Текст книги "Единственная для Буйного (СИ)"
Автор книги: Ая Кучер
Соавторы: Джулия Ромуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 23
На мою фразу Буйный так зыркнул, что дальше я не стала оправдываться. Лучше на деле докажу! Вот тогда Эмир поймёт, что я вполне умею выживать. Когда он своими флюидами не разбрасывается.
Катюша радостно воспринимает новость о поездке. Засыпает вопросами, с детской серьезностью размышляет, что стоит взять в дорогу. Я радуюсь каждый раз, когда вижу улыбку на лице сестры. Тешусь, что она смогла переступить через ужасные воспоминания. И снова веселиться.
– А что там будет? – Катюша крутится, пока я собираю наши скромные пожитки. – Твой друг тоже поедет?
– Да, с нами поедут… эти, – взмахиваю рукой, не зная, как по-другому назвать охрану.
– Нет! Ну, тот, который за тобой приезжал. И красивый самый. Страшный немного, но красивый.
– Страшный?
– Угу. Смотрит так. У-у-у. И я сразу готова кашу есть.
Я стараюсь не смеяться слишком громко, но у меня не получается. Хохочу едва не до хрипа. Лучшее описание Сабурова. Смотрит и сразу выполнить приказ хочется. Или так же посмотреть, покусать в ответ…
Прячу лицо, зарываясь в шкаф. Не хочу, чтобы сестра видела мои покрасневшие щеки. Но… Я каждый раз гореть начинаю, когда вспоминаю ту сцену в машине. А ещё жаркие поцелуи. Наглые. Развязные. Такие необходимые. Мы минут десять в машине провели, когда Эмир подвез меня домой. Целовал. Не отпускал. Снова доводил до бурления крови в организме. Когда весь мир до одного первобытного желания сжимается. И кто знает, чем бы мы занялись, но меня спасла Катюша. Выскочила, желая поскорее увидеть. Буйный отпустил. И больше не появлялся. Не знаю, что его заняло, но я рада! Потому что у меня есть шанс выдохнуть. Несколько дней без мужчины – как отпуск и релакс. Но чуточку тоскливо.
– Нет, Эмир не поедет, – отвечаю пытливой сестрёнке. – Так, ты свои книжечки собрала?
– Да, – серьезно кивает, из-за чего тонкие косички подпрыгивают. – Мы скоро?
– Позавтракаем и поедем.
– А что на завтрак? А можно мне снова тот омлет с красной рыбкой? Он такой вкусный был! Я такого никого не ела.
У Катюши глаза горят на всё. С интересом уплетает дорогой шоколад. Восхищается изысканным блюдам. Её всё интересно и хочется. А мне жаль, что я сама не могу дать всего этого сестре. А без помощи Эмира – я даже забрать бы её не смогла.
– Что такое? – Катюша видит, как я погрустнела. Откладывает конфету. – Ты её тоже хотела? Я отдам, не переживай.
– Нет-нет, солнышко. Это всё тебе. Но съешь после завтрака, договорились?
– Ладно. – Горестно вздыхает, но тут же смеётся, стоит начать её щекотать. Уносится вперед, едва не запрыгивая на одного из охранников. – Помоги! – Требует, продолжая визжать. Прячется за мужчиной. А тот по стойке смирно становится. Руку на кобуру, взгляд за мою спину. Ищет, от кого мы убегали.
– Всё в порядке! – Спешу успокоить. – Извините, мы просто игрались. Я не думала вас беспокоить. Кать, не висни на нём.
– А почему он не может с нами тоже поиграть? Пусть тебя кто-то тоже защекочет.
– Он не хочет с нами играть.
– А ты спрашивала? – Сестра невинно хлопает ресницами, пытается вникнуть в происходящее.
Мужчина тяжело вздыхает. Это тот "пожарник", который меня к технике не подпускает. Оказалось, что его зовут Иван.
– Боюсь, – Иван прокашливается. – Мне нельзя щекотать Злату.
– Почему?
– Ну, есть кто-то другой, кто её… щекочет.
Я умереть на месте хочу. Провалиться до ядра земли, ещё дальше. С другой стороны планет вылететь. Катя не понимает намека. А я бледнею. В обморок сейчас грохнусь от такого разговора. Зыркаю на Ивана, а ему хоть бы хны. Только усмехается.
Стараюсь пройти мимо него с гордо поднятой головой. Максимально величественно. Взглядом посылаю. Я сейчас Эмиру пожалуюсь и будут проблемы. Охраннику хватает совести или ума, чтобы взгляд отвести. И больше эту тему не продолжать.
– Вау! Вафли с ягодами! – Катя восторженно смотрит. – И сок. Апельсиновый, мой любимый.
– Я знаю, милая. И ещё есть банановый.
– А папа никогда не запоминал… Покупал мне вишневый. Фи. Я очень рада, что я теперь с тобой живу. Только папе не говори, ладно? Он расстроится.
Сестра с наслаждением уплетает завтрак, пока я сжимаю кружку в руках. Горячая керамика прожигает кожу, но я не обращаю внимания. Об отце я не думала. Слишком много всего навалилось. Но игнорировать арест папы я тоже не могу. В какой-то мере Эмир прав. Я проблемная. Вечно вокруг меня что-то происходит. А я не виновата! Я только Буйного прошу всё разрулить. Хочу спросить у мужчины, не знает ли он ничего. Не замешан ли. Но не рискую. Сейчас лучше не нарываться лишний раз.
Но Эмир сам мне пишет, словно почувствовав. Я отчитываюсь, что уже собрана и скоро буду выезжать. Приходит короткое:
"Отчет хочу"ї
Я хмурюсь, не понимая, чего именно требует Буйный. Перечитываю строчки, будто шифр спрятан. Как я отчитаюсь, что мы едем? Фото дороги скинуть?
Ох. Ох! До меня доходит в момент, когда Эмир звонит мне по видеосвязи. Он хочет посмотреть. Вряд ли его интересует то, в каком свитере я еду. А вот то, что под свитером спрятано… Кажется, поездку придётся отложить на час. Или два?
Мои щёки моментально румянцем загораются. Я тут же взгляд на охранника и сестрёнку бросаю. При них точно вызов принимать нельзя. Эмир не стесняется в выражениях. Будет только плохой пример подавать. Достаточно того, что Катюша и так в общении с ним заинтересована. Уверена, что она Эмира в своей голове как волшебного принца нарисовала. Не то, чтобы Буйный не спаситель, вот только принц у нас матерщинник. Точно не при детях ему речи толкать. Понимаю, что мужчина хочет. Но решаю схитрить.
– Скоро вернусь, – бросаю "пожарнику", когда тот за мной на улицу бросается.
– У меня приказ.
– А у меня на связи Буйный, вряд ли вас захочет видеть в кадре. – Тут же отрезаю в ответ.
Меня уже начинает немного раздражать, что даже Катюше больше доверия со стороны охраны, чем ко мне. Я как будто ходячая катастрофа. Вот только с чего они решили, что, если меня вот так расстраивать, что я не взорвусь на ровном месте? Вдруг у меня от негативных эмоций запал ещё больше и мощнее получится?
– Привет, – растягиваю губы в улыбке, когда принимаю вызов. Сердце сильнее выстукивать в груди начинает, когда на экране Буйный появляется. Он на работе, сразу понимаю. На нём белая рубашка, вокруг кабинет. Сердце екает лишь от его взгляда. А мне всё интересно, я внимательно разглядываю.
– Долго не отвечала, – произносит Эмир вместо приветствия.
Я лишь незаметно вздыхаю, ну вот мир рухнет, если он хоть раз нормально со мной разговор начнёт? Сам же своими фразами и настроением задаёт настрой разговору.
– Занята была, – произношу в ответ. Вижу, как Буйный прищуривается. Не нравится, что так отвечаю.
– Чем это?
– Кухню тушили, кстати, пожарнику новый огнетушитель нужен, этот, походу, он весь использовал. – Произношу спокойно, будто это нормальное течение дел. Ну а что? Они же всё только так про меня и думают. Эмир здесь всем понарасказывал, что мне только воду в уборной и разрешают самой сливать. Пускай получает.
– Кукла, блядь! Покажи дом! – Рычать начинает, а я улыбаюсь. Эмир сразу понимает, что что-то не так, через экран телефона взглядом своим суровым прожигает.
– Обидно, что ты сразу веришь, – дую губы, – меня здесь ни к чему не подпускают, я как прокажённая.
– Ещё скажи, что беспочвенно это всё.
– Мы ведь решили уже, что проблема в тебе. – Парирую, завожу его ещё сильнее.
– Я сейчас поездку отменю, будет тебе веселье, – бурчит в ответ, но вижу, что добреет, расслабляется.
– Ты слово дал, так что не заберёшь, – снова улыбаюсь. Ловлю себя на мысли, что он сейчас другой. Вот в эту секундочку, когда расслабился, даже уголки губ слегка подрагивают в улыбке. И внутри так тепло становится, даже допускаю мысль, что я могла по нему соскучиться.
– Что обсуждали, помнишь? – Мажет по мне взглядом, даже сейчас чувствую, что губы обжигает.
– Гулять вечером не ходить? – Хлопаю ресницами, не знаю почему, но мне ужасно нравится вот так его доставать. Взгляд его цепкий заставляет внутри всё закипать и бурлить.
– Можешь сходить, но каждый покалеченный на твоей совести будет.
– Ты такой грубый, – вздыхаю, – помню я всё. Из машины не вываливаться, деревню не поджигать. Прямо руки мне связываешь.
И вот в эту самую секундочку случается то, чего я совсем не ожидала.
– Эмир Юсуфович, ваш кофе.
В кадре появляется женщина. В первую очередь в глаза бросается её декольте. Очень откровенный вырез. Я даже телефон ближе к глазам подношу. – Спасибо, что по встрече?
– Столик в ресторане забронирован. Алтуфьев обещал быть вовремя с помощником. Я дела закончила, готова выезжать.
Стискиваю пальцами телефон. Это куда он с этой шваброй собрался?! В ресторан?! Внутри всё обжигает кислотой. Ревность настолько сильная, что я совершенно её не контролирую.
– Хорошо, иди.
Швабра с огромными сиськами пропадает из кадра. Я снова вижу Эмира. Хочу ему столько всего высказать. В голове глупые вопросы появляются. Он меня для этого из города выпроваживает? Получил что хотел и скучно стало?!
– Кукла...
– Приятного аппетита! И на машине можешь гнать на огромной скорости, с такими-то подушками безопасности с тобой ничего не произойдёт! – Выпаливаю в сердцах и сбрасываю вызов.
Вот же козёл! Обидно до слёз. Ну вот кто она ему?! Для каких целей вот таких помощниц на работу нанимают?
Глава 24
Я понимаю, что у меня нет права что-то требовать. Буйный озвучил мне условия. Я их приняла. Сделка, да? А я так не могу! Пусть хоть опять рычит. Не могу. Там секретарша своей грудью размахивает! А я должна при этом спокойно реагировать. Может ещё совет дать, чтоб одежду по размеру выбирала?
Я рвано вдыхаю, пытаясь угомонить накатившую истерику. Глаза начинает пощипывать. Я сбрасываю новый звонок от Буйного. Не буду ему отвечать. Иначе просто разревусь, а я этого не хочу. Не покажу слабости.
Почему так всё несправедливо, а?
Меня начинает трясти от холода. Я ведь раздетой выскочила, а на улице не лето. Но не спешу обратно. Для начала мне нужно успокоиться.
Тру ледяными пальчиками лицо, разгоняя кровь. Лучше от этого краснеть, чем от злости. Выдыхаю. Нашла из-за чего злиться. Мне же лучше, если он свое внимание на кого-то переключит. Меньше лезть будет. Я же этого хотела, да?
Замечаю, как ко мне семенит Иван. А что ж без огнетушителя? Сейчас лишнее внимание только бесит.
– Я никуда не сбегаю! – Рявкаю. – Оставьте меня одну.
– Не могу. Тут…
– Мне плевать! Плевать! – Срываюсь на крик. – Я не могу на улице побыть? Свежим воздухом подышать? Нечего тут поджигать, ясно? Или скоро на людей переключусь. Хочешь? – Меня несет, но я не могу больше. Там у Эмира секретарша, а меня тут преследуют и контролируют. Эмоциями разрывает.
– Это Буйный. Тебя. – Всучивает мне телефон, быстро отходя. Словно даже телефон в моих руках взорваться может. Или опасается нашего с Эмиром столкновения.
Я не хочу говорить сейчас с Буйным. Даже голос его слышать. Но складывается твердое ощущение, что если не отвечу, то мне мобилку к уху примотают.
– Да? – Выдыхаю нервно.
– Кукла, ты если ещё раз трубку бросишь, нахуй, то я лично приеду.
И это далеко не обещание приятного визита. Но я вздергиваю подбородок, будто мужчина меня видеть может. Губы поджимаю.
– Случайно получилось, – вру легко. – Пальчик соскользнул.
– После того, как ты орала? Без телефона, блядь, услышал бы.
– Тебе не пора навстречу?
– Мне пора тебя на хуй насадить, походу. Раз осмелела. Ты нихуя не перепутала? Ты, блядь, не стесняйся. Просто попроси.
Я прикусываю губу. Выслушиваю поток ругани. Чем сильнее злится Эмир, тем больше у него матов. Сейчас и слов нормальных нет, одна нецензурная лекция. Я такого и не знала! А вот Буйный научит плохому.
– Ты всё уяснила?! – Рявкает так, что я подпрыгиваю.
– А ты на меня так не кричи, – шиплю. – У тебя сотрудники есть. Вон секретарша явно будет рада любому тону.
– Ты так же на меня работаешь, кукла. Я тебе не бабками, а услугами плачу. А ты в ответ мои приказы выполняешь. Мозг мне не сношаешь. И ревность свою скрути. У нас уговор.
"Права больше не имеешь" – почти слышу, как мужчина это произносит.
Сжимаю челюсть с такой силой, что аж пульсацией отдает в десна. Мне надо промолчать. Не нарываться сильнее. Но это так сложно. – Я согласилась, да, – всё-таки прорывает. – Но не собираюсь потом всю жизнь лечиться. После того как ты от какой-то швабры мне болячек принесешь. Так что… Ты либо других не трахай! Либо ко мне со справочкой приходи. – Фух. Сказала.
А в ответ – тишина. Звенящая. Тяжелая. Я совсем Эмира довела? Он там уже план моего убийства продумывает? Или дар речи потерял из-за моей смелости? Я сама от себя в шоке. Но не хочу так. Не хочу. Мне больно. Разве он не понимает?
– Хули ты такая смелая щас? – Оживает. Голос опасно звенит. – При встрече только ноги расставляешь.
– А я бы и в лицо сказала. Будь возможность. А так… Мне пора. И у тебя встреча. Счастливо. – Завершаю вызов, чувствуя себя самоубийцей. Возвращаю мобилку Ивану, который в доме ждал.
Вибрирует мой собственный телефон. Но это не Эмир. А напоминание принять таблетки. Укол мне не подошел. По каким-то там анализам. Поэтому прописали противозачаточные таблетки. Их я пью исправно, не пропуская. Несколько будильников установила, чтобы наверняка. Это очень важно. И я впервые так ответственно отношусь к заданию.
Немного успокоившись, я собираю Катю. Надо выезжать уже. Даже улыбаюсь, представляя встречу с баб Зоей. Мне нравилось у неё жить. И город нравился. Я пока там была все мысли такие четкие, структурированные. Никаких проблем. Может, поеду и снова в себя приду?
– Нет, – Иван головой качает, когда я к выходу иду. – Нельзя.
– У нас поездка! – Напоминаю, желая скорее убраться отсюда.
– Новый приказ. Из дома – ни шагу.
– А я погулять хотела, – вздыхает сестра, с мольбой смотря на охранника.
– Тебе, мелкая, можно.
Нормально, да?!
Катюша выскакивает на улицу, развлекаясь. А я должна взаперти сидеть. Я понимаю, что делает Эмир. Наказывает за мою вспышку. Не дает поехать. Учит. Мудак!
Я демонстративно усаживаюсь на диван. Прямо под камерой. Скрещиваю руки на груди, с вызовом смотрю в маленький глазок. Ну, любуешься? Пожалуйста. Насладиться не дам. Может, я и сама не хотела ехать, а? И что?
В мыслях так легко вести перепалки с Эмиром. Там я придумываю колкие фразы, и совсем не тушуюсь. Вот ему сложно было просто меня успокоить вместо того, чтобы наказывать.
Я прикрываю глаза. Игнорирую снующую охрану, поглядывающую на меня. Чувствуют изменившуюся атмосферу. А после всё как-то затихает. Шаги прекращаются. Спрятались подальше? Отлично. Может, хоть сейчас отдохну.
Слушаю приглушенный голос сестры. Она радостно визжит, что-то рассказывает одному из охранников. Вот у кого всё хорошо. А у меня…
– Ты явно охуела.
Распахиваю глаза, услышав до боли знакомый голос. Хрипотца проходит сквозь тело, вызывая дрожь. Не веря, смотрю на Буйного, остановившегося в дверном проеме. Что он тут делает? Как? У него же там встреча. Обед. Дела. Секретутка. А он…
– Ну? Что ты там хотела сказануть? – Усмехается недобро. – Давай, кукла. В лицо. – Говорить? – Пугаюсь не на шутку. В лицо же страшно!
– Ага. Ты поболтаешь. Потом – покричишь. – И взглядом намекает, как именно заставит меня кричать.
От злости и несправедливости распирает. Буйный заталкивает меня в комнату. Его ярость ощущается во всём. В движениях. В дыхании. В жаре, который исходит от его кожи. И я завожусь сильнее. Ощущение, что внутри что-то взрывается.
– Ну, хули молчишь? Смелость потеряла? – В лицо бросает.
На что злится? На то, что сказать такое посмела? Трубку бросила? Или на то, что он на всё забил и сюда приехал? Я, оказывается, даже не подозревала, какой властью обладаю. Но, судя по всему, за всё платить придётся. Глаза Эмира буквально огнём вспыхивают.
– Если шлюх трахать будешь, ко мне не прикоснёшься! – Выпаливаю в ответ. Буквально ору. Хорошо, что Катюша и охрана на улице и они не могут нас услышать.
Эмир зло кривится, глаза в две щёлочки превращаются. На меня надвигается, а я отступаю всего на два шага. Ногами в стол упираюсь. Дальше не пройти. Не сбежать. Меня всю потряхивает от злости. Инстинкт самосохранения выключился. Перегорел. Сломался к чертям.
– Ты, вижу до сих пор не поняла, кукла? Ты расставляешь ноги по моему приказу.
Подбородок вверх вздёргиваю. Мои глаза опасно вспыхивают. Именно поэтому он здесь вместо того, чтобы быть на своей важной встрече? Просто потому, что я кукла, у которой разъезжаются ноги?
– Ну так приказывай, ты же за этим сюда приехал?! – Шиплю в ответ. Я не могу, когда он такой. Когда так говорит. Смотрит. Я начинаю терять надежду, что мой Эмир хоть когда-то вернётся.
Буйный продолжает меня сверлить взглядом. А я расстёгиваю пальцами пуговки блузки. Ярость во мне закипает, бурлит, вот-вот наружу польётся. Зачем я его провоцирую? Сама не знаю. Ничего поделать с собой не могу. Сомневаюсь, что трахнет? Конечно, нет. Эмир не из тех, кто жалеть будет. Скорее проучит за дерзость. Наглядно покажет, что бывает за такие бунты. Тогда зачем мне это? Есть мысль. Шальная. Совершенно идиотская. Но всё же... Он здесь. Приехал. Плевать в каком настроении, значит... я имею власть. И сейчас я пытаюсь проверить её границы. Только вместо того, чтобы аккуратно ступать по минному полю, я проезжаюсь по нему на тракторе.
Моя блузка падает к ногам, завожу пальцы за спину и расстёгиваю бюстгальтер.
– Нравится? – Дерзко в глаза смотрю, с вызовом. Сама же нарываюсь. Внутренний голос визжит от страха. Что творю?
– Штаны стягивай, хули стала? Или думаешь, что твоё представление меня задобрит?
Его слова бьют по натянутым нервам. Я резко дёргаю брюки вниз. Переступаю через них. Хочу снова на Эмира посмотреть, но не успеваю. Лишь взвизгиваю, когда он меня к столу толкает. Животом заваливаюсь на столешницу.
– Вырываться надумала? Заебись. Мозгов вижу не прибавилось. Раз не отдупляешь, что бывает за такие выкидоны, буду наглядно показывать.
Позвякивание пряжки ремня. Звук расстёгивающейся молнии. Мне бы бежать, искать выходы решения проблемы. А я даже не рыпаюсь. Жду. Господи, я как будто специально его довела и жду продолжения. Может, со мной и правда что-то не так?
Громкий звук вырывается из груди, когда Эмир входит в меня во всю длину. Заполняет до упора. Перед глазами как будто всё плыть начинает. И я бы хотела, чтобы от шока или злости. Но, к сожалению, от удовольствия. Как бы я ни была на него зла, я всё равно получаю удовольствие от всего происходящего.
Один толчок, другой. Подо мной стол ходуном ходит. Но вот ярость никуда не делась. Я ненавижу и хочу его одинаково сильно.
Я чувствую, что Эмир злой. Не было никакой прелюдии. Он даже не поцеловал и не прикоснулся. Обидно, что я была мокрой и без этого. Лишь от одной мысли, что сейчас всё произойдёт, возбудилась. – Сильнее не можешь? Устал? Или с секретаршей забег был? – Шиплю. Продолжаю его из себя выводить.
– Сука, – рычит громко, пальцами волосы мои сжимает, на себя тянет. Я в торс его впечатываюсь. Каждой клеточкой его злость чувствую. Страшно до одури. Но меня не отпускает, – совсем тормозов нет?
– О-о-о-о-о, Эмир, – громко стону, – ещё, ещё... Так нравится? Или громче орать? Ты скажи, я буду делать. Всё по твоему приказу. Буду послушной.
Мне кажется, что на этом моменте он просто меня должен прихлопнуть. Но вместо этого рука Буйного скользит по животу вниз, задевает клитор. Заставляет меня заткнуться и застонать. Я понимаю его план, но сделать ничего не могу. Тело ярко реагирует на его прикосновения.
– Что такое, забыла, как разговаривать? – Рычит на ухо, при этом ускоряется так, что я чуть не падаю, звёздочки из глаз летят. Боже, я же сама его спровоцировала, а теперь боюсь, что меня на части разорвёт.
Эмир меня почти до оргазма доводит. Почти. В самый ответственный момент, когда я должна была взорваться, он меня к себе разворачивает, а после на колени ставит.
Глава 25
Во мне всего пополам. Возбуждения и ненависти. Желания новых прикосновений и желания Эмиру откусить то самое, что перед моим лицом возникает.
Член подрагивает, упирается головкой в мои губы. Мужчина надавливает на затылок, заставляя принять. Впускаю, игнорируя вкус моей собственной смазки. Это… Порочно. Аморально. Очень неправильно. То, что между ног до сих пор влажно. И всё пульсирует, когда член скользит по моему языку. Буйный толкается быстрее.
Натягивает пальцами, заставляя меня простонать. От вспышки боли и услады. Затылок покалывает. Головка бьется в горло, вызывая спазмы. Эмир гортанно стонет, явно теряя контроль над собой. Толкается быстрее. Дышит рвано. Он на грани, пока у меня возбуждение кусается. Ноет от того, что всё прекратилось в шаге от оргазма. Я не могу… Он же не закончит потом… Обидно до слёз, что так себя ведет. А при этом новое в душе что-то просыпается. Темное, злое. Буйное, под стать мужчине. Я ведь тоже могу с ним играть. Уже в этом убедилась, заигралась. И отступать не намерена. Лишь надеюсь, что Эмир не грохнет меня в новом приступе злости.
Я сама подаюсь вперед. Вбираю на всю длину. Веду язычком по выступающим венкам, задеваю головку. А потом… Совершенно случайно… Касаюсь зубами. Не сжимаю, не царапаю, лишь прикасаюсь! Но этого достаточно, чтобы Эмир дернулся. Мужчина натягивает с силой мои волосы, встряхивая.
– Сучка, – рявкает, наклоняясь. – Охуела?
– Прости, не поняла приказа. Про зубы ничего не было. Но ты скажи, я запомню! – Бросаю прямо в лицо, не пытаясь казаться раскаивающейся. Не хочу. Во мне гнев клокочет, отбивается, отключает инстинкт самосохранения.
Я дрожу. И за то, как Эмир со мной поступает… Хочу отвечать ему. Постоянно отвечать, не давая почувствовать власть надо мной. Словно всё мое естество кричит, что будет правильно.
Мужчина резко дергает меня на себя. Хватка – железная. До покалывания под кожей и синяков завтра утром. Подхватывает, резко усаживая на стол. Разводит ноги, врывается новым толчком. До основания. До дрожи по телу. Прикрываю глаза, принимаю эту грубость. Злость его чувствую в каждом толчке. Движении, хватке. И то, как хочет меня. Даже злой. Взбешённый. С грубостью и рычанием. Хочет. Желает. Ничего с собой поделать не может. От того так и бесится.
Огонь разливается по телу, пульсируя в каждой клеточке. Грудь чувствительно трется о рубашку мужчины. Любое прикосновение – взрыв.
Дергаю ткань привычным движением. Касаюсь кожи. Широких плеч. Напряженной челюсти. Вскрикиваю от особенно глубокого движения, когда Эмир входит в меня полностью. Обхватываю его. Так туго и плотно внизу. Так сильно возбуждение искрит… И помимо этого первобытного, необузданного желания, мне другого хочется. На контрасте. Чтобы страстно и нежно.
Сдаюсь. Первой тянусь к мужчине, стараюсь получить новый поцелуй. Но мужчина отворачивается. Утыкаюсь губами в его скулу. Щетина царапает, словно по нутру проходит. Обидно до жути.
– После отсоса я тебя целовать не будет. – Выдыхает на ухо. Грубо, рвано. Каждое слово новым толчком приправляет. Но мне кажется… Будто утешает. Объясняет. Грубость свою смягчает.
Стону, вжимаю ногти в его плечи. Царапаю кожу, оставляя следы. Кусаюсь, зубами царапая его кожу. На шее засос оставляю. Мечу. Хочу, чтобы никакая там секретарша не крутилась рядом.
– Сучка кусачая, – рычит. И сам прикусывает моё надплечье. Грубее действует.
– Так надо? – Голос в хрип превращается. Прогибаюсь в спине, упираясь ладонью в стол. – Ты не сказал. Как? А? Ох, да-да? Или отбиваться? А? Я же…
– Сука ты! – Рявкает, подхватывает под ягодицы. Кажется, что во тьме его глаз черти пляшут. Вытанцовывают, поджигая сильнее.
Всхлипы сами вырываются из груди. Заполняют комнату на ровне с быстрыми шлепками. Стол покачивается от движений, скрепит. Я сильнее цепляюсь за мужчину. Кажется, мы всё своей энергетикой тут сломаем. Уничтожим.
– Или просить? – Не сдаюсь. С ума схожу. Пьянею от того, как Буйный из-за меня ярости поддается. – Пожалуйста… Хочу тебя. Хочу. – Правду за иронией прикрываю. Чтобы не понял, не разобрал. Как на самом деле мне необходим.
Пальцы Эмира опускаются на мой клитор. Давят в таком же ритме. Трут. Заставляют ерзать от невозможного возбуждения. Ликую от того, что в этот раз я выигрываю. Он мне на уступки идет. Удовольствие неземное причиняет.
Я пытаюсь что-то сказать. Хоть словечко ещё. Но… Срываюсь на протяжный крик, когда мышцы сводит спазмами. Оргазм врывается неожиданно, переворачивая всё внутри. До слёз доводит, сбитого дыхания. И полного опустошения внутри.
Я чувствую, как Эмир кончает глубоко внутри меня. Своё удовольствие получает. Замирает во мне, не спешит выходить. Прислоняется лбом к моей влажной коже, часто дышит.
– Блядь, – выдыхает рвано. – Ты нарвалась, кукла. Усекла?
– Нарвалась? – Едва соображаю. Ничего не понимаю. Иступлено моргаю.
– Хуй ты сегодня куда поедешь. Не выпущу до утра. Посмотрим, какой ещё послушной ты можешь быть.
***
Хочу подорваться с места, когда вижу, что Катюша за котом баб Зои носится по кругу. Но баб Зоя своей рукой мою накрывает.
– Угомонись и сядь уже, дочка, ты ребёнку и вздохнуть нормально не даёшь.
– Она Мурчика сейчас до смерти загоняет. – Вздыхают и на баб Зою смотрю, та головой качает и улыбается.
– Мурчик с тобой школу выживания прошёл, так что за него не волнуйся.
Я тут же губы поджимаю. Они все сговорились? Один раз было же. И кот сам виноват! Зачем под ноги лезть, когда я с тазом белья шла? Но то, что я его пнула и тот с балкона не вылетел, реально удача. Кот за всё что мог когтями цеплялся. Потом ходил и косо на меня смотрел.
– Всё я у вас косорукая, – обиженно произношу в ответ.
Баб Зоя по-доброму улыбается.
– Ты светлая девочка, Злата. Знаешь же, что я тебя как дочь родную люблю. Ты особенная. Не забывай это. Немного невнимательная, но особенная.
И на душе сразу так тепло становится. Потому что я знаю, что она от чистого сердца. За время, что я у баб Зои жила, я столько любви и заботы получила, как никогда от родной матери не получала. Слегка отворачиваюсь, смахиваю слезинку с ресниц. До слёз прямо проняла.
– И я, баб Зой, – тихонько произношу.
– А вот по жопе бы тебе не мешало всыпать. – Старушка тут же меняет тон голоса, а я удивлённо на неё взгляд перевожу.
– За что?
– Как это за что?! Я в жизни столько успокоительных капель не пила, как за время, что тебя не было!
– Баб Зой, я же говорила, что сестру еду спасать. – Да, я не звонила, потому что не могла. Эмир контролировал. Не разрешал. Я не рисковала. Но ведь я предупреждала.
– Сказала и как в воду канула. Хорошо хоть ведунья есть. Я к ней через день ходила.
Закусываю щеку изнутри. Раньше я всегда баб Зою останавливала, когда она про ведунью свою рассказывала. А вот сейчас почему-то послушать хочется. Может, и не бред всё это?
– И что она сказала?
– Сначала я думала, что слягу, когда она про предательство говорить начала. Женщины, что ты поверила, а тебя подставили.
У меня внутри всё холодом сковывает. Настя. Сука такая. Это она предательница. Я поверила, а она... Сердце снова про Алису болеть начинает. Может, и мне сходить? Про подругу всё узнать? Расспросить?
– Было такое, меня подставили...
– Потом мужчина появился спаситель. Во только я там не совсем поняла. Вроде, как и плохой он, а мысли о тебе злые, но с хорошим помыслом. Как будто сделала ты ему что-то плохое. Простить не может, но помогает. Это он с Катюшей помог?
Боже, меня аж в дрожь бросает. Эта ведунья там с третьим глазом?
– Да, очень сильно помог. – Выдаю в ответ. Но взгляд баб Зои мне не нравится. Она как будто хочет меня рентгеном просветить, смотрит так внимательно.
– Погубит он тебя, Златка. – Произносит, а меня буквально на месте подкидывает. Внутри всё сжимается, холодом затягивает.
– Это твоя ведунья плохо увидела, так я его скорее. Не видела она не сгорит у него ничего в ближайшее время? – Отшучиваться пытаюсь. Не расспрашиваю дальше. Потому что страшно. И толку знать? Я ничего не изменю. Эмир плотно пальцы на горле сжимает. Возле себя держит. А я... я и не уверена, что хочу, чтобы отпускал. Я вообще ни в чём не уверена. Не понимаю, что между нами происходит. Боюсь его и всё равно делаю всё для того, чтобы сорвался и приехал. До ужаса трясусь в его присутствии, а как только он уезжает, мне так пусто внутри, что не знаю, чем пустоту эту заполнить.
– К огню сказала тебя пускать нельзя.
Я вздыхаю и глаза закатываю. Это любой охранник Эмира сказать может.
– Баб Зой...
– Плохой он человек, Злата. Опасный. Вокруг него одни беды. Каждый день на грани жизни и смерти и тебя он с собой тянет.
– Ну, хватит уже страху нагонять! – Перебиваю баб Зою, хочу тему эту закрыть. Всё это я и так знаю. Не питаю иллюзий на его счёт. Опасный. Плохой. А сестру мою спас. Меня спас. И Алису мою спасёт, я верю в это.
– Киска запуганная какая-то, – Катюша подходит ближе, Мурчика к себе прижимает, а тот только меня видит и сразу в комочек сжимается, – Злат, а мы когда домой? Твой друг обещал, что приедет. Хмурый который.
Катюша продолжает к Эмиру тянутся, каждый день только про него и говорит. Это и понятно, спасителем его считает, хотя он и есть такой.
Баб Зоя хмурится.
– Не подпускай его к ребёнку, – строго произносит.
– Он хороший! Притворяется просто плохим. Не хочет, чтобы знали. А так он очень хороший! – Катюша становится на защиту Эмиру. Так серьёзно всё это произносит и Мурчика к себе сильнее жмёт. Бедный кот, ему от нашей семьи только достаётся.
