Текст книги "НФ: Альманах научной фантастики 31 (1987)"

Автор книги: Айзек Азимов

Соавторы: Филип Киндред Дик,Харлан Эллисон,Вячеслав Рыбаков,Еремей Парнов,Дмитрий Биленкин,Генри Слизар,Виталий Бабенко,Владимир Гопман,Анатолий Мельников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Вы и есть та девушка, которую прикрепили к Первой Секции «Стасиса»? – стараясь сдержать дрожь в голосе, спросила мисс Феллоуз.

– Да. Меня зовут Мэнди Террис. А вы – мисс Феллоуз, правильно?

– Совершенно верно.

– Простите, что я немного опоздала. Везде такая суматоха.

– Я знаю. Итак, я хочу, чтобы вы…

– Вы ведь будете смотреть, правда? – перебила ее Мэнди. На хорошеньком, тонком, но каком-то пустом личике отразилась жгучая зависть.

– Это не имеет значения. Я хочу, чтобы вы вошли в дом и познакомились с Тимми и Джерри. Они будут играть часа два и не причинят вам никакого беспокойства. Им оставлено молоко, у них много игрушек. Будет даже лучше, если вы по возможности предоставите их самим себе. А теперь я покажу вам, где что находится и…

– Это Тимми – мальчик-обез…?

– Тимми – ребенок, который живет в «Стасисе», – резко перебила ее мисс Феллоуз.

– Я хотела сказать, что Тимми – это тот, кому нельзя выходить из дома, не так ли?

– Да. А теперь зайдите в помещение, у нас мало времени.

И когда ей наконец удалось уйти, за ее спиной раздался пронзительный голос Мэнди Террис:

– Надеюсь, вам достанется хорошее местечко. Ей богу, мне так хочется, чтобы опыт удался.

Не уверенная в том, что, если она попытается ответить Мэнди, ей удастся сохранить самообладание, мисс Феллоуз, даже не оглянувшись, поспешила поскорее уйти.

Но из-за того, что она задержалась, ей не удалось занять хорошее место. Она с трудом протолкалась только до экрана в Зале Собраний. Если бы ей повезло очутиться поблизости от места, где проводился эксперимент, если б только она могла подойти к какому-нибудь чувствительному прибору, если б ей удалось сорвать опыт…

Она нашла в себе силы совладать с охватившим ее безумием. Ведь разрушение какого-нибудь прибора ни к чему бы не привело. Они бы все равно исправили его и поставили бы эксперимент заново… А ей никогда бы не разрешили вернуться к Тимми.

Ничто не могло ей помочь. Ничто, за исключением естественного и притом непоправимого провала эксперимента.

И в те мгновения, когда отсчитывались последние секунды, ей оставалось только ждать, напряженно следя за каждым движением на огромном экране, внимательно всматриваясь в лица занятых в опыте сотрудников, когда то один, то другой из них попадал в кадр; она старалась уловить в их взглядах выражение беспокойства и неуверенности – намек на возникновение неожиданных затруднений в осуществлении опыта; она ни на секунду не отрывала взгляд от экрана…

Но ее надежды не оправдались. Была отсчитана последняя секунда, и очень спокойно, без лишнего шума опыт был благополучно завершен!

В недавно отстроенном новом помещении «Стасиса» стоял бородатый сутулый крестьянин неопределенного возраста, в рваной, грязной одежде и деревянных башмаках; он с тупым ужасом озирался по сторонам: его сознание не в состоянии было воспринять внезапную и совершенно невероятную перемену обстановки.

И в тот момент, когда весь мир обезумел от восторга, мисс Феллоуз, застывшая от горя, одна стояла неподвижно в поднявшейся сутолоке. Ее пинали, швыряли из стороны в сторону, только что не топтали ногами; она стояла в гуще ликующем толпы, вся сжавшись под бременем рухнувших надежд.

И когда скрипучий голос громкоговорителя назвал ее имя, это дошло до ее сознания только после троекратного повторения.

– Мисс Феллоуз, мисс Феллоуз, вас требуют в Первую Секцию «Стасиса». Мисс Феллоуз, мисс Феллоуз…

– Пропустите меня! – задыхаясь, крикнула ом, я громкоговоритель, ни на секунду не останавливаясь, продолжал повторять все ту же фразу. Собрав все силы, она стала отчаянно пробиваться через толпу, расталкивая окружающих ее людей. Не останавливаясь ни перед чем, пустив в ход даже кулаки, раздавая направо и налево удары и поминутно застревая в людском водовороте, она медленно, как в кошмаре, но все же продвигалась к выходу.

Мэнди Террис рыдала.

– Я просто не могу себе представить, как это произошло. Я отлучилась всего лишь на минутку, чтобы взглянуть на тот маленький экран, который они установили в коридоре. Только на минуту. И вдруг, прежде чем я успела что-либо сделать… Вы сами сказали мне, что они не причинят никакого беспокойства, вы сами посоветовали оставить их одних! – выкрикнула вдруг Мэнди, переходя в наступление.

– Где Тимми? – глядя на нее непонимающими глазами, спросила мисс Феллоуз. Она не заметила, что ее сотрясает нервная дрожь.

Одна сестра протирала плачущему Джерри руку дезинфицирующим средством, другая готовила шприц с противостолбнячной сывороткой.

– Он укусил меня, мисс Феллоуз! – задыхаясь от злости, крикнул Джерри. – Он укусил меня!

Но мисс Феллоуз не обратила на него внимания.

– Что вы сделали с Тимми? – крикнула она.

– Я заперла его в ванной комнате, – ответила Мэнди. – Я просто-напросто швырнула туда это маленькое чудовище и заперла его там.

Мисс Феллоуз бегом помчалась в кукольный домик. Она задержалась у дверей ванной – казалось, прошла целая вечность, пока ей удалось наконец открыть дверь и отыскать забившегося в угол уродливого мальчугана.

– Не бейте меня, мисс Феллоуз, – прошептал он. Глаза его покраснели, губы дрожали. – Я это сделал не нарочно.

– О Тимми, откуда ты взял, что я буду тебя бить?

Подхватив ребенка на руки, она крепко прижала его к себе.

– Она сказала, что вы выпорете меня длинной веревкой. Она сказала, что вы будете меня бить, бить, бить… – взволнованно ответил Тимми.

– Никто тебя не будет бить. С ее стороны очень дурно сказать такое. Но что случилось? Что случилось?

– Он назвал меня мальчиком-обезьяной. Он сказал, что я не настоящий мальчик, что я животное.

Из глаз Тимми хлынули слезы.

– Он сказал, что не хочет больше играть с обезьяной. А я сказал, что я не обезьяна. Я не обезьяна! Потом он сказал, что я очень смешно выгляжу, что я ужасно безобразен. Он повторил это много-много раз, и я укусил его.

Теперь они плакали оба.

– Но ты же знаешь, Тимми, что это неправда, – всхлипывая, сказала мисс Феллоуз, – ты настоящий мальчик. Ты самый настоящий и самый хороший мальчик на свете. И никто, никто никогда тебя у меня не отнимет.

Теперь ей легко было решиться – она наконец знала, что делать. Но действовать нужно было быстро. Хоскинс не станет больше ждать, ведь пострадал его собственный ребенок…

Нет, это должно произойти ночью, сегодня ночью, когда почти все служащие «Стасиса» будут либо спать, либо праздновать успешное претворение в жизнь "Проекта «Средневековье».

Она вернется в «Стасис» в необычное время, но это случалось и раньше. Охранник хорошо знал ее, и ему даже в голову не придет требовать от нее каких бы то ни было объяснений. Он и внимания не обратит на то, что у нее в руке будет чемодан. Она несколько раз прорепетировала эту простую фразу: «Игры для мальчиков» – и последующую за ней спокойную улыбку. И он поверит.

Когда она снова появилась в кукольном домике, Тимми еще не спал, и она изо всех сил старалась вести себя как обычно, чтобы не испугать его. Она поговорила с ним о его снах и выслушала его вопросы о Джерри.

Потом ее увидят немногие, и никому не будет никакого дела до узла, который она будет нести. Тимми поведет себя очень спокойно, а затем все уже станет fait accompli [свершившимся фактом (фр.)]. Задуманное будет выполнено, и что толку пытаться исправить то, что уже произошло. Ей дадут возможность существовать. Им будет дарована жизнь.

Она открыла чемодан и вытащила из него пальто, шерстяную шапку с наушниками и еще кое-что из одежды.

– Мисс Феллоуз, почему вы надеваете на меня все эти вещи? – встревожившись, спросил Тимми.

– Я хочу вывести тебя отсюда, Тимми. Мы отправимся в страну твоих снов, – ответила мисс Феллоуз.

– Моих снов? – его лицо загорелось радостью, но он еще не полностью избавился от страха.

– Не бойся, ты будешь со мной. Ты не должен бояться, когда ты со мной, не так ли, Тимми?

– Конечно, мисс Феллоуз. – Он прижался к ней своей бесформенной головкой, и, обняв его, она ощутила под рукой биение его маленького сердца.

Наступила полночь. Мисс Феллоуз взяла ребенка на руки, выключила сигнализацию и осторожно открыла дверь.

И тут из ее груди вырвался крик ужаса – она оказалась лицом к лицу со стоявшим на пороге Хоскинсом!

С ним были еще двое, и, увидев ее, он был поражен не меньше, чем она сама.

Мисс Феллоуз пришла в себя на какую-то долю секунды раньше и попыталась быстро проскочить мимо него, но, несмотря на этот выигрыш во времени, Хоскинс все же опередил ее. Он грубо схватил ее и оттолкнул назад в глубину комнаты по направлению к шкафу. Он знаком приказал остальным войти в помещение и сам стал у выхода, загородив дверь.

– Этого я не ожидал. Вы что, окончательно сошли с ума?

Когда Хоскинс толкнул ее, она успела повернуться так, что ударилась о шкаф плечом и Тимми почти не ушибся.

– Что случится, если я возьму его с собой, доктор Хоскинс? – умоляюще произнесла она. – Неужели потеря энергии для вас важнее, чем человеческая жизнь?

Хоскинс решительно вырвал из ее рук Тимми.

– Потеря энергии в таком размере привела бы к утечке многих миллионов долларов из карманов вкладчиков. Это катастрофически затормозило бы работы, ведущиеся акционерным обществом «Стасис инкорпорейтид». Это означало бы то, что всем и каждому стала бы известна история чувствительной медсестры, которая нанесла колоссальный ущерб обществу во имя спасения мальчика-обезьяны.

– Мальчика-обезьяны! – в бессильной ярости воскликнула мисс Феллоуз.

– Под такой кличкой он фигурировал бы в описаниях этого события.

Между тем один из пришедших с Хоскинсом мужчин начал протягивать через отверстия в верхней части стены нейлоновый шнур. Мисс Феллоуз вспомнила шнур, висевший на стене камеры, где находился обломок камня профессора Адемевского, тот шнур, за который дернул в свое время Хоскинс.

– Нет! – вскричала она.

Но Хоскинс опустил Тимми на пол и, осторожно сняв с него пальто, сказал:

– Оставайся здесь, Тимми, с тобой ничего не случится. Мы только выйдем на минутку из комнаты. Хорошо?

Побледневший и лишившийся дара речи Тимми, однако, нашел в себе силы утвердительно кивнуть головой. Хоскинс вывел мисс Феллоуз из кукольного домика, держась на всякий случай позади нее. На какой-то миг мисс Феллоуз утратила способность к сопротивлению. Она тупо следила за тем, как укрепляли снаружи конец шнура.

– Мне очень жаль, мисс Феллоуз, – сказал Хоскинс, – я охотно избавил бы вас от этого зрелища. Я намеревался сделать это ночью, чтобы вы узнали обо всем уже после.

– И все из-за того, что пострадал ваш сын, который замучил этого ребенка до такой степени, что он уже не мог совладать с собой и поранил его?

– Поверьте мне, что дело не в этом. Мне понятна причина того, что здесь сегодня произошло, и я знаю, что во всем виноват Джерри. Но эта история уже получила огласку, да иначе и не могло быть при том количестве корреспондентов, которые собрались здесь в такой день. Я не могу пойти на риск и допустить, чтобы появившиеся в печати ложные слухи о нашей небрежности и о так называемых «диких неандертальцах» умалили успех "Проекта «Средневековье». Так или иначе Тимми все равно должен скоро исчезнуть, так почему бы ему не исчезнуть сейчас, умерив тем самым пыл любителей сенсаций и сократив количество грязи, которое они постараются на нас вылить.

– Но ведь это не то же самое, что отправить назад, в прошлое, осколок камня. Вы убьете человеческое существо.

– Это не убийство. Он ничего не почувствует, он просто опять станет мальчиком-неандертальцем и попадет в свою привычную среду. Он не будет больше чужаком, обреченным на вечное заключение. Ему представится возможность жить на свободе.

– Какая такая возможность? Ему всего лишь семь лет, и он привык, чтоб в нем заботились, чтобы его кормили, одевали, оберегали. Он будет одинок, ведь за эти четыре года его племя могло уйти из тех мест, где он его покинул. А если даже племя еще там, ребенка никто не узнает, он должен будет сам о себе заботиться, а ведь ему негде было научиться этому.

Хоскинс беспомощно покачал головой.

– О господи, неужели вы считаете, мисс Феллоуз, что мы не думали об этом? Разве вы не понимаете, что мы вызвали из прошлого ребенка только потому, что это было первое человеческое или, вернее, получеловеческое существо, которое нам удалось зафиксировать, и мы боялись отказаться от этого, так как не были уверены, что нам так повезет еще раз? Неужели мы держали бы здесь Тимми столь долго, если б нас не смущала необходимость отослать его обратно в прошлое! Мы делаем это сейчас потому, – в его голосе зазвучала решимость отчаяния, – что мы не в состоянии больше ждать. Тимми может послужить причиной компрометирующей нас шумихи. Мы находимся сейчас на пороге великих открытий, и мне очень жаль, мисс Феллоуз, но мы не можем допустить, чтобы Тимми помешал нам. Не можем. Я очень сожалею, мисс Феллоуз, но это так.

– Ну что ж, – грустно произнесла мисс Феллоуз. – Разрешите мне хоть попрощаться с ним. Дайте мне пять минут, я не прошу ничего больше.

– Идите, – после некоторого колебания сказал Хоскинс.

Тимми бросился ей навстречу. В последний раз он подбежал к ней, и она в последний раз прижала его к себе.

Какое-то мгновение она молча сжимала его в своих объятиях, Потом она ногой пододвинула к стене стул и села.

– Не бойся, Тимми.

– Я ничего не боюсь, когда вы со мной, мисс Феллоуз. Этот человек очень сердит на меня? Тот, что остался за дверью?

– Нет. Он просто нас с тобой не понимает… Тимми, ты знаешь, что такое мать?

– Это как мама Джерри?

– Он рассказывал тебе о своей матери?

– Немного. Мне кажется, что мать – это женщина, которая о тебе заботится, которая очень добра к тебе и делает для тебя много хорошего.

– Правильно. А тебе когда-нибудь хотелось иметь мать, Тимми?

Тимми откинул голову, чтобы увидеть ее лицо. Он медленно протянул руку и стал гладить ее по щеке и волосам, как давным-давно, в первый день его появления в «Стасисе», она сама гладила его.

– А разве вы не моя мать? – спросил он.

– О Тимми!

– Вы сердитесь, что я так спросил?

– Нет, что ты! Конечно, нет.

– Я знаю, что вас зовут мисс Феллоуз, но… иногда я про себя называю вас «мама». В этом нет ничего дурного?

– Нет, нет. Я никогда не покину тебя, и с тобой ничего не случится. Я всегда буду с тобой, всегда буду заботиться о тебе. Скажи мне «мама», но так, чтобы я слышала.

– Мама, – удовлетворенно произнес Тимми, прижавшись щекой к ее лицу.

Она поднялась и, не выпуская его из рук, взобралась на стул. Она уже не слышала внезапно поднявшегося за дверью шума и криков. Свободной рукой она ухватилась за протянутый между двумя отверстиями в стене шнур и всей своей тяжестью повисла на нем.

«Стасис» был прорван, и комната опустела.

Филип Дик. Из глубин памяти

Перевёл с английского Владимир Баканов

1966 Из глубин памяти / We Can Remember It for You Wholesale [= В глубине памяти; Продажа воспоминаний по оптовым ценам; Мы вам всё припомним; Вспомнить всё]

Дуглас Куайл проснулся – и сразу захотел на Марс. «Чудесные долины… Как приятно было бы побродить по ним!»– с завистливой тоской подумал он. Он всеми клетками тела ощущал обволакивающее присутствие того, другого мира, доступного только секретным агентам да высшим правительственным чинам.

Куайл босиком прошлепал из спальни на кухню, машинально сварил кофе и уселся за столик. Ночные фантазии не покидали его.

«Я должен попасть на Марс!» – твердил Куайл.

Конечно, это неосуществимо, и он постоянно осознавал иллюзорность своего желания, даже в разгаре грез. Кто он такой? Самый обыкновенный мелкий служащий.

Что ж, придется искать другой путь…

Выйдя из такси, Дуглас Куайл пересек три пешеходные ленты и подошел к привлекательному зданию. Остановился прямо среди дневной толчеи и долго смотрел на мерцающую неоновую вывеску. Он и раньше приглядывался к ней… «Воспоминания, инк.».

Ответ на его мечту? Но ведь иллюзия, даже самая убедительная, всегда остается не более чем иллюзией.

Набрав полную грудь чикагского воздуха вперемешку с копотью, он прошел через сверкающее многоцветье входа в приемную.

Блондинка за столом приятно улыбнулась:

– Добрый день. Мистер Куайл?

– Да, – невнятно пробормотал он. – Я хотел бы пройти курс воспоминаний. Мое видеописьмо…

Секретарша сняла трубку телефона.

– Мистер Макклейн, здесь мистер Куайл.

– Фрум-брум-грум, – зарокотало в трубке.

– Пожалуйста, мистер Куайл, – сказала секретарши. – Мистер Макклейн ждет вас. Направо, комната Д.

После короткого замешательства он нашел нужную дверь. За необъятным столом из настоящего орехового дерева восседал радушного вида мужчина средних лет, в модном костюме цвета кожи марсианской лягушки. Уже одна только одежда хозяина кабинета говорила Куайлу, что он попал по адресу.

– Садитесь, Дуглас, – пригласил Макклейн, махнув рукой на кресло у стола. – Итак, вы хотите побывать на Марсе?

Куайл сел.

– Я не совсем уверен… – напряженно произнес он. – Дело в том, что это стоит уйму денег, а в действительности я, похоже, ничего не получаю.

– У вас будут ощутимые доказательства, – живо возразил Макклейн. – Все, что потребуется. Вот, позвольте показать. – Он выдвинул ящик и достал толстую папку. – Корешок билета. – Из папки появился квадратик прокомпостированного картона. – Далее, открытки. – Он извлек четыре цветные стереооткрытки и разложил их перед Куайлом. – Пленка. Снимки марсианских достопримечательностей, которые вы делали взятой напрокат камерой. Имена встреченных там людей. Плюс на две сотни сувениров; вам их пришлют с Марса в следующем месяце. Ну и паспорт, почтовая квитанция… Не беспокойтесь, вы будете уверены, что побывали там. Вы не запомните меня, не запомните свой визит. Но мы гарантируем, что для вас это будет самое настоящее путешествие. Вы будете помнить все, вплоть до мельчайших подробностей. Посудите сами: вы не секретный агент Интерплана, а иначе на Марс не попасть. Лишь с нашей помощью можно осуществить свою заветную мечту. И учтите: когда бы вы ни усомнились в достоверности воспоминаний, можете сполна получить свои деньги назад.

– Неужели наложенная память столь прочна? – спросил Куайл.

– Лучше настоящей, сэр, – заверил Макклейн. – Мы обеспечиваем такие устойчивые воспоминания, что не потускнеет ни одна деталь.

– Я согласен, – решил Куайл и потянулся за бумажником.

– Вот и прекрасно! – Макклейн взял деньги и нажал кнопку на селекторе. – Что ж, мистер Куайл, – торжественно проговорил он, когда в открывшуюся дверь вошли двое коренастых мужчин, – желаю счастливого пути!

От волнения у Куайла пересохло во рту. На нетвердых ногах он вышел вслед за двумя техниками из кабинета. Им вдруг овладело предчувствие чего-то недоброго…

Селектор на столе Макклейна загудел, и раздался спокойный мужской голос.

– Мистер Куайл под наркозом, сэр. Разрешите начинать или вы будете присутствовать лично?

– Начинайте, Лоу, – бросил Макклейн. – Это самый обычный случай, не должно быть никаких осложнений.

– О'кэй, сэр, – ответил Лоу, и селектор замолк.

Открыв большой шкаф, Макклейн покопался и вытащил два пакета: пакет № 3 «Путешествие на Марс» и пакет № 62 «Секретный агент Интерплана». Он вернулся за стол, удобно устроился в кресле и вывалил содержимое пакетов: предметы, которые предстояло поместить в квартиру Куайла, пока тот находится без сознания.

Лазерный пистолет, самый дорогой предмет в нашем списке, отметил Макклейн. Крошечный передатчик, подлежащий проглатыванию, если агент оказывается в безвыходной ситуации. Кодовая книга, поразительно напоминающая настоящую… Всякая мелочь, не имеющая сама по себе существенного значения, но неразрывно связанная с воображаемым путешествием: половинка древней серебряной монеты, ложка из нержавеющей стали с выгравированной надписью «Собственность Марсианского поселения»… Загудел селектор:

– Простите за беспокойство, мистер Макклейн, но происходит что-то непонятное. Пожалуй, вам все-таки лучше прийти. Куайл все еще под наркозом, хорошо отреагировал на наркидрин. Но…

– Иду. – Почувствовав тревогу, Макклейн поспешил в лабораторию.

Дуглас Куайл лежал на кровати с закрытыми глазами. Казалось, он осознает, но лишь очень смутно, присутствие двух техников и появившегося Макклейна.

– Нет места для внедрения ложной памяти? – раздраженно спросил Макклейн. – Найдите соответствующий участок и сотрите. Он работает в Бюро Эмиграции и, как всякий государственный служащий, безусловно, две неделе отдыхал. Замените одни воспоминания на другие, вот и все.

– Проблема, к сожалению, не в этом, – волнуясь, сказал Лоу и, склонившись над постелью, обратился к Куйалу: – Расскажите мистеру Макклейну то, что говорили нам.

Серо-зеленые глаза лежащего человека открылись. Взгляд стал стальным, поежившись, отметил Макклейн, жестким, безжалостным, засветился холодным огнем.

– Что вам еще нужно? – с ненавистью процедил Куайл. – Вы развалили мою «легенду». Убирайтесь отсюда, пока я с вами не расправился. – Его взгляд прожег Макклейна.

– Как долго вы находились на Марсе? – спросил Лоу.

– Месяц, – резко ответил Куайл.

– Ваша цель? Бледные губы искривились.

– Агент Интерплана. Зачем повторять? Оставьте меня в покое.

Он закрыл глаза, обжигающее сияние исчезло. Макклейн почувствовал волну облегчения.

– Крепкий орешек, – тихо заметил Лоу.

– Ничего, – отозвался Макклейн. – Когда мы снова сотрем его память, он станет кротким как ягненок… Так вот почему вы так отчаянно стремились на Марс, – обратился он к Куайлу.

– Я никогда не стремился на Марс, – не открывая глаз, проговорил Куайл. – Мне приказали. Разумеется, было интересно… У вас тут настоящая сыворотка правды; я вспоминаю вещи, о которых и понятия не имел.

– Пожалуйста, поверьте, мистер Куайл, мы натолкнулись на это совершенно неумышленно, – просительно сказал Макклейн. – В процессе работы…

– Я верю вам, – произнес Куайл. Он казался очень уставшим; наркидрин действовал все сильнее. – Что я вам плел про свою поездку? – едва слышно пробормотал он. – Марс? Не припомню. Хотя с удовольствием побывал бы. Но я всего лишь ничтожный клерк…

Лоу выпрямился и обратился к своему начальнику:

– Он хочет иметь фальшивую память о путешествии которое совершил на самом деле. Под воздействием наркидрина он говорит правду и отчетливо помнит все подробности.

– Что нам делать? – спросил другой техник, Килер. – Наложить фальшивую память на настоящую? Трудно предсказать результат. Что-то останется, и путаница сведет его с ума. Ему придется жить с двумя противоположными воспоминаниями одновременно: что он был на Марсе и что не был. Что он действительно агент Интерплана и что это нами имплантированная фальшивка… Дело очень щекотливое.

– Согласен, – кивнул Макклейн. – Что он запомнит, выйдя из-под наркоза?

– Теперь, вероятно, у него останутся смутные отрывочные воспоминания о настоящей поездке, – ответил Лоу. – И скорее всего он будет сильно сомневаться в их реальности; решит, что это наша ошибка. Ведь он запомнит свой визит – если, конечно, вы не прикажете это стереть.

– Чем меньше мы будем с ним что-то делать, тем лучше, – заявил Макклейн. – И так нам чертовски не повезло – натолкнуться на агента Интерплана и разбить его легенду! Причем такую хорошую, что и сам не знает, кто он такой… Вернем ему половину платы.

– Почему половину?

– Просто как компромисс, – грустно улыбнулся Макклейн.

Сидя в такси, которое везло его домой, Дуглас Куайл блаженно улыбался. Как приятно вернуться на Землю!

Месячное пребывание на Марсе уже начало тускнеть в его памяти. Остались лишь картины зияющих кратеров, изломанных скал. И скудные проявления жизни, невзрачные серо-бурые кактусы и пузырчатые черви.

Кстати, он ведь привез несколько образчиков марсианской фауны; протащил их через таможню.

Куайл полез в карман за коробочкой с марсианскими червями…

И вместо них нашел конверт. К его удивлению, там лежало пятьсот семьдесят кредиток. Разве он не истратил все до гроша?

Вместе с деньгами выскользнула записка: «Возвращаем половину платы. Макклейн». И дата. Сегодняшняя.

– Воспоминания, – произнес вслух Куайл.

– Какие воспоминания, сэр или мадам? – почтительно поинтересовался робот-водитель.

– Помолчи. – Куайл вдруг ощутил леденящий душу страх. – Я передумал ехать домой. Отвези меня в «Воспоминания, инк.».

Такси развернулось и вскоре остановилось перед зданием, над которым мигала красочная неоновая вывеска: «Воспоминания, инк.».

Секретарша чуть не раскрыла рот от удивления, но тут же взяла себя в руки.

– О, мистер Куайл! – нервно улыбнулась она. – Вы что-то забыли?

– Остаток моих денег, – сухо ответил он.

– Денег? – мастерски разыграла непонимание секретарша. – По-моему, вы ошибаетесь, мистер Куайл. Вы действительно приходили консультироваться, но… – Она пожала плечами. – Мы не оказывали вам никаких услуг.

– Я все помню, мисс, – отчеканил Куайл. – Свое видеописьмо в вашу фирму, свой визит, разговор с мистером Макклейном. Помню двух техников, которые мной занимались.

Секретарша молча сняла трубку.

Через некоторое время Дуглас Куайл снова оказался за необъятным столом из орехового дерева, на том же месте, где сидел несколько часов назад.

– Ну и техника у вас, – язвительно сказал Куайл. Его возмущение не знало границ. – Моя так называемая «память» о путешествии на Марс в качестве тайного агента Интерплана урывочна и полна противоречий. К тому же я отчетливо помню нашу сделку… Я буду жаловаться в Коммерческое бюро, чтобы они прикрыли вашу лавочку!

– Мы сдаемся, Куайл, – хмуро насупившись, проговорил Макклейн. – Вы получите свои деньги. Я полностью признаю, что мы ничего для вас не сделали.

Через минуту секретарша принесла чек, положила его перед Макклейном и исчезла.

– Позвольте дать вам совет, – молвил Макклейн, подписав чек. – Не обсуждайте ни с кем вашу поездку на Марс.

– Какую поездку?!

– Ту, которую вы частично помните,-уклончиво ответил Макклейн. – Ведите себя так, словно ничего не было. И не задавайте мне вопросов. Просто послушайтесь моего совета, так будет лучше для нас всех. А теперь, простите, меня ждут другие клиенты… – Он встал и проводил Куайла до выхода.

– У фирмы, которая так выполняет свою работу, не должно быть никаких клиентов! – сказал Куайл и хлопнул дверью.

Сидя в такси, Куайл мысленно формулировал жалобу в Коммерческое бюро. Безусловно, его долг предупредить людей, что представляет собой «Воспоминания, инк.».

Придя домой, он устроился за портативной машинкой, открыл ящик стола и стал рыться в поисках копировальной бумаги. И заметил маленькую, знакомого вида коробку. Ту, куда аккуратно положил на Марсе некоторые разновидности местной фауны и которую незаконно провез через таможню.

Открыв коробочку, Куайл недоверчиво уставился на шесть дохлых пузырчатых червей и кое-какие одноклеточные организмы, служившие им пищей. Все высохло, сморщилось, но без труда поддавалось узнаванию; целый день он тогда переворачивал тяжелые серые валуны, знакомясь с новым для себя увлекательным миром.

«Но я не был на Марсе!» – осознал он.

Хотя, с другой стороны…

– Не шевелитесь, Куайл, – раздался голос за его спиной. – Поднимите руки и медленно повернитесь.

На него смотрел вооруженный человек в темно-фиолетовой форме Интерпланетного полицейского управления.

– Итак, вы вспомнили свое путешествие на Марс, – констатировал полицейский. – Нам известны ваши действия и мысли. В частности, все, что касается фирмы «Воспоминания, инк.». Информацию передает телепатопередатчик в вашем мозгу.

Телепатический передатчик из живой протоплазмы, найденной на Плутоне! Куайла передернуло от отвращения. Там, в глубинах мозга, живет нечто, питаясь его клетками. Питаясь и подслушивая. Но, как ни мерзко, это, наверное, правда. О грязных методах Интерплана писали даже в газетах.

– При чем тут я? – хрипло выдавил Куайл. Что он сделал или подумал? И какая тут связь с «Воспоминаниями, инк.»?

– В сущности, фирма ни при чем,– сказал полицейский. – Это дело строго между нами. – Он постучал себя по уху, и Куайл заметил маленький белый наушничек. – Между прочим, я и сейчас слушаю все ваши мысли. Так что должен предупредить: то, что вы думаете, может быть использовано против вас. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Своими мыслями вы уже приговорили себя. К сожалению, под воздействием наркидрина вы поведали техникам и владельцу фирмы, куда вас посылали и что вы там делали.

– Я никуда не ездил, – возразил Куайл. – Это ложная память, неудачно имплантированная техниками Макклейна.

Но сразу вспомнил о коробке в ящике стала. Память казалась настоящей!

«Мои воспоминания, – подумал Куайл, – не могут убедить меня самого, но, к сожалению, убедили Интерплан. Они полагают, что я действительно побывал на Марсе, и уверены, что я, по крайней мере, частично это осознаю».

– Мы знаем не только о вашем пребывании на Марсе, – согласился с его мыслями полицейский, – но и то, что вы помните достаточно, чтобы являть для нас угрозу. Снова стирать вашу память бессмысленно, потому что вы просто-напросто придете в «Воспоминания, инк.» опять и все повторится сначала. Сделать что-то с Макклейном и его фирмой мы не имеем права. Кроме того, Макклейн не совершил никакого преступления. Как, строго говоря, и вы. Мы прекрасно понимаем, что вы обратились к ним неумышленно; вас толкала обычная тяга заурядных людей к приключениям. К несчастью, вы не заурядный человек: у вас было множество приключений.

– Почему же я представляю для вас угрозу, если всего лишь помню свое путешествие?

– Потому, – ответил агент Интерплана, – что ваши действия на Марс далеко не соответствовали нашему общественному облику «защитника-благодетеля» Вы выполняли особое задание. И все это неминуемо всплывет благодаря наркидрину. Коробка с мертвыми червями полгода лежит в ящике, с самого вашего возвращения. И ни разу вы не проявили ни малейшего любопытства. Мы даже не знали о ее существовании, пока вы не вспомнили о ней по пути домой. Нам пришлось действовать.

В комнату вошел второй человек в форме Интерплана, они тихо между собой заговорили. Куайл лихорадочно соображал. Теперь он помнил больше – полицейский не ошибался относительно наркидрина. Вероятно, они – Интерплан – сами его использовали. Вероятно? Да наверняка! Он лично видел. как они вводили наркотик заключенному. Где это могло быть?.. На Земле? Нет, скорее на Марсе, решил Куайл. видя новые и новые картины, возникающие из глубин его поврежденной, но быстро восстанавливающейся памяти.

Он вспомнил и еще кое-что. Цель задания.

Неудивительно, что они стерли его память.

– О, боже, – резко обернулся первый полицейский, поймав его мысли. – Произошло самое ужасное. – Он подошел вплотную к Куайлу. – Нам придется убить вас. И немедленно.