Текст книги "Алуим (СИ)"

Автор книги: Айкон Дарий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Когда подтаскиваю его к свету, то вижу, что изо рта брызжет тёмная кровь. Наверное, сломанная кость челюсти порезала какую-то вену. Глаза у парня круглые, ошалевшие. Он обеими руками вцепился в мои запястья.

– Отпусти!

Лысый смотрит на меня и не знает, что ему делать.

– Отпусти, сказал!

Понимая, что я действительно вышел из себя, он отпускает руки и убегает в сторону парка. Я оборачиваюсь. У киоска Руслан и второй продолжают борьбу на коленях. Крепыш держит Руслана за рубашку и давит массой, не давая тому встать. Увидев, что я освободился и готов прийти на помощь брату, он вскакивает и бежит через дорогу на другую сторону улицы, к дворцу культуры "Нефтехимик". Я бегу следом. Прохожие наблюдают за нами, кто-то снимает происходящее на телефон. У всех свои развлечения. На другой стороне крепкий спотыкается и падает. Я догоняю его. Он оглядывается испуганными глазами, понимая, что сейчас отхватит по полной. Но тут я немного сглупил. Мне нужно было подбежать и с размаху зарядить ему ногой по яйцам. В уличной драке с быдлом позволено всё. Тогда бы он остался лежать, и Руслан подоспел бы, что выплеснуть свою злость. Но я в порыве эмоций, словно ниндзя или Брюс Ли, взмываю в воздух и, пролетев пару метров, ногой вонзаюсь в спину крепкого. Раздаётся крик боли. Крепыш хватается за поясницу, но вместе с этим мой удар придаёт ему ускорение. Он вскакивает и мчится обратно через дорогу, всё в тот же парк, куда секундами ранее умотал лысый. Драка окончена. Ко мне подбегает Руслан, но оторваться ему уже не на ком.

– Твою ж мать. – ругается он, осматривая свою одежду. Карман рубашки висит на нитках, плечевой шов разошёлся. Брюки в коленях стёрты до дыр. – Вот падла.

– Вызывай такси. – выдохнув, говорю я. Нужно вернуться домой, чтобы переодеться.

Мы едем в Красноармеевку на серебристом Дэу "Ланос". Я сижу на переднем сидении, Руслан – на заднем. Оба молчим. Руслан расстроен, пьёт пиво, купленное в том же киоске. Я пью энергетик, минералкой пришлось вымыть руки от чужой крови. Хорошо, что не испачкал ею одежду. Состояние Руслана мне понятно. Мало того, что новые вещи превратились в тряпки, так ещё и не удалось самолично наказать обидчика. Я же думаю о словах крепыша. "Москалик". Пару раз украинские друзья в шутку называли меня "кацапом", а я их – "хохлами". И никто из нас ничего обидного в этом не находил. Но сегодня обращение "москалик" прозвучало уничижительно, с презрением. Словно бы я враг, свободно расхаживающий по чужой земле лишь благодаря каким-то дурацким толерантным законам. И меня это злит. Особенно, учитывая, что в моих венах четверть украинской крови. Драться здесь мне приходилось и раньше. В подростковом возрасте в селе для многих я был чужой. А местные предвзяты к чужим. Да и всегда находился глупец, желавший сострить на счёт цвета моих волос. Но вот проявления национализма я на себе ощутил впервые.

– Влад, я не хочу ехать в город. – говорит мне Руслан, когда "Ланос" подъезжает к воротам его дома. – Иначе сорвусь там на ком-нибудь.

– И что ты предлагаешь?

– Поехали в Орешковку. Посидим в барчике, в бильярд ещё поиграем. Там неделю назад два новых стола завезли. И там спокойно.

Орешковка – соседнее село, находится сразу за Красноармеевкой. Мы многих там знаем, и многие знают нас. Но я же договорился встретиться в Центре с Татьяной. Чёрт... Надо выбирать.

– Хорошо. – говорю я Руслану. – Иди переодевайся.

Орешковка так Орешковка. Не бросать же брата.

Здесь своя атмосфера, свой колорит. Сельский барчик, находящийся в пятнадцати километрах от города, окружённый тополями и фигурным металлическим забором, заполнен жизнерадостными обывателями, охотно пьющими за свою молодость. Снаружи эта одноэтажная постройка с треугольной шиферной крышей и решётками на окнах облицована «плиткой-лягушкой». Никакой вывески, никакого названия. Но между собой это место все называют «Тополёк». Двери главного входа представляют собой две массивные створки, распахнутые на максимум и подпёртые тяжёлыми урнами. Внутри очень жарко, отсутствие кондиционера частично восполняется сквозняком, созданным благодаря открытой задней двери. Стены помещения выкрашены в бледно-жёлтый, пол и барная стойка – из лакированных досок цвета, больше похожего на грязно-бордовый, чем на коричневый.

За каждым из двенадцати прямоугольных деревянных столов не менее пяти посетителей. Они сидят на скамейках без спинок и пьют разливное пиво, которое здесь, кстати, вполне приемлемое. Два помятых мужичка за столом в углу подливают в свои бокалы водку. Народ общается, смеётся, радуется празднику. Как видно, для этого не обязательно ехать далеко в город. Нужна лишь подходящая компания.

Каждое движение чьей-либо головы или руки оставляет за собой шлейф. Белые шары, летающие по поверхности бильярдного стола, при столкновении между собой начинают троиться. А это значит, что я пьян. Действительно пьян. Такое непривычное, уже подзабытое ощущение. Мне не плохо, не тошнит. Нет. И никому из присутствующих я не хочу ломать челюсть. Но в то же время меня всё раздражает, всё кажется чужим. Я луплю кием по шарам со всей силы, не особо целясь. Я даже не хочу играть, это пустое времяпрепровождение. Оглядываюсь по сторонам. Одна физиономия сменяет другую и тут же забывается. Здесь все на одно лицо. Я нахожусь в сером смазанном мире безликих стен и жизней. Лишь Руслан откликается во мне чувством привязанности и родства. И сегодня здесь я только ради него. Звучит песня Потапа и Насти Каменских. А пару минут назад играл "Фантом" "Чижа". Подхожу к музыкальному автомату, стоящему в углу, слева от барной стойки, опускаю четыре монеты и выбираю две песни группы "Сектор газа" – "Лирика" и "Туман". Самое то для такого места.

– Сейчас все будут должны подпевать. – громко говорю на весь бар. Люди улыбаются и поднимают свои пластиковые бокалы, тем самым выражая согласие с моими словами. Возвращаюсь к бильярдному столу, беру в руки кий. Собираюсь продолжить это неинтересное мне сейчас занятие.

"Следуй за фарфоровой головой".

"Что?" – как же неожиданно он появляется. Оглядываюсь по сторонам, но не вижу никакого фарфора.

"Следуй за фарфоровой головой".

"Отвали". – я всё равно не понимаю, о чём он говорит. И нет никакого желания разгадывать ребусы.

"Такое тело не может быть ватным".

"Иди ты к чёрту!" – меня и так всё раздражает. А тут ещё это.

"Ты глуп и ведом..."

– Да заткнись ты уже, тварь! Заткнись!

С размаху бросаю кий на пол. От удара набойка отлетает и закатывается под музыкальный аппарат. Все присутствующие оборачиваются в нашу сторону, смотрят на меня и Руслана. В таких местах крика без драки не бывает. Чёрт, я произнёс свои мысли вслух. Такая идиотская ситуация.

– Ты кому? – удивлённо спрашивает Руслан, стоя по ту сторону стола.

Что я могу ему ответить? Похоже, психическое расстройство перешло в новую стадию. Надо ехать домой.

– Плати за набойку. – с серьёзным лицом говорит мне бармен, рыжеволосый приземистый паренёк лет тридцати.

– Да, конечно. – подхожу к барной стойке, достаю из кармана гривны, отсчитываю четыре десятки.

– Ещё раз – и больше играть здесь не будешь.

Согласно киваю. Виноват – спорить не о чём.

– Что с тобой? – спрашивает Руслан. Он видит по моим глазам, что я не в себе.

Растерянно пожимаю плечами. Даже не знаю, какое оправдание можно сейчас придумать.

– Мне нужно на улицу. Перепил.

Дискомфорт начинает зашкаливать. Хочу выйти подышать свежим воздухом, хотя, при такой жаре он снаружи не намного свежее, чем здесь. Поднимаю кий с пола, кладу на стол и направляюсь к выходу. Стараюсь не обращать внимания на любопытные взгляды.

Но тут в дверной проём входит Она...

Я не влюбчивый, но в эту секунду что-то во мне изменилось. Никогда раньше не видел столь красивых глаз! Большие, карие, с длинными чёрными ресницами. Манящие, глубокие, рождающие то самое пресловутое поэтическое вдохновение. Внутренние уголки бровей приподняты, что делает взгляд невинным и словно бы просящим ласки. Каштановые волосы распущены, спадают на плечи. На губах татуаж, я давно научился отличать его от помады. Розовая футболка без рукавов с надписью "minx" облегает тело, на ногах розовые босоножки на каблуке. Белые обтягивающие штаны настолько белые, что кажутся слишком чистыми для этого заведения. В руке белый клатч.

Она вся такая яркая, что краски окружающего мира в конец поблекли и потускнели. Она как первые впечатления от прибытия на Украину – воодушевляющая.

Мы останавливаемся в метре друг от друга. Девушка тоже бросает на меня долгий взгляд, оценивающе осматривает с ног до головы, особое внимание уделяя моим волосам.

– Привет, глазастая. – вырвалось из моего рта.

– Здравствуйте, мистер Ассанж. – с улыбкой произносит незнакомка. – Вы странное место выбрали, чтобы укрыться от преследования.

– Здесь безопасней, чем в Лондоне. – сходу выдаю я. – Тут уж точно никто искать не будет.

Девушка вскидывает брови:

– Надо же. Не ожидала, что в этом сарае хоть кто-нибудь знает о событиях в мире больше, чем написано на бутылке с пивом.

– Ты же вот знаешь.

– Я всего на минуту сюда зашла.

– Ну а я здесь всего пару минут.

Незнакомка продолжает улыбаться, чуть кривя губы влево. Делает два шага вперёд. Я уж было начал ждать поцелуя. Но она поднимает левую руку и пальцами проводит по моей щеке от уха до губ. Затем осматривается, коротко здоровается с Русланом и походкой от бедра направляется к столику, за которым сидят три девушки и двое парней. Ей предлагают присесть, но она отказывается. Стоя разговаривает с одной из девушек. Открывает клатч, что-то в нём ищет.

– Мы закончили. – говорит Руслан бармену на счёт бильярда. Подходит ко мне: – Давай вместе воздухом подышим.

Выходим на крыльцо. Всё же здесь свежее, чем в помещении. Но, оказавшись на улице, я понимаю, что хочу внутрь "Тополька". Хочу познакомиться с этой красоткой.

– Кто это? – спрашиваю у брата.

– Мальвина. – отвечает Руслан, потягивая только что прикуренную сигарету.

– Её так зовут?

– Да. – улыбается он. – Только не говори, что ты на неё запал.

– Она из города?

– Местная.

– Почему я её раньше не видел?

– Эту куклу? Братишка, застегни ширинку. Она та ещё сучка.

– Она афигенная.

Руслан покачивает головой, продолжает курить. Я не знаю, что сейчас делать. Такой контрастный вечер выбивает меня из колеи. Но я знаю точно, что ехать домой уже рано.

– Так ты не ушёл.

Слышу за спиной голос Мальвины. Оборачиваюсь. Фигуристая девица со сказочным именем стоит на пороге, держа белый клатч двумя руками на уровне талии, и кокетливо на меня смотрит.

– Нет.

– Прогуляешься со мной? – предлагает она.

– Прогуляюсь. – соглашаюсь я.

– Мы быстро. – говорит Мальвина Руслану, видя его ухмылку.

– Ты недооцениваешь моего брата. – Руслан бросает бычок в правую от себя урну и заходит обратно в бар.

– Пошляк.

Мы идём в сторону центрального магазина, расположенного у пересечения двух асфальтированных дорог. Странно, что Красноармеевка, которая ближе к городу, далеко не везде может похвастаться такой роскошью. Идём по самому центру дороги, хотя вдалеке виден свет фар приближающегося автомобиля. Молчим. Жду, когда незнакомка что-нибудь скажет. Но, кажется, Мальвина и не собирается ничего говорить. Только всё время ускоряет шаг. На перекрёстке мы поворачиваем направо, исчезая из поля зрения фонарей, освещающих территорию перед торговой точкой.

– Куда мы? – не выдерживаю я.

– Ко мне домой.

– Зачем? – от такого ответа мысли начинают разбегаться.

– А ты как думаешь? – игриво спрашивает она.

– Вариантов может быть несколько.

– Понятно. Ты думаешь так же, как Руслан. – выдыхает Мальвина.

– Какой же вариант правильный?

– Я телефон дома забыла.

– А наизусть помнишь? – примитивная уловка пьяного ловеласа.

– Хм...хмхмхм...хмхм...хмхмхмхмхм. – демонстративно называет цифры закрытым ртом. – Да, помню.

Снова улыбается. Затем смотрит на свои часы на левой руке.

– Побежали. – предлагает она.

– Зачем такая спешка?

– Мы же потерянное поколение. Больше пяти минут не можем прожить без телефона.

– Так воспользуйся свободой и проживи эти пять минут со мной.

Мальвина останавливается. Я останавливаюсь вслед за ней. Поворачивается ко мне, смотрит своими большими, требующими ласки глазами. И я готов отдать ей всю ласку, которая у меня есть.

– Ты слышишь? – спрашивает она.

– Что?

Подносит палец к своим губам, несколько секунд стоим молча.

– Ты со мно-ою забудь обо всё-ом. Эта но-очь нам покажется сно-ом. Я возьму тебя и прижму как родную до-очь... – тихо напевает строки из песни "Сектор газа", слабо доносящиеся сюда из раскрытых настежь дверей бара.

– Я заказал.

– Моя любимая песня.

– Для бега она не подходит.

Мальвина снова проводит пальцами левой руки по моей щеке, затем прижимает ладонь к моей груди.

– Я пошутила на счёт пробежки. Мы уже пришли. Подожди секунду, я быстро. – голос такой сладкий, что даже если бы я хотел, то не ушёл.

Мальвина подходит к большим чёрным воротам с красивым кованым узором и многочисленными пиками на верхней грани, поворачивает рукоятку замка и исчезает в глубине двора. Слышу несильный хлопок входной двери дома.

Стою, гляжу по сторонам. Эта улица гораздо темнее, чем та, вдоль которой расположены "Тополёк" и магазин. Здесь вообще не горит ни одного фонаря. Ни во дворах, ни вдоль дороги. И в окнах дома Мальвины, которые видны сквозь забор слева от ворот, тоже темно. Жду. Чувствую себя глупо. Но я знаю, ради чего я здесь.

Через пару минут в её дворе всё же загорается свет. Доносятся молодой и старушечий голоса.

– И надолго ты?

– Бабуль, ну я же сказала, что у Наташки ночевать буду. Вернусь утром.

– Мальвинка, смотри у меня! Не вздумай ни до каких хлопцев по ночам ходить. Хороший жених сам должен к тебе в гости прийти.

– Конечно, конечно, бабуль. Но я не к женихам, а к Наташке. Ложись спать.

Слышу приближающиеся шаги. Из ворот появляется Мальвина, недовольно качает головой.

– Воспитывают?

– И не говори. – произносит она. – Я недолго?

– Нет.

– Хорошо. Сейчас зайдём в ещё одно место.

– Куда?

– В гости.

Удалившись ещё метров на триста от перекрёстка, мы сворачиваем в узкий проулок. Асфальта ему не положено, дорога здесь засыпана мелкими светлыми камнями и песком. Отворяем деревянную калитку и входим в первый от поворота двор, тоже поддерживающий флешбом темноты. У клумбы с цветами навалена гора белых кирпичей, разбитая деревянная телега без одного колеса брошена у колодца, в собачьей будки не слышен лязг цепи. В ближайшем к нам окне заметно слабое мерцание то ли телевизора, то ли монитора компьютера. Мальвина подходит к дому и стучит по стеклу. Ничего. Стучит ещё раз, громче и дольше. Опять никакой реакции. Стучит в третий раз. Свет не загорается, на порог никто не выходит. Тогда Мальвина берёт кусок кирпича и с размаху швыряет его в окно. Раздаётся звон разлетающихся осколков стекла и громкая мужская ругань, преимущественно матом. Через минуту на крыльцо дома вылетает худой паренёк в семейных трусах, держа в руке открученную ножку от табуретки.

– Ты охренела?! – кричит он хрипловатым голосом.

– Деньги. – коротко и спокойно произносит Мальвина, вернувшись и став рядом со мной.

– Знаешь, сколько разбитое стекло и сервант стоить будут?

– Деньги. – повторяет она. – Или возьму здоровьем.

Парнишка переводит взгляд на меня.Молчит, оценивающе смотрит, теребя в руке деревяшку. Ситуация неожиданно превратилась в противостояние между ним и мной. Мы с Мальвиной продолжаем невозмутимо ждать его действий. Приняв тот факт, что осилить противника даже с ножкой от стула будет совсем не просто, он разворачивается и заходит в дом.

– Возьми кирпич. – тихо произносит Мальвина. – Вдруг он с вилами выйдет.

Но паренёк возвращается безоружным, в спортивных штанах и с деньгами в руке. Пересчитав, Мальвина не спеша убирает деньги в клатч, затем щёлкает ему пальцем по носу.

– То-то же.

Кирпичи в моих руках не позволяют парню чем-либо ответить.

– А теперь поспешим обратно. – произносит Мальвина, когда мы снова ступаем на асфальт.

– Куда ты так торопишься? – возмущаюсь я и хватаю её за ладонь.

– Жить.

– Прекрати умничать!

– Так ты деспот и манипулятор?

– Не я сейчас деньги у паренька вымогал.

– Не вымогала, а требовала вернуть долг. Это разные вещи. Он уже месяц от меня прячется. И – да, ты был безмолвным соучастником. Почему же себя не коришь?

Улыбается так игриво, что я не нахожу, чем возразить. Эти словесные игры сильно меня раззадорили. Медленно за руку подтягиваю Мальвину к себе. Она не сопротивляется, лишь хлопает своими невероятными глазками. Вдыхаю изумительный аромат её духов. Мои пальцы скользят по талии, прижимаю Мальвину к себе. Её взгляд требует от меня активности.

– Отпусти. – шепчут её губы.

– Не прощаешь другим того, чем грешишь сама?

Помедлив с ответом, она коротко целует меня.

– Все мы такие.

Хочет высвободиться, но я не отпускаю её. Прижимаю к себе ещё крепче и тоже целую. На этот раз долго, с языком. После чего расслабляю свои объятия и провожу ладонью по ещё щеке от уха до губ. Играть так играть. Мальвина возмущённо смотрит на меня.

– Откуда ты тут такой сегодня взялся?

– Случайно занесло.

– ... на мою голову. Ты брат Руслана?

– Да.

– На лето приехал?

– Может и на год.

– Советую меньше времени проводить среди селюков.

– Почему?

– Потому что мы не знаем ни про Ассанжа, ни про манипуляции. – подмигивает мне, поправляет свою футболку и продолжает путь.

Когда мы выходим на перекрёсток, у "Тополька" уже стоит красная Шкода "Октавия". Переднее стекло опущено, за рулём сидит парень. Руслан курит на крыльце.

– Пока. – говорит мне Мальвина, приближаясь к автомобилю.

– Ты вот так просто возьмёшь и уедешь?

Многозначительно улыбается.

– Конечно. От тебя несёт пивом за километр. Спасибо за компанию.

Открывает переднюю дверь, садится на пассажирское сидение. На меня больше не смотрит. Машина трогается с места.

– Я же говорил. – Руслан смеётся, наблюдая всю эту ситуацию.

– Это кто, таксист? Или её парень?

– Не знаю. Вроде таксист. Хотя одно не исключает другого.

– У тебя есть её номер?

– Зачем он мне?

– Ты же знаком с ней.

– И что? Думаешь, ты один тут такой бедолага? Мальвина – та ещё стерва. Любит коллекционировать чужие влюблённости в себя. Но к телу не подпускает.

– Меня подпустит. – произношу это и понимаю, что я уже тоже в её коллекции.

– А как же Танюха?

Татьяна... Три часа назад я хотел обнять её как родную. Хотел провести с ней этот вечер и мириады последующих дней и ночей. Но из-за странной череды событий я обнимал и целовал совсем другую девушку. Мда...

– Умеешь ты осадить. – прокручиваю в голове всё случившееся. На вопрос Руслана у меня сейчас не ответа. – Вызывай такси. Здесь больше делать нечего.

Глава 6.

Открываю глаза.

Темно. Густая, непроглядная ночь, легко завладев улицей, без реверансов вошла в комнату и присвоила её всю, целиком. Вместе с моим телом. Я не вижу себя, я чернее чёрной кошки. Меня нет. Сразу понимаю, сейчас два или три часа – украинские летние ночи такие тёмные. В углу слева еле слышно шуршит вентилятор. Без него я умер бы от жары, ведь ни одно окно в этой комнате не открывается. Ногами скидываю с себя тонкую простыню. У меня с детства привычка всегда спать укрытым, но сейчас к чёрту такие привычки. Опускаю руку на пол и беру кружку с водой. Делаю несколько глотков, затем выливаю немного воды в другую ладонь и смачиваю лицо. Хорошо...

Осматриваюсь. Слишком темно. Окон, что слева от меня, не видно. Они и днём-то пускают в комнату мало света – снаружи находятся арматурные дуги, по которым вьётся виноград, а позади них стоят два больших абрикосовых дерева. И сейчас в той стороне комнаты полнейший мрак. Но тьма и в окнах, которые прямо передо мной. Обычно через них ночью в комнату падает лунный свет, но, похоже, небо затянуто облаками, потому что я еле вижу эти два чуть светящихся квадрата. Между ними расстояние около метра, там висит картина, на которой арабская девушка в жёлтой одежде наливает из кувшина молоко в кружку трёхлетнему ребёнку. Но сейчас не разглядеть даже очертаний картины.

Почему я проснулся? Странное ощущение, незнакомое. Меня будто выбросило из сна, вытянуло из вязкой сладостной дремоты. Ночью ведь даже в туалет встаёшь через силу, безуспешно стараясь протереть слипшиеся глаза, дабы не въехать лбом в дверной косяк. А я... Я сейчас бодр и свеж, похмелья нет, и это после такого количества пива!

Секундная стрелка настенных часов марширует слишком громко. Приподнимаюсь, снова тяну руку, на этот раз – к столу. Нащупываю телефон, беру, нажимаю кнопку питания. Без десяти три. Самое неподходящее время. Вставать незачем, спать уже не хочется, но и деваться, собственно, некуда. Ёшкин кот, если не сказать жёстче.

Вдруг, перед моими глазами мелькнула вспышка. Яркая, короткая, резкая. На мгновение чёрное стало белым, а белое – чёрным. Я увидел комнату как в негативе фотоплёнки. Увидел и в ужасе отпрянул назад.

Между окнами, там, где висит картина, кто-то стоит. И это не живой человек. Очертания были хорошо видны, но мужчина это или женщина – не разобрать. Белые линии от макушки головы сразу расходились к плечам, затем плавно текли вниз и ближе к полу снова сближались, но не замыкались. Словно бы незаконченный набросок белым карандашом по чёрному фону.

Вспышка длилась долю секунды, но её хватило, чтобы я увидел "гостя". Он намеренно мне себя показал. Я во все глаза смотрю в эту темноту между двумя чуть светящимися квадратами окон и знаю, что оттуда кто-то смотрит на меня. Это он меня разбудил. Разбудил и наблюдал, как я смачиваю лицо водой, проверяю время и пытаюсь понять, что случилось. Что ему нужно?

В комнате настолько темно, что я даже не увижу, если он решит ко мне приблизиться. От этого осознания становится особенно жутко.

"Может, умерла баба Лена?"

Эта мысль стрелой пронеслась в моей голове. Действительно! А кто это ещё может быть? Надо бы срочно пойти проверить. Не кричать же среди ночи на весь дом: "Баба Лена, с вами всё в порядке?" Но...

"А если это не она? Тогда кто? Точно не Ира. Чувствую. Знаю. Верю. Не важно. Как быть с бабой Леной? Позвонить на мобильный? Глупо. Но идти мимо "него" боязно. Да и что я скажу, если разбужу её среди ночи?"

В правом светящемся квадрате замечаю движение. Лёгкие переливающиеся мелькания наплывают слева, медленно движутся к середине. Они еле заметны, но всё-таки я их вижу. Силуэт достаточно высокий, но не кажется таким энергетически плотным, как при визите Иры. Может, потому, что в моей комнате было гораздо светлее, чем здесь. Но сейчас это не так важно. "Гость" уходит.

Мелькания продолжают смещаться вправо, а потом и вовсе исчезают. Значит, сейчас он где-то на пороге комнаты. На душе становится чуть легче. Ко мне он не прикоснулся.

И тут я слышу шаги...

Негромкие, глухие. Но ШАГИ. Один... Через несколько секунд – другой... Такие размеренные. Третий... Как это возможно? Четвёртый... Демонстративные. "Гость" зовёт меня с собой? И он реально думает, что я пойду???

Так. Через метр будет поворот на право, в комнату бабы Лены. Если шаги повернут туда, значит, я был прав. Дверь открыта, так что услышу. И тогда уже в любом случае придётся встать. Но если пойдёт прямо, то уткнётся в дверь, за которой находится небольшой тамбур, где стоит холодильник и старая, неработающая стиральная машинка. Я точно помню, что закрывал эту дверь. Неужели откроет?

Пять... Шесть... А вот и развилка. Ну же... Тишина. В чём дело? Остановился? Ждёт? Но он же должен понимать, что я не пойду. Только не возвращайся, пожалуйста!

Семь... Тихий глухой звук раздался в тамбуре. "Гость" прошёл сквозь дверь...

Из комнаты бабы Лены доносится тихий кашель. Кровать немного поскрипывает. Жива.

"Мёртвые не приносят хороших вестей".

Я аж подскочил от неожиданности. Голос словно бы раздался за левым ухом.

"Твою мать! Что ж ты так пугаешь".

"Мёртвые не приносят хороших вестей".

"Да и ты тоже. Взять хотя бы эту".

"Мёртвые не приносят хороших вестей".

"Да слышал я! Лучше скажи, какого чёрта они вообще взялись их разносить?!"

Но врядли моя шизофреническая часть личности это знает. Какая же хрень творится всё-таки.

"А вдруг "гость" хочет что-то со мной сделать?"

Всё, хватит! Быстро встаю, иду к двери и включаю свет. Закрываю комнату изнутри и опускаю защёлку. Задёргиваю шторы на стене с картиной, затем иду двум другим окнам. Что дальше? Смотрю на часы. Без пяти три. Полтора часа до рассвета. Даже не знаю, радоваться этому или впадать в отчаяние? Возвращаюсь к двери, прислушиваюсь. Только бы "гость" не вернулся.

Но тут снова раздаётся стук... за моей спиной.

Резко оборачиваюсь. Бью рукой наотмашь, но она лишь рассекает пустое пространство. Глаза бегают из стороны в сторону, пытаясь уловить мелькания, зрительные искажения пространства. Не нахожу. Но звук точно раздался внутри этой комнаты.

"Голос, я сейчас умру?"

– Кто тут?

Молчание и в голове, и вне её. Но стоять неподвижно и ждать – не вариант. С включённым светом у меня гораздо больше смелости.

"Где же ты? Где?"

Снова стук... Где-то передо мной. Вытягиваю руки, вожу ими влево-вправо. Возможно, "гость" имеет физическую плотность, которую я смогу ощутить. Осторожно, мелким шагом подбираюсь к центру комнаты, останавливаюсь перед столом, напротив трюмо с большим зеркалом, расположенным между двумя другими окнами, за которыми растёт виноград. Думаю, так мне легче будет засечь движение. Хотя, непонятно, что делать, если засеку. Но я хочу жить.

Ещё один стук... У зеркала. Я замираю, смотрю только прямо, на гладкую поверхность, выдающую моё отражение. Ничего аномального не вижу, кончики пальцев никого не ощущают. Я сейчас как зомби из фильмов – с бешеными глазами и вытянутыми вперёд руками. Перепивший напуганный зомби... Работающий в углу вентилятор меня отвлекает. Обхожу стол и выключаю его. Но тишина длится недолго.

Очередной стук... В стене, за зеркалом. Сейчас я отчётливо его уловил. Может, "гость" уже обошёл дом снаружи и таким способом зовёт меня на улицу? Что за чудесные мысли?! Отхожу от окна. Боюсь через тонкие шторы кого-нибудь там увидеть.

"Если я так и не выйду из комнаты, он оставит меня в покое? Или зайдёт сюда сквозь стену?" – не хотелось бы. Вот только кто меня будет спрашивать?

А неторопливое издевательство всё продолжается. При этом, кажется, что звук идёт не снаружи, а словно бы изнутри стены. Бред, конечно, стена ведь не полая, ложилась в три кирпича. Но самое интересное – звуки между собой отличаются.

Глухой, мягкий. Как если по стене шлёпнуть подушкой... Твёрдый, резкий... Как если стукнуть подшипником или камнем... Опять глухой... Затем несколько резких...

Стою, опершись руками о стол. Секундная стрелка настенных часов за моей спиной марширует громко и без передышки. Раз, два, три, четыре, стук. Раз, два три четыре, стук, Раз, два, три... девять, стук. Интервалы между звуками в стене различаются. То пять секунд, то десять. Всего два варианта, причём, большие интервалы не обязательно разделяют твёрдые и глухие звуки. Но есть ли тут какая-нибудь закономерность?

Твёрдый, глухой. Десять секунд. Глухой, глухой. Десять секунд. Твёрдый, глухой. Десять секунд. Твёрдый, твёрдый, твёрдый, твёрдый. Десять секунд. Твёрдый, глухой...

– Он пытается общаться. – прошептал я вслух.

Ну конечно! Почему до меня так долго доходит?!

Открываю шкаф, стоящий позади дивана, вытаскиваю и кладу на стол две стопки журналов по радиотехнике. Дед Захар работал "киповцем" и дома тоже любил что-нибудь попаять. Когда я был маленьким, мы с ним и сигнализации вместе собирали, и различные передатчики. В том числе, передатчик сигнала азбукой Морзе. И в одном из журналов точно была вся "морзянка". Что же там на обложке? Не помню. А их тут штук шестьдесят... Ладно, есть же смартфон.

Браузер, ну ты чего? Не тормози. Грузи, грузи же скорее. Не хочет. Вроде, всего пару километров до города, но с мобильным интернетом всегда какие-то проблемы. Ну же, ну! "Не удаётся отобразить страницу. Повторите попытку позже". Эх. Придётся листать журналы...

Не нашёл.

"Где могут лежать остальные?"

Журналов раньше было примерно на треть больше. В шкафу их нет, как и дедовских от руки расчерченных схем, паяльника и всего прочего. Ящики трюмо тоже пусты. В тумбочке под телевизором я обнаружил лишь старые газеты. Шелестя бумагой, перебирая всё это и складывая обратно, я не сразу обратил внимание, что стук в стене прекратился. И даже стрелка часов, кажется, убавила громкость двое.

"Ушёл?"

Ответьте мне кто-нибудь.

Стою, жду неизвестно чего. Молчу. Что делать теперь? Мне с утра на работу, но как тут уснёшь? Да ещё в такой духоте. Снова включаю вентилятор, пусть шумит. От жары я сдохну раньше, чем от инфаркта. Возвращаюсь к двери и снимаю защёлку. Толку-то от неё, наивный "пунктик" безопасности. Оборачиваюсь, окидываю взглядом комнату. Половина четвёртого ночи. Всё спокойно, всё на своих местах. Кроме меня.

"А что, если всего этого не было? Ни прихода Иры, ни Олега, ни "гостя". Ничего..."

От такой мысли ноги в одно мгновение налились свинцом. Руки, опустились, тело ослабло настолько, что готово упасть на пол прямо тут. Возникло пугающее желание – посмотреть на себя в зеркало. Заглянуть в глаза человеку, у которого "Ничего...". Но вплотную я не подойду. По ту сторону стола, у дивана, будет спокойнее.

Бледное растерянное лицо под лампой жёлтого искусственного света. Тогда, стоя перед зеркалом в ванной комнате нашей квартиры, я решил промолчать. Пришло время говорить. Что ж, поехали.

– Я уже долгое время слышу чужой голос в своей голове. Я псих, этого не отнять. Стресс, вызванный смертью Иры и двумя таблетками экстази, спровоцировал визуальные галлюцинации. Сны в расчёт вообще брать не стоит, присниться может всякое. Обилие выпитого пива после полутора месяцев трезвости приводит к обострению: назойливость голоса, срыв в присутствии посторонних людей, незваный "гость". Ну а стук в стене – лишь "приятный" бонус.

Диагноз не обнадёживающий. Но в больницу я всё равно не пойду. Психи никогда добровольно не едут в "дурку". Беру со стола пульт, ложусь, вытягиваю ноги. Включаю телевизор, уменьшаю звук до минимума, чтобы не мешать спать бабе Лене. Идёт фильм "Дрожь земли 3", с украинской озвучкой. Чушь полнейшая, даже с точки зрения сумасшедшего. Летающие "птеродупели" с огнём из задницы. Ладно, меньше критики. Сейчас лишь бы чем-то себя отвлечь...

– Владик, вставай, невеста твоя пришла!

Из кухни донёсся голос бабы Лены, после чего щёлкнул замок входной двери. Повернувшись на левый бок, я приложил колоссальные усилия и смог приоткрыть один глаз, чтобы посмотреть на часы, висящие на стене над вентилятором. Без пяти шесть. Ну как так, у меня же были законные пять минут, чтобы поспать!