Текст книги "Творения"
Автор книги: Авва Евагрий Понтийский
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
63. Святой Дух, сочувствуя нашей немощи, посещает нас, даже если мы нечисты; и если Он находит, что с любовью к истине молится ему только ум, то нисходит на него и разгоняет всю фалангу обступивших его помыслов и греховных мыслей, обращая его к пылкому желанию духовной молитвы.
64. Тогда как прочие производят в душе помыслы, мысли и представления, пользуясь изменениями тела, Господь делает противоположное: Он входит в сам ум и влагает в него ведение о тех вещах, какие Ему угодны; посредством же ума Он унимает и невоздержанность тела.
65. Никто не может избежать упрека, когда при любви к истинной молитве человек впадает в гнев или памятозлобие. Ибо такой человек уподобляется тому, кто желает быть зорким и повреждает собственные очи.
66. Если желаешь молиться, не делай ничего противоположного молитве, дабы Бог, приблизившись к тебе, сопутешествовал с тобой.
67. Молясь, не облекай в самом себе Божество в зримые формы и не позволяй, чтобы ум твой запечатлевался каким–либо чувственным образом, но приступай к Нематериальному нематериально, и тогда постигнешь Его.
68. Остерегайся ловушек супротивных сил. Ибо бывает, что когда ты молишься чисто и безмятежно, то вдруг предстанет пред тобой некий чуждый и инородный образ, дабы ввести тебя в самомнение и внушить мысль, будто Божество находится в неком определенном месте и будто сразу Оно открывается тебе, как нечто количественное, тогда как это Божество лишено формы и величины.
69. Когда завистливый бес не может возбудить память во время молитвы, тогда он принуждает телесный темперамент произвести некое чуждое представление в уме и придать ему форму. А поскольку ум обладает обыкновением пребывать в умозрениях, то он легко уступает и, устремляясь к нематериальному и безвидному ведению, обманывается и наполняется дымом вместо света.
70. Стой на страже своей, охраняя ум свой от мыслей во время молитвы, дабы исполнить прошение и быть незыблемым в собственном покое, а также чтобы Сочувствующий неведующим и тебя посетил, – тогда и получишь преславнейший дар молитвы.
71. Ты не сможешь чисто молиться, если поглощен материальными вещами и взбудоражен постоянными заботами. Ибо молитва есть отрешение ума от всяких помыслов.
72. Не может связанный бежать; и ум, рабски служащий страсти, не может зрить место духовной молитвы, ибо он влачится и кружится страстной мыслью и не в силах обрести неподвижное постоянство.
73. Когда, наконец, ум начинает чисто и бесстрастно молиться, тогда бесы нападают на него уже не слева, а справа. (Бесы, будучи обычно «левыми», меняют свою тактику и при успехе молитвенного подвига предстают уже как «правые», являясь часто в образе Ангелов света. По Максиму Исповеднику: бесы нападают на нас спереди, когда прельщают материальными явлениями; сзади, когда возбуждают память предвосхищением порочных помыслов; слева, когда насилуют душу плотскими и распутными страстями; справа, когда нападают на душу посредством тщеславия и гордыни). Они образно представляют ему славу Божию и принимают вид чего–либо угодного чувству, так что ему кажется, будто он уже совершенно достиг цели молитвы. Это, как сказал преизобилующий ведением муж, происходит от страсти тщеславия и беса, прикасающегося к определенному месту мозга.
74. Я думаю, что бес, прикасающийся к названному месту мозга, отвращает свет, окружающий ум. И таким образом страсть тщеславия проникает в разумную часть души, настраивая её на легкомысленный лад для того, чтобы стало ощупываемым божественное и сущностное ведение. Поскольку же уму не докучают плотские и нечистые страсти, но в чистоте предстоит он в молитве, то ему кажется, что в нем отсутствует всякое вражеское действие. Поэтому он принимает явление, произведенное в нем бесом, за явление божественное. А бес, проявив чрезвычайное искусство, действует на сопряженный с умом свет, изменяет его и, как мы уже сказали, формирует тем самым ум.
75. Ангел Божий, представ перед нами, одним только словом отгоняет от нас всякое вражеское действие и позволяет свету ума действовать неуклонно.
76. Когда в «Апокалипсисе» говорится об Ангеле, который приносит фимиам, чтобы дать его в помощь молитвам святых, то я думаю, что здесь подразумевается благодать, приводимая в действие Ангелом. Эта благодать созидает ведение истинной молитвы, так что ум, наконец, твердо пребывает вне всякого смятения, уныния и нерадения.
77. Чаши, полные фимиама, которые, как говорится, суть молитвы святых и которые принесли двадцать четыре старца, нужно понимать так: «чаша» есть привязанность к Богу, или совершенная и духовная любовь, в которой и осуществляется молитва в духе и истине.
78. Когда кажется тебе, что если ты молишься, то не нуждаешься в плаче о грехах, сразу обращай внимание на то, сколь далек ты от Бога, хотя обязан всегда пребывать в Нем, – тогда прольешь более горячие слезы.
79. Поистине, познав пределы свои, ты станешь охотно сокрушаться, сетуя на самого себя подобно Исаии: как, будучи нечистым и находясь среди народа такого, то есть среди супротивников, ты дерзаешь предстоять Господу Саваофу.
80. Если истинно молишься, то обретешь полноту удостоверенности и Ангелы соберутся к тебе, как к Даниилу, и просветят тебя относительно логосов тварных вещей.
81. Знай, что святые Ангелы побуждают нас к молитве и стоят рядом с нами, радуясь и молясь о нас. Но если мы нерадивы и восприимчивы к супротивным помыслам, то весьма сердим их, потому что в то время, как они столь подвизаются ради нас, мы не желаем молить Бога о самих себе, но пренебрегаем своим служением и оставляем Владыку и Бога их, идя на встречу с нечистыми бесами.
82. Молись кротко и невозмутимо, пой псалмы разумно и благозвучно – тогда будешь, как молодой орел, взмывающий в высоту.
83. Псалмопение усыпляет страсти и успокаивает невоздержанность тела; а молитва приготавливает ум осуществлять то действие, которое ему свойственно.
84. Молитва есть действие, подобающее достоинству ума, или наилучшее и подлинное его употребление.
85. Псалмопение относится к многоразличной премудрости, молитва же есть введение в нематериальное и немногоразличное ведение.
86. Прекраснейшее дело – ведение, ибо оно содействует молитве, побуждая мыслящую силу ума к созерцанию Божественного ведения.
87. Если ты не получил еще благодатного дара молитвы и псалмопения, будь настойчив и получишь.
88. Сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать (Лк.18,1). Поэтому не унывай и не падай духом от того, что до сих пор не получил. Получишь позднее. А к притче Господь добавил также слова: Хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как женщина не дает покоя, сотворю суд ей (Лк. 18,4–5). Так и Бог защитит вскоре вопиющих к Нему день и ночь (Лк. 18,7). Поэтому радуйся, с трудолюбием и терпением пребывая в святой молитве.
89. Не желай того, что тебе кажется правильным, но желай того, что угодно Богу, – и будешь безмятежным и благодарным в молитве своей.
90. Даже если тебе кажется, что ты уже пребываешь с Богом, остерегайся беса блуда, ибо он весьма обманчив и завистлив. Этот бес желает быть более проворным, чем движение и трезвение ума твоего, чтобы отвлечь его от Бога, – даже тогда, когда он предстоит перед Ним с благоговением и страхом.
91. Если ты усердно занимаешься молитвой, то приготовься к нападкам бесов и терпеливо переноси удары бичей их. Ибо как дикие звери нападут они на тебя и изъязвят все тело твое.
92. Приготовься, как опытный борец, не колебаться, если вдруг увидишь некое видение; не страшиться, если узришь меч, вытащенный против тебя, или факел, направленный прямо в очи тебе; не падать духом, если предстанет перед тобой некий лик, безобразный и кровавый. Наоборот, стой непоколебимо, исповедуя доброе исповедание, и с легким сердцем взирай на врагов своих.
93. Достойно переносящий печали обретет и радости, а мужественный в тягостях не лишится и духовной сладости.
94. Смотри, чтобы лукавые бесы не обольстили тебя каким–либо видением, но будь внимателен, обращаясь к молитве, и призывай Бога, чтобы, если мысль исходит от Него, Он Сам просветил тебя, а если нет, чтобы Он поскорее отогнал от тебя искусителя. И дерзай, ведь псы не устоят, если ты прибегнешь к горячему призыванию Бога в молитве. Тогда бесы, незримо и неявно бичуемые Божией силой, далеко убегут от тебя.
95. Надлежит не быть тебе в неведении относительно и следующего коварства бесов: временами они разделяются между собой, и, если ты кажешься ищущим помощи против одних, то другие приходят в ангельских видах и как бы изгоняют первых для того, чтобы ты обманулся их умыслом, приняв их за подлинных ангелов.
96. Радей о многом смиренномудрии и мужестве, и тогда нападки бесов не коснутся души твоей, а удары бичей их не приблизятся к телесной храмине твоей, потому что Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя (Пс. 90,11). И Ангелы незримо отразят от тебя всякое вражеское действие.
97. Радеющий о чистой молитве слышит исходящие от бесов шумы, топот и голоса, но не падет ниц от них и не потеряет голову, а, обращаясь к Богу, скажет: Не убоюся зла, яко Ты со мною еси (Пс. 22,4) и тому подобное.
98. Во время таковых искушений пользуйся краткой и напряженной молитвой.
99. Если бесы будут угрожать тебе, внезапно появляясь из воздуха, чтобы поразить тебя и похитить ум твой, не бойся их и не обращай внимание на стращание их. Ибо они пугают тебя, испытывая, принимаешь ли ты их всерьез, или уже полностью презрел их.
100. Если Богу Вседержителю, Творцу и Промыслителю всего предстоишь в молитве, почему предстоишь Ему так неразумно и пренебрегаешь неодолимым страхом Его, пугаясь комаров и тараканов? Или не слышишь глаголющего: Господа Бога твоего да убоишися (Втор. 10,20) и Его же вся боятся и трепещут от лица силы Его (2 Пар. 36, молитва Манассии) и далее.
101. Как хлеб есть пища для тела, а добродетель – пища для души, так и духовная молитва является пищей для ума.
102. В священном месте молитвы молись не как фарисей, но как мытарь (Лк. 18, 10–14), дабы и тебе быть оправданным Господом.
103. В своей молитве старайся не призывать проклятий на голову какого–либо человека, дабы не разрушить того, что строишь, и не сделать мерзкой молитву свою.
104. Задолжавший десять тысяч талантов пусть служит уроком тебе: если ты не простишь должнику своему, то и сам не получишь прощения долга. Ибо Писание гласит: Отдал его истязателям (Мф. 18,34).
105. Предстоя в молитве, не обращай внимания на нужды тела, дабы, будучи укушенным блохой, вошью, комаром или мухой, не лишиться тебе великой выгоды от молитвы.
106. Дошло до нас, что одному из святых, когда он молился, лукавый противоборствовал настолько, что стоило ему простереть руки, как лукавый преображался в льва и, встав прямо на задние лапы, поднимал передние, вонзая когти в бока подвижника и не отступая, в ожидании, что тот опустит руки. Но святой никогда не ослаблял рук, не завершив обычной молитвы своей.
107. Таковым же был, как мы знаем, и Иоанн Малый, а лучше сказать, наивеличайший монах, безмолвствовавший в яме. Вследствие своего постоянного сопребывания с Богом он оставался неподвижным, когда бес, в виде дракона, обвивался вокруг него, кусал плоть его и рыгал в лицо его.
108. Ты, конечно, читал жития тавеннисиотских монахов, где говорится, что когда авва Феодор держал слово к братиям, две ехидны подползли под ноги его, а он невозмутимо накрыл их ступнями, словно сводом, и держал их там до тех пор, пока не закончил речь. Лишь после этого он показал их братиям, объяснив, в чем дело.
109. О другом духовном брате мы также читали, что когда он молился, ехидна подползла и вцепилась в ногу его. Но он опустил руки только тогда, когда завершил обычную молитву свою. И сей возлюбивший Бога паче себя не потерпел никакого вреда.
110. Во время молитвы держи потупленными очи свои и, отрекшись от плоти и души, живи соответственно уму.
111. Еще на одного святого, безмолвствовавшего в пустыне и усердно молившегося, бесы в течении двух недель наступали таким образом: они играли им как мячиком, бросая в воздух и ловя на подставленную тростниковую циновку. Однако так и не смогли низвести ум его долу от пламенной молитвы.
112. Другому боголюбивому подвижнику, шедшему по пустыне и творившему молитву, предстали два Ангела и, встав по бокам, стали свершать путь с ним. Но он совсем не обратил внимания на них, дабы не потерпеть ущерба в лучшем. Ведь он помнил слова Апостола: Ни Ангелы, ни Начала, ни Силы… не могут отлучить нас от любви Христовой (Рим. 8, 38–39).
113. Монах становится равным Ангелам, когда желает видеть лице Отца Небесного (Мф. 18,10).
114. Во время молитвы не взыскуй никогда лицезрения какого–либо лика или вида.
115. Не желай видеть чувственным образом ни Ангелов, ни Силы, ни Христа, дабы не стать полным безумцем, принимая волка за пастыря и поклоняясь вместо Бога супротивникам бесам.
116. Начало прельщения ума – тщеславие; побуждаемый им, ум пытается описать Божество в каком–либо лике или виде.
117. Я буду говорить свое – то, что говорил и новоначальный: блажен ум, который во время молитвы стяжал совершенную свободу от материальных образов.
118. Блажен ум, который, предаваясь молитве без развлечения, всегда приобретает все большую любовь к Богу.
119. Блажен ум, который во время молитвы становится нематериальным и отрешенным от всего вещественного.
120. Блажен ум, который во время молитвы стяжал совершенное нечувствие.
121. Блажен монах, который всякого человека считает за бога после Бога.
122. Блажен монах, который смотрит на спасение и преуспеяние всех с великой радостью, как на свои собственные.
123. Блажен монах, который считает себя прахом, попираемым всеми.
124. Монах есть тот, кто, удалившись от всех, со всеми соединен. (В этой краткой сентенции авва Евагрий как бы резюмирует суть монашеского отречения от мира. Авва Фаласий: Тот любит безмолвие, кто не питает страсти к мирским вещам. И тот любит людей, кто не любит ничего из человеческого. Максим Исповедник: Монахом является тот, кто удалил ум свой от материальных вещей и пребывает в Боге через воздержание, любовь, псалмопение и молитву. Характерно и образное сравнение у аввы Дорофея мира с кругом, а Бога с центром этого круга. Радиусы же, соединяющие окружность с центром, – пути человеческой жизни. Приближение к центру, т.е. уход или отречение от мира, соединяет людей друг с другом и с Богом. Ср. также учение прп. Силуана Афонского о цели монашеской жизни, как молитвы за всех.)
125. Монах есть тот, кто считает себя единым со всеми, поскольку он желает видеть в каждом без исключения самого себя.
126. Тот успешно свершает молитву, кто всю первую мысль свою плодоносит Богу.
127. Если желаешь молиться как монах, избегай всякой лжи и всякой клятвы, иначе напрасно принимаешь несвойственный тебе вид.
128. Если желаешь молиться в духе, не тащи вверх ничего плотского, и тогда не будет облака, затмевающего очи твои во время молитвы.
129. Вверь Богу все телесные потребности свои, и ясно будет, что ты доверяешь ему и потребности духа.
130. Если достигнешь обетований, будешь царствовать. Поэтому, устремляя взор свой на них, ты должен охотно переносить скудость здешней жизни.
131. Не отказывайся от бедности и скорби, которые суть вещество невесомой молитвы.
132. Пусть телесные добродетели в тебе будут залогом душевных, а духовные – залогом нематериального и сущностного ведения.
133. Молясь, наблюдай за помыслом: если он легко успокоился, проследи, откуда это произошло, дабы не попасть тебе в засаду и, впав в обман, не предать самого себя.
134. Бывает, что бесы внушают тебе помыслы, а затем побуждают противостоять этим помыслам в молитве и внутренне спорить с ними. Тогда бесы добровольно отступают, дабы ты, впав в прелесть, возомнил о себе, будто начал уже побеждать помыслы и устрашать бесов. (Наглядный пример к чему приводит пренебрежение этим и подобными ему правилами – современное движение неопятидесятников).
135. Если в молитве противоборствуешь какой–либо страсти или бесу, докучающим тебе, вспомни слова псалмопевца: Пожену враги моя, и постигну я, и не возвращуся, дондеже скончаются. Оскорблю их, и не возмогут стати, падут под ногама моима (Пс. 17,38–39) и так далее. Их говори вовремя, облачаясь в броню смиренномудрия против противников своих.
136. Не думай, что уже стяжал добродетель, если прежде не сражался за неё вплоть до крови. Ибо должно до крови сражаться, безукоризненно подвизаясь против греха, согласно божественному Апостолу (Евр. 12,4).
137. Может случиться, что, оказав помощь какому либо человеку, ты потерпишь ущерб от другого, а поэтому, обиженный, скажешь или сделаешь что–нибудь неприличное в отношении к ближнему. Тем самым ты дурно растратишь то, что хорошо собрал. А это и является целью лукавых бесов. Поэтому следует быть разумно бдительным.
138. Подвергаясь нападкам бесов, принимай их, но имей попечение о том, чтобы избежать рабства их.
139. Ночью лукавые бесы просят Бога, чтобы Он отдал им духовного учителя и они могли бы сами устрашать его; днем же они нападают на него через людей, опутывая его сетью несчастий, клевет и опасностей.
140. Не проси пощады у сукновалов. Ибо если они бьют, топчут ногами, растягивают и лощат, то от этого одеяние твое становится более светлым.
141. Поскольку ты не отрекся от страстей и ум твой сопротивляется добродетели и истине, ты не обретешь благовонного фимиама в недре своем.
142. Жаждешь молиться? – Тогда переселись отсюда и всегда имей жительство на небесах (Флп. 3,20). И имей не только на словах, но ангельским деланием и божественным ведением.
143. Если только в несчастиях ты вспоминаешь о Судии и о том, сколь грозен и неподкупен Он, то ты еще не научился работать Господеви со страхом и радоваться Ему с трепетом (Пс. 2,11). Знай, что в духовных отрадах и праздниках Ему должно служить с большим благоговением и трепетом.
144. Тот муж обладает духовным разумением, который до совершенного покаяния не перестает со скорбью вспоминать о грехах своих и о праведном за них взыскании в вечном огне.
145. Одержимый грехами и гневом, но бесстыдно дерзающий простираться к ведению божественных вещей и приступать к нематериальной молитве, пусть услышит Апостольское запрещение, гласящее, что небезопасно ему молиться с обнаженной и непокрытой головой. Ибо таковая душа, говорит Апостол, должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов (1 Кор. 11,10), облачившись в стыд и подобающее смиренномудрие.
146. Как страдающему болезнью глаз не принесет пользы напряженное смотрение на палящее солнце в самый полдень, когда взгляд не прикрывается ничем, так и уму страстному и нечистому совсем не принесет пользы мысленное представление о внушающей трепет и сверхъестественной молитве в духе и истине. Наоборот, подобная дерзость навлечет на ум негодование Божества.
147. Если Самодостаточный и Нелицеприятный не принимал пришедшего с даром к алтарю до тех пор, пока он не примирился с ближним, огорчающимся на него, то заметь, сколь великой должна быть внутренняя бдительность и различение, чтобы мы могли кадить благоприятным Богу фимиамом на духовном жертвеннике.
148. Не будь словолюбивым и славолюбивым, иначе не только на «хребте» твоем, но и на «лице» твоем будут делать грешницы. И будешь ты во время молитвы посмешищем для них, увлекаемый и обольщаемый ими на чудовищные помыслы.
149. Внимание, взыскующее молитву, её и обретет, ибо как раз молитва, а не иное что, следует за вниманием, и именно ею и следует ревностно заниматься.
150. Как зрение лучше всех чувств, так и молитва божественнее всех добродетелей.
151. Похвала молитве – не одно количество, но и качество. Это показывают вошедшие в храм помолиться и слова: А молясь, не говорите лишнего (Лк. 18,10) и последующее.
152. До тех пор, пока ты обращаешь внимание на соответствующее молитве положение тела, а ум твой печется об удобствах телесной скинии, ты еще не узрел места молитвы и далеко отстоишь от блаженного пути сего.
153. Когда, предстоя в молитве, ты окажешься превыше всякой другой радости, тогда обретешь, наконец, молитву.
Слово о духовном делании, или Монах
Пролог. Послание к Анатолию.
Ты, возлюбленнейший брат Анатолий, недавно писал со Святой Горы мне, находящемуся в Ските, и просил, чтобы я разъяснил тебе символический смысл облачения египетских монахов, полагая, что не случайно и не без основания оно столь сильно отличается от одеяния остальных людей. И мы охотно сообщили тебе все относительно этого, передав то, что узнали от святых отцов.
Куколь есть символ благодати Спасителя и Бога нашего, лелеющей их младенчество во Христе и защищающей владычественное начало души монахов от бесов, всегда старающихся нанести удары и раны им. Носящие куколь на голове поют со всей доступной им силой: Аще не Господь созиждет дом и сохранит град, всуе трудишася зиждущии и всуе бде стрегий (Пс. 126,1). Таковые гласы псалмопения внушают смирение и искореняют гордыню, то есть древнее зло, низвергшее на землю Денницу, восходящую заутра (Ис. 14,12).
Обнаженность рук являет нелицемерность жития. Ибо тщеславие – ужасно; оно скрывает и покрывает тенью добродетели, всегда преследуя славу человеческую и изгоняя веру. Как вы можете веровать, — говорит Евангелист, – когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? (Ин. 5,44). Ведь Благо должно быть избрано ради него самого, а не ради чего–либо иного, ибо если не допустить этого, то тогда побуждающее нас к деланию добра предстанет более ценным, чем добро совершившееся, – утверждение столь же нелепейшее, как и высказывание или мысль о том, что может быть нечто лучше Бога.
Опять же аналав, крестообразно переплетающий их плечи, есть символ веры во Христа, поддерживающей кротких, сдерживающей всегда то, что мешает им, и позволяющей им действовать беспрепятственно.
Пояс, сжимающий их чресла, отражает всякую нечистоту, о чем и возвещается Апостолом: хорошо человеку не касаться женщины(1 Кор. 7,1).
Они имеют и милоть, поскольку всегда носят в теле мертвость Господа Иисуса (2 Кор. 4,10), заставляя умолкнуть все неразумные страсти тела и пресекая сопричастием к добру все пороки души. И, возлюбив нищету, они избегают корыстолюбия, как матери идолослужения.
Жезл древо живота есть всем держащымся ея, и воскланяющымся на ню, яко на Господа, тверда (Притч. 3,18).
Символом этих вещей, в сжатом изложении нашем, и является монашеское облачение. Им соответствуют и речения, повторяемые постоянно святыми отцами: «Чада! Веру укрепляет страх Божий, а его – воздержание. Воздержание делают непоколебимым терпение и надежда, от которых рождается бесстрастие; отпрыском же бесстрастия является любовь, а она есть дверь в естественное ведение, наследниками которого являются богословие и конечное блаженство».
Итак, на настоящее время достаточно сказано о священном облачении и научении старцев. Сейчас приступим к повествованию о жизни, посвященной духовному деланию, и о жизни, посвященной ведению, излагая не все, что мы видели и слышали от старцев, но то, что согласно их учению можно говорить другим. Поэтому то, что относится к духовному деланию, мы сжато изложили в сочинении, разделенном на сто глав, а то, что относится к ведению, – в двух других, состоящих из пятидесяти и шестиста глав. При этом мы кое–что утаили, а кое о чем высказались прикровенно, дабы не давать святыни псам и не бросать жемчуга перед свиньями (Мф. 7,6). Но это будет ясно тем, кто следует по стопам старцев.
Слово о духовном делании
1. Христианство есть учение Спасителя нашего Иисуса Христа, состоящее из деятельного, естественного и богословского любомудрия.
2. Царство Небесное есть бесстрастие души, совокупное с истинным ведением сущих.
3. Царство Божие есть ведение Святой Троицы, сосуществующее и распространяющееся вместе с внутренним устроением ума, а также выходящее за пределы нетления его.
4. Если кто–нибудь что–то любит, то этого он, разумеется, добивается и борется, чтобы получить его. Всякое же наслаждение начинается с желания, а желание порождается чувством, ибо лишенное чувства свободно и от страсти.
5. Против отшельников бесы борются сами, а против тех, кто добивается добродетели в киновиях и братствах, они вооружают наиболее нерадивых из братий. Но вторая брань намного легче первой, потому что на земле нельзя найти людей, которые были бы более жестокими, чем бесы, или таких, кто может воспринять сразу все их коварство.
6. Есть восемь основных помыслов, которыми объемлются все другие помыслы. Первый помысел – чревоугодия, а за ним следует помысел блуда; третий – сребролюбия; четвертый – печали; пятый – гнева; шестой – уныния; седьмой – тщеславия, а восьмой – гордыни. От нас не зависит то, чтобы все эти помыслы досаждали или, наоборот, не тревожили нас; однако от нас зависит то, чтобы они задерживались или, наоборот, не задерживались в нас, чтобы они приводили или не приводили в движение страсти.
7. Помысел чревоугодия внушает монаху поскорее отступить от подвижничества: он представляет иноку его больной желудок, печень, селезенку или же описует водянку, а также иные продолжительные болезни, указывая на недостаток необходимых вещей и на отсутствие врачей. Часто он возбуждает воспоминания о тех братиях, которые подверглись подобным страданиям. Бывает и так, что он побуждает пострадавших подходить к постникам и рассказывать о своих несчастиях, которые якобы случились вследствие излишнего подвижничества.
8. Бес блуда принуждает разжигаться похотью к различным телам и наиболее сильно нападает на тех, которые живут целомудренной жизнью, дабы они, подумав, будто ничего не добились этим, прекратили воздержание. И, оскверняя душу, этот бес склоняет её на постыдные дела, заставляет её говорить некие срамные слова и как бы слушать в ответ таковые же, словно все происходит на самом деле и зримым образом.
9. Сребролюбие внушает мысль о долгой старости, немощи рук, неспособных уже трудиться, будущем голоде и болезнях, скорбных тяготах бедности и о том, сколь постыдно принимать от других все необходимое.
10. Печаль иногда возникает при лишении желанного, а иногда следует за гневом. В первом случае она происходит так: сначала душой завладевают некие помыслы, заставляющие её вспоминать о доме, родителях и прежней жизни. Когда они видят, что душа не противится им, но следует за ними и расслабляется мысленными наслаждениями, тогда хватают её и погружают в печаль, вызванную сознанием того, что прежнего нет, и не может быть в настоящей жизни. И несчастная душа, насколько она расслабляется первыми помыслами, настолько же подавляется и смиряется вторыми.
11. Гнев есть наиболее стремительная страсть. Говорится, что он есть кипение или движение яростного начала души против обидчика или кажущегося таковым. Он раздражает душу на протяжении дня, но особенно улавливает ум во время молитв, представляя лик опечалившего. Бывает, что когда гнев надолго задерживается и превращается в злобу, то он и ночью причиняет волнения, изнеможение и бледность тела, а также нападения ядовитых гадов. Эти четыре явления, вытекающие из злобы, сопровождаются, как легко можно обнаружить, многочисленными помыслами.
12. Бес уныния, который также называется «полуденным» (Пс. 90,6), есть самый тяжелый из всех бесов. Он приступает к монаху около четвертого часа и осаждает его вплоть до восьмого часа. Прежде всего этот бес заставляет монаха замечать, будто солнце движется очень медленно или совсем остается неподвижным, и день делается словно пятидесятичасовым. Затем бес уныния побуждает монаха постоянно смотреть в окна и выскакивать из келлии, чтобы взглянуть на солнце и узнать, сколько еще осталось до девяти часов, или для того, чтобы посмотреть, нет ли рядом кого–либо из братий. Еще этот бес внушает монаху ненависть к избранному месту, роду жизни и ручному труду, а также мысль о том, что иссякла любовь, и нет никого, кто мог бы утешить его. А если кто–нибудь в такие дни опечаливает монаха, то и это бес уныния присовокупляет для умножения ненависти. Далее сей бес подводит монаха к желанию других мест, в которых легко найти все необходимое ему и где можно заниматься ремеслом менее трудным, но более прибыльным. К этому бес прибавляет, что угождение Господу не зависит от места, говоря, что поклоняться Ему можно повсюду. Присовокупляет к этому воспоминание о родных и прежней жизни; изображает, сколь длительно время жизни сей, представляя пред очами труды подвижничества. И, как говорится, он пускается на все уловки, чтобы монах покинул келлию и бежал со своего поприща. За этим бесом уже не следует сразу другой бес, а поэтому после борения с ним душу охватывает неизреченная радость, и она наслаждается мирным состоянием.
13. Помысел тщеславия – наитончайший, и он сопутствует тем, кто легко преуспевает в духовном делании, желая сделать общим достоянием их подвиги и ища славы человеческой. Он заставляет монаха воображать, как кричат изгоняемые из одержимых бесы, как исцеляются женщины и как толпа прикасается к его одеждам; затем прорицает ему священство и массу народа, стоящую у дверей и жаждущую увидеть его. И возбудив таким образом монаха пустыми надеждами, помысел тщеславия улетает, оставив его на искушения либо бесу гордыни, либо бесу печали, который наводит на монаха помыслы, противоположные прежним надеждам. Бывает, что он передает бесу блуда и святого иерея, попавшего в узы греха.
14. Бес гордыни есть тот, кто ввергает душу в самое тяжкое падение. Он убеждает её не признавать Бога Заступником, но считать саму себя за причину преуспеяний, превозносясь над братиями, как несмысленными, поскольку они этого не знают. За гордыней следуют гнев, печаль и, как самое конечное зло, исступление ума, сумасшествие и видение в воздухе множества бесов.
15. Когда ум начинает блуждать, то его останавливают чтение Священного Писания, бдение и молитва; когда воспламеняется желательное начало души, то его гасят голод, труд и отшельничество; а когда взбаламучивается яростное начало души, то его успокаивают псалмопение, долготерпение и милосердие. Но все это должно происходить в подобающее время и в надлежащей мере, ибо случающееся без соблюдения меры и не вовремя – непродолжительно, а то, что непродолжительно, – вредно и неполезно.
16. Когда наша душа желает различных яств, тогда нужно ограничить её хлебом и водой, дабы она могла быть благодарной и за один малый ломтик хлеба. Ибо сытость жаждет разнообразных видов пищи, а голод и насыщение хлебом считает за блаженство.
