Текст книги "Куплю твою любовь (СИ)"

Автор книги: Айрин Лакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Марианна

В ответ Адвокат разводит руками, мол, не знаю.

– Врешь.

– Если бы врал, то не стал бы предъявлять счет тебе за оказанные услуги. Бекетов обещал расплатиться сам и задолжал мне за оказанную услугу. Я помог ему подчистить следы, прибрался. По официальной версии, Леонид погиб в автокатастрофе, хорошенько нажравшись от радости после воссоединения с молодой женушкой. От самого Бекетова нет вестей.

– От Бекетова нет вестей, – повторяю замогильным голосом.

– Я не люблю, когда тянут с оплатой! – объясняет Адвокат и подталкивает в мою сторону лист с астрономической суммой.

Жирно, я бы сказала.

Ровно час назад сказала бы именно так и спросила, а ничего ли у него не слипнется?

Но сейчас, зная, сколько у меня денег, опускаю планку до другого предложения:

– Недурная комиссия. Ты перевозил эти деньги вручную, по подземным тоннелям?

– Можно сказать и так, – усмехается. – У нас с Бекетовым был уговор. Я выполнил свою часть сделки, однако мне не заплатили за услуги. Итак.

Он делает длинную паузу и спрашивает с вежливой улыбкой:

– Ты заплатишь мне, Марианна?

Адвокат улыбается вежливо. Ему безумно идут оттенки, которые на других мужчинах смотрелись бы вычурно, но ему лиловый к лицу и смотрится по-королевски.

Впрочем, он и сам выглядит, как богатый наследник. Наверняка отец Глеба хотел бы, чтобы Бекетов выглядел хотя бы приблизительно так же, как выглядит Адвокат. То есть внушительно, грозно и в то же время с шиком.

Только Глеб – другой, он не возносит деньги на пьедестал, в то время как Адвокат с удовольствием демонстрирует свою состоятельность. Точно не знаю, сколько может стоить массивный перстень с черным бриллиантом на указательном пальце левой руки, но могу поспорить, что на его пальце – целое состояние!

– Ты мог бы просто взять эти деньги с моих счетов, я бы даже не заметила. Потому что не знаю, сколько денег было на счетах.

В ответ он лишь сердито сверкнул глазами и поправил свои очки.

– Намекаешь, что я запустил руку в твои деньги? Если бы ты не была девушкой Бекетова, я бы тебя сейчас на ремешки пустил. Вот этим, – вытаскивает нож для бумаг с винтажной резьбой на рукоятке. – Не смей ставить под сомнение мои рабочие принципы.

Я интуитивно ощущаю, что он не врет.

Лев Эдуардович, при всей вальяжности и любви к дорогой, люксовой одежде не станет церемониться, если я вдруг заупрямлюсь. Он меня размажет, как масло по горячему тосту. Зная, чем занимается Бекетов, я была уверена, что он меня не обидит, не причинит вреда ни мне, ни малышне, ни любой другой женщине.

У Адвоката таких принципов нет. Он акула в денежном мире и откусит голову любому, кто не хочет платить ему по счетам. Слабый пол и прочие женские привилегии для него – пустой звук.

– Ты плохо слушаешь. Я сказала, ты мог бы взять деньги. Не сказал, что взял. Интересно, почему ты сразу не взял причитающуюся долю из моих денег, но говоришь сначала об этом.

– Потому что я так не работаю! – говорит оскорбленным тоном. – Ты заплатишь?

По какой-то причине Бекетов не рассчитался с Адвокатом.

Значит, я должна ему заплатить. По правде говоря, у меня не возникло ни одной мысли отказаться платить по счетам.

– Заплачу, разумеется. Но! Только после того, как ты расскажешь мне все, что знаешь, о Бекетове!

– Я знаю мало. Он успел передать тебя в этот центр и спешно кинулся путать следы. Кажется, встрял в большую заварушку. Это слухи, ничего конкретного.

– Заварушка? Какая? Кто участвовал? Его отец?! Брат? Враги? Рыжая ведьма?

– Не верь сказкам, ведьм не существует, – говорит снисходительным тоном.

– Мне не до шуточек.

– Так и я не шучу, кудряшка. Я ничего не знаю! Лишь слышал отголоски большой заварушки. Все подчистили. Следов Бекетова нет.

– Если ты кое-что слышал, то слышал так же и о том, кто принимал участие.

– Бекетов в открытую плюнул в лицо брату, украл у него невесту. Это лишь мои догадки. Ничего конкретного. В любом случае, он не дает о себе знать вот уже… с тех пор, как ты находишься в этом центре. Если Глеб не дал о себе знать, значит, у него есть веские причины скрываться.

– Пожалуй, так и есть.

– Если не думать худо.

– Я не рассматриваю вариант, что Бекетов мог погибнуть. Такого просто быть не может. Он для меня как супергерой, который всегда выходит сухим из воды! – выдаю горячо и краснею.

Опять не сдержалась, а так хотела выглядеть взрослой и серьезной…

Однако Адвокат и не думал смеяться.

– Значит, настал момент расплаты.

Он поворачивает в мою сторону ноутбук.

– Введи в нижнюю строку указанную сумму. Счет я уже вбил.

– Я отправлю тебе в полтора раза больше.

– Не беру лишнего.

– Я не договорила. Я отправлю тебе в полтора раза больше, если ты будешь на постоянной основе следить за моими счетами и недвижимостью.

– Я тебе не бухгалтер, девочка. И не риэлтор.

– Ты управляешь финансами! Бухгалтер и есть.

– Могу и отказаться, – перекатывает между пальцев дорогой Паркер.

– Можешь. И отказался бы. Думаю, Бекетов попросил тебя не только о том, что ты уже сделал, но и о кое-чем еще. Именно он сказал тебе, где меня найти. Может быть, он знал, что придется залечь на дно и заранее сообщил тебе адрес этого центра. Значит, доверяет. Если доверяет он, могу доверять и я.

– Логично. Думал, ты этого не скажешь. Да, у нас был разговор. Но ничего конкретного. Я пообещал, что подумаю. Мне важно, чтобы можно было сработаться с клиентом.

Быстро вбив сумму, поворачиваю ноутбук к нему.

– Мы сработаемся.

– Я сделаю точные расчеты и сообщу, сколько будут стоить мои услуги. Будем считать, что ты внесла на мой счет несгораемый депозит. Я взвешу все за и против. Если откажусь, верну его целиком в тот же миг.

– Ты не откажешься! – сверлю его взглядом.

Адвока начинает собирать свои вещи, аккуратно складывая их обратно в дипломат. Потом вынимает коробку с новым телефоном, двигает на середину стола.

– Твой. Бекетов просил достать тебе такой, чтобы нельзя было отследить. Я внес в него свой номер. Звонить кому попало…

– Не рекомендуешь. Ясно. Мне, в целом, некому звонить, а ты не самый подходящий кандидат на то, чтобы поболтать перед сном.

– Если только не о сортах винограда. У меня свой виноградник, – говорит с явной гордостью.

– Занятно.

В полном молчании Адвокат завершает сборы, щелкает металлическими замками на дипломате, и встает, неторопливо, уверенно направляясь на выход.

У него тоже военная выправка и боевые точки за плечами, думаю рассеянно, смотря на его мощную спину и широкие плечи, спрятанные под кроем пиджака, сшитого на заказ.

– Всего хорошего.

– И тебе.

Он почти закрывает дверь, но оборачивается в последний момент со словами:

– Ты держалась очень уверенно. Только в следующий раз, девочка, сделай маникюр, не дергай заусеницы. И смени носки, – морщится. – Тебе девятнадцать, а не пять.

– Тебе не нравятся мои носки? – разглядываю веселые носочки с облаками.

На выбор были однотонные, без принта, но я взяла именно такие, с облаками и звездочками.

– Категорически не нравятся!

– Зато тебе нравятся мои деньги. Потерпишь и носки.

– Мне плевать на твой внешний вид. Можешь хоть голой с широко раздвинутыми ногами передо мной сидеть. Но то впечатление, которые ты производишь на других, может оказаться фатальным. Встречают по одежке. И именно она иногда не дает шанса оценить ум, характер и прочий потенциал.

*** Бекетов ***

Шорох колесиков кресла по полу словно скрежет внутри меня, а не снаружи. Еще не открыл глаза, но точно знаю, кто в очередной раз пришел в палату и присел возле моей постели.

Тот, кого я видеть желаю в самую последнюю очередь. Тот, кого бы придушил…

– Ты не спишь, – покряхтывает отец, усаживаясь поудобнее в кресле. – Почему даже в самой дорогой клинике такие неудобные кресла и стулья?

– Может быть, потому что тебе здесь не рады? – спрашиваю, не открывая глаз.

– Пора бы нам поговорить открыто. Как мужчина с мужчиной.

– Не советую говорить на такой волне. Могу убить.

– Догонишь старика с палкой? Уверен, что справишься?

Насмешка в его словах такая явная, что я распахиваю глаза и смотрю на отца в упор. Только не вижу в его глазах и тени насмешки, лишь сожаление, от которого становится еще хуже.

Ему жаль, что все обернулось так, а я терпеть не могу, когда меня жалеют. Он нарочно пустил насмешку, чтобы вывести меня на эмоции.

– Будешь шутить на эту тему? Сейчас?

– Послушай, Глеб. Все решаемо, поверь. В наших руках лучшие средства, врачи. Все к нашим услугам!

– В наших? К нашим? Нет никаких «мы». Никаких «нас»! Мы по разные стороны баррикад. Всегда. Были. Есть и останемся по разные стороны.

– Я уже седьмой раз прихожу к тебе в палату. Разве это не говорит о том, что баррикады существуют только у тебя вот здесь? – тыкает пальцем мне в лоб узловатым пальцем.

Перехватываю его запястье, жилистое, сука, и еще сильное.

– Не стоит. Я не могу встать, но это не значит, что я не надеру твой жалкий, сморщенный зад даже одной рукой!

Отбиваю его руку подальше и подтягиваюсь повыше, просто чтобы не находиться ниже, чем он. Затея провальная, знаю. Но лежать пластом и не делать ничего я не в силах.

– Послушай, Глеб… – говорит мирным тоном.

– Я тебя уже слушал. Только и делаю, что слушаю. Неужели ты можешь сообщить мне что-то новое? То, чего я еще не слышал?! Так вот, не трать время зря. Мне плевать на твои сожаления. Плевать на все, что ты скажешь. Плевать на перемирие. Я никогда не соглашусь.

– Ты сам начал воевать, – шумно возмущается отец. – Плюнул на мою просьбу присоединиться к семье, игнорировал сообщения, звонки! Что мне еще оставалось?

Усмехаюсь криво… Да уж!

Папаша на старость лет вдруг вспомнил, что у него есть два сына и решил, что империи Бекетовых нужен не только острый ум Макса и умение управлять финансами, но и твердая рука, защита в моем лице. Именно поэтому он начал играть грязно.

Подстава! С самого начала…

– Я знаю, что ты думаешь, Глеб. Да, я не погнушался способами, чтобы привлечь тебя в семью.

– Если бы я с самого начала знал, что это твой человек повышал ставки на аукционе, куда Андрополос спихнул Мари, – качаю головой.

– Да, это был мой человек. Я…

– Ты расставил ловушку и загнал меня в кабалу, которой не было бы, если бы не твое неуемное желание держать всех у себя в кулаке. Ты… – плююсь яростно.

– Я не ошибся в предположениях. Ты выкупил Мари и остался должен мне. Всего-то и надо было, занять важный пост в семье и принять участие в жизни империи Бекетовых. Но ты… Ты сам, Глеб, начал упрямиться!

– Может быть, соврешь, что я сам выставил условие женитьбы!

– Это сделал я, – прикладывает ладонь к груди. – Но, мальчик мой, разве тебе пришло хотя бы раз в голову, что Марианна Золотникова вполне могла стать той самой кандидаткой? Я думал, что ты это сам предложишь. Меня бы устроило. Более чем! Богатая наследница, Без семейного клана и амбициозных родственников! Молодая, влюбленная в тебя, как кошка! Отличный вклад и в семью, и в наш бизнес. Всего-то нужно было отнять деньги у Андрополоса, это казалось не такой сложной задачей! Но ты не захотел быть женатым! Я как только мог, намекал, подталкивал. Прямо потребовать не мог, ты бы воспротивился из чувства противоречия. Я делал все от обратного, чтобы ты сам пришел к выводу жениться на ней! – расписывает. – Нарочно подсовывал и другие варианты, но тебе все было невдомек!

– Угрожал, шантажировал, выставлял условия. Вот что ты делал!

– Бег с препятствиями делает цель более желанной. Разве не так? Но что сделал ты? Стоял на своем до последнего, держался за мнимую свободу и оторванность от семьи! Значит, тебе не нужно было то, что показалось мне важным со стороны. Ты охотнее женился на Большаковой, потому что знал, что это лишь сделка. Сделки для тебя проще отношений. И не стоит винить меня в том, что после твоего отказа иметь детей, я захотел удержать беременную Марианну внутри семьи! Да, я тоже приглядывался к тому, что с ней, хоть и говорил, что не в курсе! – говорит ехидно. – Я хочу иметь внуков, род не должен прерваться!

– Ты обернул все против нас. Все!

– Не вини меня. Посмотри в зеркало. Я лишь рассыпал по полю грабли, а ты, взрослый мужик, сам решил исполнить на них несколько зажигательных танцев. Сам, – повторяет жестко и встает, резко стукнув тростью. – Где Марианна и мои внуки?! Отвечай!

– Хрен тебе с редькой. Расписываешь, какой ты хороший и заботливый отец, только забыл о Максе. Не посвятил в свои грандиозные планы даже Максима, и теперь…

– Максим остро отреагировал на кражу невесты. Не следовало насмехаться над ним напоследок. Ты не просто похитил Марианну! Ты вырубил всю охрану, усыпил его и напоследок засунул в трусы брату фото его любимого друга с щенком… – отец неодобрительно качает головой. – Ты смертельно оскорбил Макса, в отместку он втайне от меня пустил по твоему следу всех ублюдков, кого только смог нанять. Здоровье подвело меня на пару дней, и случился хаос. Все вышло из-под контроля.

– Ты ничего не держишь под контролем. Ты заварил кашу и не можешь ее расхлебать!

– Максим наказан за эту выходку! Ты в больнице, – перечисляет отец. – Большакова смертельно обижена из-за той ситуации, в которую вляпалась ее сестра, стоило только тебе оставить их без присмотра. Она разорвала сделку и отказывается платить отступные, ищет новых союзников… Кажется, даже спелась с кем-то из столичных мажориков, – морщится отец. – Главное, что не с Бергерами. Эти двое встали в позу и развернули холодную войну.

Он говорит что-то еще, а мне до ошизения плевать на все эти склоки и закулисные игры богатых наследников. Папаша привык играть в шахматы, а я люблю стрельбу по мишеням. Просто, четко, когда цель находится на линии выстрела.

Должно быть, я дерьмово играю в покер, если меня вздули, как обоссавшегося щенка, и поставили в угол.

– Я хочу поговорить с Мари и убедиться, что с ней все в порядке, – требует.

Только на этой фразе меня снова втащило в смысл сказанного отцом.

– Нет.

– Нет?! – переспрашивает он. – Послушай, Глеб! Это, в конце концов, неразумно! Я знаю, что мы слишком упрямы, чтобы отступать. Слишком горды, чтобы признавать ошибки, но сейчас мы дошли до края. Все на краю пропасти и взаимной ненависти. Ты, я, Макс… Летят головы. Мы потешили амбиции, но сейчас речь идет не об ущемленном самолюбии, а о выживании. Мы покусали друг друга, но по-настоящему воевать с семьей, с сыновьями я никогда не планировал. Я открыл тебе все, как было. Признаю, что местами не учел твое упрямство! Объявляю ничью! Мы спокойно обсудим все и сплотимся.

– Сплотимся? Вот так просто? После того, как пролилась кровь, ты решил раскурить трубку мира?!

– Империя Бекетовых развалится, если продолжить в том же духе.

– Мне плевать на твою империю. Пусть разваливается. Причина всегда в том, что рыба гниет с головы. Ты никогда не получишь мою Анну-Марию и детей тоже не получишь. Никогда не сможешь втянуть их в свои игры. Никогда. Я об этом позаботился!

Глава 16

Бекетов

– Глеб, я надеюсь, что ты одумаешься, – хмурится отец. – Сейчас нет нужды воевать. Поверь мне.

– Не могу. После всего, что ты сделал и, уверен, еще планируешь сделать, не могу тебе поверить. Оставь меня.

– Оставить так просто? Мальчик мой, если бы я тебя оставил, ты уже был бы мертв!

– Хочешь сказать, что я задолжал тебе? Я верну тебе этот долг. Позднее. Уверен, ты еще не раз выбесишь кого-то, и придется спасать твою шкуру. Если смогу ходить к тому времени, обязательно спасу твою никчемную жизнь! – скалюсь, открыто сдирая пластырь с раны.

– Как раз об этом я хотел поговорить. Я пригласил к тебе лучшего специалиста!

– Оставь лучшего при себе. Я связался со своими людьми. Меня перевезут в другое место уже сегодня.

– Это самый опрометчивый шаг, который ты делал. Разумовский – лучший в области нейрохирургии!

– Опрометчиво я поступил, когда поставил принципы на первое место и не плюнул тебе в лицо, а надо было это сделать. Оставь меня одного. Немедленно.

Отец не спешит уходить, делает несколько шагов по палате, перебирая пальцами на набалдашнике трости. Впервые вижу, как его пальцы беспокойно постукивают по предмету, словно он не может найти себе место.

– Ты ищешь способ продолжить разговор и задержать меня? Дам подсказку, его нет.

– Бумаги на развод готовы. Большакова все подписала.

– Не твоя заслуга, отец. Освободи палату, меня будут готовить к транспортировке.

– Поговори с Максом, – просит он. – Разногласия перешли в военные действия. Ты перегнул палку! Но еще не поздно помириться.

– Еще чего!

Он словно меня не слышит, следом выдвигает еще одно требование.

– Я хочу участвовать в жизни внуков.

– Ты хочешь управлять их жизнями. Этому не бывать…

– Хочешь, чтобы Марианна всегда пряталась, переезжала с места на место?! Не губи жизнь девочке из-за своего упрямства!

– Другую тему найди. Здесь тебе светит только хрен без масла.

– Дай мне поговорить с Марианной! – повышает голос.

– Не раньше, чем ты будешь лежать на кладбище и кормить червей. Может быть, потом я позволю ей прийти на твою могилу и потоптаться там.

– Я… Ты хочешь сделать мою старость бездетной?! Хочешь, чтобы я умер в одиночестве и сожалел о том, как все обернулось? Так вот, я уже сожалею об этом.

Устало машу в сторону двери.

– Пошел вон.

Отец сердито уходит, громко и невпопад стуча тростью. Обычно она отмеряла его шаги, придавала степенности, теперь звучит помехой и подчеркивает слабость.

У меня остается немного времени в запасе. Мне нужно немедленно позвонить Адвокату. До зуда хочется выяснить подробности и успокоить дельца, объяснить ситуацию, в которой я оказался, будучи неспособным выходить на связь некоторое время из-за сложностей.

Но я не решаюсь сделать этого в стенах больницы, которая по счастливой случайности, разумеется, так или иначе подконтрольна моему отцу. Тот самый Разумовский – не только блестящий нейрохирург, но и должник моего отца.

Не хочу давать отцу хотя бы один повод управлять мной, в особенности, сейчас, когда я ограничен в передвижениях и едва не схожу с ума, чувствуя себя слабым и непригодным ни к чему. Это ощущение беспомощности сжирает меня изнутри. Еще немного – и все мозги оплавятся к чертям.

Я реалист и трезво смотрю на вещи, отдавая себе отчет, что, возможно, больше никогда не смогу ходить.

Овощем в инвалидной коляске я не стану. Ни за что.

Лучше застрелиться. Но перед этим я хочу убедиться, что жертвы были не напрасны.

* * *

– Ты готов?

– И тебе привет, Хан, – приветствую здоровяка, протиснувшегося в палату.

Даже просторное помещение стало казаться меньше с его появлением.

– У меня все готово. Тебя уже ждут в другом центре. Только предупреждаю, что условия там уступают тем, что тебя окружают сейчас. Палаты не такие роскошные. Если хочешь, чтобы твой зад нежился на шелковых простынях, лучше остаться здесь.

– Комфорт меня интересует в последнюю очередь.

– Что ж, если палаты размером в половину этой тебя не смущают, поговорим о плюсах. Хирург опытный, привык иметь дело с боевыми ранениями и осложнениями после них. Персонал трудится по призванию, не только за валюту. Ходят слухи, что старик практикует последний год, потом уходит на пенсию. Хотя я такие разговоры еще десять лет назад слышал, – друг подходит к кровати и останавливается рядом. – Он ставил на ноги и не таких, как ты.

– Таких, как я? Давай не будем, а? Я попросил тебя об услуге. Будь так добр, просто заткнись и сделай, о чем я тебя попросил. Организуй перевозку. Дальше я сам.

– Побежишь? – усмехается, вызывая потемнение в глазах насмешкой.

Призываю все свое терпение, чтобы смолчать и не нагрубить в ответ.

– Ничего не скажешь?! Опять молчать будешь? Это может быть губительно.

– Молчание – золото. Слышал?

– Иногда это яд.

– Давай найди мне еще мозгоправа.

– Вообще-то это входит в курс лечения, – Хан пожимает плечами. – Приготовься к тому, что операций будет много. Они будут долгими, изнурительными и не дадут сразу того результата, на который ты надеешься в глубине души и не признаешься в этом. Ты, Глеб, не поскачешь кузнечиком ни через месяц, ни через два, ни даже через полгода.

– Заткнись.

– Не нравится расклад?! Несгибаемый Бекетов споткнулся, упал, не смог встать и ему тошно быть слабым и зависимым от других? Так вот, это правда. Тебе придется ее прожевать и проглотить, принять, как факт, и работать над ситуацией. Игнорируя проблему, ты ничего не добьешься!

– Я не хочу это слышать.

– Не хочешь? А чего ты ждешь? – повышает голос. – Чуда?! Его не будет. Над тобой будут трудиться медики, да. Но они ни хрена не смогу поделать без твоей помощи и желания работать бок о бок. Будет долго и трудно. Тебе придется научиться принимать помощь!

– Запел, – перевожу взгляд в потолок. – Кажется, мы говорили о перевозке? Так какого хера ты развел демагогию?

– Ну уж нет, Бекетов. Я знаю, что ты задумал! – наклоняется, заглянув в глаза. – Думаешь, лучше сдохнуть, чем быть слабым. Хочешь оказаться не на территории своего отца и там решить все быстро. Да? Разговоры про хирургов для тебя просто для отвода глаз. Если так, то не трать время. Ни мое, ни других людей, уже готовых тебе помочь. Не хочешь доверять свою жизнь другим? Так реши вопрос прямо сейчас.

Он быстро подкладывает мне что-то под подушку. Гадать не нужно, что именно. Холод ствола узнаешь нутром. Во рту разливается металлический привкус.

– Если бы меня поставили перед таким выбором и дали хотя бы крошечный шанс на то, что однажды я смогу встать, обнять Диану и нашего малыша, я бы без раздумий, соплей и лишних мыслей согласился, задав только один вопрос: куда нужно ползти. Не важно, как и сколько. Главное – куда. Но это для меня важно, всегда было важно что-то другое, кроме себя самого. Ты же – другой, эгоист по натуре. Ты вполне можешь просто решить все одним выстрелом, лишь бы никто не увидел тебя в затруднительной ситуации, когда ты не можешь справиться в одиночку и вынужден просить помощи. Так проще. Но проще только для тебя, не для других. Не для тех, кто ждет и любит тебя.

Выдав эту тираду, Хан резко отстраняется и встает.

– Решай. Жду пять минут, потом ухожу. Я не стану просиживать возле тебя сутки напролет. У меня как бы сын родился недавно.

– Сын? Поздравляю.

– Спасибо. А ты? Знаешь, кого родит твоя девочка?

Молчу.

– Молчишь? Значит, не знаешь. Знаешь, как она назовет ребенка без тебя?

– Их двое.

– Что?

– Двое. Двойня… У Марианны будет двойня.

– Ну, ты снайпер! Тем более, – фыркает. – Представь, сколько вариантов, как она назовет их без тебя.

Темирхан выходит, щелчком заставив меня переключиться с одного на другое. С мыслей о своей никчемности на мысли об именах.

Как Мари назовет детей? Она непредсказуема! Может в пику мне назвать их…

Черт!

Внезапно я понимаю, что даже не знаю, кого вынашивает Мари.

Я не спрашивал, она сама не сказала. Хотя уверен почему-то, что она знает пол.

Может быть, Мари для себя уже все решила. Может быть, мысленно называет их уже так.

Но как?!

Вариантов стало до ужасного много, голова начала болеть. Теперь уже о другом, не только о себе…

*** Марианна ***

Адвокат словами щелкнул по носу и ушел. Еще один мужчина, который с недосягаемой высоты цыкает обо мне пренебрежительно…

Не хотелось думать о его визите и словах, которые он сказал мне. Но в итоге на протяжении целой недели я только и делаю, что думаю о том, как выгляжу в глазах других людей.

Не хочу думать о плохом, запрещаю себе думать, что у Глеба большие неприятности. Скорее, у него просто нет возможности выйти со мной на связь, но как только получится, он обязательно со мной свяжется.

Поневоле на глазах закипают слезы. Мне так надоело выглядеть глупышкой, которую все кругом спасают из всех передряг!

Ведь я стану мамочкой. Какой мамой я буду, если даже свою жопку из передряг спасти не могу?! Ужасной! Надо срочно что-то менять!

Менять кардинально все! Но начать можно и с малого…

Гардероб.

Гардероба у меня нет, за исключением больничной пижамы и платья винного оттенка, которое было на мне. Персонал постирал, очистил от крови платье и повесил в шкаф. Собственно говоря, кроме комплекта однотипных пижам и белья, в моем шкафу только это платье и висит.

Я прижимаю ткань к лицу, пытаясь уловить запах Глеба – мускусный, уверенный, резкий запах мужчины без примесей парфюма. Но чувствую лишь запах чистоты, даже без ароматических отдушек порошка.

Платье не пахнет ничем, а я так хотела ощутить хоть призрачный флер присутствия Бекетова.

Бекетов не дает о себе знать. Лев Эдуардович, он же Адвокат, ничего мне не сообщил и увильнул от ответа. Возможно, Глеб его так проинструктировал, чтобы я не совала свой носик, чтобы успокоилась и смогла получить то, чего всегда желала – семью.

Я не могу выдержать темп Глеба, его постоянные разъезды в беременном состоянии. Не могу оставаться такой же спокойной, как он, когда кругом царит хаос. Я слишком импульсивная и каждое изменение отзывается глубоко внутри, рождая бурю.

Возможно, именно поэтому Бекетов и поместил меня сюда, в предгорье Альп, в закрытую клинику, чтобы я успокоилась и перестала рисковать собой.

Если так, а я уверена, что это так и есть, то он просто выжидает время, чтобы появиться позднее, когда все устаканится. Значит, я не должна облажаться.

Только не в этот раз.

Пока же сбрасываю пижаму и натягиваю на себя платье.

Ух, черт… Почему оно такое узкое?!

С трудом надела его на себя. Помню же, что в талии платье было свободное и грудь так сильно не пережимало.

Оно что, уменьшилось?! Село при стирке?! Уверена, что так и есть! Постирали неправильно, халтурщики!

– Да, я уже здесь. Здесь очень уютно, мне все нравится… – вплывает в комнату чужая русская речь.

У женщины мелодичный, красивый голос.

Я поворачиваюсь в сторону вошедшей без стука.

– Ох…

Женщина замирает на пороге, выдыхает коротко, посмотрев прямо на меня. Потом она отворачивается немного в сторону, переключившись на звонок.

– Я тебе перезвоню, хорошо? Нет-нет, ничего серьезного. Кажется, я просто перепутала комнаты.

Вошедшая женщина чуть выше меня, с заметно округлившимся животиком. Русые волосы собраны в аккуратную, высокую прическу. Сколько ей лет, не могу сказать точно, но она старше меня лет на десять, если не больше!

– Извините, – обращается ко мне на английском, спрятав телефон в небольшую сумочку. – Наверное, я просто заглянула не в свою комнату. Перепутала номер. Извините, пожалуйста.

– Все в порядке! – машу ладонями.

Я не испытываю сложностей в общении на других языках, но до этого момента даже не подозревала, насколько сильно я соскучилась по родному русскому.

– О, вы русская! – удивляется она. – Я думала, что придется скучать в обществе иностранных тетушек. Мой английский хорош, но не настолько, чтобы понять, как на нем изъясняются шведки или австрийцы.

– У них своеобразный акцент. Откровенно говоря, даже жители двух соседних австрийских деревень иногда понимают друг друга с трудом. Я Марианна, можно просто Мари, – протягиваю ладонь.

– Варвара. Можно просто Варя и давай на «ты»? – улыбается тепло. – Какой у тебя срок?

– Так ясно, что я беременна? – провожу ладонями по платью, которое сидит на мне отвратительно!

– Я могу быть честной?

– Да, конечно. Скажи, как есть, не парясь! Мне жизненно необходим взгляд со стороны.

– Это платье тебе сильно мало и не по причине того, что ты сильно располнела. У тебя узкие плечи и ноги тоже остались стройными, но грудь и живот говорят сами за себя.

– Мда, – признаю очевидное, посмотрев на себя в зеркало. – До того, как я примерила это платье и не подозревала, что моя беременность заметна.

– Ты просто привыкла к себе. Уж поверь, к растущему животику быстро привыкаешь, потом будешь по нему скучать.

– Говоришь на своем опыте?

Кивает.

– Какая у тебя по счету беременность? – живо спрашиваю я.

Я так соскучилась по дружеской болтовне! Почувствовав теплое отношение к себе, я потянулась к Варе, пусть даже этот разговор будет единственным, но он для меня как глоток кислорода, позволяющий отвлечься.

– Это будет четвертый ребенок в нашей семье. Снова мальчишка. Надеюсь, все получится, – улыбается с небольшой грустинкой.

– Были срывы?

– Из-за падения с лестницы. Давно, – отмахивается. – Потом беременность была удачной, но всегда переживаешь. К тому же эта беременность дается мне чуть сложнее, чем все предыдущие. Именно поэтому я здесь. Муж определил меня сюда, сам остался с детьми. Я искренне надеюсь, что он их совсем не избалует в мое отсутствие…

Телефон Вари снова звонит. Едва взглянув на экран, она меняется в лице, словно не одобряет входящего звонка или ее ждет не самый легкий разговор.

Варя прячет телефон в карман, переведя на беззвучный режим.

– Извини, я тебя заболтала. Надо ответить.

– Мы еще увидимся? – хватаюсь за призрачную соломинку.

До этого момента я и не подозревала, как сильно одинока, как соскучилась по нормальному общению!

– Конечно, – подойдя, Варя касается моего запястья теплыми пальцами. – Думаю, мы будем видеться довольно часто. Я уже поняла, как глупо ошиблась, не дойдя до своей палаты совсем немного. Она дальше по коридору. Рада знакомству, Мари.