Текст книги "Единорог"

Автор книги: Айрис Мердок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Дэнис – великий рыбак. Вам следует завтра посмотреть его рыбные пруды. Это одно из наших немногих развлечений. А теперь пойдемте, миссис Крен-Смит ждет.

В сильном волнении Мэриан следовала за Скоттоу вверх по почти темной лестнице, мимо лампы, светившей тускло, как в склепе, и дальше, пока они не подошли к большой двойной двери, которую он тихо открыл. Вошли в темную переднюю, и Мэриан увидела впереди полоску золотистого света. Джералд Скоттоу постучал.

– Войдите.

Он почтительно вошел, и Мэриан последовала за ним.

Комната была ярко освещена множеством ламп, а шторы задернуты, хотя на улице было все еще светло. Мэриан была ослеплена мягким потоком света и скована страхом.

– Вот она, – сказал Скоттоу вполголоса. Мэриан двинулась по толстому ковру навстречу кому-то в дальнем конце комнаты.

– А, хорошо.

Мэриан предполагала увидеть пожилую женщину. Но особа, представшая перед ней, была молода, едва ли старше ее, и если не совершенно прекрасна, то, во всяком случае, удивительно прелестна. Широкое бледное веснушчатое лицо, небрежный узел красновато-золотых волос и глаза почти такого же цвета. Никакой косметики. Ниспадающее свободными складками одеяние из вышитого желтого шелка могло быть как вечерним платьем, так и халатом.

Мэриан пожала белую веснушчатую руку, протянутую ей, и probormotala, что очень рада. Она уловила знакомый, рас пространившийся повсюду запах, который пока не могла определить; в комнате ощущалось волнение, и не только ее.

– Как замечательно, что вы приехали сюда, – сказала миссис Крен-Смит. – Я очень надеюсь, что вы не будете возражать против заточения здесь, с нами, вдали от всего света.

– Я тоже надеюсь, – ответила Мэриан, но, почувствовав, что это прозвучало грубо, добавила: – Никто не будет возражать против заточения в таком прелестном месте. – Это прозвучало также невежливо, поэтому она продолжила; – Это вообще не будет заточением.

Стоящий за ее спиной Скоттоу позвал:

– Ханна.

Мэриан прислонилась к стене, чтобы эти двое могли видеть друг друга.

– Я полагаю, вы захотите поужинать с мисс Тэйлор?

– Да, пожалуйста, Джералд, если можно. Не попросите ли вы Вайолет? Я не хочу причинять беспокойства, но это было бы очень хорошо, я уверена, что мисс Тэйлор голодна. Не так ли, мисс Тэйлор?

Мэриан, чувствуя себя неважно, пробормотала:

– Да, только самую малость.

Последовало короткое молчание, затем Скоттоу поклонился и вышел. Миссис Крен-Смит сказала:

– Боюсь, мы странно проводим здесь время. Нас никто не развлекает, кроме нас самих. Я очень надеюсь, что ваше путешествие прошло благополучно. Наверное, оно было слишком скучным, пока вы не доехали до гор. Устраивайтесь поближе к огню. Вечера уже холодные.

Слабый торфяной огонь горел в большом камине; на каминной доске черного мрамора стоял изящный фарфор. В комнате было множество зеркал, некоторые из них красивые; совсем не было картин и не чувствовалось даже попытки украсить интерьер. Две медные вазы с пампасовой травой и высушенным лунником, похоже, стояли здесь уже давно. Комната казалась тяжеловесно– старомодной, как и нижняя, но, может быть, более обжитой. Мэриан почувствовала себя загнанной в угрожающий круг выцветших кресел, заваленных книгами и бумагами. На письменном столе, обитом кожей, с разбросанными по нему рукописями, она обнаружила фотографию мужчины в форме.

Девушка присоединилась к своей хозяйке, расположившейся у огня, и они внимательно посмотрели друг на друга.

Мэриан обнаружила, что миссис Крен-Смит была босиком, и сразу стало ясно, что ее желтое одеяние – халат, одновременно возникло впечатление чего-то небрежного: волосы растрепаны, ногти не очень чисты, прелестное лицо, чуть утомленное, немного болезненное, кожа блестит. Мэриан тут же подумала – не больна ли миссис Крен-Смит, сразу ощутив чувство вины и неприязни. В то же время она испытала облегчение и внезапную симпатию. Это существо было безобидным.

– Я надеюсь, вам понравилась ваша комната? Если вам нужно что-нибудь, обязательно спросите. Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, вы выпьете немного виски.

– Спасибо. – Теперь Мэриан поняла, что в комнате пахло виски. – А теперь вы должны рассказать немного о себе. Полагаю, и вы захотите задать вопросы. Это место, должно быть, кажется вам очень странным.

– Я все время думаю о моих учениках, – сказала Мэриан. – Возможно, мне следовало спросить о них раньше. Мистер Скоттоу ничего не сказал в своих письмах.

– О ваших учениках?

– Я имею в виду молодых людей, детей, которых должна буду учить.

В глазах миссис Крен-Смит появилось такое смущение, что Мэриан испугалась. Неужели произошла какая-то нелепая ошибка?

Миссис Крен-Смит, помедлив с ответом, пододвинулась к графину с виски.

– Здесь нет детей, мисс Тэйлор. Мистеру Скоттоу следовало объяснить. Вы будете заниматься со мной.

ГЛАВА 3

Дорогая Мэриан, я надеялся отправить тебе письмо так, чтобы ты смогла получить его сразу как приедешь на новое место, но совершенно увяз в экзаменах и в делах Кампании. Кроме того, неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы письмо дошло до твоих дальних краев. Я помечу день и час отправления, и, если ты сообщишь мне точное время получения, мы сможем привести в систему нашу переписку. Надеюсь получить от тебя ответ по vozmozhnosti скорее. Просматриваю сейчас кое-какие книги и карты и, когда у меня будет свободная минута, составлю для тебя простейшие маршруты. Там есть кое-какие доисторические достопримечательности, которые абсолютно необходимо посмотреть. Между прочим, сообщи, не прислать ли тебе твой велосипед? Я считаю, что ты сваляла дурака, уехав без него.

Я завидую твоему птичьему обществу больше, чем светскому окружению. Кстати, о первом: я только что упаковал и завтра вышлю те две книги о птицах, которые тебя интересовали, а также книгу о раковинах и еще одну об известняковых формациях (самая интересная и любопытная). Не отказывайся, умоляю, прими как подарок от меня! Что касается светской жизни, надеюсь, ты наслаждаешься ею, а твои наряды успешно выдержали испытание. С моей скромной точки зрения, твое голубое платье подходит к любому случаю. Какие там пабы и можешь ли ты их посещать? И самое главное: что там за дети? Надеюсь, они не слабоумные. Если тебе невыносимо, дай мне знать, и я пошлю телеграмму, что кто– нибудь умер.

Я пишу в спешке, так как должен поехать в управление Кампании на обычную ежедневную работу. Надеюсь, ты будешь там счастлива, дорогая Мэриан, и тебе больше не придется волноваться из-за меня, никчемного. Но, с другой стороны, не забывай меня! У человека так мало настоящих друзей, и я не могу обойтись без тебя.

Мне пора бежать. Кстати, на кофейной вечеринке в Кампании я встретил толстую распутного вида девчонку, по имени Фреда, которая утверждает, что знает тебя, и настаивает, чтобы я передал тебе привет, что я и делаю. Боже, как я устал, а семестр только начинается. Хорошо, что ты избежала этого. Floreas, и дай мне знать о худшем

Всегда любящий Джеффри.

Милый, милый Джеф, Боже, до чего же я была рада получить твое письмо. Не то чтобы здесь было очень плохо, но ужасно одиноко, я даже начала забывать после пяти дней пребывания, кто я. Не понимаю, как местные жители не сходят с ума. Но позволь мне рассказать все по порядку.

Прежде всего – здесь нет детей! Считается, что я должна саму миссис Крен-Смит, то есть читать с ней немного по– французски, а также, может быть, заняться и итальянским. Я полагаю, что им на самом деле была нужна , но дали объявление о , чтобы найти хорошо образованную девушку. Я это оценила и не чувствую себя обманутой. Миссис Крен– Смит молода, красива и выглядит какой-то обреченно– одухотворенной. Есть здесь также любитель поохотиться, по имени Скоттоу (тот, кто написал мне), он довольно приятный, но одновременно и заурядный. Кажется, он управляющей имением и друг семьи. Настораживает и даже несколько пугает меня женщина по фамилии Эверкрич, нечто вроде экономки (здесь все ), как я полагаю – какая-то бедная родственница миссис К. – С. Ее брат Джеймси Эверкрич работает шофером. Сначала я думала, что он обычный шофер, но, видимо, нет, так как он родственник. Не могу понять, существует ли мистер Крен-Смит, но о нем никогда не говорят, поэтому я подозреваю, что миссис вдова. Еще здесь есть угрюмый маленький клерк, по имени Наулан, и множество темнокожих чуть раскосых служанок, говорящих с непостижимым ак центом. Одна из них принесла твое письмо в пятницу, в 4. 30. Не имею ни малейшего представления, как оно попало сюда, это просто чудо. Пожалуйста, пиши чаще! Здесь нет никакого великолепия! – это большой викторианский дом, а вокруг ничего, кроме нескольких коттеджей и еще одной резиденции. Ближайший паб в Блэкпорте, и туда не пускают женщин! К счастью, здесь в Гэйзе виски льется рекой. Все много пьют и рано ложатся спать. Если я начну сходить с ума, то дам тебе знать.

Я должна идти купаться и поэтому заканчиваю. Мои обязанности не очень трудны! Я даже надеюсь, что кто-нибудь изъявит желание научить меня верховой езде. (На лошади, представляешь! Тут есть несколько лошадей. На днях я видела мистера Скоттоу и Джеймси, скачущих верхом. Почувствовала зависть! ) Эта Фреда, должно быть, Фреда Дерси, славная спокойная девушка, и совсем не распутница. Я училась с ней в школе. Передай ей тоже привет. Надеюсь, в Кампании все благополучно. Сейчас мне пришло в голову, что я не видела ни одной газеты с тех пор, как приехала сюда, и нисколько не скучаю. Возможно, я впечатлительна и подвержена влияниям. Все это кажется теперь таким далеким, за исключением тебя, так зримо присутствующего в твоем письме и в моем сердце. Нет больше никаких волнений. Не беспокойся обо мне, дорогой. Обнимаю тебя и скоро напишу снова.

С любовью М.

P. S. Мистер Скоттоу говорит, что здесь есть беркуты, но я не уверена, может ли он узнать птицу, которую нельзя подстрелить и съесть!

Мэриан закончила письмо, запечатала конверт и стала думать, как его отправить. Внизу, в холле, стоял старомодный ящик для писем с надписью, сообщающей сведения о почтовых тарифах пятидесятилетней давности, но она не решилась бросить в него свое послание без дополнительных уточнений. Об этом она намеревалась спросить у Джеймси за чаем. Затем она надела свой купальный костюм.

Была самая середина дня. Обитатели Гэйза после ленча уединялись в своих комнатах, и их не было слышно до пяти часов. Вероятнее всего, они спали. Мэриан изумлялась тому, сколько времени проводят во сне обитатели дома. Ложились здесь около десяти: два прошедших вечера подряд, прогуливаясь по террасе в одиннадцать, она не видела нигде ни огонька.

Чувство уважения к хозяевам дома не позволяло Мэриан признаться в своем разочаровании. Она действительно ожидала большего. Постоянно находясь в поисках чего-то необычного, она терялась в догадках, как жить. Ей никогда не удавалось в полной мере проявить свою индивидуальность. Да и общество, в котором она вращалась до сих пор, не способствовало этому. Она знала, что ей недоставало грации, изящества. Хотя внешне она сохраняла спокойствие и сдержанность, в душе ощущала себя несправедливо униженной и испуганной. В минуты пристального самоанализа Мэриан часто спрашивала себя: не было ли ее стремление к более устойчивому социальному положению всего лишь снобизмом, и не могла найти точный ответ. Джеффри всецело принадлежал ее привычному миру и в действительности был одним из его повелителей; поначалу ее любовь к нему казалась оправданием этого мира и ее самой. Под его влиянием ее натура, безусловно, заиграла новыми гранями. Но после Джеффри она сочла повседневную жизнь такой пустой, а свой насущный хлеб таким горьким, что старое полуосознанное желание чего-то совершенно другого превра тилось в безумие, которое побудило ее умчаться прочь и которое она с такой радостью и восхищением встретила.

Казалось, пришел конец ее застенчивости. Родители Мэриан byli очень робкими людьми, они тихо прожили жизнь в маленьком городке Мидленде, где ее отец держал бакалейную лавку. Первые воспоминания Мэриан были связаны с лавкой. Иногда ей казалось, что ее приносили туда в картонной коробке с надписью . Без сомнения, одна из них служила ей колыбелью. Она была единствен ным ребенком. Мэриан любила своих родителей и одновременно стыдилась их. В ее душе постоянно таился страх, что она в конце концов станет похожей на них. Она была, безусловно, способной девушкой, но в данном случае это ничего не значило. Университет стал для нее скорее состязанием, чем социальным явлением, и это тоже из-за ее застенчивости.

Поэтому она думала о Гэйзе как о начале чего-то совершенно нового, и если и была в первый момент разочарована, то не из-за отсутствия церемонности или компании и развлечений, но из-за какой-то неуверенности в самом месте. Оно почему-то казалось ей странным и нервировало ее. Его тишина была скорее бесцельной, чем спокойной, его сонно тянущаяся рутина поражала скорее какой– то пустотой, чем феодальной безмятежностью, которую Мэриан все еще пыталась ощутить. Дни тянулись бесконечно, и их однообразие уже казалось ей абсурдным, как будто оно было врожденным, а не благоприобретенным свойством. Это была какая-то тягучая, едва слышная музыка. День начинался в девять часов с завтрака, который ей приносила косоглазая и молчаливая горничная. Около десяти тридцати она отправлялась к миссис Крен-Смит и оставалась там часть утра. Они пока еще просто болтали и обсуждали, что бы почитать. Миссис Крен-Смит хоть и была более образованной и сообразительной, чем казалась на первый взгляд, но совсем не спешила приступить к занятиям, и Мэриан, чье желание работать всегда было велико, не форсировала ход событий. Ленч тоже проходил в одиночестве, после чего она была предоставлена себе до пяти часов. Общий чай подавался в комнату мисс Эверкрич. Миссис Крен-Смит не появлялась на этой неестественно оживленной церемонии, собиравшей вместе Скоттоу, Джеймси и иногда Ноулана. Для мисс Эверкрич присутствие Мэриан имело особенное значение, казалось, она воспринимала эту церемонию как утверждение важности своей роли. Скоттоу был слегка снисходителен, Джеймси хихикал, а Ноулан молчал. Мэриан говорила с некоторым усилием, и все же она с нетерпением ждала чаепития. Это хоть немного приближало ее к светской жизни, какую Гэйз пока мог ей предложить. Около шести тридцати она возвращалась к миссис Крен– Qмит, которая к тому времени начинала пить виски, и оставалась с ней до ужина в восемь тридцать. В девять тридцать миссис Крен– Смит уже зевала и была готова ко сну.

Таков был не очень веселый круг дел и лиц, с которыми она соприкасалась. Поздно ночью бывали моменты, когда Мэриан почему– то испытывала страх, хотя паника, охватившая ее в первый день, никогда не повторялась. Обитатели Гэйза были не то чтобы скучны, но во всех них, даже в Скоттоу, присутствовало какое-то беспокойство, которое, по-видимому, было связано с уединенностью места. Тем не менее, две вещи очень поддерживали ее. Во-первых, явное любопытство: в большом, погруженном в себя доме многое приводило в замешательство, и она все еще не могла определить отношения обитателей друг к другу. Райдерс тоже вызывал интерес, ее немного удивляло, что до сих пор никто ничего не сказал ей о соседнем доме, кроме того, что Скоттоу сообщил ей в первый день.

Второе обстоятельство, которое поддерживало ее в еще большей степени, – это чувство, что миссис Крен-Смит очень рада ее присутствию. Мэриан ощущала огромную потребность любить и быть любимой, и она была готова привязаться к своей хозяйке, которую нашла трогательно мягкой и застенчивой. Именно эта застенчивость, вместе с какой-то странной неуверенностью в себе и возводила до сих пор барьер между ними. Наилучшим образом Мэриан ладила с Джеймси, они много смеялись и поддразнивали друг друга. Джералд Скоттоу в значительной мере занимал ее мысли, но не добавлял ей нового материала для размышлений. Она обнаружила, что проявляет повышенную чувствительность в общении с ним, в то время как он был безупречно внимательным, но официальным. А заставить себя полюбить Вайолет Эверкрич она никак не могла.

До чая оставалось еще больше часа, и дом был погружен в сонную тишину. Мэриан немного виновато, на цыпочках спустилась по ступеням, неся купальные принадлежности в закрытой сумке, чтобы никто не помешал ее плану. Она еще не спускалась к морю и только сегодня почувствовала себя достаточно уверенной, чтобы самостоятельно уйти из дома; до этого были лишь короткие прогулки поблизости. Теперь она решила, что знает наилучший спуск к заливу, так как тщательно рассмотрела панораму в бинокль. В стене, окружавшей сад, было два входа со стороны моря. Южные ворота вели на вершину утеса, а северные выходили на крутую каменистую тропинку, которая вела вниз под гору между потрепанных ветром кустов фуксии, покрытых лишайником валунов и barhatnyh, но общипанных участков травы. Когда Мэриан проходила через ворота, а затем быстро, как козочка, спускалась по каменистой тропе, пригревало солнце, а море, открывшееся перед ней, было бледно-лазурным. Скорее, чем думала, она оказалась у подножия склона и приблизилась к темно-коричневому ручью, теку щему по круглым серым камням. Деревня сейчас едва виднелась позади нее, утесы высились по обеим сторонам залива, а Гэйз и Райдерс скрылись за изгибом холма. Мэриан помедлила и прислушалась к легкому, как звон колокольчика, журчанию ручья и отдаленным ударам волн о берег.

Ручей скользил и катился вдаль, появляясь и исчезая среди больших крапчатых камней, мерцая и вспыхивая на солнце. Иногда казалось, что он уходил под землю, затем появлялся как маленький водопад или разливался в небольшую заводь. Внезапно он оставил камни позади и бесшумно соскользнул в глубокую расселину в темной торфяной почве, побежав теперь быстрее по направлению к морю. Мэриан, бездумно следовавшая за ним, вдруг со страхом об наружила, что ее ноги погружаются в землю, мягкую, как помадка. Она поколебалась и, чуть не потеряв туфли, свернула влево, где из земли выступали камни. Миновала несколько темных теплых вязких заводей, окаймленных едкой золотисто-желтой травой, и наконец очутилась на узком, покрытом галькой берегу у подножия утеса, на котором стоял Гэйз. Прошла немного вперед. Ее сердце сильно билось.

Черная стена утеса, слегка поблескивая, отвесно вздымалась позади нее. Солнце ударяло прямо в его вершину, но мрачная тень от нее зловеще нависала над головой. Берег с песком и гравием у основания утеса и черной галькой у воды тоже был темным. Мэриан никогда не боялась моря. Она не понимала, что происходит с ней сейчас. Мысль о том, чтобы войти в воду, заставила ее содрогнуться и вызвала ощущение одновременно отталкивающее и огорчительно приятное, он было схоже с сексуальным волнением. Ей внезапно стало тяжело дышать, пришлось остановиться и сделать несколько глубоких равномерных вдохов. Она бросила сумку на песок и подошла к краю моря.

Сверху оно казалось тихим и безмятежным. Оно и сейчас выглядело довольно спокойным у самого берега. Но в каких-нибудь двадцати ярдах плавные волны собирались в огромные валы и с внезапной яростной силой накатывались друг на друга, вбирая в себя прибрежные камни и выбрасывая их со скрежещущим ревом на bereg. Море теперь при ярком солнечном свете за диким снежно– белым завихрением пены выглядело чернильно-черным. Мэриан всматривалась в покрытый галькой край. Казалось, что берег спускался вниз очень круто, создавая подводное течение, каждая убегающая волна с неистовой силой всасывалась под высокий гребень последующей. Мэриан задумалась, что же делать. Затем она подняла голову и увидела лицо.

Лицо всплыло на воде прямо напротив нее, как раз позади того места, откуда начинали вздыматься волны. Как только она глянула, оно скрылось. Мэриан испуганно вскрикнула. В следующий момент она поняла, что это, конечно, всего лишь тюлень. Никогда она не видела их так близко. Тюлень снова появился, подняв свою лоснящуюся мокрую античную голову, похожую на собачью, и посмотрел на нее своими большими выпуклыми глазами. Были видны его усы, приоткрытый темный рот. Он лениво держался на поверхности, находясь вне досягаемости больших волн и устремив на нее свой старческий равнодушный взгляд. Животное было и трогательным, и пугающим одновременно. Мэриан оно показалось каким-то предзнаменованием. Но заклинал ли тюлень ее не входить в море или, напротив, приглашал, она не могла решить. Через минуту он уплыл, оставив ее дрожащей на берегу.

Мэриан теперь боялась плавать, но все же решилась войти в воду. Ей только нужно было смело броситься и преодолеть ударную волну, избегая подводного течения. Она могла вернуться на буруне, дать ему бросить себя на гальку я быстро вскарабкаться наверх. Это был вопрос самолюбия. Она смутно ощущала, что, если сейчас проявит малодушие перед морской стихией, в ней появится какой-то излом, через который могут проникнуть иные, худшие страхи. Все еще дрожа, она начала неловко раздеваться.

В купальном костюме она приблизилась к крутому краю. Камни кололи ступни, было трудно стоять на осыпающемся склоне. Она вымокла от холодных брызг, пенящиеся волны касались ее ног и яростно откатывались назад, сбивая гальку – черную, отшлифованную – в огромную темную массу под пугающую пену следующей волны. Мэриан оступилась и тяжело дыша отползла назад, уже мокрая насквозь. Прикосновение воды было ледяным. Она по пыталась снова встать, поддерживая непрочное равновесие на осыпающейся лавине камней.

– Эй, вы!

Она отпрянула и, совершенно изнуренная, села. Приближался kakoi-то человек. Она сидела на берегу, пока мужчина не подошел к ней, а затем встала и набросила полотенце на плечи. Море и камни так грохотали, что было трудно расслышать его слова. Казалось, это местный житель.

– Вы не должны купаться в этом море. Почти в слезах, Мэриан, рассерженная и решившая, что неправильно поняла его, спросила:

– Но почему? Разве это частный берег? Я пришла из замка Гэйз.

– Вы не должны здесь купаться, – сказал мужчина, как будто не слыша ее. Возможно, так и было. – Вы сразу же утонете.

– Не утону! – возразила Мэриан. – Я очень хорошо плаваю. – Но, предчувствуя еще более глубокий страх, она уже знала, что побеждена.

– На прошлой неделе утонули двое немцев, – сказал мужчина. – Они плавали около Блэкпорта. Мы до сих пор ищем их тела. – Он говорил нараспев, с местным акцентом, с чувством собственного достоинства. Он смотрел на Мэриан древними отчужденными глазами и напомнил ей тюленя.

– Хорошо, – коротко бросила Мэриан и отвернулась, чтобы он поскорее ушел.

– И не бродите здесь слишком долго. Прилив приходит очень быстро. Вы же не хотите карабкаться по утесу, не так ли?

Он ушел.

Мэриан, путаясь в одежде, начала одеваться. Горячие слезы слепили глаза. Солнце скрылось, и задул холодный ветер.

– Привет.

Мэриан быстро прижала полотенце к лицу, подтянула завязку купальника и повернулась. Снова к ней кто-то приближался, на этот раз женщина.

– Привет, – отозвалась Мэриан.

Женщина была одета в костюм из твида медового цвета и держала что-то вроде высокого посоха в руке. Было очевидно, даже прежде чем она заговорила снова, что она принадлежит к .

– Вы мисс Тэйлор?

– Да.

– А я Алиса Леджур. – Она протянула руку.

Мэриан пожала ее, почти сразу же вспомнив, что Леджур – фамилия хозяев Райдерса. Скоттоу сказал, что у старика есть сын ( дочь.

– Я так рада с вами познакомиться. – Тем не менее она жалела, что не одета и не выглядит более достойно. Жалкое полотенце на ее плечах полоскалось на ветру.

Алиса Леджур была высокой красивой голубоглазой женщиной с короткими золотистыми волосами, прямым носом и широким, хорошо очерченным лбом. Ей, видимо, было за тридцать. Она прочно стояла в своей твидовой юбке, облегавшей ноги, во влажных грубых башмаках, глубоко погрузившихся в гальку, и казалась плотной, уверенной в себе. Рядом с ней Мэриан, переступавшая с одной ноги на другую, почувствовала себя слишком хрупкой. Она старалась не стучать зубами.

– Я слышала, что вы только что приехали, да? – спросила Алиса Леджур.

– Да, я совсем не знаю этого района, но мне он очень по нравился.

– А вам не слишком одиноко?

– Здесь не очень много собеседников, – сказала Мэриан и затем добавила, как бы защищаясь: – Хотя все в Гэйзе мне очень нравятся! – Фраза прозвучала без должной убедительности.

– Гм! Ну ладно. Может, вы придете навестить нас?

– С удовольствием, – сказала Мэриан, обнаружив, что ей нравится прямота, и даже бесцеремонность, женщины. Ей явно не хватало в последние несколько дней простого человеческого общения. В отношениях между обитателями Гэйза было много туманного и замедленного.

– Мы решим когда, – сказала Алиса Леджур. – Не хочу никого обидеть. Не думаю, что они заставляют вас очень много работать, не так ли? Мне повезло, что я встретила вас здесь. Возможно, как– нибудь на следующей неделе, когда приедет Эффингэм. Это мой друг – Эффингэм Купер. Мы с ним устраиваем небольшие приемы, когда он здесь, – и если есть кого принять. Видите ли, люди в этих краях приезжают за пятьдесят миль, чтобы выпить.

Мэриан, только сейчас рассмотревшая, что странный посох был удочкой, сказала:

– Но мы такие близкие соседи. Надеюсь, мы часто сможем встречаться у вас или в Гэйзе.

– Думаю, не в Гэйзе. Но не важно. Мы с Эффингэмом будем укреплять старые связи на следующей неделе. Мы считаем своим долгом немного развеселить моего папу. Видите ли, он становится nemnogo странным после зимы.

– Ему, должно быть, одиноко. Полагаю, вы и ваш брат приезжаете хотя бы на часть лета.

– Кто вам это сказал? Хотя, впрочем, любой мог; Он не одинок. Бог составляет ему компанию зимой. Нам с вами непременно нужно поговорить, когда приедет Эффингэм. Мы пришлем вам записку, Эффингэм и я. Думаю, в этом не будет ничего страшного – прислать вам записку. Я не хочу никого обидеть. Не буду вас больше задерживать, вы дрожите как листик. Вам понравилось плавать?

– Я не зашла в воду, – призналась Мэриан, внезапно испытав горький стыд. Она почувствовала себя немного задетой этой полной, хорошо одетой особой. – Я испугалась, – добавила она.

– Это было мудро, осмелюсь сказать. Я обычно много здесь плавала, пока так не растолстела. Хитрость в том, чтобы зайти и выйти. Что ж, оставляю вас одеваться. Лучше не тратьте зря времени. Скоро прилив. Мы пришлем вам записку потом. Когда приедет Эффингэм. Всего хорошего.

Мэриан видела, как она уходит, ступая по камням большими уверенными шагами. Мэриан уже настолько замерзла, что едва смогла натянуть одежду, и все еще чувствовала озноб, когда, спотыкаясь, побрела назад вдоль берега. Подул холодный ветер, и она очень пожалела, что не взяла свитер. Она чувствовала себя совершенно изнуренной. Взглянув на часы, она с ужасом обнаружила, что уже почти без четверти шесть, и бросилась бежать.

Пробежав мимо заросших травой заводей, она дважды упала и поранила колено. Тяжело дыша, стала подниматься по крутой каменистой тропинке, ведущей к дому.

– Ну, ну, успокойтесь, не надо так торопиться, не надо торопиться!

Она чуть не налетела на Джералда Скоттоу.

– Я очень сожалею, – сказала Мэриан, с трудом стараясь восстановить дыхание. – Я опоздала на чай, – Мы немного беспокоились о вас. Боже мой, надеюсь, вы не купались в море?

– Нет, я струсила, – сказала Мэриан. Она села на камень и разразилась слезами.

Скоттоу стоял, возвышаясь над ней. Затем он мягко потянул се и поднял на ноги. Его манера обращения была и заботливой, и повелительной.

– Ну, ну, не плачьте. Но, кажется, я предупреждал вас, что здесь нельзя купаться?

– Предупреждали, предупреждали, – причитала Мэриан. Когда они стали подниматься на холм, он выпустил ее руку.

– Что ж, в следующий раз делайте то, что вам сказали, девушка Мэриан, и у нас будет меньше поводов для слез. Не правда ли?

ГЛАВА 4

– Предупреди его, если он принесет сюда еще одну, я спущу ее в уборную.

Вайолет Эверкрич говорила с одной из горничных на ле стничной площадке. Мэриан, уже некоторое время наблюдавшая за золотой рыбкой, плавающей кругами по ванне, застыла и затаила дыхание в надежде, что мисс Эверкрич не зайдет в ванную снова и не обвинит ее в соучастии в преступлении Ноулана. Не подумав, она убавила свет в лампе.

– Ну и ну! И что же мы делаем здесь, в темноте?

– Извините, – пробормотала Мэриан. Она всегда чувствовала себя виноватой в присутствии Вайолет Эверкрич.

– Не стоит извиняться, – сказала мисс Эверкрич. Она снова увеличила огонь в лампе. – Отвратительно! – Она показала на рыбку. – А теперь идемте.

Мэриан все еще указывали, куда идти в Гэйзе. Того и гляди, они станут обращаться с ней как со служанкой.

Мэриан неловко вышла из ванной. Они встретились лицом к лицу с Вайолет в полумраке у открытой двери. Две одетые в черное горничные удалялись по лестничной площадке. Мисс Эверкрич, кажется, всегда сопровождали одна или две горничные, казавшиеся ее тенями.

– Пройдемте в мою комнату, Мэриан, – сказала мисс Эверкрич.

Выраженное таким образом приглашение прозвучало приказом, как будто ее ожидало скорее наказание, чем радушный прием. Подобного тона она раньше не слыхала, хотя и неоднократно ощущала в сковывавшем ее внимании со стороны этой женщины какой– то намек на приближающееся столкновение.

– Боюсь, что я не могу, – сказала Мэриан. – Я как раз иду к миссис Крен-Смит. Мы собираемся почитать вместе стихи. – Слова prozvuchali как ложь, хотя и были чистой правдой.

– Немного поздновато для подобных занятий, вам не кажется?

Было уже действительно довольно поздно по меркам Гэйза, почти десять вечера. Мэриан обрадовалась, когда накануне ее хозяйка предложила встретиться после обеда и почитать ( (фр. ) вместе. Мэриан становилось все тяжелее выносить долгие вечера в Гэйзе. Прежде она так часто страдала от недостатка времени. Его не хватало, что> бы почитать, подумать, спокойно посидеть с сигаретой, пообщаться с людьми, – словом, чтобы развиваться и совершенствоваться. Но теперь время появилось, однако это было уже другое время, как будто использованное кем-то, прежде чем достигло ее. Она ничего не могла поделать с этими тягостными вечерами. Она пыталась чем– то заняться в одной из этих маленьких гостиных внизу, надеясь, что кто-нибудь присоединится к ней. Но никто не приходил, и мас ляные лампы, которые она не умела зажигать, гасли. Тогда она удалялась в свою комнату и заставляла себя не прислушиваться к тишине дома, не думать о Джералде Скоттоу, а постараться рано заснуть. Иногда она подолгу стояла в темной комнате, вглядываясь в свет окон Райдерса и пытаясь прочесть в нем какое-то послание надежды. Но дом оставался загадочным. Обещанное приглашение от Алисы Леджур не приходило. Мэриан не могла ни читать, ни работать в эти часы, и, не испытывая потребности во сне, она чувствовала себя изнуренной, как будто ее энергия истощалась от попыток уберечь себя от влияния слишком молчаливого окружения. Поэтому она была сейчас так рада возможности скоротать ночь. А кроме того, ей нравился сам процесс обучения. Несомненно, она была педагогом по призванию.