Текст книги "In a hundred lifetimes (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Почему?

– Потому что для начала, я должна с тобой встретиться, – широко, но слабо улыбнулась она.

Когда Роуз села, намереваясь подняться, Доктор схватил ее за рукав.

– Не уходи.

– Так нужно, – Роуз опустилась на колени, чтобы снова попасть в объятия Доктора. – Мы еще увидимся.

Пятый он, наблюдал, как девушка растворяется в золотом сиянии, а Доктор в настоящем судорожно распахнул глаза. На сердце было тяжело. Горящие слезы кислотой жгли уголки глаз.

– Ты?.. – начал он, но Роуз не позволила ему закончить – очередное воспоминание хлынуло в ум, словно прибрежная волна.

Восьмой он сидел, облокотившись о круглый стол, в задумчивом одиночестве посреди городской площади, наблюдая, как трио энергичных скрипачей вкладывали душу в отвратительно оптимистичный мотивчик. Роуз упала на стул рядом.

– Мило, – бросила она, кивнув в сторону музыкантов.

– Я бы предпочел что-нибудь поизящнее, – веско возразил Доктор таким тоном, словно собирался дать отпор непрошеной гостье.

Но обернувшись и обнаружив вместо назойливой дамочки Роуз, вскочил со своего места и бросился обнимать девушку с такой неистовостью, что приподнял ее над стулом.

– Надеялся, что я вернусь? – шутливо поинтересовалась та, смеясь в каштановые локоны.

– Всегда, – твердо прошептал Доктор.

Она улыбнулась, и в животе Тайм Лорда разлилось яркое пляшущее тепло. Отстранившись, Доктор схватил ее за руку и помчался прочь с площади, подальше от праздных зрителей и слушателей.

Роуз медленно опустилась на землю (слишком осторожное действие, чтобы быть нормальным). Доктор, поразмыслив, презрел все тысячи причин, по которым ему бы стоило держаться на почтительном расстоянии (в конце концов, они все еще были едва знакомы), рухнул совсем близко и, втащив Роуз на колени, зарылся лицом в ее шею.

– Что с тобой? – мягко поинтересовалась она.

– Сколько ты можешь оставаться? – лихорадочно спросил Доктор, вместо ответа.

– Ты знаешь.

С тоской вздохнув в ее шею, Тайм Лорд крепче сжал девичью талию.

– Мы еще увидимся?

Роуз задумалась.

– Конечно, как же иначе. Почему ты спрашиваешь? – к ней внезапно пришло понимание сложившейся ситуации. – Начинается Война Времени, верно?

– Не знаю, – судорожно выдохнул он и, взяв Роуз за руку, направил ее пальцы в собственные непослушные волосы. – Все, что я знаю, что-то близится.

Она молчала.

– И это плохо, да?

– Разве бывают хорошие войны? – туманно, будто про себя спросила Роуз, успокаивающе перебирая пальцами каштановые пряди.

– Сейчас все по-другому.

– Да, так и есть.

– Чем она отличается?

– Я не могу тебе рассказать, – спокойно ответила Роуз, – и ты знаешь об этом.

Доктор нахмурился. В любой другой ситуации, он бы, пожалуй, оттолкнул ее и, исполненный чувства собственного достоинства, отправился бы восвояси. Но теперь, когда времени им обоим было отведено так чудовищно мало, он в качестве выражения крайнего недовольства только сжал ее сильнее. Роуз вздрогнула и Доктор, почувствовав обжигающий жар стыда на щеках, ослабил хватку – увы, было поздно. Девушку снова согнуло в приступе кашля, а все, что мог Доктор – положить руку ей на спину. Увы, сейчас все было совсем не так, как в прошлые встречи. Роуз кашляла несколько минут, пока, наконец, сама собой не выскользнула из его рук на траву, издавая короткие хрипы.

– Роуз? – тревожно позвал Доктор.

Не в силах ответить, девушка чуть приподняла голову, словно для того, чтобы глотнуть свежего воздуха, и Тайм Лорду открылась ужасающая картина – изо рта Роуз стекала и капала в траву ядрено красная кровь.

Сердца его вскинулись к горлу, когда Роуз упала наземь, будто потеряла сознание.

– Роуз! – взревел Доктор отчаянно.

Непослушными дрожащими руками он принялся соскребать ее с земли. Нужно отнести ее в ТАРДИС. Он должен ее спасти. Она не может умереть. Кто угодно, кто угодно в этой чертовой вселенной, да хоть сама эта проклятая вселенная пусть катится в самый ад. Только не Роуз Тайлер.

Роуз схватила его руку с неожиданной для настолько больного человека силой.

– Ты… – она снова подавилась кашлем и, отерев подбородок, продолжила. – Ты не можешь ничего сделать.

– Ты не умрешь, – остервенело гаркнул Доктор и, подняв Роуз на руки, устремился к ТАРДИС.

– Ты не сможешь меня спасти, – сипло повторила Роуз.

– Я должен. Я не могу потерять тебя. Только, черт возьми, не тебя, слышишь? – Доктор остановился как вкопанный и опустился на колени всего в десятке метров от корабля.

– Мы еще увидимся, – нежно улыбнувшись, заверила Роуз. Улыбка эта являла собой дикий контраст ее окровавленным губам и подбородку. С трудом подняв не замаранную руку, Роуз приложила ладонь к щеке Доктора. Тот по-ребячьи подался навстречу. Опустошение, растерянность и бессилие на его лице хлестали Роуз по самому сердцу. Сглотнув слезы, девушка продолжала улыбаться:

– Все будет хорошо.

– Обещаешь? – едва слышно прошептал Доктор.

Улыбка на ее лице мгновенно стала печальной, сирой. И прежде чем Доктор успел что-либо заметить, пальцы Роуз скользнули к его вискам. Глаза Тайм Лорда закатились, руки ослабли, и сам он мягко опустился на спину. Роуз села, что далось ей огромным трудом, и окинула взглядом Доктора. Совсем скоро Война Времени отнимет у мира этого прекрасного, потрясающего Доктора, и родится в муках и агонической боли новый. Он найдет ее, юную, совсем девчонку, которая пообещает ему «вечность», не подозревая о том, как мало эта «вечность» будет длиться.

Роуз нажала кнопку на манипуляторе вортекса в последний раз.

Доктор едва успел прийти в себя в настоящем, как ощутил, что по щеками ползли едкие слезы. Ум его снова наполнили видения. На этот раз все они принадлежали Роуз.

Он смотрел ее глазами и чувствовал то, что чувствовала она. Острая боль их первого расставания, решимость ее вернуться несмотря ни на что. Головные боли, что мучали ее несколько недель. С тех пор, как Роуз стала работать над пушкой, мигрень она приписывала то стрессу, то недосыпанию. Годы спустя, множество реальностей спустя, она нашла верный путь и вернулась. Только за тем, чтобы снова быть брошенной на этом проклятом пляже. Ей больно, так больно, что ничто в мире больше не имеет значения. Ни получеловек, ни его плавный шепот, убеждающий в любви. Ни то, что он этим же шепотом обещал ей «вечность».

Он видел, что их куцая «вечность» длилось три месяца. Из-за необъяснимой усталости и страшных головных болей метакризис обратился в Торчвуд. Тогда, после нескольких тестов, сотрудники института с похвальной стойкостью сообщили, что в этой вселенной не только нет и не было Доктора, его вообще не должно быть. Вселенная убивает его. Убила, чтобы исцелить себя.

Он видел, как несколько недель она рыдала, не выходя из комнаты. Тогда же в ее голову пришла блестящая догадка – те же самые симптомы, только куда менее выраженные, она сама испытывала все эти годы. Видимо, в этой вселенной нет места и для Роуз Тайлер. В человеческом обличье, по крайней мере.

Он видел исследования Торчвуда и бесконечные ночи, проведенные подключенной к разнообразным аппаратам и датчикам. Медсестра, щебечущая что-то совсем далекое от правды. И осознание Роуз. Ее клетки мутировали, что способствовало резкому возрастанию продолжительности жизни, но вселенная убьет и ее тоже. Однако сделает это медленно.

Он видел, как несколько десятилетий спустя, свыкнувшись с ежесекундными болями, Роуз прокралась в архив Торчвуда и, обзаведшись пушкой и манипулятором вортекса и мысленно попросив ТАРДИС помочь, отправилась на поиски. Она обещала «вечность» и была полна решимости сдержать слово.

Воспоминания растворились, но реальность на этот раз осталась недвижимой. Боль ее воспоминаний уступила место жуткому, первородному чувству вины. Роуз упала ему на грудь и успокаивающе погладила жилетную ткань.

– Все хорошо, – глухо пробормотала она.

– Нет, нет, – протестовал Доктор и, собрав последние силы, обнял Роуз крепче и зарылся губами в ее волосы.

– Все хорошо, – упрямо повторила Роуз. – Все хорошо, потому что мы вместе, – ее слова начинали смазываться. Доктор хотел было поднять голову, чтобы заглянуть ей в лицо, но обнаружил, что сил на это у него не осталось. Слишком устал, чтобы двигаться.

– Вместе, – согласился он. Его речь смазывалась тоже.

– Из нашей «вечности»…

– … в нашу бесконечность, – закончил за нее Доктор. Пальцы, стремящиеся погладить ее, не слушались.

– Мой Доктор… – последний дрожащий выдох коснулся его шеи.

Вес ее тела лег на грудь успокаивающей тяжестью. Доктор позволил последней волне унести его в бесконечную тьму. В уме проносились нечеткие образы угасающих мыслей.

Мыслей о том, что они с Роуз, наконец, были счастливы. И о том, что они, наконец, обрели покой.

========== Grey ==========

Автор: belletylers

Ссылка на оригинал: http://belletylers.tumblr.com

Рейтинг: G

– Вот мы и на месте, – возвещает Доктор, нажав на один из многочисленных рычагов и опираясь о консоль.

– И ты уверен, что это, наконец, правильное место? – спрашивает Клара со скептической улыбочкой.

– Во всяком случае, это точно не Глазго.

– И?.. – Клара дает ему подсказку своим лучшим учительским тоном.

– И не Дублин, и не Бристоль, и не Манчестер, – неохотно, будто двоечник, поддается Доктор. – Вселенная довольно велика, знаешь ли. Уж извини, если я случайно промахиваюсь на несколько миль.

– Скорее несколько сот миль.

– Слушай, – нервно вздыхает он и поворачивает к Кларе сканер так, чтобы та могла увидеть происходящее снаружи, – до твоей квартиры рукой подать.

Клара попросила высадить ее в субботу. Старый добрый уикенд поможет перезарядить ее батарейки и приготовить к очередному инопланетному приключению.

Поджав губы, Клара покачивает головой и поднимает брови, чтобы выглядеть более веской.

– Кажется, ты прав. На этот раз, – наконец молвит она, разглядывая сканер. – Что ж, тогда до завтрашнего вечера?

Доктор кивает и наблюдает, как Клара уходит. Все эти посадки и высадки его порядком раздражают, но он уже почти привык. Единственное, чего ему все-таки не достает – чтобы кто-нибудь всегда был рядом. Кто-нибудь, кто слушал бы его безостановочный бред или иногда просыпался бы ночью, шлепал по коридору босыми ногами, только для того, чтобы попросить его заткнуться. Но и сейчас неплохо. Довольно одиноко, но в целом неплохо.

Зато теперь у него полно времени, чтобы чинить ТАРДИС. Зажав звуковую отвертку в зубах, Доктор скользит под консоль, чтобы полностью, от макушки до пят, посвятить себя проводам и другим жутко сложным и жутко же научным штукам.

Когда хлопает входная дверь, он думает, что Клара оставила что-то на борту.

– Ну что еще ты забыла? – неясно мычит он – звуковую отвертку Доктор все еще держит в зубах.

– Небольшой косметический ремонт? – спрашивает голос, определенно не принадлежащий Кларе.

– Клара?

– Кто вы? –изумленно доносится сверху. Доктор взвивается в попытке встать, но больно ударяется о нижнюю панель. – Что вы делаете в ТАРДИС?

– По-моему, это я должен спросить, – свирепо начинает он, неуклюже поднимаясь на ноги и стараясь не приложится обо что-нибудь снова, – что вы дела…

Он замирает как вкопанный.

Доктор исступленно стискивает металлическую консоль в поисках поддержки. Костяшки его белее снега, а звуковая отвертка с обиженным звоном влетает в пол.

Он знает, чей голос так настойчиво требует ответов. Многие и многие бессонные ночи Доктор провел наедине с этим Голосом. В эти ночи Голос спрашивал, отчего безграничная вселенная так мелочно мстительна. Иногда Голос смеялся. Иногда плакал – и худшей пытки Доктор не знал в целом свете.

Он знает эти губы, удивленно приоткрытые (и, Боже, как же ему хотелось знать их лучше, куда лучше). Светлые волосы, сияющие глаза и огонь. Он знает все.

Роуз Тайлер стоит напротив.

– Я… Я не понимаю, – заикается он.

– Что именно вы находите слишком сложным?

– Я не… Я просто не понимаю, – повторяет он тупо, все более утопая в собственной растерянности.

– Что вы делаете в ТАРДИС?

– Я не… Какой сейчас год?

– Ответьте.

– Нет, ты ответь мне, – выдыхает Доктор. Это его тело не может удержаться от препирательств.

– Я первая спросила!

– А я второй!

– Ну и ну, с вами не просто сладить, да?

Доктор почесывает затылок:

– Думаю, сложно. Нет. Точно сложно.

Хмурость в ее взгляде почти мгновенно сменяется любопытством и обескураженным пониманием:

– Доктор?

Он замирает, не успев вдохнуть. Он слишком долго не слышал этого слова. Этого правильного слова. Вернее сказать, он слишком долго не слышал человека, который делал это слово правильным. Его глаза предательски покалывает.

– Роуз Тайлер, – наконец произносит он шепотом.

– Сейчас 2006. Ты привез меня навестить маму. Ну не ты, а… ты. Мой ты. Я имею в виду… мой… мой Доктор.

– Твой. Совершенно верно.

– Похоже, для тебя это было довольно давно, – добавляет она так буднично, будто речь идет об очередной порции фиш-н-чипс.

Это тело Доктора не слишком благоволит объятиям, однако Роуз Тайлер всегда была исключением. Единственным исключением всегда и во всем. В мгновение ока он с силой обвивает ее талию обеими руками и привлекает Роуз к собственной груди. Она вскрикивает от удивления, но в ту же секунду отвечает на его прикосновения. Сердца Доктора вспархивают к самому горлу.

Если бы сейчас ему, всемогущему Повелителю Времени, предложили выбор между Вселенной и тем, чтобы навечно замереть в этом объятии, Доктор был бы исключительно счастлив, без раздумий выбрав второе.

– Ты настоящая, – шепчет он в ее волосы. – Ты наконец настоящая.

Роуз поднимает голову, ясное ее лицо подергивается недоумением.

– Конечно, я настоящая. С чего бы мне быть призраком?

Вперив взгляд в консоль, Доктор избегает смотреть в глаза Роуз.

– Доктор, – с нажимом произносит она, – сколько времени прошло для тебя?

Он отвечает прежде, чем успевает что-либо подумать и проанализировать:

– Я давно потерял счет времени. Должно быть, несколько столетий. Или тысячелетий.

Сердце Роуз сжимается, и на ум приходит закономерный вопрос, что такого могло стрястись, что они с Доктором больше не вместе. Люди увядают и умирают – так говорил он сам. Может быть, именно это и произошло с ней в будущем. Может быть.

– Да уж, никак не меньше, – горько отшучивается она, протянув пальцы к лицу Тайм Лорда. Его веки смеживаются с космической скоростью, когда ее кожа касается его. Не от удовольствия, но от отчаянного желания запомнить, выдернуть в его жуткую реальность, этот невозможный миг. – Ты повзрослел… появились морщины. И ты весь седой, – ее пальцы сосредоточенно скользят по линиям, выгравированным временем на его коже, по сивым волосам. – Никогда не думала, что увижу, как ты седеешь раньше меня. Мама поседела очень рано, поэтому начала обесцвечивать волосы.

При воспоминании о Джеки, Доктор смеется. Совсем недолго. На смену смеху быстро, слишком быстро приходит грусть – ему до смерти жаль, что он не видел Роуз седеющей. И до соленого удушья жаль, что не видел, как лицо ее целует время. Наверное, это к лучшему, пытается Доктор убедить сам себя, но терпит сокрушительное фиаско. Он знает, знает совершенно точно, ясно и бескомпромиссно, что его ограбили. У него отняли время, которое он должен был провести рядом с Роуз. Единственное, на что он может надеяться, что его метакризис в полной мере осознает свое счастье. Но и эта надежда, конечно, ложная. Его двойник не пережил тех пыточных столетий, что пережил он сам, а потому ему, баловню судьбы, невдомек, что значит жизнь с Роуз на самом деле.

– И все-таки, ты такой же красивый, как раньше.

В ТАРДИС тишина. Доктор чуть сильнее сжимает ладони на ее талии, а пальцы Роуз все еще покоятся на его щеках и шее. У него прежние глаза. Стар или молод – он, Доктор, все тот же. На его плечах бремя прожитых лет и прожитых потерь. Роуз всегда узнала бы его по этой атлантовой тяжести. Неважно, насколько юно его тело – сам Доктор далеко не мальчик.

И это лицо, то, в которое она завороженно смотрит – несет истину, только и всего. Лицо выветренного и выеденного временем человека. Но Доктор по-прежнему упоительно красив потому, что звезды пока еще светят, а миры пока еще вертятся.

– Можно я кое-что спрошу? – интересуется Роуз, отступая на полшага назад.

– Нет.

– Нет?

– Я знаю, что ты скажешь.

– Даже ты не можешь знать будущего так хорошо, – поддразнивает она.

Доктор вздыхает.

– Хорошо, спрашивай. Но я ничего не обещаю.

Она втягивает губы, и рот ее образует почти прямую тонкую линию:

– Почему ты шотландец теперь?

Он печально улыбается, и отвечает не увиливая, ибо Роуз достойна правды, как никто другой:

– Не знаю, если честно… Так вышло.

– Вышло из чего? – любопытствует она в замешательстве.

– Из динозавра. Только не смейся.

– Из динозавра?

– Долгая история.

Роуз выглядит вполне удовлетворенной, но Доктор, разумеется, знает, что это не так.

– Роуз?

– Да?

– Это ведь не совсем тот вопрос, что ты хотела задать, верно?

Она выглядит чуть смущенной и виноватой:

– Не тот.

– Ну, теперь, когда мы оба это знаем, почему бы тебе не спросить по-настоящему?

Роуз покусывает губу и улыбается краешком рта:

– Я..

– Только не о твоем будущем. У нас фиксированные линии времени и… прочие сложные штуки, Роуз.

– Всего один.

– Нет, я не смогу ответить. Правда. Ты не…

– Я сказала тебе? – спрашивает она быстрее, чем Доктор успевает вывалить на них обоих еще тысячи причин, по которым им не стоит обсуждать их прошло-будущее. Вопрос долго висит в молчаливой тишине консольной.

– Сказала мне? Сказала мне что?

Роуз переводит взгляд на его губы, и обратно в глаза. Доктор видит, что она знает, что он знает, что она имеет в виду.

– О, – выдыхает он и принимается усердно поправлять свой костюм, – да. Да, ты… эм, ты сказала мне.

– И?

– И что?

Она почти смеется, такой нелепой кажется вся эта сцена.

– Ты тоже мне сказал?

В его ребра впиваются ядовитые иголки чувства вины и это, видимо, отражается на его лице – Роуз в мгновение ока потухает, словно погасшая осенним ветром свеча.

– Роуз, все не так…

– Что произошло?

– Я не должен этого рассказывать.

– Доктор, пожалуйста. Ради меня.

И он, всемогущий Повелитель Времени, конечно, не может устоять перед ее просьбой.

– Все время и пространство, – шепчет он ломко. – А потом время вышло.

Тысячи, если не миллионы вопросов и догадок закрадываются в ум Роуз, но она не произносит ни слова. Она знает, что все станет на свои места, когда придет это чертово ускользающее время. Все что она знает совершенно точно – будущее можно изменить.

Но его будущее и его настоящее сейчас стоит прямо перед ней.

– Так… Кто эта Клара? – спешно меняет тему Роуз.

– Кто? – глаза Доктора на миг замирают в недоумении, а потом расширяются воспоминанием. – Точно! Клара! Она в восьми годах от дома! Мы должны идти! Мы с тобой должны… – они уже на полпути к дверям, когда до Доктора доходит острое осознание того, что он схватил Роуз за руку и потянул за собой. Он замирает и перебивает сам себя тихим пустым голосом: – Прости. Старая привычка.

– Очень старая.

– Очень старая, – эхом повторяет Доктор, и внезапно на него с неотступной и всесокрушительной силой обрушивается осознание его собственного одиночества, которое заполнить не мог и не сможет впредь ни один спутник, кроме Роуз. И вот она стоит здесь, на расстоянии вытянутой руки. Ее можно коснуться и можно обнять, но нельзя взять с собой, нельзя снова предложить ей Вселенную.

– Я думаю, мне лучше вернуться прежде, чем ты объявишься и подумаешь, что я куда-то пропала.

Доктор кивает, ни рот, ни губы, ни язык ему решительно неподвластны. Прощаться в первый раз было страшно тяжело. Во второй – смертельно тяжело. В третий – еще тяжелее. В четвертый – беззаботная девушка подросток убежала от него праздновать Новый год, чем распяла оба его сердца. Что будет в пятый? Об этом пока благоразумнее не думать.

– Сделай мне одолжение, Роуз, – с трудом произносит он, – не рассказывай мне, что случилось. Нам ведь не нужны парадоксы и…

– Конечно, – кивает она. – Увидимся.

– Не «прощай»? – слабо изумляется Доктор.

– Ты не любишь прощаться.

– Интересно, почему, – с суховатым обреченным сарказмом парирует он. И порывисто, с силой обнимает Роуз, приложив холодные сухие губы к ее лбу.

Открыв двери ТАРДИС, Роуз замирает на месте и оборачивается через плечо, чтобы бросить прощальный взгляд на Доктора.

– Роуз? – вдруг выпаливает он, ибо знает, что иначе поступить просто не может. – Запомни на будущее: если будешь думать, что я не сказал или не собирался говори…

– Все в порядке, Доктор. Правда, я все понимаю.

– Нет, Роуз, послушай! Я сказал. Я… Я говорю.

Она улыбается и прежде чем успевает выбежать на воздух, к старому Доктору и своему будущему, Тайм Лорд замечает прозрачную каплю, скользнувшую к шее Роуз.

========== Ночь, одержимая белизной кожи. ==========

– Чего вы добиваетесь?

– Ничего.

– Зачем вызывать её дух?

– Чтобы быть с нею.

Если бы нашелся сторонний Наблюдатель безумный достаточно, чтобы посвятить себя шпионажу за жизнью Доктора, и трезвый настолько, чтобы самому не сойти с ума в островерхой круговерти времен, то он бы, пожалуй, клюнул пронырливым носом блокнот (сплошь исписанный кривыми пометками, сделанными впопыхах) и с упрямой очевидностью факта доложил досужему слушателю, что подопечный его – не лучший подопытный для биографа.

– Знаете ли, – покручивая тонкий навощенный ус, шепнул бы он вам (положим, что это вам довелось держать с ним беседу), – Доктор был совершенно сам не свой.

Вы бы приподняли брови в вежливом недоумении, но пауза бы продолжала тянуться, прилипая к зубам.

– Благодарю, голубчик, – бросил бы Наблюдатель официанту за вашей спиной (разумеется, вы встретились бы в глупой безлюдной забегаловке), обращая на вас внимания не больше, чем на мелочь, готовую истово забренчать по малейшему поводу.

Борясь с искушением картинно возвести очи к небу (в данном случае, к неказистому потолку (и именно это удручающее обстоятельство вас, возможно, и удерживало от подобного жеста)), вы бы с одеревенелыми бровями принялись бы пялить глаза, дабы явить собой эталон заинтересованного лица.

– Да, да, сам не свой, – повторил бы Наблюдатель, причмокнув непропорциональными губами – он, как оказалось, не забыл о вас, но его понятия драматической паузы несколько расшатаны. – Вы знаете, например, что он отчебучил в тот раз у Шекспира?

Вы, только успевший расслабить, наконец, лицевые мышцы, снова подбросили веки с подобострастным любопытством.

– «Свет умирает – беснуйся, кричи», – самодовольно ответил бы Наблюдатель, тщательно пережевывая сцапанный с вилки салат. – Можете себе представить? Ляпнуть такое Уильяму!

Вы же, вероятно, не слишком сведущи в уэльской поэзии, чтобы оценить всю чудовищность этого поступка.

– Ну да, ну да, – геометрично повел бы подбородком Наблюдатель. – Я говорю, ляпнуть такую строчку Шекспиру – все равно что отправить беднягу Дилана Томаса в вечное забвение.

Вы с чувством изобразили понимание. Молча, ибо зубы у вас все еще склеены ириской первой драматической паузы.

– Иногда мне мнится, что именно тогда он и стал сдавать. Впрочем, к чему верить на слово такому усатому прохвосту как я? Обратимся к фактам.

С этими словами Наблюдатель извлек бы из внутреннего кармана пиджака видавший виды блокнотик в кожаном переплете, настолько протертом, что вид у артефакта не столько внушающий благоговение своей историей, сколько вызывающий конфузливое недоумение (будто вам на глаза попалось нечто до крайности неприличное).

– Глядите. – вам в руки сунули жухлую, вопиюще замызганную страницу (видно, что она пользовалась у владельца блокнотика наибольшей популярностью), на ней путаный график, кляксы и диаграммы.

– Ну куда же вы смотрите? – нервно воскликнул бы Наблюдатель. – Вы же держите все верх тормашками! Ах, Боже мой, дайте-ка я сам.

С облегчением вернув записи, вы бы покосились на собственные пальцы, опасаясь, не отпечаталось ли чего антисанитарного на них. К счастью, выуживающий монокль и ввинчивающий его в глаз Наблюдатель, вашего жеста бы не заметил.

– Глядите, – вновь велели вам, – вот здесь, видите? Вот здесь все и началось. Королева Ракносс и ее плотоядное потомство…

Доктор точно знает год, месяц, день, час, минуту и секунду, когда это началось. Оно началось не тогда, когда из-под кедчатых ног его выбили землю, небо над головой словно свернули в мятую трубочку размером с ватман, и всякие ориентиры потеряли не только актуальность, но и систему координат. Не тогда, когда хорошо, плохо, право, лево – в одно ослепительное, бьющее под дых мгновение, стали просто словами, не имеющими ни смысла, ни практической ценности.

Не тогда, когда можно стало бросаться грудью на далеков, не заботясь о том, что спутник окажется чуть ли не в веке от дома; можно стало перелить всего себя в механическое небытие, дабы бесноваться в уроборосе из мыслей, и предоставить Джону Смиту, безалаберному и трусливому, не спасать десятки жизней.

– Доктор?

– Что? На этот-то раз что?

– Твоя подруга. Как ее звали?

– Ее имя – Роуз.

Все началось тогда, когда он впервые остался в ТАРДИС один:

Подняв голову, Доктор обнаружил, что Роуз как ни в чем не бывало стояла, прислонившись спиной к кораллу и не сводила с него взгляда. Ошалело замерев на месте, Тайм Лорд закрыл глаза, досчитал до десяти и боязливо приоткрыл веки.

Роуз не двинулась ни на миллиметр. Руки по-прежнему в карманах джинсов, волосы собраны в два хвоста, футболка беззвучно поднималась и опадала вместе с ее дыханием.

Почти реальная, почти живая. В древесного цвета глаза вкраплено столько боли, что Доктор едва ли не готов был поклясться, что она знала о его неудачной попытке обрести вымученный покой на затопленной базе под Темзой.

– Это невозможно, – кое-как ворочая языком, пробормотал он, втайне надеясь, что Роуз улыбнется и начнет уверять его в обратном.

Однако ожиданиям этим, как и всяким ожиданиям Доктора, сбыться не суждено. Стоило последнему звуку сорваться с его языка, как фигура девушки рассыпалась на атомы.

Он тупо гипнотизировал пространство взглядом добрый десяток минут. Моргал, остервенело растирал веки пальцами (так, что уцелевшие сосуды в белках мраморно просвечивали сквозь красноту), но ни одна из этих экстренных мер не вернула ее в ТАРДИС. Тогда Доктор зашелся звучным многоступенчатым ругательством, самозабвенно вкладывая в непроизносимые сочетания звуков всего себя. По мере того, как воздуха в легких становилось все меньше, а резь в боках и горле все ярче, Доктора складывало пополам и тянуло к полу с неестественной силой. Собой он представлял чудное и убогое подобие «Z», балансирующее на ожестянелых пальцах ног.

Не возвращалась Она долго. Да Доктор и не был уверен, что смог бы вынести ее взгляд, сплетающий в себе и кричащую нежность, и молчаливую скорбь.

Он сказал одной из Каррионайтов, что Ее имя помогает ему сражаться, и это действительно так, ровно до тех пор, пока тело его не прошила молния, попавшая в шпиль Эмпайр-стейт-билдинг. Удивительно, какая насыщенная и цветная жизнь может существовать в голове, пока мозг не в состоянии поддерживать спасительные шоры, направляющие взгляд только в настоящее.

Доктор отбрасывает оружие и обнимает ее; Доктор признается, что не бросил бы ее одну и обнимает ее; у нее впервые получается произнести «Раксакорикофаллапаториус», и Доктор обнимает ее; Джек уничтожает далека, угодившего в материализовавшуюся ТАРДИС, и Доктор обнимает ее; Кассандра переселяется в тело Чипа, и он обнимает ее; они мчатся вслед за королевой Викторией, прытко бегущей, подобрав юбки, и он обнимает ее; она собирается идти с Питом прямо в логово киберменов, чтобы спасти Джеки, и он обнимает ее. Он обнимает ее, он обнимает ее, он обнимает…

Очнувшись, Доктор с ясностью, пугающей своей бесповоротностью, осознал, что ему мало. Ему нужно было видеть ее здесь и сейчас, никаких ретроспектив.

Найти способ добиться желаемого, к удивлению Доктора, не стоил почти ничего.

Он быстро сообразил, что Роуз приходит после того, как он делает неправильный, противоестественный выбор. Кроме того, она даже больше, чем просто галлюцинация. Марта, кажется, тоже видела ее краем глаза, правда ничего так и не поняла.

Тогда сбросив одну из глав Семьи Крови в сворачивающуюся галактику, Доктор вернулся к консоли, дернул за рычаг и поднял вызывающе виноватый взгляд, зная, что напротив него будет стоять Роуз. Смотреть в ее глаза, зовущие домой, было по-прежнему невыносимо больно, однако не так невыносимо, как жить, наблюдая ее только на закрытых веках.

Марта, отосланная по какому-то мнимому поручению в недра корабля, появилась из коридора так неожиданно, что Доктор едва успел протараторить «Это невозможно».

– Кто-то кричал?

– Да, – кивнул Доктор. – Кое-кто получил вожделенное бессмертие. В умирающей галактике.

Охнув, Марта прижала обе ладони ко рту с таким видом, будто ее сейчас стошнит. Доктор оглядел ее с ног до головы и впервые заметил, как сильно девушка сбавила и как сильно осунулась за время, проведенное на борту. Не красило ее и выражение ужаса, маской сковавшее искаженный рот и распахнутые глаза.

– Осталось еще двое, – как бы между прочим ввернул он. – Тебе лучше отправиться к себе, пока я займусь ими.

Пятясь, Марта выскочила из консольной и, вернувшись в комнату, бросилась на кровать, закрыла голову подушкой, однако все равно услышала донесшуюся из коридора череду красноречивых звуков: «Дамы вперед», хлопок двери в чулан, отчаянный вопль мальчишки, хныкающее поскуливание девочки, и поскрипывающие шаги Доктора.

Так и повелось. Стремление к этим призрачным встречам приходило синусоидально: порой Доктор пытался бороться с собой, руководимый, как и прежде Ее именем. Но всегда проигрывал желанию видеть Ее рядом. Пусть несчастной, пусть молчаливой, пусть призрачной, но рядом.

Марта ушла, на борту появилась Донна, и видеться с Роуз стало все сложнее, ибо Донна ошибок не только не прощала, но и не допускала.

А потом, в один из концов света Она вернулась. А Доктор, оглушенный обрушившейся на него возможностью обнимать и держать за руку, вновь свернул не туда. Мазохист, поначалу вопивший в Докторе дурным голосом, мало-помалу смолк, и Тайм Лорда все сильнее и сильнее окукливали чувства вины и щиплющего стыда. В конце концов, Доктор смирился с тем, что цена бездумного поворота оказалась непомерно высока.

Похоже, Роуз и сама так считала, поскольку призрак ее не появлялся мучительные дни, недели и месяцы. И, быть может, не явился бы вовсе, не убей себя храбрая Аделаида Брук:

На этот раз Она сидела в капитанском кресле, поджав под себя ноги, словно пародируя Z-образную позу, которую принял Доктор после Ее первого появления, и, как и прежде, не сводила с него глаз. Теперь они, правда, словно стали темнее, и еще молчаливее смотрели из-под тяжелых ресниц. Доктор с крехотом опустился рядом, и под тяжестью продавленное сидение визгливо осело.