Текст книги "Красная луна"
Автор книги: Айви Девлин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
13
Проснулась я без сил. Я почти совсем не спала, но когда все же уснула, мне приснился Бен. То, что между нами произошло, повторилось, но по-другому. На этот раз спина у него была гладкая, он улыбнулся мне и сказал:
– Теперь со мной все в порядке. Все под контролем, Эйвери, клянусь.
Я дотронулась до него, и…
Потом он задрожал в моих объятиях, прорычал мне на ухо мое имя, я посмотрела на него и увидела серебристый…
Я резко дернулась и проснулась.
Я не позволяла себе произнести это слово, уж не говоря о том, чтобы думать про то, что я увидела.
– Эйвери, – позвала меня Рене.
Я резко встала, и у меня закружилась голова.
– Ты почему до сих пор в кровати?
– Мне нехорошо.
Она подошла ко мне и потрогала лоб.
Я поняла, что она заметила, как я напряглась, когда она ко мне прикоснулась. Я хотела сказать, что дело не в ней, а в том, чем занята моя голова, но знала, что она мне не поверит.
– Температуры нет, – тихо сказала бабушка.
Но я все равно попыталась сказать:
– Рене, когда ты положила мне руку на лоб, чтобы проверить температуру, я не…
– Это не имеет значения, – печально ответила она и потом добавила: – Я надеюсь, мы сблизимся снова. Надеюсь, что ты… тоже хочешь этого.
– Хочу. – Я поняла, что говорю правду. Не только потому, что, кроме нее, у меня на всем белом свете никого не осталось, и не потому, что я видела в ней папу, а потому, что она была моей бабушкой и когда-то я ее сильно любила, а любовь уходит, но не забывается.
Мама говорила это папе. Я все думала: почему? Они же были так счастливы.
Но теперь я была уверена, что поняла, и посмотрела на Рене. Ее отношения с папой разрушились, и я подумала о том, не разбило ли это ей сердце.
– Приготовлю тебе завтрак, – сказала она, поднимаясь. Голос прозвучал довольно спокойно, но взгляд она отвела. – Сможешь пойти в школу?
– Да, все хорошо, – сказала я и встала.
В тот день у меня был всего один общий урок с Беном, самый последний в расписании. Переживу. Всего один-то.
Или уйду. Это я тоже могла сделать: сбежать от него, и все. Проблема решена.
Но я не переставала о нем думать.
К тому же я увидела его, как только вошла в школу.
Я моргнула, пребывая в полной уверенности, что мне померещилось. Но нет, Бен действительно стоял у шкафчиков и разговаривал с какой-то девчонкой. Она улыбалась, пытаясь привлечь его внимание, но совершенно его не интересовала.
Я поняла это, потому что он на нее не смотрел.
Он смотрел на меня.
Смотрел на меня, но потом развернулся и ушел. Девчонка сделала вид, что ничего такого не случилось, и даже крикнула ему вслед: «Пока, Бен! Увидимся», но я заметила, что остальные ребята взглянули на нее подозрительно.
На меня они вообще не смотрели.
И он от меня отвернулся. Вообще-то я собиралась избегать его, а на деле это он бросил на меня взгляд и ушел. Как будто и не было того поцелуя, как будто прошлой ночью мы не обнимались, как будто он не хотел меня.
Я ошеломленно остановилась в коридоре. После того, что я увидела, после всего этого я…
Мне было больно.
Кто-то меня похлопал меня рукой, и я отошла в сторонку, меня снова похлопали, и я услышала:
– Эйвери?
Я оглянулась и увидела Кирсту.
– Привет, – сказала она. – Идешь на первый урок?
Я кивнула, ожидая, что она снова заорет, что я проклятая, или что-нибудь вроде того, но она сказала:
– Эйвери, извини меня, ладно?
Я посмотрела на нее. Мы пошли вместе по коридору, и на меня вообще никто не обращал внимания, как и раньше, и на нее тоже.
Я поняла, почему она снова стала со мной общаться.
– Твои рассказы про меня больше никому не нужны, – сказала я.
Она густо покраснела:
– Я не хотела… Я просто…
– Понимаю, – сказала я, и это была правда. – Ты хотела, чтобы тебя полюбили, как раньше.
– Просто… Эйвери, они стали со мной разговаривать. Я стала им интересна, понимаешь? Мне так хочется, чтобы они относились ко мне, как раньше. – Кирста вздохнула. – Но этого интереса ненадолго хватило, и я не думаю всерьез, что ты проклятая. Просто ты так покрасила волосы, и я… – она смолкла. – Мне, правда, очень жаль.
Я кивнула, и она улыбнулась:
– Все так просто? Ты не злишься?
– Кирста, обо мне судачили с тех пор, как я сюда пришла, – ответила я. – Наверное, я уже привыкла.
– У меня есть кое-какой план. Сегодня утром я слышала такое, что просто крыша едет. Чуть позже я расскажу об этом Джеки, а ты ее знаешь. Если она со мной будет разговаривать, то и все остальные… – Она все болтала, но я уже не слушала.
Я вообще-то не особо знала, кто такая Джеки. Наверняка одна из четырех девчонок, которые, как говорила мне Кирста, заправляют школой, и что я ее видела, видела, как она затевала что-то, до чего мне не было дела. Мне, например, неинтересно было бы ехать несколько часов на автобусе до магазина и там примерять в тесных кабинках с искусственным светом какую-то одежду.
Но Кирсте это было нужно; ей страшно хотелось, чтобы ее в школе все знали. Ей хотелось нравиться всем, или чтобы ей хотя бы об этом говорили. Может, я точно и не знала, кто такая Джеки, но я не раз слышала, как ее называли и крутой, и ужасной – в одном и том же предложении.
Но мне не хотелось того, чего хотелось Кирсте. Я надеялась, что в школе будет интересно, что я найду тут собеседников, ей же хотелось быть для всех важной, а я в этом смысла не видела. Никогда этого не понимала, а теперь и особенно.
Мы с Кирстой жили в разных мирах. Моим миром был лес, мои родители, и мне хотелось знать, что с ними произошло. И почему.
И я хотела знать, кто или что сделали это.
– Эйвери? – окликнула меня Кирста, и я вдруг поняла, что мы уже дошли до того места, где обычно расставались, расходясь по классам.
– Я просто… Удачи, – пожелала я, она поблагодарила и улыбнулась. Улыбка была едва заметная, неуверенная.
Она знала, что у нас нет ничего общего. Я вдруг поняла, что Кирста наверняка осознала это раньше, чем я, и все равно со мной общалась. До того как погибли мои родители и я сама стала другой.
– Увидимся? – спросила она, и мне так захотелось снова стать той девочкой, которая не вписывалась в общество, но хотя бы пыталась найти себе место в этом мире, в этих коридорах, по которым ходили слухи. Но этого уже не могло случиться. Теперь остальные стали для меня лишь тенями. Ничем.
– Кирста, – начала я, а она покачала головой и сказала:
– Тебе ведь и дела до нас никакого нет, да?
– В общем, да.
– Хотела бы я быть такой, как ты. Все знали, кто ты такая, еще до того, как погибли твои родители. Ты можешь быть самой собой, не напрягаясь. Ты могла завоевать всех, но даже не замечала этого, хотя все были готовы дружить с тобой. А вместо этого ты общалась со мной.
– Я не… – Я не поняла, о чем это она говорила. Я, завоевать? На меня вообще никто не обращал внимания. До тех пор, пока не умерли мои родители, я была просто никем, а теперь я совершенно ненормальный никто. – Все вовсе не так.
– А почему, ты думаешь, я с тобой вообще заговорила? Я думала, что смогу заполучить популярность вместе с тобой. А ты этой популярности не хотела, да и никогда ее не захочешь, так ведь?
– Так, – подтвердила я, и грустная улыбка Кирсты стала еще печальнее.
– Я была дерьмовым другом. Прости меня за это, – добавила она.
Тут прозвенел звонок, и она ушла, растворившись в толпе, направляющейся в свой класс.
Весь первый урок я думала о том, что она мне сказала. Я, в общем, особо в это не верила, хотя действительно ощущала, что все изменилось. Но пугало меня то, что я не знала, что же будет дальше.
Сразу после урока я снова заметила в коридоре Бена: словно я его как-то вызвала, и он двинулся ко мне.
А потом остановился и отвернулся.
Но я успела заметить серебристую вспышку в его глазах.
14
На этом я сказала себе, что пора уйти из школы. Вызвать Рене, чтобы она за мной приехала. И поговорить с Роном.
Но что я ему скажу?
«Этот новый мальчик, Бен, у него иногда сверкают глаза, и мне кажется, что он не человек. Да, а еще мы целовались, и я никак не могу выкинуть это из головы».
Рон не разозлится. Он погладит меня по головке и отправит домой… или в специальное заведение. Я считаю, что у парня серебристые глаза? Звучит, как в сказке, а когда мы встречались с Беном, нас никто не видел.
Да я и не хотела никому о нем рассказывать. Бен обо мне беспокоился, прошлой ночью все твердил, чтобы я была осторожной. И зачем бы ему убивать моих родителей, если это был он? Если я умру, то так ничего и не вспомню, и это – я не могла, даже про себя, называть Бена «существом», которое убило моих родителей, – никогда не поймают, потому что единственного свидетеля преступления тоже не станет.
Он так произносил мое имя, словно я была какой-то особенной. И смотрел на меня так, как будто не мог отвести взгляд. Как будто не мог от меня отвернуться. И я знала, что он не хотел того, что случилось накануне, он старался держать между нами дистанцию… но не смог.
Я вспоминала, как он назвал меня по имени и коснулся меня губами, и впервые в жизни не могла заставить себя думать об учебе, даже не могла сконцентрироваться. Мои мысли были заняты чем-то еще. Точнее, кем-то.
Чтобы выполнить домашнее задание по английскому, надо было сходить в библиотеку. Нам задали написать реферат по «Потерянному раю» Мильтона. Я села за один из компьютеров, чтобы поискать нужные материалы в базе данных, но в итоге занялась совсем другим.
Из-за недостатка финансирования надежных фильтров на школьных компьютерах не поставили, так что выйти в Интернет было довольно легко. Я открыла поисковик и вбила слова «волки» и «Вудлейк». Руки у меня вспотели.
Поиск выдал много результатов, но один из них…
Пока я читала описание, я сидела просто как на иголках.
Я была уверена, что ничего такого там не будет, но, кликнув по ссылке, попала на сайт, посвященный оборотням. То, что там было написано, я уже знала. Рассказ о том, как появился Вудлейк. Как давным-давно люди шли через огромный лес, обнаружили, что почва тут очень плодородная, и захотели остаться. И принялись вырубать деревья.
А потом поселенцы начали гибнуть.
В какой-то момент из леса вышли два человека-нечеловека и сказали, что в городе необходимо оставить одно дерево, в память о лесе. А еще они потребовали себе жен, и в лес послали двух девушек – в качестве невест людям, которые были не просто людьми.
Кто-то даже иллюстрацию к этому событию нарисовал: две девушки в старомодных одеждах стоят под деревом и держатся за руки, словно подбадривая друг друга. Рисунок казался плодом чьего-то воображения, картинкой из книги со сказками. За исключением одного момента.
Они стояли под тем самым деревом, которое росло в центре нашего города. Его очень любил мой папа, оно, казалось, охраняло Вудлейк. Дерево тянулось к небу и было выше самого высокого здания в городе, выше даже самых новых домов, которые отъели очередной кусок леса.
Последний абзац на этом сайте гласил: «Хотя официальных заявлений о том, что кто-то видел оборотней, не поступало, Вудлейк так и остается маленьким городком, почти полностью окруженным лесом, в котором каждую ночь слышится волчий вой. Ходят слухи, что там обитают вымирающие виды волков, например, dusky on australis. Также говорят, что иногда волчий вой в тех местах больше походит на крик человека, нежели животного».
Dusicyon australis.
Бен Дьюзик.
Трясущимися руками я ввела «dusicyon australis» в строку поиска.
Я кое-что нашла, и руки затряслись еще сильнее.
Это была информация о волках.
Некогда в мире существовали волки, научное название которых начиналось с «Дьюзик». Но рядом с Вудлейком они не обитали. Вид давно считался вымершим.
Считался.
Бен недавно потерял родственников, как и я. После чего переехал сюда из местечка Литтл Фоллс. Где это, я не знала, уверена, что никто другой тоже не знал. Он жил со своим двоюродным дедом Луисом. И я теперь знала, кто он такой.
Я закрыла открытые окна на компьютере и придумала, что еще следовало поискать.
Еще одно слово, которым называли тех, кто являлся наполовину волком, наполовину человеком. Слово, которое я встречала в прочитанных мной легендах. В легендах, известных всем. Про которые папа так поспешно сказал, что это все неправда.
Я не стала искать. Я и так уже знала, кто Бен такой.
Dusky on australis.
Волк.
Верить в это не хотелось, но все сходилось. Я жила в маленьком городке, окруженном лесным массивом. В лесах располагались и многие другие города, но наш один такой.
Однако население города стало расти, а лес – уменьшаться. Скоро у нас наверняка появятся свои торговые центры и кофейни. И со временем таких домов, как у Тантосов и у нас, домов, окруженных лесом, не станет. Больше никто не будет жить в лесу. Но я-то жила, и я этой жизни не забуду. Не смогу.
Как не могла я забыть и случившегося между мной и Беном.
Или того, что я только что прочла.
Следовало уйти из школы, хотя бы просто развеяться, но я осталась и, войдя в кабинет рисования, поняла почему.
Бен.
Я направилась к своему мольберту. Мне предстояло пройти мимо него, и он уставился прямо перед собой, на челюсти у него подрагивал мускул.
– Я знаю происхождение фамилии «Дьюзик». Что она означает, – прошептала я.
Он вздрогнул, а потом застыл:
– Обычная фамилия. Просто… – Увидев выражение моего лица, он замолчал и отвернулся к мольберту: – Слушай, я только что сюда приехал. Я пытаюсь тут освоиться. В вашем городке. А ты… – Он смолк.
– Я знаю, кто ты такой, – сказала я, и он посмотрел на меня.
– Я знаю, что ты знаешь, – ответил он.
Я не ждала от него такого и очень удивилась:
– Да?
– Я почувствовал, что вчера ты это поняла, – объяснил он. – И что убедилась в этом сегодня. Эйвери, я чувствую, что чувствуешь ты. Ловлю твои сильные и глубинные эмоции. А ты чувствуешь мои. Так… не должно быть, но я не могу это остановить.
– Я не такая, как ты, – проговорила я дрожащим голосом. – Я – человек, не то, что ты, и я не чувствую чужих чувств. Это невозможно. Ты можешь что-то заметить, но чувствовать то же самое, что и другой, не можешь.
Он посмотрел на меня, и я вспомнила произошедшее накануне вечером. Я каким-то образом знала, чего он хотел. И сейчас он мог думать лишь обо мне, ему до боли хотелось снова меня поцеловать. Он не стеснялся того, что нас увидят, он лишь хотел, чтобы то, что было вчера, повторялось снова и снова.
Бесконечно.
Я изнывала от желания повернуться к нему и в этом мимолетном движении увидеть подтверждение тому, что знали мы оба: что разгоревшееся между нами чувство сильнее нас обоих.
Мы стали бы прекрасной парой – или уничтожили бы друг друга.
Этого я допустить не могла. Мне надо было выяснить, что случилось с родителями. Я не готова была смириться с тем, что они погибли из-за прихоти безгранично жестокого существа, черноту души которого не описать словами. Этому существу нужен был лес, а зачем – не понимал даже Бен. И оно было полно зла, бесконечного зла.
И я сделала шаг, но не по направлению к Бену.
Я пошла в другой конец комнаты и встала рядом с Кирстой. Принялась устанавливать мольберт. Она посмотрела на меня и заметила, что у меня трясутся руки. Кирста молча помогла мне, и у меня в душе зародилось желание поговорить с ней. Ведь это она рассказала мне легенду, которую так усердно постарался опровергнуть мой отец. Может, она поймет.
Но нет. Я была уверена в том, что из этого ничего не выйдет. И Бен тоже это понимал.
Даже стоя в противоположном углу класса, я могла читать его мысли – настолько мощным был заряд. Он сгорал от желания.
Я почувствовала, что раскраснелась, и уставилась на вечноумирающие яблоки, которые мы рисовали до сих пор.
Кажется, это был самый длинный урок в моей жизни, и, когда наконец зазвонил звонок, я пулей вылетела из класса. На меня смотрели, но это меня не остановило.
Сделала я это потому, что, если бы я задержалась хоть на секунду, я бы подошла к Бену. Несмотря на все, что выяснила о нем, несмотря на то, что о той ночи я ничего не помнила – кроме серебристой вспышки, – все это не шло ни в какое сравнение с тем, что я к нему испытывала.
Даже после всего прочитанного в Интернете сердце говорило мне, что Бен – это Бен. Но, с другой стороны, прежде сердце было уверено, что мои родители будут всегда рядом.
Я решила не доверять ему, поэтому выбежала из школы, забыв о том, что надо убрать вещи в шкафчик, сделать домашнее задание и все остальное, из чего состояла моя жизнь, и принялась разыскивать машину Рене.
Так и не найдя ее, я побежала по тротуару.
И налетела на Луиса, двоюродного деда Бена.
15
– Эйвери, – сказал он, когда я отлетела от него – в прямом смысле: он хотя и был стариком, морщинистым и седым, тело у него оказалось очень мускулистое. – Сочувствую тебе по поводу родителей.
– Спасибо, – на автомате ответила я, уставившись на него. Он был родственником Бена. Значит ли это, что он такой же? Как Бен?
– Ты познакомилась с моим внуком, – проговорил он очень мягко. – Насколько я понимаю, ты увидела в нем что-то такое, что большинство людей не замечает. Но это не то, что ты подумала. Бен точно такой же, как и ты. Поразмысли над этим, и ты увидишь. – Голос его звучал все так же мягко, успокаивающе. Он как бы обволакивал меня, заставляя поверить в сказанные слова. – Помни, Бен такой же, как и ты, как и все остальные.
– Нет, не такой, – возразила я, и Луис уставился на меня. Глаза у него были темные, карие, но в них были прожилки другого цвета. Серебристого.
Я вздрогнула, удостоверившись, что они одинаковые.
– Вы тоже такой, как Бен, да?
– Что ж, – ответил Луис, пристально глядя на меня, – Бен сказал, что если я буду разговаривать с тобой, как с остальными, ты не станешь слушать. Твои сердце и разум остаются чисты, что бы тебе ни сказали, да?
– Вы не ответили на мой вопрос.
– А надо?
Я посмотрела на него.
– Нет, – наконец сказала я.
Луис улыбнулся. У него были ровные белые зубы. Они не казались страшными, но мне в них увиделось что-то нечеловеческое. Вообще в нем.
– Кроме вас, у Бена родственников нет?
– Да, сейчас, – начал Луис, – такие, как мы, в опасности. Отец Бена старался ее избежать, но не смог.
– И тут он тоже в опасности?
– Он считал, что нет, надеялся, что положение дел не изменится. Наверное, стоит оставить этот разговор.
– Хорошо. А может, скажете, кто убил моих родителей?
– Какая-то злая сила, – ответил он после паузы. – Непонятная сила, но от нее остались кое-какие следы. И ей, чем бы она ни была, нужен лес, но она хочет не сохранить его, а уничтожить.
– А не вы?
– Нет.
– Вы могли бы найти убийцу моих родителей и остановить его?
Луис медленно покачал головой:
– Я очень стар и долго жил один. Жизнь во многом прошла мимо, и это был мой выбор. Я не могу остановить того, кому нужен лес. Я эту силу не понимаю. Но ты, Эйвери, можешь, и поэтому ты должна быть осторожна. Ты понимаешь лес как мало кто другой. Видишь его таким, какой он есть, а он видит тебя. В тебе есть сила, а зло как раз за этим и охотится.
– Сила? – Я чуть не рассмеялась. Мне семнадцать лет, мои родители умерли, а моя жизнь… Я весь урок заставляла себя сдерживаться, чтобы не подойти к Бену, который был наполовину волком. Никакой силы у меня не было. Я не помнила, кто убил моих родителей, и меня тянуло к какому-то мифическому существу. Которого вообще не должно было быть.
– Сила, да, – ответил Луис. – Однажды, много лет назад, я знал похожую на тебя женщину, но она не хотела… Все, замолкаю. Сюда идет Бен.
– Погодите. Что это за сила, если она у меня действительно есть? И почему я ничего не могла поделать, когда погибали мои родители?
– Не знаю. Лес – мой дом, но своего сердца он мне не раскрывает. Мне известно лишь то, что у Вудлейкского леса есть связь с чем-то более древним, чем кто-либо из живущих в нем, и что это нечто присутствует в тебе.
– Это мне ни о чем не говорит.
– Извини, – сказал он, – но кто ты такая и кем станешь – решать тебе, и это придется сделать довольно скоро. Но Бен… Бен не должен при этом пострадать. Ты не можешь допустить того, чтобы он погиб за тебя.
– Не погибнет, – ошеломленно ответила я, и Луис посмотрел на меня.
– Может, – возразил он. – Я не часто прошу о чем-то, но сейчас просто вынужден это сделать. Отпусти Бена. Перестань о нем думать.
– Погодите-ка. Я этого не просила. Он со мной заговорил, он…
– Я понимаю, что это несправедливо, – продолжал Луис, – но ты видела нечто совершенно ужасное, и я не хочу, чтобы эта сила зла забрала Бена.
Сказанное Луисом отнюдь не помогло мне почувствовать какую-либо уверенность в собственном будущем.
– Значит, вы хотите, чтобы я больше не думала о Бене. И, помимо этого, вы знаете, что что-то хочет меня убить, но понятия не имеете, что именно?
– Мне очень жаль, что я больше ничем не могу быть тебе полезен. Но отпустить Бена будет не так сложно, как тебе кажется. Люди забывают… – Он сглотнул. – Они забывают быстрее, чем другие существа.
Я уставилась на него:
– Вы сказали, что знали кого-то, похожего на меня. Кто это? Что с ней случилось? Она умерла?
– Нет, она предпочла забыть то, что видела. То, чем она являлась. – В его голосе прозвучала боль.
– Эйвери? – услышала я из-за спины. – Луис? – Второе имя было произнесено более низким и недовольным голосом. – Я вижу, она расстроена. Что ты ей сказал?
– Только правду, – ответил он. – Нам пора идти.
– Но…
– Бен, – обратился к нему Луис, и в его голосе прозвучала мольба. Любовь. И страх.
Я знала, что такое потерять любимого человека, а Луис любил Бена. Этого я не чувствовала, я уловила лишь смущение и беспокойство самого Бена.
У него, кроме Луиса, никого не было, и мне меньше всего хотелось снова запачкать руки в крови.
Особенно если это будет кровь Бена…
Этого я просто не перенесу.
– Мне пора, – сказала я и ушла. Я старалась ни о чем не думать. И не чувствовать ничего по отношению к Бену.
– Эйвери, – позвала меня Рене, и я подошла к ней.
– С кем это ты разговаривала? – спросила она.
– С соседом. Живет неподалеку. В противоположную сторону от Тантосов. Луис Дьюзик.
– А, и чего он хотел? – Голос Рене показался мне странным. Напряженным.
– Выразил соболезнования по поводу мамы с папой. Ты же с ним общалась? Он всегда такой… прямолинейный?
– Тут все друг друга знают, – сказала Рене, не отвечая на мой вопрос. – Ты готова?
– Будем строить крыльцо, – предложила я по пути домой и заставила себя думать о работе. Думать о досках и гвоздях вместо Бена.
– Согласна, надо что-нибудь успеть до ужина, – ответила Рене.
Она остановилась у почтового ящика. Потом открыла окно и помахала рукой – у обочины стояла машина. Полицейская.
– Рон, – спросила она, – что ты тут делаешь? Есть новости?
Рон кивнул и посмотрел на меня.
– Мне очень жаль, – сказал он.
У меня сердце ушло в пятки.
– Ладно, идемте лучше в дом, – предложила Рене.
И мы поехали. Губы у нее были сжаты, лицо опечаленное.
Рон последовал за нами и тоже вышел из машины. Рене посмотрела на него и сказала:
– Пойду на кухню, налью всем чего-нибудь попить. – Голос ее звучал чересчур жизнерадостно, нервно.
Рон кивнул. По всей видимости, ему было неловко.
– Как ты, – обратился он ко мне, – в порядке? Что-нибудь еще вспомнила?
Рон, в лесу волки. И это не простые волки, они наполовину люди, и у меня с одним из них образовалась какая-то непонятная мне связь, я улавливаю все его самые яркие чувства. Ах да, а еще, что-то наверняка хочет меня убить, но что именно – никто не знает.
– Нет, – ответила я, – ничего.
И мы направились в дом.