Текст книги "Алуим (СИ)"

Автор книги: Айкон Дарий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 3.

– Один билет до Москвы, – я просовываю паспорт в окошко железнодорожных касс. – И в тот же день – до Кременчуга.

– Вам на какое число? – спрашивает молодая симпатичная девушка за стеклом.

– На ближайшее. Только не возле туалета. – отвечаю я. Хотя мне всё равно. Лишь бы скорее уехать.

– Хорошо. Сейчас посмотрим...

Не знаю, что происходит со мной. Что происходит со мной? Мне уже не десять лет, чтобы заново выстраивать реальность в своей голове. Но привычный мир рушится без моего на то разрешения. Вчера я решил что-то менять из-за пресности своей жизни. Но сейчас мои действия – это побег.

Ночью я прогуливался по железнодорожному вокзалу нашего города в поисках газетного киоска. Людей здесь собралось не много: человек десять сидело в креслах зала ожидания, ещё пятеро стояли у табло с расписанием поездов, трое покупали билеты в кассах. Мне нужна была новая карта мира и газета со свежими новостями. Я был движим своей целью и уже даже не помнил, есть ли в этом какой-нибудь смысл. Но, как назло, все киоски оказались закрыты. Слоняясь из одного конца вокзала в другой, я наивно надеялся, что хоть один сейчас да откроется.

Тут ко мне подошёл рыжий Олег. Одет он был в чёрные спортивные штаны и чёрную куртку. Капюшон накинул на голову и затянут. На руках чёрные тряпичные перчатки. Взгляд отстранённый, потерянный. Сомневающийся. Олег молча протянул мне руку, я протянул свою. Но когда наши ладони скрепились, я ощутил, что это не приветствие, а прощание. Грустное прощание, вынужденное. И дело тут не в том, что он не снял перчатку с руки. Откуда-то повеяло холодом. Олег что-то сказал мне, но я не помню, что именно. Ни слова. Будто кто-то стёр память в моей голове. Опять. Знакомая ситуация. Он повернулся и направился к эскалатору, находящемуся в двадцати метрах от нас. Все три дорожки двигались только вверх. Я хотел что-то крикнуть, но понял, что уже поздно. Словами ничего не изменить. Эскалатор медленно поднимал Олега, пока тот не исчез в сером грозовом облаке. На душе щемило от чувства внезапной потери. Мне не хотелось так расставаться, ведь я даже не знал причины. Поэтому я тоже двинулся к эскалатору. Нужно было узнать, что произошло, и что там "на втором этаже"?

Аудитория старинного университета встречала прохладой и лёгким полумраком. Просторная, с потолками высотой метров восемь, а то и девять, отделанными деревом шоколадного цвета. Шесть красивых кованых люстр диаметром в полный человеческий рост, с множеством круглых и продолговатых хрустальных деталей. Шесть больших окон, чуть ли ни под самый потолок. Из столь чистого, гладкого, столь совершенного стекла, что казалось, будто его и нет вовсе. За окнами был день. Да, день. Но не солнечный. Благодаря чему далеко в небе просматривались очертания знакомой космической станции. Какая же она всё-таки огромная... Оконные рамы тоже отделаны "шоколадным" деревом. Резные узоры, округлые линии. Красиво, но не вычурно. Без излишеств. Всю противоположную стену занимали стеллажи с бесчисленным количеством книг. Такой вид очень впечатлял, от всего этого изобилия веяло мудростью веков. Единичные издания здесь редкость. В основном, коллекции по десять-двадцать томов в переплётах одного цвета. Бордовые, зелёные, жёлтые. Я задрал голову, представляя, какая нужна сноровка, чтобы добраться до самой верхней полки.

В аудитории шла лекция. Седовласый профессор в круглых очках и с аккуратно стриженой бородкой, держа одну руку за спиной, неспешно прохаживался вдоль столов, за которыми сидела группа из двенадцати человек.

– И каждый сейчас понимает, что здесь он не просто так. – говорил профессор. – Тьма поглотила сердца наши, ведь свечу мы задуть позволили. Глупость пожрала умы наши, ведь червя мы кормить повадились. – его голос разлетался по огромным просторам зала и возвращался тихим эхом. – Какие трофеи нам следует добывать?

– Знания. – в один голос отвечали студенты. Все они были разных возрастов, при этом каждый одет в тёмную рубашку и брюки.

– Какие дары нам следует беречь?

– Свободу.

– Какие клады нам следует находить?

– Верность.

– Какие блага нам следует дарить?

– Любовь.

– Тогда почему мы сейчас здесь?!

Вопрос профессора прокатился про аудитории, оставив после себя лишь тишину. Студенты опустили глаза и стали что-то бегло читать в своих тетрадях. Профессор какое-то время наблюдал за ними, затем взял в руки указку и, прокашлявшись, громко стукнул указкой по столу.

– Хватит! – крикнул он. – Вы здесь, а это значит, что ответов в ваших записях нет! Быстро взяли тетради в руки.

Студенты послушно закрыли свои тетради и подняли их над партой.

– А теперь рвите.

Все вопросительно посмотрели на профессора.

– Рвите, говорю я вам!

И студенты начали рвать. Кто-то – медленно, нехотя, чувствуя каждую уничтоженную страницу. Кто-то – резко, рьяно, на мелкие кусочки. Словно нажатием одной кнопки стирая все файлы.

– Никаких сожалений. Никакой вины.– продолжал профессор. – Всё ушло.

Вскоре на каждом столе образовалась небольшая кучка мусора.

– Теперь откройте учебники, главу номер три.

Студенты снова зашелестели бумагой. Никто из присутствующих не обращал на меня никакого внимания.

– У всех есть записи, хранимые не на листах, но в сердце. С тоской смотря в прошлое, не обрести новый путь. Настало время нам поговорить о привязанностях...

Я хотел прервать лекцию, спросить, не видели здесь парня в чёрных спортивных штанах и куртке с капюшоном. Мысленно подбирал слова, чтобы сделать это как можно тактичнее, но...

Через секунду меня разбудил телефонный звонок Артура. Он сообщил, что этой ночью Ганс жестоко убил Олега, семь раз ударив его ножом в живот и лицо. При этом сам он сейчас находится в больнице с переломами глазной дуги, челюсти и трёх рёбер.

– Есть билет до Москвы на завтра, седьмого мая. – произносит девушка за стеклом. – Сорок седьмое место. Прибытие восьмого мая в десять утра. А в тринадцать часов двенадцать минут с Киевского вокзала отправляется поезд на Кременчуг. Место нижнее и тоже в середине вагона.

– Замечательно.

– Оформлять?

– Да, конечно. – отвечаю и протягиваю деньги.

Уже полтора часа я должен быть на работе, ждать клиентов с целью продать им сотовые телефоны. Салон открылся в девять, поэтому удивительно, что мой мобильный ещё не разрывается от звонков. Может, Настя тоже проспала? Или Славик. Хотя, почему "тоже"? Я не проспал, я послал всё к чёрту.

Поеду на Украину, в Полтавскую область, к родне. В Кременчуге живёт дядя Игорь, родной младший брат моего отца. У него свой бизнес – теплицы, а также склад стройматериалов. Уверен, он возьмёт меня на работу. Какая мне разница, что телефонами торговать, что кафельной плиткой. А в пригороде живёт баба Лена. Дед Захар умер два года назад, так что баба Лена на хозяйстве теперь одна. Погощу у неё, буду помогать. Дядя Игорь вечно в делах, и я уверен, что заезжает он к ней не часто.

Первое время я продержусь, деньги у меня есть. Я копил. Чтобы с Ирой на море съездить. Да и просто, потому что считал, что так надо. Откладывал понемногу с каждой зарплаты. В университет на заочное отделение я поступил бесплатно, своими силами. Оказался предпоследним в списке бюджетников. Часть контрольных делал сам, часть находил, где списать. Выпивал я редко. Игровые автоматы закрыты уже давно. Так что лишние деньги у меня всегда имелись. Проживу. Ну а если захочу остаться в Кременчуге надолго, брошу университет. Всё равно эта нудная "Экономика на предприятии" меня достала.

После утреннего звонка мне стало не по себе. Да что уж там, я реально испугался. Две смерти – два визита. Есть этому какое-нибудь объяснение? Вопрос даже не в том, ПОЧЕМУ они пришли? Вопрос в том, КАКОГО ХРЕНА ВООБЩЕ ТВОРИТСЯ?! С каких это пор общаться с мёртвыми стало нормой?.. Это всего лишь сны. Да, да, просто сны. И приступ паники на отходняке от экстази. Странные мелькания перед глазами в моей комнате – последствия от наркотиков. Всего лишь наркотики... Молодец. Успокаивай себя, успокаивай.

– И так, давайте проверим. – девушка просовывает в окошко билеты и паспорт, снова возвращая меня в настоящее. – Ваш поезд отправляется седьмого мая в семнадцать часов двадцать минут. Прибытие в Москву восьмого мая в десять часов ровно. Затем в этот же день в тринадцать часов двенадцать минут с Киевского вокзала отправляется прямой поезд "Москва-Кременчуг". Прибытие – девятого мая в шесть часов сорок минут по местному времени.

– Всё верно. – соглашаюсь я.

– Постельное бельё входит в стоимость билетов. Всего доброго.

– Спасибо. – благодарю, убираю билеты и паспорт в карман и направляюсь к выходу, уступая место у кассы женщине в бежевой широкополой шляпе.

– Привет. Ты сейчас где?

Это звонит Богдан. Голос его слегка возбуждён.

– На Лермонтова. Из "ж/д" касс только что вышел.

– Будь у "Провианта". Сейчас подъеду. – говорит он и отключается.

Пространство перед большим магазином, занимающим весь первый этаж длинной девятиэтажки, уже оккупировали торговцы мороженым, воздушными шарами, открытками, а также бабульки с пучками свежей зелени. Теперь до конца сентября здесь будет постоянное место их обитания. Я наблюдаю за снующими туда-сюда обывателями. Суета, озабоченность, спешка – перед большими праздниками всегда так. Или все, как и я, готовятся слинять из города? Вдруг, не только ко мне приходили умершие? И завтра в новостях на первом канале расскажут о массовых миграциях людей. Второе пришествие. "И восстанут мёртвые из могил...". Или "Конец света" спустя пять месяцев после декабря 2012, когда половина планеты истерила, массово тратила деньги и пускалась во все тяжкие, а кто-то неделю прятался в бункерах стоимостью в десятки тысяч долларов. Хорошее вложение капитала... Юмор мой – спаситель мой. Иначе как со всем справляться? Вот только сейчас он неуместен. Хватит. Прогоняю эти мысли, дышу свежим воздухом.

Вскоре подъезжает Богдан.

– Артур звонил тебе сегодня?

– Звонил. – коротко отвечаю я. – Как это всё вышло?

– Ганс ночью караулил Олега у подъезда Карины. Знал, что тот у неё. Как мне сказали, первый удар ножом он нанёс в живот. От второго Олег сумел защититься, подставив левую руку. Начал бить Ганса по лицу и рёбрам. Одно из рёбер даже проткнуло лёгкое. Но из-за раны он быстро потерял сознание. И разъярённый Ганс следующие удары наносил уже по неподвижному телу...

– Мда...

– Вечером к маме Олега зайдем. Может, помочь чем-то сможем. Сейчас её нет дома.

Я соглашаюсь. Делаю глубокий вдох. Некоторое время молчим.

– А ты куда собрался-то?

– На Украину, к родне. Поживу там немного. – показываю Богдану билеты. – Достало меня всё. – Само собой, что настоящую причину отъезда я называть не буду. Мои психические отклонения пусть остаются при мне.

– Не мог после праздника уехать?

Бросаю многозначительный взгляд.

– Вернее, после похорон. – исправляется Богдан.

– Так надо. Решил, значит решил.

– А работа?

– Салон сотовой связи – не то место, за которое хочется держаться.

У обоих дёрнулись уголки губ, но улыбнуться мы себе сейчас не позволили.

– Мне сегодня снился Олег. Ещё до того, как Артур сообщил о случившемся.

Очень хочу услышать, что Богдану он тоже снился. Что такое бывает, и нет здесь ничего странного. Но Богдан в ответ лишь повёл бровью.

– Я вчера догадался взять у Ганса номер его знакомого, который может помочь с работой в Норвегии. Звонил ему минут сорок назад. Представился хорошим другом Ганса. Рассказал о случившемся. Добавил, что Ганс хотел меня порекомендовать, но не успел. Поговорили. Рассказал о себе, о том, что спортом всю жизнь занимаюсь. Крепкий, надёжный, готов работать. Иностранные языки даются легко. Договорились встретиться завтра вечером. Надеюсь, всё получится. Для Ганса ведь место одно придержали.

– Это тебе-то легко языки даются? – в школе по английскому Богдану скрепя сердце ставили тройку.

– Главное, правильно себя подать. Тем более, фраза-то размытая. Оказывается, у них там есть три вида должностей, не требующих специального образования. Так что мой опыт работы с грузами под краном – это плюс для меня. А лёд разнорабочие скалывают только зимой. Ганс просто полгода собирался с мыслями.

– Уедешь на три месяца?

– Ну да. Вот только сама волокита с оформлением, наверное, ещё месяц займёт.

– А как же твоя Катюха?

– А что Катюха? Нет, ну конечно буду скучать. Но дела важнее. Как раз ей проверка временем будет.

– Тоже верно.

Вспоминаю вчерашний вечер. Олега, Ганса, всех нас. Дворовые посиделки казались тогда лучшими минутами прошедших выходных. А сейчас... Вот она, проверка временем.

– О чём задумался? – спрашивает Богдан.

– О том, какой Ганс мудак.

– У тебя тоже это чувство?

– Какое?

– Не знаю. Вины, чтоли. Не успокоили пацанов, не помирили. Просто допили пиво и разбежались. А ведь можно было предвидеть что-то подобное.

– Да, наверное... И оно усилится, когда в глаза матери Олега посмотрим.

Богдан согласно кивает. А я вспоминаю Марию Викторовну. Неправильное чувство вины, пусть и другого плана, терзает меня не один день. И Богдан видит это по моему лицу. Хочет что-то сказать, но сдерживается.

– Ладно, отвезу тебя домой. – говорит он. – В семь часов заеду.

Прохаживаюсь по квартире. Чемоданное настроение уже овладело мной, поэтому я в стиле новичка-путешественника изучаю содержимое шкафов и полок с целью разобраться, что у меня есть, и что мне нужно с собой взять. Родители ушли на работу, когда не было ещё и восьми, а вернутся часов в шесть. Это хорошо, есть время всё обдумать без нравоучений и слов о стабильности. Хотя, сейчас они врядли стали бы в чём-либо меня упрекать.

Захожу в ванную, отделанную светло-голубой плиткой, умываю лицо прохладной водой, поласкаю рот. По резким движениям мышц лица понимаю масштабы своей нервозности. Хорошо, что на дворе полдень. Вытираюсь полотенцем, гляжу в зеркало. Рассматриваю себя, будто заново знакомясь с собственной внешностью. Приличный рост, нормальное телосложение. Пепельные, почти "седые" волосы и насыщенного зелёного цвета глаза. В детстве мама говорила, что такой цвет волос – это признак мудрости. Понятное дело, что она таким способом успокаивала меня, стараясь избавить от комплексов. Не знаю, с её помощью или без, но годам к десяти мне мои волосы уже нравились. За цвет глаз меня в секции таэквондо прозвали Драконом. Все мы в первые годы занятий давали друг другу звучные и крайне банальные прозвища: Скорпион, Дракон, Молния. Словно герои старых убойных комиксов. Потом это прозвище перекочевало со мной и в школу. Дракон...

– Дракон – символ мудрости. – говорил мне тренер. Он искал подход к каждому из учеников, стараясь донести до нас, что свою силу нужно использовать с умом. Но как же его слова дополняли то, что говорила мама! Так лестно было слушать, когда взрослые называют тебя "мудрым". Я тогда считал себя самым-самым умным. В детстве ведь не нужны обоснования и реальные подтверждения. Главное – возомнить. А ещё мне запомнилось, как одна девочка назвала мои глаза "изумрудными". Кстати, об изумрудах...

Выхожу из ванной и направляюсь в свою комнату. На компьютерном столе, слева от монитора, в резной деревянной шкатулке лежит то, что мне очень дорого. Цепочка из белого золота с кулоном в виде драконьей головы, в глазу которой закреплён настоящий изумруд. Подарок родителей на моё двадцатилетие. Действительно дорогой подарок. Отцу, который тоже не может похвастаться внушительной зарплатой, удалось провернуть какое-то серьёзное дело, и часть "не подлежащей налогообложению" прибыли он потратил на то, чтобы сделать заказ в одном из солидных ювелирных салонов Москвы. Металл родители выбрали под цвет моих волос (хотя, врядли бы они взяли чугун, будь я брюнетом). Ну а камень, соответственно, под цвет глаз.

Я положил цепочку с кулоном в шкатулку в субботу утром, перед тем, как собрался ехать на кладбище. Моя мать из-за своих женских суеверий сказала, что там камень может наполниться плохой энергетикой. А я и не спорил, мне тогда было не до этого. Главное, что убедил родителей не ехать вместе со мной.

Надеваю цепочку на шею и чувствую себя иначе. Лучше, что ли. Всё-таки, любимая вещь. Талисман. Снова иду в ванную, становлюсь перед зеркалом.

"Кто ты? В самом деле, кто? "

Вопросов всегда больше, чем ответов. В слух не произношу ни слова. Ни звука. Смотрю и молчу. Внешность описать легко. Как описать того, кто за зрачками? Хотя бы самому себе. И не солгать, не приукрасить... Молчу. Не хочу ничего говорить, потому что знаю, что в любой момент может раздаться голос в моей голове и всё испортить, изуродовать, очернить. Такое бывало уже не раз. И мне страшно, что этот внутренний голос и есть моё глубинное "Я"... А какие могут быть варианты?

Знаю одно: спать я сегодня буду с включённым светом. Или вообще не буду. Стыдиться тут нечего. Сутки как-нибудь продержусь. Три банки безалкогольного энергетика мне в помощь. Дальше будет проще. Такси, вокзал, Москва, перрон, Украина...

Глава 4.

У кого как, но у меня слово «лето» до сих пор ассоциируется именно с Украиной. Там и небо выше, и краски ярче, и мороженка слаще. Все эти впечатления идут из далёкого детства и носят чисто субъективный характер. Уверен, в Геленджике или Сочи всё точно так же, а может и лучше, но я ни сколько не жалею, что отдыхал в Одессе чаще, чем где-либо ещё. На Украине всё немного иначе, чем в России, и я не о языке. Изменения начинаются уже через несколько часов после отбытия от Киевского вокзала. Появляются немного другие домики, немного другая растительность, немного другие люди. Хотя на первый взгляд всё то же самое. Это как смотреть на двух близнецов. Только хорошо знающий их человек увидит отличия: в мимике, жестах, едва заметных морщинках вокруг глаз.

Кременчуг – хороший город, спокойный. В нём нет суеты, присущей городам-гигантам. Он не маленький, но и не огромный. Такой, как нужно. Создаётся впечатление, что Кременчуг выстроен вокруг одной очень длинной улицы, которая начинается от нефтеперерабатывающего завода и тянется аж до самого Днепра, пересекает его по мосту и уходит в "потустороннюю" часть города, которая называется Крюков. Замечательная особенность – в Кременчуге не бывает пробок, хотя автомобилей там с избытком. Реально, ни разу не помню, чтобы приходилось застревать на светофорах и перекрёстках. Даже в центре города. Магия.

Тепловоз утащил мой вагон далеко от двухэтажного вытянутого здания бежевого цвета с зелёной крышей. Это был вокзал, над главным входом которого парила надпись "Кременчук", собранная из синих букв с белой окантовкой. По-украински название города пишется с буквой "к" на конце.

На перроне меня встречал дядя Игорь, одетый в клетчатую рубашку без рукавов и серые брюки. Я удивился, увидав его из окна вагона.

– Это отец вам сообщил?

– Ну а кто же ещё? Он не такой скрытный.

Мы обнялись и пошли по ступеням вниз к привокзальной площади, где нас ждал припаркованный синий кроссовер Митсубиси. Настроение у дяди Игоря было хорошее, в глазах не наблюдалось скрытой обеспокоенности, из чего я сделал вывод, что отец не рассказал ему о смерти Иры. И это к лучшему.

– Ты надолго к нам?

– Не знаю. Пока не надоем.

– Единственный внук и племянник не может надоесть. – он с улыбкой, по-свойски, демонстративно бросил мне боковой удар в область печени, который, как и полагалось, я блокировал правым локтем. Наша давняя традиция. Бокс из дяди Игоря никогда не выветрится. – В селе будешь жить или у меня?

– Лучше в селе. Я четыре года из города не вылезал.

Мы покинули центральную часть города, где находится железнодорожный вокзал, поднялись в нагорную часть, проехали мимо киевской трассы и двинулись по направлению к мосту, за которым в центре дорожного кольца размещён танк – памятник героям Великой отечественной войны. В единственном попавшемся на пути круглосуточном магазине (7 утра, всё-таки) дядя Игорь взял мясо, конфеты, торт – и мы направились в пригород, в село Красноармеевка. Получилось не совсем удобно: я хотел сам купить продуктов, но у меня были только рубли – в поезде за всю дорогу в вагоне не появился ни один "меняла". А обменные пункты в столь раннее время оказались закрыты. Дядя Игорь насупил брови: "Угомонись. Я что, племянника накормить не способен?" Пришлось угомониться.

– У вас найдётся для меня работа?

– Найдём, не беспокойся. Загружу так, что мало не покажется. А то ваше поколение привыкло сутками за компьютерами сидеть. Одни сутулые хлюпики кругом.

Я улыбнулся. Знаю, это он не обо мне.

– Владик!

Лицо бабы Лены расплылось в улыбке. Она не спала в это время, в селе всегда встают рано. Нужно кормить живность – цыплят, утят, кроликов. А там ещё огород... Мы обнялись.

– Ты знал и не сказал мне? – обратилась она к дяде Игорю. – По сраке тебе надо дать.

– Не сейчас, мать. У меня дела. Вот тебе внук, принимай. А я завтра заеду.

– Не забудь напомнить своему водителю, чтобы саженцы мне в субботу привёз.

– Спасибо вам. – поблагодарил я дядю Игоря.

Он подмигнул нам обоим и сел за руль...

С бабой Леной мы проговорили больше часа. Я рассказал, как дела у отца, у матери, у меня (конечно же, про Иру не сказал ни слова). Показал фотографии на телефоне. Баба Лена поведала о своих заботах и о том, что нового у наших местных родственников. Поели. Выпили чаю с тортом. И только после этого я сходил в душ и начал разбирать свои вещи. Дом у бабы Лены одноэтажный, из белого кирпича, с треугольной шиферной крышей, тремя комнатами, кухней и санузлом. Раньше, когда мы приезжали сюда всей семьей, мне всегда выделяли маленькую комнату. Но сейчас баба Лена поселила меня в зале.

В поездах я всегда сплю плохо. Что уж говорить про этот раз. Энергетики и волнение сделали своё дело – глаз я почти не сомкнул. Да, в ночь перед отъездом никто не пришёл. Никаких мельканий и треска в ушах. Однако, радоваться было рано. Каждый громкий стук колёс, каждое близкое шуршания шагов или яркая вспышка фонаря за окном заставляли прислушиваться и взглядом рыскать по вагону. Дорога сильно меня вымотала. Поэтому, переодевшись и достав из сумки всё необходимое, я лёг вздремнуть до обеда.

– Привет, Дракончик.

Слышу за спиной знакомый женский голос, когда развешиваю свои мокрые вещи во дворе на верёвках. Я проснулся час назад, подмёл двор, накормил котов и успел уже кое-что простирнуть. Оборачиваюсь. Передо мной стоит девушка с волнистыми светлыми волосами, зелёными глазами, по краям радужки меняющими оттенок в сторону жёлтого, и приятной улыбкой. Одета в белую блузку с рукавами, чёрную юбку и чёрные туфли на невысоком каблуке с открытым носом. На шее небольшой серебряный крестик. В правой руке сумка.

– Привет, Татьяна. – улыбаюсь ей в ответ. Это дочка бабушкиной соседки, их дом находится по правую руку, сразу за забором. – Не слышал, как ты зашла.

– Ворота у вас больше не скрипят, так что не удивительно.

– Тут ты права. – четыре года назад они действительно скрипели.

– Во сколько приехал?

– Считай, в семь утра. Вот, уже хозяйничаю.

– Вижу. Умничка. Надолго к нам?

– Не знаю. Может и навсегда.

Татьяна аккуратно убирает за ухо прядь волос. Подходит ближе, словно бы разведывая, кто сейчас стоит перед ней: старый знакомый или совсем чужой человек. Чувствую аромат её духов. Лёгкий цветочный запах. Рассматривает медальон в виде дракона на моей груди.

– Это хорошо. – отвечает всё с той же приятной улыбкой. – Мне теперь не так скучно будет.

Внешне Татьяна не сильно изменилась. Примерно такой я её и помню. Выглядит не старше восемнадцати, худощавая, но не угловатая. С красивыми тонкими запястьями. Всё та же заразительная улыбка, живое лицо, чуть вздёрнутые брови. Лишь в глазах появилась взрослость. Главная и самая заметная перемена – сильно выросшая грудь. Третий размер, не меньше. Четыре года назад всё было намного скромнее. Это даже удивительно. А при Татьяниной комплекции она кажется ещё больше. И постоянно захватывает моё внимание... Блин, я же стою и бесцеремонно пялюсь на сиськи.

– Ты откуда такая нарядная? – врядли вопрос замаскирует мою бестактность. Но Татьяна, наверное, уже привыкла, что теперь все смотрят ей не в глаза, а ниже глаз.

– С парада Победы. Мы всей университетской группой там были. Если бы знала, что ты приехал, то привезла бы тебе пару надувных шариков и значок.

– Это большая потеря, конечно. Но и без них я рад, что ты зашла.

– Я часто к твоей бабушке захожу. Помогаю ей, чем могу. Одной ведь тяжело на хозяйстве. А тут иду мимо ваших ворот и вижу с улицы твою седую голову. Какие планы на день?

– Поменять рубли, купить сим-карту, вкусняшек для бабы Лены и разную мелочёвку. В принципе, вот и все планы.

– Заходи вечером в гости. Или ты уже с друзьями договорился?

– Никто не знает, что я здесь. И сегодня звонить никому не буду. Не хочу в первый же вечер пропасть где-нибудь до утра. Так что я зайду.

– Хорошо, Дракончик. Буду ждать.

Поменять рубли на гривны в «ПриватБанке» не получилось – праздничный день. Пришлось ехать на заправку, что возле кольцевой с танком. Там меняют без выходных. Хорошо, хоть догадался взять у бабы Лены немного мелочи, иначе бы шёл пешком несколько километров. Провернув валютную операцию и обзаведясь наличкой, я сел на «15-й» маршрут и отправился в Центр. Достал наушники, включил музыку и уставился в окно. У памятника воинам-освободителям собралось много людей с цветами и шарами-сосисками в форме цифры девять. Я надеялся увидеть знакомые лица, и в то же время не хотел, чтобы меня заметили. Праздник сегодня не у всех. Я думал об Ире и Олеге. О том, что теперь они – прошлое. Не только для меня – для Вселенной. Как же порой внезапно жизнь вычёркивает людей из своего списка. Навсегда.

Купив бокал кваса из большой жёлтой бочки-прицепа с вводящей в заблуждение надписью "Пиво", я произнёс продавщице сто десятое поздравление за сегодня и направился к центральной площади. Там на деревянной, специально установленной к празднику сцене, дети в гимнастёрках защитного цвета пели военные песни. "День победы", "Журавли", "Смуглянка", что-то на украинском... Возле сцены толпились родители и студенты. Особо патриотичные уже плохо стояли на ногах. Дослушав "На безымянной высоте", я пошагал в сторону рынка, чтобы купить в киоске сим-карту. Паспорт у меня был с собой, но сим-карты на Украине продают без паспорта. Уверен, расскажи я об этом Славику или Насте, то никто из них не поверил бы. В нашем салоне связи это стало б нехилой байкой. Перекусив в небольшом ресторанчике, появившемся за годы моего отсутствия, я вернулся на остановку и сел всё на тот же "15-й" маршрут. Время пролетело незаметно. На Пионерном (район города рядом с селом Красноармеевка) я заглянул в супермаркет "Сiльпо", взял всё необходимое, после чего застыл у отдела спиртного. Для похода в гости нужно было купить что-нибудь выпить. Оставалось решить, что именно.

Если бы я шёл к брату или приятелям, то без раздумий купил бы пива. Но прийти с ним к Татьяне мне казалось неправильным в принципе. Вино? Будет выглядеть, что я решил провести вечер а-ля "романтик". Чёрт, эти шаблоны в моей голове всё усложняют. На самом деле алкоголь нужен, чтобы расслабиться и понять, кто мы сейчас друг другу. В первое лето знакомства нас можно было смело назвать классическим вариантом игнорирующих друг друга соседей-подростков. Татьяна гуляла с Денисом, парнем с угловой улицы. Он из другой компании, да и общих тем при встрече мы с ним не находили. У меня же тогда была девушка, живущая в одном подъезде с дядей Игорем. Я часто пропадал в городе, и с Татьяной мы почти не пересекались. Но уже на следующий год всё сложилось иначе. Татьяна была свободна, а я бОльшую часть времени проводил в селе с друзьями и троюродным братом Русланом. Ехали ли мы на пляж, жарили ли шашлыки в чьём-нибудь саду или собирались всей компанией на дискотеку, я всегда приглашал Татьяну присоединиться. Она соглашалась и не комплексовала, будучи порой единственной девушкой в коллективе. Мы сталкивали друг друга в воду с надувных матрасов, вдвоём ходили стрелять в тир и даже в пляжный футбол играли в одной команде. Но ни секса, ни поцелуев между нами не было. И я в то время никогда не задавался вопросом"почему?". Мне было весело и комфортно. Мы вместе выходили из дома, и возвращаться нам всегда было по пути. Наверное, Татьяна стала мне другом, если с женщинами вообще можно дружить. Она вела себя достойно, никогда не строила из себя дуру и умела ловко пресечь заигрывания полупьяных парней своеобразными речевыми оборотами. Тонко и без грубости. Поэтому к Татьяне у меня появилось уважение. Распускать руки я себе не позволял. Для интима были и другие девчонки. К счастью, красавиц в этом селе хватает. Секс с Татьяной я воспринимал как конец нашего общения. А как всё это воспринимала она? Понятия не имею. Я в себе-то разобраться до сих пор не могу.

– Ещё раз привет.

Стою на пороге дома Татьяны, одетый в светлые джинсы и чёрную спортивную кофту. На улице сумерки, времени уже девять вечера. Я планировал зайти часов в семь, но мы с бабой Леной после ужина ещё долго болтали. А если быть точнее, то мне пришлось "внимательно" слушать комментарии к новостям из мира украинской политики.

– Привет. – с улыбкой произносит Татьяна. – Я думала, ты уже спишь. – На ней бежевая юбка до колен и синяя футболка без рукавов. Смотрит на бутылку вина в моей руке. Я всё-таки взял вино. Местные названия и марки мне ничего не говорили, поэтому ориентировался по цене. Купил одно из самых дорогих. В любом случае за второй бутылкой мы не побежим. – Так дело не пойдёт.

– Почему?

– Мама скоро вернётся, и ей не понравится, что мы выпиваем. Ты ведь должен помнить её отношение к этому. Но я знаю, как быть. Подожди пару минут, я переоденусь.

Проходит минут двадцать, и мы уже идём к реке. Идём в обход, по грунтовой дороге, но торопиться нам, собственно, некуда. Через поле было б быстрее, но в вечернее время на полевую тропинку часто выползают ужи, а Татьяна, как и Богдан, очень боится змей. Идём к месту, которое все называют "водопадом". И водопад там действительно есть. Пусть и высотой не более полуметра. В этом месте вода продолжает своё движение двумя способами. Основная её масса проходит через подземные тоннели и расщелины. Но ещё часть воды преодолевает каменный массив, тянущийся от одного берега к другому, сбегает вниз по склону и падает с той самой полуметровой высоты, присоединяясь к воде, прошедшей под землёй. Берега соединяет старый металлический мост, местами уже сильно проржавевший. Весной, когда воды много, и она с большим напором прёт через верх, мост необходим. Летом же река мельчает, и вода в этом месте движется только подземными путями. Поэтому мост до осени становится ненужным. Но сейчас весна, и он нам как раз пригодится.