Текст книги "Осадок (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Чак Нэсти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Annotation

ОтСтюартаБрэя,ДжейсонаНиккииЧакаНэсти!Пятьисторий, вызывающихрвоту, в которых рассказывается о токсичных отходах, нечеловеческих существах, измененной биологии и извивающихся паразитах.

Отличное чтиво для обеденного стола !

«Осадок»

Стюарт Брэй

Чак Нэсти

Джейсон Никки

Чак Нэсти

Джейсон Никки

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются «общественным достоянием» и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Бесплатные переводы в наших библиотеках:

BAR «EXTREME HORROR» 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)

https://vk.com/club10897246

BAR «EXTREME HORROR» 18+

https://vk.com/club149945915

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.

Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.

«Осадок»

Антология экстремальных ужасов

Стюарт Брэй

«Что случилось с Ривером?»

Ривер яростно чесал зудящую башку.

– Гребаная перхоть! – проворчал он, отряхивая футболку. Омертвевшая кожа посыпалась на ковер, как сахарная пудра на стопку вафель. Ривер оглядел комнату так же быстро, как домашняя кошка, услышавшая странный шум из соседней комнаты. – Гребаная херня. Дешевый гребаный шампунь ни хрена не помогает!

Он все больше бесился, все сильнее и сильнее почесывая голову. Все больше тонких белых хлопьев, танцуя, медленно падали на пол. Ривер засунул указательный палец за левое ухо. Он провел ногтем по складке, и густой вонючий комок пасты теперь глубоко засел под его нестриженым ногтем.

– Отвратительно, – слышал он в ресторанах, когда незнакомые люди таращились на его странную привычку.

Лицо Ривера было таким жирным, что он то и дело протирал его салфетками для умывания, которые купил в местной аптеке. На какое-то время это помогало, но ненадолго. Он жил в недостроенном подвале дома своей матери, разумеется, бесплатно. Одна мысль о работе или физическом труде заставляла его лоб краснеть и покрываться пятнами.

– Тебе стоит позволить мне позвать кого-нибудь, чтобы достроить подвал. Он мог бы стать отличным местом для твоего проживания.

Его мать повторяла это каждый божий вечер за обеденным столом.

– Все в порядке, мам. Я не хочу, чтобы кучка придурков-подрядчиков рылась в моих личных вещах. Ты тоже не должна хотеть, чтобы в нашем доме была шайка нелегалов. – Ривер задрал нос, как будто он был главным защитником замка. – Я этого не допущу, мам. Я ни за что не пущу сюда каких-то неудачников, которые только и будут пытаться украсть то, что у нас есть.

Мать Риверa опустила взгляд на макароны, которые она едва ли помнила, как готовила. Ривер яростно почесал в затылке; хлопья перхоти посыпались в его красный соус для макарон.

– У тебя завтра важный день, милый?

Ривер поднял голову, рот набитый до отказа.

– Я собираюсь кое-что обсудить по игре. Так что, если бы ты могла несколько часов не звaть меня, это было бы здорово.

Мать Ривера ковыряла макароны вилкой, аппетит у нее был уже не тот. Она посмотрела на своего тридцатидвухлетнего сына, и ей ужасно захотелось гордиться им. На прошлой неделе Барбаре исполнилось семьдесят четыре года. Она ожидала, что ее сын крепко обнимет ее в день рождения, но он так ни разу и не поднялся из подвала.

– Макароны немного недоварены. Не думаю, что смогу доесть. Пойду возьму пару пирожных и спущусь вниз.

Ривер встал из-за стола, расправив плечи, чтобы выглядеть мускулистым. Мать посмотрела на него в прострации. Улыбнулась, прежде чем Ривер поплелся на кухню рыться в шкафу.

Отец скончался несколько лет назад. К счастью для него и его матери, отец работал в муниципалитете и, благодаря своей работе, имел очень приличный полис страхования жизни. Ривер и его мать могли рассчитывать на наличные еще как минимум несколько лет. По мнению Ривера, он имел такое же право на эти деньги, как и его мать, если не больше.

– Мам, тебе нужно как можно скорее купить еще несколько коробок этих клубничных коржей. Я доедаю последние двa.

Ривер подождал, пока мать отзовется из столовой.

– Хорошо, милый. Завтра я схожу в магазин. Сегодня я немного вымоталась.

Ривер закатил глаза и захлопнул дверцу шкафа.

– Значит, обойдусь без них до завтра, – пробормотал он себе под нос. – Сначала макароны – полное говно, теперь я не смогу съесть пирожное на закуску перед сном. Похоже, я просто сдохну с голоду.

Ривер потопал обратно в подвал, давая матери понять, как он расстроен. Он запихнул в рот остатки пирожного, почти не тратя времени на то, чтобы насладиться вкусом. Он плюхнулся в свое мягкое кресло и включил консоль.

– Интересно, как сильно эти лузеры сегодня будут ныть.

Он ухмыльнулся, надевая игровую гарнитуру. Ривер не мог нарадоваться, обсирая двенадцатилеток после того, как валил их в игре:

– Ты полное говно, бро.

– Дай своей маме мой номер, скажи, пусть придет посмотреть, как выглядит настоящий мужик.

Подростки приходили в ярость и разбрасывали свои контроллеры по спальням.

– У тебя жопа болит? Это понятно, учитывая, какой ты лузер.

Ривер громко чавкал в микрофон, потом орал и матерился изо всех сил.

– Этот тип – дебил или что? – спросил парень постарше во время игры «трое на трое».

– Кого ты "дебилом" назвал? Ты, наверное, жирный урод, который до сих пор живет в подвале у мамы.

Ривер проецировал свои комплексы на всех, кто попадался ему на пути.

– Чувак, ты говоришь так, словно тебе сорок. Займись своей жизнью и перестань троллить кучку детей.

Парень постарше и остальные в чате начали наезжать на Ривера, обзывая его ужасными, оскорбительными словами. Ривер изо всех сил пытался защищаться, но быстро был задавлен, до точки, когда сорвал гарнитуру и швырнул ее изо всей силы в бетонную стену.

– Жрите говно! – заорал он, вставая из-за заваленного бумагами стола и ударившись коленом о его тупой край. – Сука!

Ривер несколько мгновений ковылял по комнате, прежде чем услышал, как мать зовет его с верхней площадки лестницы.

– Ривер? Ты в порядке, милый?

Ривер неловко ударил кулаком по воздуху, его раздражение достигло апогея.

– Я в порядке, мам. Блядь!

Мать не ответила. Он услышал, как она удаляется.

– Да пошли нахуй эти уебки! Просто куча лузеров.

Он пожалел, что не приберег пирожное, потому что снова почувствовал голод.

Ривер не всегда был таким жирным и обрюзгшим. Когда-то он был довольно стройным пацаном с брекетами и прыщами на лбу. Его мать предположила, что он начал набирать вес как раз в то время, когда перестал выходить на улицу тусить с друзьями. Все бывшие кореша Ривера выросли, обзавелись работой и собственными детьми.

– Я никогда не позволю какой-то телке диктовать мне, как жить.

Ривер всегда говорил себе это в те редкие моменты, когда они с матерью вместе ходили в магазин. Он видел парней, которых знал по старшей школе, с двумя детьми и обычной на вид женой, идущих рядом с ними.

– Я мог бы найти что-нибудь получше. Посмотри на лицо этой девушки. Даже не "семерка".

Ривер качал головой и мечтал о супермодели, на которой он однажды женится, и об огромном доме, который он купит, когда станет богатым и успешным.

– С тобой все будет в порядке. Некоторые люди просто поздно раскрываются, – его мать, бывало, говорила у него за спиной, когда замечала, как он пялится на красотку, работавшую кассиром.

– Я могу найти работу получше, чем какая-нибудь девка, работающая в продуктовом, – говорил он, закатывая глаза.

Барбара беспокоилась о своем сыне. Она начала беспокоиться, что он всегда будет таким, одиноким, ничтожеством.

Ривер вышел из подвала на задний двор, если это вообще можно было так назвать. "Задний двор" представлял собой ровную поверхность, которая тянулась футов на десять в длину, а затем внезапно обрывалась. У самого подножия холма, по которому зимой мечтал бы прокатиться на санках любой маленький ребенок, была густая зеленая лагуна размером примерно тридцать на тридцать футов. Прямо на краю торчала маленькая белая труба, вокруг которой была обнесена проволочная изгородь, чтобы люди не проваливались внутрь.

– Мамочка, а нам можно там поплавать? – спросил маленький Ривер, когда впервые увидел этот маленький водоем.

– Боже упаси. Это лагуна, а не пруд. Она очень глубокая и используется для сбора отходов из нашего туалета.

При мысли о маленьком пруду, полном отходов, у Ривера скрутило живот. Тридцатидвухлетний Ривер стоял на заднем дворе, глядя на застоявшийся бассейн дерьма и мочи. Тот же бассейн желчи, в который он бросил котенка всего несколько лет назад. Он разочарованно почесал свою зудящую голову. Одна только мысль о том, что эти придурки в Интернете смеются над ним, бесила его до чертиков.

Ривер повернулся, чтобы вернуться в дом. На сегодня ему хватило свежего воздуха. Повернувшись на правой ноге, он потерял равновесие и упал навзничь. Его тучное тело, должно быть, перевернулось шесть или семь раз, прежде чем, наконец, врезалось в тонкую сетку. Он попытался ухватиться за край, прежде чем скатиться в зловонную зеленую яму с дерьмом, но каким-то образом запутался в проволоке. Его тело перекатилось в последний раз, прежде чем шлепнуться на слизистую зеленую поверхность лагуны.

Это не было похоже на погружение в озерную воду. В воде озера все еще можно было увидеть солнечные лучи. Ривер боролся, чтобы освободиться, в то время как его тело погружалось все глубже и глубже в болото дерьма. Он случайно открыл рот, и нечистоты попали ему в нос и в горло. Это конец; он знал это.

* * *

Барбаре на мгновение показалось, что она услышала шум внизу. Она задумалась, не стоит ли ей вернуться на лестницу и позвать сына, но знала, что он на что-то сердит, и не хотела расстраивать его еще больше.

Она так переживала за своего сыночка.

– Он перерастет это. Просто ему нужно время, чтобы понять, чем он хочет заниматься в своей жизни, – говорила она своим пожилым друзьям в церкви воскресным утром.

Может быть, вкусный обед поднимет ему настроение, – с любопытством подумала Барбара, уперев руки в широкие бедра. Она принялась варить яйца в кастрюле на плите. Она открыла банку свежего тунца и высыпала его содержимое в большую миску для смешивания. – Тунец подойдет.

Она улыбнулась, напевая песню, которую услышала на христианском радио по пути в продуктовый магазин на днях.

– Мам.

Барбара в шоке обернулась и увидела своего сына, насквозь промокшего и пахнущего, как прорванная канализационная труба.

– Боже правый, что с тобой случилось?

Ее обоняние было далеко не таким острым, как в молодости, но, черт возьми, это был самый отвратительный запах, который она когда-либо ощущала в своей жизни.

– Кажется, я упал в лагуну. Не помню, как выбрался, но очнулся на заднем дворе.

Барбара бросилась к шкафу в прихожей, чтобы взять чистое полотенце и завернуть в него своего сына.

– Как, черт возьми, это могло случиться? Ты что, возился с этой грязной штукой? Она не просто так огорожена проволочной сеткой.

Она не могла понять, как тридцатидвухлетний мужчина может быть таким безрассудным и безответственным.

– Я скатился с холма. Должно быть, я споткнулся. Помню только, как тонул во тьме.

– Это чудо, что ты не утонул. Когда тебе в последний раз делали прививку от столбняка? Я не водилa тебя к врачу с тех пор, как ты был мальчиком.

Ривер не мог вспомнить, когда в последний раз был у врача по какой-либо причине. Мозг будто лопался, как попкорн в микроволновке.

– У меня болит голова. Мне нужно прилечь.

Барбара решительно покачала головой в знак несогласия.

– Ты примешь ванну, прежде чем лечь где-либо в этом доме, мистер, – oна посеменила в ванную так быстро, как только позволяли ее старые колени, и наполнила ванну горячей пеной из бутылки, которую нашла под раковиной. – Давай, залезай, – cказала Барбара, жестом приглашая Риверa пройти в ванную и раздеться. – Положи одежду в пакет, – oна протянула руку, и перед ним повис пластиковый пакет из-под продуктов. – Потом завяжи его и выбрось в коридор, я отнесу его в мусорное ведро у входа.

Она быстро начала раздражаться из-за того, что Ривер тянул время, не торопясь привести себя в порядок.

– Давай уже, надо отмыться, пока вонь не въелась на месяц, – oна потянулась к брюкам Ривера, но он оттолкнул ее.

– Я взрослый мужик. Ты не можешь вот так просто сдернуть с меня штаны.

Жирное тело Ривера подрагивало, как свежеприготовленное желе. Барбара усмехнулась, развернулась и выбежала из ванной.

– Я – твоя мать. Все, что я пытаюсь сделать – это помочь. Такой неблагодарный.

Ривер слушал бессвязное бормотание матери, пока она возвращалась на кухню, где он ее нашел. Голова будто раскалывалась пополам; боль была невыносимой.

– Мам, помоги!

Барбара только начала доставать одежду из сушилки, когда услышала, что Ривер зовет ее из душа. Она пробежала через кухню и дальше по коридору. Она не могла вспомнить, когда в последний раз двигалась так быстро.

– Что случилось, дорогой?

Она открыла дверь ванной, пар от горячей воды сделал помещение похожим на тропический лес в зоопарке. Барбра рванула пластиковую занавеску, купленную прошлым летом на распродаже, и ахнула, закрыв рот руками

– Горячая вода "помогла", блядь. Мне так плохо.

Ривер мычал слова, будто только что выжрал галлон самогона, умоляя помочь ему подняться с пола. Барбара заметила, что тело Ривера было покрыто толстыми, гнойными волдырями. В обжигающе горячей воде ее малыш сварился заживо. Она потянулась к крану, чтобы выключить душ, и быстро отдернула руку, обжегшись.

– Зачем ты сделал воду такой горячей?! – закричала она, хватая полотенце с кольца у раковины.

– Я справлюсь. Я все понял.

Она выключила воду, чувствуя, как опасно быстро бьется ее сердце. Запах обугленной и пузырящейся кожи Ривера был таким невыносимым, что она задержала дыхание, насколько смогла.

Вытащив Ривера из ванны, Барбара быстро нашла в шкафу в прихожей мазь от ожогов, чтобы намазать все тело сына, страдающего от боли.

– Зачем ты это сделал? Ты не подумал? Я просто в растерянности.

Барбара не могла понять, почему Ривер просто сидел там и позволял себя сварить заживо.

– Помню только, что горячая вода была приятной. Голова начала проходить. Не могу объяснить, что было дальше, я просто крутил кран, пока не стало больно. Я не мог остановить свою руку. Это было как...

Барбра напряженно ждала, слезы начали скапливаться в глазах сына.

– Я не мог себя контролировать. Тело заставило меня.

Ривер говорил бессвязно. Он, должно быть, бредил или принимал наркотики.

– Ты принимаешь наркотики? Ты можешь сказать мне правду, если это так.

Ривер повернулся к матери, его брови приподнялись, он определенно был оскорблен вопросом.

– Наркотики? Какие, блядь, наркотики, мам? Где я их возьму? Я выхожу из этого чертова дома только тогда, когда выходишь ты. Думаешь, наркотическая фея вылезает из моей жопы, когда мне надо вмазаться?

Барбара была ошарашена реакцией Ривера. Она не ожидала такой резкости.

– Я просто спросила. Не нужно так оправдываться и психовать из-за этого. Извини за глупый вопрос.

На самом деле Барбара была на расстоянии нескольких световых лет от извинений. Она имела право знать, что творится с ее сыном, даже если он не хотел признаваться.

– Это лагуна, там что-то...

Ривер не совсем понимал, как сформулировать то, что он пытался сказать. В глубине души он понимал, что с лагуной что-то не так, что-то зловещее.

– Давай спустимся вниз и положим тебя в постель. Тебе нужен отдых. В твоих словах нет никакого смысла.

Ривер не спорил. Он так устал, что казалось, будто он не спал две ночи подряд, играя в какую-то кооперативную военную игру и глотая энергетики. После этого он чувствовал себя дерьмово и поклялся никогда больше так не делать.

Барбара достала термометр, который вставляют в попку ребенку.

– Этого не может быть.

Барбара была озадачена, когда поднесла маленький стеклянный термометр как можно ближе к лампе в тускло освещенной, вонючей комнате Ривера.

– Что показывает? У меня температура? – cпросил Ривер, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми и плотнее закутываясь в одеяла. – Мне становится то очень жарко, то очень холодно.

Барбара хотела ответить, но ее сын уже крепко спал. Она вздохнула и оглядела спальню, в которую, казалось, не заглядывала годами. Грязные носки, бумажные тарелки, покрытые коркой плесени.

– Господи Иисусе на небесах.

Она зажала рот рукой и выскочила из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

– Утром ему станет лучше, я уверена, – сказала себе Барбара, поднимаясь по ступенькам.

* * *

– Мам!

Барбару разбудил крик. Она села в темноте, единственным источником света был будильник, стоявший рядом с кроватью.

– Что за...?

Она огляделась, пытаясь привыкнуть к темноте. Это был сон? Она подождала мгновение, внимательно прислушиваясь.

– Мам!

Еще один крик. На этот раз он донесся откуда-то из спальни.

– Ривер? Ты здесь, милый? – позвала Барбра в темноту.

Она снова подождала.

– Мам!

Сердце Барбары бешено заколотилось, и она закричала от ужаса. Голос раздался рядом с ней.

– Что? Чего ты хочешь?! – закричала Барбара, пряча голову под одеяло. Она услышала крадущиеся шаги в темноте. – Ривер? Это ты? Прекрати. Ты пугаешь меня, мое сердце не выдержит.

Она заплакала, прижав руку к груди. После нескольких мгновений тишины что-то начало дергать одеяло в изножье кровати.

– Прекрати, Ривер, пожалуйста! Ты пугаешь меня! – взмолилась Барбара, в то время как ее сердце билось все быстрее и быстрее.

Она пыталась сопротивляться, пыталась натянуть одеяло на себя, но сила была слишком велика.

– Мам... там внизу очень холодно – прошептал чей-то голос из-под одеяла.

– Нет! – Барбара закричала, сбросила с себя одеяло и вскочила с кровати.

В комнате было все еще слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Она ударилась бедром об угол столика рядом с кроватью.

– Черт! – Барбара вскрикнула от боли, пробираясь на ощупь в кромешной тьме спальни. Она открыла дверь своей спальни, и свет от кухонной плиты осветил комнату ровно настолько, чтобы она смогла разглядеть то, что потревожило ее сон. – Ривер? – спросила она, пятясь.

Существо, сидевшее на краю ее кровати, было похоже на ее сына, но в гораздо худшем состоянии, чем когда она видела его в последний раз. Существо, похожее на ее сына, было насквозь мокрым, его кожа была вздутой и бледной, лицо и грудь обмотаны проволочной сеткой, с которой свисали пряди зеленой слизи.

– Там так холодно, мам. Пожалуйста, приди и согрей меня.

Барбара отступала, пока не уперлась спиной в дальнюю стену гостиной. Она хотела закричать, хотела убежать, спасая свою жизнь, но страх парализовал ее.

– Кто... кто...

Она попыталась заговорить еще раз, но во рту у нее так пересохло, что губы потрескались.

Тварь на кровати улыбнулась. Она все еще могла видеть еe через открытую дверь спальни, зеленая жидкость капала из еe рта, когда она улыбалась ей.

– Мам, мне так холодно.

– Оставь меня в покое!

Барбара наконец смогла закричать во всю глотку.

Существо, похожее на ее сына, медленно поднялось с кровати, уставившись на нее холодными, мертвыми глазами.

– Мам! – закричало оно, бросаясь на нее с невероятной для его размеров скоростью.

* * *

Барбара села в постели, когда солнце только начало пробиваться сквозь жалюзи в ее спальне.

– Черт, – oна вытерла капли пота со лба, прежде чем оглядеть комнату, чтобы убедиться.

В чем именно, она не была уверена.

Ривер открыл глаза, комната вокруг него была размыта, как будто кто-то намазал его глаза вазелином, пока он спал. Его постель была пропитана чем-то, что сначала показалось ему потом. Он протер глаза, и его зрение прояснилось; комната обрела четкость.

– Какого хера! – закричал он, откатывая свое жирное тело от черной, похожей на масло субстанции, в которой он лежал. – Что это за хрень? – спросил он, пытаясь выбраться из глубокой ямы, в которую он провалился после долгих лет лежания на одном и том же месте.

Черная жижа выглядела как отработанное моторное масло, но воняла гораздо хуже.

На языке и в горле у него появился отвратительный привкус.

– Ургх!

Ривер опустился на одно колено; у него было такое ощущение, будто его желудок переваривал блендер.

– Мам! – Ривер закричал во всю глотку, с его губ стекала черная слюна. – Мам! – снова позвал Ривер, теперь его желудок издавал странные булькающие звуки.

Внезапно он наделал в штаны.

– Нет! – вскрикнул Ривер, когда понос вырвался из его задницы, как "Ментос" из бутылки "Kока-Kолы". Запах был хуже, чем он когда-либо ощущал в своей жизни. – Мам, помоги!

Почему эта сучка так долго не приходит мне на помощь? – подумал он про себя, снимая свои полные дерьма пижамные штаны.

– Мам, мне нужно...

Его крик о помощи оборвался, когда из его задницы вырвалось еще больше дерьма.

– Ургх, блядь! – Ривера вырвало, гнилостный запах дерьма и черной жижи стал невыносим для его и без того измученного желудка. – Мам! – крикнул он сквозь куски непереваренных макарон, которые вывалились у него изо рта.

Ривер слышал шаги у себя над головой, они, казалось, не спешили спускаться по ступенькам, чтобы помочь ему.

– Мам, помоги мне! Мне действительно плохо!

Он заплакал. Слезы странным образом обожгли его толстые щеки. Он вытер лицо; черная слизь покрыла его предплечье.

– Ты жирный, мерзкий уебище!

– Беги к мамочке, жирдяй.

– Ты ебаный позор, ты сосешь в этой игре!

Из динамиков компьютера Ривера раздались голоса, те же самые голоса, которые так грубо высмеивали его.

– Эй?! – спросил Ривер, прижимая руки к своему огромному животу.

Еще несколько комков дерьма потекли по его ноге. Он услышал, как они шлепнулись на пол подвала.

– Этот чувак – полный гребаный лузер.

– Знаешь, он наверняка живет в подвале у мамы.

– Он слишком жирный, чтобы даже подрочить.

Оскорбления продолжали сыпаться. Они становились все громче и громче.

– Мам, пожалуйста!

Ривер с трудом протиснулся сквозь дерьмо, мочу и блевотину и, наконец, добрался до двери своей спальни. Его снова вырвало, запах окутал его зеленой дымкой. Он взялся за дверную ручку, но остановился, прежде чем открыть дверь.

Ты сгниешь изнутри, - oт голоса, похожего на его собственный, у него по спине пробежали мурашки. – Немного гнили для большого мальчика. Дверь задребезжала так сильно, что петли начали отваливаться.

– Оставь меня в покое! – заорал Ривер, прежде чем мать ворвалась в помещение.

– Ривер? Что... что, черт возьми, здесь случилось? Почему ты не в постели? Я думала, ты слишком болен, чтобы двигаться.

Барбара оглядела помещение. Онo былo полностью разгромленo.

– Меня вырвало, я наложил в штаны, и из меня потекла эта черная слизь! – Ривер указал на то место, где он оставил лужицу горячего, густого поноса. – Что за хрень?! – cпросил Ривер, оглядываясь на мать, которая была в таком же замешательстве, как и он сам. – Куда она делась? Она была прямо там!

Ривер указал на место, подбежав к нему, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.

– Может быть, тебе приснился плохой сон. Я самa только что проснулась от довольно жуткого сна.

Ривер посмотрел на Барбару. Он не мог понять, что произошло. Все казалось таким реальным.

– Это был не гребаный сон, мам. Я до сих пор чувствую привкус рвоты в горле, я все еще чувствую запах дерьма!

Ривер не мог понять, почему он все еще чувствует запах того, что, должно быть, произошло во сне.

– Ну, комната не пахнет розами, но я не чувствую запаха рвоты или испражнений. Может быть, тебе стоит вернуться в постель и попытаться снова заснуть.

Ривер так разозлился, что потянулся вперед и ударил кулаком по бетонной стене.

– Черт! – закричал он, мгновенно пожалев. – Это был не гребаный сон, мам. Я обосрался с ног до головы. Я был весь в черной слизи. Я знаю разницу между сном и реальностью. Не обращайся со мной, как с чертовым ребенком!

Глаза Барбары расширились, она была сыта по горло болтовней своего сына.

– Не могу поверить, что позволяю тебе так со мной разговаривать. Все эти годы я заботилась о тебе, кормилa, покупалa тебе вещи на свои деньги, и ради чего? Для избалованного тридцатидвухлетнего сына, который не вылезает из дома? Сынa, который не может перестать надувать свою жирную морду, чтобы сказать "Спасибо, мама" или "Я люблю тебя". Меня это достало.

Барбара никогда так не кричала на Ривера. Никогда ни на кого не срывалась.

Ривер почесал затылок, под его нестрижеными ногтями собрались комочки перхоти.

– Почему ты кричишь на меня? Я всего лишь просил о помощи. Вместо этого ты пришла сюда, чтобы унизить меня, наговорить всего того дерьма, которое ты всегда хотела сказать, но у тебя никогда не хватало смелости.

Лицо Барбары выглядело так, словно она только что съела свежий лимон.

– Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома до конца недели.

Мать вышла из комнаты, хлопнув за собой дверью. Ривер потерял дар речи. Мать никогда не угрожала выгнать; ни разу.

– К утру остынет, – Ривер пожал плечами, бросая свое массивное тело обратно на матрас. – Здесь чертовски жарко! – пожаловался он, вытирая пот со лба. Он все еще чувствовал себя неважно. Должно быть, он подцепил что-то в лагуне. – Может, к утру я тоже буду в порядке, – прошептал он сам себе, закрывая глаза и проваливаясь в сон.

* * *

Риверу было почти невозможно определить, взошло ли солнце. В его комнате в подвале царила полная темнота. Красные цифры на будильнике показывали, что сейчас половина десятого утра. Он потянулся так сильно, как только мог, его шея и спина громко хрустнули. Казалось, все было в порядке, за исключением того, что его левый глаз не открывался.

Он вытер и почесал свой упрямый глаз, но это ничего не дало. Почему я не могу открыть свой гребаный глаз?!

Толстяк-неудачник вскочил с кровати и на ощупь направился к выключателю в другом конце комнаты. По пути он наступил на что-то мягкое.

– Какого черта? – спросил он, поднимая ногу, чтобы стряхнуть то, на что наступил. Громкий хруст эхом разнесся по длинной темной комнате. – Это была моя нога? – спросил Ривер, его сердце бешено колотилось. Внезапно он почувствовал, как кончики его пальцев начало покалывать, а затем и жечь. – Что, блядь, происходит?

На языке у него был металлический привкус, несомненно, это была кровь. Прежде чем Ривер успел дотянуться до выключателя, его колени подогнулись, и он рухнул на пол.

– Мам! – позвал он, пытаясь ползти, как в том безумном сне прошлой ночью.

От крика что-то застряло у него в горле, и он выплюнул куски отвратительной на вкус субстанции. От звука, с которым что-то твердое ударилось о цементный пол, у Ривера кровь застыла в жилах.

В темноте он протянул руку, ощупывая влажные куски.

– Что я проглотил? – спросил он, когда кончики его пальцев скользнули по твердому предмету.

Он был слишком напуган, чтобы снова позвать маму. Могло случиться что-то еще.

У Ривера слегка зачесалось в горле; он откашлялся, как откашливают жирный комок слизи.

– Нет! – вскрикнул он, когда еще один твердый кусочек попал ему в горло. Он выплюнул его на пол. – Это не кость. Это не гребаная кость.

По его толстым красным щекам текли слезы.

– Я слышал, что у всех по-разному, – раздался голос из-под двери спальни Ривера.

– Кто там? Что со мной происходит?

Голос помолчал несколько мгновений, прежде чем ответить.

– По крайней мере, твое похоже на место, где ты жил. Не всем так везет.

Ривер был в замешательстве. Он попытался вспомнить голос за дверью.

– Почему ты в моем доме? Где моя мать? – cпросил он, продолжая пытаться доползти до выключателя.

– О, ты все еще не знаешь. Мне жаль. Я вижу столько вас, бедных душ, что забываю, что есть еще те, кто не в курсе.

Ривера затошнило, ему показалось, что его только что вырвало куском спинного мозга.

– Что со мной происходит?! – oн заколотил мясистыми кулаками по холодному цементному полу.

– Мне сказали, что твоя мать отравила твои макароны. Больше не знаю. Сейчас, похоже, ты проходишь через переходный период. Это, конечно, не для всех приятно.

Ривер дополз до места под выключателем. Он попытался дотянуться и включить его, но чувствовал себя слишком слабым для этого.

– О чем ты говоришь? Кто ты?

Ривер отчаянно нуждался в ответах.

– Мне нужно проверить еще несколько тысяч дверей. Нет времени все объяснять. Просто доблюй все лишнее, что тебе не понадобится. Тебе следует поскорее закончить. В конце концов, кто-нибудь более квалифицированный постучит и заберет тебя вниз. Удачи тебе во всем, Ривер.

Еще больше кусков плоти и костей вылетело из жирного рта Ривера, прежде чем он смог произнести хоть слово.

– За-забе-eрет... ургх! Куда заберет? – cлабым голосом спросил Ривер.

Голос хихикнул, удаляясь от двери.

– В Aд, глупый гусь.

Перевод: Zanahorras

Чак Нэсти

«Червь-членоглот»

Едва пробило полночь, когда в номер 206 вошли мужчина и женщина, быстро скидывая с себя одежду. Женщина сбросила свою пурпурную юбку на пол, пнув ее в сторону мужчины. Пока тот отбрасывал рубашку в сторону, его глаза не могли оторваться от взгляда на ее идеально выбритое тело, затем вверх к ее груди, когда она сняла топ через голову. Наблюдая, как ее сиськи опускаются на место, а соски становятся твердыми, как камень, он начал вести внутренний диалог. Какие идеальные сиськи! Похожи на двойной D. Да, точно должны быть, верно? Может, спросить? Нет, какая разница?

– Иди сюда, – сказала она, поманив его пальцем, прикусывая нижнюю губу.

Сделав, как ему велели, мужчина подошел на несколько дюймов ближе, положив руки по обе стороны от ее талии. Их губы соприкоснулись, пока оба скользили языками в рот друг друга. Вскоре поцелуи были прерваны. Женщина опустилась на колени, сразу же потянувшись вверх и расстегивая ремень мужчины.

– Ммм, не могу дождаться, чтобы его достать! – застонала она, стягивая его синие джинсы до ботинок, обнажая здоровенную выпуклость на его боксерах.

Используя зубы, она стянула трусы, и его полутвердый член вывалился наружу, хлопнув ее по глазу. Она рассмеялась, прежде чем резко втянуть его в рот.

– Ох, черт! – прошептал мужчина себе под нос, глядя вниз на красивую блондинку, агрессивно двигающуюся вверх-вниз под ним.

Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз чувствовал женское прикосновение, не говоря уже о женских губах на своем мужском достоинстве. Это, должно быть, одно из самых приятных ощущений в мире. С его губ сорвался смешок. Звуки, с которыми женщина чмокала слюной, когда он входил в нее, звучали так, словно она изображала Дональда Дака.