Текст книги "Бессмертие. Владимир Михайлович Комаров"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Война! – только вымолвила она и залилась слезами.

Володя собрался в Москву, но получил письмо от матери. Писала: «Поживи, сынок, пока в деревне, проклятый фашист над Москвой летает…» И бабушка просила:

– Не уходи. Боюсь за тебя…

Володя стал работать в колхозе. Сильный, выносливый, он трудился за троих. Так надо было. Мужчин все меньше оставалось.

А осенью не утерпел. Беспокоила мать. Писала, что отец ушел в народное ополчение. Володя с попутной машиной уехал в Москву.

Школа закрыта. Все школы закрыты. Но он должен учиться. Он должен кончить седьмой! И тогда можно в военную школу. Разыскал одноклассников. Собралось их двенадцать человек. Разузнали, что на Сретенке, в 255-й школе, организован консультационный пункт. Можно кончить экстерном. Все двенадцать стали учениками. Получали задания. Под бомбежкой вместе выполняли их.

В 1942 году Володя закончил седьмой. Узнал, что в Лаврушинском формируется летная школа. Утаил от матери, поступил. А сказал ей обо всем, когда школа собиралась уезжать.

– Что же ты не посоветовался? – спросила мать.

– Я давно готовил себя к этому, мама. А сказать мог бы сразу. Права ты. Прости…

Их колонна формировалась у Рижского вокзала. Затем шла по Третьей Мещанской. Тут у своего дома и присоединился к ней Володя Комаров. Провожали соседи, друзья. Мать плакала, причитала:

– Глядите, ведь мальчик! Совсем мальчик…

А Володю и правда едва было видно из-за большого чемодана.

Через три года Володя возвратился в Москву. Праздновал победу. Радовался, что живым вернулся с фронта отец. Гостил Володя недолго, уехал в летное училище. Тут и стал Владимир Комаров летчиком.

Был и первый самостоятельный полет.

Вспомнил, какой видел землю в детстве из окошка, что вросло в нее. А теперь он видел Землю – огромную, великую, необъятную, красавицу. А если выше, еще выше – Земля станет еще больше…

В октябре 1950 года он женился на Валентине Яковлевне, молодом педагоге.

Когда в 1954 году Владимира Михайловича приняли в Военно-воздушную академию имени Жуковского, Валентина Яковлевна устроилась пионервожатой в той самой 235-й школе, где учился лет десять назад Володя Комаров. А по двору его детства бегал трехлетний сынишка Евгений, любимец деда.

Комаров учился в инженерной группе. И горько вспоминал о матери, которую так и не удалось ему вырваться хоронить пять лет назад. Вот дожила бы – порадовалась своей мечте: сын стал инженером…

Можно немало рассказывать о том, как познавал Владимир Михайлович сложную науку, как осваивал новейшую технику, как готовил себя для полета в космос. Но всего не расскажешь скоро. А вот интересно, что друзья-космонавты в шутку называли своего товарища Владимира Комарова «теоретиком». Шутка шуткой, а кому что не ясно – шли растолковывать к нему.

И вот итог: 13 октября 1964 года полет первого в мире космического экипажа инженер-полковника Владимира Михайловича Комарова, ученого Константина Петровича Феоктистова и врача Бориса Борисовича Егорова был успешно завершен.

Отец космонавта Михаил Яковлевич поздравления получает и на всякие вопросы о сыне рассказывает. Жена космонавта тем же занята. Дети космонавта – и Евгений, и шестилетняя Ирочка – тоже в центре внимания. А в школе космонавта собрались его одноклассники. Пошли в ту самую комнату, где был их класс, – теперь тут 5-й «Б» занимается.

Лев Борисович Скоморохов, который был соседом Комарова по парте, занялся исследованием… Наконец уверенно сообщил жадно ожидавшим:

– Эта!

И самым счастливым из ребят оказался тихий голубоглазый мальчик Володя Поручиков – оказывается, он сидел на месте Володи Комарова и даже не подозревал этого. Все ребята загудели и стали завидовать Поручикову. А зачем? Все они счастливые. Сколько их, мальчишек и девчонок, сколько их сегодня в огромной колыбели, что зовется школой!

На их долю и великих дел и подвигов достанется. Выросли бы они достойными преемниками своих знаменитых современников.

Георгий САВЧЕНКО,

«Семья и школа», № 2, 1965 г.

Запись на доске

Есть такой снимок. Сделан он два года назад. Владимир Михайлович Комаров сфотографирован со своей учительницей Ольгой Ивановной Лимаревой.

Это было его последнее посещение школы. Дети создали музей боевой славы, посвященный памяти героев, учеников школы. Они пригласили Владимира Михайловича.

Из старых учителей он застал здесь теперь только Ольгу Ивановну.

Когда окончилась торжественная часть, учительница и ученик пошли вдвоем в свой класс.

– Помню, вы сидели на третьей парте, – сказала учительница.

У Комарова оказалась с собой фотография, ее сделали, когда он учился в шестом классе. Он достал снимок. Взглянув на знакомое детское лицо, Ольга Ивановна сразу вспомнила то, что ей, учительнице, было дороже всего в мальчике: Володя всегда знал урок, но он никогда не старался опередить других, выскочить и не тянулся с ответом «я!», «я!», «я!».

Долго сидели они в классе и разговаривали.

Владимир Михайлович рассказывал учительнице о своей жизни и о полете на корабле «Восход». Мелом на доске он рисовал контуры того, что видел в космосе.

Потом стер все свои чертежи и написал на доске крупно, четко: «Спасибо вам большое, дорогая Ольга Ивановна, за все то, что вы для нас сделали».

Н. ПЕТРОВА

И ПОЙДУТ КОРАБЛИ

У командира первого космического экипажа тонкое, одухотворенное лицо мечтателя с удивительным ясным, сосредоточенным и серьезным взглядом умных, спокойных глаз.

Я познакомился с Владимиром Михайловичем Комаровым два года назад, когда он готовился отправиться на космодром в качестве дублера космонавта-четыре Павла Поповича. Первая встреча произошла в городке космонавтов, в физкультурном зале. Владимир Михайлович только что закончил тренировку.

Полчаса спустя мы беседовали в небольшой комнате профилактория, где жил тогда Комаров, находясь, как говорят тут, «на режиме» в ожидании выезда на космодром. Еще до встречи я уже многое о нем знал. И все-таки, когда Владимир Михайлович заговорил о своем трудном детстве, о дороге, приведшей его сначала в авиацию, а затем в отряд космонавтов, я слушал, боясь пропустить слово.

Владимир Михайлович вспоминал, как в Батайском авиационном училище имени А. Серова он постигал технику пилотирования поршневых самолетов. Потом он пересел на реактивный истребитель. И сколько раз ему еще приходилось переучиваться, переходя с машины менее совершенного типа на другую, более сложную.

Сейчас многие наши летчики стремятся получить инженерное образование. Владимир Михайлович стал думать об этом еще в те годы, когда он начинал служить в строевой части. Он понял, что хорошо летать на современном реактивном самолете, оснащенном множеством сложных приборов, летать в любых условиях может лишь тот летчик, который имеет знания инженера. И он твердо решил к своему летному прибавить еще и инженерное авиационное образование. Успешно завершив учебу в академии имени Н. Е. Жуковского, Комаров уже получил назначение на должность, но перед отъездом в часть был вызван к начальнику курса.

– Вы хотите летать на новой, более совершенной технике? – задал тот удививший Комарова вопрос.

– По-моему, сверхзвуковые «МИГи» и есть такая техника.

– Нет, товарищ Комаров. Речь идет о высотах и скоростях, намного превосходящих высоты и скорости самых совершенных сверхзвуковых самолетов.

Владимир Михайлович не в силах был скрыть волнение. Да, он все понял. Тогда еще у нас не было в обиходе слова «космонавт», но ему, с восторгом встречавшему запуск каждого искусственного спутника, стало ясно, о чем ведет речь начальник курса.

– Да, хочу, – ответил Комаров.

– Тогда поезжайте в часть и ждите вызова.

Вскоре Комаров был зачислен в отряд космонавтов. Началась жизнь, полная суровых испытаний.

Владимир Михайлович рассказал мне о том, как непредвиденная операция, которую однажды ему сделали, настолько обеспокоила врачей, что они пришли к выводу: космонавта Комарова на шесть месяцев освободить от тренировок. А что значит потерять шесть месяцев, если группа интенсивно готовится к полету? Это значит отстать безнадежно. И вот тут-то проявилась огромная воля Владимира. Поддерживаемый товарищами, он добился нового обследования лучшими специалистами-медиками и получил разрешение начать частичные тренировки. В процессе их Комаров доказал, что осторожность врачей была чрезмерной. Он догнал группу и в том же году был на космодроме вместе с Павлом Поповичем в роли его дублера.

После группового полета Николаева и Поповича мы встретились с Комаровым на берегу Волги. Загорелый и какой-то весь радостно возбужденный, он говорил:

– Мне кажется, что у меня крылья за спиной выросли! Когда видишь, как твои друзья садятся в корабль, как величественно этот корабль уходит ввысь, а потом встречаешь ребят после успешного приземления, поневоле веришь, что скоро и ты полетишь.

– Значит, теперь очередь за дублером?

– Выходит, что так, – засмеялся Комаров.

Это было в августе 1962 года. А через год, незадолго до космических полетов «Востока-пять» и «Востока-шесть», мы случайно встретились с Владимиром Михайловичем на Шереметьевском аэродроме. Он улетал в город, откуда должен был попасть на один из пунктов наблюдения за космическим полетом. Был он, как обычно, спокойным и сосредоточенным, но глаза едва скрывали печаль.

– Вы на космодроме не будете? – осторожно спросил я.

– Что поделаешь, – не отводя глаз, ответил Владимир Михайлович, – снова не повезло. Еду вроде как бы отдыхать!..

И я узнал о новом испытании, которому судьба подвергла космонавта. Ему предстояло пройти заключительную тренировку на центрифуге, этом наиболее ответственном тренажере. Комаров был уверен, что хорошо перенесет многократные перегрузки. Но, садясь в кабину, он допустил небольшие ошибки в позе, в режиме дыхания и был за это наказан. В его карточке появилось тревожное слово: экстрасистолия. Это нарушение ритма в работе сердца. Нависла угроза отстранения от основной группы. Сколько настойчивости и усилий потребовалось Комарову, чтобы снова занять свое место в рядах космонавтов! Однако пока что вместо выезда на космодром он улетал из Москвы в другое место и с более прозаическим заданием.

Пассажирский лайнер вскоре поднялся в воздух. Я представил себе, как Владимир Михайлович сидит в кресле, сосредоточенный и серьезный, едва ли сумевший до конца отогнать от себя мысли об ожидающих его новых медицинских обследованиях. Кто из его соседей по салону мог тогда подумать, что этому майору с авиационными погонами суждено возглавить вскоре экипаж первого многоместного космического корабля!

Зимой нынешнего года, во время одного из приездов к космонавтам, мне посоветовали посетить занятие по метеорологии. Предыдущая лекция только что закончилась, распахнулись двери учебного класса, и первый, кого я увидел, был Комаров. Он заметно повеселел. Все испытания остались позади, Владимир Михайлович догнал свою группу и успевал по всем видам сложной и напряженной подготовки космонавта. Я знал, что он недавно вернулся с зимних парашютных прыжков, и спросил о результатах.

– Все в норме, – скромно ответил Комаров, – и по количеству напрыгал много, да и по качеству как будто неплохо. – И, чуть затаив лукавинку в глазах, закончил: Только не знаю, потребуется ли мне вся эта подготовка, если придется лететь в космос.

– То есть как? Ведь Гагарин, Титов и другие приземлялись с парашютами.

– Ну, об этом потом, – засмеялся Владимир Михайлович. – Заходите как-нибудь вечерком на чашку чая.

На той же неделе я воспользовался приглашением. Поздно вечером, когда во всех учебных классах и лабораториях городка космонавтов погасли огни, отправился к Комарову.

Это были часы, когда в скромной квартире космонавта собиралась вся его семья. Почти в одно время с Владимиром приезжала с работы его жена Валентина Яковлевна. Мне приходилось не однажды видеть ее в библиотеке, слышать много добрых отзывов о ней из уст читателей, ценивших ее сердечность и внимательность. Дома эта спокойная, милая женщина умела как-то быстро стряхнуть с себя усталость и за несколько минут сделать все вокруг уютным и радостным. На столе появлялся ужин, вечерний чай с вареньем. Дружная семья Комаровых предавалась отдыху. Вероятно, единственный гость не мог нарушить ее покоя, потому что беседа за столом была лишена какой-либо натянутости. Говорили обо всем, кроме космонавтики. Перебирая книги домашней библиотечки, я убедился, что Владимир Михайлович при всем его тяготении к точным наукам любит и литературные новинки, заглядывает в книги по искусству. Время пролетело незаметно, настала пора прощаться. Комаров потянулся за теплой летной курткой.

– Я вас провожу, – сказал он, – хочется вдохнуть перед сном ночного воздуха.

Была чудесная морозная ночь. Мерцали над городком чистые звезды, снег скрипел под подошвами. Я рассказал Владимиру Михайловичу, что побывал недавно в кабине космического корабля «Восток», ныне используемой для наземных тренировок.

– Ну и как? Понравилось? – с живым интересом спросил Комаров.

– Кабина очень просторная, – заметил я, – скафандры замечательные.

– Скафандры, – усмехнулся добродушно Владимир Михайлович. – Скафандры, разумеется, очень эффектно выглядят. Но это страшно неудобная штука. И не все нам летать в одиночку. Пойдут в космос корабли с экипажами. А когда в кабине несколько человек, в скафандрах станет совсем неудобно работать. Надеюсь, что скоро будем обходиться без них. Да вот и о парашютных прыжках я вам недавно говорил. Если полетит большой корабль с экипажем, едва ли понадобятся парашюты. Будет отработана посадка прямо с кораблем…

Я вспомнил эту короткую нашу беседу в тот час, когда узнал подробности о полете и посадке первого многоместного космического корабля «Восход». И еще я вспомнил чудесный, полный глубокого смысла ответ Комарова на вопрос о том, чем судьба космонавта отличается от судьбы летчика:

– Потолок… – сказал Комаров. – У летчика, на какой бы машине он ни летал, всегда обусловлен потолок, а космонавтам наши конструкторы распахнули такие дали, что потолка своего не определишь.

Хорошо сказано. Действительно, самые необъятные дали распахнулись сейчас перед людьми Земли. И следом за первыми советскими космическими кораблями эти дали будут штурмовать десятки других, а поведут их такие же смелые, волевые и настойчивые космонавты, как командир «Восхода».

Геннадий СЕМЕНИХИН,

«Советский воин»,

№ 22, 1964 г.

Небо было его мечтой с мальчишеских лет. И он покорил небо – сначала на самолетах, потом на космических кораблях.

Таким он и запомнится людям…

Первая космическая «тройка»… Им предстояло совершить полет в просторах Вселенной на первом многоместном корабле. Командиром экипажа был назначен Владимир Михайлович Комаров.

На лыжной прогулке погожим зимним днем или летом на трибуне стадиона – повсюду был он жизнерадостным и веселым.

Он хорошо знал, что для покорения Вселенной надо долго и упорно тренироваться, постоянно приобретать знания и навыки, быть всесторонне подготовленным.

Октябрь 1964 года.

До свидания, космодром! Вернувшись из глубин космоса, первый экипаж многоместного корабля во главе с Владимиром Комаровым направляется в Москву.

Столица нашей Родины Москва торжественно встречала героев, вписавших новую славную страницу в летопись космической эпохи.

Владимира Михайловича Комарова любили и уважали в дружной семье советских космонавтов. Любили за скромность и трудолюбие, за верность товариществу, за преданность нелегкому, но почетному делу, избранному однажды и навсегда.

Увлеченность – чем бы он ни занимался – была чертой характера этого твердого и мужественного человека.

В семье Комаровых.

Владимир Михайлович Комаров с сыном Евгением.

Владимир Михайлович Комаров с дочкой Ириной.

В час досуга в кругу семьи и среди товарищей он был интересным собеседником и веселым человеком.

Вместе с друзьями он любил бывать на теннисном корте…

…побродить с охотничьим ружьем по лесам Подмосковья…

Владимир Михайлович Комаров вместе с друзьями-космонавтами в кабинете В. И. Ленина в Кремле.

Нелегко открывать новое, вырывать у природы тайну за тайной.

Но пойдут по просторам Вселенной новые корабли.

И покорится космос!

Владимир Михайлович Комаров среди делегатов XXIII съезда КПСС.

ПЯТЬ ВСТРЕЧ

О, этот голос я не мог не узнать…

– Внимание! Говорит борт космического корабля «Союз-1»…

Конечно, это он! Чистый (радиосвязь прекрасная!), уверенный голос звучит из космических далей:

– В канун славного исторического события – 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции передаю горячий привет народам нашей Родины, прокладывающим человечеству путь к коммунизму.

И – как росчерк пером:

– Летчик-космонавт Комаров…

С Владимиром Комаровым, который стал известен всему миру как летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза, инженер-полковник и адъюнкт Военно-воздушной академии имени Жуковского, мы познакомились шесть лет назад, когда его мало кто знал. Случилось это вскоре после полета Германа Титова. Группа журналистов осаждала космических медиков, чтобы разузнать подробности полета космонавта-2.

В комнату, где мы расспрашивали врачей, вошли два летчика. Один – рыжеватый, веселый, со звонким, как мы тогда отметили, почти гагаринским голосом. Второй – черноволосый, немного застенчивый, малоразговорчивый.

Познакомились.

– Алексей Леонов, – быстро отрапортовал первый.

– Комаров Владимир, – неторопливо и спокойно представился второй.

Эти имена ничего нам тогда не говорили. Но все мы уже заметили, что оба эти летчика дружат с Гагариным и Титовым. А раз так, прикинули мы, то скорее всего они – из отряда космонавтов. А вдруг кто-то из них будет в космосе следующим?

Соблазн был слишком велик, и я не мог не «прощупать» будущих покорителей звездных высей.

– Как вы думаете, зачем нам космос?

Я храню ту первую запись ответа Комарова, потому что его мысли, мысли человека, еще не летавшего в космос, но мечтавшего об этом, помогают нам представить, о чем думали космонавты, начиная свой славный путь.

– Я хотел бы сказать, – взвешивая каждое слово, размышлял Комаров, – что со временем космос перестанет быть только предметом исследований. Он начнет отдавать свои богатства людям. Очень много для улучшения жизни на Земле даст, скажем, более подробное изучение Солнца.

Это поможет ученым решить и много других, чисто земных проблем. Мы сможем тогда управлять климатом и погодой, выращивать богатые урожаи, получать дополнительно миллиарды киловатт-часов электроэнергии. Мы превратим нашу планету в цветущий сад…

Прощаясь, Владимир Комаров пригласил нас к себе на чашку чая. Но мы спешили в редакцию. Я так жалею, что не смог тогда получше узнать Комарова…

Встретились мы только три года спустя. Вместе с другими встречающими я ждал его на месте приземления космического корабля «Восход». Комаров и его друзья по экипажу Константин Феоктистов и Борис Егоров, немного усталые, одетые в ярко-голубые куртки и коричневые шапочки, стояли тогда среди ликующей толпы встречающих и смущенно улыбались…

Потом был митинг. Целинники вручали космонавтам подарки. И тогда мы снова услышали Комарова. Как командир, от имени экипажа он поблагодарил всех за внимание, сказал, что задание Центрального Комитета, правительства, задание Родины экипаж выполнил.

– Самочувствие у нас хорошее. Мы готовы к новым полетам и обещаем вам, что и в будущих полетах будем работать так же дружно…

В тот первый день к космонавтам буквально нельзя было подступиться. Но прошло несколько дней, и мы снова встретились.

Меня интересовало настроение экипажа перед полетом. Как сам Комаров и его товарищи восприняли весть о том, что им дают возможность совершить этот необычный полет?

Владимир Михайлович впервые разговорился поподробнее:

– В жизни каждого человека бывают события, которые запоминаются на всю жизнь. Такое событие для нашего экипажа – это полет на первом в истории космоплавания многоместном космическом корабле. Конечно, мы в душе были очень взволнованы и счастливы. Это уже седьмой по счету полет советского корабля с людьми на борту. Но он, как и любой из предыдущих, был по-своему первый. Ведь на орбиту вокруг Земли впервые вышла крупная научная лаборатория. В экипаже – не один, а трое… Специалисты, чтобы экспедиция была успешней, заранее должны были проверить нас – решить проблему «групповой совместимости», или, как ее называют, «групповой психологии». Вы, конечно, знаете, что порой бывает трудно сколотить дружный, спаянный коллектив. А коллектив в космосе обязательно должен быть дружным: со временем в кораблях людям придется проводить вместе недели и даже месяцы…

Наш небольшой коллектив был прекрасно подготовлен к полету. Мы понимали сложность и ответственность порученного задания.

Каждый из членов нашего экипажа имел свои обязанности и строго выполнял их в полете…

Наступил 1967 год. Для всего нашего народа – это год 50-летия славного Октября. А для космонавтов это и еще одна знаменательная дата: осенью исполнится десять лет со дня запуска первого искусственного спутника Земли.

– Где вы были в этот момент? – спросил я Комарова. – Где услышали о первом спутнике? Ведь как-никак спутник – предшественник космонавтов…

– Весть о запуске первого искусственного спутника Земли застала меня поздно вечером четвертого октября 1957 года, когда я готовился к лекциям. В то время я был слушателем Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского.

На следующий день, когда я пришел в академию, разговоры были только о спутнике, о траектории его полета, о том, когда мы сможем его увидеть.

Для нас, военных летчиков, авиационных специалистов, полет первого спутника был самым волнующим событием. Мы прекрасно представляли себе значение трудов Циолковского, изучали их и были рады, что его идеи начали осуществляться. Изменились все наши представления: о скорости, о высотах полета и, я бы даже сказал, о времени. Мысленно каждый из нас, летчиков, чувствовал себя пилотом спутника. И у нас дух захватывало… Ведь день девятого октября 1957 года спутник встретил над Тунисом, через две минуты он был уже над Римом, еще через четыре минуты появился над Москвой, а затем через 18 минут промелькнул над Токио. Ну и скорости!..

Но только сейчас, через десятилетие, мы начинаем в полной мере осознавать те последствия, которые космическая эра, спутники внесли во всю нашу жизнь…

Комаров рос, зрел вместе с ростом науки и космической техники. Это впечатление укрепила во мне пятая, последняя встреча с отважным космонавтом-коммунистом. Мы увиделись в апреле, за несколько дней до отлета Владимира Комарова на космодром.

Как и шесть лет назад, его перед новым полетом волновали мысли о путях развития космонавтики: о ее настоящем и будущем. И, конечно, о том, что дает она людям Земли в их повседневной жизни.

– Космические исследования в полном смысле слова, – сказал мне перед своим последним полетом Комаров, – плод бурного развития всех отраслей науки. А развитие науки, как известно, всегда непосредственно связано с прогрессом техники во всех областях.

Он не раз говорил, что в последнее время космонавтика, возникшая прежде всего как средство научного поиска, как один из видов научного эксперимента, все больше дает себя знать и как серьезный фактор народнохозяйственного строительства. Ведь недаром в Директивах XXIII съезда нашей партии по новому пятилетнему плану говорилось, в частности, и о развитии космического радио, и телевизионной связи, и космической метеорологии.

Наши ученые, подчеркивал космонавт, создали ретрансляционные спутники серии «Молния-1», которые позволили значительно расширить возможности дальней телевизионной, телефонной, телеграфной и фототелеграфной связи. Выведены на орбиту и успешно начали вахту в околоземном космосе и наши первые метеорологические спутники.

Как видите, космос уже сегодня начинает удовлетворять хозяйственные нужды общества…

Владимир Комаров верил в будущее, жил им, служил своему народу до последней секунды…

Торий МАШКЕВИЧ,

«Литературная газета»