Текст книги "Красная луна"
Автор книги: Айви Девлин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
30
Я слышала разговор Рене с Роном, потому что она включила громкую связь. Она села рядом со мной и обняла меня, словно считая, что мне это необходимо. Она не ошибалась.
Когда она рассказала Рону о том, что я вспомнила, он шумно вздохнул и произнес:
– Я сейчас же отправлю на поиски Бена всех своих людей, а сам приеду к вам. Заприте все двери и окна и ни в коем случае никого не впускайте. Понятно?
– Да, – ответила Рене.
– Я говорю очень серьезно, – добавил Рон. – После всего что случилось с Джоном и Дебби, а также с Тантосами, лучше никому не доверять. Если к вам кто-то придет, что бы ни говорили, не слушайте. Как бы… убедительно это ни звучало.
– Ты знаешь про волков? – спросила Рене удивленно, а Рон ответил:
– И ты тоже? Я уже давно подозреваю, что в Вудлейкском лесу что-то есть. А как же иначе, ведь мне всегда казалось, что они ведут против меня борьбу. Я, наверное, просто не хотел верить в это. Но теперь моя основная задача – уберечь вас. Береги Эйвери. И помни: никого не впускай, кроме меня. Я постараюсь приехать как можно скорее. – После некоторой паузы он добавил: – И… не выпускай ее. Что бы ни случилось, что бы Эйвери ни говорила, не отпускай ее от себя. И не давай ей никого слушать, кроме тебя и меня.
– Хорошо, – пообещала Рене и повесила трубку.
Мы закрыли все двери и окна – точнее, закрывала Рене, а я ходила за ней. И при этом она все время держала меня за руку.
Мы поднялись даже на чердак, и она закрыла крошечное окошко, выходившее в лес.
– Вот и все, – сказала она. Руки у нее не дрожали, а вот у меня – да.
Когда щелкнул замочек на окне, в дверь постучали.
Сердце у меня екнуло и забилось так быстро, что я испугалась, как бы оно не выскочило из груди. Мы пошли вниз по лестнице – Рене ступала очень медленно и осторожно, а я не могла отвести взгляда от двери. Я очень боялась.
И в то же время надеялась.
Несмотря ни на что, я все еще очень хотела увидеть Бена. Я прижала руки к щекам, сожалея о том, что я такая глупенькая, что я вся во власти своих эмоций.
Рене прошептала:
– Иди на кухню. Нет, лучше в столовую. – А сама пошла к двери.
Я направилась в столовую, но остановилась и развернулась, услышав шумный вздох Рене. Она смотрела в глазок, сжав руки в кулаки и положив их на дверь.
– Вы в опасности, – сказал кто-то.
Это был Луис.
Луис? Он знал… знал, что сделал Бен?
Я подбежала к двери и прокричала:
– Почему вы не сказали мне про Бена? Почему не сказали, что он…
– Эйвери, он никому не сделал ничего плохого. Рене, послушай, тут вам оставаться опасно. Я знаю, что ты меня слышишь. Опасность нависла над домом, как туча. Вам надо уходить. Пожалуйста. Рене, пойдемте со мной, прошу вас. Если ты хоть когда-то… Если ты мне доверяла, сделай то, о чем я прошу.
Рене и Луис? Я уставилась на бабушку, а она закрыла глаза и прижалась лицом к двери, все еще сжимая кулаки.
– Прекрати, – прошептала она. – Я… я знаю, кто ты такой. И знаю, что ты можешь. И Бен…
– Между Беном и Эйвери существует связь, – ответил Луис, – и она не бежала от нее. До сих пор. Рене, творится что-то неладное, я не хочу, чтобы ты пострадала. Я все еще… – Он замолчал. – Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, – повторил он. – И с Эйвери тоже.
– Бена арестуют, – сказала Рене. – И он больше никому не причинит вреда. Слышишь меня, Луис? Я знаю, что он сделал.
– Неужели ты думаешь, что я приютил у себя убийцу? Неужели, Рене… – Голос Луиса сорвался.
Я вздрогнула – настолько он был полон эмоций, и я не…
Не думала, что Луис может так чувствовать. А он, оказывается, мог.
– Бен не убивал твоего сына, – продолжал Луис. – Он никого не убивал. Рене, я тебя умоляю, пожалуйста…
Рене зажала руками уши и ответила:
– Прекрати. Просто… замолчи. Уходи в лес и живи там, а я буду влачить свое жалкое существование здесь, и… – Она замолчала и уперлась головой в дверь. – Если я хоть когда-то была тебе небезразлична, ты уйдешь.
– Рене…
– Пожалуйста. Если у тебя были ко мне какие-то чувства, как ты говорил, ты сейчас уйдешь. Уйдешь, потому что я тебя больше ни о чем не просила, с тех самых пор, как… с давних пор.
Молчание.
Стояла тишина, и я подкралась к двери и прижалась к Рене, которая вся сгорбилась и начала тихонько плакать. Я посмотрела в глазок.
Луис ушел.
Он ушел, а Рене так и стояла, прислонившись к двери, зажимая уши руками. Ее все еще трясло.
– Он ушел, – сказала я, мягко дотронувшись до ее руки.
Она убрала руки от ушей, и я повторила.
Услышав, что я сказала, она закрыла глаза, но я успела заметить в них влажный блеск. А когда она их открыла, они были уже сухими.
– Хорошо, – ответила она. – Мы здесь в безопасности. А что он сказал насчет тебя с Беном – неправда. Я это знаю. Я хочу сказать, что Бен слишком недавно приехал, чтобы вы…
Она замолчала, и я поняла, что она вспомнила тот вечер, когда застала нас вдвоем. И о том, что она видела.
– Иди в столовую, как я тебе велела, – сказала Рене, и голос ее дрогнул. – И не выходи, даже если придет Бен. Поняла?
– Бабушка…
– Знаешь, – она улыбнулась, – я уже привыкла к «Рене». Когда все закончится, мы об этом поговорим. О многом поговорим. А сейчас… – Она подтолкнула меня к столовой. – Эйвери, тебе надо уйти. Спрятаться. Ты меня понимаешь? Спрячься.
Я ушла и спряталась. Забралась под стол. Я сидела под ним и думала о том, что делаю что-то не то.
Мне не хотелось прятаться. К тому же, если бы я кого-то искала, я бы в первую очередь посмотрела именно под столом. Если бы на кого-то охотилась. А Бен не был обычным человеком, он будет знать наверняка, где я.
Ему это будет несложно.
Я все вспоминала, как Бен на меня смотрел. Как я себя при этом чувствовала. Вспоминала, как он клялся, что ни за что не обидит меня.
Я вылезла из-под стола и села на полу рядом со шкафчиком, в котором Рене хранила фарфор. Если кто-то войдет в комнату, он сразу увидит меня.
А я – его.
Позвонили в дверь. Я напряглась, а потом поняла, что это Рон. Он пришел, как и обещал, и теперь мы будем в безопасности.
Все будет хорошо. А Бен… Нет. Пора было переставать о нем думать.
Но в глубине души я снова мысленно позвала его, в последний раз. А потом встала и пошла к Рону. Чтобы спросить, поймали ли его.
Я до сих пор ощущала его эмоции. Ему было страшно, очень страшно.
– Эйвери? – позвал меня Рон, и я отринула свои чувства, перестала думать о Бене и вышла. Чтобы выслушать, что произошло с Тантосами. С моими родителями. И со мной.
31
– Вот ты где, – сказал Рон, когда я вышла из столовой. Он поправил большую сумку, которая висела у него на плече. – Я не был уверен, что ты еще тут. Боялся, что ты вдруг ушла, потому что за тобой пришел Бен. Я слышал, что вы…
– Нет, – поспешно выпалила я. Может, чересчур поспешно.
– Хорошо, – ответил он, похоже не заметив, как быстро я принялась возражать. – Хорошо, и тому есть несколько причин. Я рад, что ты осталась дома. Что-нибудь произошло? Кто-нибудь приходил? Я подготовился, но все-таки…
Я посмотрела на Рене. Значит, она не сказала Рону про Луиса.
– Нет, – ответила я. – Мы сделали, как вы сказали. Закрыли все окна и двери.
– Хорошо, – повторил Рон. – Рене, я поставил машину не здесь, потому что не хочу привлекать внимание. Пока не буду уверен в том, что Бена поймали. И я никому не сообщал, что я здесь. Не хочу, чтобы об этом кто-то знал, чтобы не подвергать вас опасности.
Рене шумно выдохнула, кивнула и сказала:
– Я бы об этом даже не подумала. Что ж, садись, и… Наверное, ты расскажешь нам, что сейчас делается. Хочешь бутерброд или чего-нибудь еще? – Ее голос звучал напряженно, но она улыбнулась мне дрожащими губами. И эта улыбка говорила о том, что теперь все в порядке. Что мы в безопасности.
– Нет, не беспокойся, – отказался Рон. – Главное, чтобы вы успокоились. И ты, и Эйвери. Вам и так многое пришлось вытерпеть. Слишком многое. Мне так вас жаль.
– Ты же не знал, – ответила Рене. – Никто не хочет даже думать о том, что все эти легенды правдивы. Но… так оно и есть.
– Джон в них не верил, но лес его все равно сильно любил, – сказал Рон, и Рене кивнула:
– Да, ты прав, он в них не верил. Может, если бы…
– Знаю. Но об этом слишком больно думать, да? Лес действительно любил его, как-то даже по-человечески. Когда мы ходили в походы, ему он всегда показывал всякие чудеса, а меня лишь кусали комары. – Рон покачал головой. – Джон не хотел, чтобы Вудлейк менялся. Не желал даже знать, каким он может вырасти. – Потом он перевел взгляд на меня: – Он не хотел, чтобы мы уподобились другим городам. Твой папа всегда говорил: «Не нужны нам торговые центры, не нужны дороги, ведущие к стокам или выходящие на магистраль». – Рон улыбнулся. – В его духе, правда?
– Да. Он действительно любил лес, – ответила я. – Я просто… почему… – Я все еще не могла заставить себя произнести его имя. – Почему они с мамой умерли за эту любовь?
Рон покачал головой и обратился к бабушке:
– Рене, мне кажется… там какая-то тень, сбоку. Тебе лучше задернуть шторы. Ладно?
– Конечно. – Она подошла к окну и занавесила его. – Ты что-то увидел? Это был… – она бросила взгляд на меня, – Бен?
– Не знаю, – сказал Рон. – Я отправил на его поиски всех своих людей, даже офицера из ФБР. Наверное, это был какой-нибудь кролик. Но лучше будет… если никто не увидит того, что сейчас произойдет.
– Произойдет? – переспросила Рене, и я уставилась на Рона. Он стоял передо мной в униформе шерифа, которую я так часто видела в городе. Да и у нас дома.
Дома.
Ночью, той самой ночью, лицо у мамы было недовольное, словно она знала, что творится что-то неладное, как будто напряжение в воздухе было слишком сильным, слишком густым, так что она дала мне лукошко и настойчиво отправила за грибами.
Я вышла с черного хода, поморщила нос, уловив запах компостной кучи, и направилась в лес. Я услышала, что в дом вошел Рон. Он сказал: «Джон, нам надо поговорить. Ты должен образумиться. Я заставлю тебя меня выслушать, понял?»
– Да, – проговорила я. – Вы там были. Вы пришли незадолго до того, как… мои родители умерли.
– Пришел, – ответил Рон очень сладким голосом. Он был таким спокойным, таким вкрадчивым, а потом открыл сумку, которая висела у него на плече.
– Джон, с этим своим проклятым обожаемым лесом, все эти растения, жучки и прочая фигня, – продолжал он. – Что я ни пробовал, он не хотел продавать мне землю. Кошмарно, правда.
И тут я увидела у него в руке серебристый топор.
32
– Рон? – потрясенно произнесла Рене, и он посмотрел на нее.
– Ты же знаешь, что Вудлейк может стать куда лучше, – сказал он. – А от леса мне всю жизнь были одни неприятности. Мне всего-то надо несколько участков, и как только я подбил старину Стива на это дело… Он конечно же согласился, ведь он тоже хочет, чтобы у нас был настоящий город. Кстати, Рене, я знаю, что он предложил тебе весьма приличную сумму. Меня удивило, что ты отказалась. Вы же с Джоном почти даже не виделись. Я встречался с ним чаще, чем ты.
– Вы со Стивом сделали это вместе? – спросила Рене, и Рон засмеялся:
– Со Стивом? Я его использую, чтобы развивать Вудлейк. У него есть свои желания, но на их реализацию у него не хватает ни способностей, ни смелости. В отличие от меня.
– Рон, вы же с Джоном дружили, – сказала бабушка.
Она сделала шаг назад, но отступать было некуда. Мы заперли все окна. Все двери. А теперь у нас еще и шторы задернуты, а машина Рона стоит далеко. Никто к нам не придет.
Никто не знает, что он здесь.
И никто не увидит, как он стоит тут перед нами с серебристым топором в руке.
Я вдруг согнулась, задыхаясь, но не от страха, а от того, что я вспомнила.
Теперь наконец я вспомнила. Хотя слишком поздно.
Я пошла за грибами и услышала папин голос, я услышала…
Услышала его крик.
– Вы, – сказала я, уставившись на Рона.
Когда раздались первые крики, я бросилась к дому, но остановилась за деревом. И услышала мамины слова:
– Эйвери дома нет. Она у подружки. Рон, она всего лишь ребенок.
– Она всю жизнь жила по вашей указке, – возразил Рон и поднял топор. – Она не понимает, что вырубить лес – это путь к процветанию Вудлейка. Он наконец сможет стать настоящим городом. Где она? Я знаю, что в школе она мало с кем общается. Я по долгу службы много чего знаю, вы же понимаете. Просто… Дебби, подпиши бумаги. Подпиши, и я уйду, и все будет просто замечательно. Вам понравится в городе. Я использую свои связи, а Стив найдет вам милую квартирку. Я для вас многое могу сделать.
– Ты даже в живых меня не оставишь, – прошептала мама, и Рон вздохнул, а потом сказал:
– Я всегда говорил Джону, что ты чересчур умная. – И за этим последовала серебристая вспышка – взмах топора. Рон…
Рон зарубил мою маму. Он махал и махал топором, хлестала кровь, блестело серебро.
И он при этом напевал.
Напевая, Рон размахивал топором – нечеловечески быстро, как будто мои родители были не людьми, а кусками мяса, которые ему надо было разделать. Я зажала рукой рот, чтобы не закричать, я попыталась закрыть глаза, но не смогла…
Я смотрела и видела серебристые вспышки. Топор летал туда-сюда.
Я видела, как Рон убил моих родителей, а потом пошел прочь, туда, откуда пришел. С топора, окрасившегося в яркий красный цвет, капала кровь. Он остановился и вытер его о землю.
Продолжая при этом напевать. Они были мертвы, он их убил собственными руками. И он при этом напевал!
– Вы их убили, – сказала я. – Вы убили моих родителей. И все из-за того, что вам была нужна наша земля? Вы рубили их, словно это были туши животных, да еще и напевали при этом.
– А я-то думал, что ты ничего не помнишь. Так разозлился, что Шарп нашел тебя раньше меня. Но потом ты посмотрела на меня такими пустыми глазами, – чуть ли не с радостью в голосе проговорил Рон, лениво взмахнув топором.
Рене схватила меня за руку и потащила по направлению к кухне.
– Наверное, если бы ты тогда увидела его, – он показал на топор, – ты бы все вспомнила. Хотя, если бы тебя не нашел Шарп, все было бы по-другому. Честно, Эйвери, не знаю, как ты выжила после падения дерева. Я был уверен, что ты попадешься в ловушку. А ты все живешь и живешь, да? – Он улыбнулся, кровожадно сверкнув зубами. – Должен сказать, я очень удивлен, что в смерти родителей ты решила обвинить Бена Дьюзика. Мальчишку, который только что сюда переехал. Серьезно. Это просто… Я бы и сам лучше не придумал. – Он перевел взгляд на Рене. Улыбка не сходила с его лица. – Ты сказала что-то про лес и старинные легенды? – Он покачал головой. – Детский лепет, честно. Что ты там говорила? Ах, да: «Людская молва – не вымысел». Если бы я знал, что у тебя уже началось старческое слабоумие, я бы сам подписал документы, отдал их Стиву, а потом мы сказали бы, что ты их подписала при мне, что сам шериф свидетель и всего этого можно было бы избежать. Правда, очень жаль, что все так вышло.
– Я все подпишу, – сказала Рене. – Подпишу любые бумаги. Бери свой лес и делай с ним, что хочешь, а мы…
– Что вы? – спросил Рон. – Забудете о том, что произошло? Как-то сомневаюсь, Рене. Даже если бы я тебе верил, а я не верю, остается Эйвери. Она меня видела, понимаешь. Мне не повезло в первый раз – в том, что ее нашел не я. Я опасался, что она что-то вспомнит, но она не вспоминала, а потом… Я бы так это все не оставил, но я бы дал ей время. Чтобы она попробовала пожить, прежде чем покончит с собой. – Он посмотрел на меня: – Тебе я выбрал легкую смерть, Эйвери. Ты бы просто повесилась. Безболезненно. Но не теперь. Мне очень жаль.
– Ничего вам не жаль, – сказала я и подумала о зле, затаившемся в доме моих родителей, о котором меня предупреждал Бен. Это был Рон.
Рон.
Это он подрубил дерево. Это он был той опасностью, которую Бен – и я – почувствовали в лесу.
– Вы ни о чем не жалеете. Вы убили и моих родителей, и Тантосов. И все ради земли? Вы в миллион раз хуже Стива, потому что хотите, чтобы леса не стало, да? Но лес не принадлежит вам, Рон. Он никогда не будет вашим, как бы вы его ни вырубали.
– Хватит, – почти прорычал он. – Теперь я получу то, чего хочу. Вы с Рене умрете, и земля Джона станет моей, сразу, даже ждать ничего не придется. И лес… станет меньше. Скукожится. И всему этому настанет конец. – Он посмотрел на меня. – Я много для этого потрудился. Ремесло дровосека мало кто ценит, понимаешь? А ведь он должен знать, какое дерево пора срубить. Как устроить так, чтобы дерево упало в нужное место, хотя его усилий никто не увидит и даже не оценит.
– Я кое-кому все рассказала, – сказала я, заставив себя смотреть прямо на него. – Я рассказала все Бену, и мы разработали план, как заставить вас во всем признаться. Все, что вы только что сказали, услышат. И это записывается на пленку.
– Правда? – спросил Рон. – Это… – Он рассмеялся. – Эйвери, ты не умеешь врать. Нет, ты действительно поверила, что этот мальчишка, который лишь недавно приехал, убил твоих родителей. Как я уже сказал, я и рассчитывать на такое не смел. В понедельник я пойду в школу, сниму его отпечатки пальцев и обнаружу их здесь. Я раскрою дело, преступность в нашем городе сойдет на нет, и люди снова будут спать спокойно. – Он перевел взгляд на Рене. – Поставь тарелку, – сказал он очень мягко. – Это твое праздничное блюдо меня не остановит. Только настроение испортит. А можешь спросить у внучки, когда я расстроен, у меня не все так гладко идет. Правда, Эйвери?
Теперь я вспомнила все, картинка всплыла перед глазами.
После того как Рон ушел, я выползла из-за дерева, добралась до родителей и попыталась их спасти, вернуть к жизни, но не смогла. А потом я перестала двигаться, потому что не хотела их покидать. Я горевала из-за того, что они умерли, и никто мне не поверит, что нечто подобное мог сделать шериф. Но все равно я чувствовала, что обязана кому-то об этом рассказать. Только мне надо было посидеть минуточку. Не думая о том, что я видела и слышала, не вспоминая, как Рон взмахивал топором, еще и еще, словно мои родители были пустым местом, никем.
– Да, вы не любите, когда вам портят настроение, – прошептала я и уперлась спиной в стену.
Мы с Рене отошли от него как можно дальше, и я почувствовала, что она тянет за чем-то руку, пытается что-то достать.
– Живенько тут у вас, – сказал Рон. – А сейчас будет мертвенько.
– Прекрати свои шутки, ты, маленький… – проговорила Рене и шагнула вперед, держа в руках доску, которую мы зачищали и которая так и осталась лежать на кухонном столе. Очевидно, она смогла до нее дотянуться.
Она ударила Рона прямо по лицу, и довольно сильно, с громким звуком – он неловко попятился, а потом упал. Я уставилась на Рене.
– Он всегда был болтуном, – пояснила она. – Отойди, а я прослежу за тем, чтобы он в ближайшее время не встал.
Но Рон все же вскочил. Окровавленный, с ужасной гримасой на лице, он кинулся на нас, размахивая топором.
– Беги! – прокричала Рене, и мы обе бросились от него, протискиваясь и уворачиваясь от топора, которым он рассек кухонный стол пополам.
– Вот вы меня и разозлили, – сказал раскрасневшийся от ярости Рон. Он снова поднял топор.
– Нет! – крикнула я и схватила стул. Как только я подняла его, на него обрушился удар топора, от которого у меня задрожали руки.
– Все, довольно! – крикнул Рон, схватил меня и потащил к себе, замахиваясь другой рукой.
Я видела, как топор падал на меня.
И вдруг в комнату полетело стекло – разбилась ведущая в кухню дверь, выходившая на крыльцо, которое мы с Рене только-только начали строить. А я сидела на полу и смотрела на приближающийся ко мне топор Рона.
Потом я перевела взгляд на Бена, он посмотрел на меня и крикнул:
– Беги!
Удар топора пришелся по нему.
33
– Нет! – крикнула я, а Рене схватила меня за руку и дернула к себе, вытащила на улицу и вложила что-то мне в руку, сказав:
– Эйвери, вернись и ударь эту тварь посильнее.
Я посмотрела на нее, а она добавила:
– Ты меня слышала.
А потом сама бросилась в дом и подбежала к Рону.
Она ударила его металлическим наконечником бура, с помощью которого мы рыли в земле ямы, прямо в шею. Он пошатнулся и развернулся к нам, в его глазах горела нескончаемая тупая ярость.
Я увидела на полу Бена – он лежал совершенно неподвижно – и со всех ног кинулась в дом.
Когда Рон меня увидел, я застыла, но когда он снова попытался поднять топор, ко мне уже вернулась способность двигаться, потому что я понимала, что это необходимо. Я подняла бур, который Рене вложила мне в руки. Я была настолько напугана, что совершенно не чувствовала его веса. Замахнулась и ударила Рона по руке.
Он закричал и выронил топор, тот упал на пол.
– Рука! – завопил Рон. – Стерва, ты мне руку сломала!
И тут поднялся Бен.
Он был в крови, на правом плече зияла рана, но он как будто не замечал этого.
– Скользящий удар, – сказал он, уставившись на Рона. Его глаза загорелись, стали серебряными, без примеси карего, а сам он задрожал всем телом, готовясь к преображению. И добавил: – Никто не обидит Эйвери. – Слова было трудно разобрать, его речь стала какой-то странной. Больше похожей на крик.
Звериный крик.
– Не надо, – резко сказала Рене. – Не превращайся. Эйвери, скажи ему, пусть он тебя послушает, пусть остановится. Скажи ему!
– Бен, – произнесла я, и он замер.
Потом дернулся, и началось превращение. Он посмотрел на меня, и то, что я увидела…
Это был уже не человек.
Но все же это был Бен, и он был мне нужен.
Он весь дрожал. Я чувствовала, чего он хочет – он жаждал причинить Рону боль. Ему отчаянно хотелось по-своему воздать шерифу за то, что тот сделал.
– Мне было очень страшно, – прошептал он. – Я разозлился, мне было больно, но я не мог просто так тебя отпустить. Я почувствовал, что должен прийти сюда и убедиться, что у тебя все в порядке. А когда я понял, что Рон хочет вас убить…
Я сглотнула.
То, что он увидел, толкнуло его на поступок, которого не сделал бы ни один человек.
Он нас увидел, и это стало нашим спасением.
– Спасибо, – сказала я, и Бен снова вздрогнул.
Он уже стал самим собой, тем Беном, которого я знала, но его трясло, и он истекал кровью.
– Эйвери, – сказал он, и я подошла к нему.
Дотронулась до его лица, до этого прекрасного, идеально красивого лица.
– Прости, – сказала я, – мне очень стыдно. Я тебе доверяла, правда, но я испугалась. Этого больше не повторится. Клянусь, никогда больше.
– Я… спасибо, – прошептал Бен и тяжело рухнул на пол. Его серебристые глаза закрылись.
Я вскрикнула, но Рене коснулась моей руки и сказала:
– Эйвери, ты не дала ему превратиться, а это причиняет боль. Это не из-за удара. Рана поверхностная. Бену просто… ему надо отдохнуть. Все будет в порядке. Все в порядке.
Она подошла к телефону и набрала 911. Я села рядом с Беном и взяла его за руки. Я просила его открыть глаза и посмотреть на меня. Я хотела, чтобы он меня видел.
Потом я услышала шум, сначала слабый, но он стал громче, и нас попытались разлучить; мне задавали вопросы, но все говорили так быстро, что я ничего не могла понять.
– Так, – громко сказала Рене. Наступила тишина, все повернулись к ней. – Рон Джерико только что пытался убить меня и мою внучку. Он также признался в убийстве моего сына, невестки и еще троих человек. Заберите его с его топором и уходите. Задавать вопросы будете потом, ясно?
– Я… – начал кто-то, но Рене повторила:
– Ясно?
Голос ее звенел громко, и тут я поняла, кто Рене такая.
Когда-то она была такой же, как я. У нее была такая же связь с лесом, что и у меня, и, возможно, ее взаимоотношения с Луисом были похожи на то, что возникло между мной и Беном.
Я посмотрела на него. Он тихонько застонал, а потом открыл глаза.
– Ты в порядке? – прошептал он.
Моя бабушка отказалась от такой возможности. А я не собиралась этого делать.
– Да, – ответила я. – Ты останешься тут, со мной, ладно?
– Я готов остаться с тобой навсегда, – сказал он. Вокруг нас продолжали ходить и говорить люди, но я их не видела и не слышала. Не замечала их.
Я видела лишь Бена и знала, что он тоже видит одну меня. Весь мир… Нет, он остался на месте, но не интересовал нас.
По крайней мере, до тех пор, пока Бена не увезли в больницу.