Текст книги "Королева Ателии (ЛП)"

Автор книги: Айя Линг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 19

Примерно через неделю все вроде бы вернулось на круги своя. Я возвращаюсь к ритму обязанностей принцессы и материнских забот, хотя на этот раз последние стали намного легче. С Эдди в детской наверху я могу наслаждаться ночью непрерывного сна. Эдвард возвращается домой пораньше и проводит несколько часов со мной и Эдди, прежде чем проводить меня обратно в комнату. Он уверяет меня, что в решении проблемы Астона наметился прогресс, и я не должна беспокоиться об этом. Все идет хорошо, за исключением того, что отношения между Эдвардом и королем остаются напряженными. Однако я с оптимизмом смотрю на то, что все это скоро разрешится.

‒ Принцесса! ‒ Мэйбл врывается в кабинет, где я проверяю документ для Эдварда, пока он в парламенте. Из окна я вижу, как Нора толкает коляску Эдди по саду. Теперь я могу полностью доверить ей своего сына, хотя и стараюсь уделять ему больше времени.

Выпуск «Сегодня в Ателии» падает на рабочий стол.

‒ Принцесса, вы это читали? Это не может быть простым совпадением.

Очень трудно не улыбнуться ей самодовольной улыбкой.

‒ Что читала?

Она показывает на заголовок: «Королевский скандал». Под заголовком жирным шрифтом напечатано: «Автор – Роберт Коллинз». На странице нарисованная от руки фотография, очень похожая на компрометирующую фотографию, на которой Эдвард спотыкается и Гвен держит его за руку, за исключением дополнительного персонажа, который наблюдает из окна, персонажа, похожего на лорда Дерри.

‒ Вы ведете себя так спокойно, ‒ хмурится она. ‒ Только не говорите мне, что вы приложили к этому руку. Вы всегда знали правду. Вы знали, что леди Гвендолин намеренно напоила его высочество, а лорд Дерри устроил так, чтобы репортер ждал их в засаде, когда они выйдут утром.

‒ Ох, ‒ я пожимаю плечами. ‒ Пожалуй, да. В любом случае, раз уж ты пришла, не могла бы ты помочь мне одеться к обеду? Сегодня я хочу отобедать с королем и королевой.

* * *

Король и королева уже сидят, когда я вхожу в столовую, неся с собой сегодняшний выпуск «Сегодня в Ателии».

‒ Папа, мама, ‒ весело говорю я. ‒ Могу я присоединиться к вам?

Слуга отодвигает мой стул, я расправляю юбки и сажусь. Мейбл скрутила мои волосы в элегантный узел и одела меня в платье из лавандового шелка. На мне жемчужное ожерелье, доходящее до пояса, а на пальце поблескивает обручальное кольцо. Не слишком шикарно для бала, но стильно и достойно, как подобает ателийской принцессе.

‒ Кэт, ‒ король ставит свою чашу на стол. Он хмурится, как будто не может понять, почему я вдруг решила пообедать с ним, если Эдварда нет во дворце. ‒ Чем мы обязаны сегодняшнему удовольствию твоего общества?

Я прячу улыбку, услышав эти слова. Даже будучи родственниками, он обращается ко мне так, как будто мы находимся на официальном приеме.

‒ У меня есть что-то интересное, чтобы показать вам, ‒ я перелистываю на «Королевский скандал» и передаю ему газету. Король небрежно поднимает ее, но потом подносит листок поближе к лицу.

‒ А что это за картина?

‒ Прочтите эту историю, и вы все поймете, папа.

Мгновение спустя король опускает газету и устремляет на меня пристальный взгляд, который соперничает с взглядом Эдварда.

‒ Неужели это правда?

‒ Вам трудно в это поверить?

‒ Если леди Гвендолин в этой истории… ‒ король замолкает, словно глубоко задумавшись. ‒ У нее действительно есть мотив. Но она умная женщина. Чего можно добиться, создав скандал, который не пойдет на пользу ее репутации?

‒ Дай мне посмотреть, ‒ королева читает газету и смотрит на меня. ‒ Откуда ты знаешь, что леди Гвендолин все это организовала?

Я рассказываю им, что мне показался подозрительным ракурс фотографии, а затем и о своем визите в дом Дерри.

‒ Лорд Дерри мне все рассказал. Леди Гвендолин воспользовалась его старым увлечением, я имею в виду, симпатией к ней. Она устроила так, что Эдвард выпил специальное вино, потерял сознание и не смог вернуться во дворец.

‒ «Vin de paradis», ‒ хмурится королева. ‒ В Морине Дюк однажды предложил мне выпить, но я отказалась. Он настолько силен, что моринские аристократы обычно устраивали состязания, чтобы посмотреть, кто первым упадет в обморок после одного глотка.

‒ Тогда неудивительно, что Эдвард потерял сознание. Он выпил полстакана на пустой желудок, ‒ к счастью, у Эдварда крепкое телосложение, и мне даже не хочется представлять, как это может отразиться на его здоровье, если он выпьет такой крепкий напиток. ‒ У лорда Дерри были контакты с «Вечерней газетой», и там в засаде ждал фотограф. Когда Эдвард вышел из дома, все еще под воздействием выпитого, леди Гвендолин без труда протянула ему руку, когда он споткнулся. Именно в этот момент репортер «Вечерней газеты» и сделал снимок.

‒ Я не могу в это поверить, ‒ король сводит брови вместе. ‒ Почему она так поступила с Эдвардом? Ей следовало бы знать, что добиться его благосклонности невозможно.

‒ Месть, я полагаю, ‒ королева смотрит на индивидуальную фотографию Гвен. ‒ Когда она ударила слугу за то, что тот пролил напиток на ее платье, Эдвард отверг ее перед прислугой. А может быть, она хотела привлечь к себе внимание. Как вдова, она имеет больше свободы и меньше рискует своей репутацией. Роман с принцем может даже поднять ее общественное положение, особенно когда Эдвард известен своей исключительной преданностью своей семье.

‒ Роберт Коллинз, ‒ король хмурится. ‒ Разве это не писатель дрянных романов? Как вам пришла в голову мысль попросить его написать эту историю?

‒ Я его поклонница, то есть я страстная читательница его романов, и мы с ним недавно познакомились на автограф-конференции, ‒ слуга наливает мне чашку чая, я делаю глоток и улыбаюсь. Мне было нетрудно попросить Коллинза написать эту историю, он очень хотел угодить мне, особенно после того, как случайно пролил воду на мое платье. ‒ Я пообещала, что возьму на себя всю ответственность, если вина ляжет на него, а потом попросила мистера Уэлсли опубликовать эту историю в «Сегодня в Ателии». У газеты финансовые проблемы с тех пор, как владелец растратил средства и исчез, поэтому я подумала, что это шанс вдохновить читателей.

‒ Хм, ‒ король складывает руки на груди. ‒ Я не могу от всего сердца одобрить твои коварные методы.

‒ У меня есть исповедальное письмо от лорда Дерри, подписанное и скрепленное печатью, ‒ спокойно отвечаю я. ‒ Может быть, вы предпочитаете, чтобы я опубликовала это письмо?

‒ Леон, ‒ укоризненно говорит королева. ‒ Ты забываешь, что именно лорд Дерри и леди Гвендолин тайно использовали Эдварда в самом начале. Использование якобы вымышленной истории более сдержанно и может даже привлечь больше разговоров, поскольку есть место для спекуляций.

Король снова хмыкает, но тут же разжимает руки.

‒ Неужели ты не простишь его, отец? ‒ я уговариваю. ‒ Ты же сам его воспитал и прекрасно знаешь, что он не настолько глуп, чтобы сделать что-то подобное.

Он ничего не говорит, но выглядит менее раздраженным.

‒ Ущерб уже нанесен. История не сотрет эту фотографию из памяти людей.

‒ Леон, посмотри на это с другой стороны, ‒ успокаивает его королева. ‒ Вспомни, что леди Гвендолин привлекла внимание Эдварда еще до того, как вышла замуж за маркиза и переехала в Морин. Она могла бы стать принцессой. Давай будем благодарны, что самое большее, что она сделала – это устроила небольшой скандал. Представь, что было бы, если бы она была нашей невесткой.

Король не спеша допивает свою чашку чая. У меня такое чувство, что он простил Эдварда, возможно еще до того, как я пришла в столовую, но не хочет сдаваться слишком рано. У тебя не может быть слишком много гордости, когда речь заходит о том, чтобы быть королем.

‒ Пришлите мальчика ко мне в кабинет в два часа, ‒ говорит он.

Мы с королевой обмениваемся едва заметной улыбкой. Миссия выполнена.

* * *

Вернувшись в комнату, я собираюсь переодеться в более удобное платье и подняться наверх в детскую, когда в дверь стучит Мейбл.

‒ Леди Гвендолин хочет видеть вас, принцесса, ‒ она понижает голос до шепота. ‒ Может, мне попросить ее уйти? Какая наглость с ее стороны приходить к вам после того, что она сделала!

‒ Пригласи ее, ‒ говорю я, думая, что это даже хорошо, что я не переоделась. ‒ Мне бы хотелось услышать, что она скажет.

В гостиной леди Гвендолин выглядит уверенной, улыбается и, кажется, ничуть не смущается, когда я смотрю на нее с ледяным выражением лица.

‒ Ваше высочество, ‒ она делает глубокий реверанс. ‒ Поездка на Остров ветров пошла вам на пользу. У вас прекрасный румянец.

‒ Спасибо, ‒ говорю я, как Бьянка в ее настроении ледяной королевы. ‒ Не будете ли вы так любезны присесть?

Леди Гвендолин расслабляется в мягком кресле с элегантностью супермодели. Сегодня она не оделась так, как будто собиралась на бал, но тем не менее ее красоту трудно игнорировать. Как бы сильно я ее не любила, не могу не ревновать. У нее есть красота, ум и уверенность в себе. Если бы у нее были еще доброта и сострадание, Эдвард был бы глупцом, если бы не сделал ее королевой.

‒ Возможно, вы не удивлены, что я решила навестить вас. Особенно после того, как все грамотные читали о «Королевском скандале», а все неграмотные слышали о нем.

‒ Лорд Дерри уже признался мне. Он поклялся, что говорит правду.

‒ Дерри не лгал, ‒ Гвен томно откидывается на спинку стула. Я почти ожидаю, что она достанет длинный черный мундштук и начнет курить. ‒ Но он же не знает всей истории. Может быть, я и стремлюсь вернуться в общество, но неужели вы думаете, что я буду так мучиться, чтобы накачать Эдварда наркотиками и позволить себя сфотографировать?

‒ Вы отрицаете то, что сделали?

‒ Я никогда не говорила, что не делала этого.

Входит Мейбл с подносом, ее блестящие глаза мечутся между мной и Гвен. Я жестом показываю ей, чтобы она поставила поднос и ушла.

Как только Мейбл исчезает, леди Гвендолин подносит чашку к своим рубиново-красным губам и принюхивается.

‒ Вы знакомы с лордом Садерлендом, ваше высочество?

Лорд Сандерленд – муж Лили. Точнее бывший муж.

‒ Только не говорите мне, что Лили попросила вас соблазнить Эдварда, потому что сама не смогла его заполучить.

Лкди Гвендолин издает звонкий смешок. Я добавляю его к списку несправедливых вещей, которые у нее есть. Мне было бы легче, если бы она смеялась, как лошадь.

‒ Нет. Именно лорд Садерленд обратился с такой просьбой.

‒ Садерленд? ‒ я не могу поверить в то, что слышу. ‒ А какое он имеет к этому отношение?

‒ Вы, конечно, слышали, что Лили Мейнард развелась с ним. Она постоянно сравнивала его с Эдвардом, и вы можете себе представить, как это удар для его гордости, ведь он считает себя подарком миру, ‒ Гвен издает насмешливый смешок. ‒ Назовите это иррациональным, если хотите, но Садерленд обвиняет Эдварда в его разводе. Более того, он затаил злобу и на вас, после того как его младший брат лишился своего места в парламенте. Он хотел причинить боль вам обоим, но не мог найти способа, пока не увидел меня на вечеринке у лорда Сесила. Он спросил, не могу ли я помочь ему, и в ответ он вернет мне мою семейную реликвию.

‒ Как же случилось, что лорд Садерленд завладел вашей фамильной реликвией?

‒ Когда я вернулась из Морина, то обнаружила, что мой отец изо всех сил старается содержать наш загородный особняк. Он продал нашу семейную реликвию лорду Садерленду в дополнение к различным ценным вещам. Я могла бы выйти замуж за богатого человека и выкупить нашу фамильную реликвию, но Садерленд не продаст ее, пока я не соглашусь на его условия, ‒ тень пробегает по ее глазам, и я задаюсь вопросом, не включал ли Садерленд в свои условия нечто большее, чем просто накачивание Эдварда наркотиками. Тень исчезает. Леди Гвендолин вновь обретает уверенность в себе. ‒ Я пришла, потому что хотела, чтобы вы знали правду. Я бы не предложила Эдварду это вино по собственной воле. И потому что я считаю, что эта история нуждается в продолжении.

* * *

Эдвард в тот же вечер приходит в детскую.

Эдди уже принял ванну и поужинал, и до того, как он ляжет спать, остается всего час или около того. Он пристегнут ремнями к ходункам и носится по детской, его смех звенит в воздухе. Он останавливается у ног Эдварда и смотрит на отца блестящими от предвкушения глазами.

‒ Мальчуган, ‒ Эдвард мягко подталкивает ходунки, следуя за сыном в своего рода мини-туре по детской. Я с удовольствием наблюдаю, как Эдди останавливается и протягивает ко мне руки. Эдвард расстегивает ремни и поднимает сына в воздух. Эдди дрыгает своими толстыми маленькими ножками и визжит от восторга.

‒ Не слишком его возбуждай ‒ говорю я, поглядывая на часы. ‒ Он скоро должен быть в постели.

Эдвард подчиняется. Под руководством Норы он медленно ходит взад и вперед, успокаивающе похлопывая Эдди по спине. Когда он укладывает Эдди в кроватку, я надеваю свои пушистые тапочки.

Удивительно. Эдвард совершил трудный подвиг, трудный для всех, кроме меня и Норы, усыпив Эдди.

Я проскальзываю под его руку и кладу голову ему на плечо. Какое-то мгновение мы стоим рядом, глядя на нашего сына, мирно спящего в кроватке с любимым игрушечным кроликом на животике.

Мы молчим, но нам и не нужны слова. Мы вместе. Эдди больше не является препятствием между нами. Наша любовь к нему сделала нашу связь еще крепче.

Вернувшись в комнату, Эдвард лишь слегка кивает, и Мейбл с пыльной тряпкой в руке выскакивает из моего кабинета. Когда Эдвард так смотрит, это значит, что он хочет остаться со мной наедине, и если нас потревожат, то только из-за пожара или землетрясения.

‒ Я читал эту историю, ‒ он усаживается на подоконник и похлопывает по соседнему месту. Вместо того чтобы сесть туда, куда он указывает, я забираюсь к нему на колени и кладу руки ему на плечи. Эдвард поднимает бровь, но в его глазах появляется огонек, когда он усаживается удобнее и обнимает меня за спину.

Я одариваю его дерзкой улыбкой.

‒ Ты впечатлен моим блестящим раскрытием правды о той фотографии? Или ты собираешься выразить свою благодарность за то, что все уладилось между тобой и твоим отцом?

Эдвард хихикает.

‒ Кэт, ты не должна выглядеть такой самодовольной. Я так и заподозрил, когда увидела фотографию, но тогда я слишком волновалась за тебя, а потом мама отправила нас на Остров ветров. Еще, ‒ он улыбается мне, ‒ я рад, что ты приняла меры.

‒ Однако эта история рассказывает далеко не все. Сегодня днем меня навестила леди Гвендолин.

Он выглядит встревоженным.

‒ Она причинила тебе боль? Я могу запретить ей приходить во дворец.

‒ Нет, все совсем не так, ‒ я пересказываю то, что леди Гвендолин рассказала мне о Садерленде.

Эдвард на мгновение выглядит словно громом пораженный.

‒ Нелепо. Не могу поверить, что Садерленд способен на такое злонамеренное деяние.

Но я помню, что во время благотворительного бала лорда Сесила, когда я зевала и пила горячий шоколад в углу, Садерленд разговаривал с леди Гвендолин. Кроме того, будет нетрудно найти отца леди Гвендолин и проверить ее рассказ.

Я озвучиваю мысли Эдварду, и он замолкает. Пытаясь утешить его, кладу руки ему на грудь.

‒ Эдвард, по крайней мере, вопрос решен. Король простил тебя, и я знаю, что ты не был ему неверен. Это самое главное.

Он пристально и серьезно смотрит мне в глаза.

‒ Ты же знаешь, что я никогда, никогда не смогу сбиться с пути истинного. Ни одна женщина в Ателии не похожа на тебя.

‒ Было время, когда я немного ревновала, ‒ признаюсь я. ‒ Когда леди Гвендолин получила эту должность секретаря и часто приходила во дворец повидаться с тобой, я чувствовала себя подавленной. У нее есть красота, мозги…

Эдвард прижимает палец к моим губам.

‒ Я буду честен. До того, как ты появилась, было время, когда я думал, что она может быть рядом. Она умна, но ей не хватает твоего сострадания, твоей изворотливости, твоей честности… что ж, я гораздо счастливее быть с тобой. Ты самый восхитительный компаньон, который у меня когда-либо был. Меня беспокоит только то, что ты можешь разочароваться в Ателии после того, как выросла в другом мире.

Я прижимаюсь лбом к его лбу.

‒ Перестань волноваться, Эдвард. Пока нахожусь в Ателии, я никогда не покину тебя.

Он делает глубокий вдох, а потом целует меня. С готовностью я откликаюсь, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему всем телом. Не прерывая поцелуя, Эдвард медленно опускает меня на подоконник, и…

Стук в дверь заставляет нас замереть. Я слышу, как Эдвард бормочет себе под нос проклятия, а потом встает. Я приглаживаю волосы и юбки, стараясь выглядеть так, будто мы просто сидим и болтаем.

‒ Ваше высочество, ‒ Мейбл выглядит испуганной. Эдвард всегда выглядит вдвойне раздраженным, когда нас прерывают. ‒ Мне очень жаль, но для вас письмо. Посыльный сказал, что это срочно.

Раздражение Эдварда быстро исчезает, когда он читает текст на конверте. На самом деле, когда он ловко разрезает конверт ножом с золотой ручкой, в его глазах появляется искорка.

‒ Что там? ‒ с любопытством спрашиваю я.

‒ Завтра вечером Генри собирается читать лекцию в университете, ‒ Эдвард показывает мне приглашение. ‒ Кэт, ты тоже приглашена. Пожалуйста, сходи со мной. Я уверен, что ты не захочешь пропустить его.

Честно говоря, я не в восторге от лекций Генри, возможно, по какой-то медицинской теории, но у меня перехватывает дыхание, когда я читаю название его речи: «Астон: город с самой короткой продолжительностью жизни».

Глава 20

Лекционный зал в университете на удивление переполнен. Когда билетеры показывают нам наши места, я замечаю, что не только скамейки заполнены, но и некоторые люди принесли табуреты. Остальные стоят по углам и у стен. Когда мы идем по центральному проходу, в толпе воцаряется тишина, но вскоре шум и болтовня возобновляются.

Я узнаю несколько знакомых лиц – мисс Кавендиш, лорда Эшфорда, нескольких правительственных чиновников. Даже лорд Сесил сидит там, в третьем ряду. Он одаривает нас добродушной улыбкой, когда мы проходим мимо. Я отвечаю ему улыбкой и кивком, но, увидев, как грязен и опасен Астон, понимаю, что моя улыбка такая же поверхностная, как и его.

Билетеры ведут нас в самый первый ряд, где уже сидит Элли, чопорно сложив руки на коленях. Она сияет, когда я сажусь рядом с ней, а Эдвард с другой стороны рядом со мной.

‒ Ваше высочество, Кэт, ‒ она быстро переводит взгляд на Эдварда, словно желая убедиться, что между нами все в порядке. ‒ Генри будет так рад, что вы приехали.

‒ Он что, в первый раз выступает с речью? ‒ спрашиваю я.

‒ Нет, но его высочество впервые одобрил это предложение. Возможно, именно поэтому сюда пришло так много людей.

Ошеломленная, я протягиваю ему приглашение.

«Директор университета и Его Королевское Высочество Принц Эдвард сердечно приглашают вас на лекцию, которую вам преподнесет герцог Сомерсетский, магистр наук, по следующей теме…».

Я смотрю на Эдварда, который для публики надел на лицо бесстрастную маску.

‒ А почему ты включил свое имя в приглашение?

Он просто похлопывает меня по руке.

‒ Увидишь.

Появляется седовласый профессор и направляется к трибуне. За ним следует высокий молодой человек. Я дважды моргаю – это Генри.

Генри выглядит иначе. Он выглядит похудевшим, форма его подбородка стала скорее угловатая, чем круглая, и он постригся. Глядя на него в простом респектабельном костюме, я почему-то понимаю, почему жители Сомерсета не проголосовали за то, чтобы он сохранил свое место в парламенте. Генри – хороший парень, но ему не хватает той харизмы, которая заставляет людей его замечать.

После того, как профессор представляет оратора (не то чтобы он нуждался в представлении), Генри выходит на трибуну с бумагой в руке.

‒ Леди и джентльмены, ‒ Генри смотрит поверх толпы. Кажется, что в его глазах появляется дополнительный блеск, когда он окидывает нас взглядом. ‒ Большое вам спасибо, что пришли. Я полагаю, что вы здесь потому что, либо слышали об Астоне в газетах и хотели узнать о нем побольше, либо вы были в Астоне и хотели узнать мое мнение. Я стою здесь, чтобы сказать вам, что качество воздуха в Астоне, независимо от того, испытывали ли вы его лично или нет, так же плохо, как говорится в отчетах, ‒ Генри кладет обе руки на стол перед собой. Он не хлопнул ладонями о дерево с оглушительным стуком, но глаза у него горят, спина прямая, как шомпол. ‒ Настолько плохо, что люди, живущие в Астоне, имеют самую короткую продолжительность жизни во всей стране.

Наступает тишина. Ничего не слышно, кроме того, что все дышат.

‒ Средняя продолжительность жизни ателийца составляет сорок пять лет, ‒ продолжает Генрих. ‒ Однако средняя продолжительность жизни рабочего в Астоне составляет двадцать восемь лет. Что особенно интересно, так это то, что благодаря закону «Об образовании», ни один ребенок не имеет права работать, а это означает, что среднестатистический ателиец не приступает к работе до двенадцати лет. Это значит, что ему останется жить всего шестнадцать лет. Если он женится и заведет детей, то дети потеряют отца задолго до того, как достигнут совершеннолетия, ‒ Элли подносит платок к лицу, явно переполненная эмоциями. ‒ Я понимаю, что это очень общее утверждение, и есть другие примеры, которые должны быть приняты во внимание. И все же нельзя ошибиться в серьезности этой проблемы. За те месяцы, что провел в Астоне, я обнаружил, что не могу ходить по улицам, не проходя мимо кого-то, кто не кашляет или не носит носовой платок, завязанный на носу. В больницах количество респираторных заболеваний перевешивает другие виды болезней на триста процентов. Второе по величине число больных – это раненые, люди, которых сбивают повозки и экипажи, неспособные видеть в густом смоге.

Генри продолжает, приправляя свою речь статистикой и подробностями, удерживая внимание аудитории на протяжении всего часа. Наблюдая за его оживленным, страстным выражением лица, удивляюсь, как я вообще могла подумать, что ему не хватает харизмы. Это вина Эдварда. Присутствие моего мужа затмевает всех окружающих.

Когда Генри заканчивает речь ему аплодируют стоя. Люди вскакивают на ноги, поднимают руки вверх и выкрикивают вопросы. Седовласый профессор пытается призвать к порядку, но его никто не слышит.

‒ Кэт, пойдем отсюда, ‒ Эдвард кладет руку мне на локоть. ‒ Мы должны уйти, пока есть шанс ускользнуть, не протискиваясь сквозь толпу.

‒ Но Генри…

‒ Он все поймет. Доверься мне. Если после этой речи он скажет что-то важное, он будет держать меня в курсе.

Элли едва замечает нас, когда мы уходим, на ее лице написано восхищение, а глаза сияют, устремленные на мужа. Лорд Сесил выглядит мрачным, его взгляд блуждает по шумной толпе. Человек, похожий на репортера, яростно делает заметки, избегая при этом толчков со стороны окружающих его людей.

Как только мы садимся в экипаж, я уже не могу сдерживать свое любопытство.

‒ Откуда Генри так много знает об Астоне? ‒ количество данных, которыми он располагает, просто ошеломляет. И тут меня осеняет одна мысль. ‒ Он выследил Паварда, доктора, который исчез из Астона?

‒ Нет.

‒ Ты же сказал, что найдешь другой способ. Генри – врач, так что он, возможно, знал кого-то в этой профессии, кто также знал Паварда. Но все же… ‒ я помню, как выглядел Генри, когда говорил об Астоне. ‒ Он не мог полагаться на вторичные ресурсы. Генри, должно быть, тоже провел много времени в Астоне.

‒ На самом деле, ‒ весело говорит Эдвард, ‒ Генри – это Павард.

‒ Ты шутишь?

‒ Вовсе нет, ‒ Эдвард уже прекрасно меня понимает. ‒ Я попросил Генри выдать себя за врача из Морина и устроиться на работу в больницу. Да, я совершенно серьезен, дорогая. Управляющий больницы учел, что у Паварда был моринский акцент?

Генри действительно провел год в Морине, работая на доктора Дюранта. Подождите… управляющий сказал, что Павард тоже учился у Дюранта! Чем больше я думаю об этом, тем больше кусочков головоломки встают на свои места. Элли сказала мне, что Генри уехал, и она не видела его уже некоторое время. Эдвард упомянул, что собирается попросить Генри поработать на него.

‒ Но почему никто его не узнал?

‒ Генри подстригся, а носовой платок оказался удобным камуфляжем. Сесил нечасто навещает Астон. И по сравнению со мной у Генри довольно узкий профиль. Люди в Астоне вряд ли узнают его.

Я помню, как хозяин говорил, что Павард редко снимал платок и был интровертом. Так что, если бы хозяин дома даже не знал, что его арендатор – герцог Сомерсетский, другие люди тем более бы не узнали Генри.

‒ Зачем? ‒ требую я. ‒ Зачем ты попросил Генри работать под прикрытием?

‒ Я подозревал, что Сесил вмешается, если узнает, что кто-то здесь шныряет, и лучше уж я пошлю Генри, чем простолюдина, которого легко запугать. Но если Генри представился бы герцогом, люди будут относиться к нему настороженно. Во-первых, у Генри всегда были трудности с лечением пациентов, потому что большинство пациентов не доверяют герцогу, чтобы он мог провести медицинский анализ. Как бы то ни было, Сесил послал нескольких человек поговорить с Павардом после того, как Генри начал задавать вопросы на его фабрике, и пообещал ему значительную сумму, если он будет держать рот на замке и уйдет из Астона.

‒ О боже, ‒ я отрицательно качаю головой. ‒ Не могу в это поверить. Ну, я могу поверить, что Сесил будет угрожать любому, кто встанет у него на пути, но я не ожидала, что ты пошлешь Генри. Так держать, Эдвард, ‒ я поднимаю правую руку. ‒ Дай пять, помнишь?

Его рот кривится. Наши ладони встречаются, и мы улыбаемся друг другу.