Текст книги "Миры Айзека Азимова. Книга 10"
Автор книги: Айзек Азимов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
– Ну, тогда вперед! – устало сказал Тревайз и уверенно зашагал к кораблю. Остальные последовали за ним.
– Что ты намерен делать? – задыхаясь, спросил Пелорат.
– Если они роботы, то должны подчиниться приказам.
Роботы ждали людей, а Тревайз на ходу разглядывал их все внимательнее.
Да, это были роботы. Их лица, казавшиеся покрытыми кожей, были лишены всякого выражения. Роботы были одеты в форму, закрывавшую все тело, кроме лица. Даже руки скрывали тонкие, но плотные перчатки.
Тревайз попытался жестами дать понять роботам, чтобы те отошли в сторону.
Но роботы не сдвинулись с места.
Тогда он тихонько сказал Пелорату:
– Прикажи им, Джен. Да построже.
Пелорат откашлялся и непривычным баритоном медленно произнес несколько слов, показывая в сторону, как перед этим Тревайз. Один из роботов, который был чуть выше других, что-то ответил бесстрастным грудным голосом.
Пелорат повернулся к Тревайзу:
– Я думаю, он сказал, что мы пришельцы.
– Скажи ему, что мы – люди и нас нужно слушаться.
Неожиданно робот ответил на искаженном, но понятном галактическом:
– Я понимаю тебя, пришелец. Я говорю на галактическом. Мы – роботы Охраны.
– Значит, вы слышали, что мы – люди, а вы, следовательно, должны выполнять наши приказы.
– Мы запрограммированы на подчинение только Правителям, пришелец. Вы не Правители и не соляриане. Правитель Бандер не отозвался в обычное время Контакта, и мы прибыли, чтобы узнать в чем дело. Это наш долг. Мы обнаружили несолярианский космический корабль, наличие нескольких пришельцев и то, что роботы Бандера выведены из строя. Где находится Правитель Бандер?
Тревайз покачал головой и медленно, отчетливо проговорил:
– Мы не знаем ничего из того, о чем вы говорите. Наш корабельный компьютер не в порядке. Мы оказались около этой незнакомой планеты не по своей воле и совершили посадку, чтобы установить свое местоположение. Все роботы уже бездействовали. Мы понятия не имеем о том, что тут могло произойти.
– Это неправдоподобное объяснение. Если все роботы поместья не действуют и вся энергия отключена. Правитель Бандер, должно быть, мертв. Нелогично предполагать, что по какому-то совпадению он умер в тот самый момент, когда вы приземлились. Здесь должна быть какая-то причинно-следственная связь.
Тревайз попытался запутать роботов, сделав вид, что он понятия не имеет, что произошло. Он пожал плечами и сказал:
– Но энергия не отключена. Вы же действуете.
– Мы – роботы Охраны, – ответил робот. – Мы не принадлежим никому из Правителей. Мы принадлежим всей планете. Правители нас не контролируют, а энергию мы получаем от атомных элементов. Я вновь спрашиваю: где находится Правитель Бандер?
Тревайз оглянулся. Пелорат явно испугался. Блисс крепко сжала губы, но казалась спокойной. Фаллом весь дрожал, но рука Блисс коснулась его плеча, и он замер.
– Последний раз спрашиваю: где Правитель Бандер? – повторил робот.
– Не знаю, – мрачно ответил Тревайз.
Робот кивнул, и двое его спутников быстро ушли. Он пояснил:
– Мои товарищи, Охранники, обыщут особняк. А вы будете задержаны для допроса. Передай мне вещи, которые висят у тебя на поясе.
Тревайз отступил назад.
– Они не опасны.
– Стой и не двигайся. Я не спрашиваю, опасны они или нет. Я попросил отдать их.
– Нет.
Робот резко шагнул вперед и выбросил вперед руку так быстро, что Тревайз не успел понять, что случилось. Рука робота легла ему на плечо и сильно надавила – Тревайз упал на колени.
– Вещи! – произнес робот и протянул другую руку.
– Нет, – прохрипел Тревайз.
Блисс бросилась к нему, выхватила его бластер из кобуры – робот крепко держал Тревайза, тот не смог помешать ей – и протянула бластер роботу.
– Возьмите, Охранник, – сказала она, – подождите… возьмите и это. А теперь отпустите моего спутника.
Взяв оружие, робот шагнул назад, а Тревайз медленно поднялся, растирая левое плечо и морщась от боли.
Фаллом тихо хныкал. Пелорат растерянно обнял ребенка и прижал к себе.
– Зачем ты сопротивлялся? – гневно прошептала Блисс. – Он мог убить тебя одним пальцем.
Тревайз тяжело вздохнул и процедил сквозь зубы:
– А ты почему не помешала ему?
– Я пытаюсь. Но на это нужно время. Его сознание устойчиво, жестко запрограммировано и не поддается внешнему воздействию. Я должна изучить его. Попытайся выиграть время.
– Не надо его изучать. Просто уничтожь и все, – почти беззвучно проговорил Тревайз.
Блисс незаметно взглянула на робота. Тот внимательно разглядывал оружие, а его напарник просто смотрел на пришельцев. Казалось, их обоих нисколько не интересует перешептывание Тревайза и Блисс.
– Нет. Никаких уничтожений. Мы убили одну собаку и ранили другую на предыдущей планете. Что случилось здесь, ты отлично знаешь. – Блисс снова бросила быстрый взгляд на охранников. – Гея не уничтожает жизнь и разум бессмысленно. Мне необходимо время, чтобы проделать это мирно.
Она шагнула назад, пристально глядя на робота.
– Это – оружие, – произнес робот.
– Нет, – возразил Тревайз.
– Да, – сказала Блисс, – но оно больше не действует. Оно лишено энергии.
– Это действительно так? Почему же вы носите оружие, в котором нет энергии? А может, она еще есть? – Робот зажал в кулаке рукоятку нейрохлыста и осторожно положил палец на гашетку. – Таким образом оно включается?
– Да, – подтвердила Блисс, – если нажать сильнее, оно могло бы включиться, будь в нем заряд энергии. Но его там нет.
– Это точно? – Робот прицелился в Тревайза. – Так ты говоришь, что, если я нажму сейчас, оно не сработает?
– Оно не может сработать, – ответила Блисс. Тревайз застыл на месте, лишившись дара речи.
После того как Бандер разрядил бластер, он проверял его и убедился, что оружие обезврежено, но робот держал нейрохлыст. Его Тревайз не проверил.
Если там осталась хоть капля энергии, ее может оказаться достаточно для стимуляции болевых рецепторов, и тогда железная хватка робота покажется дружеским похлопыванием по плечу по сравнению с тем, что почувствует Тревайз.
В пору муштры в академии флота Тревайза подвергали слабому нейроудару, как и всех курсантов. Это делали для того, чтобы курсанты получили представление о том, что при этом чувствуют люди. Тревайз не горел желанием испытать это еще раз.
Робот нажал на гашетку, и на мгновение Тревайз болезненно напрягся – и медленно расслабился. Хлыст тоже был полностью разряжен.
Робот посмотрел на Тревайза и отбросил оружие в сторону.
– Как оно оказалось разряженным? – спросил робот. – Если оно бесполезно, зачем ты носил его?
– Я привык и носил его просто так.
– Это бессмысленно. Вы все арестованы и будете задержаны для допроса. Если Правители решат, впоследствии вы будете уничтожены. Как открывается корабль? Мы должны обыскать его.
– Это вам ничего не даст, – сказал Тревайз. – Вы ничего там не поймете.
– Если не я, то Правители поймут.
– Они тоже не поймут.
– Тогда ты объяснишь так, чтобы они поняли.
– Нет.
– Тогда вас уничтожат.
– Это вам не поможет. Впрочем, я думаю, что меня уничтожат, даже если я все объясню.
– Продолжай в том же духе, – пробормотала Блисс, – я начинаю разбираться в работе его мозга.
Робот не обращал на Блисс никакого внимания. («Ее это работа или нет?» – думал Тревайз и страстно на это надеялся.)
Обращаясь исключительно к Тревайзу, робот проговорил:
– Если вы станете сопротивляться, то мы уничтожим вас частично. Мы повредим вас, и тогда вы скажете нам то, что мы хотим знать.
– Подождите! – воскликнул Пелорат каким-то страшным сдавленным голосом. – Вы не можете сделать этого! Охранник, вы не имеете права!
– Я получил точные инструкции, – хладнокровно отозвался робот, – и могу сделать это. Безусловно, я нанесу вам настолько незначительные повреждения, насколько будет необходимо для получения нужных сведений.
– Но вы все равно не имеете права! Никакого! Я – чужестранец, как и двое моих спутников. Но этот ребенок, – Пелорат взглянул на Фаллома, которого прижимал к себе, – солярианин. Он скажет вам, что делать, и вы должны подчиниться.
Фаллом взглянул на Пелората круглыми, ничего не понимающими глазами.
Блисс резко качнула головой, но Пелорат явно ее не понял.
Робот перевел взгляд на Фаллома.
– Ребенок не имеет никакого значения, – сказал он. – У него нет мозговых преобразователей.
– Эти преобразователи у него пока полностью не развиты, – сказал Пелорат, – но со временем разовьются. Это солярианский ребенок.
– Это ребенок, но пока его преобразователи не развиты полностью, он не солярианин. Я не обязан ни выполнять его приказы, ни оберегать его от опасности.
– Но это отпрыск Правителя Бандера.
– Неужели? Откуда вам это известно?
– К-какой другой ребенок мог бы оказаться в его поместье? – заикаясь, как это порой с ним случалось в минуты горячности, выговорил Пелорат.
– Откуда ты знаешь, что их здесь не десяток?
– А вы видели других?
– Здесь я задаю вопросы!
В этот момент робота отвлек его спутник, коснувшись его руки. Двое роботов, посланных в особняк, бежали обратно – быстро, но как-то неровно.
До тех пор пока они не приблизились, все молчали. Подбежав, один из роботов что-то сказал по-соляриански. Это известие вызвало странную реакцию – казалось, из всех четверых выпустили воздух.
– Они нашли Бандера, – догадался Пелорат, прежде чем Тревайз успел дать ему знак молчать.
Робот медленно повернулся и сказал, растягивая слоги:
– Правитель Бандер мертв. Из того, что ты сейчас сказал, нам ясно, что вы знали об этом. Как это произошло?
– Откуда мне знать? – огрызнулся Тревайз.
– Вы знали, что он мертв. Вы знали, что его найдут. Откуда бы вы знали это, если не вы лишили его жизни?
Робот уже говорил, как обычно. Он справился с шоком и приспособился к изменившейся обстановке.
– Как бы, интересно, мы могли убить Бандера? – ответил Тревайз вопросом на вопрос. – С помощью мозговых преобразователей он мог в мгновение ока уничтожить нас.
– Откуда ты знаешь, что могут и чего не могут мозговые преобразователи?
– Вы только что упомянули о них.
– Не более чем упомянул. Я не описал их свойства и способности.
– Знание пришло к нам во сне.
– Это неправдоподобный ответ.
– Предположение, что мы явились причиной смерти Бандера, тоже неправдоподобно, – заявил Тревайз.
– В любом случае, – добавил Пелорат, – если Правитель Бандер мертв, значит, нынешний хозяин поместья – Правитель Фаллом. Здесь находится Правитель, и вы должны подчиняться ему.
– Я уже объяснял, – сказал робот, – что отпрыски с недоразвитыми преобразователями – не соляриане. Он не может быть наследником, и как только мы сообщим всем печальную новость, сюда прибудет другой наследник подходящего возраста.
– А Правитель Фаллом?
– Он не Правитель Фаллом. Он всего лишь ребенок, а у нас – избыток детей. Он будет уничтожен.
– Вы не посмеете! Это ребенок! – яростно воскликнула Блисс.
– Не обязательно мне придется это сделать, – пояснил робот, – и уж, конечно, не я приму такое решение. Все будет так, как решат Правители. Однако сейчас детей слишком много, и я могу предположить, какое решение ими будет принято.
– Нет! Говорю вам – нет!
– Это будет безболезненно… А вот и другой воздухолет. Теперь мы должны пойти в бывший особняк Бандера и связаться по головизору с Советом, который назначит наследника и решит, что с вами делать. Дайте мне этого ребенка.
Блисс вырвала Фаллома, который, похоже, был в полуобморочном состоянии, из рук Пелората и крепко обняла ребенка.
– Не прикасайтесь к нему!
Робот выбросил вперед руку и шагнул к Фаллому. Опередив его, Блисс тоже шагнула вбок. Робот продолжал двигаться, словно Блисс все еще стояла перед ним. И вдруг, судорожно согнувшись, он повалился ничком. Трое его спутников стояли как каменные и смотрели прямо перед собой пустыми глазами.
Блисс горько и гневно заплакала.
– Я уже… почти поняла… как ими управлять, но мне не хватило времени… У меня не было выбора… пришлось отключить их и теперь все четверо… бездействуют. Пойдемте скорее на корабль, пока не подоспели другие. Я слишком устала и не перенесу новой встречи с роботами.
Часть VМельпомена
Прочь от Солярии
Дальше все было, как во сне. Тревайз подобрал свое бесполезное оружие, открыл люк, и все ввалились внутрь. До тех пор пока корабль не взлетел, Тревайз даже не заметил, что вместе с ними на борту находится Фаллом.
Они, вероятно, не успели бы взлететь вовремя, если бы соляриане не были такими профанами в воздухоплавании. Их космический аппарат словно завис в воздухе. А компьютер «Далекой звезды» практически мгновенно поднял гравилет ввысь.
И хотя присутствие гравитационного взаимодействия, а следовательно, и инерции от сопротивления воздуха устраняло неизбежные в ином случае и непереносимые эффекты ускорения, которые сопутствовали бы такому стремительному взлету, деваться было некуда. Температура обшивки росла явно быстрее, чем это допускали нормы космофлота да и сама конструкция корабля.
Корабль уже взлетел, когда неуклюжее солярианское судно приземлилось. Потом подлетело еще несколько таких же. Тревайз подумал о том, сколько роботов могла бы еще вывести из строя Блисс, и решил, что их всех наверняка схватили бы, пробудь они на поверхности Солярии еще минут пятнадцать.
Выйдя в космос (точнее, в сильно разреженные слои атмосферы), Тревайз переместил корабль на ночную сторону планеты. Поскольку они поднялись с поверхности в сумерках, лететь пришлось совсем недолго. В темноте «Далекая звезда» могла бы остыть быстрее. Вскоре корабль стал уходить от планеты по широкой спирали.
Пелорат вышел из каюты, которую делил с Блисс.
– Ребенок крепко спит, – сообщил он. – Мы показали ему, как пользоваться туалетом, и он понял это без особого труда.
– Ничего удивительного. У них в особняке должны были быть подобные удобства.
– Я не нашел, хотя и искал, – с чувством сказал Пелорат. – Мы очень даже вовремя вернулись на корабль.
– Да уж. И не только в смысле туалета. Но зачем мы захватили на борт ребенка?
Пелорат смущенно пожал плечами:
– Блисс не оставила бы его, как будто хотела спасти чью-то жизнь взамен той, которую забрала. Она не может вынести…
– Знаю.
– Очень странный ребенок.
– Ясно, ведь он гермафродит.
– Представляешь, у него есть яички.
– Вряд ли он смог бы обойтись без них.
– И еще что-то вроде маленького влагалища.
– Отвратительно, – скривился Тревайз.
– Вовсе нет, Голан, – запротестовал Пелорат. – Все приспособлено к его нуждам. Он может произвести на свет оплодотворенную яйцеклетку или очень маленький зародыш, который затем развивается в лабораторных условиях, опекаемый, осмелюсь предположить, роботами.
– А что случится, если их роботизированная система даст сбой? Если это произойдет, они больше не смогут получать жизнеспособное потомство.
– Любой мир может оказаться в беде, если его социальная структура совершенно разрушится.
– Честно говоря, я не стану рыдать и рвать на себе волосы, если у соляриан такое случится.
– Ну, – сказал Пелорат, – я согласен, эта планета не особенно симпатична – для нас, я имею в виду. Но этому виной люди и социальная структура. Да, там все не так, как у нас, дружочек. Убери людей и роботов, и ты получишь планету, которая иначе бы…
– Рассыпалась бы в порошок, как Аврора, – закончил за него Тревайз. – Как там Блисс, Джен?
– Боюсь, она просто в изнеможении. Сейчас спит. Всем пришлось очень худо, Голан.
– Я тоже не в восторге от пережитого. Тревайз закрыл глаза и решил, что неплохо бы ему вздремнуть. Он еще не был уверен окончательно, что соляриане не догонят их в космосе, но пока компьютер ничего не сообщал о наличии искусственных объектов в окружающем корабль пространстве.
Он с горечью вспомнил об обеих космонитских планетах, которые они посетили. Злобные дикие псы – на одной, враждебные гермафродиты-отшельники – на другой, и ни малейшего намека на местоположение Земли. Единственный трофей, добытый в результате двух визитов, – это Фаллом.
Тревайз открыл глаза. Пелорат все еще сидел в кресле напротив и печально смотрел на Тревайза.
– Мы должны были оставить этого солярианского ребенка на его планете, – неожиданно убежденно заявил Тревайз.
Пелорат покачал головой:
– Они убили бы его.
– Пусть так. Его место там. Он – часть их системы. Быть убитым из-за того, что оказался лишним – в порядке вещей для рожденного на Солярии.
– О, дорогой дружочек, как это жестоко!
– Это рационально. Мы не знаем, как о нем заботиться. Он помучается с нами, и так или иначе умрет. Что он ест?
– Видимо, то же, что и мы, дружочек. Кстати, а как у нас дела с тем, что мы едим? Сколько у нас осталось припасов?
– Достаточно. Вполне достаточно. Хватит даже на прокорм нашего нового пассажира.
Новость не заставила Пелората прыгать до потолка.
– Как-то мы скучно питаемся. Однообразно, – поморщился он. – Надо было запастись чем-нибудь на Компореллоне – несмотря даже на то, что стряпают там так себе.
– Не могли мы там запасаться. Мы стартовали, если помнишь, довольно поспешно, примерно так же, как с Авроры и Солярии. Да и потом, подумаешь – «однообразно». Согласен – радости мало, но жить-то можно.
– А мы пополним запасы, если возникнет нужда?
– В любое время, Джен. При наличии гравилета и гиперпространственных двигателей Галактика становится необычайно мала. За день мы сумеем перенестись куда угодно. Но дело в том, что половина планет страстно желает обнаружить наш корабль. Я предпочел бы некоторое время держаться от них в стороне.
– Наверное, ты прав. А… Бандер, похоже, вовсе не заинтересовался кораблем.
– Скорее всего, он даже не понял, что это такое. Подозреваю, соляриане давным-давно отказались от космических полетов. Их главное желание – быть предоставленными самим себе, и они вряд ли сумели бы в полной мере наслаждаться одиночеством, постоянно выходили бы в космос и демонстрировали свое присутствие.
– Что же мы будем делать дальше, Голан?
– Осталась третья планета.
Пелорат покачал головой:
– Судя по первым двум, от нее многого ждать не приходится. Лично я не жду.
– Я пока тоже, но как только немного посплю, посижу за компьютером, чтобы проложить курс к третьей планете.
Тревайз проспал значительно дольше, чем собирался, но не особенно огорчился. Здесь на корабле не было ни дня, ни ночи, в привычном смысле и суточные биоритмы время от времени сбивались. Часы устанавливались произвольно, и Тревайз с Пелоратом (а особенно Блисс) частенько спали и ели в разное время.
Тревайз, вытираясь полотенцем (необходимость экономии воды вынуждала стирать с себя пену), уже подумывал о том, не поспать ли ему еще час-другой, когда обернувшись обнаружил, что перед ним стоит Фаллом. Совершенно голый, как и он сам.
Тревайз инстинктивно попятился, стукнулся, естественно, обо что-то – ведь санузел был крохотный – и негромко выругался.
Фаллом, с любопытством глядя на Тревайза, показал на его половой член. При этом что-то сказал. Тревайз не понял слов, но и так было видно, что ребенок не верит своим глазам. Тревайз не придумал ничего лучшего, как стыдливо прикрыться руками.
А Фаллом проговорил тоненьким голоском:
– Приветствую.
Тревайз вздрогнул, поскольку не ожидал, что Фаллом заговорит на галактическом, но, по-видимому, тот просто запомнил звучание слова.
– Блисс – говорит – ты – мыть – меня, – продолжил Фаллом, с непосильным трудом выговаривая слова.
– Вот как! – Тревайз положил руки на плечи Фаллома. – Ты – стой – здесь.
Он ткнул пальцем вниз, в пол, и Фаллом, конечно, тут же уставился на то место. Он Тревайза явно не понял.
– Не двигайся, – сказал Тревайз, прижимая руки ребенка к туловищу, словно пытаясь сообщить ему состояние неподвижности, а сам второпях вытерся и натянул трусы и брюки.
Выйдя из санузла, Тревайз заорал:
– Блисс!
Поскольку на «Далекой звезде» трудно было отдалиться от кого-либо свыше четырех метров, Блисс тотчас же вышла из двери своей каюты.
– Ты звал меня, Тревайз? – улыбаясь спросила она, – или это нежный ветерок прошумел в траве?
– Шутки в сторону, Блисс. Что это такое? – Он показал большим пальцем назад.
Блисс заглянула в санузел и сказала:
– Ну… это похоже на юного солярианина, которого мы вчера взяли на борт.
– Ты взяла на борт. С какой радости я должен мыть его?
– Я подумала, что ты не откажешься. Он очень мил. Так быстро схватывает галактический, стоит только раз объяснить. Я помогаю ему, как ты понимаешь.
– Естественно.
– Да. Я успокаиваю его. Я держала его под гипнозом почти все время на Солярии. Я следила за тем, чтобы он крепко спал на борту корабля, и пытаюсь понемногу отвлечь его от мысли об утраченном роботе Джемби, которого он, похоже, очень сильно любит.
– Словом, ты хочешь, чтобы ему здесь было хорошо?
– Конечно. Он очень восприимчив, потому что еще маленький, и я поощряю это, насколько могу осмелиться, влияя на его мозг. Я собираюсь научить его говорить на галактическом.
– Вот ты сама и мой его, ясно?
– Вымою, если ты настаиваешь, – пожала плечами Блисс, – но я хотела бы, чтобы он подружился с каждым из нас. Было бы хорошо, чтобы мы все исполняли родительские функции. Наверняка ты тоже можешь в этом поучаствовать.
– Но не в такой же степени!.. И когда закончишь мыть, избавься от него. Я хочу с тобой поговорить.
– Что ты этим хочешь сказать – «избавься от него»? – спросила Блисс с внезапной враждебностью.
– Я не имел в виду «выкинь его через шлюз». Я хотел сказать – отведи его в свою каюту. Усади в уголок. Я хочу поговорить с тобой.
– Всегда к вашим услугам, – холодно произнесла Блисс.
Некоторое время Тревайз смотрел ей вслед, пытаясь успокоиться, а потом прошел в рубку и включил обзорный экран.
С левой стороны в виде темного кружка со светлым серпиком сбоку красовалась Солярия. Тревайз положил руки на пульт, входя в контакт с компьютером, и обнаружил, что раздражение мгновенно улетучилось. Для полноценной связи мозга и компьютера необходимо было спокойствие, и условный рефлекс связал между собой прикосновение к контактам и успокоение.
Вокруг корабля до самой планеты не было никаких искусственных объектов. Соляриане (а скорее, роботы) не желали или не могли преследовать их.
Ну и прекрасно. Теперь он мог выйти из тени Солярии. В любом случае, если продолжать удаляться от планеты, тень исчезнет, поскольку видимые размеры Солярии на расстоянии уменьшаются по сравнению с более далеким, но и более крупным ее солнцем.
Он дал компьютеру команду вывести корабль из плоскости эклиптики, так как это давало возможность более безопасно перейти в режим ускорения. Так они быстрее достигнут области, где кривизна пространства будет достаточно малой для осуществления Прыжка.
И, как часто бывало в таком случае, он принялся наблюдать звезды. Они словно гипнотизировали его своей спокойной неизменностью. Все их истинные смещения и вращения исчезли, благодаря огромному расстоянию, превращавшему их в простые пятнышки света.
Одно из этих пятнышек могло быть солнцем, вокруг которого вращается Земля, – тем Солнцем, под лучами которого зародилась жизнь и по чьей милости развилось человечество.
Наверняка, если Внешние миры вращались вокруг звезд, бывших яркими и удаляющимися представителями звездного семейства и тем не менее не включенных в компьютерную карту Галактики, то же самое могло произойти и с Солнцем.
Или только солнца Внешних миров отсутствовали на карте из-за какого-то древнего договора, согласно которому они были предоставлены самим себе? Может быть, Солнце Земли есть на карте Галактики, но ничем не отличается от подобных ему, но не имеющих на своих орбитах пригодных для обитания планет?
В конце концов, в Галактике насчитывалось около тридцати миллиардов солнцеподобных звезд, но только у одной из тысячи имелись подходящие для обитания планеты. В радиусе нескольких сот парсеков вокруг корабля могли находиться тысячи таких обитаемых планет. Неужели придется по одной прочесывать эти солнцеподобные звезды в поисках таких планет?
А может, то первое и главное Солнце находится даже не в этом районе Галактики? Мало ли где непоколебимо уверены, что Солнце – одна из их ближайших звезд? Что именно они были первопоселенцами?
Тревайзу нужна была информация, но ее до сих пор не было.
Он сильно сомневался, дало ли бы даже самое тщательное исследование тысячелетних руин на Авроре какую-нибудь информацию о местоположении Земли. Еще сильнее он сомневался, что можно было выудить такие сведения у соляриан.
И потом, если все сведения о Земле исчезли из огромной библиотеки на Тренторе, если никаких воспоминаний о Земле не осталось в коллективной памяти Геи, то, похоже, найти сведения на затерянных мирах космонитов шансов было маловато.
А если ему посчастливится все-таки найти земное Солнце и, следовательно, Землю, не заставят ли его даже не понять, что он нашел? Не абсолютна ли самооборона Земли? Не непререкаемо ли ее стремление оставаться неприкасаемой?
Что же он искал? Землю? Или изъян в Плане Селдона, который, как он думал (без особых на то причин), ему удастся обнаружить на Земле?
План Селдона работал уже пять столетий и мог в конце концов привести человечество в спокойную гавань (так говорили, по крайней мере) в океане Второй Галактической Империи, более могущественной, чем Первая, более благородной и свободной – и все-таки он, Тревайз, проголосовал против нее, за Галаксию.
Галаксия должна была стать единым колоссальным организмом, в то время как Вторая Галактическая Империя, как бы велики ни были ее размеры, оставалась бы не более чем союз индивидуумов микроскопического размера по сравнению с ней самой. Вторая Империя могла бы быть еще одним примером того типа союзов индивидуальностей, какие человечество основывало с тех пор, как стало человечеством. Вторая Галактическая Империя могла бы стать величайшим и лучшим из таких союзов, но все равно оставалась бы не более чем еще одним членом в их ряду.
А для того чтобы Галаксия – пример организации абсолютно другого типа – превзошла Вторую Империю в совершенстве, в План должна была вкрасться ошибка, нечто такое, чего не предусмотрел сам великий Гэри Селдон.
Но если Селдон что-то упустил, как мог Тревайз поправить дело? Он не был математиком; не знал ничего, абсолютно ничего о тонкостях Плана; более того – не мог бы в этом ничего понять, даже если бы ему объяснили.
Он знал только о наличии допущений: во-первых, необходимость количества людей для расчетов, и во-вторых, их неведение относительно результатов этих расчетов. Первое допущение не могло не быть аксиомой, если учесть, как велико население Галактики, а второе стало аксиомой, поскольку только адепты Второй Академии знали детали Плана и при этом старательно держали их при себе.
Следовательно, должно было существовать еще одно неизвестное допущение – само собой результирующееся, причем настолько, что его нигде не упоминали и даже не думали о нем, хотя оно могло оказаться сложным. Это допущение, если оно было ложным, могло бы изменить генеральный вывод Плана и привести к тому, что Галаксия стала бы более предпочтительным вариантом, чем Империя.
Но если это допущение было таким очевидным и таким само собой разумеющимся, что о нем даже не упоминали, как оно могло быть ложным? А если никто не упоминал о нем, не думал о нем, откуда Тревайзу знать, что оно вообще существует, или иметь хоть какое-то понятие о его природе, раз уж он предположил, что оно существует?
Был ли он тем самым, кем его считала Гея – с ошибочной интуицией? Действительно ли он знал, как правильно поступить, даже не понимая, почему делает это?
Теперь он занялся посещением всех космонитских планет, которые ему были известны. Верный ли путь он избрал? Здесь ли ответ? Ну хотя бы начало ответа?
Что там было на Авроре, кроме руин и диких собак? Может быть, другие смертельно опасные хищники? Бешеные быки? Крысы-переростки? Коварные зеленоглазые тигры? Солярия оказалась живой, но что было там, кроме роботов и энергопреобразующих людей? Какое отношение имела каждая из этих планет к Плану Селдона, если они не хранили секрета местонахождения Земли?
А если хранили, какое Земля имела отношение к Плану? Не безумие ли все это? Может, он слишком долго и слишком серьезно прислушивался к фантазиям о собственной непогрешимости?
Жуткий стыд тяжелой волной залил его. Казалось, еще чуть-чуть, и он захлебнется. Тревайз взглянул на звезды – далекие, равнодушные – и подумал: «Я, должно быть, величайший глупец в Галактике».