Текст книги "Поцелуй над пропастью"

Автор книги: Айрис Джоансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Кэтрин покачала головой.

– Не совсем. Нижняя губа полнее. – Некоторое время она молча наблюдала за работой Евы. – Нелегкое дело, да? Не то что на компьютере. Помню, как ты работала с программой возрастных прогрессий, когда мы искали Люка. – Они сидели тогда в доме у озера, и образ двухлетнего ребенка на экране медленно трансформировался в изображение двенадцатилетнего мальчика. Тогда работа тоже шла медленно, но в конце концов их усилия были вознаграждены. Кэтрин не только вернула сына, но и нашла в лице Евы верную подругу. – Насколько точным может быть такой портрет?

– Это ты мне скажи. Ты с этим делом сталкивалась, может быть, даже чаще.

– Значит, у тебя опыт небольшой?

– Почти никакого. В колледже иногда делала наброски для фотографа, потом, когда уже выучилась на судебного антрополога, работала эпизодически на полицейское управление. Получается вроде бы неплохо, но до профессиональных полицейских художников мне далеко. Тут важно знать, какие задавать вопросы, и четко следовать процедуре, выдерживая последовательность. – Ева улыбнулась подруге. – Так что перестань себя винить. Это я такая неумеха, что дело не движется так быстро, как хотелось бы.

– Джо думает иначе.

– Джо просто не знает, что думать. И не потому, что он тебе не доверяет.

– Он не доверяет Галло и меня зачисляет в лагерь противника.

Спорить Ева не стала.

– Согласись, то, что ты вдруг начала поддерживать Галло, выглядит немного странно. Джо считает, что его влияние на тебя трудно объяснить логически… или профессионально.

Кэтрин поморщилась.

– Другими словами в его представлении Галло – это что-то вроде Распутина? – Она посмотрела Еве в глаза. – А что ты думаешь?

– Меня лучше не спрашивать. – Ева опустила глаза. – Я знаю, что некоторые люди обладают настолько сильным магнетизмом, который можно назвать виртуальным нокаутом. Полагаю, Галло из их числа. Чем еще объяснить тот факт, что я прыгнула к нему в постель в свои шестнадцать? Я не была ни легкомысленной, ни безответственной, но с ним вела себя именно так, глупо и безответственно. Подумать только, несмотря на ошибки молодости моей матери, ни на что – меня даже риск забеременеть не остановил.

– Вот поэтому у Джо с Галло проблемы. Он по-прежнему видит в нем угрозу.

– И напрасно. Галло – мое прошлое. В моем будущем ему места нет. – Она посмотрела на Кэтрин. – Джо для меня все. И ты это знаешь.

– Но Галло – отец твоего ребенка. Какая-то же связь между вами должна быть.

Ева кивнула.

– И есть, отрицать не буду. Поэтому мне так не хотелось, чтобы он имел отношение к убийству Бонни. – Как все объяснить? Она облизала губы. – Бонни… она часть нас обоих. И я думаю, что она любит нас обоих. И хотя мы с Галло уже никогда не будем вместе, мне кажется, она хотела бы, чтобы эта связь оставалась. – Ева неловко улыбнулась. – Сложно, да?

– Тем более что ты до сих пор не уверена в его невиновности.

– Стараюсь думать позитивно. С Галло это нелегко. Кто он? Жертва или Распутин, как считает Джо? Последние недели я верчусь, как флюгер, из стороны в сторону.

– Я тоже.

– Но теперь-то ты его защищаешь. Ты в его лагере. Ты готова защищать его и от меня, и от Джо, и от всего мира. Почему?

– Он этого не делал, Ева.

– Доказательства?

– Черт! Он этого не делал, и все.

– Я хочу получить доказательства, Кэтрин. Мне нужны доказательства.

– Я их добуду.

– Ты едва не погибла из-за того, что Галло промедлил с броском. Будешь рисковать еще?

– Он не хотел, чтобы я пострадала.

– Откуда ты знаешь? – Ева пристально посмотрела на подругу и понимающе кивнула. – О, Господи. Он тебя зацепил, да? Ты уже переспала с ним?

– Нет! – вспыхнула Кэтрин. – Не переспала. И не хочу.

Ева улыбнулась.

– То же самое и я говорила себе в шестнадцать лет. Понимала, что могу потерять все и не приобрести ничего, но это не имело ровным счетом никакого значения. Я все равно это сделала.

– Мне не шестнадцать. Ты – моя подруга, и я занимаюсь этим, чтобы помочь тебе. Я – профессионал и делаю свое дело.

– Знаю. Послушай, я не обижаюсь и не злюсь из-за того, что ты испытываешь к Галло те же чувства, что и я когда-то. У меня нет на это права. Наши с Галло пути давно разошлись, и у каждого своя дорога.

– Я знаю это, – сказала Кэтрин. – Но тебе может показаться, что я не все делаю, чтобы найти убийцу твоей дочери. – Она помолчала, а потом заговорила вдруг быстро, горячо: – Да, Галло… он… – Она сбилась. – Он меня заводит. Может быть, ты права, и в нем есть что-то такое, что действует на большинство женщин. Но я не смешиваю чувства с работой. Что бы ни говорил Джо, я не руководствуюсь эмоциями.

Ева улыбнулась.

– Сейчас ты вся как на иголках, сердце нараспашку. Если бы причиной не был Галло, я бы даже сказала, что это тебе на пользу. Ты всегда такая сдержанная, собранная, жесткая. Небольшие душевные переживания совсем бы не помешали. Давай закончим с нашим наброском. А потом я расскажу Джо, какая ты сухая и бесчувственная. Как и подобает быть профессионалу. – Она повернула блокнот. – Это его рот?

Кэтрин кивнула.

– Очень близко. Только он у него более напряженный и губы оттянуты к уголкам.

– Как у зверя перед нападением? С намеком на оскал?

– Да.

– Хорошо. Следовательно, меняется и контур лица. Скулы будут более выраженными. Это следует принять к сведению, – пробормотала Ева, быстро работая карандашом. – Нос, рот, брови. Уже есть… Подбородок.

– Я же сказала, слегка заостренный.

– Я уже показывала тебе заостренный, но ты его забраковала. Припомни.

– Тот выглядел слишком острым.

– Тогда у нас что-то не так с контуром лица, – вздохнула Ева. – Если губы меняют положение, то и челюсть должна сдвинуться. Может, попробуем немного смягчить?

– Делай, как считаешь нужным. Мы уже больше часа с ним возимся. И никак не получается.

– Получится, когда найдем правильное решение. – Ева снова развернула блокнот. – Ну вот, теперь подбородок ближе к квадратному. Да? Нет?

Кэтрин выпрямилась.

– Да.

– Подбородок, рот, нос, брови. – Ева вдруг почувствовала непонятное волнение. – Переходим к глазам. Форма. Круглые? Продолговатые? Раскосые?

– Определенно не круглые. Думаю, продолговатые.

Карандаш летал над бумагой.

– Большие? Маленькие? Средние?

– Средние.

– Широко расставленные?

– Нет, обычные.

– Цвет?

– Темные.

– Кожа? Смуглая? Бледная?

– Вроде бы смуглая. Обветренная.

– Морщины?

– Складки по обе стороны рта. В остальном кожа гладкая.

– Уверена?

– Да. Нет. Стой, подожди. На голове был капюшон, резина прилегала очень плотно и натягивала кожу. Кажется, я заметила небольшие морщины в уголках глаз.

Ева быстро добавила несколько штрихов, придавших лицу эффект загара.

– Вот так более естественно. – Она подняла блокнот и несколько секунд оценивающе рассматривала полученный портрет. – Но здесь он выглядит старше, чем… – Она не договорила. Глаза ее вдруг расширились.

Нет, это безумие. Этого не может быть. Невероятно.

– Что с тобой? Ева?

Она тряхнула головой. Нет, невозможно.

Но ведь в том безумном мире, ставшем и ее миром, возможно все. Любое безумие.

Ева повернула блокнот к Кэтрин. Руки ее дрожали.

– Это… он?

Кэтрин тихонько ахнула.

– Боже мой…

Глава 5

– Ответь мне. – Ева попыталась взять себя в руки, но голос все равно дрогнул. – Этот человек пытался убить тебя?

– Да. – Кэтрин взяла блокнот. – Поздравляю. Я и не надеялась, что ты сможешь добиться такого сходства. Это точно он.

– Уверена на все сто?

– Говорю тебе, это он. Подбородок… – Она подняла глаза и осеклась. – Что с тобой? Что случилось? Ты бледная, как этот лист.

– Я должна убедиться, что ты его узнала. Что именно этот человек пытался тебя убить. Я должна знать, что составила портрет по твоему описанию, а не извлекла из памяти.

– Из памяти? – мгновенно насторожилась Кэтрин.

Ева забрала у нее блокнот и еще раз всмотрелась в портрет. Глаза, черты лица, брови – все те же. И только глубокие морщины в уголках рта да общее выражение жестокости, проступающее в каждой черточке, отличали это лицо от того, другого.

– Ты его знаешь? – спросила Кэтрин. – Ты видела этого человека раньше?

– Думаю, что да. Но этого не может быть.

– Кто он? Как его зовут?

Ева покачала головой.

– Но он мертв. Галло сказал, что он давно умер.

– Да кто он, черт возьми?

– Его зовут Тед Даннер.

– И ты видела его раньше?

Ева облизала пересохшие губы.

– Видела. Давно. И всего лишь пару раз. Он – дядя Джона Галло.

– Что?

– Тед Даннер – дядя Джона Галло. Из-за него Галло и приехал в Атланту. Если бы не Тед Даннер, я бы никогда не встретила Галло, не родила бы Бонни. Он служил в армии, был рейнджером, получил ранение. Жил в Милуоки. Оттуда его направили в Атланту, в госпиталь для ветеранов, чтобы пройти консультации у специалистов. Помню, он и ходил-то с трудом.

– Тогда они сотворили с ним чудо, – сухо заметила Кэтрин. – Сегодня утром этот ветеран был резвым, как олимпийский чемпион. Чемпион с инстинктами серийного убийцы.

Ева растерянно покачала головой.

– Не понимаю. Мне нравился Тед Даннер. Я даже пожалела его тогда. Галло рассказывал, что дядя был единственным светлым пятном в его жизни. Как и я, Галло вырос в трущобах. Родители обращались с ним ужасно, а дядя брал его с собой за город, защищал от отца, учил всему, что знал сам. Поэтому Галло и решил пойти в армию.

– И оказался в итоге в северокорейской тюрьме. – Кэтрин покачала головой. – Послушай, судя по тому, что ты говоришь, это совсем другой человек. Ты не могла ошибиться? Сама же сказала, что видела его только пару раз.

– Да, всего лишь дважды. Сначала он пришел навестить меня через несколько месяцев после того, как Джон поступил на службу. А потом… потом уже после рождения Бонни. – А если она и впрямь ошибается? Ей было тогда шестнадцать, а в таком возрасте многое видишь по-другому. Кем она была? Девчонкой. Забеременевшей и отчаянно пытавшейся пережить тяжелые месяцы и как-то двигаться дальше.

– Внизу какой-то мужчина. Хочет поговорить с тобой, – сообщила Роза, когда Ева открыла дверь. – Сидит на лавочке во дворе. Приятный, вежливый. Сказал, что поднялся бы сам, но у него болит спина. – Кто такой? – спросила Ева. Времени на разговоры не было – скоро на работу, а у нее еще невыполненное задание по английскому. – Предлагает что-то купить?

Роза наморщила лоб.

– Нет. Да и не похож он на торговца, не прилизанный. А как зовут, я не спросила. Знаешь, кого-то он мне напомнил…

– Уже хорошо. – Ева вышла на площадку и стала спускаться по лестнице. – Послушай, мы же договорились, что сегодня утром ты будешь заниматься со мной, а не сидеть с малышом на скамейке.

– Но ведь Мануэлю нужен свежий воздух. И солнце.

– А тебе нужен диплом. И ты его получишь. Так что жду завтра утром.

– Ладно. – Роза недовольно поморщилась. – Только не строй из себя босса. Раньше ты такой не была.

– Была. Просто раньше у меня времени было меньше, чтобы с тобой заниматься. – Ева оглянулась. – А теперь есть.

Подруга смотрела на нее сверху вниз, облокотясь на перила.

– Твой малыш на свет с хлыстом в руке появится.

Ева усмехнулась.

– Тогда мы будем гонять тебя вдвоем.

Все еще улыбаясь, она сошла с последней ступеньки, открыла дверь и посмотрела на сидевшего на скамейке мужчину.

– Здравствуйте, я – Ева Дункан. Чем могу… – Она не договорила. «Кого-то он мне напоминает»…

Худощавый. Лет пятидесяти или около того. Редкие седеющие волосы. Кожа смуглая. Темные глаза.

Глаза Джона Галло.

– Здравствуйте. Я – Тед Даннер. – Мужчина с видимым усилием поднялся. – Извините, что заставил вас спускаться, но эти лестничные пролеты выше моих сил. Джон, наверно, упоминал, что у меня проблемы со спиной.

– Вы – его дядя. – Ева нервно облизала губы. – Да, он говорил, что вас ранило.

– Я так и подумал, что он расскажет. Мы были близкими друзьями. – Тед Даннер мягко улыбнулся. – Джон для меня все равно что сын. Он – хороший парень.

– Зачем вы пришли?

– Джон попросил.

Еще один сюрприз.

– Что?

– Вообще-то он просил меня присматривать за вами, пока его здесь нет. Сказал, чтобы я к вам не приближался, что вам это не понравится.

– Но вы все-таки пришли.

– Я долго держался в стороне, но сейчас мне нужно поговорить с вами. – Он скользнул взглядом по ее свободному платью. – Недели три назад я увидел вас на улице и… был удивлен. Вы сейчас…

– На девятом месяце.

– Его ребенок? Джона?

– Нет. Мой.

– Но его отец – Джон?

Ева кивнула.

– Да. Но только вам беспокоиться не из-за чего. Записывать Джона в отцы я не собираюсь. – Она помолчала. – И предпочла бы, чтобы он вообще ничего об этом не знал. Согласитесь, так лучше. Вы ведь хотели, чтобы он сделал карьеру в армии? Ребенок будет только мешать. Не говорите ему ничего.

Тед Даннер покачал головой.

– Бедняжка. Вы совсем одна.

– Ничего подобного. У меня все отлично. Так что ничего ему не говорите.

– В данный момент другого варианта у меня просто нет. Я не могу написать Джону, потому что не знаю, где он.

Несколько секунд Ева молчала, ошеломленная этим известием.

– Что? – спросила она наконец, едва шевеля онемевшими губами.

– Видите ли, сразу после подготовительного курса и школы рейнджеров его отправили куда-то далеко, за границу. Первая весточка пришла из Токио, потом – ничего.

– Но… но это же бессмыслица. Вы должны узнать, где он. Вы ведь и сами военный.

– Узнать можно, но только при условии, что Джон не вызвался добровольцем участвовать в какой-нибудь спецоперации. Парень он умный, ловкий, честолюбивый, и выполнение особого задания – верный путь подняться на ступеньку выше.

– Вы бы так и поступили, – вздохнула Ева.

– Да, раньше я так себе и говорил. – Он покачал головой. – Но когда то же самое делает другой человек, об этом думаешь иначе. – Голос у него дрогнул: – Я люблю Джона.

Ева и сама это видела. Глаза у Теда Даннера повлажнели, а последние фразы дались с трудом.

– Но наверняка вы ничего не знаете, так? Уверена, с ним все будет в порядке.

Он кивнул.

– Со мной самим похожее пару раз случалось. И что в результате? Больная спина, и ничего больше. В последнее время я много молюсь. – Он помолчал. – Подумал, что если у вас когда-нибудь появится такое желание…

Ошеломленная известием, Ева даже не знала, что чувствует. Поверить в то, что Джону Галло, такому сильному и смелому, угрожает серьезная опасность, было невозможно.

– Уверена, все будет хорошо, – повторила Ева, не найдя других слов.

– Я просто решил, что вам нужно знать. А вот волноваться сильно не надо. Вам это вредно. – Он повернулся и направился к калитке. – Если понадобится что-то, дайте знать. Чем смогу, помогу. Джон хотел бы, чтобы я поддерживал вас.

– Вам и своих проблем хватает. И ваш племянник хотел бы, чтобы вы заботились о себе.

– Вы – хорошая девушка, – негромко сказал он. – Теперь я понимаю, что привлекло к вам Джона.

Бедняга, думала Ева, глядя, как Тед Даннер медленно бредет по улице. Никого, кроме Джона, у него, похоже, не было, и случившееся явно его обеспокоило. Но тревожится он понапрасну. То, что от Джона нет известий, ничего еще не значит. Он ведь сильный, крепкий, ловкий. Убить такого нелегко. Нет-нет, об этом нечего даже и думать.

Но, может быть, даже если она не верит в то, что Джону Галло угрожает реальная опасность, ей все же стоит помолиться за отца своего ребенка.

Потрясенная и озадаченная, Ева смотрела на рисунок, созданный ею по описанию Кэтрин, и, словно не веря собственным глазам, недоверчиво качала головой. Наверное, она ошиблась. Невозможно представить, чтобы тот мягкий, внимательный, больной мужчина был жестоким, беспощадным убийцей. – Он… старше. Это понятно, так и должно быть. Но все остальное, кроме внешности… Даннер, насколько я помню, был почти инвалидом. Мне он показался внимательным и заботливым. Он не мог быть убийцей.

– Твои аргументы не выдерживают критики. Если он был рейнджером, его научили убивать, – сказала Кэтрин.

– Джо служил в спецназе, ты – в ЦРУ. Вас тоже учили убивать, но это не значит, что вы убийцы.

– Это значит, что мы, если потребуется, готовы спустить курок. Может быть, Даннер шагнул дальше. – Кэтрин помолчала. – Некоторым такое начинает нравиться.

Ева знала, подруга права. Джо рассказывал, почему ушел из «морских котиков». В какой-то момент он понял, что ему по вкусу то, чем они занимаются. Понял и испугался, что станет таким же, как те, против кого он воюет.

– Если так, то этот Даннер сильно изменился с тех пор, как я его видела.

– Ты сказала, что встречалась с ним дважды. Второй раз после рождения Бонни. Ты заметила в нем какую-то враждебность по отношению к девочке?

Ева вздрогнула. Думая о Даннере, она связывала его с возможным убийством Джейкобса и нападением на Кэтрин у болота. Но если у него была причина убить Джейкобса, то логично предположить, что он мог быть и убийцей Бонни. Мысли унеслись к той далекой встрече. Они гуляли. Бонни сидела в прогулочной коляске. Ева напрягла память, перебирая детали разговора, заново анализируя каждое слово, каждый взгляд.

– Нет. Он улыбался. Пощекотал Бонни под подбородком. Сказал, что она хорошенькая, как на картинке. – Ева прикусила губу, заново переживая тот трогательный миг. – А потом сообщил, что получил уведомление о смерти племянника. Сказал, что Галло погиб в Корее и его останки обнаружили лишь недавно. Мне показалось, что он очень сильно расстроен. Говорил, что Джону едва исполнилось девятнадцать, что вся его жизнь была адом и что армия не должна была посылать его на смерть, не дав шанса пожить. Он был зол на них…

– На тебя тоже злился?

– Нет. Говорил спокойно, только был печален. Спросил, не буду ли я против, если он присмотрит за нами с Бонни. Мол, Джон хотел бы этого.

– Так он вошел как-то в твою жизнь?

Ева покачала головой.

– Я пригласила его зайти. Пожалела. Видела, что Галло был ему очень дорог. Он сказал, что не будет навязываться. Мол, хотел лишь убедиться, что у нас все в порядке. Если он за нами и присматривал, то на расстоянии. Больше я Даннера не видела.

– Не понимаю, – с досадой бросила Кэтрин. – Ты уверена, что наш набросок похож на него? Во всей этой истории слишком много неувязок.

– Прежде всего то, что Тед Даннер считается умершим.

– Это меня не слишком беспокоит. Смерть можно сфальсифицировать. Далеко ходить не надо, сфальсифицировала же армия смерть Галло в Корее. Кто сказал тебе, что Даннер умер?

– Галло. Когда мы были в его доме, в Висконсине. Сначала рассказывал о том, как дядя помогал ему в детстве, а потом добавил, что тот умер, пока он сам сидел в корейской тюрьме.

– И ты ему поверила?

Ева кивнула:

– Поверила. Мне и в голову не пришло учинить ему допрос. Хотя кое о чем расспросить бы следовало, – задумчиво добавила она. – Тед Даннер так много значил для Галло.

– Может быть, это ничего бы и не дало, – грубовато бросила Кэтрин. – Галло ведь мог и сам верить тому, что говорил тебе. Он мог не знать, что Даннер жив.

– Почему? Как он мог не знать?

– Не спрашивай. – Кэтрин притихла, прищурилась, размышляя о чем-то. – Вот и объяснение, почему Галло медлил там, на берегу. Он узнал Даннера и опешил. И бросить нож решился только в самый последний момент.

Именно об этом, о промедлении Галло, когда он упустил удобный момент, говорил и Джо. Только он считал, что это бездействие было умышленным, расчетливым, а Кэтрин предлагала другое объяснение.

Ева не знала, что и думать. Да она и не могла рассуждать здраво, потому что до сих пор пребывала в шоке. С того момента, как, закончив работу, узнала в наброске Теда Даннера. Вот только Даннер оказался не таким, каким она его помнила. Лицо на бумаге несло на себе печать первозданного, необузданного зла.

– Да, они были близки.

– Насколько близки?

– Я уже рассказывала об их отношениях.

– А теперь поподробнее.

– Всех деталей я не знаю. Галло редко говорил о своих чувствах, о прошлом. – Ева поморщилась. – Мы вообще мало разговаривали. Обмен воспоминаниями, впечатлениями – это стояло у нас на последнем месте. Приоритеты были другие, сплошная физиология.

– Расскажи все, что знаешь, – потребовала Кэтрин.

Чтобы она сложила кусочки и выстроила новую защиту Галло. Что ж, удачи ей. Ева была сейчас не в состоянии продумать эту линию до конца.

– Рассказывать, в общем-то, нечего. Джон Галло рос в обычном жилом квартале в Милуоки. Примерно в тех же условиях, что и я. Семья была крайне бедная, родители относились к сыну безобразно. Галло как-то упомянул, что отец, когда хотел наказать его, прижигал ему спину сигаретами.

– Сукин сын.

– Вот и я так думала. Единственное, что мог делать Джон, это держаться от родителей подальше. Когда его дядю по медицинским причинам демобилизовали из армии, Галло был подростком. С тех пор они жили вместе, заботясь, как я понимаю, друг о друге.

– И они вместе переехали в Атланту, чтобы Тед Даннер мог показаться специалистам министерства по делам ветеранов?

Ева кивнула.

– Да. Они сняли квартирку в квартале по соседству с нашим. Вот и все, что я знаю. Больше мне сказать нечего.

– Ты права, этого чертовски мало.

– Знаю. – Все в те недели пронеслось так быстро, промелькнуло, словно кадры в кино. Захваченная безумием страсти, она не замечала больше ничего, все остальное казалось столь же эфемерным, как туман за окном.

А потом появилась Бонни, и прочее отступило на задний план.

– И рассказать что-то еще может только один человек – Галло, – вздохнула Кэтрин. – Вот только где он, черт возьми?

– Зависит от того, жив ли на самом деле Тед Даннер. И знает ли это Галло. Либо он присоединится к нему, либо попытается найти. – Ева пожала плечами. – А что, если убийца Джейкобса просто похож на Даннера? Такое ведь тоже возможно?

Кэтрин посмотрела на нее, но промолчала.

– Ладно, это было бы слишком большим совпадением. – Ева бросила блокнот на стол. – Просто, прежде чем принимать решение, я хотела изучить все возможные варианты.

– Ты его приняла. А теперь давай будем исходить из того, что Тед Даннер, возможно, жив и что он не тот добрый дядюшка, каким остался в твоей памяти. Нужно выяснить, почему Даннера объявили мертвым и где его можно найти.

– И где он был, когда пропала моя Бонни.

– Это само собой разумеется. Бонни всегда на первом месте. Нам нужно лишь найти к ней путь. Может быть… – Кэтрин остановилась, подняла голову, прислушалась. – Машина. Наверное, Винейбл со своей командой. – Она встала и подошла к окну. – Так и есть, Винейбл. Пойду встречу. Хочу закончить с ним как можно быстрее, но это будет нелегко. Все зависит от того, чего он хочет и насколько сильно.

– Думаешь, у него что-то срочное?

– Не сомневаюсь. Без серьезной причины Винейбл в мои дела вмешиваться бы не стал. Он слишком хорошо меня знает. – Кэтрин шагнула к двери. – Но, как говорится, нет худа без добра. Винейбл привез с собой команду «чистильщиков», так что от проблем с трупом нас избавят. Как-никак Джейкобс был военным, служил родине.

– Джейкобс – преступник, контрабандист и, возможно, соучастник убийства.

– Это еще требовалось бы доказать, что было бы совсем непросто. Военная бюрократия ничем не лучше бюрократии Конгресса. Лучше, если он просто исчезнет. – Она толкнула дверь и вышла из дома. – Привет, шеф. А вы не очень-то спешили. Мы ждем вас…

– Полегче, Кэтрин, – предупредил Винейбл, с недовольным видом вылезая из машины. – Я по горло сыт этим чертовым туманом и этими чертовыми дорогами. Так что будь вежливой. Будь очень вежливой.

Понаблюдав секунду-другую за Кэтрин и ее начальником, Ева отвернулась. Эти двое общались непринужденно, с той фамильярностью, что рождается в результате долгого знакомства. Винейбл был большой шишкой, человеком волевым и властным, но Кэтрин удавалось ладить с ним и не прогибаться. Она вообще держалась со всеми наравне. Взгляд сам собой переместился на блокнот с наброском, и по спине пробежал холодок. Как это случилось? Как доброта превратилась в злобу? Или злоба была всегда, но таилась, выжидая момента, чтобы вырваться наружу? Перед глазами снова промелькнула картина из прошлого: Бонни в прогулочной коляске и Даннер, наклонившийся за игрушечным зайчиком, которого малышка обронила, пока они разговаривали. Нет, не может быть. Она сама видела убийц, тех, кого считала виновными в смерти Бонни, и они были чудовищами. Тед Даннер чудовищем не был.

Но лицо человека, которого она изобразила со слов Кэтрин, принадлежало чудовищу.

Ева отвела глаза, бросила блокнот на стол и направилась к выходу. Подальше от дома. Подальше от тела Джейкобса, все еще лежащего на кровати в спальне. Надо подумать. Последнее открытие повергло ее в шок, и теперь она не знала, что делать дальше, какой путь выбрать. Кэтрин, конечно, разбирается в таких ситуациях лучше, но ведь она не была знакома с Тедом Даннером. В конце концов вся эта страшная трагедия, с ужасом, болью и непреходящей печалью, разыгралась на сцене ее, Евы, жизни.

Кэтрин делала заключения лишь на основании опыта и чутья.

И еще такой соблазнительный необузданный тип, как Галло. Она знала, какое смятение может внести Джон в жизнь любой женщины.

– Ты куда? – спросила Кэтрин, когда Ева проходила мимо.

– Хочу проветриться. – Она кивнула Винейблу, но останавливаться не стала и уже через несколько секунд спустилась к берегу.

Так-то лучше. Ева глубоко вдохнула. Тишину нарушали лишь глухие, тягучие звуки байю. Над водой тонкими лентами кружил туман. Покой. И Кэтрин нет рядом. Никто не торопит, не подталкивает. Можно расслабиться и собраться с мыслями.

– Кэтрин хочет, как лучше. По-другому у нее не бывает. Бонни.

Ева замерла, глядя на байю, вспоминая призрак, который видела на воде, когда они подъезжали к дому. Тогда Бонни была такой печальной, что она даже испугалась.

– Нет, я здесь. – Бонни стояла, прислонившись к дереву. Как всегда, в джинсах и майке с изображением Багза Банни, с пылающими на фоне серого неба рыжими волосами. – Мне очень жаль, мама, что я тебя напугала. Мне и самой было страшно. Я не знала, что делать, и не хотела, чтобы это случилось.

– Ты имеешь в виду Джейкобса? Тогда почему ты допустила, чтобы это случилось? Не могла предотвратить?

Бонни покачала головой.

– А чего ты хотела? Я же здесь вроде как новенькая. – Она улыбнулась. – Знаю, тебе кажется, что я ушла давно, но для меня это время пролетело как одно мгновение.

Приходя к Еве, Бонни всегда вела себя и рассуждала как взрослая. В частности, и поэтому Ева годами не могла поверить, что имеет дело с чем-то большим, чем сон. И это при том, что Бонни частенько смеялась над ней и напоминала, что она уже не семилетняя девочка.

– Как одно мгновение. Не говори мне такое. Мне иногда кажется, что прошла вечность, – с трудом проговорила она. – А еще я хочу, чтобы все закончилось. Кэтрин едва не погибла, ввязавшись в этот кошмар. Несправедливо. Если кто-то и должен был умереть, то это я.

– Не ты, мама. Мы еще не можем быть вместе. – Бонни вздохнула. – Сколько раз тебе говорить – всему свое время.

– Неважно, что ты мне говорила. Ты, кстати, говорила, что мы идем к концу. Ты сказала это Джо, когда он лежал в коме в больнице. Ему ведь не показалось, нет?

– Нет, это правда. – Детское личико осветилось улыбкой. – Я должна была как-то подтолкнуть его к возвращению. Это очень нелегко, когда человек заходит так далеко. Но я знала, что он захочет вернуться, если узнает, что нужен тебе. Так и вышло.

– Я думала, что когда ты говорила о конце, то имела в виду, что кто-то…

– Что кто-то умрет? – Улыбка на лице Бонни погасла. – Может быть. Я не знаю точно. Я только знаю, что дорога ведет куда-то и нам всем надо пройти по ней.

– Поэтому ты была такая печальная. И меня напугала.

– Я тоже испугалась. Не хотела, чтобы так случилось, но сделать ничего не могла.

– Ты говоришь об убийстве Джейкобса?

Бонни не ответила.

– Мне надо идти, мама. Я и пришла только потому, что ты беспокоилась.

– Не уходи, – голос у Евы дрогнул. – Раньше ты говорила, что не можешь сказать, кто тебя убил, что это скрыто во мраке. Но ведь теперь картина меняется, да? Скажи мне, кто это сделал?

– Да, картина меняется. Наверное, раньше мне не полагалось знать все. Я как будто перемещаюсь с уровня на уровень, то вверх, то вниз, но ясности нет ни на одном из них. На одном уровне я здесь, с тобой, на другом где-то еще, с… – Она покачала головой. – Ну вот, ушло. Когда я перехожу с одного уровня на другой, что-то остается, а что-то теряется Может быть, мне для того и не даются все воспоминания, чтобы было зачем приходить к тебе. Но в последнее время какие-то образы появляются… Может быть, два уровня сходятся.

– Как все запутанно.

Бонни улыбнулась.

– Извини, мама. Я тоже не во всем разбираюсь. Остается только надеяться, что так все и должно быть. А вообще здесь замечательный порядок.

– А вот мне так не кажется. Но знать я хочу только одно. Тед Даннер. Это ведь был Тед Даннер?

Бонни ответила не сразу.

– Я не… Я видела его, да. Он как-то причастен… – Она покачала головой. – Что-то промелькнуло и растаяло. Как дымок. – Бонни улыбнулась и тут же посерьезнела. – Но в нем столько злобы, столько мрака. Наверное, поэтому он как будто в тумане. Тед Даннер – часть другого уровня, и он все ближе и ближе к тебе. Будь с ним осторожнее. Не выпускай его из виду.

– Ближе и ближе. Да, сегодня он чертовски близко подобрался к Кэтрин. Едва не убил ее.

– Не выпускай его из виду, – повторила Бонни. – Уровни сходятся. Есть какая-то причина, почему я должна знать. Какая-то причина, почему ты и мой папа должны знать.

– Галло?

– Он – мой папа. Конечно, он должен знать. И он не такой, как Джо. Мне трудно его направлять. Он слишком одинок. И ему очень больно. Может, мне понадобится твоя помощь.

– Я? Но ты имеешь на него куда большее влияние, чем я. Ты на всех нас влияешь. А мы лишь хотим знать, как найти человека, который тебя убил.

– Я сделаю, что смогу. – Бонни посмотрела в сторону байю. – Тьма рассеивается, скоро я смогу все увидеть. Может быть, я должна была увидеть раньше, но сама этого не хотела, пряталась.

– Тогда не смотри, – быстро сказала Ева. – Не надо, милая. Не мучай себя.

– Ты всегда меня оберегала, – тихо сказала Бонни. – Когда я царапала коленки или простужалась, ты переживала даже больше, чем я сама. И ты всегда упрекала себя за то, что не смогла обеспечить мою безопасность. – Она перевела взгляд на Еву. – Ты дала мне столько любви, мама. Любовь не умирает. Она может меняться, крепнуть, становиться чем-то другим, но не умирает.

– Да, не умирает. – У Евы защипало в глазах. – Я люблю тебя, Бонни. И всегда буду любить. – Она с усилием сглотнула подступивший к горлу комок и попыталась улыбнуться. – Но я думаю, что кто-то сделал огромную ошибку, забрав тебя у меня. Мне не удается избавить тебя от этой жестокости, я не могу унять твою боль, как бы я ни пыталась. Не знаю, почему это так.