Текст книги "Пуля для певца"

Автор книги: Б. Седов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6
КРЫЛЬЯ ДЛЯ УБИЙЦЫ

Утром, едва проснувшись, Роман тут же вспомнил о том, что прошлым вечером тщетно пытался разыскать своего бессменного директора Шапиро, и беспокойство снова охватило его. Наскоро приняв душ, а именно неподвижно постояв две минуты под струями теплой воды, Роман вытерся и, навалив Шнырю премиальную двойную порцию «Вискаса», поставил на газ чайник. Набрав несколько раз все известные ему номера Шапиро, он удостоверился в том, что ни один из них не отвечает, и, вяло выругавшись, сел завтракать.

Две чашки кофе привели Романа в бодрое и дееспособное состояние, но сытости не прибавили, потому что в холодильнике было пусто, а куском черного хлеба, пролежавшего в хлебнице две недели, можно было колоть орехи.

После более чем скромного завтрака Роман на всякий случай позвонил Боровику, но тот про Шапиро ничего не знал и вообще находился в состоянии некоторой депрессии по случаю вчерашнего злоупотребления с бывшими сослуживцами, посетившими его убогий приют с портфелем, набитым бутылками коньяка.

Тогда Роман решил просто прокатиться по городу, посмотреть, не изменилось ли что-нибудь за время его экспедиции в Африку. Выйдя на улицу, он надел черные очки, сел в свою «Вольво-860» и чинно выехал из двора, едва не зацепив мусорный бак, который стоял в подворотне, загораживая проезд. На Петропавловке грохнула пушка, солнце стояло в зените, и день выдался жаркий, хотя до африканского зноя, к которому Роман уже успел привыкнуть, было далеко.

Выехав на Исаакиевскую площадь, Роман повернул направо и через минуту оказался у начала Невского проспекта. Снова повернув направо, он пропустил переходившую через дорогу пожилую женщину в соломенной шляпке с темно-синей лентой и поехал в сторону площади Восстания.

– Ну где же ты, сын Израиля? – раздраженно пробурчал Роман, в очередной раз безрезультатно набрав номер Шапиро. – Может быть, отправился, как это у вас там принято, сорок лет бродить по пустыне? Например, с моими денежками…

Роман хмыкнул и помотал головой.

Шапиро, конечно же, не ангел и даже хуже, но Роман не мог поверить в то, что его вечный и бессменный директор, набив чемодан украденными долларами, пытается скрыться в какой-нибудь далекой стране. Например, в Гондурасе.

Мысль о Гондурасе развеселила Романа, и он, ухмыльнувшись, осторожно повернул на узкую улицу Рубинштейна, где располагалась контора Шапиро. Остановившись у входа в контору, Роман вышел из машины и, подойдя к большой железной двери, нажал на кнопку звонка. Через минуту дверь открылась, и на пороге показался охранник Валера, который держал в руке открытую банку пива.

– Какие люди, какие звезды! – приветствовал он Романа. – А никого нету.

– То есть как никого? – удивился Роман.

– А так – никого. Все в отпуске.

– В отпуске? – Роман озадаченно посмотрел на охранника. – В каком еще отпуске?

– Ну… В обычном. Шапиро всех отпустил до двадцатого числа.

– А когда это было?

Охранник наморщил лоб.

– Когда? Сегодня десятое, значит, примерно первого.

– Первого… – Роман прикинул в уме: первого они с Лизой уже четыре дня как наслаждались экваториальной жарой.

Странно.

Шапиро, отправив Романа и Лизу на отдых, вместо того чтобы в поте лица зарабатывать деньги на только что записанном альбоме, распускает всех своих подчиненных и исчезает в неизвестном направлении.

Весьма странно.

– И что, Шапиро вот так просто отправил всех в отпуск?

– Ага, – кивнул охранник, дохнув на Романа пивом, – позвонил и сказал, чтобы Белишкин выдал отпускные и разогнал всех.

– И тут теперь только охранники?

– Ну да, – улыбнулся Валера, – сидим, пиво пьем, телевизор смотрим.

– Та-ак… А что он сказал насчет того, когда вернется?

– Ничего не сказал. Наверное, двадцатого и вернется, вместе с остальными.

– Ладно, если появится раньше, пусть позвонит мне.

Роман кивнул охраннику Валере и пошел к машине.

Сев за руль, он опустил стекло и закурил.

Что за дела такие творятся на белом свете?

– Ну и черт с ним, – решительно произнес Роман, – диски продаются, и слава богу. А я тогда позвоню Лизе и позову ее на… на рандеву.

Мысль о Лизе привела Романа в отличное настроение, и он, схватив трубку, быстро набрал ее номер.

– Это Елизавета Леонидовна Трубецкая? – официальным голосом поинтересовался он, когда Лиза сняла трубку.

– Нет, это Патриция Авроровна Бендер-Задунайская, – ответила Лиза.

– Простите, я ошибся, – любезно сказал Роман.

– Нет уж, не прощу, – возразила Лиза. – Разбудил меня на самом интересном месте и теперь думает отделаться каким-то жалким «простите»!

– Разбудил? А сколько сейчас времени, знаешь?

– Это не важно. Важно только то, что мы с Индианой Джонсом добрались до заветного сундучка, а тут ты со своим дурацким звонком. Весь кайф поломал! Представляешь, сколько там денег было?

– А может, и не денег, – ответил Роман, – может быть, этот сундучок был шкатулкой Пандоры. Вы бы его открыли, а там все ужасы и несчастья мира. Вот так сюрпризик был бы!

– И все ты врешь! – Лиза зевнула. – Ладно уж, разбудил, так говори, что тебе надобно, старче.

– Старче? – возмутился Роман. – Уж всяко помоложе, чем твой Индиана Джонс.

– Зато у него такая шляпа! – мечтательно произнесла Лиза.

– Шляпа? – Роман задумался. – Интересно, что бы это значило по Фрейду?

– Действительно, – Лиза зевнула еще раз. – По Фрейду и еще по девице Ленорман.

– А это еще что за еврейка?

– Это не еврейка, а вовсе даже француженка. Ты со своим Шапиро вовсе сбрендил. На каждом углу евреи мерещатся. Ты случайно у фонарного столба отчество не спрашивал?

– Нет, не спрашивал. Отстань от меня со своими евреями. Мне Шапиро за глаза хватает. Он, между прочим, как сквозь землю провалился, нигде его нет и ни один телефон не отвечает. Скажи лучше, мы с тобой поедем наслаждаться видами пригорода?

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

– Ну-у-у… Хорошо, поедем.

– Тогда я буду у тебя через полчаса, – радостно воскликнул Роман.

– Будь, – засмеялась Лиза и повесила трубку.

Переехав через Дворцовый мост, Роман принял вправо и оказался на Стрелке Васильевского острова. Над Ростральными колоннами болтался небольшой дирижабль, под которым реяло полотнище с надписью «Мы веселимся или как?».

Роман ничего не понял и проехал мимо, соображая, что бы это могло значить.

Веселятся они, блин…

В стране черт знает что делается, а они – веселятся. Наверно, если бы они знали, чем все это может закончиться, они веселились бы еще больше.

А не заехать ли в «Прибалтийскую» и не купить ли Лизе хороших пирожных, подумал Роман. Время еще есть, Петроградская – вот она, до Лизы ехать пять, ну, от силы восемь минут…

Точно, купить!

Пусть порадуется девушка.

Промчавшись по набережной Макарова, Роман повернул на Малый и, увидев впереди несколько зеленых светофоров, поддал газу. Пролетев без остановки до Восемнадцатой линии, он сбавил скорость, и тут из-за стоявшего у поребрика «уазика» выскочил мент.

В одной руке он держал радар, в другой – полосатую палку, которой указал сначала на Романа, потом, повелительным жестом, на свободное место рядом с «уазиком».

Чертыхнувшись, Роман нажал на тормоз и, резко вильнув, остановился в десятке метров от мента. Тот закинул радар в «уазик» и неторопливо направился к «Вольво». Роман никогда не видел, чтобы люди ходили так неторопливо и лениво, как этот сытый подонок. Даже на похоронах убитые горем родственники переставляют ласты быстрее.

Из машины Роман, естественно, выходить не стал, а просто открыл до отказа окно и приготовил документы. Подойдя к окну, гаишник сделал ленивое движение правой рукой, приподняв ее сантиметров на двадцать и снова безвольно уронив. Это, по всей видимости, заменяло отдание чести.

Роман повернул голову и посмотрел на его толстое брюхо.

– Сержант Бедрищенко. Документики… – сказал мент.

Роман протянул ему документы, и мент начал их изучать.

Прошла целая минута, которую он отпустил Роману на то, чтобы тот сам начал разговор, но Роман молчал, и, не дождавшись заветного предложения разобраться на месте, мент тяжело вздохнул и сказал:

– Нарушаем… Вы знаете, с какой скоростью ехали?

– Конечно, знаю, – бодро ответил Роман. – Примерно сто тридцать.

– Вот видите, – горестно отозвался мент. – Значит, нарушаем сознательно. И что будем делать?

– Я не знаю, что вы собираетесь делать, – равнодушно сказал Роман. – Мое дело – нарушать, а уж вы сами решайте, что дальше.

Мент крякнул и вдруг шумно потянул носом.

Видимо, из салона несло пивом, которого Роман, честно говоря, с утра принял уже ровно три маленьких бутылочки.

– Сколько сегодня выпили? – спросил мент уже другим, строгим голосом.

Видимо, почувствовал, что добыча может быть более крупной, чем при превышении скорости.

– Три бутылки пива, – спокойно ответил Роман, – и еще выпью.

– Не знаю, не знаю… – с сомнением сказал мент. – Сейчас машинку на штрафплощадочку, а потом будем разбираться. Выйдите из машины.

Роман прекрасно знал о том, что происходит на фронте штрафов, взяток и вообще отношений с гаишниками, и точно знал, как себя вести.

Заглушив двигатель, он вышел из машины и встал прямо перед ментом.

Ростом тот был примерно с Романа, но весил килограммов сто тридцать, и этот вес приходился вовсе не на могучие мышцы, а на тугое сало и дикое мясо. На его багровом затылке Роман насчитал четыре складки, подбородков было всего лишь два, зато второй весил килограмма три, а нос был защемлен между весьма выдающимися и выпуклыми щеками. Брюхо у него, естественно, тоже имелось, а под носом росли густые черные усы, которые, если бы он похудел маленько, придали бы ему сходство с Саддамом Хусейном в лучшие годы его жизни.

– Значит, машинку сейчас на штрафплощадочку, – повторил мент, – а сначала сядем ко мне в машинку и оформим протокольчик.

– Машинка, штрафплощадочка, протокольчик… – усмехнулся Роман. – Ты что, в песочнице сидишь, что ли?

Мент удивленно посмотрел на Романа и сказал:

– А вы не наглейте.

– Я наглею? – удивился Роман. – Ладно, не будем об этом. Ты лучше послушай, что я тебе скажу.

– Ну и что вы мне скажете? – хмыкнул мент.

Роман достал из кармана пачку долларов и повертел ею перед носом мента.

– Видишь? Это доллары. Сейчас я дам тебе сотню и поеду дальше. А если ты упрешься, то я дам твоему начальнику пять. И все равно поеду дальше, но тогда ты останешься ни с чем и даже больше чем ни с чем. Я целых две недели не был в России, и в первый же день видеть твою толстую морду – слишком большое огорчение. Поэтому, если ты упрешься, как баран, я дам другим людям тысячу, и тебя на следующий же день повяжут на взятке. Ты ведь не можешь не брать взятки – тебе нужно приносить деньги начальнику. Верно? Верно. Поэтому держи сотню и будь здоров.

Роман протянул менту купюру, но он стоял и молчал, не зная, как отреагировать на такую наглую, но в то же время совершенно справедливую декларацию. Тогда Роман сунул деньги ему в нагрудный карман рубашки, забрал из его неподвижной руки документы и открыл дверь «Вольво». Уже сев за руль, он высунулся в окно и добавил:

– А если сообщишь своим по рации, что тут такой сладкий ездит, тогда у нас с тобой будет совсем другой разговор.

Отъехав, Роман посмотрел в зеркало. Мент так и стоял, глядя ему вслед.

Роману вдруг пришла в голову дурацкая мысль, что мент сейчас очухается и бросится за ним в погоню, но этого, конечно же, не произошло. Ему нужно кормить свою жадную жену и маленьких детей, из которых при таком отце вырастет известно что, поэтому он схавал и то, что ему сказал Роман, и сто долларов.

Работа у него такая.

И такие вещи, как гордость, честь и совесть, этой работе только мешают.

Роман посмотрел на часы и понял, что уже не успевает за пирожными.

– Ну и черт с ними, – произнес он вслух, – девушки от пирожных только толстеют.

Развернувшись, Роман поехал обратно, в сторону Петроградской, и тут ему в голову пришла забавная мысль.

А если бы менту пришло в голову проверить машину?

В бардачке «Вольво» имелась «беретта» и шесть обойм к ней.

Но еще имелось и разрешение, так что…

А почему, интересно, мент не узнал его?

Или узнал, да виду не подал?

* * *

Забрав Лизу и выехав наконец за город, Роман расслабленно откинул голову на подголовник, прибавил газу и тут, взглянув в зеркало заднего обзора, увидел, что в опасной близости от багажника его машины маячит открытый «Форд», за рулем которого сидит мужчина средних лет и совершенно уголовной наружности. Мужчина сверлил взглядом затылок Романа, а сам в это время, склонившись вправо, рылся в бардачке.

Роман нахмурился и, оторвав голову от подголовника, сказал Лизе:

– Ну-ка посмотри повнимательнее, кто это там сзади?

Лиза резво обернулась и через несколько секунд ответила:

– Ромка, у него пистолет!

– Пистолет? – Роман снова посмотрел в зеркало. – Можешь пересесть за руль?

– Конечно, – ответила Лиза и тут же оказалась у Романа на коленях.

– Ах, как это сексуально, – пробормотал Роман, выскальзывая из-под нее и устраиваясь на правом сиденье. – Пистолет, говоришь? У самих пистолеты найдутся!

И он полез в бардачок за «береттой».

Лиза в это время вдавила педаль в пол, и «Вольво» резко увеличила скорость. «Форд» слегка отстал, но тут же, взвыв мотором, снова оказался прямо за багажником «Вольво». Раздался выстрел, и заднее стекло «Вольво» рассыпалось в мелкую крошку. Лиза взвизгнула и нажала на педаль газа еще сильнее.

Началась гонка.

Водитель фургона «Перевозка мебели», у которого перед носом внезапно оказался открытый «Форд» с коротко стриженным мужчиной за рулем, резко повернул руль влево и подрезал обгонявший его на скорости 110 километров в час трейлер, в бесконечно длинном кузове которого ехали тридцать две новгородские коровы.

За трейлером тянулся волнующий обоняние шлейф запаха, напоминавшего о бескрайних российских просторах, пьяных мужиках, одетых в ватники, и скотных дворах. Водитель трейлера, дюжий парень в клетчатой рубашке и с длинными пшеничными усами, накурившись марихуаны, слушал по радио канал «Радио буль-буль».

Когда едущий справа от него фургон «Перевозка мебели» неожиданно принял влево, перегораживая путь, он тоже резко повернул руль и нажал на тормоз. Его двадцатидвухметровый сарай начал величественно разворачиваться поперек дороги. На такой скорости его несло, как пароход без команды по Волге.

Роман загнал обойму в пистолет, и, стоя на коленях на заднем сиденье, прицелился в приближающийся «Форд». Нажав на спусковой крючок несколько раз, он никуда особенно не целился, надеясь просто отогнать преследователя, поэтому никуда и не попал.

Три вылетевшие из ствола «беретты» пули попортили капот старого «Форда», а также продырявили покрышку уходящего в сторону фургона, но не нанесли никакого вреда сидящему за рулем «Форда» Палачу.

Водитель «Перевозки мебели», почувствовав, что машина перестает слушаться руля, нажал на тормоз и попытался съехать на разделяющий встречные полосы газон шириной около двадцати метров. Для этого ему нужно было пересечь еще два ряда, идущих слева от него. Но простреленная правая передняя покрышка сыграла с ним злую шутку. Разорвавшись, она слетела с колеса, и стальной обод высекал искры из асфальта. Когда колеса повернулись влево, обод зацепился за выбоину в асфальте, и фургон перевернулся. Дальше он поехал на крыше.

Водитель был пристегнут, а груз, который был внутри, – нет.

Итальянская мебель, принадлежащая заказчику, превратилась в дрова.

Роман зачарованно проводил взглядом скользивший на крыше фургон, а когда поднял глаза, то увидел, что «Форд» приблизился на опасное расстояние, и Палач, подняв пистолет, целится в Лизу.

Нырнув за спинку сиденья, Роман закричал:

– Лиза, быстрее!

Лиза увеличила скорость и стала обгонять идущий впереди микроавтобус. В это время Палач открыл огонь. Он выпустил всю обойму, но, к счастью, ни в кого не попал. Однако лобовое стекло «Вольво», простреленное в нескольких местах, стало совершенно непрозрачным и повисло на прослойке триплекса.

– Роман, я ничего не вижу, – крикнула Лиза, и Роман, услышав это, повернулся к преследователю спиной и, бросившись вперед, схватил разбитое стекло за край и вырвал его из рамы, сильно порезавшись при этом.

В салон ворвался ветер. Повернувшись, Роман увидел, что «Форд» почти касается бампером их багажника, а Палач успел заменить обойму и снова поднял пистолет.

Разломанное лобовое стекло все еще было у Романа в руках, и он с силой швырнул его назад. Пока оно летело в воздухе, он успел снова схватить пистолет и навести его на преследователя. Остатки стекла, словно замерзшая мокрая тряпка, испачканная кровью, ударили Палача по руке в момент выстрела, и пуля ушла в сторону. В эту же секунду Роман нажал на курок, и пуля попала прямо в правую руку Палача, в которой тот держал пистолет. Оружие, тускло блеснув вороненым металлом, кувыркнулось в воздухе и исчезло где-то сзади. Теперь единственным оружием легко раненного Палача был автомобиль.

Трейлер с коровами, не снижая скорости, совершенно не слушался руля и неумолимо разворачивался. От всех его колес валил дым, коровы испуганно мычали, а усатый водила вытаращил глаза и крутил руль в разные стороны. Тут он увидел, что фургон, выделывавший кренделя перед его машиной, неожиданно перевернулся и заскользил по асфальту на крыше. Боясь врезаться в него, водитель вывернул руль влево до отказа, и передние колеса выехали юзом на обочину. Мчавшийся боком трейлер медленно завалился направо и тридцать две коровы, вывалившись через прорвавшуюся брезентовую крышу, кубарем понеслись по дороге со скоростью около 65 километров в час.

Все, кто ехал позади этих нескольких машин, успели затормозить, и жертв не было. Пострадали лишь коровы. Когда подъехала милиция, выяснилось, что все они переломали свои слабые ноги и бесполезные рога, и пришлось застрелить их прямо на дороге. Один из ментов, выросший в деревне, пристреливая несчастных буренок, проливал горькие слезы и клялся бросить работу в милиции и вернуться в родные места. На следующий день в «Правдивых новостях» появился репортаж с названием «Бойня на трассе».

Обогнав микроавтобус, Лиза прибавила газу и стала лавировать между машинами, пытаясь оторваться от преследователя. Палач не отставал и вилял из стороны в сторону, не позволяя Роману прицелиться. При этом ему удалось несколько раз протаранить багажник «Вольво». Водители, видевшие, что рядом с ними идет такая опасная игра в пятнашки, шарахались и тормозили.

Впереди была развязка кольцевой дороги.

Несколько дорог на разных уровнях пересекали друг друга, делая петли и полукольца, и это было похоже на огромный бантик из бетонных лент.

– Сейчас поедем обратно, – прокричала Лиза, – там, впереди, нам нечего делать.

Роман кивнул и выстрелил в приблизившегося к ним Палача.

Тот увернулся и снова нацелил «Форд» в их багажник.

Пересечение дорог было уже близко. Подрезав несколько машин, Лиза переместилась вправо и приготовилась свернуть в развязку. Палач в точности повторил ее маневр. Когда до въезда на изогнутую ленту разворота осталось совсем немного, Лиза притормозила так, чтобы между «Вольво» и «Фордом» оказался «Мерседес» с московским номером и красивой картиной на борту, и нырнула в нужный проезд.

Водитель «Мерседеса», не ожидавший от сидевшей за рулем «Вольво» женщины такой прыти, тоже притормозил и выругался. Тут же перед его машиной пронесся помятый «Форд», который направился туда же, куда и эта трахнутая по голове девка. Московский автомобилист выругался еще несколько раз и продолжил свой путь, навсегда удаляясь от событий, участником которых он чуть не стал.

Въехав на полосу, уходящую в сплетение висящих в воздухе бетонных мостов, Лиза не смогла удержать машину, идущую со скоростью 80 километров в час, «Вольво» занесло и потащило на ограждение. Несущийся следом «Форд» сразу же изменил направление и устремился прямо на потерявший управление автомобиль.

Столкновение казалось неизбежным.

«Вольво» несло на бетонный парапет, и Лиза в отчаянии нажала на педаль тормоза. Окончательно потеряв сцепление с дорогой, «Вольво» резко крутанулась и ударилась багажником о невысокую бетонную стенку. Багажник смялся, но этот удар отбросил машину от парапета и развернул ее так удачно, что она оказалась в нормальном для дальнейшего движения положении.

Между «Вольво» и стенкой образовался промежуток около двух метров. В этот зазор влетел промахнувшийся «Форд» и заскреб правым бортом по бетону. Лиза нажала на газ, но «Форд», пролетев мимо, обогнал их и удалился метров на двадцать. Вдруг у него загорелись тормозные огни, это Палач стал загораживать беглецам дорогу, пытаясь их остановить. Роман выставил пистолет через проем разбитого ветрового стекла и выстрелил. В преследователя он не попал, зато продырявил багажник «Форда», и оттуда что-то полилось.

Неожиданно Лиза крикнула Роману:

– Держись! Попробуем по-другому!

И направила «Вольво» прямо на тормозящую перед ними машину.

Лиза врезалась в «Форд», и его бросило вперед.

Догнав его, она повторила удар. И сделала это еще раз.

При этом она кричала:

– А теперь сам получи, скотина! Нравится тебе?

Палач вертел руль, стараясь сохранить правильное направление, и пока это ему удавалось.

Разворот заканчивался, и обе машины выскочили из узкого пространства висящего в воздухе моста и оказались на широком полотне трассы.

При очередном ударе «Форд» слегка занесло влево, и Лиза решила использовать прием, который неоднократно видела в полицейских съемках при задержании преступников. Она уперлась бампером в заднее правое крыло «Форда», который развернуло градусов на тридцать влево, и вдавила педаль в пол. Заработал турбонаддув, и, отбросив завертевшийся вокруг своей оси «Форд», «Вольво» помчалась вперед, как дикий мустанг с мексиканской колючкой под хвостом.

Теперь они ехали в обратную сторону и быстро приближались к тому месту, где на встречной полосе люди бегали вокруг двух перевернувшихся грузовиков и валявшихся по всей дороге жалобно мычавших покалеченных коров. Нескольких из них выбросило на ту полосу дороги, по которой сейчас мчались Лиза с Романом и не отстававший от них Палач. Не сбавляя скорости, Лиза объехала одну из коров и помчалась дальше.

Палач, профессионально остановив вращение машины после двух полных оборотов, продолжал погоню. Выбрав траекторию проезда загроможденного участка дороги, он направил вконец изуродованный «Форд» между медленно едущим джипом с катером на прицепе и лежащей посреди дороги коровой. «Вольво» был в каких-то ста метрах впереди. На спидометре было 130. И вот, когда Палач уже готов был промчаться между джипом и коровой, несчастное животное попыталось подняться на переломанные ноги и, конечно же, снова повалилось на асфальт, но уже прямо перед бампером «Форда».

Тормозить или менять курс было поздно.

Породистая скотина весила немногим меньше тонны и даже в лежачем положении была высотой около метра, так что «Форд» въехал радиатором прямо в эту гору говядины. Его задние колеса тут же оторвались от асфальта, и Палач вылетел из машины, как из катапульты.

В это время Лиза посмотрела в зеркало заднего вида и тут же сбавила скорость. Зрелище человека, плывущего с раскинутыми руками и ногами в ярком синем небе мимо огромного щита с надписью «Выбираем скорость», произвело на нее приятное впечатление, и она издала победный клич:

– Йи-ха!

«Форд», перевернувшись несколько раз, взорвался, и на фоне вспышки было хорошо видно, как Палач, пролетев по воздуху метров тридцать, ударился об асфальт, некоторое время катился кубарем и наконец замер бесформенной кучей.