Текст книги "Полночный воин (Хранительница сокровищ)"

Автор книги: Айрис Джоансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Мне надо показать тебе кое-что. – Гейдж, не одеваясь, подошел к своей одежде, лежавшей на стуле, и достал кожаный кошелек. – Похоже, мы не первые чужестранцы в этой прибрежной деревне. Неделю назад здесь был некто молодой светловолосый и симпатичный.

– Ричард?

– Он не назвался. – Гейдж открыл кошелек. – Но он хотел попасть на остров к северу отсюда. Взял лодку и молодого мужчину в помощь, а заплатил вот этим.

Взглянув на его ладонь, Бринн увидела свой небольшой рубин.

– Твой? – спросил он.

– Да. Делмас, как я и думала, отдал его Ричарду.

– Ты права. – Он вложил рубин ей в руку. – Этот юноша, Уолтер, оставил камень отцу, чтобы тот сохранил рубин до его возвращения. Он будто предчувствовал, что, отправляясь в путь с Ричардом, не стоит брать с собой ничего ценного.

От камня веяло холодом и враждебностью. Совершенно чужой камень. Она носила рубин с самого детства, но сейчас она не могла избавиться от странного ощущения, будто не имеет к нему никакого отношения: он не принадлежит ей после того, как послужил жаждой наживы Делмасу и хитрому коварству Ричарда.

– Этот Уолтер наверняка повез Ричарда в Гвинтал, но он не сумеет пристать к берегу.

– Если Ричарду все же удастся попасть на остров, то нам, возможно, придется столкнуться с неприятной неожиданностью, когда мы окажемся там.

– Он не сумеет найти дорогу! – уверенно повторила она и, подойдя к своей кожаной сумке в углу, положила туда рубин. Вряд ли она сможет надеть его снова на шею. – Гвинтал находится в безопасном месте от него.

И все же, как она ни старалась успокоить Гейджа, возможное появление Ричарда смутило ее. Он шел не вслед за ними, а опередил их и явно готовился к неожиданной встрече.

Взяв в охапку шерстяные одеяла, сваленные в углу, Бринн поднесла их к камину.

– Это наши собственные. Я вытрясла их сегодня днем. На кровати одеяла грязноватые, боюсь, в них могут оказаться насекомые. – Она расстелила их у огня. – Мы отправляемся завтра?

– Да, рано на рассвете.

– Тогда спать. – Она сняла платье и легла. – Ну, что стоишь? Ты ведь устал.

– Ладно. – Гейдж лег и отвернулся от нее. – Спокойной ночи.

Бринн не понимала, что происходит. Он отказался от нее, не может быть. Она устроилась поудобнее, стараясь не дотрагиваться до него.

– Спокойной ночи.

В комнате сгустилось молчание, и только хруст потрескивавших поленьев нарушал тишину.

– Почему? – тихо спросил он.

Она сама едва не задала ему тот же вопрос, когда он повернулся к ней спиной.

– Почему ты так ласкова со мной сегодня? – снова спросил он.

– А почему ты был так добр ко мне в Кайте?

– Так, значит, в благодарность?

– И да, и нет. Тебе было тяжело, и мне захотелось помочь. – Она помолчала, а потом неуверенно спросила: – Почему ты не обнимешь меня? Слишком устал?

– Я никогда не видел тебя такой, как в Кайте, тебе было так плохо, и я подумал, что тебе необходимо время, чтобы оправиться.

Снова доброта.

– Когда ты обнимаешь меня… мне приятно. Я чувствую себя очень одинокой и немного испуганной. Если тебя не очень затруднит…

Его руки обвились вокруг нее. Тяжелые, теплые, оберегающие.

– Не затруднит, – хрипло проговорил он.

– Спасибо. – Она крепко прижалась к Гейджу. Волосы на его груди попахивали мылом и травами, которые она добавила в воду. – Я не хочу мешать тебе.

– Напрасные старания. Ты всегда волнуешь меня. – Его руки крепко обняли ее. – Спи. Тебе надо отдохнуть. Завтра нам предстоит неприятное путешествие по этому холодному морю.

– Да… – Она обняла его. Ей хотелось поговорить с ним, но она понимала, что должна лежать спокойно, не мешая ему заснуть. Гейдж вынес весь этот ужасный холод и ветер ради нее. – Нам обоим надо выспаться.

Сквозь сон она слышала могучие удары волн о скалистый берег и мрачное завывание ветра. Разбушевавшаяся стихия только усиливала удовольствие от тепла, исходившего от жаркого очага, и от защищенности, которую она испытывала, тесно прижавшись к Гейджу.

Малик изо всех сил удерживал на плечах накидку. Порывы ветра поднимали ее, пытаясь вырвать из рук.

– Этот сумасшедший бросил себя на порог, словно мешок с ячменем! – с отчаянием проговорила Эдвина, выглянув в окно. – Алиса, позови его в дом.

– Сама и скажи. Решайте все сами, – зевнула в ответ Алиса, направляясь к своему лежаку у задней стены комнаты. – Я ложусь спать. Мне и ребенку надо отдохнуть.

Алиса оставалась последней надеждой Эдвины, не желавшей ввязываться в безумную выходку Малика. И Бринн, и Алиса отступили, оставив решение за ней. Раз так, она ничего не скажет ему, решила Эдвина. Прогнать Малика с порога ей не удастся. Для него имели большое значение символы, и позволь она ему переступить порог своего дома… Он придаст ее предложению далеко идущий глубокий смысл, а она больше не хотела знать ни одного мужчину.

Он может просидеть у порога всю ночь. Она не хотела впускать в свою жизнь другого человека, пока не избавится от первого. Теперь она впервые почувствовала свободу, радовалась новому ощущению, какого прежде не знала. Зачем ей шут, ничего всерьез не воспринимающий?

Ветер завыл с новой силой, Малик весь съежился. Ему уже стало совсем не под силу справляться в одиночку с резкими порывами. Он прятал голову в плечи, вжимал ее в шею.

Днем Эдвина на несколько минут выходила из дома и с огромной радостью вернулась обратно. С тех пор ветер усилился и наверняка резко похолодало.

Малик говорил, что у него на родине нет таких холодных, резких ветров.

Вот и пускай отправляется к себе в Византию, ему не место среди чужестранцев. Кроме Гейджа Дюмонта, здесь у него никого нет, Эдвина чувствовала это. Зачем он пришел в страну, где на него смотрят как на дикого варвара, пока не узнают поближе. Она и сама была уверена, что сарацины – невежественный народ. Однако она никогда не признавалась Малику, что его острый ум и глубокие познания поразили ее. Рядом с ним она чувствовала себя полной невеждой. После замужества Эдвина почти все время болела и не покидала свою комнату. В отчаянии она попросила священника обучить ее хоть чему-нибудь из того, что должна знать женщина. К ее величайшему удивлению, Малик опроверг многое из того, чему ее учили, и терпеливо занимался с ней при любой возможности.

Гром.

«Неужели пошел дождь? Нет, просто волна с силой двинула о берег», – с облегчением подумала она. Какая разница! Пускай из-за своего упрямства коченеет до костей, только тогда она, может, и пригласит его в дом.

И в самом деле разразился ливень. Крупные капли дождя стучали о порог, били в дрожащее тело Малика. Мокрая накидка облепила плечи.

– Матерь Божья! – Она быстро приоткрыла дверь. – Заходи!

Малик вскочил на ноги.

– Я думал, что не дождусь, пока ты меня позовешь, – радостно улыбнулся он. – Я уж было думал, что мне придется у твоего порога врасти в землю. Правда, я плохо представляю себе, как что-то здесь может пустить корни при такой неблагодатной погоде. Должно быть…

– Успокойся! – Схватив его за руку, Эдвина потянула его в дом – он позволил себя увести – и захлопнула дверь. – Не шуми, Алиса пытается заснуть! – Она подвела его к огню. – Я ни за что бы не уступила, не пойди такой ливень.

Он согласно кивнул.

– Ко мне с небес сошла благодать. Господь всегда хранит меня в правом деле. – Малик протянул руки к огню и довольно выдохнул: – … И посылает тебе.

Она хмуро посмотрела на него.

– Ты ел?

– Да, я знал, что должен подкрепить свои силы перед сражением. – Он сел у огня и вытянул ноги. Все его движения отличались грацией и изяществом. До чего же был он гибок и хорош! Эдвина отвела взгляд. – Пусть так и будет.

– Я не собираюсь бороться с тобой. Когда согреешься – уходи.

– Мне придется здесь долго оставаться. Я промерз. Из-за тебя я просидел целую вечность на этом ужасном ветру.

– Я тут ни при чем.

– Я ведь страдал на пороге ради тебя.

– Из-за моего случайного слова «неженка»? Я просто пошутила, мне и в голову не могло такое прийти, что ты решишься на подобное безумие.

– Это не безумие. – Малик, не отрываясь, смотрел на огонь. – Я не очень-то уважаю воинов Вильгельма из-за их кровожадности, но признаю их рыцарский обычай сражаться на турнирах во славу своих дам и посвящать им свои подвиги.

– При чем тут это?

– Я сражался с ветром и холодом и посвящаю битву тебе. – Он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Ты окажешь мне свою милость?

Эдвина почувствовала волнение. Он был так прекрасен в отблесках огня! Нет, он был великолепен…

– Я все еще замужем.

– Дамы при дворе Вильгельма не считают это препятствием, – решительно тряхнул он головой. – Но я понимаю, как для тебя это важно. Не беспокойся, я терпелив и думаю, скоро все решится!

Она не могла оторвать от него глаз. Благородство и нежность. Юмор и страсть. Все это скрывается за внешностью небожителя, которой она так боялась.

– Позволь мне прислониться к стене, Эдвина.

– Глупости! – сдавленным голосом сказала она. – Я не награда, за которую стоит бороться. Отдай свои льстивые речи и красивое личико женщине, которая…

– Так вот в чем дело! – перебил он ее. – Тебе противно смотреть на меня?

– Да нет же.

– Если мое лицо не нравится тебе, то с этим надо что-то делать. – Малик нагнулся к огню, осторожно взял полусгоревшую ветку и зажег ее от пламени. – Тебе ненавистно видеть эту красоту. Что ж, мы это исправим. Обгорелая щека, или ожог над бровью…

– Что ты делаешь?

Эдвина с ужасом смотрела, как он подносит горящую ветку к щеке.

– Сражаюсь с шелухой. – Он улыбнулся, едва пламя коснулось его бородатого лица. – Трудно…

– Сумасшедший! – Она вырвала ветку из его рук. – Дурак! Ты и вправду сделал бы это?

– С огромным отвращением. Я терпеть не могу боль. – Он поднял брови. – Мне было бы легче, если бы ты сама это сделала.

– Я? Ты хочешь, чтобы я прижгла тебе лицо?

– Конечно. Раз мое лицо оскорбляет твой взгляд, то нам надо избавиться от этого недостатка.

Он и вправду сделал бы это. Именно потому, что он просидел четыре часа на ледяном холоде.

– Ты ненормальный! Ты… – Слезы хлынули у нее из глаз. – Неужели тебе не жаль… Обещай мне, что не будешь…

– Успокойся… Значит, оно тебе не так уж противно?

– Обещай мне.

Его пальцы дотронулись до ее щеки, проведя по мокрой от слез дорожке.

– Если пообещаешь видеть за лицом человека, если оно не будет тебе заслонять мою персону… – Он шутливо склонил голову. – Тогда я позволю этой ветке сгореть.

Она кивнула.

Малик посерьезнел.

– Ух, еще одно препятствие преодолено без потерь!

О себе она не могла сказать то же самое. Эдвина себя не понимала. Почему ей вдруг стало горько до слез, старая боль дает о себе знать и не пускает в душу уверенность в себе? Она не чувствовала себя по-женски всесильной. Напротив, была растеряна. Ей пришлось отступить, защищаться. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони и постаралась заговорить уверенно, с иронией:

– Не совсем без потерь. Ты обжег бороду.

– Завтра я ее вообще соскоблю, – нахмурился он, – но к добру это не приведет.

– Почему?

Его глаза хитро загорелись.

– Без бороды я подобен несравненному Адонису. Мужчины готовы расправиться со мной из зависти, а дамы все хотят стать Афродитами, дабы любить меня. Солнце скрывается в облаках из-за сияния моего…

– Слышать не могу! – Эдвина невольно улыбнулась.

– Хорошо, что ты повеселела.

– Мне очень не понравилось быть женой. Я хочу жить свободно. – Эдвина говорила серьезно.

– Ты ничего не видела хорошего с этим… Уж я постараюсь доказать тебе, что быть женой – счастье. – Он наклонился и взял ее руку. – Я дам тебе радость, Эдвина.

Она едва не поверила ему. От его прикосновения обжигающие волны странного, незнакомого доселе чувства прокатились по телу, наполнив ее смущением. Она отняла руку.

– Алиса рассказывала мне, что среди солдат ходят легенды о твоем умении приносить радость женщинам. Я не стану одной из многих.

– Ты не будешь одной из… – Он осторожно подбирал слова. – Не стоит отрицать, что я был с этими женщинами. Мне хотелось найти свой идеал. Они приносили мне радость. Я люблю женщин. Я считаю, что у них прекрасное тело, они сильнее нас, несчастных мужчин, и ближе к божественному совершенству. – Эдвина собралась ответить, но он жестом остановил ее. – Но когда я увидел тебя, то понял, что ты та женщина, которую я так долго искал. Ты мой идеал. И мы непременно будем вместе. – Он снова протянул к ней руку. – Ты разобьешь мне сердце, если не окажешь милость, Эдвина.

Она не могла прикоснуться к нему. Если она даст ему свою руку, то проиграет все, чего добилась за эту ночь. Она не должна отказываться от своей свободы.

Но она осторожно коснулась его руки.

– Это ничего не значит, – прошептала она. – Не хочу лгать тебе. Я ничего не обещаю. Он сжал ей руку.

– Мне ничего не надо больше. Просто посидим у огня, держась за руки, и станем радоваться, что мы вместе. Ты сольешься со мной, а я – с тобой. Ты увидишь, как это приятно.

Близость. Сладкая истома. На душе птицы поют. Слияние без соединения тел.

– Чувствуешь? – спросил Малик.

– Можно спросить? – как во сне сказала она.

– Все что угодно.

– Ты и вправду вдвое краше без бороды?

– Нет. Я соврал! – Он помолчал. – Вчетверо. Поэтому я и отрастил бороду. Я не вынес бы такой отчаянной ревности между…

Эдвина рассмеялась.

– Ты, наверное, так же уродлив, как и грешен. Не сомневаюсь, что твоя борода скрывает безвольный подбородок и бахвальство…

Она замолчала. Как многому научил он ее за эту ночь! Юмор, и слезы, и эта упоительная близость, когда просто рука в руке – такого она никогда не чувствовала.

Эдвина закрыла глаза и с отчаянием произнесла:

– Я не даю никаких обещаний!

Но она не смогла заставить себя отнять у него свою руку.

12

Гейдж!

Бринн в испуге открыла глаза, сердце колотилось в горле.

Кровь. Гейдж. Смерть.

Нет!

Окончательно проснувшись, она облегченно вздохнула. Сон. Всего лишь сон.

Гейдж лежал рядом, лицом к огню, его дыхание было глубоким и ровным, а руки по-прежнему крепко обнимали ее. Не шевелясь, она вглядывалась в его лицо, такое ей дорогое.

Гейдж, шатаясь, идет вперед, рукоятка кинжала торчит у него в спине, он падает…

Только сон. Он не всегда сбывается. Только некоторые из ее снов стали явью. Она засыпала с тревожными мыслями о Ричарде, и наверняка из-за ее страхов ей приснился такой кошмар.

А что, если он окажется вещим? Неужели Гейджу не избежать столь ужасной смерти?

Боль в ее груди стала нестерпимой.

Словно услышав ее муки, Гейдж открыл глаза.

– Бринн?

Дрожащей рукой она дотронулась до его лица. Твердое, теплое, живое.

– Что случилось? – спросил Гейдж.

Она не хотела рассказывать, ведь ей просто приснился сон. И потом, он вообще не верит в них. Забудь об этом! Спрячь подальше.

– Прости, что разбудила тебя. – Ее пальцы слегка дотронулись до его губ. – Сон, и больше ничего.

– Скорее ночной кошмар, ты вся дрожишь.

– Да. – Она прижалась плотнее к его теплому, крепкому телу. – Но уже все прошло.

– Правда?

– Почти. – Бринн зарылась лицом в его плечо. – Но он не вернется.

– Потому что тебе так хочется! – усмехнулся он.

Она же сильная, она сумеет защитить его. Не надо ей бояться. С судьбой можно бороться. Каждый раз, сражаясь с недугами, ей удавалось одерживать верх над драконами, и кому как не ей знать, что многие из больных без ее вмешательства отправились бы в мир иной? Даже если сны предсказывают будущее, кто осмелится обвинить ее в неумении отвести злой рок?

– Верно. Потому что мне так хочется. А если она проиграет? Что, если сейчас они последний раз вместе?

Оба молчали, только дрова потрескивали в печи.

– Если ты хочешь, если надо… Я не отвергну тебя, – едва слышно сказала она.

– Надо? – напрягся он.

Она не ответила.

– Неужели желание? – спросил он. – Интересно, почему после стольких дней отказа я удостоился столь дорогого подарка? А как быть с твоей виной? Или я уже не такой жуткий убийца? Неужели ангелы спустились с небес возвестить тебе о моей невиновности?

– Нет! – резко возразила она. – Зачем тебе знать? Ты хочешь этого, так возьми.

– Почему? – настойчиво продолжал допытываться он. – Как быть с твоей собственной виной? Получается, ты не считаешь себя больше Батшебе?

– Считаю и не перестану винить себя. Вечно. – Бринн судорожно вздохнула. – Зачем ты споришь со мной? Ты сам говорил, что мне надо смириться с тем, что произошло. Я сделала так, как ты сказал, и давай на этом закончим.

– Да, но почему ты смирилась? – Он взял ее за подбородок. – Почему именно сейчас?

Слезы застилали ей глаза, и она едва могла различать его лицо.

– Я поняла… что чувствую к тебе… привязанность.

– Какую привязанность?

Он не отстанет, осознала она, и бесполезно пытаться увести его от разговора.

– Я поверила… что я… люблю тебя.

Воздух с шумом вырвался из его груди.

– Я давно понял это, и, слава Богу, к тебе тоже пришло прозрение! Ну и что же нам теперь делать?

– Я уже сказала, что можешь делать ты.

– С твоего разрешения излить мое семя в твое тело? Не слишком удачное решение.

– Позапрошлой ночью ты так не думал.

– То было раньше. Ты выйдешь за меня замуж?

– Нет, я не могу.

– Можешь и выйдешь! Ты же сказала, что принимаешь мой грех. Сделай следующий шаг.

– Ты просишь о невозможном.

– Не больше, чем даю взамен.

– Тебе легче. У тебя нет… – Она замолчала, не решаясь продолжать.

– Чести? Совести?

Бринн несогласно покачала головой.

– Честь у тебя есть, но мы слишком разные.

– Так научи меня смотреть на мир твоими глазами! – Он невесело усмехнулся. – Конечно, мне трудно будет с тобой во многом согласиться. Но знаешь, Бринн, я все время стараюсь тебя понять, узнать получше.

Он уже разобрался, кем была ее мать, поверил, что есть божественный дар, но никогда не сможет смотреть на мир ее глазами.

– Я все сказала тебе и что смогла предложила. Берешь или нет?

Он испытующе посмотрел на нее.

– Нет!

Она вздрогнула, как будто ее ударили. Он дал ей почувствовать боль, так бывает, когда получаешь отказ в ответ на страстное желание.

– Удивлена? – Он перестал ее обнимать и повернулся спиной. – Спокойной ночи, Бринн!

– Как быстро ты меняешь свои решения! – Она не верила своим ушам. – И сам не знаешь, чего хочешь.

Он продолжал лежать спиной к ней.

– Я всегда знаю, чего хочу, и не стану жертвовать целым караваном ради одного верблюда. Бринн нахмурилась.

– Что такое верблюд?

– Горбатое животное, на котором я езжу, торгуя, в пустыне.

– Значит, я и есть этот верблюд?

– Ты такая же упрямая и взваливаешь на себя ношу, которая не по силам и десятку верблюдов. Я не хочу стать одним из них. Ты, может, и простила меня, но не саму себя.

– Мне это не обязательно, раз я буду тебе только отдаваться и не выйду за тебя замуж.

– Но мне необходимо, чтобы ты себя не винила и пришла ко мне с чистым сердцем, – устало продолжал он. – Спи. На сей раз тебе наверняка приснятся более приятные сны.

Сон.

Страх снова накатился на нее. Ей захотелось дотронуться до Гейджа, прижаться к нему, чтобы страхи ее рассеялись. Она поняла, что его отказ делал его еще желаннее. Бринн очень хотела, чтобы сегодняшняя ночь стала для них временем наслаждений, чтобы он получил удовольствие, какое она только была способна дать ему. Она не могла бросить его в одиночестве.

Кровь. Гейдж. Смерть.

Этого не должно случиться.

Боже, сделай так, чтобы сон оказался только ночным кошмаром!

… – Ты уверена, что именно это и есть твой Гвинтал? – Эдвина повела головой. – Не вижу здесь ничего привлекательного. Мрачное, холодное место.

Бринн с жадностью всматривалась в остроконечные белые рифы.

– В глубине острова все по-другому. Как только мы выйдем в долину за скалами… Тогда посмотришь. – Она замолчала. Эдвина скептически улыбалась.

– Надеюсь, мы тоже увидим. – Гейдж отчаянно сражался веслами с сильной волной. Он окинул взглядом остальные лодки. Они пытались следовать за ними. – Если только ты проведешь нас через эти рифы прежде, чем нас разобьет о них.

Бринн оторвала взгляд от острова.

– Греби к северу, вокруг выступа. Там есть бухта…

– Я ее не вижу! – Гейдж напрасно вглядывался в скалы.

– Вон за той высокой черной скалой.

– Она похожа на риф.

– За ней бухта. Сворачивай на восток, а потом обогни самый конец выступа.

Все вокруг казалось до боли знакомым. Даже рев диких волн звучал приветливо. Она вернулась домой.

– Где деревня? – спросил Гейдж. Бринн показала рукой на тропинку, бежавшую прямо от берега до холма.

– Вон за тем гребнем, но до замка еще несколько миль.

– Там есть замок?

– Думаешь, Гевальд жил в жалкой лачуге? Поселившись здесь, он построил великолепный замок. – Лодка коснулась берега, и Бринн, не дожидаясь помощи Гейджа, прыгнула на скалистую отмель. – Тебе понравится, я уверена. Прекрасный каменный замок. Гевальд не боялся нашествия врагов, только хотел, чтобы его дом простоял долгие годы наперекор всем ветрам.

– Так и случилось?

– Конечно! – нахмурилась она. – Впрочем, время и то, что все забросили его, сделали свое дело. Теперь там печальное место. Он уже был таким, когда я видела его в последний раз.

– Печальное? – переспросила Эдвина.

Плечи Бринн тяжело опустились. Ей не хотелось вспоминать о грустном и невеселом. Она дома, она в Гвинтале! Зачем же омрачать радость печалью?

– Возможно, просто остался детский восторг. – Бринн начала подниматься по каменистой тропе, на которую указывала. – Пошли в деревню. Я хочу, чтобы ты увидел…

– Вернись! – окликнул ее Гейдж. – Ни к чему торопиться. Подождем других.

Бринн спустилась к берегу.

Он боится встречи с ее островом, поняла она, замедлив шаг. Что ж, понятно, Гвинтал для него незнакомое место.

Но она была дома.

Эдвина, подойдя к Бринн, осторожно взяла ее за руку.

– Прости, я неуважительно отозвалась о твоем Гвинтале, Бринн! Я уверена, что там очень мило и красиво.

Бринн понимала, что Эдвина говорит так от душевной щедрости, боясь ненароком задеть чувства Бринн.

– Ничего страшного! Гвинтал пережил века, и никто не посмел вторгнуться в его пределы. – Она бросила взгляд на остальные лодки, причалившие к берегу. – Не мешало бы им поторопиться, мне не терпится поскорее добраться туда.

– Ты знаешь кого-нибудь в деревне?

– Разумеется. Правда, мы жили в Фалкааре, а не в самой деревне, но я знала… – Бринн замолчала. Кого же она знала? Ее радостные воспоминания о Гвинтале промчались по лесам, зеленым лугам, где мать учила ее различать травы, играм возле замка. Все остальное всплывало в памяти расплывчато. – Я знала отца Томаса, причетника.

– Богатое общество! – мрачно заметил Гейдж. – Клад далеко от деревни?

– Нет, в лесу за замком.

– Тогда вперед, за ним! – Малик легко выпрыгнул из второй лодки. – Давайте поскорее уйдем с этого холодного берега.

– Ты до сих пор не согрелся? – спросила Эдвина. – Может, зря отрезал бороду?

– Ты не ошиблась, мне ее здорово не хватает, – широко улыбнулся ей Малик. – Она не только согревала лицо, но и скрывала мой маленький подбородок.

– Ну что же, придется тебе отрастить новую.

Бринн смотрела на них с удивлением. Подбородок Малика был словно вылеплен мастером, и ямочка посредине очень его украшала. Без бороды сарацин казался гораздо красивее. Когда он сел в лодку два дня назад, Бринн поразилась происшедшей с ним перемене, но поскольку они плыли не вместе, то она не знала, как же отреагировала Эдвина на него, безбородого.

– Как решит Господь Бог! – запоздало отшутился Малик.

Они с Эдвиной переглянулись, и Бринн неожиданно для себя почувствовала острую зависть. Тайная шутка влюбленных. Как она не заметила, когда это случилось, когда они сделали шаг навстречу друг другу! В словах Эдвины не слышалось прежней колкости, да и Малик держался свободнее.

Причалила третья лодка, и Лефонт, перешагнув через борт, вынес Алису на берег, а потом приказал солдатам выгружать провизию.

– На остров можно высадиться только здесь? – спросил Гейдж у Бринн.

– Да. – Она повернулась, оторвав взгляд от капитана с Алисой на руках. – Теперь мы можем идти?

– Сейчас, я только отдам распоряжения Лефонту, – сказал Гейдж. – Он останется здесь и будет охранять лодки, пока мы не вернемся.

– В Гвинтале нет воров.

– Откуда тебе известно? Ты, похоже, не очень-то знаешь здешних жителей.

– Мама рассказывала.

– Мать говорила правду, но со временем многое забывается. – Гейдж посмотрел ей прямо в глаза. – Оставим здесь охрану.

Он говорил не только о ее матери. Он беспокоился, что ее собственные воспоминания не совпадут с реальной жизнью.

– Лефонт только зря потеряет время, впрочем, делай так, как тебе нравится!

– Так и сделаю.

Он зашагал к Лефонту.

– Напрасно, ей-богу! – пробормотала она, глядя ему вслед.

– Может быть, – вступил в разговор Малик. – Впрочем, он мог подумать о другой опасности.

– О Ричарде? Думаешь, он следит за нами?

– Не исключено. Он мог спрятаться на побережье в Селкирке, дождаться нашего приезда, а потом отправиться вслед за нами.

– Мы не обнаружили его по пути сюда.

– Почти всю дорогу мы шли в тумане, а там легко затеряться.

– А когда наступила ясная погода, он мог держаться на безопасном расстоянии, не выпуская из вида парус Лефонта, – со знанием дел добавила Эдвина.

Эдвина не казалась напуганной, да и Бринн не боялась. В конце концов, Ричард – не сверхъестественное существо! Даже если он войдет за ними в бухту, то не сумеет одолеть их, ведь их больше.

Гейдж.

Кровь.

Однако она не видела во сне Ричарда. Только Гейдж и кинжал…

– Бринн! – раздался у нее за спиной голос Алисы. – Мне надо поговорить с тобой.

Бринн вздрогнула. Она так глубоко задумалась, что совсем забыла о реальном мире, окружавшем ее.

– Как ты? Как перенесла дорогу?

– Все в порядке. Капитан Лефонт и другие солдаты очень хорошо обращались со мной.

– Путь оказался не близким, но ты почувствуешь себя лучше, как только мы двинемся дальше. Я уверена, что тебе хватит сил и…

– Я хочу остаться здесь, – перебила ее Алиса. – Я не пойду с тобой.

Бринн удивилась:

– Почему?

Алиса густо покраснела.

– Я устала от дороги. Ты скажешь лорду Гейджу?

– Но ты ждешь ребенка. Я могу понадобиться тебе.

– Я крепкая и здоровая женщина, как и мой ребенок, и до срока еще далеко. Я подожду вас здесь.

– Ты не хочешь встретиться с жителями деревни? Если ты надумала остаться, то тебе надо подыскать жилье.

Краска на щеках Алисы стала еще ярче.

– Я не уверена, что останусь в Гвинтале.

От удивления Бринн широко раскрыла глаза.

– Но почему? Я думала, ты поселишься здесь со своим ребенком. Привыкнешь, и тебе понравится. В глубине острова гораздо лучше, и люди здесь добрее, чем в Редферне.

– Я не давала согласия. Ты просто… Я знаю, ты хотела как лучше для меня, но я могу не… – Алиса замолчала в отчаянии. – Так ты скажешь лорду Гейджу?

– Конечно! Если тебе и вправду так хочется остаться.

– Да, да! – живо ответила Алиса. – Я здесь пригожусь, я здесь нужна. Буду готовить солдатам еду на костре.

С этими словами Алиса бросилась обратно к берегу.

– Вы только послушайте, что она говорит! – покачала головой Бринн. – Не стоит оставлять ее. Она замучается, ухаживая за всеми этими мужчинами.

– Лефонт не даст ей переутомиться, – улыбнулась Эдвина. – Разве ты не заметила, как он нежно заботится о ней?

– Лефонт? – Бринн показалось, что она ослышалась. – Нет, не заметила.

– Тогда ты точно слепая! – рассмеялась Эдвина. – Он обращается с ней, как будто она сотворена из скорлупы. – Не скрывая улыбки, Эдвина смотрела, как Алиса торопливо подбежала к капитану. – А он для нее Бог с Олимпа.

– Счастливчик! – пробормотал Малик. – Кое-кому достается все, а другим ничего.

– Так она не остается в Гвинтале, потому что влюблена в капитана и хочет быть рядом с ним. Эдвина права. – «Какая же я слепая!» – подумала о себе Бринн. Вечно она занята только своими делами и не видит, что творится вокруг. Теперь она припоминала, как не раз замечала вместе Алису и Лефонта: они разговаривали, часто смеялись. – Но у нее же ребенок от другого мужчины! А если он оставит ее?

– Думаю, он женится на ней, – мягко вступил в разговор Малик. – А если нет, то она примет все как есть. Ты ничем не сможешь помочь ее сердцу так, как лечишь ее тело, Бринн.

– Но что за жизнь у жены солдата? Ей гораздо лучше остаться здесь.

– Но она не станет от этого счастливее. Не все ценят покой так, как ты. Пускай идет к Лефонту.

– Ты говоришь так, словно я удерживаю ее. Она вольна делать, что пожелает. Я только стремилась помочь ей устроить свою жизнь как можно лучше для нее. – Но в душе Бринн испытывала горькое чувство предательства и одиночества. Ей хотелось иметь в будущем здесь близкого человека, когда все остальные уедут. От берега шел Гейдж, он уже поговорил с Лефонтом. Бринн поспешила ему навстречу. – Я разговаривала с Алисой.

Он испытующе посмотрел на нее.

– Она сказала тебе о Лефонте?

Еще одно открытие.

– Так ты тоже знал?

– Они подолгу оставались вместе, и Лефонт стал вести себя совсем по-другому. Обычно так бывает из-за женщины.

Бринн с трудом выдавила улыбку.

– Ну что же, значит, ты не удивишься, узнав, что Алиса хочет остаться с ним? С нами она не пойдет.

– Он прекрасный солдат и добрый человек, Бринн!

– Да, ты прав! – Бринн заговорила о другом: – Все солдаты останутся здесь?

– Это я решу после встречи с жителями деревни. Многие из островитян живут в ней?

– Да, но между побережьем и замком есть несколько ферм.

– А люди там настроены дружелюбно к чужестранцам?

Она старательно пыталась припомнить, но поняла, что ребенком она все время проводила с матерью. В деревню они наведывались только в редких случаях. Расплывчато промелькнула ночь, проведенная на ферме, по дороге в Фалкаар. Дружелюбно? Их всегда хорошо встречали и принимали, но она не помнила…

– На нас не нападут, если ты это имел в виду?

– Именно это. Не надеюсь на их объятия, но лишь бы не убили.

– Я объясняла тебе, Гвинтал – мирное место. Недовольство порождается завистливой жадностью, а здесь люди всегда всем довольны.

– Даже если увидят нас с вьючными лошадьми, везущими клад? – Он цинично улыбнулся. – Думаю, кто угодно почувствует недовольство своей участью!

Она покачала головой.

– На что им золото и драгоценности? Здесь они не имеют никакой ценности. В Гвинтале принята своя система обмена.

– Они могут отправиться в страны, где золото в цене. – Гейдж уточнил: – Как, например, твой отец.

– Мой отец был… не таким, как другие здешние мужчины. – Вопросы Гейджа лишали ее радости от возвращения домой, и она решила прекратить разговор. – Так ты идешь или по-прежнему будешь здесь?

Не дожидаясь ответа, Бринн пошла вверх по тропинке. Оглянувшись, увидела идущих вслед Гейджа, а рядом с ним Малика и Эдвину.

Они поднялись на холм. Тут она остановилась и глянула вниз. Гвинтал.

Густые зеленые леса, безлюдные и прекрасные. Голубые озера. Богатые, плодородные вспаханные земли. Таким она помнила Гвинтал, таким видела его в своих снах.