Текст книги "Тень в пламени"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

ТЕНЬ В ПЛАМЕНИ
_{(Сборник)}

Составитель: Алекс Лакедра

Перевод текстов: Владимир Левченко, Роман Дремичев, Алекс Лакедра

«Von Kalmbach»
Волк в сиянии Луны

Перевод с английского: Владимир Левченко

Когда округлая луна всходила в звёздном небе,

И ветры безумно ревели в низине долины,

Я уловил блеск в очах прислужницы зла,

И бежал из логова дикого волка.

Проходящий чрез густой лес юный странник с опаской осматривался вокруг. Он не был трусом, но мрачноватая извилисто петляющая тропа чрез спутанно-сросшиеся и близко растущие деревья его настораживали. Сплетённые ветви и кроны деревьев в вышине качались, заслоняя лунный свет, а листва шелестела и шуршала как сборище тысячи призраков.

Путник вышел из леса на дикие ветреные пустоши. Полная Луна высоко поднялась в полночном небе, её сияние заливало окрестность призрачным великолепием. Над травами местами виднелись кустики дрока и вереска, и их ароматы на свирепом ветру проникали до мозга, словно пьянящий напиток после мрачной промозглости леса. Взор странника приметил вдали контуры потрясающе огромного холма, вздымающегося ввысь и увенчанного гладким гребнем, на котором располагался круг мрачных дольменов. Крошечный огонёк мерцал в центре этого кольца, и путешественник поражённо выругался. Кто ещё мог ночью оказаться в этом диком месте?

Странник побежал к холму. Широкие шаги позволили непринуждённо поглотить расстояние – всю пустошь преодолел с грацией пантеры. Меховой плащ, штаны и сапоги, широкий меч и кинжал на его широком поясе, были как у северян, но выглядели как-то нелепо на могучей фигуре этого молодого черноволосого воина. Он сам был дикарём из дебрей, и его голубые глаза ожесточённо сверкали, словно ликуя от усилий.

Подойдя к подножию холма, путник замедлил шаг до осторожного. Его могучая грудь вздымалась и опадала, но огромный запас жизненной силы явно надолго и ощутимо не истощился и не иссяк. Парень положил огромную, испещрённую шрамами руку, на рукоять меча и осторожно поднялся на гребень холма.

В центре молчаливого круга дольменов в неглубокой ямке, обложенной по краям камнями, мерцали огни костерка. Огненные отблески света зловеще облизывали руны, высеченные на рельефных лицах дольменов, которые казались теперь путнику угрюмыми гигантами, собравшимися на пиршество. Небольшой наклон позволял несколько защититься от стихий и устроиться меж двумя дольменами. Хотя лагерь казался недавно покинутым, путешественник почуял – его хозяин по-прежнему где-то рядом. Едва успев подумать об этом, как слух уловил различимое движение, и это заставило присмотреться. Кто-то выступил из тьмы на свет костра.

Это оказалась женщина, стоявшая там во вспышках пламени, танцующих на её красивом лице и диких своенравных голубых глазах. Черноволосая, как и путник; и, казалось, принадлежала к той же расе. Незнакомка бесстрашно подошла к пришедшему, а его глаза с жадным восхищением блуждали по полным грудям, узкой гибкой талии и широким бёдрам под её простой палевого цвета тунике. Она даже не пыталась запахнуть свой длинный плащ, каскадом спадающий с плеч, видимо забыв про холодный ветер, срывающий и распахивающий её одежды, также как и горящий взор странника. Она, похоже, была, как и он сам, порождением первобытной дикости.

– Что привело тебя в лагерь Морвен, o, незнакомец? Ты одет как волки Севера, но явно не асир и не ванир.

– Меня зовут Конан, я киммериец, – заявил юноша, – и пришёл с севера. Я был с разбойниками ярла Хъорла, и мы пролили красную кровь, залившую снега, когда клинки и топоры асиров полыхали и грохотали, раскалывая щиты ваниров.

– Не прихоть судьбы привела тебя к моему очагу. – Незнакомка придвинулась поближе к нему и улыбнулась, когда пробежала своими руками по груди и могучим рукам, ощупывая своими пальцами боевые шрамы, которые покрывали мощное крепкое тело юноши. – Ты выкован из стали и крови в пламени битвы. Я пела свою песнь ветрам, моля о таких как ты, и богиня услышала мой призыв. И направила подходящего партнёра для Морвен.

Конан прищурил глаза от её самонадеянности, но её внешность и аромат разожгли в его жилах огонь. И киммериец охотно согласился, когда та скользнула в его объятия. Варвар яростно целовал её и упивался ответными дикими поцелуями. Положил одну руку на грудь женщины, другой скользнул под тунику и вокруг её упругой талии, лаская её спину и притягивая к себе.

– Кром! – выругался киммериец и отбросил женщину от себя. Та развернулась с гибкой грациозностью и изяществом по другую сторону костра и по-волчьи оскалилась:

– Как так? – насмешливо спросила она. – Ты мужчина средь воинов, но не достаточно мужественен для женщины Туаты, рождённой от Цернуноса?

Конан яростно выругался на имя этого языческого отродья, а затем отступил от пламени костра.

– Если я не могу вкусить твоей любви, – тихо проговорила Морвен через пламя, дико сверкая своими очами, – то, по крайней мере, вкушу твою плоть!

Тут юноша развернулся и побежал. Смех Морвен звучал позади него.

Когда Конан сбегал вниз по склону и нёсся через пустошь в мерцании призрачного света Луны, кровь дико стучала в его висках. Суеверные предрассудки его племени заполняли разум кошмарными образами детей Цернуноса. И опасения не были беспочвенными.

Конан остановился и оглянул назад, заметив огромную чёрную фигуру, крадущуюся меж дольменов и скакнувшую вниз по склону холма. Затем киммериец повернулся и рванул к пустоши.

Киммериец знал, что, несмотря на всю свою скорость, инфернальная тварь догонит его задолго то того, как он доберётся от святилища до пустоши. На бегу, варвар высматривал подходящее место. И приметил небольшой холмик из известняка, и там его ноги наконец нашли опору на камне. Конан развернулся и увидел гигантского чёрного волка, такого огромного – размером с невысокую лошадь, стремглав несущегося по его пятам. Его челюсти были разинуты, а глаза пылали первобытной свирепостью. Тварь наскочила безмолвно.

Меч Конана сверкнул и холодно саданул наискось, отчаянно надеясь на силу и прочность железа. Массивная башка волка, крутясь, отлетела в кровавых брызгах. А сама огромная туша зверя врезалась в киммерийца, погребая его под своей тяжестью. И долго Конан лежал так, ибо всё его дыхание словно выбило из него. Потом отбросил тяжёлый обезглавленный остов с себя и, ругнувшись, встал, весь залитый кровью и едва веря в то, что всё ещё жив.

В призрачно мерцающем лунном свете Конан взглянул на отрубленную голову. На траве лежала голова Морвен, а её незрячие глаза уставились в ночные небеса. А у ног киммерийца валялось обезглавленное тело, теперь уже неотличимое от женского. Почти неотличимое, за исключением одного – вдоль позвоночника от затылка до нижней части спины сбегала густая полоса волос, как шкура волка.

Когда ярость отпустила Конана, взору его предстала ещё более ужасающее зрелище. Прекрасная голова Морвен завертелась на земле. Дрогнули и затрепетали её веки, а мёртвые глаза замерцали, сверкнув жутким пламенем.

– Ни один человек не может убить дитя Цернуноса при свете серебристой Луны, – изрекла отсечённая голова. – O Конан, останься со мной и стань моим любовником! Закружимся в бесконечных наслаждениях. Давай танцевать вместе с рогатыми в их потайных рощах.

И под призрачным светом Луны Конан вновь побежал прочь – подальше от ужасного холма с дольменами. И ехидно-навязчивый адский хохот Морвен преследовал варвара, вздымаясь в усыпанные звёздами небеса.

«Von Kalmbach»
Нестор

Перевод с английского: Роман Дремичев

От автора:

«…представляется очевидным, что Говард подразумевал Замору Проклятую под именем настоящего Города Воров, где расположен Маул и фактически – Башня Слона. Упоминание Маула в синопсисе Говарда о Несторе указывает, что заморийский город, упоминаемый в данном синопсисе, это город Замора Проклятая. И это толкование я использовал в своем рассказе».

Фон К.

Глава 1. Тысячу монет за его голову

Мечи звенели в «Красном Кинжале», где крепко сложенный юноша сражался против четырех стражников Заморы. Лезвия мерцали в свете ламп, когда сражающиеся ругались и наносили удары, раздвигая толпу точно так же, как атакующая кобра.

Факелы, валяющиеся среди разбросанных стульев и перевернутых столов, окрашивали сцену в зловещие тона. Юноша был черноволосым, как заморийцы, но на этом сходство заканчивалось. Они были среднего роста, худые и жилистые, в то время как юноша был выше их на полголовы, широкогрудый и с мощными плечами. Их кожа была естественного для жителей Заморы темного цвета, он же был северянином, чья кожа стала коричневой под лучами палящего солнца.

Юноша сражался, как дикий кот, и плохо тренированные стражники начали отступать под его свирепыми атаками. Трое рухнули под градом его ударов, а последний повернулся и побежал жалобно воя сквозь толпу, истекая кровью из раны на руке. Юноша опустил тяжелый меч, зажатый в украшенном шрамами кулаке, и кровь медленно закапала с лезвия в опилки на полу таверны.

Он наклонился, чтобы очистить лезвие о плащ одного из павших мужчин, а затем вложил его в ножны из шагреневой кожи, висевшие у него на поясе. Он повернулся и направился к бару, а толпа заморийских воров и бандитов, чванливых жуликов и проходимцев, разошлась, чтобы пропустить его.

Их глаза налились хищным светом, когда они обратили свои взоры на амуницию павших, затем они бросились вперед, как стая голодных шакалов, чтобы ограбить трупы и забрать все ценное. Не часто было, чтобы неподкупные стражи появлялись на улицах Маула.

За стойкой бара стоял немедиец крепкого телосложения и наливал зингарское вино, которое сам же и поглощал в один заход. Он взглянул на приближающегося юношу и предложил кружку и бутыль. Юноша взял протянутый напиток и сделал большой глоток из бутыли с нескрываемым удовольствием.

– Кто-то охотится за твоей шкурой, Конан, – сказал немедиец. – Стражники рыщут по всему Маулу, а купец Верустес объявил тысячу монет за твою голову. Что такого ты натворил в этот раз? – Спросил он по-дружески.

– Проклятье, если бы я знал, – проскрипел Конан. – Я не выходил на дело уже луну или больше. И никаких дворян не тревожил в последнее время, я думаю. Этих избалованных богачей не устраивают мои манеры. Что же касается этого змея Верустеса…

Его голубые глаза яростно вспыхнули.

– Тебе бы лучше всего покинуть Замору сейчас, Конан, – сказал немедиец. – Как только слова о тысяче монет разнесутся повсюду, каждый наемник и шакал отсюда до Шадизара будет идти по твоему следу. Бел и Бубастес, парень, я бы сам так сделал, если бы не знал, что ты выпотрошить меня первым.

Конан хмуро кивнул. Без дальнейших слов он повернулся и прошел сквозь толпу, задумчивая зловещая фигура, растаявшая внутри грязных пустых лабиринтов Маула.

* * *

Кроме немедийца было еще трое иноземцев в баре «Красного Кинжала»: тощий кофиец с ястребиным лицом в порванной кольчуге, светловолосая красавица из Бритунии и последний – высокий рыжеволосый гандерландец – офицер наемников, который сидел спокойно и выпивал на протяжении всего конфликта, который разгорелся вокруг него. Вот гандерландец допил свое вино и поднялся. Он шел целенаправленно к дальней части таверны, где женщина-бритунийка легкой тенью скользнула по направлению к задней двери. Она зашипела, когда он схватил ее за руку, и ее прекрасные серые глаза сверкнули с вызовом.

– Пусти Нестор, ты, воняющая пивом свинья!

– Сейчас Аркавия, я не потащу тебя в постель в этот раз. Просто скажи мне, в какую дыру направился Конан. И я дам тебе небольшую долю от той тысячи серебряных монет после того, как передам его голову купцу.

– Я не знаю! Отпусти!

Нестор усмехнулся:

– Как насчет сотни серебряных?

– Отпусти меня, ты, пес! – Аркавия изогнулась и дернулась как дикая кошка, но не смогла побороть захват гандерландца. Она потянулась за ножом, спрятанным в ее широком ярком поясе, но Нестор схватил ее руку прежде, чем она смогла добраться до рукояти. Он заставил ее согнуться, избегая жестокой атаки коленом в пах.

– Даже если бы я знала, я бы не предала его немытому наемнику, как ты.

– Как насчет того, что я расскажу дозорному сержанту, или магистрату, как много времени ты провела с Конаном за последние дни, а?

Аркавия вскрикнула и отпрянула.

– Демон тебя дери! Конан разобьет твой череп за это!

Глава 2. В горах

Нестор подошел к узкому ущелью легкой походкой давно привыкшего к путешествиям человека. Под полуденным солнцем воздух в ущелье был душный, и гандер наклонил назад свой шлем, чтобы вытереть пот со лба. Но жара была не единственной причиной, от чего он вспотел. Высокие стены ущелья были разрушены многочисленными оползнями, признак того насколько неустойчивы здесь скалы. В дополнение к этому, Нестор знал, что его добыча, юноша по имени Конан, был киммерийцем, рожденный в землях варварской расы мрачных горцев. Что еще хуже, он направился в сторону Катайфона. Нестор выругался, когда проститутка Конана рассказал ему, что киммериец планировал проверить слух о сокровище, сокрытом в том зловещий городе. Даже самые смелые воры Заморы остерегались того места, избегали его с суеверием, которое граничило со страхом.

Нестор остановился и поднес бурдюк к пересохшим губам. Он сделал глубокий глоток крепкого вина, что приятно обожгло, когда проникло в горло и живот. Он был высокий, крепкого телосложения и имел характерные рыжеватые волосы и серые глаза, свойственные жителям Гандерланда. Его шлем, нагрудник и поножи были хорошей аквилонской работы, как и его длинный меч, что висел на бедре, и все это носило следы частого использования. Он посмотрел вниз туда, где его отряд заморийских солдат шел вверх по ущелью неровной линией, и ждал их приближения. Потом он повернулся и направился дальше по ущелью во главе отряда.

Нестор вспомнил цепь событий, которые привели его сюда в горы за Заморой Проклятой. Он вспомнил сейчас, как присоединился к наемникам Гандерланда, которые отправились из Шадизара с небольшой армией сатрапа Заваса на границу Турана разорять и грабить. Но коварный туранский полководец, Йилдиз, догнал их на равнинах со своей легкой конницей, которая появлялась внезапно, накрывая их адским дождем стрел, а затем исчезала в облаке пыли, когда Завас пытался атаковать их своей тяжелой кавалерией, поэтому Завас приказал войскам отступить в сторону горных границ Заморы.

Второй туранский отряд появился с северо-запада, чтобы отрезать им путь к отступлению, и армия Заваса был зажата между туранскими войсками. В сражении, которое было после, потери с обеих сторон были просто ужасающими, но к концу дня победа туранцев стала неизбежна. Наемники гандерландцы, с которыми был Нестор, вырвались из окружения и, упорядочив строй, направились обратно к горам на границе Заморы.

А потом, уже в предгорьях, бойня повторилась. Йилдиз послал отряд пеших воинов в предгорья изматывать гандерландцев, пока они отступали. Из двух тысяч воинов Гандерланда, отправившихся с Завасом, выжили около сотни, среди них Нестор. В Шадизаре их сочли дезертирами, так как сатрап Завас был взят в плен, и туранцы требовали выкуп за него, и тогда пошел слух, что гандерландцы дезертировали, оставив Заваса во время боя. Поэтому они бежали в Йезуд и Замору Проклятую, единственные оставшиеся в живых из того злополучного войска, кроме тех, кто был порабощен или ожидал выкупа.

В Заморе Нестор подписался в качестве наемного офицера городской стражи, хотя, как и многие другие, он брал взятки и работал больше для воров, чем для властей. И тогда он узнал о большом «подарке» за голову молодого вора по имени Конан, варвара из Киммерии, который разозлил местных купцов и вельмож своими дерзкими кражами. Нестор легко принял поручение отыскать этого чужеземца.

Мечты Нестора были разрушены, когда он споткнулся и упал. Он бросил взгляд на веревку из сыромятной кожи, лежащую в высокой траве. Стена ущелья справа от него вздрогнула, начала трескаться и рухнула вниз. Нестор поднялся на ноги с яростным проклятием и побежал, когда массивная часть стены развалилась и сошла вниз. Скалы и мелкие осколки обрушились на него, и он был сбит с ног и наполовину погребен на краю оползня.

Долгое время Нестор лежал неподвижно, чувствуя дрожь в заваленных конечностях. Он посмотрел туда, где высокая фигура в верблюжьем халате замерла на краю ущелья, выделяясь на фоне безоблачного неба. Одежда не могла скрыть правильные линии его сильного тела или массивных широких плеч. Он носил широкий пояс, на котором висел большой меч. Его грива черных волос и алый плащ развевались на ветру, который дул через хребет над ущельем. Сила юноши была видна даже на таком расстоянии; он казался такой же частью окружающего мрачного пейзажа как один из львов, которые рыскают в этих холмах. Это был Конан, он стоял там, как дьявол, наблюдая за делом своих рук. Нестор ожидал, что киммериец спуститься и убьет его там, где он лежал, но продолжал изображать мертвого, и вскоре Конан повернулся и исчез из виду за краем скалы.

Нестор боялся, что его руки и ноги были сломаны. Он осторожно выбрался и откатился в ​​сторону от скалы, где отряхнул грязь и мусор свободной рукой. Он был весь в синяках и ссадинах, а его шлем и латы были помяты, но он обнаружил, что в отличие от других почти не пострадал.

Нестор осторожно поднялся на ноги и посмотрел в конец ущелья. Оно было завалено где-то на пятнадцать футов в высоту, а в глубину – на целых пятьдесят ярдов. Песчаная пыль оседала в воздухе. И не было слышно ни стонов, ни криков о помощи – кроме него никто не смог пережить эту бойню. Нестор нашел свой бурдюк, но он оказался проколот и пуст. Он разразился чередой жутких проклятий, а затем продолжил путь в одиночестве через ущелье.

Изнуряющей воздух ущелья сменился холодным ветром, когда Нестор поднялся на гребень скалы и посмотрел на плато за ним. Его рваный плащ болтался на его худых плечах, как истерзанные крылья стервятника. Серые прищуренные глаза из-под рыжеватых бровей обследовали массивные стены разрушенного города, пока не остановились на фигуре Конана, кажущейся отсюда совсем крошечной, движущегося к циклопическим воротам Йезуна. Внимание Конана было сосредоточено на поисках входа. Нестор наблюдал, как киммериец отошел от ворот. Он не нашел никакой возможности проникнуть внутрь там, и поэтому пошел вдоль стены.

Нестор поспешил вперед, намереваясь нагнать свою добычу, пока та не замечала его. Он двигался вперед быстро и осторожно, используя рассыпавшиеся стены города в качестве укрытия, вынув длинный узкий клинок из ножен на боку. Он почти подобрался к Конану, когда тот уже начал подниматься в том месте, где стена была почти полностью разрушена, завалив обломками плато внизу. Нестор выругался, когда киммериец резко повернулся к нему лицом, затем закричал и атаковал.

Конан обнажил тяжелый меч и шагнул в сторону, уходя от первого бешеного удара противника. Он уперся ногами в землю и дико парировал, когда гандерландец-офицер шел вперед, как кабан, нанося рубящие и колющие удары, яростно наступая. После первого обмена ударами стало очевидно, что Нестор имеет преимущество в опыте. Бывалый воин начал постепенно уводить киммерийца к краю плато.

Хотя Конан не был обучен как гандерландец, он обладал телом, отточенным дикой энергией его варварской жизни, объединенным с умом истинного воина. Его меч превратился в стальной капкан, а скорость, координация и явная сила его ударов начали приносить свои плоды. Когда он сражался, его глаза горели волчьим огнем, а его губы кривились в зверином оскале. Он осыпал жестокими ударами гандерландца, пробивая его защиту. Затем он, пустив меч по дуге, нанес сокрушительный удар по голове Нестора, который нес в себе всю силу тяжелой руки и плеча киммерийца. Большой меч юноши выбил оружие из рук Нестора и врезался в его шлем с дождем искр. Гандер упал, как сраженный бык, и его тело перевалилось через край плато и скатилось вниз по склону, замерев у валуна.

* * *

Что вы знаете о варварском образе жизни,

Вы, кого взрастили в «цивилизованной» лжи?

О нас, кто бьется с копьем против клыка

Под диким небом?

Глава 3. Таящийся в руинах

Конан смотрел на неподвижное тело офицера-наемника распростертое ниже. Он никогда раньше ничего не имел против этого гандерландца, которого хорошо знал в Мауле – но, как оказалось, Нестор не испытывал никаких угрызений совести, помогая властям Заморы разыскивать его в этой дикой местности, так как на карту было поставлено достаточное количество звонких монет. Конан заворчал. Как житель Гандерланда Нестор должен был хорошо знать, как преследовать киммерийца в горной стране.

Конан повернулся к городу. Убрав свой меч, он перелез через завалы камней у разрушенной стены. Он шел беспечно через заваленные обломками улицы, его голубые глаза бродили по рифленым колоннам, причудливым фризами и жутким арабескам, украшавшим крошащиеся кирпичные стены. Его разум испытал легкую дрожь от темных догадок происхождения сцен, изображенных там. Что же касается самих зданий, все они были причудливо построены под непривычным углом, наклоняясь немного внутрь, как адский цветок, склоняясь в сторону огромного черного дворца, который возвышался над городом на холме в центре. Конан невольно содрогнулся.

На рынке в Заморе Конан слышал, как два мудреца рассказывали о Йезуне. Они говорили, что его возникновение было затеряно в непостижимой бездне веков, так как был он построен задолго до того, как древние земри, предки заморийцев, обосновались в этом регионе. И смуглые воры, которые часто посещали переполненные кабаки Маула, говорили о Йезуне шепотом, еще более тихо и осторожнее, чем они говорили о паукообразных обитателях башен и минаретов своего родного города. Теперь, когда Конан оказался сам здесь, он понял почему. Он не хотел провести и на один момент больше, чем нужно в этом проклятом месте.

Конан почувствовал запах, намекающий на нечто мерзкое, разносимый ветром. Волосы на его шее встали дыбом. Его выслеживал без сомнения какой-то хищник, что обитал в этих руинах. С этого момента его рука не покидала рукоять меча, и шел он с особенной осторожностью, продолжив свой путь к огромному черному дворцу, возвышающемуся над городом.

Он услышал тихие шаги невидимых ног, это предупредило киммерийца о том, что некое существо подкрадывается к нему. Он повернулся, но ни одного клыкастого ужаса не предстало его взгляду, скользнувшему по улицам, так же никто не крался среди теней за пустыми окнами и дверями. Он стоял неподвижно, каждое его чувство подавало сигнал тревоги. Поменявшийся ветер донес до него тот зловонный запах еще раз, но на этот раз он чувствовался сильнее.

Конан пристально осмотрел ближайшие здания. Его инстинкты заставили его искать какую-нибудь возвышенность, а глаза остановились на высоком здании с барельефами и резными колоннами, которые позволили бы легко подняться наверх. Конан заметил движение краем глаза и повернулся вовремя, чтобы увидеть темного зверя, злобно смотрящего на него с соседней крыши. Зверь внезапно атаковал, тихо, как призрак. Конан бросился вниз, откатившись в сторону от массивного тела, которое мчалось на него сверху. Длинные когти вместо его плоти сорвали с него плащ, который был просто располосован до самых плеч. Он перекатился дальше и в единый момент вскочил на ноги, побежал и прыгнул на стену с колоннами, карабкаясь вверх, помогая руками и ногами, цепляясь за крошащиеся выступы, что лишь немногие, кроме киммерийца, могли бы сделать. Пока взбирался, он ни разу не оглянулся назад, пока не перелез через парапет и не встал на сломанную крышу, взглянув вниз, разглядывая существо, рыщущее на улице.

Тварь телом походила на горного льва его родной Киммерии, но была гораздо больше, чем медведь, с широкими плечами, большой толстой шеей и массивной головой. Она бродила вокруг основания здания, поглядывая на него темными глазами из-под тяжелых нахмуренных бровей, и издавала рычание голодного зверя, упустившего жертву, которую так жаждал. Конан восхищался ужасающим произведением природы, которое породило это первобытное воплощение смерти, даже когда понял, что безнадежно проигрывает перед ним. Это существо напоминало о прошедших веках, веках о которых намекают мифы и легенды его народа. Некоторые из этих существ до сих пор жили, скрываясь в отдаленных местах мира. Конан приготовился умереть здесь, сражаясь до последней унции своей отваги. Тем не менее, было больше дикого родства между ним и его врагом, чем между ними и огромным необычным городом, который стал ареной для их битвы.

Существо прыгнуло, и Конан отпрянул от парапета, когда огромная лапа ударила по краю, где он стоял. Задние ноги зверя царапали стены в попытке закрепиться, но он не удержался и упал обратно на улицу, приземлившись с кошачьей ловкостью, несмотря на огромную массу. Конан не мог поверить, чтобы зверь такого размера мог прыгнуть так высоко. Загоревшийся знанием того, что его убежище совсем не безопасно, он двумя руками поднял один из огромных каменных блоков с крыши и швырнул его через парапет. Камень ударил зверя в бок, заставив его отступить и зарычать.

Зверь приготовился совершить еще один прыжок, когда Конан поднял второй блок и бросил его вниз. Еще три блока сбросил Конан, и все они попали в цель, но тупой мозг зверя, казалось, не реагировал на боль или травмы, хотя Конан отчетливо видел темные блики крови на его шкуре в местах, куда попали его снаряды. По крайней мере, он отвлек зверя от прыжков.

Крыша, на которой стоял Конан, был окружена узким высоким парапетом, который поднимался до высоты человека по углам и в центре каждой стороны. Изношенная на долгие века каменная кладка рушилась, и выступающие рельефные секции уже шатались. Конан прижался спиной к центральной секции парапета и, приложив титанические усилия, опрокинул ее вниз на улицу, где она рухнула зверю прямо на плечи. Такой эффект был от его усилий, что Конан не удержался и перевалился следом за глыбой камня через край и повис на пальцах, вцепившись в камень. Он повернул голову, чтобы посмотреть вниз, и яростно выругался. Темный зверь все еще двигался среди обломков.

Конан не видел другого выхода, как сблизиться и умереть в кровавом бою со своим врагом. Он спустился вниз по стене, а затем спрыгнул, приземлившись подобно кошке посреди улицы в нескольких ярдах от темной массы, что сейчас медлительно поднималась среди обломков парапета. Конан обнажил кинжал, побежал и прыгнул вперед, когда увидел небольшой шанс выжить – огромную широкую спину зверя. Его левая рука вцепилась железной хваткой в ​​волосы, темной гривой растущие вокруг его шеи. Длинный кинжал в правой руке поднимался и опускался, как нож мясника, ища яремную вену.

Не имея возможности добраться до предмета, причиняющего боль, зверь ударился о стену, пытаясь сбить этого дикого кота со своей спины. Конана отбросило к стене, но он не выпустил из своих железных пальцев гриву зверя, удар был такой, что едва не выдернул руку из сустава. Он снова прыгнул на спину зверя и продолжил свою кровавую работу, сверкая глазами и скривив губы в яростной гримасе. Зверь упал на землю и начал кататься, на этот раз пытаясь раздавить киммерийца. Конан отреагировал инстинктивно, откатившись в сторону, оставив кинжал торчать в шее монстра.

И Конан, и зверь одновременно вскочили на ноги. Тело зверя и шея были обильно залиты кровью, которая текла вниз по его ноге, но, тем не менее, он все еще стоял. Глаза Конана вспыхнули ледяным огнем, когда он впился в монстра пристальным взглядом. Он выхватил свой меч из ножен и замер, готовый к последней атаке зверя, прежде чем тот разорвет его на куски. Он сделает то, что умеет лучше всего, и это все, что можно было бы потребовать от любого человека.

Зверь напрягся для прыжка – затем расслабился и почти рухнул на землю, большая грудь тяжело вздымалась, и трепетали ноздри. Он еще раз попытался подняться, но тут массивная голова опустилась, и глаза его остекленели в смерти. Конан не мог поверить своим глазам. Видимо во время его безумных ударов лезвие поразило некие жизненно важные органы. Конан вложил меч в ножны и подождал немного, затем шагнул вперед и извлек свое оружие из широкой шеи монстра. Он поднял кинжал к небу, и кровь потекла ручейками по его мускулистой руке, а затем он издал свирепый боевой клич, который эхом раскатился по всему безмолвному городу.