Текст книги "Королева Ателии (ЛП)"
Автор книги: Айя Линг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Глава 15
Я опираюсь локтем на подоконник и смотрю, как мимо проносятся деревья, поля и холмы. Мои карманные часы показывают, что прошло уже два часа с тех пор, как мы покинули столицу. В другом конце купе сидит Эдвард с закрытыми глазами. Мы почти не разговаривали с тех пор, как королева приказала нам собрать вещи и сесть на самый ранний утренний поезд.
Какая разница по сравнению с тем, когда мы впервые ехали на этом поезде. Мы с Эдвардом собирались в свадебное путешествие, и у нас был долгий разговор. Но теперь… я снова перевожу взгляд на окно. «Долго и счастливо» – это только для сказок. Вам нужно много усилий и понимания, чтобы сделать брак успешным. В том числе и королевский.
Когда речь заходит о путешествиях, в том, чтобы быть королевской особой есть свои преимущества. Из-за скандала в доме Дерри мы приобрели билеты первого класса в отдельном купе. Интерьер такой же роскошный, как и тогда, когда мы ехали, чтобы провести наш медовый месяц, но пышные гобелены и панели красного дерева мало помогают нам чувствовать себя лучше. Я давно мечтала поехать с Эдвардом в отпуск на какой-нибудь далекий курорт. Теперь мечта сбылась, но не так, как мне хотелось.
«Поговори с ним» – настойчиво твердит мой разум.
И все же я не знаю, с чего начать. Скандал больше не проблема (хотя мне все еще хочется знать, как репортеры сделали эту фотографию в нужный момент), но мы не решили проблему с Эдди. Я все еще не уверена, стоит ли ему оставаться в детской наверху. Даже если Нора и горничные смогут присматривать за ним круглосуточно, я полна решимости заботиться о сыне как можно дольше, не подвергая опасности свои запястья.
Кстати об Эдди, я уже скучаю по нему. Как бы трудно ему ни было, видеть, как он смотрит на меня с этим очаровательным выражением на запрокинутом лице и протягивает ко мне свои пухлые ручонки, всегда приносит мне радость.
Поезд прибывает в Астон. Конечная. Я так много читала об этом городе в газетах, и теперь хочу посмотреть его прежде, чем мы отправимся на остров «Ветров».
Кучер открывает дверь купе и кланяется.
‒ Ваше высочество, карета ждет.
Бертрам не сопровождает нас в этом путешествии, так как Амелия должна родить через месяц, но для нашей безопасности, его место занимают два здоровенных охранника. Королева разрешила мне не брать с собой горничную после того, как я объяснила ей что легче оставаться анонимной, если я не буду расхаживать в элегантных платьях и со сложными прическами. Мэйбл протестовала, но в конце концов, помогла мне упаковать сумку простых платьев, предназначенных для женщин среднего класса, которые не могут позволить себе горничных. Есть неизбежные корсеты, но я знаю, что Эдвард был бы не прочь помочь мне с ними.
На улице облачно. Я пытаюсь открыть дверь, но запястья отказываются повиноваться. Я ношу шину под рукавом, что делает почти невозможным для меня поворот запястья.
‒ Позволь мне, ‒ Эдвард открывает мне дверь. Он кладет руку мне на поясницу, провожая к карете.
Карета начинает катиться в направлении нашего пункта назначения. Когда мы проезжаем по улицам, я понимаю, что облачное небо не выглядит нормальным.
‒ Неужели загрязнение настолько сильное?
Эдвард кивает.
‒ Посмотри на цвет облаков. Обычные облака не были бы окрашены в желтый цвет.
По мере нашего продвижения смог становится все гуще. Внезапно экипаж резко останавливается. Меня по инерции бросает вперед, но Эдвард обнимает за плечи, и моя голова ударяется о его подбородок.
‒ Спасибо, ‒ заикаюсь я. На секунду его руки сжимаются вокруг меня, словно наслаждаясь моментом, затем он отпускает меня.
‒ Что там произошло?
‒ Чуть не врезался в человека, переходившего улицу, ‒ кричит кучер в ответ. ‒ Смог слишком густой, чтобы его можно было разглядеть.
Из окна вижу, как несколько мальчишек несут факелы по улицам. Факелы. Им приходится использовать их средь бела дня.
‒ Как мог лорд Сесил утверждать, что загрязнение не так ужасно, как пишут газеты? Мы могли бы врезаться в другой экипаж, если бы не факелы.
‒ Не могу не согласиться, ‒ медленно произносит Эдвард. ‒ Но когда я был здесь несколько месяцев назад, люди громко выражали свою поддержку Сесилу. Даже когда они живут в такой токсичной среде, как эта, они и слышать не хотят о его уходе.
‒ Только потому, что он дает несколько рабочих мест и жертвует на благотворительность?
‒ Он уже сделал больше, чем большинство аристократов и бизнесменов, ‒ говорит Эдвард. ‒ Ты слышала, каким он был на балу. Он в одиночку превратил Астон в шумный город. Нам придется работать усерднее, если мы хотим решить проблему загрязнения Астона. Но сейчас мы должны добраться до острова Ветров до наступления ночи.
До моря мы добираемся еще несколько часов в карете. А потом нам пришлось ждать парома, который совершает всего три рейса в день. Я вздрагиваю, когда холодный ветер налетает на берег. Мы достигли отдаленного уголка Ателии, именно поэтому королева хотела, чтобы мы пришли сюда.
‒ Почему твой предок построил дом в этом отдаленном уголке страны?
‒ Сэмюэль, мой пра-пра-пра-прадедушка, эксцентричен. Он отказался от трона ради своей мечты стать художником и в конце концов поселился на острове.
А вот это уже сюрприз. Обычно любой мужчина не упустит шанса унаследовать огромное богатство и власть. Я слышала историю о принце Морина, который несколько десятилетий назад жаловался, что хотел жить обычной свободной жизнью, но с удовольствием тратил непомерные суммы на дорогое вино и драгоценности для своей жены. У Сэмюэля, по крайней мере, хватило мужества все бросить.
‒ Он прожил здесь всю свою жизнь?
‒ Да. Младший брат Сэмюэля стал королем. Ходили слухи, что его брат был хитрым манипулятором, который уговорил Сэмюэля отказаться от трона, но у отца был доступ к его дневникам, и он сказал, что Сэмюэль действительно был доволен жизнью отшельника.
Я помню еще одного предка Эдварда – невероятно красивого Байрона, который в последние годы жизни сошел с ума. Глядя на Эдварда и на то, как строго он следит за своим поведением, трудно представить контраст между ним и его предками.
Паром доставляет нас на остров. Я снова смотрю на карманные часы: уже почти шесть вечера. Пока мы путешествовали с максимальным комфортом, я зевала, и судя по тому, как Эдвард потирает лоб, он тоже устал. Я бы все отдала за горячую ванну и удобную кровать.
Луч света от маяка, расположенного на вершине утеса из песчаника, приветствует наше прибытие. На острове есть крошечная рыбацкая деревушка, спрятанная в бухте, и несколько чаек парят в свежем воздухе, когда мы приближаемся к берегу. Прошел всего день, но мне кажется, что прошло уже несколько дней. Сегодня утром мы выехали из роскошного дворца, проехали через наполненный смогом промышленный город в начале дня, и теперь мы прибываем на крошечный остров, который, кажется, находится на краю света.
Там нас ждет большой фургон, и я забираюсь в него вместе с Эдвардом. Ни мягких сидений, ни даже крыши, только несколько мешков муки в углу. Кучер извиняется за неудобства (острову не нужны модные экипажи), но мы оба успокаиваем его, говоря, что ничего страшного. Когда фургон грохочет по ухабистой дороге, вымощенной красным кирпичом, я прижимаюсь к Эдварду. Он обнимает меня за плечи, не давая болтаться туда-сюда. Забавно, что мне больше нравится, когда мы едем в фургоне, чем в великолепном вагоне или купе поезда.
‒ Как думаешь, репортеры смогут нас выследить? ‒ спрашиваю я.
‒ Вряд ли. Но даже если они осмелятся появиться, я брошу их в море.
‒ Кстати, о репортерах, тебе не кажется странным, что кто-то прятался возле дома Дерри, когда ты выходил? Это не так, как если бы ужин был огромным событием и широко освещался. И даже если бы это было так, откуда репортер знал, что Гвен выйдет с тобой?
‒ Я тоже не верю, что это простое совпадение, ‒ его челюсть сжимается. ‒ Узнаем, когда вернемся.
‒ Интересно, какой в этом смысл, ‒ размышляю я. ‒ Если бы ты все еще был холост, тебе пришлось бы пойти на компромисс и жениться на Гвен. Но эта фотография только намекает на интрижку. Это не настолько страшно, чтобы привести к разводу.
‒ Пока ты любишь меня, у нас нет ни малейшего шанса развестись, ‒ он крепче обнимает меня за плечи. ‒ Я не могу позволить себе потерять тебя, любимая.
В его голосе слышится боль, которую я узнаю́. В последний раз его голос звучал так отчаянно, когда я потеряла память и захотела вернуться в Америку.
Я кладу руку ему на плечо, давая понять, что со мной все в порядке.
Повозка сворачивает на извилистую дорогу. Мы не видели на острове никого, кроме человека, который пас стадо гусей. Похоже, Сэмюэль был таким отшельником, что не только выбрал остров, но и построил свой дом вдали от рыбацкой деревни.
Через несколько секунд в поле зрения появляется двухэтажный дом. Он хорошо построен, почти как Энрил-Хаус, но гораздо меньше. Дом окружен елями и тополями, а перед каменной ступенью протекает небольшой ручеек, обсаженный маками и бархатцами. Мальчик лет десяти играет у ручья с большой лохматой собакой.
Эдвард вытаскивает меня из фургона, чтобы мне не пришлось напрягать запястья. Мальчик, очевидно, замечает нас и подбегает к нам с сияющими глазами.
‒ Вы принц и принцесса?
Эдвард кивает. Я улыбаюсь маленькому мальчику.
‒ Как тебя зовут, дорогой?
‒ Дэви, ‒ говорит он, выпрямляясь во весь рост. ‒ А это Джонни, ‒ собака виляет хвостом, как будто ей приятно, что ее представили.
‒ Ты сын Морганов? ‒ спрашивает Эдвард.
Дэви кивает и смотрит на меня.
‒ Ты непохожа на принцессу.
‒ Наверное, нет, ‒ смеюсь я. ‒ Видишь ли, я не родилась принцессой. Я стала ею, когда он женился на мне.
Мои волосы помяты и растрепаны ветром, а платье такое простое, что я похожа на домохозяйку без фартука. Однако Эдварду удается выглядеть царственно. Даже в своем простом темном костюме (который не выглядел бы неуместно на управляющем магазином), он все еще сохраняет аристократический вид.
‒ Они прибыли! ‒говорит кто-то еще.
Из дома выходят полная женщина и мужчина средних лет. Королева рассказала нам, что по соседству живет супружеская пара по фамилии Морган. Они получают небольшую ежегодную стипендию на содержание дома Сэмюэля.
‒ Добро пожаловать, ваше высочество, ‒ говорит мистер Морган с неловким поклоном. ‒ Мы очень рады, что вы здесь.
Миссис Морган цокает языком.
‒ Бедняжки, вы выглядите измученными. Вы, должно быть, ехали без остановки весь день. Входите, вы, должно быть, умираете с голоду.
‒ Спасибо, ‒ говорю я с благодарностью.
Дом Сэмюэля – самый маленький из всех, где я бывала в Ателии, не считая квартиры миссис Тэтчер. Энрилт-Хаус невзрачен, но все равно достаточно велик, чтобы вместить слуг. В доме Сэмюэля есть только гостиная, крошечная кухня и ванная комната, а наверху спальня. Наклонная крыша заставляет Эдварда наклоняться, когда он осматривает слуховые окна.
‒ Дом в отличном состоянии, несмотря на то что ему сто лет, ‒ говорит мистер Морган. ‒ Он был оштукатурен и покрыт дранкой несколько лет назад. Не беспокойтесь об окнах, ваше высочество. Они были заменены и выдержали ураган.
Внизу, перед ревущим камином, стоит стол, уставленный тарелками и вилками. Я вешаю пальто возле камина, наслаждаясь теплом. Несмотря на раннее лето, на острове прохладно.
‒ Днем здесь достаточно тепло, ‒ говорит миссис Морган, раздувая огонь. ‒ Тем не менее, вы почувствуете, что температура понижается, когда становится поздно. Ужин в духовке, я принесу его, чтобы вы могли быстро перекусить.
Ужин состоит из простого блюда из рыбы и картофеля. Честно говоря, теперь, когда я привыкла к восхитительной еде во дворце, замечаю, что стряпня миссис Морган могла бы быть и лучше. Рыба слишком жирная, а картошка слишком соленая, но мы с Эдвардом слишком голодны, чтобы обращать на это внимание.
Кучер уезжает вместе с семьей Морган, как только мы с Эдвардом приступаем к еде. Они выражают беспокойство, но мы заверяем их, что беспокоиться не о чем. Замок на двери крепкий, и, кроме того, кто будет беспокоить нас на этом крошечном острове? Я больше беспокоюсь о кучере, но миссис Морган говорит, что их дом на самом деле больше, чем коттедж Сэмюэля.
‒ У нас есть хорошая большая свободная комната в западном фронтоне, принцесса. Этого хватит на троих или четверых. Вам еще что-нибудь понадобится? В сундуке под кроватью есть дополнительные одеяла, если вы замерзнете ночью. И я оставила банку печенья в кухонном шкафу, если вы проголодаетесь.
Мы с Эдвардом заверяем ее, что все в порядке. В данный момент мы просто измучены и хотим только одного – рухнуть в постель.
‒ Ну, если вы уверены, что никаких проблем нет, то увидимся утром.
Глава 16
Просыпаясь утром, сначала понятия не имею, где нахожусь. Наклонная крыша, лоскутное одеяло, отсутствие столбиков кровати и балдахина. А еще странно не видеть кроватку Эдди в углу. Эдвард спит рядом со мной, положив руку мне на живот.
Миссис Морган приносит нам завтрак вскоре после того, как я подаю ей знак, ставя лампу за слуховым окном. Без электронной почты, телефона или даже слуги свет в окне служит нашим единственным средством связи.
‒ Вы хорошо спали прошлой ночью, принцесса? ‒ она ставит большую плетеную корзину на крошечный кухонный столик и распаковывает вещи. ‒ Ветер дул без остановки и дребезжал в окнах. Но это то, что вы получаете, живя на острове, названном в честь его ветров.
‒ Я ничего не слышала. Я была как в обмороке, у нас было такое долгое путешествие. Ты слышал ветер, Эдвард?
‒ Я тоже очень устал, ‒ он отрицательно качает головой.
‒ Ну, тогда еда быстро восстановит ваши силы, ‒ миссис Морган открывает огромную миску с дымящейся овсянкой. ‒ Просто дайте мне знать, если вам понадобится еще, у нас в доме ее полно.
Я спрашиваю, все ли в порядке с кучером. Как и мы, он устал от путешествия и съел огромный завтрак этим утром.
‒ Есть ли какие-нибудь места, где мы могли бы прогуляться, не натыкаясь на людей? ‒ спрашивает Эдвард.
‒ Ну, все лодки ушли в море, а остальные заняты работой на ферме, так что вряд ли кто-то будет бродить вокруг, кроме моего мальчика и его собаки. Мне постоянно приходится предупреждать его, чтобы он не уходил слишком далеко. Во всяком случае, недалеко отсюда есть пляж. Увидите дорогу и идите в направлении маяка. Погода сейчас прекрасная, достаточно теплая, чтобы погулять по песку и немного поиграть с водой, хотя, когда соберутся тучи, может пойти дождь.
‒ Звучит неплохо, ‒ несколько лет в Ателии, а я еще ни разу не видела пляжа. Когда была в Портленде, я часто ходила на пляж с моими друзьями и Джейсоном, и я скучаю по прогулке по мягкому песку подушками пальцев и наслаждению солнцем на моем теле. ‒ Пойдем, Эдвард.
* * *
Примерно через час в поле зрения появляется пляж. Сам вид освежает. Гладкий золотистый песок, бирюзовые волны, покрытые белой пеной, и лазурное небо с гроздьями облаков на горизонте. Запах моря не самый приятный, но он намного лучше, чем смог Астона, и легкий ветерок треплет ленты моей шляпы.
‒ Да! ‒ я не знаю, то ли это месяцы игр с моим сыном, то ли вид моря, но сейчас я просто чувствую себя ребенком.
Я сбрасываю туфли и снимаю чулки. Эдвард издает легкий протестующий звук, вероятно, из-за глупого желания показать мои лодыжки на публике, но не останавливает меня. Я начну мировую войну, если он прикажет мне ходить по пляжу в одних чулках.
‒ Давай, снимай ботинки. Ты на пляже, так используй это по максимуму.
Он неохотно следует моему примеру. Я хватаю его за запястье и тащу за собой.
‒ Серьезно, Эдвард, не смотри так настороженно. Ты никогда не был на пляже?
‒ Я предпочитаю проводить свободное время в саду, а не на яхте. Кроме того, было трудно добраться до пляжа, когда железная дорога еще не была построена.
‒ Тогда тебя ждет удовольствие.
‒ Кэт… подожди…
‒ Не волнуйся, я далеко не уйду. И ты знаешь, что я умею плавать, ‒ несколько лет назад, когда мы с Эдвардом посетили особняк его кузена, я спасла его племянника от гибели.
Я бегу в воду, наслаждаясь волнами, которые кружатся и плещутся у моих лодыжек. Чтобы юбки полностью не промокли, я завязываю их концы вокруг колен. Это нелегкая задача – убрать и рубашку, и юбку, но после нескольких попыток узлы кажутся надежными. Я поднимаю глаза, ожидая, что Эдвард одарит меня взглядом «Ты выглядишь смешно» или «Ты ведешь себя скандально», но он уже входит в воду с несчастным выражением на лице.
‒ Как ты себя чувствуешь?
Он стоит прямо как шомпол, скрестив руки на груди, а волны кружатся у его ног.
‒ Это… приятно.
‒ Очень приятно, ‒ повторяю я, подражая его роботизированному тону. ‒ Эдвард, ты должен расслабиться. В моем мире…
‒ Избавь мои уши от любых упоминаний о том мире. Твой мир здесь, в Ателии, ‒ говорит он поднимая руку.
Ауч. Мне больно, что Эдвард наотрез отказывается слушать мои рассуждения о современном мире, но размышляя о его хмуром настроении, я воздерживаюсь от возражений. Королева однажды сказала мне, что мне следует меньше вспоминать о «прошлой жизни», потому что это заставит Эдварда чувствовать, что он недостаточно хорош для меня. Что я выставляю себя мученицей из-за того, что пожертвовала своей комфортной, прогрессивно мыслящей жизнью, чтобы остаться в Ателии. Но именно из-за Эдварда я отказываюсь от своей прежней жизни.
Сильный порыв ветра срывает с головы шляпу. Я хватаюсь за нее, спотыкаюсь и с громким всплеском приземляюсь в воду. Через секунду моя шляпа исчезает в пенистых волнах, теряясь навсегда.
‒ Кэт!
Эдвард тянет меня вверх, выглядя встревоженным, но я смеюсь.
‒ Подумать только, я потратила столько усилий, чтобы завязать юбки, и все это было потрачено впустую за одну секунду, ‒ я осматриваю мокрое платье. ‒ Оно полностью испорчено. О, слава богу, мне не придется носить маскарадный костюм в этой крошечной деревушке, иначе Мейбл убьет меня.
‒ Ты действительно выглядишь ужасно, ‒ Эдвард позволяет себе легкую улыбку.
Я смотрю на него. Даже без башмаков и носков, в воде, пропитавшей нижние части его брюк, он умудряется сохранять царственный, величественный вид, который удается развить лишь немногим в Ателии.
‒ Это несправедливо, ‒ говорю я с внезапным желанием вести себя по-детски. ‒ Я не могу быть единственной, кто промок, ‒ зачерпнув ладони морской воды, я швыряю ее в него, отчего на его рубашке расплывается огромное мокрое пятно.
Эдвард медленно вытирает со лба каплю воды. В его глазах смертельное спокойствие, которое заставляет меня колебаться. Конечно, я его не боюсь, но иногда лучше не провоцировать. Есть причина, по которой многие слуги, независимо от того, насколько они уважают и восхищаются им, предпочитают держаться на расстоянии.
‒ Ты хоть понимаешь, что делаешь?
Я пожимаю плечами:
‒ Ты когда-нибудь слышал слово «весело»?
‒ Я могу повеселиться. Когда захочу, ‒ он закатывает глаза.
Брызги морской воды падают мне на голову, благодаря внезапному и точному прицелу Эдварда.
‒ Хэй!
Я мщу ему, плеснув на него еще одну щедрую порцию воды, он отвечает мне тем же. В этот момент мы – взрослые люди, вернувшиеся в детство и пытающиеся как можно сильнее намочить друг друга. И мне это нравится, я вытащила Эдварда из его раковины.
Когда мне удается бросить пучок водорослей на голову Эдварда, не могу удержаться от смеха.
‒ Эдвард, ты выглядишь просто уморительно! Я заработаю целое состояние, если смогу продать газетам твою фотографию в таком виде.
Он ничего не говорит, только смотрит на меня со знакомой напряженностью, и тогда я понимаю, как выгляжу. Я полностью промокла, платье прилипло к каждому изгибу, видна форма корсета, вода стекает по шее и капает на грудь.
Эдвард срывает водоросли и делает шаг ко мне.
‒ Я бы тоже тебя сфотографировал, но не смог бы найти место, где можно было бы хранить этот снимок. Никто кроме меня не увидит тебя такой.
Я закатываю глаза. Вот Эдвард снова превратился в настоящего ателийского альфа-самца.
‒ Ненавижу, ‒ говорит он, делая еще один шаг вперед. ‒ Ненавижу, что культура и обычаи в этом вашем мире настолько различны, что ты постоянно выступаешь против меня. И все же мне нравится то, что ты отличаешься от других, то, что приносишь краски и радость в мою мирскую жизнь, полную правил и ограничений.
Последний шаг и Эдвард уже достаточно близко, чтобы дотронуться. Поцеловать.
‒ То же самое я чувствую к тебе, ‒ говорю я. ‒ Любовь и ненависть. Но разве это не делает нас идеальной парой?
Я сокращаю расстояние между нами. Его губы влажные, сочные, с легким соленым привкусом моря. Он обнимает меня, прижимая к своему телу. Мы оба промокли насквозь, но никому из нас нет до этого дела.
Все остальное, кажется, уходит в небытие, когда мы изливаем в этот момент все наши чувства, нашу страсть. Мы стоим по щиколотку в воде, волосы развеваются на ветру, целуемся, как будто снимаемся в романтическом фильме.
Капля воды падает мне на голову… брызги с моря? Но затем следует еще одна капля, и еще…
Эдвард прерывает наш поцелуй и смотрит на небо.
‒ Мы должны вернуться.
Едва слова слетают с его губ, как на нас обрушивается ливень.
‒ Ух!
Мы мчимся обратно в коттедж и в гостиную вбегаем промокшие насквозь.
Я снимаю промокшие ботинки и ищу чистые полотенца и халаты. Эдвард уже подбрасывает дрова в камин и разводит огонь. Мы снимаем мокрую одежду и вешаем ее на деревянную вешалку перед камином.
‒ Какой ливень, ‒ смеюсь я, скручивая волосы на затылке и стараясь придать им презентабельный вид. Запястья все еще болят – полотенце соскальзывает на пол. ‒ Ты можешь мне помочь?
‒ С радостью.
Не помню, когда в последний раз стриглась. Мейбл любит делать прически со всевозможными причудливыми украшениями, и у меня достаточно служанок, чтобы мыть и укладывать волосы, поэтому я позволяю им расти. Сейчас они длиной до пояса. Глядя на свое отражение в простом круглом зеркале, думаю, что волосы – это лучшее во мне, густые и пышные, цвета глубокого, насыщенного каштанового с оттенками золота.
‒ Я польщена, ваше высочество, ‒ поддразниваю я Эдварда, когда он начинает вытирать мне волосы полотенцем. ‒ Я единственная женщина в Ателии, у которой принц служит горничной.
Его губы кривятся.
‒ Я с радостью окажу тебе эту услугу. Подойди, сядь перед огнем. Так будет быстрее.
Тщательно вытерев мои волосы, Эдвард расчесывает их. Пока он распутывает узлы, я смотрю на его лицо в зеркале – терпеливое, внимательное, нежное. Ему не хватает мастерства Мейбл или Амелии, когда он ухаживает за моими волосами, но муж компенсирует все остальное любовью.
‒ Эдвард, ‒ говорю я. ‒ Мне очень жаль.
‒ За что? ‒ спрашивает он и прекращает расчесывать мои волосы.
‒ Что я разозлилась на тебя за то, что ты перевел Эдди в детскую. Я была так сосредоточена на том, чтобы быть идеальной матерью для Эдди, что забыла позаботиться о себе, ‒ я поднимаю руки вверх. Уродливые красные пятна на внутренней стороне моих запястий еще не исчезли. ‒ Я проигнорировала твою заботу обо мне и поплатилась за это. Теперь я даже не могу поднять Эдди. В итоге я принесла еще больше неприятностей, которых можно было бы избежать.
Эдвард молчит. Затем он говорит:
‒ Не будь слишком строга к себе, любовь моя. Конечно, мне больно видеть тебя перегруженной работой, но я признаю, что действовал слишком поспешно. Мне не следовало использовать возможность, когда тебя не было в комнате, чтобы перевести Эдди в детскую.
Улыбаюсь и кладу свою руку на его. Я не могу согнуть пальцы, но он понимает, что я имею в виду.
‒ Как насчет того, чтобы продолжить с того момента, где мы остановились на пляже?
* * *
Дождь льет потоками снаружи, барабаня по крыше, брызгая в окна, мешая уснуть. Но это не имеет значения, потому что мы с Эдвардом не собираемся спать.
Кажется, прошла вечность с тех пор, как мы занимались любовью. И все же ни один из нас не спешит, как будто мы осознаем необходимость заново познакомиться, насладиться моментом, максимально использовать драгоценное время, которое мы проводим вместе вдали от постоянных государственных проблем и навязчивых требований ребенка.
Перед ревущим огнем Эдвард притягивает меня к себе, его глаза пылают жаром, соперничающим с пылающими углями.
‒ Кэт, ‒ его глубокий голос сама ласка. ‒ Моя Кэт.
Я обвиваю его шею руками и притягиваю его лицо к своему, чувствуя, как смешивается наше дыхание, когда наши губы встречаются.
‒ И ты мой, ‒ шепчу я, целуя его в подбородок.
Эдвард расстегивает на мне халат, стягивает его и тот ложится у моих ног шелковыми складками. Он наклоняет голову и оставляет дорожку из обжигающих поцелуев вниз по моей шее и вдоль изгиба плеча. Его губы опускаются ниже, дрожь пробегает по мне, колени подгибаются.
Эдвард обнимает меня и осторожно, словно я стеклянная, укладывает на кровать. Он развязывает пояс и сбрасывает халат. Я облизываю губы при виде его хорошо сложенной фигуры, заставляя его ухмыляться.
‒ Ты хочешь меня, ‒ констатирует он очевидное, забираясь на кровать. Матрас скрипит, когда Эдвард наваливается на него всем своим весом. ‒ Смею ли я надеяться, что твое желание соперничает с моим?
‒ Даже не знаю, ‒ я предпочитаю кокетливо подмигнуть. ‒ Ты должен мне показать.
Он хихикает, кладя руки по обе стороны от моей головы, глядя на меня с горячей, безошибочной признательностью.
‒ Приготовься, любовь моя, ‒ Эдвард убирает мои длинные волосы за спину, оставляя меня полностью обнаженной. Его глаза темнеют, губы кривятся. ‒ За все те ночи, что мы провели порознь… Сейчас я их собираю. С интересом.
Его губы и руки опускаются на мое тело, рисуя огненные линии, посылая раскаленное желание, вспыхивающее в моих венах. Я отвечаю ему с готовностью, изо всех сил стараясь соответствовать его страсти, безжалостно, пока Эдвард не произносит мое имя. Я почти не слышу дождя, хотя запотевшие окна заставляют меня задуматься, запотели ли они от дождя или от жары в комнате.
На пике страсти хватаюсь за одеяла и кричу. Это не просто физическое влечение, когда я смотрю в глаза Эдварда, наполненные яростным желанием. Это ошеломляющее ощущение – кульминация нашей любви и желания друг друга.
* * *
Наступает утро, мирное и без дождя.
Я открываю один глаз. Эдвард все еще спит, его мужское лицо модели выражает удовлетворение. Одна рука лежит на мне, на вид небрежно, но когда двигаюсь, он шевелится.
‒ Кэт, ‒ бормочет Эдвард, обнимая меня. Мы так близко, что когда я поднимаю глаза, мои губы случайно касаются его губ. Он обхватывает рукой мой затылок, углубляя поцелуй, другой рукой гладит мое тело, показывая, что он в настроении для большего.
Уровень тепла в комнате снова поднимается, и это не имеет ничего общего с огнем или с теплым безоблачным утром. Когда мы заканчиваем, я задыхаюсь, а Эдвард выглядит таким отдохнувшим, как будто только что вернулся с неторопливой прогулки.
‒ Эдвард, ‒ упрекаю я его. ‒ Ты ненасытен.
‒ Только не говори мне, что тебе не понравилось, ‒ он ухмыляется, на лице ни следа вины или сожаления.
Конечно, понравилось, но я не собираюсь доставлять ему удовольствие, признавая это.
‒ Ты все время говоришь, что мне нужно отдохнуть и расслабиться, но когда дело доходит до этого… ‒ я переворачиваюсь на другой бок и ложусь на его широкую грудь, ‒ ты не против, если я устану.
‒ Ты еще успеешь выспаться, ‒ Эдвард все еще в хорошем настроении. ‒ За все те ночи, что мы провели порознь, прошлая ночь даже близко не утолила моего желания.
Я толкаю его локтем в грудь.
‒ Ты не только ненасытный, но и красивый.
‒ Этого следует ожидать, потому что у меня есть только ты, ‒ его ухмылка становится шире. ‒ Ты можешь воздерживаться и проверять свою выносливость или проводить более короткие сеансы каждую ночь. Выбор за тобой.
Я швыряю в него подушкой, хотя не могу сказать, что злюсь. После стресса, связанного с леди Гвендолин, приятно слышать, как мой муж любит и желает меня. То, как Эдвард смотрит на меня – довольный собой, удовлетворенный, самодовольный – заставляет меня понять, что прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз видела его таким счастливым.
* * *
Следующие несколько дней похожи на медовый месяц. У нас никогда не было настоящего медового месяца – первый случился, когда я потеряла память и увидела в Эдварде препятствие для возвращения в мой мир. Позже, когда мы поженились под моим настоящим именем, был разгар сезона и сессии парламента. Как раз, когда мы собирались в отпуск после роспуска парламента, я забеременела. Утренняя тошнота и частые приступы токсикоза мешали мне путешествовать.
Мы с Эдвардом гуляем по пляжу, собираем ягоды в лесу и время от времени совершаем экскурсии в рыбацкую деревушку в бухте. По ночам он превращается в безжалостного сборщика долгов, пожирая меня в огненной страсти. Несмотря на усталость после ночных игр, также чувствую облегчение, потому что могу спать без пробуждений посреди ночи.
Мы также проводим время с семьей Морган. Мистер Морган, такой же заядлый садовник как Эдвард, продолжает консультироваться с ним по вопросам планирования и посадки, в то время как я получаю советы по уходу за ребенком от миссис Морган, которая делится со мной опытом, как она справлялась со всем, когда Дэви был ребенком.
‒ Не переставал плакать по ночам, ‒ говорит она, качая головой. ‒ Ты говоришь, маленький принц такой же? Ну, не волнуйся, принцесса, это временный этап. Он вырастет из этого, это точно.
Сегодня мы решили устроить пикник в саду Морганов. Ранним утром шел дождь, но ближе к полудню выглянуло яркое солнце. Миссис Морган приготовила бутерброды с тунцом и лососем, а также большое блюдо креветок и устриц. Эдвард никогда не пробовал устриц, и мне приходится уговаривать его попробовать.
Сегодня спокойный день. Мы с Дэви играем с Джонни, я не могу обхватить мяч пальцами, но могу пнуть его высоко и далеко. Ничего впечатляющего, ведь я занималась карате, а не футболом, но этого достаточно, чтобы произвести впечатление на Дэви. Миссис Морган выглядит слегка шокированной, а мистер Морган отводит глаза, когда я задираю юбки чуть выше щиколоток.
Эдвард поднимает брови, но продолжает разговор с мистером Морганом о диких съедобных растениях на острове.
‒ А теперь попробуй достать вот это, ‒ кричу я. Я ставлю ногу, прицеливаюсь, и мяч летит в воздухе, исчезая за изгородью из желтых роз. Джонни убегает, но не успевает добежать до мяча.
‒ Ой!
Из-за изгороди появляется долговязый молодой человек, потирая голову. Упс. Похоже, мой мяч попал в него. Джонни рысью возвращается к нам, сжимая мяч в зубах и выглядя довольным.
‒ Мне очень жаль, ‒ я подбегаю к этому человеку. ‒ Мы играли в мяч с собакой, и я не ожидала, что кто-то придет сюда.
‒ Не беспокойтесь об этом, мисс, ‒ хрипло говорит мужчина. ‒ Я тоже обычно не езжу этим путем, но мне нужно доставить бумагу и письмо для принцессы Кэтрин, ‒ он смотрит мимо меня, озадаченно нахмурившись, очевидно, высматривая даму, одетую в причудливое платье.
