Текст книги "Куплю твою любовь (СИ)"

Автор книги: Айрин Лакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Бекетов

Мари появилась и исчезла, как мираж. Так быстро и мимолетно, а меня словно размазало. Едва живой.

Варя поспешила следом за машиной, пытаясь сказать что-то Мари, но ей не удалось достучаться. Я знаю Мари. В таком состоянии до нее никто не сможет достучаться.

– Именно этого я и боялась, Бекетов! Все вылезло наружу и в самый неподходящий момент, – говорит Варя со слезами и смотрит на меня с укором и сожалением.

– Не надо смотреть на меня так, Варя.

– Я не хочу в этом участвовать. Больше ни одной секунды! Ни одной! Я вернусь в дом, наверняка мой малыш Глеб уже проснулся.

– Иди.

– Еще одно. Я не хочу видеть тебя, Бекетов, в стенах моего дома! – выплевывает Варя, как фурия.

– Варя, ты перегибаешь палку! – негромко говорит Ринат.

– Я не перегибаю, во мне говорит женская солидарность. Марианне уже рожать скоро, но твой друг до сих пор играет в прятки, как младенец сопливый, и втянул в эти дрязги нашу семью. Мне обидно, что меня назвали подлой лгуньей, по вине другого человека. Я даже не могу с Марианной объясниться и поговорить по-хорошему…

– По-хорошему не получится. Она сейчас никого не захочет слышать. Будет действовать. Такая уж она, – скриплю зубами. – Отвезешь меня, Ринат?

– Да, конечно. Варь, на минутку?

Друг отходит, чтобы поцеловать жену и говорит ей что-то тихим голосом, вытирая набежавшие слезы.

Все кругом в раздрае, у самого внутри живого места не осталось.

Мари такая красивая и ранимая с этим беременным животом, что даже дышать трудно.

– Погнали, – говорит Ринат, садясь за руль. – Куда?

– Обратно меня отвези. Нужно сделать несколько звонков, нанять проверенных людей. Ты же не можешь возить меня постоянно.

Делаю паузу. Как же все хуево получилось. Какие-то два сраных часа и моя страсть к контролю все загубили.

– Блять. Блять. Блять… – выдыхаю едва слышно.

Хочется сломать что-нибудь. Желательно трудно поддающееся и громкое.

– Ты как? – осторожно интересуется Ринат.

– Я сел в лужу. Как думаешь, приятно? Не знал, что Мари решится прилететь. Опять она рискует! Собой, беременностью… Снова нарывается на неприятности, проблемная!

– Почему мне кажется, что ты этому втайне рад?

– Тебе кажется, – отвечаю скупо.

Но отчасти Ринат прав, я ощущаю какой-то подъем и взбудораженное состояние.

Что-то зашевелилось внутри при виде Мари, теперь не нахожу себе места.

Хочется действовать!

Еще больше хочется на своих ногах сделать два шага ей навстречу и еще три шага до кровати. Просто чтобы упасть на нее и забыться в сладком, знакомом аромате Мари, по которой я соскучился.

Просто смотреть на ее милое, по-детски наивное личико с чертенятами в светлых глазах.

Моя Анна-Мария. Как я мог так долго пробыть без нее? Не видя, не слыша голоса…

Она едва упорхнула, но я уже соскучился до нервной дрожи. Как я смог пробыть несколько месяцев быть вдали и не сорваться?!

– Что будешь делать?

– А?

– Что ты собираешься делать? – повторяет свой вопрос Ринат.

– Отследить, где она. Поговорить. Попытаюсь защитить, хотя я сейчас не самый лучший в мире защитник, скорее обуза. Но дальше тянуть никак. Она и не догадывается о настоящих причинах. Подвергает себя опасности. Придется сказать ей правду.

– Вот только не глуши себя негативом. У тебя прогресс бешеный, восстановишься быстро. Тем более, стимул имеется.

– Нужен ли Анне-Марии лишь стимул? – начинаю нервно барабанить по подлокотнику.

Сболтнул мысли вслух. Совсем головой тронулся. Уже речь не контролирую.

Все, мне каюк.

Мари снесла мне крышу только лишь своим появлением. Она без выкрутасов не может и обязательно выдаст что-нибудь еще. От этой мысли внутри все в ошметки. От радостного возбуждения.

– Может быть, и на хрен ей стимулы не нужны, а вот любимый мужик рядом нужен. Приехали. Тебе помочь?

– Сам.

Кое-как выползаю из машины. Ринат припарковался почти вплотную к забору, о который можно держаться, чтобы добрести до дверей дома.

Мне сложно, но Ринат не лезет с помощью, уважает мое право ползти на своих двоих, пусть и со скоростью черепахи. Обернувшись, говорю напоследок:

– Скажи Варе, чтобы не дулась и готовилась стать крестной матерью моим детям.

– Надо же, какие смелые обещания для того, кто даже со своей кралей и словом не перекинулся. Уверен, что справишься?

– Уверен. Выбора у меня нет.

– Звучит дерьмово. Девочке своей только так не скажи, ага.

– Я этого хочу! – говорю с запалом.

– Уже лучше. Отрепетируй перед зеркалом, добавь больше эмоций, раскаяния…

– Пошел. К черту!

– Удачи и терпения тебе.

Ринат отъезжает, не став смотреть, как я ползу к дому. Пот градом. Мне еще тяжело, ноги гудят, дрожа.

Именно это я и не хочу показывать Марианне. Но если не дам знать, окончательно все потеряю. Эта мысль пронизывает насквозь. Она острее, холоднее и безжалостнее любого из страхов.

Я должен увидеться с Мари, чем раньше, тем лучше…

*** Марианна ***

После встречи с Бекетовым прошел целый день. Я уже не плакала, просто лежала в номере отеля, разглядывала потолок и пыталась представить свою жизнь без Бекетова.

Как я вообще без него жила? Уму непостижимо…

Ладно, признаюсь честно, что я не могла представить нашу семейную жизнь.

Много раз расписывала утро с детворой, до мелочей, но не могла втиснуть в идиллическую картинку Глеба с его каменным выражением лица и хмурым, ледяным взглядом.

Не могла даже мысленно представить, чтобы он кормил младенца с ложечки или вытирал потеки кашки с детского личика, или играл с малышами в ванной…

Но при этом я легко могла представить, что он рядом с нами, присматривает, наблюдает, защищает.

Всегда спокойный, выдержанный, желанный. Такой холодный, что мои гормоны еще сильнее устраивают пляски в остром желании, чтобы ледяной истукан оттаял хотя бы немного.

Выходит, все зря?

Нужно вычеркнуть то, что я себе придумала. Нужно представить новую картину: вот я, вот мои мальчишки… А Глеб? Его нет даже за чертой отчуждения. Просто нет в нашей картине мира.

От этой мысли внутри становится совсем пусто и тихо, как на пыльном чердаке, которым давно никто не пользуется.

– Встреча состоится, – раздается слева голос Адвоката.

Я лениво поворачиваю голову в его сторону.

– Стучать не учили?

Он снял большой номер, президентский люкс из нескольких комнат: гостиная, две спальни, две роскошные ванные комнаты, огромная лоджия с хорошим видом. Есть даже собственная горничная.

– Я стучал дважды. Ты не отвечала. В целях безопасности я должен был войти. Тем более, ты все равно… кхм… Одета.

При взгляде на меня в радужном кигуруми Адвокат брезгливо морщится.

– Я не могу на это смотреть. Это в тысячу раз хуже, чем яркие носки.

– Тогда быстро говори, зачем пришел, и избавь свои глаза от боли.

– Встреча состоится. Бергеры настаивали на своей территории, мне удалось договориться на нейтральную – небольшой придорожный отель. Но… Переговоры вести они хотят только с тобой! – хмурится.

– И тебе это не нравится.

– Конечно. Они могут легко тебя одурачить, навязать невыгодный контракт. Провальный…

– Я ничего не стану подписывать, прежде чем ты не посмотришь на бумаги. Это мое условие.

– Они очень злы и взбудоражены вынужденной холодной войной с Бекетовым, который теснит их как только может. Близнецы хотели решить ситуацию по-быстрому, но уже начинают понимать, что ввязались в бег на марафонскую дистанцию.

– Бекетову старшему скоро исполнится семьдесят семь. Разве в таком возрасте можно рассчитывать на участие в марафоне? – спрашиваю с сомнением.

– Еще как. На его стороне опыт и терпение. Если все пойдет так, как сейчас, он выжмет из Бергеров силы и оставит без союзников. Уверен, близнецы уже сами не рады, что ввязались в войну с Бекетовым. Он в буквальном смысле бьет их по рукам, не давая развернуть бизнес, ужимая партнеров, которые сами отказываются от невыгодного сотрудничества. Кольцо скоро сожмется. Близнецы не против отступить, но гордость не позволяет им это сделать. Никто не любит признавать себя проигравшей стороной. Поэтому нужно предложить им выгодную сделку и хорошенько вложиться.

– Хм… Я хотела обойтись простыми извинениями и попросить их просто вернуть цацки отцу Глеба, – хлопаю ресницами, изображая дурочку.

– На мне этот фокус не прокатит. Даже не пытайся! – грозит пальцем Адвокат. – Ты лиса в овечьей шкуре.

– Ладно, давай к делу. Что я должна буду им предложить? Какой должен быть предельный размах у моей щедрости?

– Вот это уже другой разговор, – хмыкает мужчина, мгновенно переключившись в режим дельца и строгого профессора.

* * *

К встрече с близнецами пришлось подготовиться, чтобы не выглядеть ни глупой дурочкой, ни сумасшедшей подружкой киллера, как назвал меня Дитмар. Я обновила гардероб, купив очень дорогое платье и еще более дорогую песцовую шубку. В России уже холодает, меха в самый раз и невероятно идут к моему лицу.

Адвокат предоставил охрану. Я потребовала лимузин.

– Это слишком приметно, – возражает мужчина.

– Бергеры позеры! – фыркаю я. – Знаешь историю о золотом гелике Дитмара?

– Нет, – отвечает с паузой. – Что с ним?

– Вот видишь! Не знаешь. А я знаю! Так что найди мне лимузин…

– Считай, что он уже ждет тебя. Но есть еще один момент. Бергеры потребовали, чтобы охрана осталась за пределами переговорной.

– Их будет двое? А я одна, – немного нервно прокручиваю дорогой браслет с бриллиантами на левом запястье. – Мне не нравится такой расклад.

– Мне тоже. Но это единственный вариант. Ты можешь отказаться. Попытка расхлебать заваренную тобой же кашу засчитается в карму. В целом, ты еще слишком зеленая, чтобы…

– Я согласна! – обрываю мужчину.

– Ты только не роди там, – напутствует меня напоследок.

– Очень смешно!

– А я не шучу. В машине с охраной будет врач. На всякий случай.

Все должно пройти идеально!

Без сюрпризов.

Однако сюрпризы начинаются с самого порога!

Глава 22

Марианна

Я выбрала образ роскошной дамочки, но единственное мое желание – это поскорее снять роскошное платье, за длинным подолом которого нужно постоянно следить, и скинуть туфли.

Увы, балетки бы сюда не подошли. Пришлось выбрать зимние туфельки.

Пройти путь от отеля до лимузина довольно непросто. Еще сложнее добраться до места встречи и ни разу не захотеть сходить пописать.

Это же просто невозможно!

С моей беременностью, тем более.

Мы делаем ровно две остановки, и после второй остановки я надеюсь, что мне не приспичит снова пойти пописать через минут пять!

Боюсь, что опоздаю, поэтому ускоряю шаг.

Лимузин на месте. Водитель внутри… Машину охраны не видно. Припарковались дальше?

Возле торгового центра было непросто припарковаться лимузину. Мест почти не было.

– Все, можем ехать, – сажусь в лимузин, отдышавшись.

– Можем ехать, – вторит мне мужской голос с густой усмешкой.

От шока у меня приоткрывается рот и отключается связь между телом и разумом.

Тело мгновенно поворачивается на этот низкий, хриплый, вечно простуженный голос, а разум пытается догнать мышечные реакции.

Голос Глеба.

Бекетов в машине. На заднем сиденье лимузина.

Как он сюда попал?!

– Поехали, – повторяет приказ, не сводя с меня пристального взгляда.

Лимузин трогается с места. Не глядя, Бекетов нажимает на какую-то из кнопок. Перегородка между нами и водителем становится глухой, непрозрачной.

Одновременно с этим тело сводит жаркой судорогой.

Пытаюсь вырваться из этого морока, из плена мужского взгляда, колкого, горящего, как лед на солнце.

– Что ты здесь делаешь?

– Мы не договорили, – дергает правым уголком губы в ухмылке. – Поэтому я пришел без приглашения. Ты не против?

Во рту пересыхает, когда он придвигается ближе.

Я отмечаю детали – угольно-черное пальто, укороченное, стильное, прекрасно сидящее на его широкоплечей фигуре. Кожаные черные перчатки, антрацитовый костюм. На Глебе даже рубашка сегодня фатально-черная и безумно сексуально подчеркивающая крепкую шею с острым кадыком.

Неудивительно, что я не сразу заметила Бекетова в глубине лимузина. Он просто замаскировался под кожаные черные сиденья, в лучших традициях всех шпионов!

Не могу смотреть на него без слюноотделения.

Красивый, уверенный, взрослый. Сексуальный до мокрых трусов.

До меня доносится запах его кожи. Тот самый, который я безуспешно искала на своем платье, но так и не нашла. Резкий, мужской аромат, разбивающий терпкой пряностью мою выдержку на мелкие атомы.

Хочется вдохнуть его так глубоко, чтобы заполнил все легкие целиком…

Интуиция шепчет – беги, ничем хорошим это не кончится.

Но машина уже колесит в черт знаем каком направлении, а я глубоко беременна и не могу выпрыгнуть на ходу.

Да и кто мне позволит?

Он?

Этот наглец, выследивший меня даже когда о моей безопасности позаботились лучшие из лучших?

Я хочу прильнуть к нему, забыв обо всем и дотронуться до колкой щетины, чтобы она царапнула мою кожу, прежде чем его губы найдут мои в жадном поцелуе.

Горю и падаю. Падаю и горю…

Рядом с ним можно только так, и я удивлена, что еще не стала кучкой пепла под его трахающим взглядом.

Заставляю себя отвести взгляд в сторону, сделать хоть что-то. Поправлю норковую шубку, наброшенную поверх платья с глубоким декольте.

Его взгляд мгновенно устремляется туда.

– Твои сиськи, – роняет глухо.

– Что-что?

– Сиськи напоказ! – гневно рыкает Глеб и тянется ко мне.

– Это такое платье! – возмущаюсь я, кутаясь в шубку. – Не для тебя старалась!

– А для кого? Трахаешься с кем-то? – приближается резко, тянется алчными пальцами, цепляя за шею. – С кем?

– Ты наградил меня двумя младенцами. Даже на шестом месяце я уже выгляжу как корова на льду. Думаешь, на это кто-нибудь хочет залезть?! – хлопаю ладошкой себя по животу.

– Я бы залез, – хищно склонив голову, обводит меня жадным взглядом, как будто проникает всюду, под трусики, полные липкой влаги возбуждения.

– Кто бы тебе позволил?! – пытаюсь оттолкнуть его ладонью.

Он только крепче прижимается, и я не выдерживаю, со всей силы отвесив ему звонкую пощечину.

– Если ты после того, как пропал почти на полгода, появился только затем, чтобы спросить, трахалась ли я с кем-то… То проваливай! Оставь меня в покое! Уходи туда, где ты был все это время.

– Уйти?

– Уходи! – кричу, выпустив весь воздух из легких.

– Я не могу.

– Я тебя больше не хочу!

– Дело не в тебе, Анна-Мария! – повышает голос. – Дело во мне! Я, блять, не могу просто встать и пойти. У меня проблема с опорно-двигательным аппаратом.

– С чем, с чем у тебя проблемы? С пониманием, в каком направлении уйти? – злюсь. – Позволь тебе подсказать. Проваливай в ад!

– Я уже там, Проблемная, – вздыхает тяжко, смотря мне прямо в глаза. – Уже там.

В его взгляде мелькает что-то безумно тоскливое и глубокое, как у зверей, которые собираются уйти, чтобы сдохнуть.

Я внезапно вспоминаю наш разговор, когда Бекетов признался, что хотел застрелиться, и по коже поползли мурашки.

– Если ты в аду, то, должно быть, тебе, как заядлому грешнику, там очень комфортно! – пытаюсь обратить все в шутку.

– Ха-ха.

– Если ты пришел, чтобы обменяться несмешными колкостями, прошу, оставь меня.

– Я не пришел. Скорее, приполз!

Бекетов крепко обхватывает пальцами мои локти и произносит, приблизив свое лицо к моему на максимум.

– У меня серьезные проблемы. Я почти не могу ходить. Плохо держусь на ногах.

Он говорит это едва шевеля обескровленными губами, и с лица схлынули остатки краски. Стал белым, как полотно, и вздрогнул всем телом, словно переступил через себя.

Меня оглушило этим признанием. Я глупо хлопаю ресницами.

Не в силах поверить.

– Ты шутишь? – шепчу.

– Хотел бы, – отстраняется с усилием.

– То есть… твои ноги… Они…

Опустив взгляд, я пялюсь на спортивные бедра, обтянутые дорогими брюками. Ох, я люблю его длинные ноги, узкие бедра и накачанный крепкий зад, в который так приятно вонзаться ногтями!

Неужели он… Быстро сняв брошку с шубки, наношу точечный укол острием в бедро.

Бекетов вздрагивает. Скорее от неожиданности, чем от боли.

– Ты чего, дурная? – трет ладонью место укола.

– Значит, чувствуешь!

– Конечно, чувствую. Я не парализован, если ты о таком подумала.

– Объясни! Как следует! Не надо кидать мне косточку и полунамеки. Я хочу знать всю правду! Всю! Про прошлое тоже хочу знать! Адвокат мне рассказал и…

– Сука болтливая. Я зашью ему рот. В прямом смысле зашью… – мрачно угрожает Глеб.

– Ах вот и не зашьешь! Ты и пальцем его не тронешь, не станешь подсылать к нему других наемников. Я не хочу лишаться своего финансового консультанта из-за того, что ты не хочешь быть откровенным. Это твоя вина, нельзя перекладывать ответственность на других.

– Как ты его защищаешь… – прищуривается Глеб. – Он к тебе свои яйца не подкатывал, случайно?

– Ты меняешь тему! Говори! – требую, вцепившись в полы его пальто. – Говори немедленно, истукан!

Не выдержав напряжения, разревелась, и превозмогая желание, упасть в объятия мужчины, отодвинулась от Глеба, отвернувшись к окну.

– Все будет хорошо, Анна-Мария. Иди, я тебя обниму.

– Не пойду! Сам иди! – отвечаю со слезами.

– Как раз с этим у меня сложности.

– А мне плевать! Плевать! Не можешь идти? Ползи! Не можешь ползти? Скажи хотя бы, как есть! Не надо держать меня за глупышку! За идиотку, недостойную знать, что происходит! Я сильнее и лучше, чем ты обо мне думаешь! Лучше… Все в это могут поверить. Все, кроме тебя! Но и ты скоро поймешь, как ошибался!

– Мари, у меня были сложности.

– Если ты пришел, чтобы поплакаться, то ты не к той пришел. Я не буду делать тебе скидку на временные ограничения! – гневно сверкаю глазами. – Или ты не мог говорить? Не мог двигать руками?

– Мог.

– Мог! – повторяю. – Мог говорить, но ничего не сказал. То есть ты просто не хотел со мной говорить. Вот и вся правда. Я жила в неведении и мучилась неизвестностью, а ты…

– Я не хотел привести к тебе людей отца…

– Врешь! – обрываю безжалостно. – Дело не в этом. Адвокату же ты позвонил! Значит, ты нашел способ связаться с ним, не привлекая внимания. Ты нашел способ подослать ко мне Варю! – начинаю задыхаться. – Ты разъезжаешь в компании с другом. Не лги мне, что ты просто опасаешься… Это не так. Ты врешь мне сейчас. Нагло врешь. И если тебе не хватает смелости сказать, в чем истинная причина, то проваливай. Скажи своему человеку, пусть остановит лимузин, и вернет мне всех людей, нанятых Адвокатом.

– Профаны! Их сняли за пять минут!

– Не твое дело. Уходи! – игнорирую протянутые руки Глеба.

Однако он властно разворачивает меня к себе лицом.

– Достала! – повышает голос. – Я просто не хотел быть обузой! Не хотел выглядеть слабаком. Я не вправе вешать свои тяготы на тебя, когда ты и без того беременна двойней!

После этого признания в салоне лимузина повисла тишина, от которой начинает звенеть в ушах. Мы оба напряжены, как струны, готовые лопнуть в любой момент.

Понимаю, что сейчас Глеб предельно откровенен и думает, что выглядит уязвимым.

Сама приближаюсь к нему, обняв. Он мгновенно перетаскивает меня к себе на колени, вцепившись пальцами в талию и с рыком прижавшись губами к шее. Алчно, оставляя влажные поцелуи, цепляя кожу зубами.

– Не смей меня кусать! – сопротивляюсь вяло.

– Я тебя сожру!

– Отпусти, у меня важная встреча! – отталкиваю его ладонями.

Не позволяю безумному желанию овладеть своим телом.

Избегаю поцелуев с губами Глеба. Потому что знаю, стоит лишь попробовать, и я пропаду. Через секунду останусь голой…

– Ты такая красивая, просто ураган.

Глеб не торопится меня отпускать, спускается поцелуями ниже и норовит нырнуть рукой в мое декольте, чтобы достать грудь.

– Прекрати! Ты не можешь требовать от меня секса. Не можешь налетать, как озабоченный. После всего, что ты натворил, просто не имеешь права трогать меня так, словно ничего не было!

Он с большим усилием опускает руки. Я торопливо пересаживаюсь обратно, как можно дальше от него.

– Ты…

– Ты сделал мне больно своим безразличием и нежеланием делиться тем, что у тебя происходит. Как-то ты сказал, что твое желание быть со мной работает, только когда я хочу того же. Так вот… Наверное, оно сломалось и не подлежит ремонту.

– Что ты такое говоришь?! – ошарашенно спрашивает Глеб.

– Я хотела быть с тобой. Все это время. Мне хватило бы и одного звонка. Одной минутки! Даже нескольких секунд, – говорю умоляющим, отчаявшимся голосом.

Я реально не понимаю, как это можно исправить, как зашить рану, которая кровоточит не переставая.

– Всего несколько слов, Бекетов. Ведь это так просто!

– Так сложно, – мотает головой.

– Я горела желанием быть рядом и могла бы разделить с тобой все, что бы ни выпало на твою долю. Именно так работало мое желание быть с тобой. Даже в шалаше. Помнишь, ту убогую квартиру? С окнами, заколоченными фанерой? С сухими завтраками и потрескавшимся кафелем в ванной?! Там я была счастлива с тобой, но сейчас… – я вздыхаю. – Гореть не может всегда. У меня отгорело.

– Ты не знаешь, что говоришь. Я чувствую, как ты течешь, – алчно втягивает ноздрями воздух. – Под этими дорогими духами и запахом пудры ты по мне течешь!

– Если тебе хватит лишь секса, советую найти мне замену.

– Другой такой нет. Во всем мире!

– Думаю, ты ошибаешься, – наклоняю голову набок.

– Что ты имеешь в виду?

Приближаюсь к нему и веду губами по щеке, к шее, оттуда перебравшись к мочке уха. Начинаю говорить шепотом, лаская языком слабое, уязвимое место.

– Ты ни разу не сказал, что я для тебя особенная и значу очень многое. Наверное, потому что видишь во мне замену неудавшемуся прошлому?

Прикусываю зубками мочку, посасывая. Потом резко отпускаю и наслаждаюсь стоном, сорвавшимся с его губ.

– Вернись и продолжи начатое, – нагло требует он. – Я тебя хочу!

– Я тебе не замена и никогда не стану чужой тенью!

Разозлившись, Глеб ударяет кулаком по бронированному стеклу.

– Это не так. Я отгрызу голову Адвокату за то, что он вбил тебе эту ложь!

– Он здесь не при чем. Просто сказал, что знал и что думает. Все остальное – твоих рук дело. Ты настроен против отца. Но почему тогда ты так же одержим идеей контроля? Настолько одержим, что подсунул мне фальшивых друзей и запер в золотой клетке? Сколько бы я томилась там, Глеб?! Ты хоть понимаешь, что я живой человек, а не кукла для секса. У меня будут дети, и они не станут жить в клетке. Ясно тебе это?!

– Кого ты ждешь? Мальчишек? Или девчонок?! Я хочу знать.

– Вариантов не так уж много. Либо это две девочки, либо два мальчика, либо мальчик и девочка, – похлопала себя ладошкой по животу. – Все здесь. Мое! От тебя там только случайный выплеск спермы. К слову, ты моей беременности не хотел и не удосужился поделиться причиной, по которой этого не хотел.

Глеб тяжело вздыхает.

– Я тебя не отпущу и не собираюсь стоять в стороне.

– Придется!

– Я могу все исправить. Не умею просить, привык брать. Но… Дай мне шанс, – выдавливает из себя треснувшим голосом. – Ты для меня больше, чем все, что я когда-то знал и хотел.

Я слишком сильно обижена

Хотела бы я ему отказать жестко, выставить свои условия. Не поддаваться на его провокации и давление.

Но его лицо… Его глаза, ставшие бесцветными провалами, напряжение в каждой клеточке тела говорят для меня откровеннее. В них больше глубинного смысла, чем в словах.

Я не могу плюнуть Глебу в душу, когда он приоткрыл ее для меня.

Совсем немного, скупо, в своем фирменном стиле, но Бекетов дал понять, что я для него дорога.

Одновременно стыд пронимает до самого копчика за свою слабость и бесхребетность. Я слабая рядом с ним. Если сдамся легко сейчас, так и останусь лишь Проблемой, которую он бережет от всего, кроме самого себя.

Боже, что же мне делать?! Я совсем запуталась!