Текст книги "Куплю твою любовь (СИ)"

Автор книги: Айрин Лакс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 31

Марианна

Я не верю, что все кончилось так внезапно. Возникает чувство, что я брежу или выдумала себе эту сказку, потому что реальность была слишком жестокой.

Поэтому я постоянно трогаю Глеба, прижимаюсь к нему крепко и просто не могу выпустить его твердой, сухой горячей ладони из своих.

Вцепилась в него креп-крепко, словно хочу врасти. Даже когда тепло машины меня убаюкивает и клонит в сон, заставляю себя проснуться и еще теснее, ближе приникнуть к Глебу.

Мы сидим на заднем сиденье, я лезу к нему с поцелуями. Он покровительственно обнимает за плечи и позволяет многое.

Просто сказка…

– Как ты так быстро меня нашел?

– Быстро? – усмехается. – Долго же. Как будто вечность прошла.

– И все же?

– Мобилизовали все силы, если в двух словах.

– Ты стрелял в Макса.

– Да.

– Он жив.

– К моему глубокому сожалению. Отец разрешил наказать его, но был против убийства. Расстроен, что Макс пошел на похищение и затеял свою игру.

– Твой отец должен знать еще кое-что. Когда было покушение в вашем поместье, его организовали с подачи Максима.

– ЧТО?!

– Он хвастался.

– Охренеть. Ты права. Отец должен знать. Вот же гнида! Зато с какой геройской рожей Макс кинулся за отцом в пекло.

– Он боялся, что отец все завещает тебе и не хотел этого допустить.

– У Макса все мысли только о деньгах и власти. Они его и подточили, как гниль, – роняет скупо Глеб. – Скоро приедем, тебе нужно отдохнуть! Тебя осмотрит врач.

– Я в порядке.

– Не спорь! – добавляет железных ноток в голос. – В этом вопросе ты сделаешь все, как я сказал. Без самодеятельности.

– Слушаюсь, кэп.

Целую его снова, не могу насытиться воздухом его губ, их твердостью и животным магнетизмом, исходящим от этого мужчины.

Все обиды ушли, просто растворились в суматохе и страхе за наше будущее.

– Я больше не хочу расставаться с тобой, Глеб.

– Не расстанешься.

Машина тормозит. Я выбираюсь из нее первой и забираю трость Глеба.

– Можно скажу кое-что?

– Валяй. Только палку верни.

– Мне нравится твоя трость, – шепчу в его губы.

– Ты врушка. Никому не нравятся хромые.

– Знаю одного мужчину. Сексуального, опасного, взрослого… Любимого, – добавляю последнее и только после этого передаю трость.

– Лисица. Ты мне нагло льстишь.

Уже вечер. Я подстраиваюсь под шаг Глеба, держась за его свободную руку. Неспешная прогулка до дома отца Глеба занимает некоторое время, и я наслаждаюсь каждым мгновением.

Не дойдя до порога дома, Глеб останавливается, переводя дыхание.

Я стараюсь не заглядывать ему в лицо с излишней тревогой, Глеб этого не потерпит. Но я чувствую, он устал. Просто пока не знаю, как сказать этому упрямому мужику, что даже железному человеку нужно иногда отдыхать.

– Я говорил с отцом, когда мне позвонил Адвокат. Он сказал кое-что, что мне не понравилось.

Настораживаюсь.

– Новое условие от твоего папаши?

– Не совсем. Он посоветовал мне не щелкать клювом. Мол, такая фифа, как ты, должна находиться под присмотром. Потом потребовал, чтобы у наших детей была фамилия Бекетовых и спросил, какую фамилию я хочу для них.

Едва дышу, не зная, что он скажет дальше. Мысли путаются, сердце выскакивает из груди.

– Я не могу допустить, чтобы ты и дети носили чужую фамилию. Хочу, чтобы ты стала Бекетовой Марианной, – выдыхает скороговоркой. Переводит дыхание. – Хочу этого не потому, что так надо. Просто хочу тебя в своей жизни. Тебя, детей и всего прочего хаоса…

– Это предложение руки и сердца?

– Да.

– Ущипни меня.

– За попку?

Мгновенно исполняет мою просьбу.

– Ой!

– Ты не спишь, Анна-Мария.

Я все еще не могу ничего сказать. Событий слишком много. Вдруг это происходит не со мной?!

– Эй, – гладит меня по скуле. – Ты должна ответить.

– Я должна сказать тебе «да»? Но я не скажу.

– Что?!

Глеб побледнел и крепче впился пальцами в мои плечи.

– Я скажу, что ты слишком долго думаешь, и должен был сказать мне это сразу же! Давно-давно! Еще когда мы разделались с Леней и его гадкой мамашей! – восклицаю и тискаю Бекетова за щеки. Всегда мечтала так сделать! – Купился! Улыбнись.

– Нет. Давай по форме. Ты выйдешь за меня?

– Да. Да, я выйду за тебя. Вот только где твое чертово кольцо?!

Бекетов поднимает мою руку и втягивает в рот безымянный палец, очертив языком круг.

Сексуально до дрожи.

– Я куплю тебе самое охуительное, – обещает он.

– Ты еще даже не начал искать.

– Но я найду. Обещаю. Такого, как у тебя, больше не будет ни у кого!

* * *

Сначала меня осматривает врач. Глеб находится рядом все время, а потом, после ухода врача, вынуждает лечь:

– Проблемная, тебе нужно отдохнуть.

– Тебе тоже, Глеб.

Глажу пальцами заострившиеся скулы на лице любимого мужчины. Он устал, вымотан. Видно же по залегшим, глубоким теням под глазами и глубоким бороздам морщин на лбу.

Но он находит для меня сил, чтобы улыбнуться.

– Нужно решить кое-что. Понимаешь же, Анна-Мария. Ты все понимаешь. Мне не нужно объяснять.

– Да. Но потом? Придешь ко мне спать?

– Только спать? – задумывается. – Я рассчитывал на поощрительный секс. Минет, на худой конец.

– Худой конец? Это ты так о своем толстом отзываешься? – хихикаю над своей пошлой шуткой.

– Какая ты стала пошлая и горячая штучка! – улыбается широко. – Я хочу остаться. Правда, хочу. Однако отцу я сейчас нужен больше. Он не соврал насчет рака, а новые подробности о делах Макса ударили по нему сильнее, чем он показывает.

– Тогда я буду ждать.

– Я обязательно к тебе приду.

Целую его, притянув к себе за шею. Глубокий поцелуй превращается в интимный танец – чувственный секс наших губ и языков. Постукивают зубы, плавятся разумные мысли, но вместе с этим приходит понимание, что теперь мы – точно одно целое.

– Иди, – отрываюсь со стоном. – Реши все, что нужно, и приходи.

– Подумаешь насчет моего конца? – поднимает уголок рта.

Ох, я таю от этой фирменной ухмылочки.

– Я даже знаю, что с ним сделаю, – посылаю воздушный поцелуйчик Бекетову.

Глеб направляется на выход.

– Что будет с Максом? – спрашиваю вдогонку.

– Я бы его убил, – отвечает просто. – Но отец будет против. Мы решим, как поступить с ним. Спи!

– Гле-е-е-еб! – зову его еле слышно.

– Что?

Посылает пытливый взгляд.

– Ты впервые сказал «мы». Про отца и про себя. Мы, – повторяю. – Это хорошо. Я рада, если у вас все наладится.

– Мы, – повторяет он. – Это не только его касается. Но и… – показывает на себя и на меня. – Нас тоже. Мы… – повторяет он, смакуя.

Его глаза горят. Становится физически больно смотреть в них.

Однако я все же смотрю и начинаю гореть в ответ.

– А еще ты меня любишь, – говорю, набравшись смелости.

Чувствую, что это так. Каждой клеточкой тела и души.

– Люблю.

Уходит.

Так просто.

Сказал самое сложное и просто закрыл дверь.

Одним словом перевернул мне душу, заставил сердце разрываться и фонтанировать счастьем.

Люблю.

* * *

Уснуть у меня так и не получилось. Слишком много переживаний за один день. Не могу остаться в стороне, когда внизу решаются важные вопросы.

Промучившись половину ночи, неслышно спускаюсь на первый этаж, иду в направлении громких голосов и прячусь за последним рубежом. Осторожно выглядываю из-за угла и смотрю в направлении гостиной.

Мужчины спорят.

Обстановка накалена предельно. Глеб и его отец пытаются переубедить друг друга, масла в огонь подливают близнецы, которые снова сплотились, чтобы не стать добычей Бекетовых.

Осторожно подбираюсь ближе, чтобы спрятаться за широкой, тяжелой портьерой, но в последний момент замечаю, что место уже занято.

Профиль мужчины я узнала сразу же.

– Лев! Ты подслушиваешь? – спрашиваю удивленно.

– Это ты собралась подслушивать, – отзывается невозмутимо. – Я же добываю важную информацию. Для тебя, между прочим. Я должен знать, о чем они собираются договариваться.

– И как успехи?

– Иди наверх. Это надолго. Здесь тебе нечего делать.

Стоило неприятностям испариться, как меня снова задвигают за кулисы.

Вздыхаю тяжело, почти мгновенно закашливаюсь.

– Накурили! Из-за сигаретного дыма даже дышать невозможно.

– Я говорил, что тебе сюда соваться не стоит! – безразлично заявляет Адвокат.

– Нужно как-то прекратить…

– Спор? Он едва начался. Тебя не услышат! – словно читает мысли, что я хочу встрять.

– Выстрели в воздух! – прошу мужчину.

– Из чего? Оружия у меня нет. Не пушку же доставать… – намекает на содержимое своих трусов.

– Боюсь, твоя пушка никого из них не впечатлит. Даже близнецов!

Адвокат аж поперхнулся.

– Ты просто мою пушку в деле не видела! – начинает оскорбленно.

– Надеюсь, никогда не увижу!

– Там есть на что посмотреть!

– Избавь меня от подробностей. Считай, что моим глазам будет слишком больно.

– Тебе такое просто не по зубам…

– Хватит нахваливать свои причиндалы! Разбей что-нибудь, если выстрелить нечем! – хватаю мужчину за рукав.

– Что именно?

– Да не знаю! Плевать. Тут все дорогое и настоящее. Бей, что хочешь! Только в ту сторону! – показываю пальцем. – Подальше от прохода.

– Почему?

– Потому что я не хочу идти по осколкам.

– Ох ты ж какая цаца! Русалкой тебе не стать…

– Ты разбиваешь или как? – начинаю злиться. – Ты вообще-то должен помогать мне совершать сделки.

– Сделки! Ты же хочешь перемирие. Что мне с этого перепадет?

– Я хорошо тебе заплачу. Но если откажешься – оплачу твои услуги за последний месяц носками. Самыми яркими, самыми вонючими китайскими носками…

– Матерь божья. Это же сколько вагонов с носками? – пытается сосчитать.

– Много. В них утонешь и твой дом, и твои виноградники! Причем, я буду считать, что расплатилась.

– Мы договаривались о другом.

– Да, но ты накосячил знатно!

– Ты же не знаешь, где я живу.

– Глеб ради меня узнает.

– Туше.

– Именно.

– Тогда давай вон ту вазу кину. Если уж речь зашла о китайцах, то грохнем вазу эпохи Цинь. Или Минь. Не силен в азиатской культуре…

– Неужели есть то, чего ты не знаешь! О… Я знаю, как тебя уесть, Лев! Я выучу китайский и буду давать тебе самые смешные прозвища…

– Ну-ну! Удачи. Китайский язык – сложный! – усмехается мужчина, направляюсь к вазе.

– Выучу. Я полиглот.

Бу-у-у-ух!

Ваза прилетает именно туда, куда я и захотела.

Эффект оказался тем, что надо.

Воспользовавшись молчаливой паузой, выхожу из укрытия.

– Можно открыть окно и освежить здесь?

– Мари! Ты должна спать! – хмурится Глеб.

– Вы орете. Не смогла спать.

Отец Глеба щелкает пальцами, прислуга, что подливает спиртное, отставляет в сторону бутылку рома, бросается выполнять поручение.

Я занимаю место рядом с Глебом на диване. Адвокат, немного помедлив, встает позади дивана.

– А это еще кто? – мгновенно напрягается Яков Матвеевич.

– Финансовый гений, гениальный юрист, Лев Эдуардович! – представляю мужчину.

Надеюсь, достаточно помпезно и внушительно.

– Надежный человек, – скупо добавляет Глеб.

– И что здесь делает этот гениальный и надежный человек?!

– Очевидно, представляет интересы Марианны, – вздыхает Бекетов.

– Я прослежу, чтобы сделки были составлены на условиях, выгодных Марианне Устиновой-Золотниковой, – серьезно заявляет Адвокат.

– А если я ничего подписывать не собираюсь? – усмехается Яков Матвеевич.

– Устные договоренности тоже считаются сделками.

– Даже письменные сделки нарушаются. Устные – тем более, – почему-то упорствует отец Глеба.

– Не рекомендую, – коротко отвечает Адвокат.

– Что?

– Предупреждаю, не угрожаю. Тем более, вы обо мне слышали и точно знаете, что я слежу… за исполнением крупных сделок.

– Отец, – просит Глеб. – Давай не будем сейчас срач разводить? Уверен, ты о нем слышал. Так что не ломай комедию, будто его не знаешь.

– Знаю! И теперь не уверен, стоит ли при нем обсуждать наши дела и составлять договоры! Прицепится к букве, вырвет страницу!

– Почту за комплимент, – отзывается Адвокат. – Могу сказать о вас тоже самое.

– Вы закончили лизать друг другу жопы? – прерывает обмен любезностями Глеб. – Мы так и не решили, что делать с этими… – смотрит яростно на Бергеров. – До сих пор не разбираюсь, кто из них кто.

– Вон тот – Дитмар. Слева – Эдвард, – объясняю я.

– Я знаю. Сказал так лишь к тому, что мне плевать, кто будет лежать в могильной яме слева, а кто справа. Они должны поплатиться! – говорит едва слышно, с ненавистью.

– Предлагаю вернуться к первоначальной сделке! – улыбается Эдвард. – Марианна вкладывается в наше предприятие. Мы возвращаем Бекетовым их ценности… Разделяем границы и не мешаем бизнесу друг друга.

– Наглая морда! – фыркает отец Глеба. – Теперь я понимаю, как вам удалось выжить своего папашу из компании. Но я против таких условий!

– Может быть, не будет никаких условий, кроме одного? – говорю я. – Перемирие!

Пока мужчины молчат, скорее насмехаясь, чем всерьез обдумываю призрачную, хлипкую возможность перемирия, снова начинаю говорить.

– Пусть это будет моим свадебным подарком от всех, кто здесь присутствует!

Стало тихо.

– Глеб сделал предложение? – интересуется Яков Матвеевич. – Где же кольцо?

– Пока не нашел кольцо, достойное Марианны, – отвечает Глеб.

Не стал отнекиваться, думаю радостно.

Не стал прятать наши отношения и открещиваться, что он их не хочет!

– Надо подумать о брачном договоре, – размышляет вслух Адвокат. – Я набросаю варианты, нужно обговорить ряд нюансов, составить гарантии для обеих сторон.

– Какой нам резон соглашаться делать такие подарки? – интересуется Эдвард.

Дитмар шикает на своего брата.

– Бекетовы вас раздавят. Если еще и Марианна вложится в теперь уже семейное предприятие, – отвечает за всех Адвокат. – Можете прямо сейчас примерять дешевые костюмы.

– Я предлагаю вот что: Дит и Эд вернут Бекетовым семейную реликвию, Яков Матвеевич перестанет прессовать Бергеров, Глеб пообещает не преследовать близнецов за угрозу моей жизни, – перечисляю нюансы. – Я согласна вернуться к сделке с Бергерами, но…Но процент хочу получить больше, чем мы договаривались изначально. Теперь я хочу двадцать процентов!

– Двадцать процентов?! – возмущен Эдвард. – Это грабеж.

– Мы согласны! – перебивает его Дитмар.

– Ты не слышал мое мнение на этот счет?

– Слышал и мне плевать. Я даже согласен целиком из своей доли по этим счетам платить. Мы согласны! – повторяет Дитмар с нажимом. – Эд, ты и сам знаешь, что я прав. Скажи спасибо, что мы живы и даже вернулись к выгодной сделке!

– Кажется, этот расклад будет выгоден всем! Разве не так? – спрашиваю я.

– Ты с ума сошла, Проблема? – шипит Глеб, сжав пальцами мою талию, словно стальными клещами. – Хочешь лишить меня законного права мстить?!

– Я хочу подарить тебе возможность заняться другим.

– Чем же?!

– Да чем угодно! Тем, чем тебе самому хочется! Кроме того, Бергеры не хотели, чтобы все зашло слишком далеко. Они не знали, на что будет способен Макс, чтобы отомстить… Дитмар вообще был не в курсе сделки с Максимом. Когда Эд понял, что Макс перегибает палку, то вступился! Он мгновенно понял, что я блефую, изображая схватки, но рискнул жизнью, чтобы вызвать скорую, и дать знать обо мне. Я думаю, что… – выдохнув, завершаю свою речь. – Все, здесь присутствующие, заслужили второй шанс.

– Все, кроме Макса, – уточняет Глеб.

– Макс отправится в одиночную камеру, в тюрьму самого строгого режима, – с сожалением заключает Яков Матвеевич. – На весь остаток жизни.

Отцу Глеба приходится сделать паузу, чтобы помолчать, небольшой остановкой выражая сожаление.

– Откровенно говоря, если не брать в расчет деньги, предложенное Марианной максимально приближено к тому, чего я хотел в глубине души, – добавляет Яков Матвеевич.

– Да ну? Но только что ты качал здесь за другое! – удивляется Глеб.

– Я же бизнесмен и самый старший из Бекетовых! Не могу допустить ущемления интересов семьи.

– Предложенное Марианной никого не ущемляет! – поддерживает меня Дитмар.

Вижу, что Эд не со всем согласен, считает, что мои условия – слишком грабительские.

– Не будь жмотом, Эд! – толкает его в плечо Дитмар. – Мы можем расшириться, наверстаем упущенное. Это ли не повод для радости?

– Хорошо, – решается Эдвард. – Я согласен на свадебный, мать его, подарок.

– С одним «но»! – внезапно загорается Дитмар.

– С каким «но»? Вам, бобики, дали шанс, а вы нос воротите?! – злится Глеб.

– Условие всего одно! Нас пригласят на свадьбу! Ваш повар явно постарается на славу! – причмокивает губами Дит.

– Обжора! – язвит Эд. – Но да… Прошлый праздник в поместье Бекетовых был обгажен. Есть шанс реабилитироваться.

– Значит, мы договорились? – уточняю с учащенным сердцебиением.

Несколько секунд тишины, молчаливые игры в гляделки.

Решительные кивки.

Договорились!

Даже не верится…

Глава 32

Марианна

После заключения перемирия близнецы покинули поместье Бекетовых.

Ехать в другое место было уже слишком поздно. Я согласилась ночевать в доме Бекетова-старшего. Только пришлось отправиться в спальню первой, Глеб сказал, что еще немного задержится рядом с отцом.

Я отправилась в ванную комнату, чтобы принять душ. Мне казалось, сигаретный дым впитался в волосы и захотелось его смыть, как и напряжение после сложного разговора.

Возвращаюсь в спальню, а Глеб уже там, у окна. Он чуть-чуть поворачивает голову вправо, чтобы показать: он заметил мое появление. Он все кругом замечает, как сверхчувствительный радар.

Подхожу к нему, опустив ладони на плечи и, наклонившись, втягиваю запах волос. Впитываю каждой клеточкой тела запах любимого мужчины…

Он перехватывает мою ладонь и целует, потершись щетиной.

– Пойдем на кровать?

– Да. Сейчас.

– Устал?

Хмурится в ответ, не желая признавать, что вымотался до предела.

– Я смертельно устала. Так много событий за прошедшие сутки…

– Плюс беременность, – констатирует факт.

Бекетов разворачивает кресло в мою сторону.

– Ты так и не сказала, кого ждешь.

– Мальчишки, – улыбаюсь. – Ты рад?

– Будет громкая ватага сорванцов.

– Оу… Ты хочешь еще? Кроме этих двоих?

– Ты хочешь.

– Но не ты?

– Я буду рад исполнить твое желание.

– Хитрец.

Глеб притягивает меня к себе на колени.

– Это кресло рассчитано на такие нагрузки?

– Оно увезет даже слона. А ты всего лишь маленький слоненок.

– Что-о-о-о-о-о-о?!

– Проблемной тебя называть уже как-то несерьезно.

– Но слоненком серьезно?

Глеб кивает с самым невозмутимым видом.

– Неужели ты не шутишь? – спрашиваю ошарашенно.

Едва заметно приподнимает вверх уголок губы.

Шутит!

– Гад! Бекетов, какой же ты все-таки гад!

Встаю решительно с его колен, он успевает обхватить меня за бедра и усадить обратно так, чтобы его напряженный член уперся в мою попку.

– Ты же устал! – шепчу, прикусив губу.

– Очень. Мне нужна зарядка для бодрости!

Широкая мужская ладонь беспардонно задирает мою сорочку и разводит бедра в стороны.

– Еще шире. Раздвинь ноги! – требовательно.

Я чувствую, как трусики становятся лишними в этот миг, лишь от одних властных интонаций и ощущения жара мужского тела за моей спиной.

Бекетов гладит пальцами мои бедра, рисуя спирали. Второй рукой накрывает потяжелевшую грудь, сминая.

Издаю глубокий, протяжный стон. Сама двинула бедрами, чтобы еще крепче прижаться.

– Глеб, я тебя хочу.

– Еще скажи.

– Хочу тебя…

Пальцы подбираются ближе и ближе к сокровенному.

– Маловато страсти, – цепляет подушечками край трусиков.

– Не томи… – задыхаюсь.

– Иначе что?

– Иначе я тебя сама возьму и…

– Скажи это.

– Трахну! – содрогаюсь от сильного желания.

– О… – выдыхает.

Одновременно сдвигает пальцами мои трусики и вторгается в лоно двумя пальцами.

– Мокрющая. В самый раз…

– Еще! Глеб… Еще!

Он едва двигает пальцами, растягивая, пробуя войти глубже. Меня сводит спазмами сильнейших желаний, и возбуждение нарастает слишком быстро.

Я крепче прижимаюсь к нему и рефлекторно развожу бедра шире, чтобы он был еще глубже.

– Пожалуйста! – всхлипываю.

Он резче загоняет в меня пальцы.

– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… – хныкаю.

Не в состоянии насытиться. Хочу больше и резче, глубже.

Ощущаю его руки между своих ног, но этого все еще недостаточно.

Я хочу сильнее чувствовать его пальцы, сжимая.

Жажду принадлежать ему полностью.

Я наслаждаюсь тем, что он делает с моим телом. Заставляет извиваться, подставляться под умелые пальцы и вымаливать его член.

– Глеб!

– Что?

Он дышит чаще и тяжелее. Хватка на груди становится безжалостной.

Он властно сжимает меня. Движется пальцами внутри меня.

– Хочу на твой член. Хочу его прямо сейчас! Ай!

Глеб укусил меня за плечо.

Поцеловал и снова прикусил, алчно всосав кожу.

– Тогда разденься…

Его пальцы выскальзывают из меня, сразу становится пусто, но жаром все еще распекает изнутри.

Пока стягиваю сорочку через голову, Глеб разворачивается на кресле, подъехав к большому зеркалу.

Замирает возле него ненадолго и фиксирует кресло так, чтобы оно не двигалось.

– Глеб?

– Сюда иди! Терпеть не могу видеть это, – кивает на отражение. – Хочу заменить другой картинкой.

– Ох! Но я же такая круглая. Я думала, что ты захочешь переместиться на кровать.

– Хочу, – наклоняет голову. – В отношении тебя я много чего хочу.

Он медленно, как стриптизер, расстегивает рубашку. Я начинаю задыхаться, наблюдая за танцем его пальцев, расстегивающих пуговицы.

Так медленно. Жестоко. Расчетливо. Спокойно…

Он не сводит льдистого взгляда с моего лица. Я ни за что не перестану смотреть, как он обнажается для меня. Будь хоть потоп, хоть падающий метеорит… Все подождет!

Раскачанная грудь стала еще более широкой, плечи бугрятся мышцами.

Когда расстегнутая рубашка доходит до пресса, я издаю жалкий звук. Как будто мяукнула голодная бездомная кошка, впервые попавшая в теплые и заботливые любящего хозяина.

Больше не могу просто стоять и смотреть. Подхожу к нему и опускаюсь на колени, вцепившись пальцами за ремень его брюк.

– Можно? – царапаю металлическую пряжку ремня.

Облизываю губы, не в силах сдержать желание. Буквально всей кожей чувствую, как его взгляд становится непроницаемо темным.

Тяжелый, сосредоточенный, не пропускающий ничего.

Разрываюсь на части от желания. Тело пульсирует и требует большего. Соски набухли и стали острыми.

Я прижимаюсь к коленям Глеба телом. Ткань царапает мою грудь, причиняет дискомфорт.

Трусь об него еще грудью, простонав.

– Черт! – дергает губами. – Должно быть, ты весь ковер залила…

– Скоро ты это узнаешь, а пока…

Его зрачки стали пугающе огромными, полностью черными, не оставив просвета для светлой радужки. Он тянется ко мне, алчно запускает руку в волосы, наматывая их на кулак с удовольствием, отразившемся на суровом лице.

Второй рукой помогает мне, распускает ширинку и мгновенно тянет лицом к паху.

– Бери в рот.

До мурашек.

Мои намерения распалены до предела. Тело стало огнем, и приказной тон лишь подбрасывает пищу порочным желаниям.

Глажу огромную выпуклость под черными боксерами. Втягиваю носом терпкий запах, в котором совсем не осталось льда, только жар будоражащий мои рецепторы.

Стягиваю боксеры вниз, по его мускулистым бедрам. Глеб совсем немного ослабляет хватку, но не выпускает контроль из рук.

Чувствую, что как только возьму его в рот, как только толстый конец упрется в глотку, он станет двигать моей головой, засаживая, как поршень.

Безжалостно и грубовато, одержимо…

Между ног становится совсем липко и влажно. Должно быть, Глеб прав. Я испачкала ковер своим возбуждением и теку без конца, как сучка.

– Ох… Глеб, – облизываю губки, когда полностью обнажила член.

Он идеально твердый, просится в мою ладонь. Сжимаю пальцами и провожу по всей длине, кайфуя от ощущения раскаленной, твердой плоти. Под тонкой, нежной кожей выделяются толстые канаты вен. Я хочу повторить их рисунок языком. Всех до единой.

– Соскучилась по нему? – спрашиваю хрипло.

– Очень.

– А я по твоему рту…

Бекетов едва заметно делает движение, намекая, что пора бы приступить к главному – отсосать ему.

Снова трусь об него грудью. Заострившиеся соски покалывает от каждого прикосновения.

Сжимаю пальцами член у самого основания, накрываю ртом головку, слизывая смазку кончиком языка. Разношу по кругу, пробую лакомство.

– Соси! – требует.

– Я едва начала.

– Уже хочу глубоко тебе в глотку, – дрогнул всем телом. – Я этого был лишен несколько месяцев и ты даже не представляешь, как я тебя выдеру, когда снова буду в форме.

– Ты в идеальной форме.

– Ты знаешь, о чем я.

– Даже не представляю. Ты всегда мой самый лучший, любимый… – очерчиваю новый круг. – Единственный, – шепчу, заглянув в его глаза.

Он безотрывно смотрит. Сказав последнее, втягиваю его плоть в рот, помогаю себе языком, прокладывая горячую, влажную дорожку.

Задерживаю дыхание и делаю так, чтобы он сразу же вошел максимально глубоко. Медленно и безотрывно, как горячий нож в масло.

Глеб цепляется за подлокотники кресла свободной рукой, всем телом подается вверх.

– Да, – стонет, двигая бедрами. – Да… Еще…

Говорить у меня уже не получается. Я активно всасываю его целиком, задержав на максимальной глубине.

Едва дышу. Просто замираю, чувствуя, как конец его члена уперся в глотку и пульсирует.

Немного назад, снова на исходную точку.

– Блять…

Он выдыхает только матом и почти не дышит, трясется.

Значит, все правильно, как ему нравится…

Еще и еще… Точно так же, как первый раз.

Гнет ладони становится невыносимо тяжелым. Пальцы жестче зарываются в волосы.

– Еще хочу! Расслабь… – мнет пальцами горло. – Я сам.

Опускаю вниз ресницы, перевожу дыхание. Потом снова распахиваю глаза и смотрю на его лицо, искаженное, красивое, суровое, сложенное из острых углов. Но я вижу его целиком и улетаю от того, как он для меня красив. Просто… охуенный. Если бы могла сказать, пожалуй, именно так выразилась бы, истратив квоту на нецензурную брань, спустив на одно единственное словцо.

– Ну зачем ты такая? – спрашивает почти нежно.

Потом крепче перехватывает меня за волосы и просто управляет моей головой. Насаживает на свой член.

Слюна стекает вниз по губам, натянутым до предела. Железо напряженного члена алчно раскрывает глотку, ударяя в нее молотом.

Жестко. Грубо. Ритмично…

Я начинаю теряться в этих ощущениях. Не могу прервать зрительный контакт, не могу не смотреть, на его лицо, а он с удовольствием смотрит, как мои мокрые губы натянуты, а толстый член ритмично исчезает у меня во рту.

Смотрит и хищно скалится.

– Моя.

Дрогнул, ускорился.

– Моя. Моя. Моя… – вдалбливает в глотку.

Я чувствую, как он становится толще и еще больше у меня во рту.

– Опусти пальцы. Кончи вместе со мной, – выдыхает едва слышно.

Успеваю выполнить его просьбу.

Голова начинает кружиться…

– Моя! – последним алчным рывком натягивает до самого основания и замирает, содрогнувшись. Изливает теплое семя в мой рот, кончает, продолжая хрипло нашептывать, что я принадлежу ему целиком…

– Поднимись, – осторожно отстраняет.

Его ладонь крепкая и сухая, когда он помогает мне подняться с колен.

Тянет за запястье и облизывает пальцы, влажные от того, как я ласкала себя.

Потом вынуждает сесть сверху и глубоко-глубоко целует. Его язык и губы утягивают мои в водоворот.

Скользит, кружит, снова скользит и проникает глубоко и резко. Трахает мой рот, вызывая новый прилив желания.

– Бекетов, – стону в его рот.

Он жадно ловит мои губы, покусывая. Не позволяет оторваться.

Взгляд блестящий, но словно поплывший. Наверное, я тоже такая – дезориентированная, жадная, дорвавшаяся до десерта.

– Люблю тебя, – говорит первым.

– Признания после оргазма не считаются.

– Мои считаются. Ведь я сказал это до того, как вытрахал твой ротик.

– Или я трахала тебя своим ротиком?

– Мне нравится, когда ты немного пошлая.

Бекетов ищет взглядом кровать.

– Я еще хочу.

Опускаю руку, найдя его член, который мягко пружинит в ладонь и снова становится налитым, угрожающим.

– Передумала?

Скольжу по нему пальцами…

– Ни за что. Мне можно. Врач разрешил…

– Какое совпадение! – хмыкает. – Мне тоже можно. Тебя. В больших количествах.

– Тогда чего же мы ждем?!

Я соскальзываю с его колен, чтобы расшнуровать ботинки и стянуть с ног носки, брюки вместе с трусами. Бекетов не возражает, позволяет мне помочь ему совсем немного.

– Тряпки – это женское, – говорит он. – Но встану я сам.

Не имею права лишать его такой возможности и просто опускаюсь на кровать. Легла на бок, подперев голову одной рукой. Согнула ногу в колене, отвела бедро в сторону и опустила пальчики на клитор, балуя его лаской.

– Марианна! – возмущенно. – Ты что творишь?

– Стимулирую тебя.

– Я тебя за такой стимул в попку выдеру.

Сжимаюсь от его угрозы – немного пугающей и запретно-сладкой.

– Потом, – милостиво опускает планку. – Все-таки ты на большом сроке. Но как только родишь, готовь свою попку. Она будет отжаренной на максималке…

Пальцы быстрее порхают по чувствительному местечку.

Бекетов поднимается с кресла, держась за него, и делает два медленных шага без трости и костылей. Я возбуждаюсь еще больше, наблюдая за ним и, когда он опускается на кровать, просто припадаю к нему, целуя.

– Я тебя обожаю. Это было очень… Сильно! Я тебя хочу еще больше. Еще! – нападаю на него, утянув спиной на кровать. – Я тебя замучаю, зацелую… Теперь ты от меня не отвертишься! – шепчу между поцелуями.

– Ты тоже. Дай лечь поудобнее.

Перебирается на кровати. Я наблюдаю за тем, какими стали его плечи и руки – еще более сильными и рельефными.

Они сводят меня с ума. Он сводит меня с ума. Срывает границы…

Потом манит меня к себе всего лишь пальцем, но я готова отдаться ему целиком – и душой, и телом.

Забираюсь сверху. Бекетов гладит меня ладонями, концентрируется на ягодицах и подталкивает вверх.

– Садись.

Не понимаю. Я и так сижу.

Легким толчком он приподнимает меня за попку и… сам сползает немного ниже, одновременно заставляя придвинуться.

Неужели это то, о чем я подумала?!

Меня мгновенно бросает в пекло его взгляда. Пронимает смущением, от того, что между ног настолько мокро и становится только хуже, когда я понимаю, что сейчас лицо Глеба как раз напротив моей промежности.

– Какая ты розовенькая… – дотрагивается носом, проводит по бедру. – Охуительно пахнешь.

Его губы перебиваются все выше и выше.

Потом он крепко обхватывает меня под ягодицы и просто сажает себе на лицо.

– Глеб! – трясусь от понимания, что это, блин, реально!

– Я же обещал тебя вылизать. Неужели ты подумала, будто я не исполню своего обещания?

Тепло его дыхания ласково щекочет сокровенные местечки.

– Держись за спинку кровати, – последний совет.

Потом он начинает лизать.

Боже! Только от одного этого слова меня начинает скручивать вожделением.

Кончик его языка неспешно рисует спирали. Сначала широкую, потом все уже и уже, когда наконец, не смыкается точкой на самой мякоти, двигаясь по небольшому кругу.

Затем широкой, влажной дорожкой поднимается выше, к клитору, толкая его самым кончиком.

– Бекетов!

Пытаюсь сдержаться, чтобы не орать и не подмахивать бедрами навстречу его рту и языку.

– Не стесняйся, – выдыхает алчно. – Я этого сам хочу.

Глаза закатываются от удовольствия.

Пляска языка на клиторе становится острее и ритмичнее. Безжалостнее. В какой-то миг, разгорячив меня до предела, Бекетов прикусывает его совсем немного, лижет языком и толкает меня в пропасть оргазма.