Текст книги "Алуим (СИ)"

Автор книги: Айкон Дарий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Никогда не видел тут такого напора.

– Приезжай чаще, тогда ещё и лёд здесь увидишь.

Мы останавливаемся в самом центре моста. У реки прохладней, чем на нашей улице, поэтому Татьяна надела джинсы и синюю облегающую водолазку. Специально или нет – не знаю. Но грудь через неё выделяется очень сильно. Волосы собраны в хвост на затылке. Так ей идёт больше, чем с распущенными.

– Надеюсь, дождя сегодня не будет.

Зачем я это говорю?

– На небе ни облака. Лучшее время для любителя астрономии.

– Ты помнишь?

– А как же. По дороге домой после дискотек один пьяный звездочёт всегда рассказывал мне что-то интересное.

Улыбаюсь. Да, был период, когда меня хлебом не корми – дай что-нибудь про космос рассказать: "Пионер-10" и его полёт до Альдебарана, размер VY Большого Пса и масса чёрной дыры в центре Млечного пути, горизонт событий и сингулярность. Десятки терминов, теорий и фактов, которые развязанный язык выдавал благодарной слушательнице. Облокотившись одной рукой на перила, открываю бутылку взятым из дома складным ножом-штопором.

– За встречу!

Делаю глоток, протягиваю бутылку Татьяне.

– И за новые звёзды! – произносит она и тоже делает глоток.

– Здесь красиво вечером. – продолжаю нести эту пустую, банальную ерунду и лишь сейчас понимаю, что мы познакомились ещё до того, как я начал встречаться с Ирой, как поступил в университет. Как много на самом деле прошло времени.

– Моё любимое место. Я часто сюда прихожу. Постоять, подумать. Передо мной вода, позади меня вода, и под ногами тоже шумит вода. И ещё нет того роя мошек, от которых летом здесь невозможно спастись.

О, да. Летом с шести до десяти вечера находиться у реки действительно невозможно. Нужно или прыгать в воду, или бежать. Иначе сожрут. На тебя налетает большой чёрный шар, вот прям такой, каким обычно рисуют рой диких пчёл в мультиках. Наверное, это какие-то особенные, украинские мошки.

Снова делаем по глотку и поворачиваемся к водопаду, прислонившись задницами к перилам. Поднимаю голову вверх, в небо, надеясь, что оно вернёт мне ощущения из нашего общего с Татьяной прошлого. Неловкое молчание заставляет прокручивать в голове старые диалоги, а знакомые звёзды собираются в картину, на которой я вижу себя, занимающегося сейчас позёрством.

– На кого ты учишься?

– Специалист по финансам и кредитам.

– Освоилась уже здесь?

– За шесть лет любой освоится.

Смотрю на Татьяну и понимаю, что она тоже ощущает этот дискомфорт. Мы стоим рядом, но всё ещё далеко друг от друга. На расстоянии нескольких лет.

– У меня наконец-то появился компьютер и интернет. – произносит она, словно бы оправдывая отсутствие связи между нами столь долгое время. Голос задумчивый, немного грустный.

– Тебе здесь скучно? В селе, имею ввиду.

Несколько секунд молчит. Взглядом бродит по камням внизу склона, по которому бежит вода. Потом делает два больших глотка.

– Да, ты прав. И не только в селе. Вообще.

– Что-то случилось?

– Нет, просто... Так и не нашла тут настоящих друзей... Знаешь, может я и зануда, но меня бесит, что сейчас все всегда пьют. В гостях пьют, в клубах пьют, после каждого зачёта пьют. Встречаются только ради того, чтобы накатить. А когда нет денег, то никто не видит повода, чтобы из дома выйти. Сидят в своих "Контактах" и "Танках". Конечно, это смешно звучит от девушки с бутылкой в руке. Но последний раз я выпила на Новый год. Один бокал шампанского. А до этого – на свой день рождения.

– И тут я припёрся, с бутылкой...

– Хоть не с пивом, и то хорошо.

Оба улыбаемся. Я доволен, что угадал с выбором.

– Ну ладно мы, молодёжь. – продолжает Татьяна. – Мозгов у нас ещё нет. Но взрослые... Когда умер отец, на его поминки пришло много людей. Мужчины, женщины, старики. Мы с мамой накрыли стол, приготовили закуску и, естественно, водку. Куда ж без этого?! Я, конечно, её бы и сейчас пить не стала, а тогда ведь мне вообще было четырнадцать. Но бабки между собой всё равно осуждающе шептались: "ДочкА на пОмынках нэ пье". Представляешь?

– Представляю. – с улыбкой произношу я. Татьяна, когда возмущается, такая забавная.

Металлические перила моста холодные, чтобы долго на них сидеть. Мы снова поворачиваемся, теперь уже лицом к луне, которая была у нас за спиной. По воде, покрытой мелкой рябью, к нам тянется дорожка лунного света, на которой хорошо видны часто возникающие небольшие круги. Это мелкие рыбки ловят насекомых с поверхности. Лёгкие порывы ветра шумят камышами. За четыре года они разрослись, стали гораздо гуще.

– Знаешь, с тобой я и не против сегодня выпить. Всё-таки ты был единственным, с кем я дружила после переезда сюда.

Слегка подталкиваю её плечом в плечо, тем самым соглашаясь, что мы друзья.

– Жаль, что у тебя не было компьютера. Поддерживали бы связь...

– Из нас двоих работает только мама. Компьютер долгое время был на втором плане. Много денег уходило на ремонт, дом-то мы купили далеко не новый. Но ты звонил мне поначалу. Три раза, если не ошибаюсь. С днём рождения поздравлял. И это на три раза больше, чем звонила я... Даже как-то неловко.

– Помню, как говорил тебе, что радужка твоих глаз желтеет ближе к краям из-за того, что ты родилась в сентябре. Осенью вся зелень желтеет. А если бы в ноябре родилась, то она была бы полностью жёлтая.

– Я тоже помню. – толкает меня в ответ. – В ответ я тогда сказала, что ты со своими был просто обязан родиться в самой середине лета.

Стоим, соприкасаясь плечами и краями ладоней, которыми держимся за перила. Я не сразу обратил на это внимание. Чувствую себя намного комфортней. Опять молчим. Но слов всегда больше, чем голоса. И это уже совсем другое молчание. Незаметно мы оказались в личном пространстве друг друга.

– Чем же ты занимаешься, если общаться тебе здесь не с кем?

Татьяна снисходительно улыбнулась:

– Ты не правильно меня понял. Всё не так плохо. Просто я не хожу на все эти встречи одногруппников, не провожу с ними ночи в клубах. И, как следствие, не сильно с ними сближаюсь. Больше времени уделяю учёбе, читаю, занимаюсь танцами, помогаю маме. Ну и сюда прихожу, на мост. Даже зимой иногда.

– Здесь весной всегда так безлюдно?

– Весной – да. Но скоро лето – снова начнутся костры, пьяные песни под гитару, голые купания до утра и занятия сексом на траве и под теми деревьями. И я перестану сюда приходить... до осени.

Секс. Стоило мне услышать это слово, как в голове что-то переключилось. Взгляд тут же метнулся вправо, на Татьянину грудь. Замечательный размер, манящий. И так близко. Захотелось увидеть, как эти формы сочетаются с обнажённым худощавым телом. Провести ладонью по всем этим женским изгибам.

С Ирой у нас не было секса недели три. Одни лишь ссоры и выяснения отношений. И со дня её смерти прошла ещё неделя. Это же целый месяц! Смотрю на Татьянины губы, чуть припухлые, поблёскивающие в лунном свете. Без помады. Ненавижу помаду. И от понимания этого завожусь ещё сильнее. Хочу крепко-крепко обнять Татьяну и впиться в неё своими губами. Целовать так, чтобы даже не успевать дышать. А потом сойти на берег, упасть на траву и запустить руки под водолазку, ощутить своими ладонями тепло её манящей груди.

Желание нахлынуло так внезапно, что я даже слегка растерялся. Вино ударило в голову, и старые правила на счёт секса и дружбы перестают казаться такими уж крепкими правилами. Здесь. Прямо сейчас. Хочу.

"Возьми её за сиськи. Не будь бабой".

"Как ты вовремя".

"Эта ведь ещё живая. Хватай".

– Влад.

– Что? – с запозданием возвращаюсь в реальный мир. Сложно одновременно общаться с двумя собеседниками, когда вся твоя кровь из мозга ушла в другую часть тела.

– Это ты меня спрашиваешь, что?

Татьяна поймала мой жадный взгляд, снова спустившийся на её грудь. Улыбка медленно сходит с её губ. Почему она улыбалась? Может, я что-то прослушал?

– Извини. – произношу и уже не знаю, решаться мне на что-то или нет. Голос в голове одной фразой сделал моё желание таким мерзким. "Эта ведь ещё живая".

– Не извиняйся.

Татьяна не отстраняется в сторону, мы по-прежнему соприкасаемся плечами. Но я чувствую её волнение и возникшую напряжённость. Отводит глаза, смотрит прямо, на лунную дорожку поверх водной глади.

– Татьяна, я...

– Почему ты всегда называешь меня Татьяной? – перебивает, не позволив продолжить. И мне кажется, это сделано для того, чтобы я не сказал лишних глупостей. Смотрит всё так же прямо перед собой. – Не Таней, Танькой или Танюхой. А именно Татьяной.

Я знаю ответ. И даже помню, когда это началось: во второе лето нашего знакомства, в один из июньских вечеров. Мы тогда вместе возвращались домой после дискотеки, на которой я устроил драку. Какой-то местный парень долго приставал к Татьяне, а её тактичные просьбы отстать на него не действовали. Тогда я проигнорировал слова тренера о мудрости и поступил нетактично, сломав тому парню нос. Кровь быстро залила танцпол. Татьяна всю дорогу потом меня отчитывала. Она считала, что могла сама уладить проблему, и силу применять было не нужно. В какой-то момент я не выдержал: "Татьяна, прекрати! Я сам знаю, когда мне вступаться! И в следующий раз поступлю также!" Имя в такой форме вырвалось само собой. С тех пор так и пошло. Я знал, что она самостоятельная. Знал, что не позволяет посторонним вешать лапшу себе на уши и распускать руки. За это я её и уважал. Но ведь не могу же я прямо об этом сказать. Слова будут звучать ещё глупее, чем разговор двух пьяных мужиков в дешёвом пивбаре.

– Иначе тебя назвать у меня не получается.

Татьяна многозначительно улыбнулась.

– Тебя в России ждёт девушка?

– Нет. Ждать некому.

– Расстались?

Вот он, момент-лакмус моих переживаний, моего отношения к событиям и людям. У каждого в голове есть склад заготовленной лжи. Мы храним её для конкретных предстоящих случаев или же просто как шаблон, про запас, "на чёрный день". С её помощью мы хотим скрыть что-то от других или же что-то получить. Прокручиваем пред сном в голове, тщательно подбирая слова, делая её правдоподобней, или же верим в собственное умение импровизировать... "Расстались?" Что стоит ответить "Да"? Простое, короткое слово. Одно из первых, которые мы выучиваем в этой жизни. Его произнести так легко... Так легко соврать, так легко наплевать на всех, и шансы на секс повысятся в разы. Не гарантия, но уже на два шага ближе к цели. Разве не этого все хотят? Разве не этим должны заканчиваться вечера?.. И так легко сказать утром самому себе: "Я просто был пьян".

– Неделю назад она умерла.

На губах Татьяны застыли слова, которым уже не суждено обрести форму. Такого ответа она не ожидала.

– Извини. Я не знала.

– Не извиняйся.

Разом выпиваю четверть бутылки и рассказываю о моих отношениях с Ирой. О том, что испугался серьёзных чувств и превратил наши последние два года в рутину, стараясь не замечать тоски и надежд в глазах своей девушки. Свёл все к сексу и совместным планам на будущее, отказываясь замечать настоящее. Рассказываю то, чем не делился даже с Богданом. Говорю и чувствую, что становлюсь свободней. Освобождаюсь от чувства вины, от тяжести в груди и неуместного сексуального желания. Я выговариваюсь как другу, ничего не приукрашивая. Татьяна не отводит глаза, смотрит на меня и молчит. Но соприкосновение плечом становится плотнее, а её ладонь покрывает мою. Это поддержка.

Со стороны находящегося в полукилометре от нас автодорожного моста донёсся приближающийся рёв автомобильных и мотоциклетных моторов. Вскоре за дальними камышами начинает мелькать жёлтый свет фар. А ещё через минуту на левом от меня берегу останавливаются бежевая "шестёрка" и два мотоцикла "Минск", красный и синий. На каждом мотоцикле – по парню и девушке. А вот из машины вываливается восемь человек. С тремя пятилитровыми пластиковыми баллонами пива, в военных пилотках и ремнях с начищенными бляхами. На одном из парней красная футболка с гербом СССР. Громко напевая строки из песни "Одна на всех, мы за ценой не постоим", народ быстро сбрасывает с себя одежду и с восторженными криками прыгает в реку. Туда же летят и баллоны с пивом. Одна из девушек отказывается заходить в холодную воду, поэтому двум парням приходится хватать её за конечности и, раскачав влево-вправо, игнорируя визг, закидывать подальше от берега. Затем эти же парни бегут к деревьям, на тарзанку.

– Внезапное лето?

– Сегодня же 9 мая. – отвечает Татьяна. – Можно было предугадать.

Девушки, прибывшие на мотоциклах, открывают багажник "шестёрки" и достают оттуда бумажные мешки с углём. Парни, которые их привезли, требуют у купающихся отдать им один из пивных баллонов. Те дразнят их, говоря, что "священный эль" можно заслужить, лишь нырнув с головой в реку. Один из парней, прыгнувший в воду первым, подплывает к нам.

– Влад, ты чтоли? – удивлённо спрашивает он.

– Ну а кто ещё? – с улыбкой отвечаю я, увидев знакомое лицо. – Привет.

– И Танюха тут.

– Привет, Сашка.

– Сладкая парочка, залезайте к нам.

– Ну уж нет. – я сразу отказываюсь. – В ледяную воду?

– Праздник всё-таки.

– Это не аргумент. – продолжаю отпираться.

Далеко позади нас раздаётся грохот. Обернувшись, мы видим у горизонта яркие разноцветные вспышки. Это праздничный салют, пущенный в парке у Днепра. Народ в воде радостно закричал.

– Залезайте, я ведь всё равно вас обрызгаю.

– Сашка, не надо. Я залезу. – отвечает Татьяна.

– Ты серьёзно?

– А почему нет? – с улыбкой произносит она. – Пора открывать купальный сезон. И тебе тоже.

– Сезон? Да мне и летом вода холодной кажется.

– Вот они, городские неженки. – смеётся Сашка. – Только тёплая ванна и вязаные носочки.

Татьяна сходит с моста на берег, хватает двумя руками низ водолазки и стягивает её через голову.

– Влад, я и сама от себя не ожидала. Но сейчас так и тянет окунуться. Ты со мной?

– У нас есть пиво. – говорит мне Сашка. – Запьёшь им вино и холода не почувствуешь. Сейчас будем девок подбрасывать, ещё и согреешься.

– Ладно, уговорили. – соглашаюсь, делаю глоток вина и тоже иду к берегу, чтобы раздеться...

Мы брели домой мокрые, замёрзшие, но весёлые. Вытираться было нечем, одежду натягивали на себя сразу же после выхода из воды. Согреться тоже оказалось нечем – найденные сырые доски упорно отказывались разгораться. Спасением оказались лишь объятия. Я и Татьяна долго стояли на берегу, прижимаясь друг к другу и смеясь. Бутылка вина закончилась, а больше нам и не было нужно. Четырёхлетний временной барьер пройден. Обняв на прощание Татьяну у ворот её дома, я ещё какое-то время простоял в нашем дворе, смотря в звёздное небо. Искал Антарес и Альдебаран – ярчайшие звёзды в созвездиях Скорпиона и Тельца, под которыми родились Олег и Ира. Я не любитель всяких там гороскопов, но когда ты несколько лет изучаешь звёзды, то такие детали запоминаются сами собой. Антарес нашёлся быстро, а вот Альдебаран нет – я не сразу вспомнил, что его хорошо видно лишь осенью, во второй половине ноября. Чувствуя, что мои глаза закрываются, я выключил фонарь, висящий справа от входной двери, и отправился спать с мыслью, что приезд в Кременчуг был верным решением.

Глава 5.

Стук в окно будит меня, вырывая из сладостной утренней дремоты. Четыре коротких удара. Несильные, быстрые. Так не хочется открывать глаза, но я всё-таки делаю это. Сквозь тюль и яркий солнечный свет вижу, что за окном уже никого нет. Что ещё за шутки? Опускаю голову на подушку, нужно бы ещё пару часиков поспать. Слышу звук закрывшейся входной двери и быстрые лёгкие шаги.

– Привет.

– Привет, Татьяна. – отвечаю с ломотой в голосе. В горле сухость после вина. Глаза не открываю, для столь раннего утра одного раза уже много.

– Вставай. Поедем в город, покажу тебе черепашку-гопника.

Чувствую, как Татьяна присела на диван рядом со мной.

– Кого? – спросонья я вообще понял, что сейчас услышал.

– Черепашку-гопника. Вставай.

– Все гопники спят в такую рань.

– Да какая рань, двенадцатый час. Я уже успела по просьбе твоей бабушки сходить за свет заплатить. Благодаря мне городской неженка всё ещё в постели. – видя, что я не реагирую, начинает толкать меня рукой в бок. – Ну, поехали со мной, пожалуйста. Я хочу купить двух попугаев в зоомагазине. И там же покажу тебе черепаху.

– А ты почему не в университете? – спрашиваю, понимая, что встать всё-таки придётся.

– Я сдала два зачета ещё перед праздником. Сегодня у меня законный прогул. Я знаю, тебе нужно с друзьями встретиться. Но наша поездка не займёт много времени.

– Ну, хорошо.

Открываю глаза второй раз и вижу улыбающуюся Татьяну, смотрящую на мою сонную физиономию. Одета в яркую красную футболку и чёрную юбку с разрезом на боку. Мне как раз его сейчас видно. Татьяна продолжает улыбаться и укоризненно качает головой из стороны в сторону, намекая на то, что я опять бесцеремонно пялюсь на её части тела. Затем через одеяло щипает меня за живот.

– Завтракай и собирайся.

Снова слышу, как хлопает входная дверь.

– Все дома? – из прихожей доносится голос дяди Игоря.

– Почти. – вытягиваю руки за голову, выдавливая из себя остатки сна.

Дядя Игорь заглядывает в комнату. Видит меня и Татьяну, сидящую рядом со мной на диване.

– Ты пришла сегодня или вчера? – с хитрой улыбкой спрашивает он.

– Сегодня. – отвечает Татьяна, не смущаясь от такого вопроса. – Вот, пытаюсь Влада с кровати поднять.

– Правильно. Приучай его, что в селе рано встают. Баба Лена на огороде?

– Да. Я видела её десять минут назад у теплицы.

Дядя Игорь кивает и уходит. Татьяна переводит взгляд на меня.

– Встаю, встаю. – говорю я, читая эмоции в её глазах. – Сейчас поедем к твоему гопнику.

"15-й" маршрут за тридцать пять минут довозит нас до остановки рядом с железнодорожным вокзалом. Пройдя двести метров в сторону центрального рынка, мы заходим в небольшое одноэтажное здание зелёного цвета, в котором и располагается зоомагазин. В нос сразу бьёт запах птичьего и рыбьего корма. Сильный запах, и оттого противный. Перед нами двенадцать клеток с попугаями. Тут и маленькие волнистые, и большие, размером с голубя, с высоким ярким хохолком.

– Пришли за патриотами? – спрашивает продавщица, женщина лет сорока с пышной химией на голове. Татьяна была здесь два дня назад и попросила зарезервировать двух попугаев голубого и жёлтого цветов.

– Да. И ещё привела друга, чтобы показать ему черепаху.

Продавщица улыбнулась с таким видом, будто смотреть на это пока что незнакомое мне животное сюда водят целые экскурсии.

Мы проходим в дальнюю часть помещения и поворачиваем направо. По левую руку и прямо находятся четыре аквариума с разными мелкими рыбками. Из всех пород узнаю только скалярий, у нас когда-то были такие. Я их запомнил ещё с тех времён, когда ходил в садик. По правую руку тоже находятся два аквариума.

– Вот он. – говорит Татьяна, показывая на верхний. В нём, у дальней стенки, на поверхности воды "сидит" маленькая ластоногая черепашка с серым панцирем, покрытым множеством красных шипов. "Сидит" неподвижно, спиной к нам, будто ей до всего остального мира нет никакого дела. Я пару раз стучу пальцем по стеклу, желая привлечь её внимание. И черепашка тут же разворачивается, срывается с места и с разгону бросается на стекло с таким видом, будто хочет меня съесть. Шипит, широко разевая пасть. Продолжает молотить ластами, упираясь лбом в прозрачную стену.

– Смотри, какой смешной. – смеётся Татьяна.

Черепашка и вправду выглядит смешно. Очень маленькая, с лысой головой, плоской мордой, ненавидящими тебя глазами и широко открытой пастью. Злостное шипение дополняет эту картину. Я прислоняю палец туда, где находится её нос. Шипение усиливается, ласты гребут воду ещё интенсивней. Я тоже смеюсь, наблюдая за разъярённостью этого карманных размеров монстра. Веду пальцем в сторону, и черепашка смещается вслед за ним, словно надеется прорваться и откусить его целиком. На стекле остаётся водяной развод.

– Ей бы повязку, как у черепашек-ниндзя.

– Или чулок. Давай её купим. – предлагаю Татьяне.

– Нельзя. – грустно произносит она.

– Почему?

– За него уже внесли предоплату. – отвечает продавщица, слушая наш диалог.

– Мы заплатим двойную цену.

– Нет. – продавщица качает головой.

– Можно его хотя бы покормить?

– Нет, я сказала. К тому же, это самец. И когда он вырастет, то будет такой, как этот. – продавщица глазами указывает на нижний аквариум.

Я сразу и не обратил внимания, что там сидит огромная черепаха. Сидит под водой, занимая две трети всего дна. Шипы на панцире высокие, острые и тоже ярко красные. Голова большая, выражение морды зловещее и даже какое-то надменное. Сразу видно, чувак уверен в своей крутости. Если бы он кидался на стекло так же, как это делает его мелкий сородич, то я бы побоялся тыкать пальцами перед его мордой.

– Такой откусывает фаланги на раз плюнуть. – говорит продавщица, запихивая наших попугаев в одну клетку. До этого он сидели вместе с напарниками одного цвета.

– И что, таких больших кто-то покупает? – спрашивает Татьяна.

– Вы не представляете, с какими заказами к нам люди обращаются. И крокодилов просят, и тигров карликовых. Недавно приходил парень и спрашивал, можем ли мы достать питона?

"Я точно знаю, кто может". – произношу это про себя и вспоминаю Чёрного с его Борей.

– Ну что, пойдём? – предлагает мне Татьяна и направляется к прилавку, чтобы расплатиться за своих новых любимцев, а так же за две упаковки корма.

Я на прощанье ещё несколько раз стучу пальцем по стеклу аквариума с мелким. Тот снова начинает дико шипеть и упираться мордой в стекло. Достаю телефон и пару раз фотографирую это дерзкое существо. Делаю снимок и большого монстра. После этого мы с Татьяной выходим на улицу.

– Ну как, понравился гопник?

– Ага. – улыбаюсь и демонстрирую его фото с разинутой пастью.

– Давай ещё куда-нибудь сходим, раз уж мы тут. – предлагает Татьяна. – В тир, например. Как в прежние времена.

– Он всё там же, на площади возле сквера?

– Ну да, куда ж ему деться?

– Хорошо, пойдём.

Мы отстреляли в тире по две обоймы каждый. Я выиграл приз с первой попытки, Татьяна – со второй. После этого перешли через дорогу и присели у фонтана. Брызгали в попугаев водой, вспоминали прошлое, смеялись. Показывали друг другу фотографии. Затем Татьяна предложила сходить в «Дом пиццы».

Я понимал, в чём дело. Выслушав вчера излитые мною переживания, Татьяна взяла на себя обязанность не оставлять меня одного, отвлекать от грустных мыслей, занимать моё внимание чем-нибудь интересным. Хоть я и не нуждался в такой "материнской" заботе, но в этом вся Татьяна. Мне было приятно и в то же время неудобно оттого, что не испытываю тех эмоций, которые должен.

Потом были вечерние встречи с друзьями и утренние пробежки через поле до сельской школы и обратно. Я быстро нащупал пульс новой жизни, и всё казалось вполне приемлемым. Прошло ещё четыре дня, и я начал работать. Дядя Игорь взял меня грузчиком-экспедитором. Не скажу, что это лучше, чем продавец телефонов, но жаловаться причин у меня нет. В паре с водителем "Газели" Максимом Сергеевичем, мужиком сорока шести лет с колоритными усами и редеющей шевелюрой, мы доставляли товары со склада в магазины и частным лицам. Дядя Игорь сказал, что Максим Сергеевич часто путает накладные, забывает дать их на подпись и т.д. Поэтому мне, в первую очередь, он поручил бумажные дела, но от помощи в выгрузке товара я не увиливал.

Днём я работал, а вечера проводил то с друзьями, то с Татьяной. Или же со всеми вместе. Май и начало июня выдались дождливыми, поэтому чаще всего мы с Татьяной смотрели фильмы у неё дома. Смотрели, общались и старались не грустить. Иногда, удобно устроившись на диване после тяжёлого трудового дня, я засыпал на середине фильма. И Татьяна будила меня, лишь когда начинались титры. А то и вовсе оставляла до утра, а сама шла спать в другую комнату. Такое бывало, когда её мать работала в ночную смену. Иногда засыпала сама Татьяна, сложив голову на моих коленях. А я сидел и досматривал какой-нибудь боевик, гладя её собранные в хвост волосы. Не знаю почему, но со мной Татьяна всегда собирала волосы в хвост, хотя, к примеру, в университет часто ходила с распущенными. Может, чувствовала, что хвост мне нравится больше.

Про ночные визиты Олега и Иры я старался не вспоминать. Они никак не вписывались в ход реальной жизни, им не было места в моей повседневности. И я забросил их на чердак своей памяти.

Так прошло полтора месяца...

– Дракончик, ты сейчас где?

– На Пионерном. С Русланом. А ты?

– В Центре, в кафешке. С девчонками, с которыми вместе на танцы ходим. Как настроение? Праздничное?

– Вполне. Скоро будем выезжать.

– Значит, как договаривались? У Ленина?

– Да. Я тебе позвоню, как приедем.

– Хорошо, буду ждать. Не опоздай на салют. – с заботой в голосе произносит Татьяна и отключается.

– Так что у тебя с Танюхой? – спрашивает Руслан, когда я убираю телефон обратно в карман.

– А что у меня с Танюхой? – задаю встречный вопрос и улыбаюсь.

– Трахаешь её?

– Нет.

– Ну кому ты рассказываешь?! – Руслан не верит мне и тоже улыбается, заранее зная, что я буду отрицать наличие секса между мной и Татьяной. – Ты почти каждый вечер у неё пропадаешь. И не вешай мне лапшу, что просто фильмы смотрите. Она давно ведь по тебе сохнет.

– Да не спим мы с ней. – говорю я. И говорю правду. – Что вы все так меня достаёте?!

Большинство моих здешних приятелей интересовались на счёт моих отношений с Татьяной уже не один раз. И никто не верил моим ответам.

– Ну-ну. Ещё скажи, что Танюха свободна, и ты не будешь ревновать, если кто-нибудь начнёт с ней заигрывать.

– Буду. Но мы просто друзья.

Руслан закатывает глаза и кривит губы.

– Ты прям мальчик-одуванчик. Но в то же время очень мутный. И сам не спишь, и пацанов не подпускаешь. И девок других не трогаешь.

– Ой, да ладно. – в моём голосе чувствуется раздражённость. – За четыре года все, кто хотел, уже давно могли бы к ней подкатить.

Руслан жестом показывает официантке принести ещё два бокала пива.

– Сегодня все девки на площади будут. Они просто ссутся от этих "Sex pilots". Но ты, конечно, уже по-дружески договорился с Танюхой.

Натягиваю на губы улыбку, но внутри меня что-то негодует. Ведь Руслан прав. Рассказав Татьяне про Иру, я сам внутри себя создал преграду, через которую не позволено переступать. Ире я никогда не открывал свою душу, но охотно проводил с ней время в постели. Татьяне же я раскрылся, и теперь по какому-то странному уравнению перевёл нашу возможную интимную близость в разряд "неизвестное". Мы полтора месяца почти неразлучны. Так какого чёрта я веду себя как малолетний девственник?!

– А знаешь, ты прав. – говорю это и беру в руку следующий бокал. Чувствую, что пора ломать глупые внутренние барьеры. – Я хочу Татьяну, и я буду с ней. Сегодня праздник, и это лучший день, чтобы всё начать.

– Наконец-то дошло. – улыбается Руслан.

Мы сидим в "Трёх семёрках". Уютное заведение с приятной, спокойной музыкой и приглушённым светом. На круглых столах скатерти из плотной зелёной ткани, солонки в виде медитирующих слонов, пепельницы из цельного камня. На тёмных стенах висят картины с дрейфующими фрегатами и песчаными дюнами. Ничего уже не напоминает о том, что здесь когда-то был зал игровых автоматов. Ничего, кроме названия.

Руслан – мой троюродный брат. Он старше меня на шесть лет, немного ниже ростом, с чёрными волосами и карими глазами. Когда улыбается, то его золотой резец всегда ярко блестит, заставляя перевести на себя взгляд. Одет Руслан в серую рубашку без рукавов и серые брюки. На руке больше нет кольца. Полтора года назад он развёлся и теперь снова наслаждается холостяцкой жизнью.

Сегодня последнее воскресенье июня – День молодёжи. Погода стоит отличная. Тепло, безветренно, никаких облаков. И народ толпами едет в Центр. Аттракционы, привезённые из Днепропетровска, работают с самого утра. Весь день проводятся какие-то конкурсы, разыгрываются призы. Скоро начнётся концерт, а в одиннадцать часов будет салют. И мы тоже хотим на всё это посмотреть. Я решил позволить себе выпить, впервые со второго дня приезда. С утра мы с Русланом и сестрой Витой жарили шашлыки во дворе дома их родителей, затем ходили на речку, посидели там с нашими общими друзьями. Ну а ближе к вечеру переоделись и пришли сюда. Заказали салатиков, поиграли в бильярд, выпили по паре бокалов. Так постепенно время подошло к девяти.

– Ну что, едем? – предлагаю я.

– Едем. – соглашается Руслан.

Мы встаём из-за столика, расплачиваемся у барной стойки и выходим на улицу. Поправляю цепочку на шее. У футболки V-образный вырез, и кулон в виде драконьей головы то и дело вылезает наружу. Вдыхаю воздух полной грудью. В моём сознании всё прояснилось, и я как никогда хочу поскорее увидеть Татьяну и крепко обнять её, как мужчина обнимает свою женщину. Настроение отличное, действительно праздничное. И хочется делиться им другими с людьми.

– С праздником! – говорю я двум парням, курящим у входа.

– С каким, москалик? – спрашивает один из них, тот, который физически крепче. Одет в белую футболку и бежевые штаны с накладными карманами. В его словах чувствуется неприязнь. Я знаю, что все слышат мой русский акцент, но до этого никто вот так "москалём" меня не называл.

– День молодёжи. – отвечаю, игнорируя провокацию. Настроение реально хорошее, чтобы портить его из-за всякой ерунды.

– А шо ты такой седой? – спрашивает второй. – Путинская власть довела? – Голова обрита наголо, чёрные густые брови. На нём жёлтая майка и синие шорты. Поглядывает на мою шею.

– Купите нам пива в честь праздника. – требует первый.

– Все, мужики. Забудьте.

Руслан машет рукой, прекращая этот разговор, и мы не спеша идём в сторону остановки. В соседнем дворе находится отделение милиции, и совсем не хочется из-за драки загреметь туда в такой вечер.

Остановка пуста. Под тускло светящим фонарём нет ни одного человека, значит, маршрутка уехала совсем недавно. Таксистов тоже не видно. Мы проходим чуть дальше, в сторону парка, к одиноко стоящему киоску. Руслан покупает сигареты, зажигалку, презервативы. Затем я заказываю маленькую бутылку минералки, банку безалкогольного энергетика и пачку орбита. Хочу избавиться от пивного послевкусия во рту и прогнать хмель. Тут неожиданно появляются эти двое.

– Москалик, купи пива. – говорит тот, что покрепче.

– И сигарет. – добавляет второй. Он чем-то похож на ту черепашку-гопника из зоомагазина.

– Москаль мэни нэ брат. – дразню их словами из фильма "Брат 2". – Бандеровец чтоли? – намеренно выделяю слово "чтоли", ведь "что" – первичное отличие российской разговорной речи от украинской.

– Ты шо, сука, оборзел?!

Подходят к нам близко, почти вплотную. Неужели мы кажемся им такими беззащитными?

Руслан без лишних слов бьёт крепкому локтем в челюсть. Тот хватает Руслана за рубашку, и они начинают бороться у витрины киоска. Падают на асфальт. Я же бью лысому правый прямой в нос. Не со всей силы, ведь чувствую, что он слабее меня. Просто для профилактики наглости и глупой ненависти. Ещё один. Потом ещё. На кулаке моём кровь. Хватаю лысого за майку, тащу в сторону фонаря. Знаю, это опрометчиво, ведь на свету драку издалека могут заметить патрульные. Но я очень хочу заглянуть этому парню в лицо. Увидеть эмоции хищника, ставшего жертвой. Дерьмовое чувство, наверное. Он пытается вырваться, бьёт меня кулаком в висок, затем одной рукой тянется к моему кулону, снова вылезшему наружу, другой рукой лезет в карман своих шорт. И тут я срываюсь. Наношу апперкоты один за другим. Резкие, вкладываюсь в каждый удар. Хватило бы двух, чтобы парень сдулся, но я бью четыре, потому что не знаю, что у него в кармане. Может быть и нож.