полу ногами, по-видимому, приходя в себя, и я без раздумий добавил ему наркоза ударом ноги по почкам. Пусть лежит и не дергается.

– А где менты, которых вы должны были вызвать еще десять минут назад? – продолжал допрос с пристрастием я.

Лена снова пожала плечами.

– И правда, Леночка, – вмешался выбравшийся из безопасного уголка и подкравшийся к нам чуть ли не на цыпочках Василий Данилович, – почему ты до сих пор не позвонила в милицию? Вызови их хоть сейчас, пока не очухался этот… Или звони в охрану на лечебное отделение. Пусть…

– Не надо, – перебил я врача. – Здесь нужны не менты и не охранники, а психиатр. И вообще, вы разве хотите себе на голову лишних проблем? А? – Пронзительно посмотрел я на Данилыча.

– Нет, вообще-то, – неуверенно промямлил он.

– Няне хочу. А менты мне их обеспечат. И неизвестно, кем я еще окажусь у них в протоколах – потерпевшим, обвиняемым или преступником. А поэтому я сейчас возьму это дерьмо, – я кивнул на валявшегося на полу мужика, – и вышвырну его на улицу. Вы мне в этом поможете.

– Но он же замерзнет! – воскликнул доктор. Должно быть, вспомнил про клятву Гиппократа.

– Когда я в одиннадцать выходил из дома, было ноль градусов, – заметил я. – Сейчас, думаю, еще потеплело. Этот придурок одет хорошо, а на свежем воздухе он придет в себя уже минут через десять.

– И вернется сюда, – сыронизировал Василий Данилович.

– Нет, не вернется. – Я был в этом совершенно уверен. – Ему теперь не до этого. У него сломан нос и напрочь отбиты почки. Добраться б до дома.

Бесчувственного незваного гостя мы с доктором, особо не церемонясь, выволокли через черный ход во внутренний дворик и оставили возле помойки. На прощание я слегка пнул его ногой по бедру: «Смотри, не возвращайся. Добавлю». И мы с доктором отправились назад в приемный покой.

– Не пойму одного, – сказал я Даниловичу, дожидаясь, когда тот запрет дверь. – Сколько я здесь пробыл времени, но из всего персонала вашего «Эскулапа» видел лишь четверых. Мельком – охранника, который потом куда-то исчез, потом Ольгу, Лену и вас. А где остальные? Врачи, больные, уборщицы?

Василий Данилович рассмеялся.

– И вы уже, конечно, успели подумать: «А не угодил ли я, случаем, в какие-нибудь там „Рога и Копыта“?». Признайтесь, Денис, ведь так?

– Ну, собственно… – замялся я.

– Ничего страшного. Не вы первый, не вы последний. А ларчик-то открывается просто. Чтобы попасть отсюда в лечебное отделение, надо подняться на третий этаж, преодолеть метров пятьдесят по коридору, потом снова спуститься. Одним словом, получается, что приемный покой находится на отшибе и, естественно, никто с лечебного отделения не имеет особого желания просто так наведываться к нам в гости. А так, получается, что мы в стороне от начальства. Удобно. А в лечебном отделении есть свой собственный выход.

– Странно, – пробормотал я. – Думаю, за семь лет работы такая клиника, как ваша, могла заработать бы на целые хоромы, а не ютиться в каких-то «одесских катакомбах».

– Ох, Денис. – Вздохнул Василий Данилович. – Вы не знаете, с чего мы начинали. А хоромы есть. Там сейчас заканчивают ремонт, и сразу после Нового года, надеюсь, мы туда переедем. Так что, приглашаю на новоселье.

Мы вернулись в фойе, где Ольга возилась с тряпкой, вытирая с линолеума кровь, а Лена распекала немолодого охранника с мордой пропойцы, который «всего-то на сорок минут отошел перекусить». Я обозрел эту мирную картину насмешливым взглядом, заметил:

– Ну и бардак же у вас, господа. Знал бы, обратился бы куда-нибудь в другое место. Но раз уж повязался с вами… До свидания. До четверга. – И направился к выходу.

И в этот момент, бросив тряпку, за мной устремилась Ольга.

– Денис Аркадьевич! Денис Аркадьевич, секундочку. Я ведь вас еще не поблагодарила за то, что за меня заступились.

Она стояла напротив, смотрела мне прямо в глаза, и я ощутил, как от этого взгляда у меня в миг взмокла спина. Надо было что-то ответить, хотя бы какую-нибудь тупую банальность типа «Все ништяк, крошка. Не беспокойся, считай, что уже поблагодарила». Но ничего, даже такой чепухи, на ум не приходило. И я лишь глупо улыбнулся, сказал:

– До свидания. – И решительно развернулся, стремясь поскорее убраться от этого огромного соблазна в образе Ольги. От греха подальше.

Но она не дала мне так просто уйти.

– Ой, подождите, – заверещала Ольга мне в спину, и я послушно замер, наблюдая за тем, как она кинулась к своему столу и что-то быстро нацарапала на листочке бумажки. – Вот, – протянула она мне записку. – Здесь мои телефоны. Я буду рада, если вы позвоните. Я буду очень и очень рада.

Я покрутил в руке небольшой желтый листочек. Точно, три номера – домашний, сотовый и служебный.

Потом я аккуратно сложил бумажку и опустил ее в кармашек Олиного халатика.

– Я все равно не позвоню, – негромко произнес я и посмотрел в большие зеленые глаза. В них отчетливо читалось разочарование. – До свидания, Оля. – И я распахнул входную дверь. На этот раз меня уже никто не пытался остановить.