Текст книги "НФ: Альманах научной фантастики 31 (1987)"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Филип Киндред Дик,Харлан Эллисон,Вячеслав Рыбаков,Еремей Парнов,Дмитрий Биленкин,Генри Слизар,Виталий Бабенко,Владимир Гопман,Анатолий Мельников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Для ведущего теоретика лаборатории вы рассуждаете более чем странно, – сказал Хайуотер и, повернувшись к Лампетеру спиной, покинул актовый зал.

3

Несколько месяцев спустя, придя утром в лабораторию, Стив Уоллинг застал Билла Хайуотера за просматриванием чертежей передающего ТМ-устройства. Позади были уже некоторые первоначальные эксперименты, кое-что прояснившие.

– Ваше мнение? – спросил Хайуотер, указывая на чертежи.

– Здесь все безукоризненно, – отвечал Стив. – Но на сегодняшний день конструкция в целом существует лишь на бумаге, и вы это знаете.

– Иными словами, первого испытания ТМ-установки еще долго ждать?

– Боюсь, что так. Однако… – Стив помедлил, – у меня все же такое ощущение, что мы на верном пути.

– Так-то оно так. Но наши мастерские только-только приступили к изготовлению деталей. Удастся ли им выдержать допуски? – Вслух рассуждал Хайуотер. – Заработает ли схема после монтажа? Не пришлось бы все начинать сначала, как бывало не раз в этих стенах…

– А я уверен в успехе, – упрямо сказал Уоллинг.

Разговор этот Стиву не понравился. Прежде Хайуотер всегда с уверенностью говорил о реальности создания ТМ-устройства. А сегодня не скрывал от ближайшего помощника свои очевидные сомнения. Разве не правильнее было бы поддерживать в лаборатории атмосферу веры в то, чем занимаются здесь сотрудники?

Прошло еще несколько недель, но далеко не все детали ТМ-установки были изготовлены. Проверка на стендах показала, что и те, которые удалось сделать, не всегда отвечали техническим условиям.

Хайуотер лично следил за всеми разработками, вникая в любые мелочи. График изготовления деталей не соблюдался из-за их сложности. Хайуотер дни напролет проводил в мастерских и в конце концов добился того, что детали были получены в нужных количествах и требуемых допусков.

Однако на следующей стадии работы снова застопорились. Смонтированное ТМ-устройство не работало. В этом, впрочем, не было ничего неожиданного. Предстояла "обычная" кропотливая работа по доводке изобретения.

Хайуотер распорядился смонтировать два новых ТМ-устройства из проверенных деталей. Результат получился тот же. Начиналась самая трудоемкая стадия эксперимента.

Далее события развивались совершенно непостижимо для Стива Уоллинга. Через четыре месяца, после того как были собраны первые ТМ-устройства, и спустя год и восемь месяцев после начала работ над проектом Вильям Хайуотер вдруг отказался от заведования лабораторией, взял расчет и, по слухам, уехал из города.

Быть на грани успеха – и бросить все?.. Такое не укладывалось в голове Стива. Еще полгода – и устройство наверняка бы заработало! А как в самом начале Хайуотер загорелся идеей создания дупликатора! Похоже, что он переутомился… Потерял душевное равновесие…

На место Хайуотера назначили доктора математических наук профессора Линкольна Лампетера. Он не первый год работал в лаборатории, был в курсе прежних достижений и неудач.

Новые испытания ТМ-устройства были начаты за неделю до рождественских праздников.

В декабре Оксфорд выглядел сумрачнее обычного, но был таким же торжественным. Листья с деревьев опали, кора и ветви были почти черными. Кое-где, на цветниках и в палисадниках частных домов, стоя умирали кусты красных и кремовых роз. Зелень газонов потемнела, но она не перестала быть зеленью.

Перед входом в местный универмаг, в небольшом торговом центре, стояла нарядная рождественская елка, мигавшая праздничными огнями. Многие витрины украсились искусственными елочками из фольги: зелеными, серебристыми, золотыми…

По дороге в лабораторию утром Стив Уоллинг ехал вдоль реки Червелл в "форде" стального цвета, и ему довелось увидеть из окна машины, как утки вылезали в заводях на тонкий ледок в камышах, где он намерз ночью при прояснениях.

День этот принес новое разочарование: ни одно из смонтированных ТМ-устройств не работало!

Начались длительные проверки соответствия изготовленных деталей заданным техническим условиям. Испытывалось оборудование, на котором они были сделаны, вновь проверялись допуски.

ТМ-устройство не подавало "признаков жизни".

Профессор Лампетер, поначалу уверенный в себе, заметно сник. Неудача на новом месте подкосила его. От него ждали практического результата, дело казалось бесспорным… А тут – неудача!

Стив презирал нового руководителя за беспомощность. Талантливый человек, ясное дело, разобрался бы, что к чему. А этот мечется, каждый день отдает новые, зачастую противоречивые указания… И посоветоваться не с кем: Хайуотер бесследно исчез. Стиву было обидно – с приходом Лампетера вся работа становилась бесперспективной, не оправдывались надежды на получение солидной премии и на дальнейшее продвижение по службе.

4

В Оксфорд профессор Лампетер приехал сравнительно недавно. Лет десять он прожил в Японии, занимался исследованиями в одной из ведущих электронно-технических фирм. После возвращения на Британские острова получил назначение в «Лабораторию экспериментальной физики».

Единственным человеком, которого Лампетер знал в Оксфорде, был ученый-лингвист Сэмьюэл Уайт. Он жил в Парк-тауне, в трехэтажном особняке, который был явно велик для него одного. Гордостью Уайта была богатая библиотека, насчитывавшая несколько тысяч томов.

Во время первого же визита Лампетера Уайт показал ему лучшую часть своей коллекции – редкие и старинные книги, приобретенные им в прежние годы при разных обстоятельствах.

Один фолиант особенно заинтересовал Лампетера.

– Откуда у вас эта книга? – спросил он и тут же добавил: – Уникальное издание. Вероятно, единственный экземпляр…

Его собеседник не спешил с ответом. Удобно откинувшись на спинку кожаного кресла с широкими подлокотниками, он наслаждался послеобеденным отдыхом и произведенным на гостя впечатлением. Лампетер буквально пожирал глазами жемчужину его коллекции – старинный том, на обложке которого латинскими буквами было оттиснуто название "Historiae plantarum" Lyon 1660 ["История растений" Дюре, изданная в Лионе в 1660 году].

Книга лежала на деревянном пюпитре, раскрытая на титульном листе. В центре листа, под титулом, был изображен стебелек цветущей мяты.

– У меня нет полной уверенности, – вставая, заговорил наконец Уайт, да, полной уверенности нет, но не исключено, что эта книга существует в единственном экземпляре.

Лампетер перевел взгляд с титульного листа на худое, словно сплюснутое с боков, лицо хозяина. На лице Уайта застыло самодовольное выражение.

– Вероятно, это можно проверить, – осторожно заметил профессор, привычным жестом поправляя очки на носу. – Ведь существуют каталоги, например, в библиотеке Британского музея, а это – очень надежный источник.

– Верно, верно, – скороговоркой произнес Уайт, но по тому, как забегали его глаза, было видно, что он и не подумает ничего выяснять, разве что к этому его вынудят обстоятельства. При всем его уме Уайт был рабом престижности.

Послеполуденное июньское солнце освещало подстриженный газон и кусты барбариса за толстым панорамным стеклом, которое служило стеной библиотеки. В отраженном солнечном свете хорошо просматривалась фактура орехового дерева, из которого были сделаны книжные стеллажи, доверху нагруженные книгами.

– Откройте, наконец, тайну ценителю, – взмолился Лампетер, расскажите, где вы добыли такое сокровище! Вероятно, вы отдали за эту книгу целое состояние?

Уайт задумчиво посмотрел в сад, затем куда-то чуть выше, где над верхушками кустов возвышался шпиль колокольни колледжа "Олл соулз".

– Вам говорит что-нибудь название Хэй? Хэй-он-Уай? Или, может быть, вы читали в газетах упоминание о "Королевстве Хэй-он-Уай"?

Профессор отрицательно покачал головой.

– Вы же знаете, что я не так давно прибыл на этот остров после долголетнего отсутствия. Я мало знаком с местными достопримечательностями.

– Да, да, – согласился Уайт. – Сущая правда, вы новичок и вообще залетная пташка. Вы действительно хотите узнать историю этой книги?

Жестом он пригласил гостя сесть в кожаное кресло, сам опустился рядом, в точно такое же.

– Хэй – название деревушки, расположенной на границе Англии и Уэльса, начал хозяин. – Уай можно назвать пограничной рекой, хотя бы условно, поскольку граница теперь существует лишь как историческое понятие. Деревня расположена по обе стороны реки.

Если ваши друзья, – продолжал Уайт, – ваши лондонские друзья, – уточнил он, – как-нибудь решат показать вам горы и долины Уэльса, то путь ваш будет примерно таким…

Уайт прикрыл глаза, лицо его приобрело сосредоточенное выражение, словно он рассматривал карту, доступную лишь его мысленному взору.

– …Из Лондона вы отправитесь по автомагистрали общенационального значения М4 на запад, и первым крупным пунктом, который вы проедете, будет Рединг. А перед этим вы минуете аэропорт Хитроу и Виндзорский замок, которые останутся с левой стороны по ходу движения. Потом вы проследуете через Суиндон, проскочите севернее Бристоля, пересечете мост через реку Серерн и прибудете в Ньюпорт. За ним шоссе повернет на север и начнет петлять по холмам. Дальше будет Брекон. В конце концов вы выедете на шоссе местного значения, которое на любой автодорожной карте помечено индексом А438. Поедете по нему, пока не упретесь в мост через Уай, – и вы у цели…

– Красивые места? – поинтересовался Лампетер, однако лицо его было бесстрастно, и трудно было судить, действительно ли он заинтересовался пейзажами Уэльсе или вопрос был задан исключительно из вежливости.

Хозяин тотчас на него отреагировал:

– Да, места удивительные. Деревня Хэй расположена в живописной долине, окруженной высокими холмами с плоскими вершинами. Склоны холмов и берега реки покрыты густыми лиственными лесами, много бука и граба, дуба и ясеня, выше в горах встречается береза. Открытые, необработанные пространства заняты вересковыми пустошами, а местами густо поросли папоротником.

Впрочем, по дороге, в долинах, где со времен римского завоевания сохранились угольные шахты, можно увидеть также искусственные холмы, насыпанные из горных пород. А ведь не всякий знает, что требуется не меньше ста лет, прежде чем на таких холмах вырастет что-нибудь путное, ну хотя бы обыкновенная трава…

Уголь тоже укладывают штабелями, на склонах, что, как выяснилось, небезопасно, – рассказывал Уайт, явно увлекаясь и отклоняясь от основной темы своего повествования. – Однажды, было это лет двадцать назад, штабель угля внезапно сполз в долину… Оказалась засыпанной школа в деревне, по самую крышу… Еще несколько домов пострадали. К несчастью, обвал случился через четыре минуты после начала занятий. Погибло несколько десятков детей – практически все в поселке. Уцелел лишь один мальчик, опоздавший в то утро на урок…

Уайт замолчал, пересиливая волнение, вызванное воспоминаниями, но вскоре продолжал:

– Так я говорил о деревне Хэй-он-Уай. Помимо того что она расположена в красивой местности, охотно посещаемой туристами, слава о ней идет по всему острову…

– Чем же она знаменита? – спросил профессор, изображая на лице живейший интерес.

– Деревня эта славится своими книжными магазинами. Чего там только нет! В Лондоне того не сыщешь! Цены вполне умеренные… – сказал Уайт. – И обратите внимание, все эти сокровища собраны в сравнительно малонаселенной местности, вдали от центров цивилизации, в долине, окруженной холмами.

– Кому же пришло в голову открыть в такой деревушке столько книжных магазинов? Кстати, сколько их там?

– Не меньше десятка. В них собраны сотки тысяч томов. И все они принадлежат одному человеку!

– Как это? – опешил Лампетер. – Он либо гениальный бизнесмен, либо сумасшедший…

– И то и другое в ровной мере, как мне кажется, – сказал Уайт. – Очень способный человек с завиральными идеями. Его предки были известными изготовителями джина. А начал он свое дело, как гласит молва, несколько лет назад с пачки подержанных книг, удачно купленных у букиниста.

– И с тех пор…

– И с тех пор он превратился в миллионера! Если вам удастся туда попасть, вы увидите подземные хранилища, уставленные книгами, бывший дом священника, набитый книгами, причем далеко не религиозного свойства, наконец, средневековый замок – Клиффорд-касл, – заполненный книгами до отказа! Книги хранятся также в помещении кинотеатра и пожарной команды…

– Как же это ему удалось? – недоумевал профессор. – Ведь в деревне едва наберется тысяча-другая жителей, может, чуть Больше, Нельзя же рассчитывать на то, что обитатели Хэя станут ежедневно покупать книги, словно хлеб насущный!

– А они их и не покупают… каждый день. Как Билл-книжник устраивает свои дела, мне неведомо. Билл-книжник – это прозвище владельца.

– Значит, там вы и приобрели "Историю растений" 1660 года издания? уточнил профессор Лампетер.

– Да, у Билла. Я отыскал ее в одном из подземных хранилищ, в отделе редких книг. И поверьте, что цена ее не была столь уж фантастичной…

5

Спустя две недели после разговора в доме Уайта, профессор Лампетер приехал на несколько дней в Лондон и поселился в недорогом отеле «Стюарт» на улице Кромвель-роуд, неподалеку от Гайд-парка. Ему рекомендовали расположенный в том же районе «Лондон эмбасси отель» с номерами, обставленными на американский вкус, с персональной ванной и цветным телевизором. Но профессор предпочитал викторианский стиль – все старомодное, не беда даже, если ванна и туалет в коридоре, а к телефону вас зовут к администратору на первый этаж. Зато утром подадут традиционный английский завтрак – яичницу с беконом, кофе, мармелад и тосты – ломтики поджаренного хлеба. Все это включено в стоимость номера. А в модном отеле за завтрак приходится платить дополнительно.

Отсюда было рукой подать до знаменитой "Марбл арч" – "Мраморной арки", – которая была воздвигнута в 1828 году в качестве главного въезда в Букингемский дворец. Она оказалась, однако, слишком узкой для проезда государственной церемониальной кареты. В 1851 году она была перенесена в северо-восточную часть Гайд-парка, и подойти к ней сейчас можно лишь по подземному переходу: она со всех сторон окружена проезжей частью улицы.

От триумфальной арки начинается шумная торговая улица Оксфорд-стрит, ведущая на восток, всегда заполненная народом.

Профессор решил ходить по Лондону пешком, ибо только так можно узнать большой незнакомый город. Уже в день приезда он обошел едва ли не весь центр и остановился, лишь достигнув здания парламента. Он сверил свои часы с положением стрелок знаменитого Биг-Бена, затем застыл перед памятником Уинстону Черчиллю.

Памятник был огромен и грузен. Бронзовый премьер был весь самодовольное олицетворение Британской империи в пору ее расцвета.

Какой-то турист, по виду итальянец, смешно коверкая английские слова, обратил внимание профессора на то, что порхавшие повсюду голуби не садились на голову бронзового Черчилля.

– И знаете почему? – спросил он Лампетера.

Профессор отрицательно покачал головой.

– Создатели памятника, – живо продолжал итальянец, радуясь, что может хоть с кем-то поделиться своими знаниями, – нашли остроумное и вместе с тем смешное решение. Понимаете, вся макушка сэра Уинстона покрыта… миниатюрными иголками! Птица не может сесть, не наколов себе лапки, вот и облетает его чугунную плешь стороной…

На следующий по приезде день профессор Лампетер отправился по левой стороне Оксфорд-стрит в сторону Британского музея. Он шел мимо роскошных, модных магазинов со звучными названиями: "Литтлвудс", "Маркс и Спенсер", "Селфриджис", "Эванс", "Бритиш хоум сторс"… Прохожих зазывали витрины, заполненные обувью, одеждой, золотом и бриллиантами, радиотелевизионной техникой, электронными часами, парфюмерией, игрушками…

Разглядывая толпы покупателей, Лампетер обратил внимание на то, что большей частью это были люди, прибывшие сюда из разных стран, множество туристов. Коренных англичан в магазинах было немного. Лампетер с грустью подумал, что для многих жителей Британских островов все это выставленное напоказ великолепие – не по карману.

В том месте, где кончались модные магазины, профессор свернул налево, на Музеум-стрит, и мимо бензоколонки и пивного бара – паба – на углу вышел к ограде Британского музея.

Огромное, приземистое здание выглядело мрачным и каким-то потускневшим. У входа охранники проверяли у посетителей сумки и свертки. В целях безопасности, разумеется. Не дай бог кто-нибудь пронесет в музей бомбу…

В огромном холле первого этажа профессор занялся изучением указателя. Ему вдруг вспомнился разговор с Сэмьюэлом Уайтом и его приобретение "История растений" издания 1660 года. Как это иногда бывает, совершенно неожиданно для себя профессор решил, что сегодня он не станет осматривать знаменитые барельефы и скульптуры древних времен из Ассирии и Вавилона, Египта, Греции, острова Крит. Он займется книгами.

И тут же, на первом этаже, он прошел в отдел музея, где несколько залов было отведено под постоянную выставку древнейших памятников книжного дела.

Он увидел огромного формата религиозные книги, укрытые под стеклом на специальных стендах, снабженных электронной сигнализацией. Здесь были собраны редчайшие экземпляры Библии, Талмуда, Корана, исторические хроники, древнейшие труды по медицине, математике, астрономии.

"А не заглянуть ли в каталог и не поискать ли там "Историю растений"? пришло вдруг в голову Лампетеру… Такой удобный случай может не повториться.

Профессор направился к входу в читальный зал библиотеки. Оказалось, что войти туда может не всякий: нужен специальный пропуск. Охранник провел Лампетера в комнату для посетителей. Находившийся там сотрудник музея небольшого роста, с округлым брюшком, в старомодных очках: ни дать ни взять, мистер Пиквик! – попросил профессора объяснить, для чего ему понадобилось попасть в библиотеку музея. Лампетер сказал, что ему необходимо уточнить по каталогу, где находится одно интересующее его старинное издание.

– Кто мог бы за вас поручиться? – спросил Пиквик. – Это очень важно.

– Думаю, самым подходящим человеком будет известный ученый-лингвист Сэмьюэл Уайт, живущий в Оксфорде.

Пиквик удовлетворенно кивнул и записал названное имя в регистрационную книгу.

– Этого вполне достаточно, – сказал он. – Благодарю вас, мистер Лампетер. В соседней комнате вас сфотографируют и выпишут вам пропуск.

Так Лампетер выхлопотал себе разрешение на вход в библиотеку. В каталоге вместо привычных ящиков с карточками профессор обнаружил справочные тома, содержавшие каталожные данные. Он отыскал том "Истории".

"История христианства", "История крестовых походов", – читал Лампетер, – "История государства Российского", "История Великих Моголов", "История великих географических открытий", "История земного оледенения"…

Вот! Кажется, нашел… "История растений", Лион 1660 год!

Та самая книга.

Где же она находится, в частном собрании, то есть у Уайта, или в библиотеке?

"А почему я, собственно, сомневаюсь, что книга Уайта – подлинная?" вдруг мелькнуло у него в голове. И тут он увидел запись: "Собственность исторического музея Новоиерусалимского монастыря, Истра, Московская область, Россия".

Лампетер опешил. Он даже очки снял, чтобы лучше рассмотреть текст своими близорукими глазами. Если верить этой надписи, то Уайт не является обладателем подлинной "Истории растений". Вот тебе и предчувствие! Но ведь сам профессор собственными руками ощупывал эту книгу, переворачивал ее страницы, читал ее. И она была самой что ни на есть настоящей!

Он списал на листок выходные данные книги и покинул Британский музей в состоянии полного смятения.

В тот же вечер профессор Лампетер позвонил в Оксфорд и рассказал о своем открытии Сэмьюэлу Уайту.

6

Билл-книжник проснулся в своей скромно обставленной спальне в замке Клиффорд-касл необычно рано – между пятью и шестью утра. Было уже совсем светло. Сквозь листву деревьев в спальню проникали яркие солнечные зайчики. Пятна света неспешно скользили по стенам, словно лучи прожектора на киноэкране.

Билл неторопливо занялся утренним туалетом, но вдруг вспомнил о новых книжных поступлениях, которым надлежало быть накануне вечером. Наряду с увлечением наукой, книги были главной страстью его жизни, к тому же они приносили ему немалый доход. Он успеет осмотреть их до прихода своего помощника – Хромоногого Дика, который вводит каталожные данные в ЭВМ, проставляет цены и развозит новинки по торговым залам.

Одевшись, Билл-книжник начал спускаться по винтовой чугунной лестнице в подвальный этаж замка. Лестница, словно гигантский музыкальный инструмент, издавала гулкие звуки при каждом прикосновении ног.

В подземелье, за массивной стальной дверью, находилось место, куда попадали все новейшие поступления. Билл вошел в лабораторию, где были установлены необычные аппараты, напоминавшие непомерно большие фотоувеличители. От каждого аппарата к стене шел трубообразный, закрытый со всех сторон желоб, напоминавший огромную присоску. У стены, слева от входа, был установлен компьютер с квадратным дисплеем, который, несмотря на ранний час, был включен. Значит, Дик был уже где-то здесь. Дисплей сиял немигающим зеленоватым светом. На нем в неподвижности застыли колонки с названиями книг.

Билл пробежал список глазами сверху донизу. Взгляд его задержался на некоторых заголовках: "Евангелие из Дарроу", "Евангелие из Келса", "Остромирово евангелие"… Далее шли не менее интересные титулы: инкунабулы, напечатанные Гутенбергом, в том числе его шедевр – 42-строчная Библия. Рядом значился "Апостол", выпущенный Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем. Последняя в списке позиция имела порядковый номер 63.

В соседней комнате, куда Билл заглянул следом, на высоких стеллажах хранились наиболее ценные творения человеческой мысли. Среди них были прижизненные издания Микеланджело, Шекспира, Сервантеса… Специалисту достаточно было одного взгляда, чтобы оценить собранные здесь сокровища. Тут было много старинных рукописных книг, созданных в средневековых скрипториях, – в тисненых переплетах, отливающих золотом и серебром титулов, в дорогих окладах, а то и просто в скромных обложках из пергамента. Каких только шрифтов здесь не было! Кириллица и латиница, китайские и японские иероглифы, грузинское и армянское письмо, арабская вязь… В глазах рябило от названий.

На одной полке, рядом с блоками пергаментных листов, зажатых между узкими деревянными переплетами, преимущественно черного цвета, инкрустированными светлыми породами дерева, лежали полиптихи – скрепленные между собой, натертые воском дощечки, на которых писали древние римляне. Были здесь и древнеегипетские папирусы, в том числе "Папирус Гарриса", украшенные стилизованными рисунками, и свитки Мертвого моря, и новгородские и монгольские берестяные грамоты.

Раннее европейское средневековье было представлено книгами с изоморфическим орнаментом, изображавшим рыб и птиц, над которым в свое время трудились иллюстраторы и миниатюристы.

Билл-книжник начал перебирать рукописные манускрипты. Ему попался текст, написанный каролингским минускулом, затем другой, прямо-таки нарисованный – другого слова не подберешь – готическим шрифтом. А вот рукопись с торопливым славянским полууставом…

На нижних полках лежала менее ценная продукция, в основном наших дней; многочисленные карманные издания детективов и "horror stories", словари и справочники, комиксы и иллюстрированные журналы, на обложках которых виднелось обнаженное человеческое тело.

Часть книг валялась на полу – видимо, упали при автоматической их транспортировке из приемной лаборатории. Билл заботливо поднял упавшие тома. Слегка погладил рукой переплеты редких книг, словно желая убедиться, настоящие ли они… Раскрыв подряд несколько книг, Билл увидел, что цены на них уже проставлены. Значит, Дик успел обработать новую партию. Билл стал грузить книги на тележку. Она была легкая, с удобно изогнутой ручкой для транспортировки.

Билл начал с современной литературы – и не случайно. Она попадала в самый низ, а уже на нее ложились более ценные издания. Среди последних оказались "Кодекс Синаитикус" из Древнего Египта, относящийся к IV веку до нашей эры, а также две инкунабулы кирилловского периода, выпущенные Швайпольтом Фиолем в Кракове в 1491 году. Подумав, Билл добавил "Кодекс Леонардо да Винчи", созданный между 1506 и 1513 годами в Милане.

Затем он проверил положение сигнализации и нажал на дверь в стене. За ней открылся тускло освещенный узкий подземный переход, Билл навалился на тележку всем телом – "Как с ней справляется Хромоногий Дик?" – и покатил ее перед собой по коридору.

Дик был его помощником и доверенным лицом, в котором Билл был уверен. Кое-кто в местной пивнушке "Бордер" неоднократно пытался заставить Дика проговориться, выдать секреты Билла-книжника. Все было напрасно. Дик спокойно допивал свое пиво – крепче он ничего не употреблял – и уходил, молча и с достоинством, припадая на одну ногу. Дик, как и его хозяин, любил книги.

…Толкая перед собой тележку, Билл вошел под своды основного хранилища. Оно сообщалось с одноэтажной надземной частью, где и происходила торговля книгами. На выходе из магазина в рабочие часы сидела девушка-кассирша по имени Мэгги, получавшая с покупателей деньги. К ней был приставлен частный детектив Барроу, охранявший кассу.

Здесь, наверху, была привычная обстановка книжного магазина. Никто из покупателей, увидев Билла с ручной тележкой, не смог бы заподозрить, что на ней не совсем обычные книги. Ничто в облике Билла и его сотрудников не наводило на мысль о том, что в подземелье замка скрывается диковинная техника, способная удивить даже опытных специалистов.

Проходя с тележкой мимо стеллажей, Билл раскладывал книги по полкам. Первыми были сняты "Кодекс Синаитикус" и первопечатные книги Фиоля. Потом Билл переложил на стеллажи словари. Затем настала очередь справочников. Наконец, пришел черед дешевых карманных изданий в мягких обложках и красочных журналов.

Книгохранилище, служившее одновременно торговым залом, было огромным. Попав сюда, человек оставался один на один с сотнями тысяч томов. Здесь было множество залов с книжными полками. Посетитель шел мимо стеллажей с табличками; "немецкие", "испанские", "английские", "французские", "арабские", "русские" – и так без конца. Лестницы вели вверх и вниз, коридоры пересекались, изгибались, превращались то в просторные залы, то в тесные клетушки. И всюду, куда ни глянь, были книги, книги, книги…

В простенках между стеллажами были установлены масляные радиаторы, поддерживавшие в помещении заданные температуру и влажность. Проходя мимо них, Билл-книжник ощущал излучаемое ими тепло.

Это был удивительный лабиринт в несколько этажей, доверху заполненный сгустками человеческой мысли, зафиксированной на бумаге, пергамене или дереве, на древесной коре тем или иным способом. Тут были астрономические календари, математические исследования, лингвистические словари, анатомические атласы, литературные журналы, многочисленные мемуары, учебники по всем отраслям знаний, книги по философии и теологии и, наконец, богатый выбор художественной литературы.

Когда магазины были открыты для посетителей, в подземелье порой набивалось много народа. Здесь бродили люди всех возрастов – туристы, приезжие, местные жители. Каждый искал и находил что-нибудь для себя.

Случаи воровства были редкими и решительно пресекались. Барроу, несший службу на выходе из хранилища, пользовался специальной аппаратурой, позволявшей обнаружить книги, спрятанные под одеждой или в сумках, в портфелях и свертках.

Но даже в случае хищения книг Билл почти ничего не проигрывал. У него был тайный источник получения книг, о котором никто не догадывался. Источник этот действовал безотказно. И – пока он существовал – в мире не было силы, способной разорить Билла-книжника.

7

Наконец-то! После долгих месяцев упорного труда ТМ-установка заработала! В «Лаборатории экспериментальной физики» царила атмосфера праздника. Профессор Лампетер ходил с просветленным лицом. Стив Уоллинг, как всегда, занятый сверх всякой меры, тем не менее приветливо улыбался сотрудникам.

…Когда ТМ-установка начала подавать признаки жизни, они решили расположить передатчик от приемника на расстоянии четырех дюймов. В передающее устройство заложили карманную логарифмическую линейку – первое, что попалось под руки, – а в приемнике была произведена соответствующая регулировка инкарнационного поля на прием плоского продолговатого предмета.

Для безопасности персонала опыт проводился в специальной камере. Стив Уоллинг нажал на кнопку манипулятора. Тот включил передающее ТМ-устройство. Лабораторию осветила фиолетовая вспышка. Вслед за этим маленькая логарифмическая линейка появилась в приемном устройстве!

Вначале она была похожа на объемное изображение: ее поверхность подрагивала, колебалась, но затем стабилизировалась и затвердела, словно остывающая металлическая отливка.

"И впрямь, как отливка", – подумал Стив Уоллинг, доставая линейку.

Тут только он заметил, что линейка, первоначально помещенная в передатчик, по-прежнему находится в нем. Она осталась в передающей камере, целехонька!

ТМ-установка работала, как дупликатор!

Дезинтеграции не последовало – в точном соответствии с законом сохранения массы…

Началась серия опытов. Испытания проводились с металлами, пластмассами, стеклом, синтетическими материалами. Расстояние между передатчиком и приемником в этой начальной стадии удалось увеличить до десятка дюймов, а потом и до двадцати футов!

Это было серьезное достижение. Стив и его сотрудники получили долгожданные премиальные и отпуска. Стив стал старшим научным сотрудником. А для профессора Лампетера главное было в другом: это была его реабилитация как ученого после томительных месяцев неудач.

Как-то вечером Стив Уоллинг и профессор Лампетер, которых успех как будто немного сблизил, задержались в лаборатории. Разговорились на отвлеченные темы. Лампетер вспомнил случай с книгой Уайта "История растений" и рассказал о нем.

– Уж не воспользовался ли кто-нибудь нашей установкой? – пошутил Стив.

– Да, было бы забавно, – рассмеялся в ответ Лампетер и попрощался, сославшись на усталость.

Уоллинг решил еще немного поработать и поколдовать над ТМ-приемником. Еще днем приемное устройство почему-то плохо стабилизировало инкарнационное поле. Датчики показывали, что принимаемый сигнал намного выше посылаемого. Откуда бралась помеха?

…Стив включил установку и принялся за регулировку напряжения инкарнационного поля. Сейчас все было в норме: входящий сигнал соответствовал направляемому.

Уоллинг решил повторить опыт, который не получился днем. В кассету передающего устройства он заложил моток платиновой проволоки, по форме напоминавшей восьмерку – два закрученных конца, перевитых посередине. Затем усилил сигнал передатчика. В приемной камере возникло облачко тумана, из которого начала материализовываться платиновая восьмерка…