Текст книги "Знание-сила, 2002 №05 (899)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Теплый трон Будды

Есть что-то индийское в этом развлечении. Лодка бежит по реке, словно пытаясь взлететь. Солнце светит так ярко, что река блестит, напоминая огромное зеркало, по которому неудержимо скользишь вперед, вдаль. Ослабев от жаркого марева, отдыхаешь на палубе, а мимо тебя бесконечной лентой тянется Волга. Приподняв голову, видишь, как по обе стороны нескончаемым строем застыли деревянные домики. Вот огромный стог плывет по реке, перевозимый с берега на берег на катере. Монотонно мелькают другие лодки: реку оплетают сетями, реку рассекают сетями. Но летний день так спокоен и красив, что возмутиться нет сил. В душу проникает бесстрастие – знамение чужих богов.

С каждым часом путешествия голоса за спиной становятся все тише. Далеко позади город Астрахань, покинутый поутру. Наша лодка петляет в каких-то боковых руслах, протоках, каналах… Вода то наливается синью на открытых местах, то становится мутно-желтой, когда лодка приблизится к зарослям – густой, шевелящейся стене тростника. Порой переливчатым салютом взлетает стая птиц. И снова лодка меняет курс. Мы что-то ищем? Разве боги страны, лежащей за тремя морями, заповедали нам что-то искать?

Сквозь дремоту слышится голос Ольги. Она объясняет капитану: «Мне говорили, что сейчас он уже расцвел». – «Да, я в прошлое воскресенье пытался туда попасть, но все время натыкался на мель». – «Надо же попробовать! Может, хоть издали увидим?»

До конца дня волны качают меня, словно упавший в воду листок. Пусть доро!у на родину Будды нам преграждают Каспий и бескрайний Иран, уголок индийского мира можно найти и здесь. Мы плывем навстречу плавучим полям лотоса. Уже давно берега Волги отступили. Река разлилась, напоминая море. Лишь на горизонте видна широкая зеленая полоса. Мы направляемся туда, вновь отступаем, заметив мель; выбираем другой маршрут, опять покорные течению реки, как буддийские послушники – течению жизни. Впереди еще два дня поездки. Нам так и не удастся пробиться к цветам. И все же, и все же…

Спасибо Ольге, что вызвала меня из Москвы и увлекла мечтой повидать лотос, ведь у нас в европейской части России можно лишь в низовьях Волги, под Астраханью, встретить этот удивительный цветок, который в древности называли «теплым троном Будды» и который в наши дни привлекает все большее внимание ученых.

Легенда гласит, что юный царевич Гаутама Шакьямуни – его мы чтим теперь под именем Будды (от санскритского корня «будх» – будить, пробуждаться) – уже в детстве был отмечен благодатью. Там, где он ступал, вырастал цветок лотоса. Поэтому любой буддийский храм украшен этими цветами и их резными изображениями. Вряд ли вы найдете статую Будды, чей постамент не был бы обрамлен священными цветами: мудрец из племени таков обычно восседает на троне, сплетенном из конических плодов лотоса, восседает, конечно, в позе лотоса.

Человеческий дух, подобно цветку, коренящемуся в грязном и вязком иле, но безупречному в красоте своей, должен путем медитации вознестись из пропастей низменного, материального мира в мир горний, просветленный. «Корень – твердость, поведенье безупречное – расцветы, сердце светлое – цветок» (пер. К. Бальмонта) – писал Ашвагхоша, древний биограф Будды. Чтобы достичь чистоты, надо победить ненависть и избыть свои страсти, ибо в них причина всех зол. Разве цветок лотоса, смыкаясь на закате, не погружается в самого себя, источник просветления и чистоты, недоступный скверне земного мира?

Последователи Будды правы: грязных лотосов не бывает. Лотос всегда чист. Вода стекает с него, унося любую грязь – ил, споры грибов, водоросли, бактерии. Даже краски и клей соскальзывают с него. Их капли подпрыгивают и перекатываются, словно брызги воды на раскаленной плите. «Все течет» – сказал другой – античный – мудрец. Эти слова можно применить к лотосу в самом буквальном смысле. Все стекает с него, но ничто не портит. В чем тут причина?

Немецкий ботаник Вильгельм Бартлот недавно нашел разгадку. Оказалось, что на поверхности растений– чистюль имеются тончайшие восковые комочки. Их диаметр – около двадцати микронов. Листья лотоса испешрены ими. Поверхность растения оказалась такой неровной, что капельки воды и брызги грязи просто не могут зацепиться за нее и потому скатываются.

Такой вывод был неожидан для ученых. Прежде считалось, что лишь идеально гладкая поверхность может быть чистой. Если на ней есть микронеровности, они непременно забьются грязью. Вышло иначе. Предельно шероховатая поверхность всегда остается безупречно чистой. Это явление назвали «эффектом лотоса».

Оно открывает поразительные перспективы. Если посуда усеяна микроскопическими бороздками, ее можно мыть без всякой химии: стоит подставить тарелку или кастрюлю под струйку воды, и весь жир сразу стечет. Так же просто мыть окна квартир или машин, если стекло изобилует невидимыми шероховатостями. Ну, а если стена дома выполнена по тому же принципу, то ни один оболтус не нарисует на ней эмблему любимой футбольной команды. Миллионы лет назад природа запатентовала «идеальное моющее средство», и только теперь люди сумели понять его секрет.

«Эффект лотоса» – не единственное «изобретение», что придумано священным растением египтян, индусов, китайцев. Ученые из Аделаидского университета (Австралия) исследовали его поведение. Они открыли поразительный факт: в ночь перед тем, как распуститься, бутон лотоса неожиданно нагревается. Холодный ночной воздух остужает его лепестки, но под ними становится все теплее. Растение все энергичнее «дышит»: впитывает больше кислорода и выделяет больше углекислого газа. Углеводы усиленно расщепляются, выделяя энергию; то же происходит в организме людей и млекопитающих, когда им холодно. На следующие сутки, если ночью теплеет, эта естественная «печь» убавляет обороты, но температура бутона остается неизменной, почти человеческой – 35 градусов.

Удивительно, но количество энергии, которое вырабатывает цветущий лотос, достигает одного ватта. С помощью двух десятков растений можно было бы осветить комнату и, спокойно расположившись на софе, «под сенью лотосов цветущих», лежать и почитывать журнальную статью. посвященную этим необычным растениям. Как известно, организм млекопитающего поддерживает постоянную температуру тела за счет сложной гормональной системы. За ее работой следит множество нервных волокон. У лотоса подобной системы нет. Как он отмечает температурные перепады и вовремя выправляет их? Непонятно.

Мы знаем лишь, где спрятана «печь», согревающая растение. Тепло выделяют митохондрии – своего рода крохотные электростанции, притаившиеся внутри каждой клетки. Теплолюбивые лотосы содержат гораздо больше митохондрий, чем любое другое растение.

Ученым пока известны лишь некоторые растения, умеющие рейдировать свою температуру. К их числу относится, например, привычный оранжерейный питомец – филодендрон. Кроме того, многие растения могут иногда обогревать себя. Что побуждает их к этому? «Ароматические вещества сильнее испаряются, когда цветок разогрет. Тогда, не в силах устоять перед запахом, насекомые спешат к цветку и опыляют его» – полагает австралийский ботаник Пол Шульце– Мотел.

Поскольку лотос поддерживает постоянную температуру даже ночью, то, видимо, причина в другом. Лотос «заботится» о том, чтобы жуки и пчелы – именно они в основном и опыляют его – чувствовали себя хорошо. Если насекомое с вечера заберется в бутон лотоса, то в тепле ему не захочется спать. Всю ночь напролет оно будет неторопливо, в полной безопасности, ползать по своим апартаментам, постепенно перемазывая себя пыльцой с ног до головы. Насекомые, выбравшие для ночевки другое укрытие – не такое теплое, – быстро заснут. Их тельце не тронет ни одна пылинка. С рассветом они выберутся из цветка, отплатив ему за ночлег лишь небольшим взятком пыльцы.

Подобный трюк, «придуманный» лотосом, помогает и самим насекомым. Когда поутру бутон вновь раскроется, пчела или жук, отогревшись за ночь, бодрехонько вылетают оттуда. Их остывшие собратья еще вялы и слабы; они легко становятся добычей врагов.

Если жуки или пчелы поработали на славу, появятся семена – каждое величиной с орех. Плод лотоса так и называется – многоорешек. Семена эти съедобны. В странах Азии из них готовят конфеты, вываривая орешки в сахаре. Если их минует эта участь, то семена упадут в воду, когда плод высохнет, и породят новое поколение священных растений.

Кстати, такой же тонкий восковой налет покрывает сливы и виноград, делая их шероховатую кожицу гладкой на ощупь.

«Эффект лотоса» не понравился лишь конструкторам автомобилей: поверхность, покрытая микронеровностями, выглядит мутной и матовой. А ведь клиенты привыкли к зеркальной лакировке автомобилей.

Три дня подряд нежно-розовые или белые цветки лотосов открываются по утрам и закрываются по вечерам. На четвертый день, уже с утра, они вянут.

Примерно 50 процентов всего тепла вырабатывает конусовидное плодовое тело лотоса, другую половину – лепестки цветка и желтые пыльники. Всего пара граммов лепестков содержит столько же митохондрий, сколько имеется в двух фунтах кукурузных семян.

Исследования показали, что многим насекомым, чтобы взлететь, нужно разогреть свое тельце до 30°С и выше. Бутоны лотоса – лучшее «горячительное» средство для теплолюбивых инсектов.

Так, с помощью разных хитростей эволюция позаботилась о том, чтобы семейство лотосовых не угасло. Насчитывает оно всего два вида: лотос желтый (N el umbo lutea), открытый после плавания Колумба (он произрастает на Атлантическом побережье Америки и островах Карибского моря), и лотос орехоносный (Nelumbo nucifera), о котором мы ведем рассказ. Он – уроженец Старого Света. Именно ему поклонялись древние египтяне и индусы. Он служил троном Исиле, Осирису, а также Будде; он порождал Брахму и Ра. Его плодами питались гомеровские лотофаги, впадая в блаженное забытье: «Лишь только сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно все позабыл» (пер. В. Жуковского). Его полями гордился спартанский царь Менелай: «Ты владеешь землею тучных равнин, где родится обильно и лотос». Гордимся его порослью и мы, ведь лотос произрастает также у нас в России – на Дальнем Востоке и в Астраханской области. Лотос – редкий, реликтовый вид, и семена его сохраняют всхожесть в течение столетий и даже тысячелетий.

Ботаник из Лос-Анджелесского университета Джейн Шен-Миллер сумела прорастить семя лотоса, пролежавшее втуне 1288 лет. Оно было найдено в Китае, на дне высохшего пруда. Упало в землю оно еще в ту пору, когда войска арабов готовились к покорению Испании. Это семя лотоса лежало и сохло тысячу лет; оно было мертво, но вот прошло всего четыре дня, и из него проклюнулся росток.

Это семя, проросшее по воле ученых, воскрешает мечту о вечной жизни. Мы старимся и умираем лишь потому, что в организме накапливаются дефекты. Один, другой, сотый, и вот уже тело понемногу слабеет – так дерево бывает подточено неприметными жучками. Если бы мы знали, как поправить беду, мы, может быть, жили намного дольше, чем теперь.

Биохимики исследовали семя лотоса, прожившее почти тринадцать веков, и выделили фермент, что устраняет повреждения в белковых структурах. Что ж, фантазировать так фантазировать – быть может, нам когда– нибудь удастся «привить» бессмертие человеку. Лекарство от болезней и смерти таит в себе теплый трон Будды – священный лотос.

(Фотографии предоставлены О. Голяндиной)

АДРЕСА В ИНТЕРНЕТЕ:

Victoria Lilies: http://www.mobot.org/MOBOT/hort/lily/

[Закрыть]

Кувшинковые растения: http://www.rrz.uni-hamburg.de/biologie/ bonline/d49/49g .htm#02

[Закрыть]

Институт новых материалов: http://www.inm-gmbh.de/

[Закрыть]

Поверхности, к которым не пристает грязь: http://www.br-online.de/geld/plusminus/beitrag/schmutzabweisend.-

[Закрыть] html

ОБ ЭВОЛЮЦИИ СУЩЕСТВ И ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

Современный человек – создание во всех отношениях необычное. Оказывается, еще и тем, что генетические различия между всеми людьми Земли ничтожны. Чего не скажешь о внешности – наверное, нет в природе еще одного такого же пестрого вида! Что же сделало возможным такое разнообразие? История и обстоятельства жизни малых и больших этнических групп.

Об этом и пойдет рассказ в статьях К. Ефремова и К. Сафариди.

Как человек сам себя сотворил

Кирилл Ефремов

По образу н подобию своему

Помните плакаты, символизирующие «дружбу народов»? Три разноцветные физиономии. Ученые полагают, что такие лица можно было встретить на Земле лишь в последние 10-12 тысяч лет. Эго в лучшем случае одна десятая (а то и пятидесятая) времени существования хомо сапиенса. А до этого?

До этого в человеческом облике сочетались черты разных рас, порой совсем не характерных для данной местности. Например, у людей Сунгиря (Владимирская область) «монголоидные» скулы, а во Флорисбаде (Южная Африка) обнаружено «австралоидное» надбровье. Однако их обладателей нельзя причислить к одноименным расам (отсюда кавычки) – мешает несходство других признаков и полное несовпадение ареалов.

Разумеется, расы появились не вдруп Многие из присущих им признаков возникли в глубокой древности. Так, например, у восточных африканцев конечности вытянуты, что позволяет им избавляться от излишков тепла. Точно такие же пропорции были у людей, живших здесь полтора миллиона лет назад. А вот сочетания признаков, характерные для каждой расы, появились относительно недавно. Что же стало тому причиной? На первый взгляд, ничего необычного: те же отбор, изоляция, генные дрейфы и потоки, формирующие облик любой популяции.

Вместе с тем (возьмем сразу быка за рога!) действовала и «чудесная» причина– отбор детских черт внешности и поведения. Фактически, это одно из проявлений «естественного искусственного отбора». Но разве такое возможно? – спросите вы. Ведь в школе мы отдельно учили «естественный отбор», который, как некая высшая воля, заставляет виды изменяться, и «искусственный oiioop» – это если человек по собственной воле выводит новые породы. Никакой «демократии» быть не должно! На самом же деле, в природе не редкость, когда животные ведут селекцию внешности собственного вида по принципу «нравится – не нравится». Когда только «подобающая» внешность позволяет привлечь брачного партнера или стать вожаком. Или умилостивить старших, агрессивных членов группы – и, возможно, избежать смерти.

Визуальный отбор порой создает такие причудливые формы жизни, что диву даешься. Не берусь утверждать, что человек здесь с самого начала стал рекордсменом. Но умение приходит со временем. И человек настолько увлекся, что перенес привычные принципы отбора «нравится – не нравится» на прочие виды, подвластные его воле. Поэтому одомашненные животные очень быстро утратили природную окраску и дикий нрав и стали пестрыми, ласковыми, послушными, игривыми – то есть инфантильными (как и сам хомо сапиенс). Выводя неисчислимые породы животных – от золотых рыбок до коров, люди в первую очередь интересовались экстерьером и лишь затем – проком.

Это касается не только животных, но и растений, и даже экосистем. Окультурить. облагородить, сделать красивее. Пусть будет новая природа и… новый человек! Как известно, в первой половине XX века получили бурное развитие селекция и евгеника (коренное улучшение рода людского). Но это ведь очень старое занятие человека, самый первый и самый интересный результат которого – не собака или, скажем, пшеница, а он сам. А точнее, один подвид – Homo sapiens recens – человек разумный, современного типа.

Огонь, вода и… бутылочное горлышко

В книгах, по которым мы учились антропологии, о необычности расогенеза говорилось несколько завуалированно: значение рас у человека принципиально иное, чем у животных, велика роль социальности, качественного своеобразия отношения к окружающей среде, материального производства… «Было бы неправильно думать, что социальные факторы, ведя к «разрушению» расовых комплексов, не накладывали особого отпечатка на их формирование в прошлом…» – писали Я.Я. Рогинский и М.Г. Левин в обстоятельнейшем труде «Антропология». Упоминались там и перенаселенность, и «эстетический взгляд на внешние черты». Мудрые классики прекрасно понимали, в чем дело: среди прочих видов изоляции (географической, экологической, хромосомной), образующих расы животных, у человека особую силу приобрела изоляция поведенческая.

Но все по порядку. С окончанием ледникового периода люди стали вести все более оседлую жизнь в условиях возраставшей плотности населения. Именно с этого времени расовые комплексы делаются контрастными и устойчивыми. Почему? Одна из причин в том, что человечество (особенно евразийское) прошло в ту пору через «бутылочное горлышко» резкого уменьшения размера популяций.

В верхнем палеолите просторы тундр и холодных степей изобиловали добычей, позволяя прокормить довольно большие группы в несколько сотен человек. Затем наступил период, который по особенностям культуры называют «мезолит», а по экологическим условиям – «дилювий» – потоп. В это время воды тающего ледника создан и множество естественных преград. На смену открытым пространствам, вскармливающим огромные стада копытных, пришли леса, где добыть сразу много пищи оказалось невозможно. Племенные группы сократились до полусотни человек (при том, что общая численность населения возросла). Усилились изоляция и дрейф генов -когда при одновременной гибели нескольких десятков человек редкая разновидность гена могла полностью исчезнуть либо, напротив, стать преобладающей. В этих условиях популяции– соседи приобретали различия за очень короткий период эволюции.

Но даже малочисленные группы в мезолите прокормить было нелегко. Не удивительно, что возросла конкуренция между группами – а с ней и необходимость отличать «своих» (то есть родственников, носителей одинаковых генов) от «чужих». В плотно заселенных экосистемах это обычная проблема, которая у животных решается за счет дифференциации внешности (чаще окраски) и поведения (в первую очередь брачного). Не является исключением и человек.

Яркий пример – Гвинея-Папуа, остров бесчисленных долин и буйства жизни, где виды животных, теснясь, распадаются на множество разновидностей, одна другой причудливее. Не отстает и человек – нигде больше на Земле не наблюдается такое разнообразие аборигенных физиономий, наречий и ритуалов. А способы украшения тела с одной Новой Гвинеи затмят пестротой выставку национальных костюмов всей Евразии. А языки! Говорят, что задача языка – объединять людей. Но, похоже, наоборот – разделять, уточнять различия между группами. В нашем примере, Гвинее-Папуа, языковые различия соседних племен нередко столь велики, что они совершенно не понимают друг друга. Точнее, «враг врага» – аборигены вели (и ведут) непрерывную межплеменную войну, «охоту за головами», на которой прическа и манера говорить играют роль кокарды и погон (а голова – знамени?). И такая ситуация была достаточно распространена в доцивилизованную эпоху.

Скученность, конкуренция, война – слагаемые отбора у человека. Под их воздействием внутри групп возросли центростремительные силы («быть такими, как мы»), а между группами – центробежные («быть не такими, как они»). И человеческий род стал дробиться на множество устойчивых рас, теснящих друг друга.

Еще один фактор расообразования – смешение. Оно порождает группы межрасовых метисов (таково, например, коренное население Алтая и Казахстана). А еще оно позволяет популяции вобрать гены автохтонного – местного населения (или наоборот, мигрантов), что нередко придает ей необычность, резкие отличия от соседей – таковы японские айны.

Роль смешения менялась. В палеолите, в эпоху постоянных миграций, это была ведущая сила. Позднее, в мезолите и неолите, наоборот, усилилась изоляция, обеспечившая «сгущение» рас. А затем, в эпоху металла, смешение снова стало набирать силу. И набирает по сей день – похоже, вскоре человечество целиком станет метисным. Расы исчезнут, и разговор о них потеряет смысл.

Человек разумный – бродяга, хищник и дитя

Что такое Homo sapiens? Примат с повышенными хищностью, мигрантностью и военной хитростью. Расхожая точка зрения: «сапиенсы – это мы». На самом же деле, разнообразие сапиенса очень велико, даже колоссально. К этому виду относят множество двуногих приматов последних 200-300 тысяч лет. Сапиенс – это пигмей бамбути и чукча, неандерталец и кроманьонец, чудовищный «человек из пещеры Брокен-хилл» и элегантный британец. Иные настолько архаичны ликом, что едва ли кто из нас отважился бы назвать их «мы». Однако у них крупный «разумный» мозп Так, у неандертальца его объем (1600 миллилитров) существенно превосходит современных австралийцев (1100 миллилитров). Некоторые формы сапиенса различаются на полметра по длине тела, другие – на полцентнера по весу. Пестрота этого вила – результат приспособления к самым разным условиями обитания.

Если Homo sapiens – вид «пестрый» среди прочих видов, то его подвид Homo sapiens recens (к которому относимся и мы с вами) среди подвидов уже «наипестрейший». И причина тому не только разнообразие местообитаний, но и вмешательство «естественного искусственного отбора». Чем, в целом, выделяется наш подвид среди прочих приматов? Полагаю, способностью выживать в условиях скученности.

Поясню. У всякой экосистемы, как и биосферы в целом, есть некий объем жизненного пространства, вмещающий, допустим, двести тысяч медведей или пару миллионов бобров. Человек – крупное, прожорливое млекопитающее с большой кормовой территорией. Поэтому первоначально биосфера была «рассчитана» всего на десяток-другой миллионов двуногих приматов тропических саванн. В дальнейшем человек заселил другие биомы Земли, искусственно расширив «вместимость биосферы». Однако в теплых ареалах плотность населения уже давно (вероятно, около полусотни тысяч лет назад) перевалила экологическую норму. А затем появились поселения, города – настоящие «экологические тюрьмы»…

Именно перенаселенность спровоцировала усиление отбора на инфантильность. Ведь способностью быть «в тесноте, да не в обиде» обладает молодежь, будь то мальки, щенки, птенцы или младшие школьники. Для взрослого их галдеж и мельтешение нестерпимы: «А ну-ка замолчите, а то я с ума сойду!». Ряд качеств, сделавших человека человеком: подвижность мышления, коммуникабельность, лингвистичность, склонность к учению, игре и ласке, а также умение приспособиться к стрессу, характерны именно для детенышей. Впрочем, отбирались скорее не сами качества, а сопряженные с ними сигнальные особенности внешности: небольшие челюсти, округлая голова, «симпатичное» (читай детское) лицо.

Как известно, «детские» черты внешности – мощный сигнал, подавляющий агрессию и запускаюший покровительственное поведение (видоизмененные формы которого – проявление дружелюбия и сексуального влечения). Оттого пухлые губы, высокий лоб и большие глаза кажутся нам симпатичными или сексапильными. Кстати, отбор на инфантильную внешность породил моду на «очень стройных девушек», фактически обладающих пропорциями неполовозрелых девочек. Притом, что в естественных условиях больший «экологический успех» имела бы фигура фрекен Бок, нежели Барби.

Подобные идеи высказываются уже давно, однако относятся скорее к философии, чем к науке. Ибо чтобы говорить о поведенческих и эстетических факторах эволюции, нужно разработать и применять методы их изучения – а это непросто. Однако уже более двух десятилетий активно развиваются новые области науки, находящиеся на стыке антропологии и психологии. В частности, это антропоэстетика и сравнительная этология человека. (Кстати, мы собираемся посвятить этологии человека один из ближайших номеров «Знание – сила».)

Итак, условия скученности породили инфантилизацию, «впадение в детство». Причем в разных уголках Земли независимо. А если ситуация была обратной – климат суров, а плотность населения мала, – так же независимо шла матуризация (отбор «возмужалых»). Поэтому сходство черт между некоторыми человеческими группами нередко означает вовсе не родство, а лишь параллельное действие отбора. Примеры «взрослых» и «детских» комплексов черт есть в каждой расе. Среди европеоидов можно сравнить громадных мужественных черногорцев и хрупких ювенильных бенгальцев (чья огромная популяция, размером с население России, умещается всего лишь в дельте Ганга). Среди монголоидов – сравните массивных чукчей-китобоев и вьетнамских рыбаков в весе пера. Среди американских индейцев – северных могикан, что цепляют перьями облака, и амазонских яномами, что умещаются на спине морской свинки…

Паломничество на Восток

Мигрантность – удивительное качество экологии и поведения. Она довольно часто разграничивает систематически близкие группы животных (например, в составе зайцеобразных или хищных), делая одних – оседлыми, локальными видами, а других – видами широко расселенными, даже космополитными. Пожалуй (вывод неожиданный), неодинаковая мигрантность стала основной причиной подразделения человечества на два ствола: западный – домоседы, а восточный – путешественники. У них и ареалы под стать: очаг западный – это земля, а вокруг море, очаг восточный – море, а вокруг земля (Тихоокеанское кольцо).

По существу, восточный очаг – окраина ойкумены, среди предков тамошних рас всегда были пришельцы с запада, некогда отважившиеся на великое путешествие. Поэтому, можно сказать, у человека восточного склонность к перемене мест «в крови» – мигрантность здесь повышена. Судите сами. Предки америндов прошли десятки тысяч километров до Огненной Земли. Австралоиды разбрелись на территории… половины Земного шара (от Индостана до островов Океании). Если верить теории Поля Риве, то они проникли даже в Америку через Антарктику. А для монголоидов (например, для эвенков) тысяча сибирских верст – не околица. Арктические монголоиды – эскимосы (по численности – население Серпухова) едва сумели уместиться на Гренландии, Канадском архипелаге, Аляске и Чукотке.

В западном очаге миграций подобного масштаба в доисторическую эпоху не было. Тамошние «великие переселения» народов кажутся скромными прогулками по сравнению с «паломничеством на восток». Это касается как индоевропейцев, так и африканцев. В частности, перемещаясь по Африке, бушмены и негроиды даже не перешли Сахару и Синай. Вы скажете – мешала пустыня! Но, на самом деле, пустыня появилась там совсем недавно, оттеснив вполне проходимые саванны.

Попробуем с этих позиций истолковать и различия внешности. Дело в том, что у населения восточ ного очага есть одна ключевая особенность: уплошенность лица (или, как говорят специалисты, слабая горизонтальная профилировка). Особенно в области глазниц. Но ведь именно сюда первым делом упирается наш взгляд, когда мы смотрим друг на друга. То есть это важный элемент визуального отбора. Получается, что на востоке такой отбор шел менее активно, чем на западе. Действительно, уплощенность области глазниц – архаическая черта, присущая древним гоминидам. Замедление эволюции липа на востоке коснулось не только глазниц, а, например, коронки зубов, которая сохранила более древнюю – усложненную форму.

С чем же связано это замедление? В одном из номеров «Знание – сила» (7-8 за 1999 год) мы поместили два изображения: питекантроп и тасманиец, которых разделяет почти миллион лет, имеют… одно лицо. Получается, что бурная река эволюции образовала здесь тихий затон. Вероятно, основная причина в том, что в доисторическую эпоху перенаселенность в восточном очаге была гораздо ниже, чем в Африке и Европе. Соответственно, уступала и скорость отбора инфантильных черт. Интересно, что в таких условиях поводов пускаться в странствия у людей было меньше, однако путешествовали они гораздо чаще. Вероятно, их толкала не скученность, а пресловутая мигрантность, некое «чувство пути» (если не сказать, следование Дао).

Мне кажется, это «чувство пути» пронизывает самый воздух Дальнего Востока, его прозрачные даосские ландшафты. И я, появившись там на свет, вдохнул и… заразился. Уже трех лет от роду странствовал в безграничный овраг, выходящий к Амуру. В семь ушел бродить к заливу Петра Великого и провалился под лед (за что была взбучка). В девять тайком уехал к подножью Козельского вулкана и едва не замерз – была зима. А в 1990-м на Камчатке, после ежедневных маршрутов мы, златоискатели, крутили «ВЭФ» и слушали, как журчит в эфире пиджин-инглиш «Радио-Австралии», несутся блюзы Сан-Франциско, новости Сингапура… И гудела раиия, переговаривались геологические экспедиции со всего полуострова:

– «Неолит-19», ответьте «Полководцу», прием.

– На связи «Неолит-19».

Где-то в пустоте шутили корабельные радисты, летели облака, драгоценной синевой сверкали волны. И я удивлялся, как чаша Тихого океана не разделяет, а связует людей, попавших в зону ее влияния. Словно вовлекает их в общее движение. Будто через линию перемены дат оборачивается само пространство. Называемое – как я узнал позже, когда стал его изучать, – восточный очаг формирования человечества.