Текст книги "А ЕСТЬ А"
Автор книги: Айн Рэнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)
Единственным следствием этой убийственной доктрины стало то, что из жизни исчезла нравственность. В вас укрепилось убеждение, что законы морали не имеют отношения к практике жизни, они лишь препятствуют и угрожают ей, что человек живет в джунглях безнравственности, где все дозволено и все возможно. И в этом тумане перевернутых определений, ледяным холодом сковавших обессиленный разум, вы уже не осознаете, что то, что ваша доктрина причислила к пороку, на деле является добродетелью и условием жизни. Вас убедили в том, что истинное, неоспоримое зло и есть практически необходимое средство для жизни. Забыв о том, что непрактичная добродетель требует жертвовать собой, вы поверили, что самоуважение непрактично. Вы забыли, что так называемое практичное зло созидает; вы поверили, что грабить практично.
Беспомощно, как ветка на ветру, раскачиваясь в чаще нравственного произвола, вы не осмеливаетесь ни полностью отдаться злу, ни жить полной жизнью. Когда вы поступаете честно, вы ощущаете себя доверчивым идиотом; когда обманываете, вас мучит страх и раскаяние, и ваши страдания растут от сознания, что вы обречены на постоянное страдание. Вам жаль людей, которыми вы восхищаетесь, вы уверены, что они обречены. Вы завидуете людям, которых ненавидите, и полагаете, что они хозяева жизни. Вы беспомощны перед подлецами; вы верите, что зло победит, поскольку мораль бессильна, – она ведь непрактична.
Нравственность для вас – призрачное чучело, сляпанное из долга, скуки, страха перед наказанием, боли, гибрид вашего первого школьного учителя и налогового инспектора, чучело, которое стоит в пустом поле и размахивает палкой, отпугивая ваши наслаждения, а наслаждение для вас – это одурманенный винными парами мозг, безмозглая и безотказная девка и тупой азарт игрока, который ставит на бегах, уповая на авось. Для вас наслаждение не может быть нравственным.
Если вы разберетесь в том, во что верите, то обнаружите, что в основе вашей веры лежит уродливое представление о том, что нравственность – необходимое зло. Но это означает тройное проклятие: прокляты жизнь, добро и вы сами.
Не удивляет ли вас, что в вашей жизни нет достоинства, в любви – огня, что вы умираете без борьбы? Не удивляет ли вас, почему, куда бы вы ни бросили взгляд, вас ждут одни вопросы, на которые нет ответа, почему вас раздирают неразрешимые конфликты, почему всю жизнь вам приходится преодолевать какие-то препятствия, делать выбор между душой и телом, между рассудком и плотью, безопасностью и свободой, личной выгодой и общественным благом?
Вы озабочены, потому что не нашли ответов, но как вы рассчитывали их найти? Ведь вы отрицаете инструмент разрешения – свой разум, а потом жалуетесь, что вселенная – сплошная загадка. Вы выбросили ключи, а потом жалуетесь, что вам не попасть ни в одну дверь. Вы отправились на поиски иррационального, а потом жалуетесь, не видя смысла бытия.
Вот уже четвертый час, слушая мои слова и стараясь отмахнуться от них, вы отгораживаетесь трусливой формулировкой: мы не обязаны доходить до крайностей. Крайность, которой вы всегда старались избежать, заключена в том, что надо признать: реальность превыше всего, А есть А, истина истинна. Ваш моральный кодекс, невыполнимый на практике, требующий выбирать между ущербностью или смертью, – этот кодекс приучил вас растворять мысли в тумане, избегать точных определений, делать понятия приблизительными, правила поведения эластичными, уклоняться от принципов, всегда идти на компромиссы в вопросах аксиологии, идти посредине любой дороги. Этот кодекс вырвал у вас признание существования сверхъестественного и тем самым заставил вас отвергнуть первичность реального мира. Таким образом, этические суждения потеряли смысл, а вы лишились способности разумно рассуждать.
Этот кодекс запрещает вам бросить первый камень, но и запрещает признать тождественность камней и не дает возможности определить, когда вас побивают камнями и побивают ли вообще.
Человек, который отказывается рассуждать, который и не соглашается, и не противоречит, который заявляет, что нет ничего абсолютного и поэтому он может избежать ответственности, – именно этот человек в ответе за всю ту кровь, которая ныне проливается в мире. Реальность абсолютна, бытие абсолютно, пылинка абсолютна, точно так же, как абсолютна человеческая жизнь. Мы живем или умираем – и это абсолютно. Абсолютно и то, сами ли вы съедаете свой завтрак, или смотрите, как он исчезает в желудке паразита.
В каждой проблеме есть две стороны, одна верна, другая нет, середина – всегда зло. Тот, кто не прав, еще сохраняет какое-то уважение к истине, хотя бы потому, что признает ответственность выбора. Но человек посередине – негодяй; он закрывает глаза на истину, притворившись, что не существует ни ценностей, ни выбора между ними; он готов отсидеться в стороне во время битвы, чтобы потом извлечь пользу из пролитой крови героев или ползти на брюхе к победившему злодею; он отправляет в тюрьму и грабителя, и ограбленного, а споры разрешает, приказывая и мыслителю, и глупцу пройти свою часть пути навстречу друг другу. Но в любом компромиссе между пищей и ядом выиграть может только смерть. Любой компромисс между добром и злом на пользу только злу. Из хороших людей отсасывают кровь, чтобы напоить ею людей плохих, а соглашатель выполняет роль соединительного шланга.
Со своей половинчатостью, ущербным разумом и трусоватой натурой, рассчитывая обмануть реальность мира, вы обманули себя и стали жертвами собственного притворства. Когда люди начинают считать добро относительным, тогда зло становится абсолютным; когда люди равнодушны к благородной цели, мерзавцы подменяют ее целью подлой, и тогда перед вашими глазами разворачивается позорный спектакль: добро раболепствует, торгуется, интригует, а зло раздувается от сознания собственной силы и непреклонности.
Как вы уступили позиции фанатикам силы, когда они настояли на том, что поиск истины свидетельствует о невежестве, так и теперь вы уступаете им свои позиции, когда они во всю глотку кричат, что нравственное суждение безнравственно. Когда они визжат, что уверенность в правоте – свидетельство эгоизма, вы спешите успокоить их и говорите, что ни в чем не уверены. Когда они требуют признать, что упорствовать в убеждениях аморально, вы заверяете их в отсутствии у вас каких-либо убеждений. Когда громилы из народных республик Европы злобно обвиняют вас в нетерпимости, потому что не согласны считать ваше желание жить и их стремление убивать вас простым расхождением во взглядах, вы начинаете пресмыкаться перед ними и торопитесь убедить их, что вы вовсе не нетерпимы ко всякому ужасу. Когда какой-то босяк в азиатских трущобах вопит: «Как вы смеете быть богатыми!» – вы извиняетесь, умоляете о терпении и обещаете раздать все свое состояние.
Вас завело в тупик ваше предательство, когда вы отказались от права на жизнь. Вначале вы надеялись, что это просто компромисс, и признали, что жить для себя нехорошо, а жить для детей нравственно. Потом вы признали, что жить для своих детей тоже эгоистично, а нравственно жить для людей, для коллектива. Затем вы признали, что жить для коллектива эгоистично, а для своей страны нравственно. А теперь вы отдаете эту величайшую из стран мира на съедение бродягам со всех концов света и считаете уже, что жить для своей страны аморально, что ваш нравственный долг – жить для всего мира. Если у человека нет права на жизнь, у него нет права на ценности и он их не удержит.
В конце этого пути, после непрерывных предательств, лишившись средств защиты, уверенности в себе, чести, вы совершаете последний акт измены и расписываетесь в умственном банкротстве: фанатики силы из народных республик провозглашают себя борцами за разум и науку, и вы соглашаетесь с этим и спешите уведомить, что основой всего считаете веру, что разум на стороне ваших губителей, а на вашей стороне – вера. Убивая остатки разума и честности в искаженном, перевернутом сознании своих несчастных детей, вы заявляете, что у вас нет логических доводов в пользу тех идей, на которых была основана эта страна, что нет разумного оправдания для свободы, собственности, справедливости, права, что все это зиждется на мистическом прозрении и может быть принято только в акте веры, что с точки зрения логики и здравого смысла противник прав, но все равно вера выше разума. Вы учите своих детей, что вполне разумно воровать, мучить, порабощать, экспроприировать, убивать, но надо сопротивляться искушению логикой и придерживаться представления об иррациональности мира. Вы внушаете им, что небоскребы, фабрики, радио, самолеты – продукт веры и мистического прозрения, в то время как эпидемии, голод, концентрационные лагеря и массовые расстрелы – продукт жизни, построенной на разуме, что промышленная революция возникла как мятеж верующих против века логики и разума, известного как средние века.
Одновременно, не переведя дух, вы внушаете тому же ребенку, что бандиты, которые стоят у власти в народных республиках, превзойдут нашу страну по уровню производства, поскольку они руководствуются наукой; но нам не следует, говорите вы, увлекаться материальными благами, а следует отказаться от материального благополучия. Вы заявляете, что идеалы бандитов благородны, – но на деле они им не следуют, а вы следуете; что когда вы боретесь с бандитами, то делаете это только для того, чтобы осуществить их цели, поскольку они их осуществить не могут, а вы можете; и что бороться с ними надо так, чтобы опередить их и самим раздать свое имущество. И после всего этого вы еще удивляетесь, почему ваши дети выступают в поддержку народных республик, находят свой идеал в тех мерзавцах, которые их возглавляют, или же просто вступают в преступный мир. Вы удивляетесь, почему бандиты все время расширяют сферу своих завоеваний, так что они стоят уже у вашего порога. Вы вините в этом человеческую глупость, полагая, что массам отказано в разуме.
Вы притворяетесь, что не замечаете открытого, массированного наступления бандитов на человеческий дух, но ведь факт, что в фокусе самых злобных их атак мышление, которое они объявляют преступным деянием, за которое следует строго карать. Вы не хотите видеть, что большинство мистиков силы начинали как мистики духа, что они проявляют себя то в одном, то в другом качестве, что люди, которых вы именуете материалистами и идеалистами, всего лишь две половины, результат расчленения единого человека, который постоянно ищет цельности, но ищет ее в метаниях между уничтожением плоти и уничтожением духа – то в одном, то в другом направлении. Эти люди бросают ваши колледжи и отправляются бродяжничать по миру от рабских бараков Европы до мистических трясин Индии, лишь бы укрыться от реального мира и голоса разума.
Вы отчаянно и лицемерно цепляетесь за веру, чтобы не видеть того факта, что бандиты крепко держат вас в узде, и этой уздой служит ваш моральный кодекс. Для вас бандиты – носители морали, в которую вы сами уверовали лишь наполовину, а наполовину уклоняетесь от нее. Свою мораль они проводят в жизнь так, как ее только и можно проводить: превращая мир в жертвенный костер. Ваш моральный кодекс запрещает вам бороться с ними так, как только и можно с ними бороться, – решительно и бесповоротно отказавшись играть роль тельца, обреченного на заклание, жертвенного животного, громко и гордо заявив о своем праве на жизнь, ибо чтобы окончательно и бесповоротно сломить их с полным сознанием своего права на бой и победу, вам надо отбросить вашу мораль.
Вы надеваете шоры, потому что ваше достоинство обмануто идеей бескорыстия, которого у вас никогда не было и которое на деле вы никогда не практиковали. Но вы так Долго притворялись бескорыстными, что одна мысль расстаться с бескорыстием приводит вас в ужас. Нет ценности выше, чем чувство собственного достоинства, но вы вложили его в фальшивые акции, и ваша мораль завела вас в за падню, так что теперь вы вынуждены, чтобы сохранить уважение к себе, отстаивать доктрину самоуничтожения. С вами сыграли злую шутку: потребность в уважении к себе, которую вы не в состоянии ни объяснить, ни определить, принадлежит моей морали, а вашей она чужда; она примета моего морального кодекса, мой аргумент в терзаниях вашего духа.
Какое-то внутреннее ощущение, которое человек не может себе объяснить, но которое появилось и укрепилось в его сознании, как только он усвоил факт своего существования, как только он понял, что ему приходится выбирать, однозначно подсказывает ему, что чувство достоинства, самоуважение необходимо ему как воздух, что это для него вопрос жизни или смерти. Будучи существом, обладающим сознанием и волей, он понимает, что должен знать себе цену, чтобы жизнь сохранила для него смысл. Он понимает, что должен быть прав. Быть неправым опасно для жизни; быть неправым человеком, то есть злом, означает быть нежизнеспособным.
В основе всякого поступка лежит воля человека; простой акт добывания и поедания пищи предполагает, что тот, кто ее потребляет для продления своей жизни, заслуживает этого продления. Поиск наслаждения предполагает, что тот, кто его ищет, заслуживает его. Самоуважение безусловно необходимо, здесь у человека нет выбора, он может выбирать только критерий, по которому оценивает его. И вы совершаете роковую ошибку, когда переключаете это спасительное средство на цели саморазрушения, избирая ту шкалу оценок, которая противопоказана жизни и настраивает достоинство человека против реальностей мира.
Беспричинная неуверенность в себе, ощущение неполноценности, скрываемая от других неадекватность по сути есть проявление в человеке тайного страха оказаться неспособным жить. Но чем больше страх, тем яростнее человек цепляется за убийственные, удушающие его принципы и доктрины. Человеку не дано пережить момент, когда он признает, что он есть зло, которому нет спасения. Признай он это, и за этим тотчас последует самоубийство или без умие. Чтобы избежать этого, всякий, кто взял иррационализм за принцип, начинает обманывать, уклоняться, закрывать глаза на факты; обман закроет ему путь к счастью, жизни, реальности, разуму. В конце концов он потеряет уважение к себе, хотя и будет долго цепляться за иллюзию человеческого достоинства, страшась признаться, что утратил его. Тот, кто страшится идти навстречу проблеме, верит в худшее.
Вашу душу постоянно терзает чувство вины, но не потому, что вы совершили какое-то преступление, не из-за неудач, ошибок и недостатков, а из-за вашей страусиной привычки не замечать фактов и тем самым пытаться уйти от них. Это не какой-нибудь первородный грех или врожденный дефект, а ваш кардинальный недостаток – отказ думать, нежелание размышлять. Чувства страха и вины постоянно гнездятся в вас, они реально живут в вашем сознании, и вы это заслужили, но источник их отнюдь не в тех искусственных причинах, которые вы изобретаете, чтобы объяснить их себе; они проистекают вовсе не из вашего эгоизма, слабости или невежества, а из подлинной и серьезной угрозы вашему существованию: страх – потому что вы выбросили инструмент вашего выживания, вина – потому что вы сознаете, что сделали это по собственной воле.
То личностное, что вы предали, – это ваш разум; самоуважение – это уверенность в своей способности мыслить. Эго, которое вы ищете, сущность вашего Я, которую вы не можете выразить и определить. – отнюдь не ваши эмоции или смутные мечты, это ваш интеллект, судья верховного трибунала, которому вы дали отставку, чтобы безвольно дрейфовать по милости случайных импульсов, которые вы именуете своими чувствами. Так и продираетесь вы сквозь рукотворную ночь в отчаянных поисках безымянного огня, влекомые полузабытым воспоминанием о рассвете, который вы где-то когда-то видели и потеряли.
Обратите внимание на то, с каким постоянством в мифологиях мира повторяется тема рая, которым люди когда-то располагали, тема острова Атлантида, садов Эдема, идеального государства. Корни этой легенды уходят не в прошлое человечества, а в прошлое отдельного человека. Вам до сих пор знакомо ощущение – не столь отчетливое, как воспоминание, а размытое, как боль безнадежного желания, – что когда-то, в первые годы детства, ваша жизнь была светлой, безоблачной. Это состояние предшествовало тому, как вы научились подчиняться, прониклись ужасом неразумия, сомнением в ценности своего разума. Тогда вы располагали ясным, независимым, рациональным сознанием, распахнутым во вселенную. Вот рай, который вы утратили и который стремитесь вернуть. Он перед вами и ждет вас.
Некоторые из вас никогда не узнают, кто такой Джон Галт. Но те, кто хотя бы на миг испытал любовь к жизни и гордость за свое жизнелюбие, кто когда-нибудь смотрел на эту землю и благословлял ее своим взглядом, кто когда-либо ощущал себя человеком, еще не потеряны безвозвратно.
Я всего лишь тот, кто знает, что таким чувствам изменять нельзя. Я тот, кто знает источник этих чувств и их значение, тот, кто эти некогда испытанные вами чувства положил в основу всей своей жизни.
Выбор должны сделать вы сами. Этот выбор означает верность заложенной в вас силе, и вы сделаете его, если признаете, что самым благородным вашим поступком был тот акт мышления, в результате которого вы поняли, что два плюс два – четыре.
Кем бы вы ни были, – а сейчас вы остались наедине с моими словами, и вам не поможет понять меня ничто, кроме вашей честности, – дверь для вас еще открыта и вы можете стать человеком, но для этого вам придется начать с нуля, предстать нагим перед реальностью и, исправляя дорого обошедшуюся историческую ошибку, заявить: «Я существую, следовательно, я мыслю».
Утвердитесь в непреложном факте, что ваша жизнь зависит от вашего разума. Признайте как факт, что вся ваша борьба, сомнения, обман, уловки служили лишь отчаянными попытками избежать ответственности сознания, наделенного волей, заменить его априорным знанием, рефлекторными реакциями, интуитивной очевидностью, и хотя вы называли это стремлением к ангельскому состоянию, на деле вы стремились к состоянию животного. Поставьте перед собой как нравственный идеал задачу стать человеком.
Не говорите, что боитесь довериться своему разуму, что знаете так мало. Разве будет лучше, если вы доверитесь мистикам и отречетесь от того малого, что знаете? Живите и действуйте в пределах своего знания и постоянно, всю жизнь расширяйте его пределы. Вызволите свой разум из оков ложных авторитетов. Примите как факт, что вы не всеведущи, – но ведь и роль зомби не даст вам всезнания, – что ваш разум подвержен ошибкам, – но ведь слабоумие еще в меньшей степени избавляет от ошибок, – что самостоятельно сделанная ошибка не столь пагубна, как десяток принятых на веру истин, потому что в первом случае вы еще можете исправить ошибку, а во втором гибнет ваша способность отличить истину от лжи. Вместо мечтаний о всеведении, получаемом от рождения, примите как факт, что все свои знания человек получает трудом и усилием воли и в этом его отличие от всего, что есть во вселенной, это и есть его природа, его мораль и его слава.
Не давайте злу свободы действий, а для этого не твердите, что человек несовершенен. На основании какого эталона вы проклинаете человека, когда утверждаете это? Примите за правило, что в области этики нас может устроить только совершенство. Но не следует измерять совершенство заповедями мистиков, требующими невозможного. Ваш нравственный уровень не должен оцениваться по делам, в которых вы лишены возможности выбора. Человек стоит перед главным выбором – мыслить или нет, это мерило его добродетели. Нравственное совершенство – это нерушимость разума, не уровень вашего интеллекта, а задействованность вашего ума на полную мощность, не диапазон ваших знаний, а отношение к разуму как к абсолютной ценности.
Научитесь различать ошибки в знаниях и нарушение этических норм. Ошибки в знаниях не являются этическим изъяном, если вы готовы их исправить. Только мистик склонен судить о людях с позиций невозможного – врожденного всезнания. Но этический проступок – это сознательный выбор действия, заранее известного вам как скверное, или намеренное отклонение от знания, намеренное ограничение восприятия и мысли.
То, чего вы не знаете, не может быть поставлено вам в вину, но то, что вы отказываетесь знать, пополнит список позорных поступков в вашей душе. Будьте снисходительны к пробелам в знаниях, но не прощайте и не признавайте этических пробелов. Решайте свои сомнения в пользу тех, кто ищет знания, но обращайтесь как с потенциальными убийцами с теми, кто нагло и безнравственно предъявляет вам требования, заявляя, что не руководствуется логикой и разумом, а опирается только на свое чувство, считая это достаточным основанием для своих извращенных притязаний. Точно так же относитесь и к тем, кто на неопровержимый довод говорит вам: «Но это только логика», что у них означает: «Но это только реальность». Реальности противостоит только одно царство – царство смерти.
Исходите из того, что стремление к счастью – единственная нравственная цель вашей жизни и что в счастье, а не в страдании, не в бездумном потакании себе, а именно в счастье – доказательство вашей нравственной ценности, гак как в нем – доказательство и результат ваших непрестанных усилий осуществить свои идеалы. Счастье – это ответственность, которой вы страшились, оно требует умственной дисциплины, которую вы, не умея ценить себя, не практиковали. Убого-тревожная рутина вашей повседневности – вот расплата за то, что вы избегали осознать ту истину, что нет в душе замены счастью, что нет труса презреннее того, кто бежал с поля битвы за свою радость, побоялся утвердить свое право на жизнь, не нашел в себе силы духа и жизненной силы, хотя бы той, что есть у цветка и птицы, стремящихся ввысь, к солнцу.
Сбросьте лохмотья этого порока, который вы, впрочем, называете добродетелью, – они не греют вас. Я говорю о смирении. Научитесь ценить себя, а это значит: боритесь за свое счастье, и когда вы узнаете, что гордость есть сумма всех добродетелей, вы научитесь жить как люди.
В качестве важного шага к самоуважению научитесь относиться ко всякому требованию о помощи как к сигналу, указывающему на людоеда. Требование помощи означает, что ваша жизнь – собственность требующего. Как ни отвратительно это требование, есть нечто еще более отвратительное – ваша готовность помочь. Спрашиваете ли вы: хорошо ли помогать ближнему? Нет, если он требует помощи, словно имеет на нее полное право или помочь ему – ваш моральный долг. Да, если таково ваше собственное устремление, основанное на том, что вы испытываете эгоистическое удовлетворение, осознавая ценность просящего и его борьбы.
Страдание не самоценно – самоценна борьба человека против страдания. Если вы решаете помочь страдающему человеку, делайте это только на основе его достоинств, его усилий самостоятельно справиться со своей бедой, его разумности или на основе того, что он пострадал несправедливо. Тогда ваша помощь останется сделкой – обменом вашей помощи на его добродетельность. Но помогать человеку без достоинств, помогать, только потому, что он страдает, помогать просто потому, что в качестве аргументов он выдвигает свои недостатки, свои потребности, – это все равно что отдавать свои ценности за ничто. Человек без достоинств ненавидит жизнь и исходит из предпосылок смерти, помогать ему означает одобрить его зло и, более того, помогать ему сеять зло и нести разрушение. Пусть вы подадите ему грош, которого вы и не заметите, пусть это будет лишь ободряющая улыбка, которой он не заслужил, – всякое потакание нулю есть предательство жизни и всех тех, кто отстаивает ее. Именно из-за таких грошей и таких улыбок в мире воцаряется запустение.
Не говорите, что вам трудно следовать моей морали и что она пугает вас, как пугает неизвестное. Все пережитые вами мгновения подлинной жизни вы прожили по нормам моей морали. Но вы душили ее, отрицали и предавали. Вы постоянно приносили свои добродетели в жертву своим порокам, а лучших людей – в жертву худшим. Оглянитесь вокруг. То, что вы сделали с обществом, вы сначала сотворили со своей душой, одно есть отражение другого. Жалкие руины, в которые вы превратили ваш мир, – это материальное воплощение вашего предательства истинных ценностей, подлинных друзей, ваших защитников, вашего будущего, вашей страны и самих себя.
Теперь вы зовете нас, но мы больше не откликнемся на ваш призыв. Мы жили среди вас, но вы не смогли нас узнать, вы отказались думать и видеть, как мы. Вы не захотели признать изобретенный мною двигатель, и в вашем мире он превратился в металлолом. Вы не смогли распознать героя в собственной душе, и вы не узнали меня, проходя мимо на улице. В отчаянии призывая тот неуловимый дух, который, как вы чувствовали, оставил ваш мир, вы дали ему мое имя, но в действительности вы призывали свое самоуважение, которое вы предали. Одного не вернуть без другого.
Когда вы не смогли воздать должное человеческому разуму и попытались управлять людьми силой, подчинились те, кому нечего было вам отдать, а те, кто обладает разумом, не отдал его. И вот человек с гениальной творческой натурой принимает в вашем обществе облик повесы и предпочитает уничтожить свое состояние, чтобы оно не попало в руки паразитов и грабителей. И вот мыслитель, человек великого ума, принял в вашем мире обличив пирата, чтобы противопоставить силу вашей силе, дабы защитить свое достоинство и не подчиниться диктату невежества. Слышите ли вы меня, Франциска Д'Анкония и Рагнар Данне-шильд, первые мои друзья, соратники, товарищи по изгнанию, от имени и в честь которых я выступаю?
Втроем мы начали то, что я сейчас завершаю. Втроем мы решили отомстить за нашу страну и снять с нее оковы. Эта величайшая страна создавалась на принципах моей этики, на нерушимом верховенстве права человека на жизнь, но вы побоялись признать это и следовать этому принципу. Вы тупо смотрите на невиданное в истории достижение человеческого гения, нагло присваиваете его доходы и закрываете глаза на его причину. Перед лицом памятников величию человеческого духа – фабрики, скоростной магистрали или моста – вы по-прежнему проклинаете свою страну за безнравственность, ее достижения относите на счет вещизма и алчности и рассыпаетесь в извинениях за величие своей родины перед дряхлой Европой, поклоняющейся прокаженному босяку-мистику.
Наша страна, продукт разума, не могла бы выжить на принципах жертвенной этики. Те, кто ее создал, не стремились к самоуничтожению и не рассчитывали на подачки. Она не могла бы выстоять на трещине, разделившей душу человека и его тело. Она не смогла бы долго существовать, руководствуясь мистической доктриной, которая заклеймила нашу землю как порочную, а тех, кто на ней преуспел, как нечестивых. С самого основания наша страна представляла собой угрозу древнему диктату мистицизма. В ослепительные годы своей взрывной юности, как ракета взмыв над горизонтом истории, наша страна продемонстрировала изумленному миру, какого величия может достичь человек, какое счастье возможно на земле. Выбор был однозначен: Америка или мистицизм. Мистики знали об этом, вы же не знали. И вы позволили им заразить себя вирусом заботы о нуждающихся. В результате мы имеем страну с телом гиганта и жалкой душонкой лицемера, которая вытеснила ее истинную большую душу, загнав ее в подполье, где она трудится, чтобы вскормить вас, – трудится потаенно, безвестно, молча, непризнанно, гонимо. Истинный герой этой страны, ее душа – это капиталист. Ты слышишь меня, Хэнк Реардэн, ты – величайшая из отомщенных мною жертв?
Ни он, ни остальные из нас – никто не вернется, пока не расчистится путь к строительству истинной Америки, пока не уберут с нашей дороги руины морали самопожертвования. Политическая система любой страны строится на принятом в ней моральном кодексе. Мы перестроим государ ственный и общественный строй Америки на тех нравственно-этических принципах, которые были заложены в ее основание, на тех принципах, которые вы загнали в подполье, заразив людей чувством вины. Вы лихорадочно избегали конфликта между вашей моралью и теми принципами, на которых создавалась наша страна: человек есть конечная цель, а не средство достижения целей других людей; жизнь человека, его свобода, счастье являются его неотъемлемым правом.
Вам говорю я, тем, кто утратил понятие о правах, кто бессильно мечется между взглядом на права как на Божий дар, сверхъестественное подношение, которое надо принять на веру, и убеждением, что права даются обществом и по капризу общества им же могут быть отняты, – вам говорю я: источник прав человека не в божественном или парламентском законе, но в законе тождества. А есть А, Человек – это Человек. Права человека – это условия жизни, которых требует природа человека и которые необходимы ему для достойного существования. Человек хочет жить на земле. Чтобы жить на земле, человек поступит правильно, если будет опираться на свой разум; он будет прав, опираясь на собственное суждение; для него правильно действовать в интересах своих ценностей и распоряжаться продуктами своего труда. Если его цель – жизнь на земле, он имеет право жить как разумное существо; природа накладывает запрет на нерациональное. Не права всякая группа людей, банда, народ, которые пытаются отрицать права человека. Неправота есть зло, а зло есть антипод жизни.
Права – понятие этическое, а мораль – дело выбора. Люди вправе не считать выживание принципом своей морали и своих законов. Но не вправе отбросить тот факт, что альтернатива одна – общество людоедов, которое держится какое-то время, пожирая лучших, а потом гибнет, как подточенный раком организм, когда здоровые клетки сожраны больными. Такова была судьба многих обществ в истории, когда рациональное гибло под напором нерационального. Однако вы всегда избегали установления причин гибели обществ, государств и народов. Я пришел, чтобы указать вам: их покарал закон тождества, которого не избежать. Один человек не может выжить посредством иррационального, точно так же не могут выжить и два человека, и две тысячи, и два миллиарда. Отрицая реальность, не могут выжить ни человек, ни народ, ни страна, ни планета. А есть А. Остальное дело времени, работа которого определяется щедростью жертв.
Как человек не может существовать без тела, так и права не могут существовать без права воплощать их в жизнь – думать, трудиться, распоряжаться результатами труда, что означает право на собственность. Современные мистики силы, которые предложили вам ложный выбор: права человека или права собственности, – предприняли последнюю смехотворную попытку оживить старое противопоставление души и тела. Только призрак может обойтись без собственности, только раб трудится, не располагая правом на продукт своего труда. Доктрина превосходства прав человека над правом собственности означает попросту, что одни могут превращать в собственность других. Поскольку умелый ничего не получит от неумелого, это означает право неспособного распоряжаться способными и использовать их в качестве тяглового скота. Всякий, кто считает такое положение вещей нормальным для человека, не имеет права на звание человека.
