Текст книги "Всемирный следопыт, 1927 № 10"

Автор книги: авторов Коллектив

Соавторы: Николай Лебедев,А. Буткевич,В. Афанасьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Вооруженные тяжелыми копьями-дубинами из крепкой пальмы, Фарунх и Бригида взобрались в нишу и стали ждать. Ждать пришлось недолго. Как только выходное отверстие храма побледнело в первых лучах зари, из берлог, откуда распространялось удручающее зловоние, послышалось дружное многоголосое хрюканье и стрекотание; потом раздался топот тяжелых шагов – и гигантскими меховыми шарами в полумраке стали выкатываться звери, следуя за важно выступавшим впереди вожаком. Когда вышли последние животные, Фарунх спрыгнула вниз и пошла за стадом, Бригида последовал за ней.

Вожак во главе своей неуклюжей армии с быстротой, трудно вязавшейся с громадными размерами тварей, устремился вдоль набережной, миновал изгиб скалы и повернул к лесу. Пройдя район, где деревья были частью поломаны, частью смяты, – очевидно, место пастбища в предшествовавшие дни, – вожак первый накинулся на толстое высокое дерево. Гигант обхватил его передними лапами и, упираясь грузными задними ногами и хвостом в землю, стал гнуть к себе роскошную крону. Однако, дерево было крепко и плохо поддавалось. Голод, близость еды и сопротивление дерева приводили зверя в ярость. По временам, разевая пасть, он испускал короткое гневное стрекотание и так тряс дерево, что ломались огромные листья и дождем сыпались куски коры. От этих титанических раскачиваний у подножья дерева образовались огромные бугры. Наконец, с оглушительным треском лопнули корни, и дерево стало валиться. Гигант отскочил в сторону с. удивительной легкостью и, когда завтрак рухнул, с жадностью набросился на сочную крону. Тем временем остальные звери атаковали другие деревья.

Фарунх объяснила, что, когда взрослые звери наедятся, надо выгнать стадо из зарослей, нельзя позволять молодежи зря баловаться и ломать молодые деревья, ибо леса становится все меньше, что сильно тревожит правительницу.

Трудно было Бригиде в первый раз справиться со стадом. Лавро запыхался, даже подумывал присесть отдохнуть где-нибудь в холодке, но, взглянув, как ровно и спокойно дышит Фарунх, как бодро выступает вслед за стадом – устыдился. Не доходя до полосы лугов, вожак присел на корточки, затем грузно повалился на бок и растянулся, лениво вылизывая брюхо, очевидно, готовясь спать. Стадо последовало его примеру, при чем некоторые звери, покряхтывая, стали кататься по земле, выгоняя из густой шубы паразитов и древесных клещей, а другие, подойдя к озеру, пили, плеща длинными оранжевыми языками и очень забавно чихая, когда брызги попадали им в ноздри.

Бригида и Фарунх присели в тени деревьев, на опушке заросли. Жрица пояснила знаками, что теперь стадо проспит до второй половины дня и, таким образом, пастух может отдохнуть довольно продолжительное время. Она попросила украинца снова спеть что-нибудь, и, пока он пел, внимательно следила за его ртом, горлом и дыханием. Несколько раз Фарунх пыталась сама запеть, но это ей не удалось: из горла ее выходило лишь весьма неприятное хрипение. При очевидном наличии сильного и приятного тембра голоса, жрица совершенно не имела понятия о том, как придавать звукам, выходящим из гортани, форму отдельных нот, слагающихся в мелодию.

Лавро с величайшим старанием принялся обучать свою покровительницу пению, но из первого урока толку не вышло – быть может, потому, что сам учитель не уяснял себе механизма пения, а пел бессознательно, как поют птицы.

Покончив с уроком пения, Лавро не без успеха стал обучаться языку великанов: он указывал жрице разные предметы вокруг себя, прикасался к глазам, носу и пр., производил жевательное движение, изображавшее понятие «есть», «пить», «глотать», затем вопросительно взглядывал на Фарунх, а та называла нужное слово, при чем часто ее ответы приводили Лавро в веселое настроение. Так, например, узнав, что «по-великански» нос называется «баубл», Бригида расхохотался до слез, повалившись навзничь на траву и, к немалому изумлению собеседницы, снова и снова принимался хохотать, повторяя:

– А и що ж то за умора… Який же-ж це у биса «бубл»!

Фарунх, в конце концов, с беспокойством схватила себя за нос, чем вызвала у охотника новый взрыв хохота.

Вообще в этом странном языке было много слов с окончаниями на слоги «овл», «катл», даже «ритл» и «митл»…

Веселый урок кончился тем, что Лавро стал учить жрицу по-своему, по-украински, но и тут дело не обошлось без курьезов, так как Фарунх не могла повторить многих слов и вообще все слова украинские коверкала на свой «бублый» лад, так что из «журыться» (грустить) у нее получилось какое-то нелепое слово. Так или иначе, но время до полудня пролетело весело и незаметно. В полдень пастух и жрица пообедали лепешками, а затем вздремнули, проснувшись вместе со стадом, уходившим под предводительством вожака к лугам «на ужин».

Вечером первого дня пастушества, Лавро так устал от беготни за стадом и от таскания увесистой дубины-копья, изрядно понамявшей ему плечи, что еле добрался до каменной комнаты в храме и заснул так крепко, что на другой день Фарунх пришлось довольно энергично будить его.

X. Загадка озера.

Неделя за неделей, месяц за месяцем жил Бригида в стране великанов и, несмотря на то, что с ним все обращались почтительно, что жилось ему в общем легко и беззаботно, все не мог привыкнуть к новой обстановке.

Когда однажды Фарунх объявила ему, что по воле великой Аталдатл в ближайшее «свадебное время» ему, Бригиде, предстоит честь стать мужем Фарунх, это известие не только не обрадовало, но встревожило украинца. Не мог он при всем желании смотреть на окружающее серьезно. Великаны, звери, даже сильно нравившаяся ему «невеста» Фарунх– все представлялось Лавро сном, мечтой, а мысль, как-нибудь удрать из этого диковинного царства в тот мир, где мятется тревожная, трудная, но понятная, обыденная жизнь людей-карликов, – не оставляла охотника ни на минуту. Из разговоров с жрицей он узнал о существовании тайной тропинки, соединявшей эту замкнутую со всех сторон страну-тюрьму с остальным «обыкновенным» миром. Но где она, эта заветная тропинка?

_{Схема-кроки «Страны Великанов», с горизонтальным разрезом через пещеры и пунктирным обозначением тоннеля, через который протекает река. Женские помещения находятся во дворце (на плане не видны). Непроходимый лес показан, как на планах обозначают обыкновенный лес. Остальные условные знаки, взяты такие, какие употребляются обычно при съемке планов.}

Фарунх тщательно обходила этот вопрос, уверяя, что не смеет открыть тайну Бригиде, так как боится навлечь на себя гнев «отца света», который призовет ее неумолимо на суд, несмотря на то, что она, Фарунх, второе лицо в государстве великанов. А в чем заключался этот суд – жрица отлично знала, как знала «неофициальную» версию появления в стране великанов Бри-гиды и вообще все закулисные стороны управления деспотии «божественной» Аталдатл.

Не помогли делу даже соблазнительные рассказы охотника о том, как интересно живут его собратья-карлики, как ездят они по морю на гигантских кораблях, а по земле – на лошадях, поездах, автомобилях, по воздуху на аэропланах и под водой на субмаринах; как одеваются, как строят гигантские дома из железа и камня, какие красивые наряды носят женщины, и как все эти люди-карлики восхищались бы красотой Фарунх, если бы она согласилась покинуть с Лавро эту скучную, мрачную, грубую страну.

Фарунх очень внимательно выслушивала интересные рассказы, но от совместного бегства тоже категорически отказалась. Ее пугал этот неведомый мир людей-карликов. Она не могла представить себе жизнь вне привычных для себя условий.

Пришлось Бригиде искать тайную тропинку самостоятельно.

Он уже давно освоился с управлением стадом. В те дни, когда Фарунх, теперь сопровождавшая его исключительно для собственного развлечения, была занята в храме, он мог на свободе заниматься исследованиями, тем более, что однообразные привычки зверей этому не препятствовали. Украинец попросту предоставлял вожаку управление стадом, а сам забирался далеко в заросли полутропического леса или переносил наблюдения на озеро, особенно привлекавшее его внимание, как очевидный источник той речки, которая в свое время завела его в эту страну.

В озере существовало какое-то течение и притом довольно сильное, судя по скорости, с какой плыли брошенные в воду ветки, устремлявшиеся к городу великанов. В виду того, что ветки, даже большие, трудно было наблюдать на далеком расстоянии, Бригида однажды с великим трудом подкатил и бросил в воду большое дерево, вывернутое с корнем одним из зверей. Дерево медленно поплыло к середине озера, по направлению к гигантским стенам дворца Аталдатл. Несколько часов наблюдал охотник за импровизированным огромным поплавком, пока он не исчез в тени фасада водяной фабрики, стоявшей напротив храма на озере, невдалеке набережной, и соединявшейся с ней каменным мостом.

Вечером Лавро проходил за стадом мимо фабрики. Он увидел на набережной мокрое вытащенное из воды дерево, а Фарунх упрекнула его в том, что он, очевидно, плохо смотрел за молоды зверями, которые, играя, сбросили его в озеро, едва не испортив механизм фабрики. Пользуясь благоприятным предлогом, Лавро попросил разрешения осмотреть устройство фабрики, а Фарунх обещала исполнить его просьбу в первый же день, когда на фабрике не будет работы.

На следующий день, в часы, когда стадо отдыхало, жрица повела Бригида в каменное здание на озере. Оно стояло из двух отделений: одно, побольше, было занято гигантскими, конической формы, жерновами, перемалывавшими кукурузные зерна в муку, из которой тут же в громадном очаге пеклись лепешки; другое отделение, поменьше, заключало двигатель, представлявший обыкновенное мельничное колесо, лопатки которого днем и ночью, без устали шлепаясь по воде, производя те звуки, которые привлекли внимание охотника еще в первый день его явления в стране великанов.

Вода падала на колесо через широкий пролом в стене – стены здания были, очевидно, возведены на подводной скале, продолбленной водой. По ту сторону мельничного вала вода с шумом крутилась в водовороте и уходила куда-то вниз. Вероятно, это было начало подземного ручья или потока, но так как скалы, куда устремлялись воды озера являлись продолжением набережной дворца-храма, то, следовательно, вода из озера вытекает не в патагонскую речку, а куда-то в направлении к великому океану и, таким образом, догадки Бригиды опрокидывались. Надо было искать тайную тропинку где-то в другом месте. Но где?

XI. Бунт зверей.

Однажды ночью Лавро был разбужен чудовищным гамом и ревом, несшимся из нижних этажей храма со стороны звериных берлог. Спустившись вниз, он увидел Фарунх и еще нескольких женщин, толпившихся с зажженными факелами над центральным вестибюлем. Отсюда явственно слышалось многоголосое скрипучее стрекотание и хрюканье, сопение, визг детенышей и топот: стадо было чем-то взволновано или раздражено, но до утра ничего нельзя было узнать, так как никто не решился бы войти в берлоги ночью, да еще при татом смятении.

Возня и шум, то ослабевая, то нарастая, продолжались в берлоге всю ночь, а на рассвете, когда наступило время выхода стада на пастбище, не раздалось обычного призыва вожака, и звери из пещер не вышли. Фарунх догадалась, что вожак ночью околел – это и было причиной волнения гигантов. Необходимо было насильно выгнать зверей из берлог, так как, находясь там, они не сумеют наметить себе нового предводителя. Фарунх приказала принести несколько больших факелов и, сделав Бригиде знак следовать за ней, скользнула по боковому коридору куда-то вниз.

Чем дальше, тем все круче спускался ход; повеяло холодной сыростью, и послышалось журчание воды. Миновав несколько поворотов, они вышли в обширную пещеру, по дну которой с шумом несся широкий поток, вырываясь из-под скалистой стены и уходя вглубь под арку широкого подземного коридора. Один берег потока, расширяясь, образовывал площадку, и в глубине этой площадки Бригида увидел груду наваленных друг на друга огромных деревьев. Фарунх направилась к этой баррикаде и попросила Лавро помочь ей разобрать ее. Рискуя быть придавленными поминутно грозившей обрушиться грудой мощных стволов они, после долгих усилий, разобрали верхушку баррикады, которая, как оказалось, закрывала арку прохода.

Из получившегося отверстия их обдало теплом и отвратительным зловонием берлог, а издали послышался рев взволнованного стада, и Лавро понял, что они вошли в звериные пещеры со стороны, противоположной входу. Фарунх зажгла принесенные факелы, часть взяла сад часть передала Бригиде и с криком размахивая пылавшими смолистыми ветками, побежала вперед. Лавро поспевал за ней, ежеминутно спотыкаясь и скользя в жидкой зловонной грязи, покрывавшей дно берлоги. Впереди смутной громадой колыхался живой мохнатый комок столпившегося стада. Фарунх, а за ней Лавро налетели на эту живую стену с протянутыми вперед охапками факелов. Передние ряды зверей дрогнули, и, напирая на задние, попятились. Через несколько мгновений стадо со страшным шумом и ревом, колыхаясь, повалило к далекому выходному отверстию берлог.

Вожак, вытянув громадное тело, лежал мертвый на своем месте у входа в пещеры.

Когда звери были выгнаны и нестройно, в беспорядке, повалили к лесу, несколько крупнейших и сильнейших самцов, яростно расталкивая и давя остальных, протиснулись вперед и пошли во главе стада, тесно прижимаясь друг к другу, стараясь занять первое место, которое оспаривали прочие претенденты. Обычно добродушные и флегматичные, звери были сильно возбуждены, особенно самки с детенышами; то и дело на ходу возникали драки, шлепали увесистые затрещины, слышался визг, и вообще вся эта толпа куда-то торопилась, «переругиваясь» и толкаясь, как пассажиры бесплацкартного поезда, стремящиеся поскорей занять места в вагонах.

Достигнув опушки леса, головная группа самцов вдруг с ревом сплелась в один чудовищный мохнатый ком и заметалась перед взволнованно стрекотавшим стадом.

Страшно было смотреть на сплетшиеся в борьбе за первенство гигантские торсы. Через мгновение огромная площадь поляны была изрыта и взбуерачена, словно ураганным артиллерийским обстрелом; в воздухе мелькали громадные комья дерна, клочья окровавленного меха, и сквозь рев дравшихся временами слышался жуткий хруст могучих костяков. Наконец, над бесформенным комком стала настойчиво вылезать одна гигантская голова с бессмысленно выпученными глазами-бусами. Напрягая богатырские мышцы, зверь постепенно освободился от ослабевших соперников и, наградив их двумя-тремя прощальными увесистыми шлепками, весь окровавленный, мокрый и взъерошенный, но с величайшей важностью, прихрамывая, поплелся вперед, а стадо шумно потянулось за ним, топча оставшихся на месте раненых или задушенных на смерть участников потасовки. В продолжение всего дня новый вожак то и дело сражался с другими крупными самцами, закрепляя свой незыблемый авторитет главы и хозяина убедительнейшими оплеухами.

_{Головная трупа самцов вдруг с ревом сплелась в один чудовищный мохнатый ком и заметалась перед взволнованным стадом… Страшно было смотреть на гигантские торсы дравшихся…}

XII. Разгаданная загадка.

Хотя наблюдение за битвой зверей очень развлекало Бригиду, однако мысль о подземной реке и втором входе в берлоги не давала украинцу покоя. Ему казалось, что существует какая-то связь между фабрикой на озере, где вода исчезала вдруг в толще скал, и тем широким потоком, который, выходя из-под скалы позади звериных берлог, несется по дну пещеры под арку подземного коридора. Мало того, если предположить, что тем входом в берлоги, каким воспользовались сегодня ночью Фарунх и Лавро, в свое время воспользовался зверь-путешественник, то становится ясно, откуда начинается патагонская речка и откуда, следовательно, надо исходить в поисках тропинки, ведущей к спасению.

Как только наступила ночь и все в храме-дворце смолкло, Бригида тихонько прокрался к тому коридору, по которому провела его ночью Фарунх, и, миновав несколько поворотов, рискнул раздуть спрятанный из предосторожности под меховым плащом тлеющий факел.

Он быстро достиг пещеры и потока и увидел, что сваленные им и Фарунх ночью пни снова подперты бревнами. «Это, верно, работа старика!» – догадался Лавро и пошел вдоль бурлящего потока.

Коридор, по которому неслась вода, был широк и имел просторные берега. Это лишний раз убедило украинца, что зверь ушел именно этой дорогой. В эту ночь Лавро не уходил далеко, опасаясь, что погаснет его единственный факел и что, быть может, Фарунх, Аталдатл или старик вздумают проверить, не догадался ли пленник о значении случайно открытой ему дороги.

Выждав несколько дней и убедившись, что его ни в чем не подозревают, Лавро постепенно перетащил в пещеру запас факелов и несколько ночей подряд тщательно исследовал течение подземной реки, все расширяя свои экскурсии. Однако как далеко ни пробирался он вдоль коридора, ему не удавалось достигнуть конца, то-есть того места, где река выходила из-под скал. Постепенно он обдумал план, дававший ему возможность съэкономить драгоценное время. Ночных часов было, очевидно, недостаточно, чтобы пройти до конца подземного тоннеля, – и Лавро решил воспользоваться течением реки. Выбрав несколько бревен, он связал их вместе и, подтащив импровизированный плот к воде, отважно пустился в путь, направляя ход своего корабля длинной жердью. Через несколько часов плавания, в конце тоннеля стало намечаться туманно-светлое пятно, и вскоре украинец достиг того места, где тоннель переходил в обширный, высокий, озаренный голубым лунным сиянием грот. Дальше поток расширялся и протекал в живописных, поросших лесом, берегах, направляясь к туманным громадам скал.

Загадка была разгадана: очевидно, эта река, где-то впереди, через расщелину скал, образуя водопад, свергалась в горное ущелье, по которому несколько месяцев назад Лавро преследовал зеленого гиганта, а если гигант прошел по этим берегам, – значит, есть путь, доступный для человека, путь, по которому можно бежать из царства Аталдатл.

_{Схематический вертикальный разрез кратера вулкана, в котором была расположена «Страна Великанов». Для наглядности течение реки показано на уровне ниже уровня озера. На самом деле, конечно, дно озера находилось глубже дна реки, которая не круто опускалась к гроту, как на этой схеме.}

Охотник пустил судно по течению и поторопился возвратиться, так как до момента пробуждения стада надо было пройти, даже пробежать несколько километров тоннеля.

XIII. Бегство.

Бригида решил бежать в один из первых дней зимней спячки зверей, когда его исчезновение может быть обнаружено великанами не раньше полуденного – обеденного часа. С величайшими предосторожностями он перетащил на берег потока запас провизии и оружие, недавно по его просьбе возвращенное ему при содействии Фарунх; затем, в течение нескольких ночей соорудил довольно прочный плот с рулем, сделанным из длинного ствола молодого дерева.

Становилось, между тем, все заметнее приближение холодного времени; полевые работы великанов спешно заканчивались; набивались сеном и дровами огромные склады в нижнем этаже; фабрика на озере работала днем и ночью, а стадо стало выходить на пастбище все позднее, при чем самки с детенышами совсем перестали покидать логова. Наконец, наступил день, когда звери совсем не вышли из пещеры. По приказу Фарунх толпа великанов натаскала груды сена в ближайшую ко входу часть звериных берлог. Жрица сообщила Лавро, что он теперь свободен от присмотра за стадом, и что через три дня наступит свадебное торжество. Коварный Лавро постарался встретить известие с радостным видом, но тут же решил, несмотря на некоторые укоры совести, бежать этой же ночью, и поэтому сказал Фарунх, что ближайшие три дня посвятит отдыху от сильно утомивших его пастушеских обязанностей и просит не будить его рано.

В сильном волнении украинец дожидался вечера, когда стихнет шум внутри дворца и можно будет начать осуществление опасной экспедиции… «Только бы, – думал он, – добраться до винтовки и плота, а там легко убежать даже в случае погони, так как по берегу невозможно догнать мчащийся плот».

Наконец наступила желанная минута. С тревожно бьющимся сердцем охотник прокрался к подземной гавани, сбросил меховой костюм, взяв на память только «вот этот самый», сшитый им собственноручно пояс, оделся в обычное платье, захватил оружие и провизию и – мигом столкнул в воду плот, направив его на середину потока, где течение было особенно сильно. Пук факелов на носу плота освещал его путь по извилистому тоннелю, стены которого в красном свете огня искрились миллионами рубинов. Но вот, обогнув несколько торчавших из-под воды скал в устье тоннеля, плот стремительно выплыл в обширный грот, а из грота – на середину многоводной реки, протекавшей в лесистых крутых берегах.

_{Карта «Страны Великанов». Частые и извилист: горизонтали указывают на сильно пересеченный характер местности с внешней стороны кратера. Густая штриховка обозначает условно лес.}

Бригида решил проплыть по реке еще немного, чтобы увеличить расстояние между собой и возможными преследователями. Очень долго отдаваться воле течения было опасно, так как впереди уже довольно отчетливо вырисовывался горный кряж, где река свергалась вниз. Направив плот ближе к берегу, охотник стал высматривать, где бы причалить. Он все время держался левого берега: по его соображениям зверь, убежав из берлог, вероятно, шел именно по этому берегу, потому что вряд ли рискнул бы переплыть поток. И действительно, в одном месте на берегу валялось вывернутое с корнем дерево с пожелтевшей кроной, а дальше уныло торчало несколько обглоданных кустов: очевидно, недавно здесь закусывал зеленый гигант.

Пристать к берегу не удавалось. Плот сносило течением к середине, и Бригида с величайшим трудом удерживал его вблизи берега. Несшийся между тем навстречу, нарастая, гул падавшей воды являлся грозным предупреждением. Отчаявшись пристать, Лавро изо всех сил налег на длинную рулевую жердь и направил судно так, чтобы оно неслось под свешивавшимися над водой ветвями деревьев. Издали наметил ветку и, когда плот проносился под ней, повис над бурлящей водой, а затем осторожно добрался до берега, изрядно поранив руки.

Дальнейший путь охотника тянулся вдоль реки и намечался деревьями, обломанными зверем, и попадавшимися в топких местах его следами и следами старика-великана.

Во второй половине дня, утомленный длинным, безостановочным переходом, Бригида, наконец, достиг горного барьера, через который река, проложив себе узкую щель, яростно вырывалась на свободу из мрачной страны гигантов.

Охотник оглянулся – и не мог удержаться от радостного восклицания. Влево по крутому горному склону вилась неширокая дорога, несомненно проложенная человеческими руками. Бригида, после короткого отдыха, стал быстро взбираться по горному склону и, обогнув огромную скалу, увидел под собой и бушевавший водопад и в фиолетовых сумерках вдали ущелье патагонской речки.

Тропинка зигзагами спускалась к скале, нависшей над устьем ущелья, к тому месту, где когда-то стоял Лавро, впервые увидавший перед собой клокочущий водопад. Опасная экспедиция его близилась к концу, как вдруг сверху послышался крик. Лавро вздрогнул и оглянулся – над ним, высоко на повороте горной тропинки стояла Фарунх.

Несколько мгновений ее гордая, величественная фигура, четко выделяясь на фоне темневшего неба, сохраняла неподвижность бронзовой статуи. Потом, протянув руки к охотнику, Фарунх стала звать его. Бригида отрицательно покачал головой и, указывая по направлению к ущелью, знаками стал предлагать жрице присоединиться к нему.

Неожиданно девушка наклонилась и, когда снова выпрямилась, в руках у нее был зажат большой камень. Она ступила несколько шагов вперед и замахнулась, а Лавро инстинктивно зажмурился. Когда, через минуту, он взглянул вверх, Фарунх быстрым твердым шагом взбиралась вверх по крутой тропинке и, ни разу не оглянувшись, исчезла за скалой…

…Через месяц Бригида работал в качестве «эскаладоре»^[17]) в большом степном ранчо и, как странный сон, вспоминал свою жизнь в стране великанов. В самом деле, трудно было себе представить в сравнительно близком расстоянии от прозаических построек обширного промышленного владения «бараньего короля», этого важного торгаша Альваро ди Каруна, – другое, сказочное царство Аталдатл с людьми-великанами, с гигантскими невиданными зверями, гранитным храмом-лабиринтом.

Фарунх… Что стало с ней? Неужто, по таинственному приказу свыше, она тоже отправилась на суд в «страну отца света»?.. И часто перед мысленным взором украинца возникала одна и та же волнующая картина… Мрачная терраса дворца Аталдатл, окутанная вечерними тенями… Впереди сверкает кроваво-красная черта, отделяющая жизнь от смерти… И к этой черте обычным решительным, спокойным шагом идет молодая жрица, вопреки жестоким законам своего народа пощадившая жизнь пленника…

–

Неистово зазвонивший колокольчик возвещал о закрытии заведения Дель-Варто. Было уже совсем светло, и к гавани с грохотом тянулись вереницы грузовых авто, нагруженных серыми мешками с красными трафаретами фирменных марок и клейм…

СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

Морской рассказ Де-Вэр-Стэкпула

Грузовое судно «Зундерланд» (шестьдесят пять метров в длину и девять с половиной в ширину), выстроенное самим его владельцем Клайдом, плавало под командой капитана Хозеа Бийна, пользовавшегося широкой известностью на берегах Тайна и в Саутшильде^[18]), откуда он был родом.

В те времена, когда случилась эта история, Бийну было уже за пятьдесят. Это был, так сказать, неотшлифованный алмаз. Несклонный вступать в какие-нибудь пререкания со своими помощниками, он и с владельцом корабля был сух и немногословен (хотя вообще не был молчаливым), а силой воли обладал такой громадной, что, казалось, мог бы ею одной, без всяких машин, вести судно. Кулак у него был словно молот, плечи широченные.

Старший офицер корабля Робертсон был таким тщедушным и невидным, что можно было сто раз пройти мимо и не догадаться, что он старший офицер. Зато второй офицер Фаргус выглядел прямо великаном и богатырем: каждый незнакомый человек, сказал бы, увидев его, что не Робертсон начальник над ним, а он над Робертсоном.

Однако Робертсон, как человек, был все-таки лучше Фаргуса, и море, зная это, избрало старшим помощником на «Зундерланде» именно его; ведь известно, что в коммерческом флоте назначает на должности, намечая лучших и отбрасывая менее годных, – сам Нептун^[19]), и что руководится он при этом только одним мерилом: продуктивностью работы.

«Зундерланд» находился у восточных берегов Африки, к северу от Мадагаскара, идя от Дурбана на Марсель и имея в виду заход в Занзибар. Судно уже миновало широту Мозамбика, когда, однажды, Робертсон, поднявшись на капитанский мостик, чтобы сменить Фаргуса, застал его пристально разглядывающим что-то в бинокль, направленный на горизонт с правой стороны от и к курса.

Море было нешуточным. Где-то далеко прошел шторм, и его отдало здесь сильной мертвой зыбью, но сейчас волнение уже стихало, и бинокль держался устойчиво. Робертсон думал о погоде, а не о том, что разглядывал второй офицер, но Фаргус протянул ему бинокль и попросил взглянуть на предмет, который он сам только что старался рассмотреть.

– Я сначала думал, что это чья-то голова, – прибавил Фаргус, – да нет, теперь вижу, что это не голова. Может быть, вы разглядите, что там такое?

Робертсон приставил бинокль к глазам: разгуливающие по морю волны, мраморный узор белой пены, а затем действительно какой-то предмет, что-то вроде части мачты затонувшего судна, метра в два высотой, с обломанной верхушкой.

Таково было первое впечатление. А потом ему удалось рассмотреть, что на самом деле это был маленький пловучий бакан, с укрепленной на нем мачтой; к верхнему концу этой мачты была привязана рама фонаря, а пониже ее виднелось что-то белое, ярко выделявшееся на фоне черного металла рамы; это белое было прикреплено одним концом к мачте и, не переставая, раскачивалось и трепыхалось от ветра и волнения моря. Точно кто-то привязал к мачтовой балке мертвую чайку.

– Ну, как же по-вашему, что это такое? – спросил опять Фаргус.

– Я не знаю, – отвечал Робертсон, не отрываясь от бинокля. – Больше всего меня приводят в смущение размеры этого предмета. На спасательный буй не похоже, – слишком уж верхняя часть велика в сравнении с нижней, – того и гляди опрокинется… Наверное, груз какой-нибудь внизу положен… Вот увидим. А в общем эта штука больше похожа на какую-то дурацкую игрушку, чем на годную вещь.

Он начинал негодовать. Моряка всегда возмущает, когда какая-нибудь пустяковина замешивается в морское дело, а этот плавающий предмет стал казаться Робертсону именно такой пустяковиной. И он уже чувствовал враждебность к нему.

В это время дверь каюты морских карт отворилась, и оттуда вышел капитан Бийн. Помощники сообщили ему о своем недоумении, и он взял в руки бинокль.

Как бы там ни было, а на море все представляет известный интерес: все, что бы ни появилось на его поверхности, имеет свое особое значение. Бийну за долгие годы плаваний приходилось много раз наталкиваться на самые различные затерянные в волнах предметы: на мертвых китов, волокущих за собой пустые лодки, на оболочку аэростата, на спасательный буй в Индийском океане, а однажды близ мыса Горн, навстречу попался парусник, весь обледенелый и без снастей… Но вот такой штуки, как теперь, он никогда еще не видал.

– Что там такое привязано, и сам чорт не разберет, – сказал капитан. – Что-то вроде куска материи… Нет, подождите, это, кажется, бумага. Во всяком случае, это какой-то сигнал. Наверное, тут по близости что-нибудь затонуло в воде, и вот выкинули сигнал с целью обратить внимание плывущих мимо. Приготовьте-ка лодку, Робертсон, и прикажите забрать оттуда какие там есть бумажки. А насчет бакана вы особенно не беспокойтесь, – просто возьмите его к себе на буксир.

Робертсон быстро соскользнул по лесенке с капитанского мостика, а капитан остановился у телеграфа, подождал некоторое время, чтобы расстояние до загадочного предмета сократилось, потом дал звонок в машинное отделение и стал следить, как лодку с командой спускали подъемным краном в море.

Подойдя на веслах к загадочному предмету, Робертсон приказал одному из матросов зацепиться за бакан багром, а сам отрезал и забрал пачку бумаги.

_{Робертсон отрезал пачку промасленной бумаги..}

Через пять минут лодка снова была на борту, и «Зундерланд», взяв прежний курс, пошел вперед, а Бийн принялся за исследование добычи.