Текст книги "Разведенка. Как я мужика искала... (СИ)"

Автор книги: Айрин Лакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 19

Лиза

– Что ж, – произносит Денис и моргает. – Вижу, как минимум, ты точно знакома с Артемием. Причем, довольно близко, если он посвятил тебя в некоторые нюансы братских отношений.

Он моргает невероятно медленно, я просто пялюсь на то, как неспешно его веки прикрывают глаза, но не до конца.

Замечаю, какие длинные и темные ресницы у Душнилы.

Взгляд сверкает из-под ресниц.

Потом он снова смотрит на меня и протягивает руку ладонью вверх.

– Паспорт.

– Что?

– Дай свой паспорт. Хочу убедиться, что ты – Елизавета Перминова.

– А вы, кто такой, чтобы мой паспорт проверять? – возмутилась я этому требованию. – Если вас интересуют подробности произошедшего, то можете попросить представителей силовых структур рассказать обо всем. Можете поговорить с Артемием.

– Я думаю, что мой разговор с братом будет непродуктивным. Хотел, чтобы ты сэкономила мне время.

– И на вы, пожалуйста… – помолчав, добавляю. – Хам! Было бы неплохо, чтобы вы с извинений начали этот разговор.

– С извинений?

– Само собой! Вы пришли и начали предъявлять претензии незнакомке. Вам не кажется, что прежде этого нужно вообще понять, к тому ли человеку вы подошли! И, даже если вам хочется выразить свое недовольство, можно сделать это, не опускаясь до переходов на личности. Оскорблять – это вообще последнее дело! Вас, что, в джунглях воспитывали? Вы Маугли? Если так, то, конечно, никаких вопросов к вам нет и быть не может. Маугли в цивилизованном костюме! – добавляю я.

В ответ Душнила вызверился ещё больше, распахнул глаза и так зыркнул, будто на меня подул ледяной ветер и бросил кучу снежинок мне в лицо.

Я в ответ тоже посмотрела на него недобро.

Мы смотрели друг на друга, словно соревновались в гляделки.

Взгляд у моего Леши тоже иногда был тяжелым, но не до такой степени.

Старший сводный брат Арта смотрел так, словно хотел раздавить бетонной плитой и потоптаться сверху.

Он смотрел, не мигая, я – тоже.

Глаза уже начало пощипывать, веко судорожно свело.

Наше противостояние прерывает дверь кабинета, которая распахивается. На пороге – медбрат, здоровенный детина.

Мы одновременно отводим взгляды.

– Зуева Артемия кто забирает?

– В смысле, забирает? У него сотрясение сильное, насколько я понял, – вырывается вперед Душнила, представившись. – Кочетков Денис Александрович, старший брат Артемия.

– Значит, забирай своего мелкого. От госпитализации он отказывается. Но я бы на твоем месте парня переубедил, он на ногах не держится.

– Ясно, спасибо.

Артемия вывозят в коляске, он выглядит невероятно бледным, затылок парня покоится на подголовнике.

– Что за цирк? Ты немедленно в палату отправишься! – заявляет Денис, мигом оказавшись возле брата.

Может быть, он и Душнила, мерзкий, вредный таракан, но сейчас меня тронуло, как он кинулся к брату, неродному, как принялся его беспокойно осматривать и стиснул руку своими пальцами.

Арт нетерпеливо вырывает руку, процедив сквозь зубы:

– Отвали, достал! Я в порядке.

– Так. Встань. Встань и пройди прямо, если ты в порядке. Не получится! – хлопает его по щеке. – Я тебя достал? А как ты меня достал! Ты и представить себе не можешь! Надоело подгребать за тобой дерьмецо за то, что ты в очередной раз не к той бабе под юбку полез! Вот скажи, тебе, что, молодых и свободных девчонок мало? Нет, тебя на замужних взрослых теток тянет!

Хотелось возмутиться и вмешаться, но было бы глупо оправдываться перед этим хамом.

– Задолбал! Все, я ложусь в палату! Лишь бы твои нотации не слушать! И хватит совать нос в мою личную жизнь! Свою лучше устрой! А то у тебя самого ни хрена не получается… Ни одна баба тебя в здравом уме не выдержит, от тоски и вечного контроля просто сдохнет.… Или… – ухмыляется. – Сбежит к кому-нибудь повеселее!

Кажется, Артемий сейчас произнес нечто такое, что сильно задело его старшего брата. Он выпрямился, будто лом проглотил.

– Сученыш, – произносит он. – Сегодня я, так уж и быть, все устрою, обо всем договорюсь. Потому что я приехал. Но в следующий раз я тебя из передряги вытаскивать не стану и твою проблемную, нахальную задницу перед ментами прикрывать не буду.

Развернувшись, Денис сердито уходит. Артемий бранится себе под нос.

Все будто позабыли о своих травмах, увлеченно наблюдали за перепалкой двух братьев, так непохожих друг на друга.

– Этого в палату, – распоряжается медбрат.

Артемий находит меня взглядом, улыбка выходит слабой.

– Надеюсь, тот козёл тебя больше доставать не будет…

Я тоже на это надеюсь, но всё-таки ловлю себя на мысли, что зря не переехала.

Очень зря.

Надо этим заняться в ближайшее время…

– Созвонимся? – интересуется Артемий.

Я согласно киваю, не в силах ему отказать.

Всё-таки он меня спас и думаю, ему немного позже надо сообщить о том, что между нами ничего не получится.

***

Покидаю клинику.

Уже поздний вечер.…

Прохладно.

Приятный, неспешный день закончился сумасшедшим вечером.

Ноги ноют от усталости.

Хочется снять каблуки.

Рядом никого, поэтому я снимаю туфли и просто сажусь на ступеньки, с облегчением пошевелив пальчиками ног.

Вдыхаю полной грудью, выдыхаю…

Набираю номер Леши.

Все вокруг бурлит, течет и меняется, но кое-что остается неизменным, это его интонации, когда он отвечает:

– Да.

– Ты просил, чтобы Баженов взял меня на работу. Так?

Бывший опешил.

– Что? Как? Откуда.… Послушай…

– Нет, Леш. Это ты послушай. Я думала, что у тебя не получится отравить мою жизнь сильнее, чем во время развода. Но тебе удалось. Ты даже мое прошлое отравил, обезглавил мою уверенность в себе, лишил подруги, настроил детей против меня! Теперь вот, оказывается, что и с работой ты смухлевал. А твой… этот… Баженов тем ещё мудаком оказался. Я уволилась! Но он меня преследует и пристает.

– Совсем охренел?! Я ему зубы пересчитаю. Лиза, я не думал… Я просто хотел, чтобы к тебе относились хорошо, чтобы.…

– Плевать мне с высокой колокольни, чего ты хотел. Просто скажи, ещё сюрпризы от тебя будут? Кого ещё ты подкупил, попросил или продавил?

– Лиза, я не хотел ничего дурного. Вот в этой ситуации я точно ничего дурного не планировал!

– Почему я тебе не верю? – усмехаюсь. – Прощай, Леш.

Выключаю телефон и бросаю в сумочку, которую чудом не потеряла в этом сумасшедшем вечере.

Закрываю глаза.

Надо домой добраться.

Такси вызвать.

Всё-таки придется включить телефон.

Позднее включу.

Немножко ещё посижу и включу.…

– Тебя подвезти?

Глава 20

Лиза

Передо мной материализовался из темноты Денис Кочетков, старший сводный брат Артемия. Я даже вздрогнула от неожиданности, потому что была уверена – рядом никого нет.

Если бы я знала, что этот невоспитанный сноб находится в непосредственной близости от меня, я бы не сидела вот так и не позволила застигнуть себя врасплох.

– Спасибо, не надо. И мы не переходили на ты, – напомнила ему.

Но, кажется, этому мужчине было плевать.

– Пойдем, – вздыхает. – Отвезу. Судя по тому, что я услышал, вечер не задался не только у меня.

Я перебирала в уме варианты, как ему отказать: тактично и подчеркнуто вежливо или не церемониться с этим мужланом.

Он не дал мне подумать, наклонился, подхватил мои туфли лодочки и с довольным видом отошел на несколько шагов.

– Что за детский сад?!

– У меня твои туфли. Судя по всему, очень дорогие.

Ему всё-таки удалось вывести меня из себя.

Я забыла, что не планировала переходить на ты и съехидничала:

– Ты продавец женской обуви, что ли?

– Нет, – парирует. – Но у меня было полно дамочек, обожающих дорогие туфельки.

– Судя по словам Арта, количество не стало качеством, если у тебя сейчас никого нет.

– Ты свечку напару с ним держала?!

Вот козёл.

Даже мой бывший не был таким отъявленным, стопроцентным козлом и мудаком в одном лице.

Захотелось отобрать свои туфельки и всадить шпилькой гаду промеж глаз!

Я резко вскочила, но лучше бы этого не делала, голова немного закружилась.

– Ты нехорошо себя чувствуешь?

Кочетков оказывается рядом и придерживает меня за локоть. Улыбка мгновенно превращается в серьёзное выражение лица, глаза внимательно осматривают мое лицо.

– Или тебе тоже прилетело в драке? Если так, то тебе стоило остаться и обследоваться. Благо, далеко не ушли, сейчас тебя осмотрят врачи.

– Вот точно душнила. Со мной все в порядке, просто резко встала. Годы не те!

– И не говори, – вздыхает. – В двадцать лет можно кутить до утра, пить все, что горит, вставать в шесть утр, мчать на пробежку и потом ещё целый день работать. В тридцать лет осторожнее выбираешь спиртное и уже понимаешь, что у тебя есть мера. А в сорок…. – замолкает. – В сорок лет утром встал – уже устал, и на лице полдня разглаживается след от подушки…

Как ни странно, но я была с ним согласна.

– Верни туфли.

– Пожалуйста, – опускает их возле моих ног.

Пока я обуваюсь, Кочетков на меня смотрит.

У него очень цепкие взгляды, которые чувствуешь всей кожей.

– Что?

– Ничего. Теперь понятно, на что запал Арт…

Кочетков делает жест рукой, указывая направление, куда следует идти. Я, честно говоря, не думаю, что он мной очарован и хочет просто меня подвезти. Скорее, он использует возможность «прощупать» меня и отношения с Артом, которых, к слову, нет.

Но кто же мне поверит?

***

Я не ошиблась насчет целей Кочеткова, он между делом выяснял нюансы относительно меня и Арта.

Некоторые вопросы были с подвохом.

– Ты разведена, если я все верно понял. Нападавший не приходится тебе мужем. Он представляет угрозу?

Задавая последние вопросы, Кочетков не пытался маскировать свой истинный интерес.

– Тебя занимает судьба младшего брата. Это похвально…

– Ты не ответила на вопрос об угрозе, – напоминает Денис Александрович.

Назвать его просто Денисом язык не повернется. Он вроде как младше меня на пять лет, но… это ничего не значит. Я только сейчас понимаю, что возраст – это про зрелость или инфантильность личности, невзирая на цифры в паспорте.

Можно быть мужчиной, как Арт, или обиженным, мстящим гадко мальчишкой, как Николай.

– Что я могу ответить? – говорю с усталым вздохом. – Я плохо разбираюсь в людях, вот что. Несколько лет проработала бок о бок с этим человеком и ничего дурного в нем не распознала, к слухам не прислушивалась, а надо было… Он на редкость мстителен, – зябко ежусь.

Точно перееду!

Чем скорее, тем лучше.

Может быть, вообще даже сегодня в квартире ночевать не стоит?

Страшно как-то….

Вот чёрт, а!

– Ты нервничаешь. Опасаешься его? – интересуется Кочетков.

Он хмурится и точно переживает. Но не за меня, а за брата, разумеется.

Переживает, что тот нарвался на мстительного психопата.

– Присматривай за братом.

Довольно необычно, кстати, что братья неродные, а связь такая крепкая, несмотря на некоторые нюансы. Если я верно распознала посыл, то Арт крутил интрижку с женой своего брата.

Тот ещё шалопай и сердцеед, оказывается.

– Хочу прояснить тебе кое-что. Насчет интереса Арта к женщинам постарше…

– Ой, да брось. Мальчишка просто дурит.

– А ты просто позволяешь, да? – смотрит обвиняюще.

Я сразу же выстраиваю мысленно стену, отгородившись.

Не ему меня судить… Меня вообще пусть судит только тот, кто прошел дорогу точь-в-точь, с теми же эмоциями, сложностями и болью, как я.

У меня может быть только один судья – Я сама, и точка.

– У вас, кажется, счеты друг к другу? Вот и разбирайтесь сами, мальчики. Меня не впутывайте.

– Да как же не впутывать? Когда ты уже внутри этой ситуации!

– У Арта был выбор, пройти мимо или поступить как мужчина. Он поступил, как мужчина. Можешь гордиться им хотя бы за это и не пилить ежечасно.

– Он поступил, как балбес.

– То есть, заступиться за женщину для тебя – глупость? Прошел бы мимо? Как мило!

– Что? Нет! Я бы.… тоже вмешался! Да чёрт побери, женщина, почему с тобой так сложно разговаривать?! Ты должна была меня выслушать, кивнуть в знак согласия. Все!

– Ну нет, – злюсь. – Я двадцать четыре года в браке только и делала, что кивала, вознесла мужа на пьедестал. Поклоняясь ему, как идолу! Теперь больше ни за что так не буду делать… Ни один представитель мужского пола больше не займет столько места в моей жизни.

– Кроме того самого, да? – хмыкает Денис Александрович. – Вот только в мясорубку сложного развода моего брата тащить не надо, ок?

– Да кто его тащит? Он не баран на веревочке! И кому ещё от него отбиваться придется?

– Ой да брось… По тебе же заметно, как тебе нравится внимание зеленого юнца, ловишь его восхищение и сияешь.

– Это, что, плохо?

Я едва не задыхаюсь в разговоре с этим чурбаном. Он бьет по-живому, потому что искренне переживает за близкого человека, оттого его замечания такие меткие и прицельные.

– Так, останови машину. Останови! – требую я.

– Где? Ты видишь тут знак парковка разрешена? Нет? Я вот тоже не замечаю.

– Я на светофоре выскочу.

– Ещё чего! Сиди ровно, я довезу тебя до дома и даже, блин, до двери квартиры провожу, ясно? Чтобы спать спокойно!

– Кажется, я поняла. Гиперответственность, – щелкаю пальцами. – Лечись, Денис Александрович. Пока не схватил сердечный приступ в сорок один год.

– Ну, стерва! Вот же… сучка, какая стерва.

Он возмущен или.... восхищен?

Глава 21

Лиза

Остаток дороги проводим в тишине. Быстро поблагодарив Кочеткова, я выскальзываю из салона машины. Косточка ноги больно врезается в бортик туфли. Кажется, я всё-таки натерла себе ноги до мозолей. Больше всего хочется снять туфли и пойти без них, но не хочу выглядеть городской сумасшедшей в глазах Кочеткова.

Он, к слову, выбирается следом за мной.

Может быть, ограничится тем, что остановится у подъезда?

Нет, Кочетков заходит за мной, словно тень.

– Меня не нужно провожать до квартиры. Я не заблужусь!

– Да помолчи ты уже.… – устало накрывает глаза пальцами Кочетков. – Я просто проконтролирую, чтобы ты без приключений добралась и вошла в свою квартиру.

– Ещё в квартиру зайди, ага. И под кровать загляни, и в шкаф… А то вдруг придурок вскрыл замки и вошел?

Кажется, Кочетков всерьёз задумался над моими словами. Вот чёрт….

– Чего ты боишься?

– Того, что придурок вскрыл замки и вошел! – отвечает он, повторив мои слова с озадаченным видом.

– Нет, я не про себя.

Боже, как долго ждать лифт. Кажется, кто-то буквально за полминуты до нас вошел и едет на один из верхних этажей.

– Я недавно прочитала, что за каждым проявлением сверх чего-то скрывается страх. Гиперопека, гиперответственность… Я спросила про тебя самого. Чего ты боишься, что скрываешь за своей гиперответственностью и желанием все контролировать? Контроль всего на свете – это иллюзия, а близкие… те так вообще ненавидят, когда их стерегут всюду и направляют командами, как непослушных собак.

– Ты что-то об этом знаешь?

– Ага.

Наконец-то лифт поехал обратно, вниз.

– Мамочка всех допекла. Мой сын, ему кстати, столько же лет, сколько Арту, общается со мной сквозь зубы и даже не хочет прилететь на свой ДР. Дочка, гуляя то ли с ухажером, то ли просто со знакомым, предпочла сделать вид, что не видела меня. Это… тошно, Денис Александрович. У тебя есть все шансы остаться одному, совсем одному, как я, – улыбаюсь с безуминкой Кочеткову, который не перебивает, слушает, впитывая каждое мое слово. – Никому не нужная, погрязшая в заботе о других и не представляющая, чего хочется мне самой….

Шагаем в лифт, я называю нужный этаж, Кочетков тыкает на кнопку.

– Так ты ещё и девушка в депрессии, занятно!

Конечно, он не хочет со мной откровенничать, поэтому выбирает стратегию закуситься в ответ.

Но несмотря на это, я внезапно стала в его глазах уже девушкой. Не тетка!

Прогресс на лицо…

Старший брат Арте.мия смотрит на меня с интересом, вот только этого мне сейчас не хватало для полного счастья.

– Я не в депрессии. Я после сложного развода.

– Считай, в депрессии, – усмехается и прикрывает на миг глаза.

Когда тяжелый взгляд мужчины обращен него самого, он кажется даже приятным, намного более привлекательным, чем когда смотрит недобро.

– Тебе, наверное, муж изменял, – заявляет Кочетков.

– Ах да, я похожа на клушу, которой можно изменять, на дурочку, которая этого не замечает у себя под носом.

– Вообще ты похожа на человека, который ещё не отпустил и тащит тупую боль расставания на себе, как уродливый горб. Ты похожа на человека, который долго не может заснуть, пока в голове жужжат все эти вопросы: «Почему? Что во мне не так?» Я знаю это состояние, потому что сам пережил подобное. И давай не будем про слепых и доверчивых глупцов, ок? Моя жена трахалась с младшим братишкой на протяжении полугода, а я ничего не замечал и продолжал ходить рогатым оленем, если бы не приехал как-то пораньше, а она стоит раком и повизгивает, как шлюха, пока ее трахают.

Я представила эту картину и меня чуть не затошнило. Внутри поднялась темная, яростная волна. Не представляю, как бы отреагировала я сама, если бы застукала Лешу прям на горяченьком с какой-то девкой… Да я бы обоих убила!

– И после этого ты все ещё заботишься о брате? Чёрт, это…. Даже не знаю… Слишком благородно и недоступно для моего уровня, вот.

– Забочусь, конечно. А как же иначе? Я знаю его с годика. Мелкий шкет был такой… На хрен никому не нужный. Наши предки сошлись, уже имея детишек. Роман был бурным, но так же быстро стух, как и начался. Они начали грызться и быстро разбежались, но остались жить в соседних квартирах. Мамка Артемия часто уходила на гулянки и оставляла его одного. Запрет его в квартире и понеслась манда по кочкам! Как-то на сутки пацана оставила. До сих пор помню, как однажды я вечером вернулся и услышал, что кто-то плачет снаружи. Детский плач! Рванул на балкон, он лежит на полу балкона их квартиры, в одних трусах. Уже даже не плачет, а скулит. Балбес просто вышел на балкон и дверь захлопнулась. Хрен знает, сколько он там пробыл один, он был перегревшийся от жары, зареванный и трясся, бросался на воду, как будто год не пил… – замолкает.

Мы приехали.

Выходим из лифта в полном молчании.

Я потрясена рассказом Кочеткова и не могу прогнать из головы образ маленького, заплаканного мальчишки, сердце ноет.

Заворачиваем за угол. Возле двери моей квартиры я замечаю мужскую фигуру.

Кочетков действует на опережение, задвигает меня за спину.

– Какого хрена ты приперся? Проблем хочешь?! – начинает диалог, ясно, с какими интонациями.

Этот мужчина не умеет быть вежливым и отстраненным, он сразу налетает с обвинениями и наседает с грозным видом.

Мужчина оборачивается.

Вот чёрт….

Как неудобно получилось!

Это Леша.

Неожиданно было увидеть мужа в таком виде, как сейчас: простая ветровка, потертые джинсы, просторная футболка бини шапка на голове.

Весь прошлый год мы жили по отдельности, я отвыкла видеть его в повседневном облике.

Алексей всегда появлялся одетым с иголочки, всегда с какой-нибудь секси-девицей и одним своим видом втаптывал мою самооценку в пол, вбивая на уровень плинтуса.

Я отвыкла от него, такого, и отвожу взгляд первой.

Потому что в мыслях мелькают образы прошлого, которые я почти забыла. Все хорошее долгое время было погребёно под толстенным слоем грязи, которую принес Леша.

Но ведь было и много хорошего: наши вылазки на природу, посиделки возле костра, много всего. Где-то в глубине сердца ещё живы воспоминания, как мы стоим над кроватками с нашими детьми, держимся за рукп и улыбаемся, как два идиота.

Два счастливых, влюбленных до безумия идиота.…

– Ты кто такой? – интересуется Леша.

– А ты? – не сдается Кочетков.

– Это мой бывший муж, Алексей, – представляю. – А это… Неважно. Ты зачем пришел? – спрашиваю у бывшего.

– Ты позвонила и накричала на меня, сказала, что Баженов к тебе пристает и бросила трубку! Кто так делает, женщина?! – возмущается Леша. – Я летел… Как на пожар! Думал, ты в беде.

– И ты, очевидно, решил, что меня некому спасать?!

Глава 22

Лиза

– Так, подожди, – вмешивается Кочетков. – Это не тот мужик, который приставал?

– Ну, как видишь, этот тоже… не отлипает! Несмотря на развод! – подчеркиваю, зло зыркнув в сторону Леши. – Но нет, это не тот. Это просто мой бывший муж.

– Так не делают, Лиза, – тихим голосом сообщает Леша. – Я разберусь с Баженовым.

– Ой да пожалуйста! Меня только в покое оставь!

– Ты меня, похоже, не слышишь, да?! ТАК, МАТЬ-ПЕРЕМАТЬ, ЛИЗА, НЕ ДЕЛАЮТ! Ты звонишь, в панике, с криками…. Трубки бросаешь! Телефон выключен. Я, млять, срываюсь! Лечу! Да я чуть в штаны не навалил от страха, что с тобой что-то дурное случилось! А ты сейчас… физиономию.… козой! И с мужиком каким-то! С ХАХАЛЕМ!

Леша несколько раз сердито пинает дверь ногой.

– Вообще-то я не хахаль. Хахаль у Елизаветы, предположительно, мой младший брат, – подливает масла в огонь Кочетков. – А я просто так. Мимо проходил.

– Заткнись!

– Алексей, это уже ни в какие ворота. Да, я тебе позвонила! Потому что ты поступил, как мудак. В принципе, не ново… Ты всегда вел себя как мудак в отношении меня, а я этого не замечала. Но благодаря нашему разводу, прозрела!

– В чем?!

– В том, что ты никогда в меня не верил! Никогда! Ты считал меня достойной только заниматься хозяйством, быть женушкой и мамой, ещё помогать тебе – разумеется! Но ты в меня не верил настолько, что, когда я решилась пойти на работу, ты, оказывается, договорился за моей спиной. По твоему мнению я недостаточно умна, недостаточно хороша собой? Что же ты со мной, такой дурой некрасивой, столько лет прожил?! Чего ждал?! Ах, прости… Для домашних дел твои курицы не сгодились бы… Пошел ты, Алексей. На хрен. Колбаской! Под горку катись! Мы в разводе. И если ты пришел закатить мне скандал за один несчастный звонок, то вспомни о том, сколько раз за этот год скандалы закатывал ты! Сколько раз.… – выдыхаюсь. – Все! Вот это все… А теперь!

Я швырнула в него упаковкой салфеток.

– Протри мою дверь!

– Что?!

– Что слышал! Ты отпинал мою дверь, она была идеально чистой, теперь грязная, как будто в нее вонючий бомж долбился!

– Да пошла ты! – рычит Леша.

– Сам пошел! Козёл! И дорогу сюда забудь!

– И забуду! – гаркает, скривившись. – Быстро же ты по рукам пошла.

– А я ещё не ходила… И не пыталась. Но мужики, видишь… Вьются! Сами!

Выматерившись, Леша уходит.

Хер он клал на мое требование почистить за собой дверь, конечно.

Приходится делать это самой, шмыгая носом. Сажусь на корточки и оттираю пятна грязи.

– Далась тебе эта дверь, – буднично замечает Кочетков. – Открой дверь, я все проверю и пойду уже, а?

– Да господи, прямо сейчас можешь уйти.

– Нет, а вдруг….

– Душнила.

– Но не мудак, – замечает для чего-то.

***

Немного позднее

– Ну, что, убедился? Никого. Все, спокойной ночи, Кочетков.

– Постой, – складывает руки под грудью. – Мы ещё не поговорили.

– Да о чем с тобой можно разговаривать?

Кочетков, аккуратно сдвинув свои туфли на полочку, нагло проходит на мою кухню.

– Предлагаю тебе сделать нам по чашечке кофе. Поговорим.

– Ты хуже таракана, в курсе?!

Прилип…. Как банный лист к мокрой заднице!

– Я предпочитаю американо, – тем временем распоряжается Кочетков.

Бурчу себе под нос, но всё-таки делаю. Да, может быть, взбодриться не помешает, а?

После такого-то дня…

– Итак. Поговорим о брате. После увиденного и услышанного я настаиваю, что с твоей стороны будет бессовестно использовать Артемия в качестве раздражающего средства в войне с бывшим мужем. Вы-то полаетесь-полаетесь, да и сойдетесь снова, – заявляет он. – Но в процессе можете перемолоть пацана в фарш. Есть же у тебя совесть, Елизавета?

– Ты ошибаешься. Мы не сойдемся.

– Ага.

– Не сойдемся, я сказала! Он мне изменял…. Он год… Год баб передо мной водил, добивал… Он мне жизни не давал!

– И ты решила делать в отместку то же самое? Ну-ну… Муж и жена – одна сатана. У вас это четко прослеживаетесь.

– Нет!

– Ага. Вы даже сретесь одинаково… И так яро, что ничего вокруг себя не замечаете, – отпив, он скривился. – Думаю, этот мужик тебя любит.

– С чего вдруг такие выводы?

– Кофе ему ты варила?

– Да, а что?! Причем здесь это?

– Да при том, что кофе – парашный. Такой кофе можно пить годами, но… только из рук любимой женщины. Может быть, и готовишь ты не так уж потрясно? И во всем другом не такая уж незаменимая, как тебе казалось?!

– Я тебя ненавижу, Кочетков. Ты человек-дрянь, так и знай. А теперь поставь на место мой невкусный кофе и проваливай.

– Оставь в покое Арта. Будет клеиться, отшей. Уверен, ты это умеешь.

***

Потом я долго не могу уснуть.

Ворочаюсь с боку на бок.

Уже и мелатонин выпила, и телефон убрала, телек тоже выключен, свет погашен, но…

Я никак не могу уснуть!

Потом звоню Леше.

Матерю себя: дура, Лизка. Дура!

– Чего тебе?

– Перминов, скажи….

В ответ он матерится и затягивается.

– Ну? – подгоняет.

– Ты там, спешишь, что ли? К очередной телке?

– Если только к бабке-соседке, – отвечает он. – Я на даче.

– Что?

– Я на нашей, блин, даче.

– Что ты там забыл?

– Вот так…. Порядок навожу, – отвечает нехотя. – Так что ты хотела?

– Скажи, Перминов, я правда варю паршивый кофе?

– Господи, Лиз. Половина второго ночи! Тебе заняться нечем?

– А тебе? Какой порядок можно наводить в такое время?!

– В домике пыльно, мыши насрали везде, даже на столе. Хочу хоть одну комнату привести в божеский вид.

– Ясно…

Я немного помолчала и не могла не съязвить:

– То есть в браке, тебе было накласть на эту дачу! Большой и толстый накласть.… На покосившийся забор, заросшие грядки и домик, который требовал мужской руки! Мы развелись и ты вдруг решил этим заняться?

– Да. Именно так. Я тут подумал… Может быть, мы не тем занимались, а? И ты, и я… Не туда смотрели, не того желали. Миражи, знаешь ли… заводят путников ещё дальше в пустыню. Прямиком в пески, в объятия смерти. Так и мы… А надо было заниматься простыми вещами. Простыми и понятными.

Признаться, я заслушалась.

И поймала себя мысли, что тихо пустила слезу.

Эта дача мне очень понравилась, и мы там часто бывали. Ну, как часто.… Когда Леша был свободен от работы. Он не хотел там ничего делать своими руками… Думал, нанять, а мне казалось, надо иногда отдыхать от привычного уклада и делать что-то иначе.

Теперь он понял, что я была права, но слишком поздно.

После развода дача осталась Леше.

А я бы там побывала…. Наверное, там за год просто ужас что творится… Даже представить страшно!

– Так что там с кофе? – спрашиваю я.

– Честно?

– Конечно! Мы в разводе. Мы можем быть честными.

– Ты варишь помои, а не кофе! – жестко говорит Леша. – Особенно мерзко у тебя получается латте. Моча с молоком.

– Вот козёл. И ты молчал!

– Молчал, ты же с любовью делала… И сердечки рисовала на молочной пенке, – хмыкает. – Кривые.

– Наверное, теперь ты пьешь вкусный кофе. С ровными сердечками!

– Ага. Охеренный. Покупаю по утрам в кофейне… Мне бариста, симпатичная девица с пирсингом в губе, строит глазки. Титьки поджимает кверху и так смотрит… Как будто уже отсасывает. Она сердечки рисует ровнее, чем ты. И все, по факту, можно получить в другом месте, с другими людьми. Будет лучше, красивее, вкуснее, без заморочек, но.… Не то. Я бы до конца жизни твой помойный кофе пил. С кривым сердечком на молочной пенке. Спокойной ночи, Лиз.